Широкий клин суши, омываемый холодным морем – вот что такое королевство Ардрахан. И горная цепь, неправильным кольцом окружившая равнинную часть страны – это тоже Ардрахан. Ардрахан – тончайшая шерсть горных коз и драгоценные камни из глубоких штолен. Это золотоносные реки и зелёные пастбища предгорий. Это прочная королевская власть на равнине и постоянно бунтующие горные кланы Пограничья. Это единобожие низинной части страны – и поклонение духам в таинственных храмах, что находятся высоко над уровнем моря.

Говорят, когда духи стихий оказались потеснены людьми, те из них, что не желали смиряться, ушли сюда, на самый край континента. Но места было слишком мало. Огонь и Вода столкнулись в жесточайшей войне, и повелитель огненных духов расколол земную твердь, чтобы выпустить на свободу лаву, пылающую кровь земли. Раскалённый добела поток хлынул в холодные морские воды – и море едва не изошло на пар. Но духи воды всё же смогли остановить противника. Лава постепенно остыла. Однако её излилось столько, что на побережье континента образовался большой полуостров, и тогда огненные духи объявили его своим владением.

Так оно и было долгие сотни лет. Небо над будущим королевством застилал пепел десятков вулканов. Земля содрогалась от бесконечных сотрясений. Могучие пламенные духи праздновали свою победу.

Но людям стало тесно на континенте. И тогда смельчаки впервые проникли в запретные края.

Сколько их было – никто не знает. Уходили семьями, кланами, целыми племенами. Кто-то возвращался – но таких были единицы. Тех, кто приносил добычу, – ещё меньше. Но войны и желание лучшей доли толкали людей вперёд. И однажды огненные духи увидели, что всё больше пришельцев хозяйничает в их владениях.

Началась новая война.

Под ногами людей разверзались пропасти. Ядовитый пепел умерщвлял в считанные часы, а те, кто оставался в живых и после этого, умирали от жажды на берегах отравленных рек, в которых вместо воды текла жидкая смерть. Сколько лугов превратилось в лавовые поля!

Но люди приходили снова и снова – за драгоценными самородками, за обсидианом, за сверкающими камнями и друзами горного хрусталя. Они взяли себе в союзники воду. Они строили плотины на реках и заливали раскалённые подземные полости влагой ледяных озёр.

И однажды духи огня поняли, что людей не победить.

Впрочем, люди тоже смертельно устали. Но среди них были те, кто мог разговаривать с духами. Трое людей – двое мужчин и женщина – поднялись в горы, к самому высокому вулкану. Двое вернулись. Их одежда и лица были серы от пепла, а в обожжённых руках женщина держала хрустальный жезл – символ верховной власти людских правителей. Он был торжественно передан тому, кого правители кланов – «повелители» – выбрали из своих рядов за ум и храбрость и нарекли государем.

Но с тех пор люди стали строить в горах пирамидальные храмы. Или же использовали естественные пещеры. Люди начали служить духам, а те умерили своё буйство. Но относительное спокойствие покупалось дорогой ценой – духам нравились кровавые жертвы. Часто бывало так, что правители отдавали собственных детей, если храмовые маги указывали на них.

Легенды говорили, что несколько раз жертвы возвращались домой. Это были прекраснейшие девушки своего народа, сумевшие тронуть даже не знающие жалости огненные сердца. Дети, рождённые ими, связали два мира, но эти нити быстро оборвались... хотя кое-где правители горных кланов и утверждали, что в их жилах течёт кровь истинных хозяев этой земли.

Шло время. Изменялся мир. Люди освоили равнинную часть страны. Ардрахан начал торговать с соседями – ему было чем торговать. А потом по горным перевалам, по бурным рекам на полуостров проникло единобожие – и равнинный народ начал поклоняться Единому и перестал верить в духов. Новая религия стала оплотом королевской власти, стремившейся объединить страну и безжалостно подавлявшей мятежи горцев.

Но прежняя вера не умерла.

* * *

С гор спускался тяжёлый плотный туман.

Седоволосый человек, кутавшийся в тёмно-синий, подбитый мехом плащ, не любил такую погоду. Он не любил горы. Он не любил этот маленький замок – промозглый, неудобный, с потёками сырости на стенах, пригодный только для кратких посещений и ценный лишь своей близостью к горному храму.

– Всё ещё никого? – начиная впадать в раздражение, спросил он у начальника стражи.

Плохо. Старый солдат не заслужил такого тона. Но царственный посетитель был слишком усталым и взволнованным, он уже не мог контролировать свои чувства.

Ну что ж. Ещё полчаса ожидания – и с чистой совестью можно отдать приказ собираться в обратную дорогу.

– Ваше величество, на горной тропе показалась процессия.

Седоволосый не смог бы сказать, что он ощутил при этом известии. Облегчение, новая вспышка раздражения, страх – в душе всё перемешалось. Но на лице лежала привычная маска невозмутимости – то, чему любой правитель учится в первую очередь.

– Прекрасно. Что делать, вы знаете.

– Госпожу проводить сразу к вам?

– Если она изъявит такое желание. Но пожилая женщина с дороги, скорее всего, захочет отдохнуть. Я не намерен её торопить. Известишь, как только она будет готова.

Начальник стражи наклонил голову и покинул просторный покой.

Седоволосый поднялся, подошёл к камину, подбросил полено в огонь. На поверхности древесины выступили капельки воды. Пламя казалось каким-то чахоточным – наверняка из-за сырых дров.

Нет, он не любил горы.

Резкий хлопок в ладоши. Скрип двери. Согнувшийся в поклоне слуга.

– Что угодно вашему величеству?

– Вина. Да, и перекусить. Время обеда давно миновало...

К чему были последние слова?

Он досадливо передёрнул плечами.

Вино было выпито, и мясо съедено. За окном постепенно смеркалось, а старая ведьма всё не торопилась свидеться с любимым зятем.

Он какое-то время посидел у камина, невидящими глазами глядя в огонь, походил по комнате, присел за стол. Пальцы начали выбивать по столешнице какой-то рваный ритм.

– Государь, госпожа просит аудиенции...

Он кивнул начальнику стражи и поднялся.

На этот раз дверь открылась широко.

Знакомое просторное одеяние алого цвета, затканное золотом. Чёрный обсидиановый посох с прихотливо изогнутым навершием. Распущенные седые волосы, не по возрасту густые и длинные. И не по возрасту же яркие зелёные глаза.

Повелительница горных магов, главная жрица Храма Огня. Госпожа Лиат. Тёща короля и бабка принца Бранна.

– Здравствуй, дорогой сын.

Он скрипнул зубами...

... – Да... Похоже, дела обстоят ещё хуже, чем я думал, если уж любящая бабушка... Скажи мне, наконец, что ты делала с ним все эти двадцать лет, с тех пор, как стала забирать его в храм? То существо, которое я вижу перед собой почти ежедневно, язык не повернётся назвать нормальным человеком.

Ударив кулаком по резному подлокотнику, он процедил сквозь зубы:

– И это мой сын!

Старая женщина подняла руку.

– Надеюсь, ты в этом не сомневаешься?

– Ты не поверишь, Лиат, иногда я хочу, чтобы он не был моим сыном. Ведь тогда я с чистой совестью смог бы объявить его безумцем и отрешить от наследования.

Она остро глянула на зятя.

– Только потому, что Бранн вышел из чрева моей дочери?

– Я не уверен, была ли и Кайе человеческим существом... Послушай, Лиат, мы слишком давно знакомы друг с другом – какие семейные тайны ты от меня утаила? Почему я ничего не знаю об отце своей покойной жены?

Морщинистое лицо старой женщины окаменело.

Когда она наконец заговорила, её голос звучал глухо и одновременно скрипуче – странное сочетание.

– Я боялась, что ты когда-нибудь задашь мне этот вопрос. Боялась так давно и так долго, что страх, похоже, перегорел. Теперь я просто думаю, какие слова подобрать, чтобы ты меня понял. Бранна нужно спасать. Ему многое было дано с рождения. Ещё больше он получил от меня – да, Фарелл, бабка твоего сына постаралась, чтобы он внушал страх и почтение не только потому, что появился на свет в королевских покоях.

– Говори! – её зять подался вперёд.

– Ты верно заметил – в жилах Бранна течёт не только человеческая кровь. Его дедом, отцом Кайе, был Повелитель огненных духов. И теперь нашего мальчика нужно спасать от его собственной, разбуженной мною природы.

Глаза седоволосого короля сверкнули.

– Я подозревал худшее, но не думал, что всё окажется настолько плохо. Ты ловко морочила меня все эти годы – обитатели преисподней голову сломают, пытаясь понять ваши обряды.

– Поверишь ли ты, если я скажу, что это произошло против моей воли? Мной пытались откупиться от участившихся землетрясений в долине, где стоит храм. Я была девчонкой, сиротой, безответной послушницей. Жрецы рассуждали здраво: я погибну – значит, жертва принята, останусь жива – ещё лучше, они сделали всё, что было в их силах. Никто не предполагал, что сотрясателя земных глубин одолеет похоть.

Воцарилось тяжёлое молчание.

– Я слышал, огненные духи – олицетворение лавы, – проронил король. – Те, кого приносили им в жертву твои собратья, сгорали, как сухие щепки...

– Он умерил своё пламя. Он был ужасен и ослепителен одновременно. Он... пощадил меня. Я ведь была хороша, Фарелл, очень хороша – только не оценила знаков внимания Верховного жреца, вот и поплатилась. Впрочем, кто посмеет сказать, что я приобрела меньше, чем потеряла?

Старуха поднялась, подошла к камину, полюбовалась игрой языков пламени – а потом наклонилась и коснулась их рукой, словно бы гладя спины домашних животных. Её царственный зять в первое мгновение потерял дар речи и уже готов был сорваться с места, чтобы оттащить безумную женщину от огня, но она обернулась с лёгкой улыбкой и показала ему чистую, без малейших следов ожога руку.

– Это то, что осталось мне в наследство, кроме Кайе. Бранн способен ходить по лаве босиком и купаться в огне. Он очень похож на своего деда – красотой, жестокостью и...

– И?

– Его необходимо женить, Фарелл. Огненные духи редко испытывают желание и зачинают потомство. Но уж если это произошло, то несчастен тот человек, который приглянулся огненному духу, – старая жрица помолчала. – И неважно, девушка это или юноша...

– Ты хочешь сказать, что порок, в котором погряз мой сын...

– ... заложен в его природе. Я слишком много внимания уделяла развитию его способностей и магического дара, а Кайе была занята своей ревностью – согласись, ты давал для этого немало поводов, – и ей было не до сына. Мы очень многое упустили, Фарелл. И теперь, если ты хочешь внуков, тебе придётся мне помочь.

– Каким образом?

– Слушай...

* * *

– Ты звал меня, отец?

– Да, – отрывисто произнёс король Фарелл, не глядя на сына.

Он хмурился, то и дело барабаня пальцами по подлокотнику кресла. Колени короля были укутаны волчьей шкурой.

Разыгрался ревматизм, сообразил Бранн. Стало быть, нормального разговора не получится – отец примется брюзжать, учить жизни, упрекать в неблагодарности...

А Фарелл мрачно думал о том, что рано или поздно стоящий за креслом человек унаследует его трон и королевство. Выродок, ни разу в жизни не обнявший женщину. Хладнокровный головорез, чьим именем матери в незамирённых горных кланах пугают детей. Чудовище, прекрасное внешне, с чёрной, как ночь, душой.

И это мой сын, с горечью сказал Фарелл сам себе. Надо было задушить его в колыбели своими руками. Или... подстроить несчастный случай? Ардрахан не заслуживает такого короля.

Нет, Бранн, с его звериным нюхом на опасность, не попадёт в ловушку. А когда он пристально глядит своими прозрачно-зелёными, как морская вода, глазами, воля слабеет, и что-то велит поступать так, как хочет сын. Поэтому лучше не смотреть ему в лицо.

– Твои... приятели опять позорят тебя. Ты собираешься вывалять в грязи себя, меня и всех предков до двенадцатого колена?

– Отец, что тебе наговорили?

– Что это была за пирушка во дворце Каснара? Что там делали переодетые в девушек полуголые мальчишки? Что за мерзкие слухи ходят вокруг поединка твоего дружка с одним из гостей?! Ты знаешь, что семья парня сегодня подала мне жалобу?

– Глупый щенок сам нарвался, – сквозь зубы ответил Бранн. – Каснар никому не прощает оскорблений.

– Ничего не хочу слышать! – Фарелл повысил голос. – Хуже всего то, что это избиение младенца напрямую связали с твоим именем. Поэтому ты уберёшься из Килкриста в ближайшее время.

– Да уж, – процедил Бранн, по-прежнему стоя за спиной отца. – Ты крепко меня любишь.

– Как ты того заслужил.

– Интересно, – за насмешкой в голосе принца угадывалась горечь. – Как мне говорили, детям обычно не приходится зарабатывать любовь своих родителей – она просто есть. Но, видимо, к королю Фареллу это не относится.

– Обычно в твоём возрасте дети уже радуют родителей двумя-тремя внуками. Но поскольку твои гнусные дружки по закону природы рожать не могут... – Фарелл с трудом сдерживался, чтобы не сорваться. – Я, твой отец и король, приказываю тебе покинуть Килкрист и отправиться в Туинген. Ты поедешь просить у Адальриха руки принцессы Ирмард. Ты к ней посватаешься. И ты на ней женишься. И будешь выполнять свой супружеский долг, даже если мне силой придётся тащить тебя в спальню к жене.

Не оборачиваясь, Фарелл знал, что Бранн в ярости стиснул кулаки.

– А если ты не подчинишься – отправишься в крепость. Не с проверкой. И даже не как начальник гарнизона. Просто как бунтовщик и изменник. А тем временем я дам ход жалобе, и эта шлюха мужского пола – Каснар, если ты не понял, – отправится на плаху.

– Ты не посмеешь! – в бешенстве выкрикнул Бранн.

– Посмотрим, посмею я или нет. Не испытывай моё терпение. Имей в виду, твоя бабка намерена контролировать тебя, поэтому в твоей свите поедет храмовый маг... хотя я предпочёл бы обычного священника. Ты понял меня?

Бранн не ответил.

Начальник караула едва успел отскочить, когда мимо него пронёсся смерч. Взвились и опали длинные, до пояса, платиновые волосы. Миг – и стройный силуэт в чёрном обрисовался в конце галереи, а потом пропал из виду.

Старый вояка подошёл к узкому окну-бойнице. Бранну как раз подводили коня – жуткую вороную зверюгу, успевшую на днях убить одного из конюхов ударом копыта. Впрочем, верховое животное стоило своего безжалостного всадника. Жаль, подумал начальник караула, что мне не двадцать. Я побежал бы рядом с Бранном, держась за его стремя.

Принц поднял коня на дыбы. Снова взметнулись светлые волосы, и нечеловеческой красотой засияло узкое бледное лицо.

Куда он поскачет теперь? А не всё ли равно? В любом месте он найдёт тех, кто кинется за него в огонь и в воду. За такого командира можно, себя он тоже не щадит. И пусть болтают, что он заговорённый, и что мать купала его в огне – труса и это не спасло бы.

И всё же – куда его отправил отец? На побережье? Или в горы – задавить в корне очередной мятеж?

Послышался голос короля, и начальник караула обернулся.

– Зовёт, – тихо проговорил стражник.

А потом он стоял и выслушивал распоряжения своего государя.

Значит, войны нет. Что ж, и это неплохо.

* * *

До Южного Хребта Бранн со свитой должны были добраться самостоятельно, а в предгорьях их ожидали люди повелителя этой части Пограничья Эри.

Фарелл, буквально скрипя зубами, разрешил сыну взять с собой повелителя Каснара – Бранн просто заявил, что предпочтёт оказаться узником в крепости. И вот теперь двое закадычных приятелей философски – впрочем, не без любопытства, – оглядывали разворачивающиеся перед ними панорамы.

Южное Пограничье вообще было очень интересным местом. Здесь издавна трясло меньше, чем в горах на востоке и западе, погода стояла ровнее, ярче зеленела трава на пастбищах, тучнее отъедался скот. Да и многочисленные речушки, случалось, ещё выносили на берег золотые самородки, что в других краях давно уже стало почти невероятной редкостью. Повелители Южного Пограничья считались вассалами ардраханских королей, но свободно торговали с соседним Туингеном. Оттуда горцы порой брали себе жён, туда, случалось, выходили замуж горянки. Нынешний глава обширного клана, Эри, тоже был женат на уроженке Туингена – мало того, она ещё была и дальней родственницей короля Адальриха.

Так что сопровождать Бранна в этой поездке должен был практически будущий свойственник. Бранну ещё не доводилось с ним встречаться – по стечению обстоятельств Эри каждый раз приезжал в столицу тогда, когда наследный принц отсутствовал.

Уже в предгорье резко похолодало, спустился промозглый туман, и периодически начинал моросить мелкий дождь. После равнины, где вот уже месяц стояла ровная солнечная погода, это оказалось неприятным сюрпризом. Разумеется, Бранну было не привыкать к дождю и холоду, но одно дело – воинский поход, и совсем другое – навязанная отцом поездка за невестой.

Невесёлые мысли – невесёлыми мыслями, но чьё-то присутствие в тумане Бранн почувствовал задолго до того, как из белого сумрака появились тёмные силуэты.

Горцы. На упитанных коротконогих пони. Единственная нормальная лошадь была у их предводителя, парня, по самые уши закутанного в плащ. Удивительно, что неотёсанный провинциал дал себе труд обзавестись породистым и, несомненно, дорогим верховым животным. Бранн даже не сразу разглядел, что у него, как и у его людей, тёмные волосы. Парень подъехал вплотную. Голос у него был такой же неживой и лишённый красок, как этот туман.

– Приветствую принца Бранна. Я – Эри, повелитель Южного Пограничья и глава клана.

– Рад встрече, – учтиво ответил Бранн.

* * *

– Такая погода будет, пока не спустимся с перевала, – своим обычным ровным голосом проговорил Эри.

Выражение его лица яснее ясного говорило, насколько он не одобряет тех, кто собирал наследного принца в дорогу. Вообще-то господин сопровождающий был прав. Судя по гардеробу, мажордом понятия не имел, что в горах бывает холодно. Предыдущие полдня Бранн кутался в суконный плащ и сначала про себя, затем вполголоса, а потом и полный голос клял горы, поездку, старческий маразм, туман и тупых горцев.

Предводитель тупых горцев ехал рядом с ним, не подавая виду, что его это хоть как-то задевает.

Да, злобно думал Бранн, поглядывая на него, вот уж кому не надо беспокоиться о промокшей одежде. Эри, как и его люди, поверх остального носил цельнокроеный плащ из грубой шерсти, пропитанный какой-то дрянью, отталкивающей воду. Вид у обитателей Южного Пограничья в этих мелкополосатых дерюгах был ещё тот. Бранн предпочёл стучать зубами весь день, не допуская даже мысли о том, что нацепит такое уродство.

После того, как царственный гость в крайне резких выражениях отверг предложение утеплиться, владетельный Эри прекратил любые попытки завязать разговор (если можно назвать таковыми короткие междометия и слова типа «Правее»).

Горцы, одинаковые, как горошины в стручке, со своими лохматыми пони, бесили Бранна неимоверно. Впрочем, до их появления на перевале всё раздражение наследника трона изливалось на голову чихающего и злого Каснара, который хрипло огрызался и пару раз чуть не бросился на сюзерена с кулаками. За что, разумеется, поплатился бы.

До границы с Туингеном было ещё далеко, и Бранн мог позволить себе не думать о конечной цели этой поездки. Впереди ждал Альценау – город богатых купцов и менял. А в нём – сидящая на мешках с золотом принцесса Ирмард. Несомненно, рыжая и веснушчатая, как послы её папаши.

Владетельные аристократы – оттоны, то же самое, что «повелители» Ардрахана – предпочитали жизнь в собственных владениях. А вот небогатые дворяне (тоже оттоны, как ни странно) делали карьеру при королевском дворе.

Наследного принца мутило при одной мысли о смотринах. Но воля отца и бабки – в кои-то веки единая – не оставила никакого выбора. Правда, в последний момент почтенная Лиат, неплохо изучившая внука, предложила изменить официальную цель поездки. Теперь Бранн, как представитель короля, ехал договариваться об уточнении границ.

Краем глаза принц заметил, что господин сопровождающий повернул коня в его сторону.

– Животные беспокоятся, – подъехав вплотную, тихо сказал Эри. – И чем дальше, тем больше. Я предложил бы сделать привал прямо здесь, но не похоже, чтобы дождь скоро прекратился, а вы все вымокли. Я думаю, ниже, в предгорье, погода улучшится. Ни король Адальрих, ни его величество Фарелл не поблагодарят меня, если наследный принц прибудет в столицу Туингена с насморком или воспалением лёгких.

«Слабаки с низины», – отчётливо читалось в его глазах

– И всё равно мне не нравится это место. Я предпочёл бы оказаться за пару десятков миль отсюда, – после паузы продолжил он.

– И что это может быть, по-твоему? – поинтересовался Бранн.

– Землетрясение, оползень... что угодно. Нас не так трясёт, как на востоке, но горы всегда непредсказуемы.

Бранн поднял руку, призывая к молчанию. Он ехал на своём вороном – и одновременно скользил по ручейкам и речкам лавы туда, где огненная кровь земли готовилась излиться на поверхность.

– Не здесь, – произнёс он одними губами. – Не сейчас.

– Что? – не понял Эри.

– Нас не заденет. Но ты прав – привал лучше сделать тут.

– Принц Бранн...

– Я знаю, что делаю, повелитель Пограничья. Эй, ночуем здесь!

Пони Ронана плёлся в самом хвосте отряда, и бравый наездник чуть не плакал от досады – ему удалось взглянуть на принца лишь мельком. А он так надеялся...

Узнав, что едет вместе с Эри в Альценау, Ронан был на седьмом небе от счастья, а уж когда услышал, кого им предстоит сопровождать – радости его не было предела.

Принц Бранн!

Наследник короля Фарелла был не так уж намного старше Ронана, но его имя гремело по всему Ардрахану. Он слыл непобедимым воином, великолепным стратегом и человеком, абсолютно лишённым жалости к себе и другим. Юному секретарю главы клана часто доводилось слышать в таверне фразу, которой заканчивались практически все обсуждения новостей.

«Славно, что он на нашей стороне».

После чего собеседники сближали головы и начинали делиться последними слухами о принце. Сплетен Ронан не любил – Эри считал, что в людях говорит обычная зависть, и тут с ним нельзя был не согласиться. Эри всегда оказывался прав.

Увидев Бранна впервые, Ронан обомлел. Он слышал, конечно, о красоте наследника трона, хотя считал, что это как в сказках – где принц просто не может быть уродом. Но ослепительная внешность Бранна сбивала с ног.

Однако это ошеломление прошло довольно быстро.

Ронан то и дело сравнивал принца со своим господином и пришёл к выводу, что, как ни странно, они похожи между собой... хотя абсолютно различны. Бранн напоминал жгучий полдень, Эри – тёплый летний закат. Бранн предпочитал облегающую одежду, которая подчёркивает достоинства фигуры – и ему было что подчеркнуть (Ронан со вздохом пожал собственными не слишком широкими плечами), – а гардероб Эри был непритязателен... разумеется, кроме торжественных случаев, уж там-то повелитель Южного Пограничья показывал себя истинным аристократом.

Бранн едва ли удостоил лохматого белобрысого юнца взглядом, но тому в присутствии принца становилось не по себе от страха сделать что-то не то, разочаровать. А вот Эри внушал спокойствие и уверенность одним своим видом.

Об Эри, в отличие от Бранна, никаких слухов не ходило. Ни о нём, ни о его семье. Приезжие, сдуру сболтнувшие неподобающее в присутствии горцев, тут же затыкались, увидев направленные на них взгляды и услышав нехорошее молчание. Эри был оплотом и гордостью Южного Пограничья – при своём весьма молодом возрасте, как ни удивительно. Рано осиротев, он без колебаний принял в свои руки бразды правления – и держал их крепко. Горцы были безгранично преданы ему.

А когда у главы клана родился сын, это стало всеобщим праздником.

Ронан до сих пор не мог поверить своему счастью. Оказаться в свите Эри! Более того, стать его секретарём! Да вчерашнему школяру такое и присниться не могло!

Не иначе как Единый привёл в тот вечер к трактиру, в котором остановился повелитель Эри со своей свитой на обратном пути из Килкриста домой. Ронан с приятелем забрёл сюда перекусить. При виде блестящих гостей он запнулся о порог и чуть не полетел носом вперёд, но каким-то чудом удержался на ногах и даже ничего не опрокинул. Сидя за столом в ожидании мясной похлёбки, он прислушивался к негромкому разговору Эри и его людей. Как же хотелось оказаться там, быть среди них, быть своим!

То, что произошло дальше, Ронан иначе как чудом и не называл.

Вдруг заговорили о трактате «Описание рек Пограничья». Зачем он понадобился, Ронан тогда не понял. Но Эри с сожалением сказал, что в этом захолустье вряд ли отыщется что-нибудь кроме Священного Писания. Поэтому он рассмеялся, когда один из свитских сказал, что по правилам любой легенды сейчас должен появиться странствующий монах или учёный, знающий трактат наизусть.

Ронан не был ни учёным, ни монахом, но «Описание рек Пограничья» он читал. И у него была очень хорошая память. Обмирая от страха, бывший школяр выбрался из-за стола и подошёл к беседующим.

Первым его заметил высокий воин с короткой тёмной бородкой.

– Чего тебе, мелкий? – не особенно дружелюбно спросил он.

– Гос... – голос Ронана осип от волнения, – я... господин говорил, что ему нужны «Реки Пограничья»...

– А вот и твой странствующий монах, повелитель, – сказал кто-то.

Свита дружно рассмеялась.

Но Эри заинтересовался.

– У тебя есть этот трактат? – спросил он Ронана, готового провалиться сквозь землю.

– Нет, но я его читал. И хорошо помню.

– В самом деле? Давай проверим.

И Ронан не поверил собственным глазам, когда увидел, что повелитель – повелитель! – пододвигается, чтобы освободить ему место на скамье.

Домой Ронан вернулся поздней ночью. Он был пьян от счастья – Эри не только выслушал его, но и предложил службу у себя. «Мне нужен секретарь, – сказал он, – а ты, похоже, неглупый парень». Х-ха! А родители не верили, что он устроится!

Счастливо улыбнувшись, Ронан вынырнул из воспоминаний и пришпорил свою лошадку – очень уж хотелось подобраться поближе к двум людям, интересовавшим его сейчас больше всего на свете. Может, удастся услышать, о чём они говорят...

Мерзкий моросящий дождик прекратился, а когда разожгли костры и разбили палатки, стало и вовсе хорошо. Достали припасы, люди Эри добавили к ужину нескольких подстреленных кроликов и пару тетеревов.

А Бранн наконец смог переодеться. Сытый, согревшийся, одетый в сухое и чистое, он подобрел и смотрел на мир почти довольными глазами. Делать ничего не хотелось.

Каснар что-то втолковывал своему конюшему, двое слуг наследного принца развешивали у костра мокрую одежду. Горцы накормили пони и теперь, собравшись небольшими компаниями, ужинали и переговаривались.

Бранн не сразу признал в одном из них Эри. Избавившись от своего кошмарного плаща, повелитель Пограничья оказался высоким, стройным, почти хрупким молодым человеком. Среди соплеменников, он выделялся осанкой и статью. Бранн впервые подумал, что за молчаливостью горца может скрываться не недостаток ума, а способность говорить только необходимое. Вспомнилось, как тонкая рука в кожаной перчатке натянула повод, сдерживая испугавшегося гнедого жеребца, и в голову пришла мысль развлечься.

– Повелитель Эри!

Тот поднял голову. Каснар тоже оглянулся, поймал взгляд Бранна – в обычно наглых глазах баловня судьбы читалось лёгкое удивление, сменившееся насмешливым пониманием.

Чёртов ублюдок, своё место он не согласен уступить никому. Беспокоишься, да, Каснар?

– Что ты хотел, принц Бранн?

А у горца красивые глаза. И красивые брови. И красивые губы... похоже, очень нежные. Необычное, полудевичье лицо... Всё-таки одежда сильно влияет на восприятие человека человеком! В своих горских тряпках он казался несуразным, как... как...

Бранн потряс головой, избавляясь от ненужных мыслей.

– Как насчёт того, чтобы устроить небольшое состязание?

– Кого с кем?

– Ты – против меня. Согласен?

– Тебе хочется выставить меня дураком перед моими людьми? О твоей силе и воинских навыках ходят легенды.

– Ну, насколько я знаю, вас, горцев, тоже не в вереске нашли – так, кажется, у вас говорят?

Эри вдруг широко улыбнулся.

– Именно так.

Исчез серьёзный, каждую минуту помнящий о своей ответственности молодой военачальник. Перед Бранном стоял беззаботный мальчишка, то и дело встряхивающий головой, чтобы избавиться от лезущих в глаза волос.

– Ну что, для начала проверим, кто сильнее?

Эри кивнул.

Десять минут спустя все, свободные от караула и работы люди окружали маленькое пространство под навесом и дружно орали:

– Да-вай! Да-вай! Да-вай!..

Проклятье! Бранн даже не предполагал, что горский мальчишка окажется таким сильным и упорным. Пальцы сцепленных рук побелели от напряжения, на скулах противников ходили желваки – Эри и Бранн сидели за маленьким столиком друг напротив друга, и каждый пытался взять верх.

Рука горца была тоньше, уже в запястье, кисть уступала Бранновой по размеру – и тем не менее Эри не сдавался. Он прикусил губу и смотрел на принца, не отрываясь. Бранн поймал себя на том, что испытывает чувство какого-то не поддающегося объяснению гнева. Как этот мальчишка смеет быть сильнее... Сильнее кого? Откуда это возмущение? Не позор проиграть достойному сопернику, и всё же...

Состязались не только руки. Синие и зелёные глаза тоже вели свой поединок. В какой-то момент зелёные сдались.

Все ахнули, когда на задержке дыхания Эри с неожиданной силой надавил на руку Бранна, тот охнул, пытаясь удержаться на прежних позициях – но опоздал. Ещё секунда – и тыльной стороной кисти наследник трона коснулся стола. Воцарилась тишина, которую через мгновение разорвали восторженные вопли людей Эри.

Бранн улыбнулся и разжал пальцы. В глазах его улыбки не было.

... Как ты посмел...

– Приятно ошибиться в лучшую сторону... – произнёс он, переводя дыхание.

– Надеюсь, за это ты не прикажешь меня казнить? – Эри улыбнулся снова.

«Что ты, маленький горец, – казнить тебя?»

– Как насчёт того, чтобы пометать дротики? – встрял незаметно возникший Каснар.

Его улыбка то пропадала, то появлялась снова. Ревнует, с внезапной злостью подумал Бранн.

– Прошу меня извинить, но я и так отвлёкся, – Эри снова был невозмутим. – Приказ короля – не шутки, как вы понимаете.

Бранн проводил взглядом удаляющуюся фигуру...

– Хорошенький.

Каснар скалился так похабно, что просто до ужаса захотелось въехать в эту красивую наглую физиономию кулаком.

– Где твои дротики? – сквозь зубы спросил Бранн.

– Один – всегда к твоим услугам.

Глаза наследника трона вспыхнули.

– Придержи язык...

– О да! Моему языку можно найти куда лучшее применение! Тогда, может, мы этим и займёмся?

– Фигляр, – процедил Бранн.

И, не оглядываясь, ушёл в свою палатку.

Дорога, занявшая неделю, показалась Эри вечностью. А принц и его свита, казалось, делали всё, чтобы её удлинить.

Принц...

Эри невольно задумался, припоминая странное, отсутствующее выражение глаз Бранна в первый вечер. Казалось, тот прислушивался к чему-то перед тем, как отдать приказ остановиться. Собственно, и сам Эри знал – чувствовал, – что здесь безопасно. Чутьё на огонь и лаву было с ним с самого рождения, достаточно слабое, правда, но оно позволяло избегать явной беды. Нянька говорила, что это он унаследовал от отца.

Хотя... чему удивляться, если живёшь на земле, которая буквально горит под ногами?

Мысль сделала неожиданный скачок. Эри вспомнил состязание. Да уж, победить Бранна оказалось нелёгкой задачей, но куда сложнее оказалось скрыть собственную злость. Вне всякого сомнения, принц хотел унизить невежу из Пограничья и ещё раз доказать, что главный здесь он. Но это же бессмысленно! Эри хорошо знал своё место и свои обязанности. А кроме того, помнил о долге перед кланом и перед семьёй.

Перед мысленным взором возникло лицо жены.

Русые волосы и серые глаза были редкостью среди горцев – неудивительно, что Ула привлекла его внимание, когда он впервые приехал в Альценау. А когда родился Киран, счастливый отец так надеялся, что сын пойдёт в мать! Но к двум годам малыш стал темноволосым.

Позади раздался взрыв хохота. Опять этот Каснар травит свои сальные байки... С другом и наперсником Бранна Эри был знаком шапочно и заводить приятельские отношения не собирался. К тому же Каснар всячески демонстрировал, что ему, богатейшему из вельмож Ардрахана, отнюдь не ровня какой-то горец.

Но Эри и сам лишний раз не подал бы ему руки. Странные друзья у принца Бранна. Странные друзья и странные привычки. Поговаривали, что Каснар – единственная длительная его привязанность, хотя любовников перебывало немало. Что сердечный друг устраивает оргии в своём столичном дворце, и наследник трона охотно их посещает... Много чего говорили.

Эри передёрнуло. В Пограничье мужеложство считалось одной из самых больших мерзостей, а уличённые в нём становился изгоями.

Он покосился на едущего рядом принца и не удержался – тайком сделал охранный знак. Интересно, Бранна хоть немного заботит долг перед страной и предками? У горцев были большие семьи, и Эри вполне обоснованно полагал, что на первом сыне они с женой не остановятся.

Именно в этот момент принц посмотрел на своего спутника. Заметив поджатые губы Эри, он усмехнулся и послал коня вперёд.

Скорее бы уж показался Альценау, с неожиданной злостью подумал повелитель Южного Пограничья. С каждым днём всё труднее становилось выносить выпады Бранна в сторону «тупых горцев». Горцы, между прочим, не глухие, и нарастающий ропот это доказывал. Хорошо хоть, их немного утешила победа Эри в том достопамятном состязании.

Ехавший впереди Бранн встряхнул волосами. Да уж, насмешливо подумал Эри, гриву он себе отрастил славную – до пояса. Интересно, от кого он унаследовал такой цвет волос – платиновый? Неужели от матери? У Фарелла обычная тёмная шевелюра.

Эри никак не мог определиться в своём отношении к принцу. Видно было, что воины эскорта относятся к наследнику буквально с благоговением. О храбрости, изобретательности и жестокости Бранна ходили легенды. В бою он себя не щадил, но и побеждённых потом не щадил тоже. Правда, шёпотом говорили между собой досужие сплетники, ему нечего бояться – раны затягиваются сами собой, вражеское оружие промахивается. Не зря мать купала его в огне.

Последний ночлег перед въездом в Альценау оказался весьма комфортным. Оттон Кьярдан, немногословно извинившись в письме за то, что по состоянию здоровья не может сам встретить царственного гостя, предложил ему остановиться в самом благоустроенном из своих замков.

Слуги и повара с ног сбились, дабы угодить принцу Ардрахана и его свите. Эри полчаса отмокал в лохани с горячей водой, а потом занялся не слишком привычным делом – разборкой небольшого сундука. Не хотелось ударить в грязь лицом перед его величеством Адальрихом – родня, как-никак.

Приведя себя в порядок, Эри отправился на поиски Ронана, не сомневаясь, что того наверняка засунули либо в самую тёмную клетушку, либо в одну комнату с десятком солдат. Как ни странно, оказалось, что лохматый секретарь обретается в одном помещении с двумя слугами Каснара, и помещение это вполне комфортабельно. Спать ему, правда, выпало на сеннике, но одеяло было тёплым, кормёжка – вкусной, на книги никто не покушался, а пони обихаживали в конюшне наравне с другими.

– А это что? – недоумённо спросил Эри.

Поверх стопки книг лежал кинжал с украшенной аметистами рукоятью.

– Подарок повелителя Каснара, – вспыхнув, ответил Ронан. – Он обещал научить меня пользоваться им.

– Хм, – пробурчал Эри себе под нос. – С чего бы такая забота? Ронан, держись-ка от него подальше – внимание повелителя Каснара бывает опасным для пареньков вроде тебя.

Ронан побагровел.

– Эргарб вон говорил, что мне нельзя давать оружие... А я всё-таки хочу научиться. Я мужчина, в конце концов. А повелитель Каснар обещал...

Эри вздохнул.

– Ты же вроде умный парень, но порой бываешь хуже ребёнка. Ладно. В любом случае, держись рядом со мной. А кинжал... – он в задумчивости взвесил красивое оружие на ладони, поиграл им, проверяя балансировку, – кинжал хорошо бы всё же вернуть...

– Он обидится, – прошептал Ронан.

Эри увидел, что парнишка чуть не плачет. У него никогда не было такого дорогого и красивого кинжала. Да ему вообще опасались давать в руки что-то тяжелее пера – Эргарб после нескольких уроков фехтования с секретарём повелителя заявил, что убиться собственным мечом «мелкий» теперь не сможет, а ожидать от него большего не вправе даже Единый.

– Ладно, оставь его себе. Вдруг ты и вправду научишься управляться с колющими и режущими предметами.

Эри похлопал Ронана по плечу и вышел.

В Альценау выехали рано утром. Ронан неудержимо зевал, увязывая книги, зевал, подтягивая подпругу, зевал весь первый час пути – за что, в конце концов, схлопотал лёгкий подзатыльник от строгого Эргарба. Горцы с уважением относились к книжникам... на расстоянии. А Ронан в их понимании был вообще недотёпой-школяром, которому просто сказочно свезло.

Секретарь пришпорил не менее сонного пони, чтобы подъехать поближе к Эри.

Почему-то он всё чаще сравнивал привычного, знакомого, почти родного хозяина с принцем Бранном. Как ни странно, в этом сравнении повелитель Южного Пограничья отнюдь не проигрывал, хоть они отличались, как день и ночь – белокурый Бранн с гривой до пояса и темноволосый Эри, предпочитавший не отпускать шевелюру ниже лопаток.

Теперь, поглядывая на принца, который о чём-то негромко разговаривал с повелителем Каснаром, Ронан вспоминал всё, что доводилось слышать о легендарной отваге Бранна и его не менее легендарной жестокости.

В памяти ардраханцев ещё жива была память о двухгодичной давности мятеже небольшого западного клана. Точнее, о том, как мятеж был подавлен. Люди Бранна вырезали весь клан, не пощадив ни женщин, ни детей. Говорили, что королевские солдаты, принимавшие участие в резне, потом топили вину в выпивке, а преданным псам принца было всё равно.

Потом случилось нападение пиратов – они высадились на восточном побережье. И вновь Бранн дал повод для неутихающей болтовни.

... – Повесил? Всех?

– Ага, на рее, как у них принято...

– А главарей...

– А главарей казнил «кровавым орлом».

– Да ну, брехня, он терпеть не может моря.

– А тебе, бестолковая голова, кто-то говорит о море? Всё было на берегу.

– Неужели нашлись такие, кто решился?..

– Среди его-то головорезов? А ты как думаешь?..

Вечером Ронан спросил у Эри, что такое «кровавый орёл». Тот неохотно ответил, что это способ казни, и велел не забивать этим голову. Заинтригованный, Ронан нашел описание в одной из книг. И очень об этом пожалел.

Каснар энергично кивнул в ответ на какую-то фразу Бранна и немного отстал, предоставив принцу полную свободу беседовать с Эри.

– Ронан!

Ронан не сразу понял, что его окликают. И окликает не кто-нибудь, а повелитель Каснар. Секретарь пришпорил пони и подъехал к нему.

– Я вижу, тебе понравился мой подарок, – заметил Каснар, подбородком указывая на кинжал в почти новеньких кожаных ножнах, которые Ронан вечером выпросил у своего приятеля Руада.

– С-спасибо...

Повелитель Каснар улыбался так открыто и ясно, что все слухи на его счёт внезапно показались чистейшим бредом. Да не может быть... От такой улыбки, поди, все девчонки с ума сходят – ведь Каснар тоже очень красив, хотя до Бранна ему и далеко. Наверняка у него есть подружка, и не одна. Такой добрый, щедрый человек просто не может заниматься вещами, о которых Эри резко сказал: «Это грязь. Грязь и грех». А потом посмотрел на перепуганного Ронана, мягко улыбнулся и велел не забивать себе голову ерундой.

« И вообще, господин секретарь, вам надо найти себе хорошую девушку и жениться. А уж я постараюсь, чтобы тебе было на что содержать семью».

На равнине погода стояла замечательная. Каснар сбросил плащ и развлекался тем, что на ходу заставлял своего коня выделывать разные курбеты.

Ронан снова перевёл взгляд на Бранна и залился краской до ушей, попытавшись представить, как принц целует Каснара. Нет, не может быть. Они оба слишком мужественные люди. Ерунда. Враньё.

Вдали показались городские стены, и Ронан с облегчением понял, что это Альценау.

Они ехали по улицам Альценау – непривычно широким после лабиринтов Килкриста. Бранн не позволял себе вертеть головой, как это делал лохматый мальчишка Эри, но увиденное несколько ослепило даже его. Горожане высыпали из домов, чтобы посмотреть на царственного гостя – писаного красавца и славного воина.

Люди здесь одевались иначе – ярче и смелее. Горожанки носили чепчики из тонкого полотна и широкие юбки выше икр, а их мужья – кафтаны добротного сукна. Туинген славился своими тканями и коврами.

Вот и сейчас с маленьких балкончиков (явное архитектурное излишество с точки зрения северных соседей) свисали разноцветные прямоугольники – узорные, вышитые, с орнаментом и с гербами, а кое-где и золототканые.

– У них, наверное, все стены в домах увешаны такой красотой, – послышался за спиной голос мальчишки.

У Бранна брезгливо дёрнулся уголок рта. Интересно, почему Эри приблизил к себе этого бестолкового щенка?

Но Эри, ехавший позади, лишь снисходительно рассмеялся и, судя по ойканью Ронана, отвесил ему лёгкий подзатыльник.

– Прекрати смешить народ своими вытаращенными глазами. Ещё решат, что подданные короля Фарелла в жизни не видели ковров.

– Таких – я точно не видел!

– Ещё насмотришься.

Начальник торжественного эскорта повернулся к Бранну.

– Подъезжаем, мой господин. Их величества ждут вас.

Снова голос Ронана:

– Повелитель Эри, а госпожа Ула будет вас встречать?

– Надеюсь. Ронан, уймись, наконец!

Надоедливый щенок заткнулся.

По мере приближения к королевскому дворцу толпа росла, приветственные крики становились всё громче. Разумеется, северяне были одеты иначе, чем жители столицы процветающего государства, но и горцы на своих пони только прибавляли процессии колорита. Да и вообще ардраханцы не ударили бы в грязь лицом нигде – рослые, широкоплечие, статные, даже те, кому перевалило за сорок. В отличие, кстати, от туингенцев, среди которых попадалось немало толстяков.

Что делает с людьми спокойная сытая жизнь, презрительно подумал Бранн. Будь его воля – он пообщипал бы этих индюков. Хотя... вполне возможно, что это осуществится, если он женится на Ирмард.

Кстати об Ирмард...

Ворота королевского дворца распахнулись, и процессия втянулась внутрь. Копыта лошадей зацокали по булыжникам мощёного двора.

Адальрих с супругой и дочерью встречал дорогого гостя на крыльце. Ступени были выстланы пунцовыми коврами, по обеим сторонам теснились празднично одетые придворные. Бранн с неудовольствием заметил, что маг, приставленный бабкой, в нарушение всякого этикета почему-то оказался рядом.

– Вон госпожа Ула! – страшным шёпотом вскричал невидимый мальчишка.

Послышался непривычно взволнованный голос Эри:

– Где?

– Да вон же! Справа!

Когда всадники приблизились, пёстрая толпа радостно загомонила, переплюнув даже горожан.

– Приветствуем!

– Добро пожаловать!

– Какой красавец!

– Да они все красавцы!

– Принц Бранн!

Но даже среди этого многоголосия отчётливо прозвучал женский крик:

– Эри!

Бранн, уже увидевший и короля с королевой, и золотоволосую девушку в парчовом платье, невольно обернулся на стук копыт.

Эри вырвался из общей вереницы, подскакал к крыльцу и подхватил на руки невысокую русоволосую молодую женщину, по виду совсем девчонку. Это было вопиющим нарушением этикета, но все только засмеялись. Бранн вспомнил, что жена Эри доводится дальней родственницей Адальриху, который едва ли и не сосватал их.

А потом...

Окружающее изменилось. Нет, Бранн осознавал, что вокруг него множество людей, что они машут руками, приветствуя его, что он должен смотреть на девушку в парче, стоящую слева от представительного седого толстяка в пурпуре и короне – но всё вокруг вдруг странно замедлилось, а звуки отдалились, превратившись в слабое эхо.

Единственным ярким, четким пятном были мужчина и женщина в объятиях друг друга. Они целовались. Бранн видел, как движутся губы Эри – влажные, яркие, припухшие, – и внезапно ощутил себя ветром, мягко треплющим его волосы, руками Улы, обвившимися вокруг его шеи, её губами, касающимися его губ. Он стал воздухом, ласкающим разгорячённое тело, перчаткой, облегающей узкую кисть... Он обнимал Эри тысячей невидимых рук...

– Мой господин... Мой господин!

Кто это? Кто смеет трясти его за плечо? Что происходит?

Бранн замотал головой. Лицо мага было белым, как стена, губы тряслись.

– Куда вы смотрите, мой господин? Это... это неучтиво...

– Тебе-то какое дело? – хрипло выдавил Бранн. – Пошёл вон... надзиратель...

Лишь огромным усилием воли он сумел собраться и сохранить королевскую осанку. Спешился. Поднялся по ступеням. Поклонился Адальриху. Поцеловал руку королеве Зигрун. Поцеловал руку принцессе Ирмард. Его о чём-то спрашивали. Он что-то отвечал. На периферии зрения мелькнули тёмные волосы.

– Ваше величество, – проговорил Эри, – я счастлив приветствовать вас и рад сообщить, что сопроводил принца Бранна без приключений.

На самого Бранна он даже не взглянул.

Ронан недовольно поморщился, затирая тупым концом стила неудачную строчку, и посмотрел в окно. Разумеется, он не ожидал увидеть там принцессу Ирмард – что ей делать во дворе для челяди? – но это было лучше, чем бессмысленно таращиться на вощёную дощечку, когда разбежались все мысли, прихватив с собой вдохновение.

А ведь он обещал ей перевод красивой горской баллады.

Ей.

Прекрасной, как утро, золотоволосой принцессе, которая – спасибо господину Эри! – даже запомнила, как его зовут.

Ах, как мило она улыбнулась, когда Эри, поклонившись, произнёс:

– Прекрасная кузина, позвольте представить вам моего секретаря – умнейшего молодого человека. Правда, знания его носят скорее умозрительный характер, но я надеюсь, что при блестящем дворе он немного обтешется. Ронан, поди сюда.

– Ах, его зовут Ронан? Красивое имя. Необычное...

И бывший школяр пропал.

Дочь трактирщика, которой он дома подарил позолоченное колечко, забылась сразу. Теперь в голове и в сердце царил только один образ – ослепительно прекрасная золотоволосая принцесса Ирмард.

Запинаясь от смущения, он клятвенно пообещал, что переведёт для неё самые красивые горские легенды и песни. Ирмард снова улыбнулась ему – немного рассеянно, но всё же благосклонно. Потом взмахом руки подозвала двух фрейлин и указала на Ронана. Благородные девицы сначала чуть наморщили хорошенькие носики, но потом, судя по всему, прониклись симпатией к провинциальному мальчишке.

– Хорошенький, – услышал он за спиной голос принцессы, когда фрейлины за руки увлекали его к дверям. – Только, кузен, почему такой лохматый?..

Ответа Эри Ронан не расслышал.

А девчонки – едва ли намного старше его самого – притащили добычу в просторную комнату, где на стульях, скамьях и сундуках сидело с шитьём в руках несколько богато одетых дам. Они засмеялись при виде пунцового от смущения гостя, а дальше...

Дальше его забрасывали вопросами об Ардрахане, крутили, вертели, причёсывали, ужасаясь торчащим во все стороны вихрам. Кажется, дочерям благороднейших семейств Туингена пришлась по вкусу новая забава – из фрейлинской Ронан вышел по-модному причёсанный, надушенный, и голова его гудела от множества советов и рекомендаций. Ведь начинающему кавалеру следовало посетить цирюльника, портного, обзавестись хорошим оружием – тогда у него не будет отбою от поклонниц.

Но Ронан думал только об Ирмард.

А Ирмард, что было заметно невооружённым глазом, думала только о принце Бранне.

Бранн в сопровождении повелителя Каснара частенько появлялся там, где Ирмард прогуливалась или играла с фрейлинами в волан. Ронана удивляло, как взрослые люди могут уделять столько времени детским забавам – но туингенские вельможи и дамы отдавались играм с редкостным рвением. Эри тоже пытались пристрастить к игре в мяч, но тот ловко отвертелся.

А вот Каснар не упускал возможности блеснуть – даже в такой забаве. Он уже успел обзавестись новыми друзьями, укоротил волосы по туингенской моде – но, как ни странно, не забывал приветливо подмигнуть ошалевшему от новых впечатлений Ронану. Правда, про своё обещание научить пользоваться подаренным кинжалом он, похоже, забыл. Но Ронан не обижался. Теперь его жизнь сводилась к одному – к ежедневным визитам Эри в покои королевы Зигрун. Ирмард, как правило, сидела рядом с матерью. Эри принимали на правах родственника.

Ронан из своего уголка любовался принцессой и дико завидовал Бранну, которому она должна была достаться в жёны.

Правда, Бранн не умел перекладывать баллады с ардраханского на туингенский. А Ирмард они безумно нравились. Вдохновлённый, тот писал, писал и писал... пока не понял, что пытается сочинять собственные стихи на чужом языке. А потом вдохновение сбежало.

Тяжело вздохнув, Ронан взял дощечку, стило и отправился в хорошо знакомую галерею, где было солнечно и тихо. Она связывала старое крыло замка со службами, челядь там появлялась нечасто, а про господ и говорить нечего.

... – Сочиняешь?

Ронан вздрогнул, вскочил на ноги, резко обернулся и встретился взглядом с повелителем Каснаром.

– Ну-ка, дай...

Как он тут оказался?

А Каснар уже взял из рук растерянного господина секретаря дощечку и принялся читать.

– Хм... звезда моих очей... венец творенья... чей лик подобен... Да ты настоящий поэт, Ронан! Предмет страсти угадать нетрудно, поэтические преувеличения наличествуют... Бедняга, крепко она тебя зацепила...

– Отдайте! – выпалил Ронан, вцепившись в дощечку и дёргая её к себе.

– Дурачок! Ты что, решил, я над тобой смеюсь?

Ронан стиснул несчастную деревяшку так, что побелели пальцы. Его щёки пылали, он с ужасом чувствовал, что вот-вот расплачется. Каснар с каким-то странным выражением смотрел на него. Их пальцы соприкасались, но старший не спешил убрать руку.

– Хочешь сегодня потанцевать с ней?

– С-с... кем?

– С твоей ненаглядной принцессой-златовлаской, с кем же ещё! Эти туингенские девицы по части свободы нравов заткнут за пояс кого угодно. Я устраиваю у себя приём с танцами, а Ирмард очень любит танцевать. Особенно если там будет Бранн, – Каснар подмигнул. – Но ведь и тебя не в вереске нашли, не так ли?

– Но сегодня... сегодня день рождения королевы Зигрун...

– Одно другому не мешает.

Весь вечер Ронан метался туда-сюда, словно больной в лихорадке. Что надеть? Что обуть? Пригладить ли непокорные волосы с помощью резедовой помады или просто смочить водой? Ох, а ведь из танцевальных фигур он помнит только две!

Ужас...

Потом на подгибающихся ногах он брёл по коридорам, в полной уверенности, что заблудится и больше никогда не найдёт дорогу обратно – потому что покои Каснара находились в новом крыле, которое, видимо, строили поклонники лабиринтов.

В окна падал свет от множества праздничных огней. Галереи, обычно заполненные народом, были пусты – все поздравляли её величество и веселились на пиру. Интересно, почему Каснар не пошёл? Или уже пришёл?

– А-а, вот и ты! – воскликнул Каснар, салютуя Ронану кубком. – Я уже решил, что ты с головой ушёл в сочинение поэм.

Ронан оглядел помещение и впал в некоторый ступор.

Ирмард не было. Да нет, тут, похоже вообще не было ни одной женщины... стоп, вон там мелькнуло блестящее платье, в другом конце комнаты ещё одно... неужели...

... МАЛЬЧИШКИ?!

Сколько он ни пытался убедить самого себя, что глаза обманывают его, это никак не получалось. В покоях Каснара действительно были только гости мужского пола, если к ним можно причислить накрашенных и одетых – раздетых? – в женское платье подростков.

– Сожалею, – Каснар приобнял его за плечи. – Ирмард не смогла прийти. Полагаю, потому, что Бранн остался на пиру. Но поверь, у меня тоже весело. Тебе понравится. Вот, попробуй.

Вино было сладким – совсем не то, что кисловатое горское пиво. От него сразу зашумело в голове и разбежались все разумные мысли. Ронану захотелось смеяться – да он и засмеялся, глядя, как двое приятелей Каснара ловят того смешного мальчишку в платье с волочащимся по полу подолом.

Каснар стоял рядом, его большая тёплая рука лежала на плече Ронана.

– А принцесса...

– Забудь... Может, придёт, может, нет. Тебе нравится вино?

– Д-да...

– Один из лучших здешних сортов. Выпей ещё.

В голове предостерегающе зазвучал голос матери...

... вот так, сперва пиво, потом вино, потом пошёл по кривой дорожке...

... а блестящие, яркие глаза Каснара смотрят, не отрываясь, тонко очерченные губы улыбаются... интересно, почему господа в большинстве своём так красивы? Что Эри, что Бранн, что Каснар... Но всё равно Ирмард лучше их всех!

Ронан хотел стукнуть кулаком по колонне, но промахнулся и чуть не потерял равновесие. Его успели подхватить сильные руки.

– Чувствуется, что ты не привык пить вино. Ничего, мы все через это прошли. Значит, твой хозяин тоже на пиру?

Ронан молча кивнул, опасаясь, что вот-вот икнёт. Спиртное вытворяло с ним какие-то странные вещи, заставляло желудок подпрыгивать, а комнату – вращаться. Вопросы доходили с трудом.

– А чем он вообще здесь занимается?

– К-кто?

– Твой хозяин.

– Проводит время с госпожой Улой и К-кираном... Он по ним... ик... скучал...

– А принц Бранн... С ним твой хозяин много общается? Я видел, как они разговаривали.

Даже в состоянии опьянения Ронан удивился этим вопросам.

– Да на границе... какие-то беспорядки... Ох, простите... мне, наверное, надо домой... что-то нехорошо... господин Эри будет недоволен...

– Сейчас пройдёт. Ты просто ничего не ел.

Действительно, после того, как Ронан сгрыз ножку куропатки, стало легче. И сразу обратили на себя внимание некоторые вещи.

– Повелитель Каснар...

– Ронан, прекрати! Просто Каснар – мы же приятели...

– Ка... Каснар... но почему здесь только мужчины?

– Это мои друзья. У тебя же есть друзья?

– Есть... только они не ходят в женской одежде...

– А, это просто мальчишки... друзья моих друзей...

Кубок снова оказался полон. Волшебство какое-то.

Уже привычным жестом Ронан поднёс его к губам и сделал солидный глоток. Вкусная всё-таки штука!

– А про принца... про принца говорят... что он... ну...

– Что – ну?

– Спит с мальчиками, – ляпнул Ронан.

Против ожидания Каснар не рассердился. Показалось даже, вздохнул с облегчением.

– Предрассудки, мой милый, – теперь он стоял вплотную, так близко, что бросало в жар. – Обыкновенные предрассудки. Многие почему-то думают, что вправе указывать другим, как им жить. Но ведь по-настоящему умный человек предпочтёт составить о вещах собственное мнение, не так ли? Ты же учился, Ронан, скажи, разве я не прав?

Как мягко звучит моё имя в его устах, подивился бывший школяр.

– Ну... да...

Хорошо, что можно снова приложиться к кубку и скрыть смущение.

Послышался шум, похожий на звуки борьбы. Ронан обернулся – и разинул рот.

С мальчишки уже содрали его блестящее платье, худое голое тело было распластано на одном из невысоких столиков. Кто-то удерживал дёргающиеся руки, кто-то разводил узкие бёдра и...

– Чт... что они делают?!

– Веселятся, – Каснар подмигнул.

– Но... они же...

– Ты думаешь, мальчику неприятно? – шеи коснулось тёплое дыхание. – Скоро ты убедишься в обратном.

Только теперь Ронан понял, что его обнимают уже двумя руками.

– Поправь меня, если я ошибаюсь... У тебя ведь нет опыта в любовных делах? – Каснар рассмеялся, потому что уши собеседника стали пунцовыми. – Поэтому я не удивляюсь, что ты немного напуган... происходящим...

Ронан подумал – и привалился к Каснару. Ноги почему-то отказывались его держать.

– Если позволишь... я могу тебя научить кое-чему.

– Чему научить?

Его поглаживали по спине – это было так приятно!

– Доставить удовольствие мужчине можно по-разному.

– Но ведь женщин нет, – вяло возразил Ронан.

– В военных походах их тоже нет. Это не значит, что нам приходится вести себя, как монахам.

А потом чужая рука накрыла пах.

Ронан возмущённо дёрнулся... но вдруг понял, что у него стоит. От прикосновения мужчины! Нет!

Но Каснар не собирался отпускать его так легко.

– Не бойся, – снова поглаживание, от которого по позвоночнику пробежал огонь. – Я не причиню тебе вреда...

Алкоголь и возбуждение окончательно затуманили разум. Может, здесь и в самом деле нет ничего плохого, сбивчиво подумал Ронан, подаваясь навстречу ласке. Если только он сделает так, чтобы мне было хорошо...

Как сладко быть во власти этих рук, касающихся его там, где он не решался дотрагиваться сам до себя! Рук ласкающих, ведущих куда-то, освобождающих от одежды...

– Здесь слишком людно... Отойдём...

Ронан кивнул, хотя голоса Каснаровых друзей доносились словно сквозь толщу воды. Несколько шагов – и они оказались в небольшом алькове.

– За что я люблю Альценау – так это за удобную архитектуру, – доверительно сообщил Каснар. – Тебе здесь нравится?

Ронану нравилось. Тут царили полумрак и относительная тишина. Каснар, хрипло дыша, прижал его к стене и возобновил свои невозможные ласки.

Ронан не помнил, как долго это длилось. Из полузабытья его вырвал пронзительный крик.

– Больно!

Оказалось, он уже лежит на широкой кровати, а над ним нависает Каснар, развязывая пояс штанов.

Ронан приподнялся на локтях.

– Что... что это?

– Не обращай внимания. Они развлекаются.

Каснар наклонился к самому его лицу и легонько прикусил нижнюю губу.

Ронан отшатнулся. Хмель стремительно уходил.

– Повелитель Каснар... я... мне... я лучше пойду...

В ответ прозвучал хриплый смех.

– Куда? Начинается самое интересное.

Да он же пьян, в панике подумал Ронан. Он же пьянее меня!

Стало страшно. А тело Каснара становилось всё тяжелее, прикосновения – бесцеремоннее.

– Отпустите меня!

Каснар глухо рассмеялся, запустив руку Ронану в штаны.

– Цып-цып, желторотик...

– Пусти меня! – в бешенстве заорал тот, но насильник не обратил на его слова ни малейшего внимания.

Кожаного пояса, разумеется, уже не было. Ронан опустил руку к полу, лихорадочно зашарил... О чудо, знакомые ножны!

– Отпусти меня, или я тебя убью, – процедил он.

Челюсти свело – то ли от злости, то ли от страха, от ли от отвращения.

– Не строй из себя целочку! Можно подумать, твой дорогой хозяин держит тебя не из-за сладкой задницы!

Что?! Неужели нашлись подонки, которые действительно так думают?!

У Ронана потемнело в глазах. Он взмахнул рукой – и ощутил, как наточенная сталь врезалась в живую плоть.

Каснар заорал и вскочил на ноги, баюкая раненую кисть. Ронан кубарем скатился с кровати и принялся лихорадочно приводить одежду в порядок. Дурак, дурак!

В панике оглядевшись, он обнаружил, что выход из алькова загораживают Каснар и несколько его приятелей, сбежавшихся на крик.

– Куколка ломается, – засмеялся кто-то. – Каснар, может, тебе помочь?

– Щенок! – прорычал хозяин празднества.

Ронан едва успел уловить момент, когда его обидчик кинулся в атаку. Рука взметнулась сама, и от нового вопля Каснара задрожали стены – поперёк щеки пролегла резаная рана, обезобразив красивое лицо.

– Не подходите ко мне! – Ронан переводил острие кинжала с одного на другого.

Каснар впал в бешенство от боли и унижения – достаточно было взглянуть в его налитые кровью глаза. Он зажимал рану на щеке и явно готовился к убийству.

Ронан лихорадочно раздумывал, что же делать. Он был готов на всё, лишь бы выбраться отсюда. И тогда в приступе безнадёжного отчаяния крысы, загнанной в ловушку, он метнулся к дверному проёму с такой силой, что сшиб с ног двух своих противников. Стремительный бег через просторную комнату – только не смотреть, что здесь творится! – и вот уже широкий подоконник... локтем в стекло со всего размаху... звон осколков... Испуганные голоса и любопытные взгляды снизу, со двора... Второй этаж... Нестрашно...

– Ронан, не дури! Спускайся по-хорошему!

Похоже, Каснар понял, что дело пахнет нешуточным скандалом.

Спуститься? Легко!

Ронан попытался сконцентрироваться – не до конца выветрившийся хмель усложнял задачу – и прыгнул. Вниз, во двор.

Упал он удачно – только подвернул ногу. Да ещё кровоточил локоть. Ерунда. Главное сейчас – добраться до комнат Эри. До самого безопасного места на свете.

Ронан нёсся по галереям, расталкивая людей и молясь, чтобы не слетели кое-как завязанные штаны. И чтобы в покоях Эри никого не оказалось.

* * *

Киран кругами бегал по увитому зеленью дворику.

– Надолго его ещё хватит? – спросил Эри, не открывая глаз.

– Уже зевает вовсю, – по голосу жены Эри почувствовал, что она улыбается. – Он всё ещё не пришел в себя от радости, что отец вернулся, – и, наклонившись к самому его уху, Ула прошептала. – Я тоже.

Эри был доволен жизнью. Поездка, стоившая таких сил, подошла к концу. И Ула была с ним. Воспользовавшись суматохой, царившей на праздничном пиру, они потихоньку улизнули в этот дворик.

Когда-то Эри именно здесь познакомился с будущей женой.

Ула погладила голову мужа, лежавшую у нее на коленях.

– Так устал?

Эри вздохнул. Он не хотел портить тревогами вечер такого чудесного дня. Он знал, что увидит, открыв глаза – освещённый праздничными огнями двор, Улу в платье бледно-зелёного цвета, маленького темноволосого мальчика, наверняка уже испачкавшего новую рубашку... О делах думать совершенно не хотелось.

Эри приоткрыл один глаз и встретил встревоженный взгляд жены.

– Ещё пара дней – и я окончательно приду в себя, – успокаивающе улыбнулся он ей. – Лучше расскажи, как вы тут жили.

– Хорошо жили, – мягко засмеялась Ула. – Киран всем рассказывал, как он вернётся домой и будет ездить на настоящей большой лошади.

Эри вспомнил о своём обещании, данном ревущему сыну накануне отъезда Улы в Туинген, – научить его ездить верхом, если тот будет хорошим мальчиком и перестанет плакать. Теперь надо будет уговаривать малыша согласиться для начала на пони, подумал он.

Киран, услышавший последнюю фразу матери, подбежал к ним.

– Сейчас будем кататься?

– Нет, сынок, сейчас лошади уже спят, – ответил Эри.

– Спят? - разочарованно протянул мальчик.

И, не дожидаясь ответа, пошёл обратно к кусту, с которым до этого играл в догонялки. Дойдя до него, он доверительно сообщил «приятелю»:

– Лошади уже спят, знаешь?

Эри усмехнулся и вновь закрыл глаза. Может быть, удастся немного подремать...

– Повелитель Эри! – услышал он тревожный голос своего капитана.

По тону Эри сразу понял – что-то случилось. Он торопливо поднялся на ноги – что бы это ни было, Улу тревожить нельзя.

– Здравствуй, Кайсе. В чём дело?

Киран, увидев старого знакомого, завопил от радости и, подбежав к капитану, обхватил его за ноги.

– Привет, Киран, – капитан осторожно поднял малыша на руки. – Как поживаешь?

– Холошо, – важно ответил мальчик.

– Вот и отлично, – горец так же осторожно поставил ребенка на землю. – Пойдёшь к маме?

– Не хачу, – немедленно решил Киран.

– Киран, иди сюда, смотри, что я нашла, – послышался голос Улы.

Заинтересованный малыш сразу же побежал к ней.

– Повелитель, возвращайтесь во дворец, – вполголоса обратился капитан к Эри. – С Ронаном беда.

Эри обернулся к жене и улыбнулся:

– Ула, там небольшие недоразумения, мне надо вернуться. Погуляйте ещё немного без меня, хорошо?

– Конечно. Всё равно пора укладывать его в постель, – отозвалась Ула, показывавшая сыну в этот момент какую-то ночную букашку.

Они вышли за ограду. Эри ускорил шаг, бросив капитану:

– Рассказывай!

– Я толком ничего не знаю, – капитан еле успевал за ним. – Говорят, Ронан был на вечеринке у повелителя Каснара, и кончилось это тем, что парень сиганул из окна, полуодетый, лишь бы оттуда убраться. Я решил, надо поставить в известность вас...

Эри ругал себя на чём свет стоит. Нельзя было оставлять юного олуха одного! Конечно, по горским понятиям Ронан давным-давно взрослый. Эри был спокоен, зная, что предупредил мальчишку. И убеждён, что здесь, в гостях у короля, Каснар не посмеет дать волю своим гнусным привычкам! Проклятье...

Если он причинил Ронану вред...

Мальчишка обнаружился на сундуке в хозяйских покоях, он сидел, обхватив себя руками и опустив голову. Эри знаком приказал капитану подождать снаружи, вошёл в комнату и закрыл дверь.

– Ронан...

При звуке его голоса юный секретарь дёрнулся и вскочил на ноги. Эри увидел бледное лицо, опухшие (от укусов? от поцелуев?) губы, растерянные глаза – и почувствовал, как в душе поднимается волна ярости.

Ронан тем временем глянул на Эри - и опрометью кинулся к двери. Его едва удалось перехватить.

– Ты куда?

Эри с трудом удерживал отчаянно вырывающегося, всхлипывающего мальчишку.

– Расскажи, что случилось.

Ронан затравленно взглянул на него.

– Ничего.

Эри открыл было рот, чтобы возразить, но посмотрел на предплечье мальчишки и осёкся. На гладкой коже багровели синяки, похожие на следы пальцев.

Ронан проследил направление хозяйского взгляда. У него затряслись губы.

– Что он тебе сделал? – Эри старался, чтобы голос звучал спокойно.

Единый свидетель, как он был зол на оболтуса, едва не ставшего... или всё-таки ставшего жертвой насилия? Но упрёки, обвинения – всё это можно отложить на «потом». Сейчас важно разобраться.

– Я... Сначала было приятно, – Ронан снова начал всхлипывать, – а потом закричал пацан, который там был... я хотел уйти... А он не дал...

Эри почти ничего не понял из сбивчивых объяснений подопечного и переспросил:

– Какой пацан? Там ещё и дети были?

Ронан всхлипнул, не поднимая глаз:

– Д-да... Мальчишки, подростки... Двое, кажется... Почему-то в женской одежде...

– Почему-то! – фыркнул Эри. – Наверняка из тех малолетних шлюшек, которых, судя по слухам, Каснар подбирает повсюду!

Ронан с ужасом посмотрел на него – и вдруг заплакал в голос, вцепившись в одежду Эри. Тот растерялся – успокаивать великовозрастных юнцов ему ещё не доводилось. Кирана можно было просто отвлечь, когда он плакал. Но вряд ли Ронан заинтересуется влетевшим в комнату ночным мотыльком...

– Зачем ты вообще туда пошёл? – в сердцах спросил Эри.

– Принцесса Ирмард... – всхлипнул мальчишка. – Он сказал, она будет там...

Эри сжал кулаки. Влюблённость Ронана в принцессу была видна невооруженным взглядом. Кем надо быть, чтобы и это использовать?!

– А ты не подумал о том, что наследной принцессе нечего делать в покоях гостя с такой репутацией? Да ещё и поздним вечером! Ронан, как можно быть таким идиотом!

– Я так хотел её увидеть! – прошептал Ронан.

Эри отцепил от своей одежды его пальцы и провёл рукой по лохматой голове.

– Всё, успокойся. Сиди здесь, никуда не уходи. Я скоро приду, и мы поговорим. И без глупостей.

Он мельком подумал, может, стоит попросить кого-нибудь посидеть с перепуганным мальчишкой, но решил, что для того общество даже самого дружелюбного человека сейчас – как острый нож.

Ронан посмотрел на него, кивнул... Эри улыбнулся и направился к двери, по пути заметив лежащий на столе лист пергамента, исписанный ровным почерком Ронана. Стихи писал, влюбленный болван... Видимо, хотел показать...

А рядом с пергаментом лежал кинжал, подаренный Ронану этим... этим...

И лезвие было в крови.

Его снова затрясло, но он сумел справиться с собой. Увидев своих людей, столпившихся в коридоре, коротко приказал:

– Занимайтесь своими делами. Я разберусь сам.

... Оскорбивший слугу – оскорбляет хозяина. Старый горский закон.

Он направлялся к комнатам Каснара.

Эри подошёл к дверям апартаментов Каснара, перед которыми в струнку вытянулся начальник королевской стражи. Значит, Адальрих уже здесь. Что ж, тем лучше.

Всю дорогу повелитель Южного Пограничья почти бежал, не обращая внимания на встречных. Кто-то окликал его, кто-то пытался остановить и изложить свою версию событий – хоть Эри и не прислушивался к разговорам, но по отдельным уловленным словам понял, что в курсе происшедшего уже почти все обитатели дворца.

– Прошу прощения, но их величество приказали никого не впускать, – виновато сообщил начальник охраны.

– Насколько я знаю, пострадал один из моих людей. Пропустите меня.

Бравый вояка хотел возразить, но встретился с Эри взглядом и запнулся на полуслове.

– Да, оттон Эри, – проговорил он, отходя в сторону.

Идя в покои Каснара, Эри сам толком не знал, что собирается делать – то ли вызвать ублюдка на поединок, то ли убить на месте. Но, попав внутрь, он ощутил такую брезгливость, что с трудом справился с собой.

Из разбитого окна тянуло холодным ночным воздухом. Повсюду – на скамьях, на полу – валялись разбросанные подушки, кое-где – опрокинутая мебель. Под низким столиком мокли в винной луже глиняные черепки – останки безвременно почившего кувшина. Пахло вином, потом... и страхом.

– Эри! – послышался голос Адальриха.

Эри обернулся. Судя по тону и красному цвету лица, король был вне себя. Горец заметил, что один из находящихся в комнате людей держится за стремительно заплывающий глаз. Этого парня Эри знал – тот был представлен ему как наследник одной из знатнейших семей королевства.

– Я требую объяснений, – холодно произнес Эри, скрестив руки на груди.

Лишь сейчас он заметил Бранна, стоящего неподалеку в точно такой же позе. Только вместо неизменного чёрного костюма на нем было синее, расшитое золотом и сапфирами парадное одеяние. Эри некстати подумал, что сам он – темноволосый, в одежде вишнёвого цвета – похож на перевёрнутое отражение принца.

– Будь уверен, ты их получишь, – процедил Адальрих. – Принц Бранн! Ваш вассал перешёл все мыслимые границы! Я не потерплю подобного непотребства в своём доме!

Бранн посмотрел на короля, задев перевязанного Каснара презрительным взглядом.

– Заверяю вас, ваше величество, я так же, как и вы, заинтересован в скорейшем разбирательстве этого... инцидента.

Каснар вскинулся, но тяжёлый взгляд Бранна пригвоздил его к месту.

– Ты меня опозорил, – уронил принц.

И, похоже, потерял к незадачливому вассалу всякий интерес.

Эри с облегчением вздохнул. Он боялся, что принц будет защищать ублюдка – всё-таки тот был его другом, – и как после этого можно было бы служить ему?

– Повелитель Каснар оскорбил моего секретаря, – Эри обращался к Бранну, игнорируя виновника скандала.

– Это недоразумение, – было видно, что Каснару больно говорить и что он изо всех сил пытается держать себя в руках. – Какие оскорбления?.. Ронан всего лишь неправильно меня понял.

– Неправильно понял? У мальчишки руки в синяках! – прошипел Эри.

Ему с трудом удавалось контролировать себя.

– Или в Килкристе принято, чтобы гости покидали дом гостеприимных хозяев через окно?

– Мальчишка чересчур впечатлителен. И у него слишком мало жизненного опыта, чтобы правильно истолковать...

– У него хватило опыта, чтобы распознать ту грязь, в которой ты пытался его вывалять!

– Не очень-то этот щенок возражал против того, чтобы его вываляли! – запальчиво воскликнул Каснар и – осёкся.

У Эри потемнело в глазах.

– Как ты смеешь! Задурил мальчишке голову подарками, прикидывался другом, заманил сюда, воспользовавшись его влюблённостью... Что ты сказал ему, ублюдок? Что здесь он сможет увидеть Ирмард? Ты посмел использовать даже это?

Услышав последние слова Эри, Адальрих изумленно открыл рот. А поняв – побелел от гнева.

– Ты посмел воспользоваться именем моей дочери для своих... своих?.. – казалось, короля сейчас хватит удар.

– Нравы оттона Каснара, – Эри с издёвкой подчеркнул туингенский титул, – хорошо известны. Он способен платить чёрной неблагодарностью хозяевам дома, давшим ему кров. Что для него понятия чести... Домогаться зелёного юнца, опорочить имя принцессы... Мерзавец, в горах тебя за такое кастрировали бы! И клянусь, ты бы ещё легко отделался!

– Слово безродного мальчишки значит для тебя больше, чем слово дворянина? Он же лжёт, пытаясь избежать наказания!

Эри подошел к Каснару почти вплотную. Посмотрел ему в глаза. И плюнул в лицо.

– Я хотел вызвать тебя на поединок, поскольку покушение на честь моего слуги – это покушение на мою честь. Но теперь вижу, что поединок с тобой ещё более бесчестен – твоя кровь оскорбит любое оружие.

Каснар открыл было рот, но Эри не дал ему сказать ни слова.

– Впрочем, ты и так уже помечен, – добавил он, скользнув взглядом по кровоточащим повязкам на лице и на руке Каснара. – Думаю, свою долю воинских почестей ты получил.

И повернулся к Адальриху. Лицо короля успело приобрести нормальный цвет, и маленькие сердитые глазки глядели на Эри с одобрением.

– Как мне ни нравятся горские обычаи, речь, к сожалению, идёт о подданном другого государя. Поэтому я отдаю преступника тебе, принц Бранн. Надеюсь, ты примешь правильное решение. Эй, капитан! Этих, – он указал на сгрудившихся под охраной солдат дружков Каснара, – в тюремную часть замка! Разбираться будем завтра. Не стоит портить королеве праздник... ещё сильнее.

Эри поймал взгляд принца, направленный на него – и его до костей пробрала дрожь. Что за огонь полыхнул в зелёных глазах? Ненависть? Эри подумал, что, возможно, теперь приобрёл серьёзного врага.

– Непременно, – спокойно отозвался Бранн. – Ваше величество, я намерен отправить Каснара в Килкрист, на суд моего отца. Король Фарелл славится своей справедливостью. Ещё я пошлю ему письмо с изложением всех прискорбных событий. Если позволите, я попросил бы вас также пресечь слухи, которые непременно поползут по дворцу. Репутация моего королевства и так пострадала слишком сильно.

– Думаю, ты прав, – помолчав, признал Адальрих. – Я отдам соответствующие распоряжения.

– Благодарю вас, – Бранн почтительно склонил голову.

– Повелитель Эри, тебя устроит такое решение? – обратился Адальрих к молчащему горцу.

– Государь, я привык отдавать свои долги и взыскивать с тех, кто должен мне. Мне бы только не хотелось ещё большего шума, чем тот, что уже есть, – спокойно ответил тот.

Бранн с грохотом уронил тяжеленный манускрипт – как только доски-крышки не треснули! – и медленно, внятно, чуть ли не по слогам перечислил силы преисподней и всю их родню до седьмого колена. Затем так же медленно наклонился, поднял фолиант, тщательно отряхнул и положил на стол.

Бранн люто скучал.

Со дня отъезда Каснара прошло больше недели. И всё это время Бранн корчил из себя образцового королевского сына и исполнителя монаршей воли. А также заботливого отца той небольшой кучки подданных, что по желанию выживающего из ума короля оказалась в чужой стране. На пирах он сидел по левую руку от Адальриха, чинно танцевал со златовлаской Ирмард, произносил все положенные слова, стоя с кубком вина, в высшей степени благородно не реагировал на пожатие горячих пальчиков потенциальной невесты, глотал пыль в королевской библиотеке, дабы во всеоружии отстаивать интересы Ардрахана в пограничном договоре – и не чаял вырваться из этого болота.

Каснаром пришлось пожертвовать. Бранн помнил выражение его глаз, когда тот ранним утром – мрачный, с опухшим перевязанным лицом – покидал королевский дворец.

Ты предал меня, сказали глаза Каснара.

– Я дам тебе возможность отомстить, – одними губами ответил он.

Кажется, Каснар понял. Кажется, поверил.

Так или иначе, с его отъездом скандал потихоньку улёгся. Знатных участников достопамятной пирушки отослали – кого домой, кого в отдалённые гарнизоны, кого – и в монастырь. Незнатных – высекли на конюшне. Впрочем, Бранна это не волновало. Адальрих ясно дал понять, что на руку Ирмард рассчитывать не стоит, хотя сама принцесса была другого мнения, и царственный гость опасался, что слёзы любимого чада смягчат папашино сердце.

Без Каснара было плохо.

И дело даже не в том, что уехал любовник. В конце концов, доводилось и дольше воздерживаться от плотских утех.

Но без Каснара было скучно.

Никто лучше него не мог придумать каверзу, рассказать гнусную и при этом дико смешную байку, высмеять подвернувшегося под руку придворного или затеять шутливый бой на палках. А тут...

Первые несколько дней Бранна избегали, как зачумлённого. Королева Зигрун ходила с заплаканными глазами и разговаривала с гостем сквозь зубы. Ирмард целых три дня не появлялась на пирах. А проклятый горский щенок, по вине которого всё выплыло наружу, стал чуть ли не героем!

Впрочем, как и его хозяин, плюнувший Каснару в лицо.

Бранн злобно передёрнул плечами, вспомнив картину, которую застал в покоях Каснара. Идиот! Так подставиться! И ведь как быстро он умудрился снюхаться с вольномыслящими дворянчиками...

А перед глазами снова встало смертельно-бледное лицо Эри. Кто бы мог подумать, что неотёсанный горец способен вложить столько яду в изысканно-вежливое оскорбление!

Принц обернулся на звук шагов.

У двери застыл Эри – такой же бледный, как в воспоминании. Бранн увидел, как опустились тёмные ресницы, и внезапно почувствовал жар и тяжесть в паху.

А, пожаловал защитник оскорблённой невинности!

– Прошу прощения, – произнёс Эри, справившись с собой. – Я не знал, что ты тут, принц Бранн. Я шёл сюда по поручению короля Адальриха.

– Как забавно! Я тоже...

Бранн усмехнулся и скрестил руки на груди. На изящных холёных пальцах сверкнули драгоценные камни колец.

Эри, опустив голову, взялся за дверную ручку.

– Постой, – властно произнёс Бранн. – Ты не находишь, что немного мне задолжал?

Горец обернулся так резко, что его волосы взлетели крылом ночной птицы.

Зелёные и синие глаза снова встретились. Взгляд зелёных был холоден, как лёд.

– Ты требуешь поединка? – хрипло проговорил Эри. – Хочешь драться со мной вместо Каснара? И тебя не смутит неравенство положения?

Короткая пауза.

– Что ж... Я готов.

Бранн позволил уголкам губ несколько приподняться.

– Ты шутишь, повелитель Эри. Какой поединок? Тебе мало скандала, который был?

И увидел нескрываемое облегчение на лице Эри.

Можно было спорить, что дело тут не в трусости. Мимикой, жестами, интонацией – всем своим видом Бранн демонстрировал, насколько его гордость уязвлена последними событиями. Каснар оказался недостойным высочайшего доверия и не заслуживал даже упоминания. Значит, принц не такой. Значит, источник гнили – его развратный друг.

Этому принцу можно служить.

– Повелитель Каснар – при всех его недостатках – скрашивал скуку этого позолоченного муравейника. Великие силы, да во всём Килкристе меньше народу, чем в одном этом дворце! Я схожу с ума от безделья и одиночества.

– Но как можно говорить об одиночестве? Каждый день – то пир, то охота, то состязания. Адальрих решил загладить свою грубость.

– А что мне делать в промежутках? У меня нет даже толкового собеседника!

В глазах Эри мелькнул испуг.

– Не думаю, что гожусь в собеседники принцу. И потом... Я здесь выполняю и другие поручения твоего отца, короля Фарелла.

– Проще сказать, ты стремишься больше времени проводить с семьёй. Это похвально. Но считай сопровождение моей особы своим новым поручением. Согласись, в том, что я остался без равного мне по образованию земляка, есть и твоя вина.

– Лучше никакого земляка, чем такой! Его следовало остановить, и давно. Я не раскаиваюсь в том, что сделал.

Бранн какое-то время смотрел на Эри.

– Не думай, я не сержусь, – необычно мягко сказал он. – Но мне действительно скучно и одиноко. Я слышал, ты знаток горских легенд? Рассказывай мне по одной каждый вечер, когда свита собирается за общим столом, и сопровождай меня в поездках. Надеюсь, это не слишком оторвёт тебя от жены и сына?

Он вздохнул про себя с облегчением, когда Эри неохотно кивнул.

– Бранн...

Голос Ирмард был чуть хрипловатым. Она держала Бранна под руку достаточно крепко, чтобы тот не помышлял о бунте или побеге. Краем глаза принц видел Эри, приставленного к ним Адальрихом в качестве сопровождающего. Остальная свита отстала и разбрелась по дорожкам сада.

Бранн был благодарен царственному хозяину за подобную предусмотрительность. На людях Ирмард не решится на какой-нибудь отчаянный поступок, как однажды уже чуть было не произошло. Он знал, златовласка потеряла голову, вообразив его воплощением всех мыслимых достоинств, и уповал только на здравый смысл короля.

– Увези меня...

– Что?!

Этого только не хватало!

– Я знаю, отец отказал тебе в моей руке... Но если ты меня увезёшь, ему придётся смириться с нашим браком! Тут уже будет стоять вопрос о спасении королевской чести.

– В таких случаях королевскую честь спасают на плахе, – Бранн даже остановился.

– На самом деле папа будет очень рад породниться с Ардраханом! Если бы не этот противный Каснар... Дурак, не сумел всё сделать тихо!

Бранн почувствовал, что у него медленно отпадает челюсть. Чего-чего, а таких разговоров он от невинной красотки Ирмард не ожидал...

– Я всё продумала, – тем временем быстро заговорила принцесса. – Ты подготовишь коней. Через два дня собираются устроить большую охоту, и папе будет не до меня, да и маме тоже. Та ещё парочка охотников! С вечера начнут собираться, чтобы утром выехать. В этой суматохе можно украсть полдворца – никто и не заметит. Ты прокрадываешься под мои окна, свистишь, я спускаюсь по верёвочной лестнице в охотничьем костюме...

– Постой, а лестницу-то ты где возьмёшь? – у Бранна было чувство, словно он попал в чей-то горячечный бред.

– У меня в покоях. Очень полезная вещь! Так вот, ты меня ловишь, и мы бежим туда, где ты оставил лошадей. А потом скачем в монастырь к моей тётушке Уте, настоятельнице. Падаем ей в ноги, ты каешься, что обесчестил меня, тётушка в обмороке, потом шлёт за священником – и нас быстро венчают! И папа ничего не сможет сделать. Тем более что на самом деле будет очень доволен!

Ничего себе воспитывают туингенских девиц, присвистнул про себя Бранн.

Перспектива ловить прыгающую из окна Ирмард в охотничьем наряде прельщала его не больше, чем поездка в монастырь или – страшно представить! – венчание. Судя по всему, этот вкратце изложенный план невинная принцесса разработала не вчера. Бранн чувствовал себя... да просто идиотом! Ему хотелось рассмеяться над нелепостью ситуации.

В стороне и чуть позади вышагивал Эри. Его отсутствующий вид яснее ясного говорил, с каким удовольствием и куда он послал бы королевское поручение. Эри явно был не здесь, а со своей семьёй.

Вот кого я с готовностью увёз бы, внезапно подумал Бранн.

Горец шёл, опустив голову и бездумно пиная камешки – стройный силуэт в вишнёвом, гибкое тонкое тело под мягкой тканью, самое прекрасное на свете лицо. Принцу вдруг захотелось запустить пальцы в эти густые тёмные волосы, узнать, каковы же на вкус мягко очерченные губы Эри... Перед глазами замелькали картины: смятая постель, темноволосая голова на подушке, помутившийся взгляд синих глаз, переплетённые, как в том давнем состязании, пальцы, только теперь они инстинктивно сжимаются в такт размеренным толчкам... запах разгорячённой кожи и низкие, почти животные стоны...Такое было тысячу раз – с Каснаром. А сейчас Бранн даже не мог вспомнить звук его голоса.

Внезапная мысль обожгла огнём.

Бранн сжал руку Ирмард.

– Прошу прощения, принцесса... Я только что вспомнил об одном дополнении к пограничному договору. Должны быть учтены все тонкости. Повелитель Эри, ты не помнишь, где в королевской библиотеке лежит «Трактат о подземном огне»? Там ещё очень интересная мысль о том, как меняется ландшафт после камнепадов...

Эри вскинул голову, словно вырванный из сна.

– Надо поискать, принц.

– Идём. Скоро уезжать, а я забыл о нескольких важных деталях!

Он коснулся губами руки растерянной принцессы и стремительно направился прочь из сада. Эри последовал за ним.

– Закрой дверь, – приказал Бранн, мысленно прокляв охрипший голос. – Я не хочу, чтобы нам мешали.

Эри без особого удивления повиновался. Пока они добирались до королевской библиотеки – просторного зала, заставленного вместительными шкафами, – его мысли успели унестись к жене и сыну, поэтому он не обратил внимания ни на странный тон принца, ни на его пылающее лицо.

Библиотекарь поклонился и неслышно выскользнул в коридор, подобрав полы длинного одеяния.

Эри машинально закрыл за ним дверь. Так же машинально подошёл к нужному шкафу, начал рыться в фолиантах и пергаментных свитках. Он не помнил, как выглядит нужный трактат, но не сомневался, что сумеет быстро его найти.

Вручить принцу Бранну искомый документ и откланяться.

Он не сразу понял, что тот стоит за спиной. Успел только расслышать сбивчивый шёпот в самое ухо, перед тем, как тёплые руки обвились вокруг его тела. Прикосновение жарких губ обожгло шею.

– Эри... мой Эри...

Первой мыслью было: кто это? Второй: Бранн сошёл с ума.

Милостивые Небеса, что же я скажу Фареллу?!

А потом вместе с осознанием происходящего пришла звенящая ярость. Никакого сумасшествия – да какое тут может быть сумасшествие! Просто сброшена маска...

Эри стремительно развернулся в руках Бранна, чтобы оказаться с ним лицом к лицу.

– Отпусти меня, – проговорил он сквозь зубы, даже не подозревая, что повторяет слова Ронана, сказанные при похожих обстоятельствах.

Вместо ответа Бранн прижал его к себе ещё крепче, и Эри в шоке понял, что у принца эрекция. Жар и каменная твёрдость члена ощущались сквозь несколько слоёв одежды.

Теперь одна ладонь Бранна лежала у Эри на спине между лопатками, а другая опустилась на ягодицы.

Он щупает меня, как девку в притоне! Нет, как одного из своих дружков... мразь!

А жадный рот уже накрыл его губы, беспощадно терзая, выпивая дыхание. Рука, переместившаяся со спины на затылок, не давала откинуть голову. После того памятного состязания Эри начал считать, что физически Бранн если и сильнее, то ненамного, – но теперь с ним невозможно было справиться. Его хватка была похожа на цепкую пасть капкана – вот только какую лапу себе отгрызть, чтобы вырваться?

Принц наконец отпустил Эри – и то, похоже, лишь потому, что потребовалось перевести дыхание.

– У-бе-ри от ме-ня ру-ки, – очень медленно и отчётливо проговорил горец.

В остекленевших глазах появилось какое-то подобие осмысленного выражения. Бранн судорожно вздохнул, словно просыпаясь, но рук не разжал.

– Эри...

Та же хрипотца, тот же срывающийся голос, пряди платиновых волос, ровно подстриженные спереди, касаются лица... И снова эти дышащие жаром безумия губы... Не целуют – пока, – только бормочут, и лучше не слушать, не слышать, иначе сам сойдёшь с ума.

– ...Эри... Эри... ты мой, понял, только мой...

Бранн почти не понимал, что говорит, он бормотал эти слова, как заклинание, чтобы напряжённое тело в его объятиях расслабилось, чтобы можно было увести его, унести, если понадобится, туда, где никто не помешает – в первую очередь сам Эри, который так упрямо сопротивляется, хотя...

... как он смеет!..

А потом всё пришло в движение. Горец вдруг стал похож на гибкий стальной клинок, он упёрся локтями в грудь Бранну, вырываясь из захвата.

– Ты... безумная тварь... смерти захотел?

И вырвался бы – но не теперь. Его сопротивление, оскорбительные слова – всё было неправильно, всё было нарушением, неповиновением, мятежом. Именно тогда Бранн впервые ощутил ЭТО. Чувство было такое, словно откуда-то из глубины, где укоренены древние горы, стремится к поверхности мощь неизмеримой силы, и по сравнению с этой мощью сам Бранн – ничто! Но одновременно он знал, что может держать её в узде. И его руки туго натянули эту узду.

– Твои глаза... – потрясённо пробормотал Эри. – Что с твоими глазами? Кто ты?

– Иди ко мне, – едва шевеля непослушными губами, приказал Бранн.

Сила требовала выхода. Она клубилась в ноющем от желания паху, в не способных разомкнуться руках, в пылающих губах. Сила окутала обоих жарким коконом вожделения.

Глупый маленький горец – тебе не справиться с этим.

Сейчас Бранн видел только бьющуюся на шее Эри жилку. Прижаться к ней губами, целовать, пока не закатятся синие глаза... опуститься с ним вместе на пол... взять его... брать снова и снова...

То, что в живот упирается острие кинжала, он понял далеко не сразу.

– Да простит меня мой король...

А вот то, что Эри намерен его убить, – осознал мгновенно.

Бранн всё равно не успел бы ни защититься, ни оттолкнуть от себя своего убийцу. Он просто выкрикнул повеление – зная, что вассал не посмеет ослушаться.

Кинжал выпал из ослабевшей руки Эри, звякнул о каменный пол. Бранн инстинктивно отшатнулся – как он потом казнил себя за это! – и дал желанной добыче время прийти в себя. Пара мгновений, но их оказалось достаточно, чтобы горец одним стремительным движением подхватил оружие с пола и отскочил назад, оказавшись вне пределов досягаемости.

– Я всё равно тебя получу. Раньше или позже – но получу, – тяжело проговорил Бранн. – Ты будешь моим. Любой ценой. Лучше соглашайся.

– Заткнись. Моя покойная мать вымыла бы тебе рот со щёлоком...

Эри слегка пошатывало.

– Я сейчас... открою дверь и выйду. Не вздумай меня преследовать – теперь-то я кинжал не уроню. И забудь само моё имя.

Бранн улыбнулся – до того дико и странно, что сердце Эри пропустило один удар, – достал собственный кинжал и медленно разрезал себе ладонь.

– Клянусь этой кровью – ты будешь моим.

– Проклятый сумасшедший...

– Тебе всё равно не убежать от меня...

Лязгнул засов. Хлопнула дверь.

В глазах Бранна пылали багровые отсветы.

Ула никак не могла уложить Кирана. Тот вертелся, капризничал и требовал папу. Уже совсем стемнело, а папа где-то застрял...

Он появился поздно ночью, когда даже ребёнок, устав хныкать, наконец заснул и был передан на руки няньке, которая унесла его к себе.

Ула испугалась, увидев, какое у Эри лицо.

– Что случилось? – в её голосе звучала паника.

Он тяжело опустился на скамью и уронил голову на руки.

– Завтра вели складывать вещи. Послезавтра мы возвращаемся домой.

– Эри...

– Так надо. Здесь вы будете в опасности... мы все...

– Это связано с Бранном? – вырвалось у неё непроизвольно.

Эри вскинул голову. По его расширившимся глазам и побелевшим губам она поняла, что попала в точку.

Это было ужасно.

Ведь ощущение ненормальности происходящего взялось не с потолка. Выражение лица Бранна... однажды... когда он был уверен, что его никто не видит... горящий взгляд, устремлённый на её мужа... язык, облизавший губы... Нет, Бранн смотрел на Эри отнюдь не с ненавистью. И жажды мести тоже не было в его глазах. Только вожделение. Ненасытная похоть. Её, женщину, этот взгляд, обращённый не к ней, заставил вспыхнуть до корней волос...

А потом она, безголовая, пыталась убедить себя, что придумала всё сама.

Да, и желание Бранна, чтобы помеха перестала существовать, тоже выдумка?

– Почему ты так решила?

– Мне страшно, когда я встречаю его взгляд... Не знаю... такое ощущение, что на тебя глядит разверстая могила.

– Значит, я прав.

Ула быстро подошла к мужу и схватила его за руки. Они были ледяными.

– Эри, случилось что-то ужасное. Что?

Он закрыл лицо руками.

– Не заставляй меня вспоминать эту грязь.

– Он приблизил тебя к себе. Он... хотел...

Маленькая женщина с русыми волосами замолчала, не решаясь озвучить свою догадку.

– Да! – после долгой паузы ответил муж.

В его голосе звучала мука.

– Я дурак. Мне давно следовало понять, что... Просто... когда с этим не сталкиваешься, не веришь, что подобное существует в твоей жизни. Грязь, мерзость, насмешка над законами Единого и законами людей. Он безумен, Ула. И я понял – он ненавидит всё, что я люблю.

– Он тебе это сказал?

– Нет... Просто сейчас я вспоминаю... Ула, он разрезал себе руку кинжалом. Специально. И, похоже, даже не почувствовал боли. И его глаза... его глаза...

– Милый...

– Он обнимал и целовал меня... Меня, мужчину, он обнимал, как женщину! Ты не можешь этого представить... не можешь... Ула, он меня хотел! Я не знаю, где был Единый... Я не знаю, почему под ногами этого выродка не разверзся пол! Я чувствую себя так, словно побывал в клоаке...

Неизвестно, как долго ещё он терзался бы этими мыслями.

Ула поступила очень просто. Она вынула шпильки из тугого узла волос, позволив им рассыпаться по плечам, а затем развязала пояс и быстро расшнуровала платье.

– Иди ко мне...

Эри посмотрел на жену – а затем подался вперёд, упал на колени и обхватил её ноги.

– Дай мне почувствовать себя чистым, хорошая моя...

– Ты мой единственный мужчина... Самый сильный, самый нежный... Единственный, настоящий... Мой...

– Твой. Только твой...

Бранн смотрел в пламя камина, а языки огня складывались в образы, от которых леденело в груди. Он видел Эри – обнажённого, прекрасного, желанного, как никогда, – в объятиях маленькой шлюшки. Возможно, она и была неплоха – но Бранна никогда не интересовала женская внешность... Они любили друг друга, страстно, самозабвенно, любили множество раз...

Пока он с ней, я бессилен.

Эта мысль поразила Бранна своей внезапностью и простотой.

Там, в огне, женщина, оседлавшая бёдра Эри, откидывалась назад, встряхивая волосами, прикрыв глаза и победно улыбаясь. Она бросала вызов Бранну и – проклятье! – одерживала верх. Эри выгнулся дугой, сжав руками её талию, она упала на него, обняла за шею...

Бранн медленно опустил веки.

* * *

Потом говорили, что всё началось в той злосчастной таверне «У зелёной саламандры».

Так или иначе, именно в «Саламандру» забрели двое странных типов, одетых вроде бы по-горски, но говоривших с заметным равнинным акцентом

Что-то в этих двоих было не то. Они появились в городке примерно неделю назад - хотели наняться на какую-нибудь работу. В работе недостатка не было – разгар жатвы, как-никак. Конечно, урожай был куда хуже прошлогоднего, но лишние руки никогда не помешают. Парни с равнинным акцентом хорошо себя показали – каждый работал за двоих. О себе они не рассказывали, и к ним никто не лез – у всех свои дела.

Но с ними всё равно что-то было не так. Хозяин единственной на всю округу таверны "У зеленой саламандры" почтенный Ферхес наблюдал за ними уже который вечер подряд. Гости ему не нравились.

– ... недавно из Туингена вернулся. Рассказывал, там страсть, как красиво!

Ферхес вздохнул. Двоюродный брат этого остолопа Геннана служил в дружине повелителя Эри и, вернувшись из поездки в соседнее королевство, навестил родичей. Теперь его рассказы передавались из уст в уста... иногда обрастая удивительными подробностями.

Новые слушатели для болтуна – самое то.

– Я бывал в Туингене, – один из гостей – как бишь его? – Мог, отпил пива из кружки.

– И в столице? – восхищённо выдохнул Геннан.

– И в столице, – Мог улыбнулся в усы.

– А правда, что там бабы одеваются совсем не как у нас – в короткие юбки?

– Ну, юбки у них короче, чем у горянок, да...

Ферхесу показалось, что Мог с трудом сдерживает смех. Так, теперь пойдёт разговор о нравах...

Но всё обернулось иначе.

– Добрый хозяин, – Ферхес мысленно поморщился (сразу видно, что не местные, в здешних краях так не говорят), – не нальёшь ли ты мне и моему другу вина?

– Желание гостя – закон, – церемонно произнес трактирщик. – Если ты уверен, что тебе это по карману...

– Сколько же стоит стакан вина? – недоумённо нахмурился второй чужак, Комман.

– Десять серебряков

– Да это же... в пять раз дороже кружки пива, – охнул кто-то из местных.

Ферхес неприязненно покосился на него – можно подумать, они тут хлещут вино бочками! Крепче пива ничего не пробовал, а туда же...

– Надо же, – покачал головой Мог, – никогда бы не подумал, что в Пограничье так дорого вино. С чем это связанно, почтенный?

– Нам везут вино из других частей Ардрахана. Виноград у нас не родится – климат слишком суровый, – сухо ответил Ферхес.

– Неужели купцы задирают такие цены?

– Задирают. Налоги-то всем нужно платить...

– Я заметил, в Пограничье налоги выше, чем в других частях Ардрахана, – опять встрял белобрысый Комман

– Не болтай, – отмахнулся кто-то из горцев. – Они везде одинаковые.

– В самом деле? По-моему, это несправедливо!

– Почему? – опять Геннан.

– Сам посуди. В Южном Пограничье суровый климат, а с вас берут такие же налоги, как и с жителей побережья. А ведь у них гораздо больше возможностей заработать!

– У них рыбная ловля, речной жемчуг, моржовый зуб. Да и китовая амбра вместе с усом тоже неплохо идут, – согласно кивнул Комман. – Поэтому мне нравится, как поставлено дело в Туингене – собирают подати, сообразно климату, плодородности земли... Король Адальрих – весьма разумный человек.

Ферхес почувствовал, что горцы напряглись.

– Государь Фарелл всегда был к нам справедлив, – сказал кто-то из угла.

– Да разве я говорю, что нет? – поднял руки Мог. – Только... подати-то и правда грабительские.

Против этого никто возражать не стал.

– Поэтому я и перебрался в Туинген, – сообщил Комман. – Там воздух теплее и земля плодороднее. И чиновники королевские так не лютуют.

– А разве у нас...

– В Пограничье находят дивные самоцветы – и кому они достаются? Всё идет в королевскую казну. А овечья шерсть?

– Наши предки присягнули повелителю равнины, – размеренно сказал один из пожилых мужчин. – Мы клятв не нарушаем.

– Сглупили они, – в сердцах бросил Комман.

– Нас же защищают, – неуверенно произнес Геннан.

– От кого? – спросил Мог. – Уже больше ста лет не было никаких крупных войн. Горцы не так уж нуждаются в чьей-то защите. Как вы говорите? Вас не в вереске нашли?

Раздались смешки.

– Ты что, предлагаешь отложиться от Ардрахана? – недобро спросил кто-то.

Все вдруг замолчали – разговор стал слишком опасным.

– И в мыслях не было, – пожал плечами Мог.

Ферхес вздохнул – уже вслух. Не к добру это...

– Всё готово? – спросил Бранн, не поворачивая головы.

– Да. Осталось только передать моим людям письма с печатями. Ты сделал, что обещал?

Принц хлопнул в ладоши.

Открылась неприметная боковая дверь, и в кабинет вошёл согнутый в поклоне маленький человечек с острым личиком. Он протянул Бранну несколько пергаментных листов и постно опустил взгляд.

Его хозяин быстро пробежал глазами документы.

– Отлично! Письмо нашего красавчика кузену... подпись, так... Распоряжение гарнизону, отлично... А вот и самое главное – послание Адальриху! Почитай, Каснар. Какие обороты, какой полёт мысли! «Преславный государь»... «Мы клянёмся в верности»... «Ваш отныне верноподданный»... Подпись и печать. Подпись и печать, Каснар! Его величество Фарелл съест это, не поморщившись! И у нас наконец-то будут развязаны руки.

– Советник Эри отправляется с торговой миссией в Туинген. По-моему, это отличная возможность подкинуть письмо. Мои люди как раз на границе, они присоединятся к отряду...

– А советник будет в курсе, что везет письмо?

– А его никто не сможет спросить.

Изуродованное шрамом лицо Каснара перекосила злобная ухмылка.

Бранн шагнул к нему, схватил за плечи и резко поцеловал.

Ронан сидел в замковой библиотеке. Сюда он прибежал сразу по приезде.

Ронан обожал библиотеку. Это было самое уютное место во всём Брике. Библиотека стала для него родным домом сразу, как только он появился в замке.

Она занимала целую комнату – шкафы вдоль стен, фолианты в кожаных и деревянных обложках-крышках, запах книжной пыли и чернил. Особо ценные старинные свитки хранились в резном сундуке напротив окна.

Ронан не сомневался, что библиотека в Брике – одна их лучших, какие он видел.

Тут было здорово по вечерам – зажжённый трёхсвечный канделябр на особой металлической подставке, раскрытые книги с яркими иллюстрациями, карты невиданных земель, чернильница с хорошо очиненным пером, чистый пергамент. Что ещё нужно для счастья бывшему школяру-книгоеду?

Иногда тут появлялся Эри, начинал рыться во всём этом богатстве и, как правило, обнаруживал интереснейшие вещи, которые потом зачитывал. Случалось, приходила и Ула.

Специально для неё замковый столяр смастерил кресло на полукруглых полозьях – сидя в нём, было так удобно укачивать Кирана!

Вот в этом кресле Ронан сейчас и сидел. И качался. Чутко прислушиваясь - не идет ли кто-нибудь.

Услышав голос Эри в коридоре, он торопливо вскочил и сел за стол. Не хватало ещё, чтобы кто-нибудь увидел! Опять начнутся смешки, а от прозвища «мелкий» он вообще никогда не отделается.

Эри, войдя в библиотеку, коротко кивнул в знак приветствия и кинул плащ на стул. Ронан вскочил, чтобы унести его, но Эри только махнул рукой:

– Оставь. Бресала не видел?

– Нет. – Ронан попытался вспомнить, когда ему последний раз довелось столкнуться с советником повелителя Южного Пограничья. – Со вчерашнего утра. Он же вроде уехал?

– Да. И до сих пор не вернулся, – Эри был мрачен.

– Может, задержался по какой-то важной причине? – предположил Ронан.

Эри пожал плечами.

– Наверное. Не нравится мне, что у нас творится в последнее время.

– Ты про эти слухи?

Вот уже несколько недель – сначала украдкой, полушёпотом, а потом всё громче – в Пограничье говорили о том, что глава клана недоволен тем, как правит король Фарелл. Дальше – больше. Пошли уже совсем дикие разговоры про то, что Эри собирается перейти под руку Адальриха.

Эри поначалу смеялся. Но теперь ему было не до смеха.

– Именно. – Ронан увидел, что хозяин хмурится (он часто хмурился в последнее время). – Ладно. Единый милостив. Думаю, он скоро будет тут.

Бресал приехал поздно вечером и сразу заперся с Эри в кабинете. Оттуда оба вышли ещё более мрачными, чем зашли.

За ужином это настолько бросалось в глаза, что Ула, не выдержав, спросила:

– Эри, в чём дело? Ты на себя не похож...

Её муж вздрогнул и оторвал взгляд от тарелки.

– Бресал говорит, на границах неспокойно. И в деревнях тоже.

Ронан, присутствовавший на ужине на правах доверенного лица, обратился в слух.

– По-прежнему болтают, что я хочу отложиться от Ардрахана.

– Да откуда вообще взялась эта чушь? – в сердцах воскликнула Ула. – Я не припомню, чтобы ты хоть раз заговорил о том, что недоволен Фареллом!

– Понятия не имею, откуда это пошло, – устало сказал Эри, без всякого интереса ковыряясь в тарелке. – Но дело уже зашло слишком далеко – пора принимать меры. Бресал сказал, нашлось немало идиотов, которым пришлась по душе та бредовая идея.

– И что ты собираешься делать? – решился подать голос Ронан.

– Поеду на границу сам, – Эри пожал плечами. – Попытаюсь вложить капельку мозгов в буйные головы борцов за независимость Южного Пограничья.

Он посмотрел на Ронана и усмехнулся.

– Ты, конечно, поедешь со мной.

– Отец!

Король Фарелл, просматривавший за столом петицию купеческой гильдии, поднял голову и недовольно посмотрел на ворвавшегося в комнату сына. Тот держал в руке какой-то потрёпанный свиток и выглядел очень взволнованным.

– Что тебе, Бранн? Я занят.

– Это важнее, отец!

– Приди позже, мне нужно принять решение, не то наши торгаши поднимут бунт...

– Толстопузые только грозятся, а в Пограничье он, считай, уже начался!

Фарелл резко оттолкнулся руками от стола и встал.

– ЧТО?!

Горский бунт... Вечная угроза целостности страны, то, что решается – так или иначе, – но всегда требует страшного напряжения сил, смертей, поборов, казней и ненависти. Именно поэтому Фарелл всю свою жизнь прилагал столько усилий, чтобы тушить очаги недовольства, не допуская восстаний. Но уж если таковые случались, передавал полномочия Бранну.

А Бранн не был щепетилен в выборе средств.

– Где и кто? – тяжело спросил король.

– Южное Пограничье. Эри.

Глаза Фарелла сверкнули.

– Лжёшь! Я не знаю более честного и верного человека, чем он.

Бранн зло усмехнулся и бросил на стол принесённый свиток.

– Адальрих потом скажет то же самое.

Он скрестил на груди руки и замер, как обвинитель на суде.

Фарелл колебался только мгновение. Взяв свиток, он развернул его. Хватило беглого взгляда, чтобы понять, о чём речь.

Это было письмо изменника, циничного прагматика, скрупулёзно перечисляющего условия, на которых он согласен отложиться от прежнего сюзерена и перейти под руку нового. В глаза бросилось обращение «мой царственный кузен» – правда, не в начале письма... понимает, клятвопреступник, что Адальрих не терпит фамильярности.

Стоп, почему сразу клятвопреступник? Почему со дна души поднялась тёмная ярость, затмившая здравый рассудок? Ещё ничего не известно.

– Откуда письмо?

– Гарнизонные солдаты обнаружили на трупе Бресала. Советника Эри. Бресал направлялся в Туинген по делам... теперь понятно, по каким.

– А что с самим этим... Бресалом?

– Убили. Возможно, из-за аметистов, которые он вёз. Жена Эри отправила подарок королеве Зигрун и принцессе Ирмард. Самое интересное, что преступник не успел украсть всё. Часть драгоценных камней рассыпалась да так и осталась – потому и предположили убийство из корысти.

– Подожди, тут что-то не сходится. Ты хочешь сказать, что советник главы клана путешествовал без охраны?

– Да была при нём охрана, но он, как говорили его люди, по какой-то причине отъехал в сторону. Ну, может приспичить человеку, например, отлить... Отец, да разве это главное?

Король встретился глазами с сыном.

– Он изменник, – твёрдо произнёс Бранн. – Его нужно покарать.

– Да, – как школяр, заучивающий правило, повторил король. – Его нужно покарать.

– А доказательства ещё будут. Пока же, государь, прими меры. Иначе зараза мятежа охватит всё королевство. Кому это знать лучше, чем тебе?

– Да, – вяло ответил Фарелл. – Ступай, сын. Я приму меры и извещу тебя.

Каснар ждал Бранна в его покоях наедине с бутылью вина и большим кубком.

– Ну что? – глаза меченого пьяно блестели. – Всё прошло гладко? Он поверил?

Бранн торжествующе рассмеялся.

– А ты сомневался? Подожди, мой дорогой, мы ещё поквитаемся.

– Мальчишка – мой!

– Да подавись ты своим мальчишкой, – брезгливо произнёс принц, отбирая у любовника кубок, чтобы налить себе вина. – Запомни одно. Если Эри попадёт в руки твоих людей – беречь его как зеницу ока, понял? Никакого рукоприкладства.

Бранн хохотнул.

– Он пока ещё не объявлен государственным преступником, но за отцом такое не заржавеет.

– Никакого рупо... руко... Ага, никакого. Надеюсь, он попадётся... именно мне... Я его и пальцем не... не трону, просто немножко развлекусь. Не один ты замечаешь смазливые мордашки.

– Не зарывайся, пьянь.

Бранн продолжал улыбаться, вроде бы добродушно, но его глаза заледенели. От этого взгляда по позвоночнику Каснара прошёл неуютный озноб – даже хмель частично выветрился.

– Он – мой.

Каснар послушно кивнул.

***

Измождённый гонец на взмыленной лошади догнал их, когда они подъезжали к Риге – той самой пограничной деревушке, где особо усердствовали «борцы за независимость Пограничья», как их назвал Эри.

– Повелитель, беда! – выдохнул высокий юноша с серым от усталости лицом.

Эри глянул на него и приказал остановиться – парень, казалось, вот-вот рухнет на землю.

Отхлёбывая подогретое вино, гонец рассказывал:

– Ваш советник, Бресал... Его убили.

У Эри на скулах заходили желваки.

– Продолжай.

– Один из сопровождавших его воинов рассказал... Они спокойно доехали до границы, остановились на ночлег... а утром Бресала нашли в его палатке. Зарезанным. Похоже, убийца был весьма умел – советник умер сразу.

– Кто это мог сделать? – спокойно спросил Эри.

У Ронана от этого спокойствия мурашки пошли по коже – так страшно звучал голос его господина.

– К ним в начале пути присоединился какой-то чужак, хотел добраться до Туингена. Но это никак не мог быть он – он все время был у кого-нибудь на глазах, – парень сглотнул. – И это ещё не всё.

– Да что может быть хуже? – спросил ошеломлённый Ронан.

– На них наткнулись королевские солдаты. Как раз когда труп нашли, появились. Говорят, просто направлялись в свой гарнизон. Так они решили помочь найти убийцу... хоть их и не просили, – с вызовом выпалил гонец. – Обыскали тело...

Он замолчал. Ронан уже собрался окликнуть его, но в этот момент парень снова заговорил:

– Нашли письма за вашей подписью, повелитель. Что вы приказываете клану быть готовым выступить в любой момент. И письмо государю Адальриху... что вы переходите под его руку.

Ронан чуть не упал со своего сиденья. Эри, напротив, остался спокоен. Только коротко выдохнул сквозь зубы.

– Поехали! – скомандовал он, поднимаясь. – Расскажешь по дороге, – это уже гонцу.

Тот кивнул.

– Я думал, мы поедем обратно в Брик, – вырвалось у Ронана.

– В этом нет смысла. Там я ничего не сделаю. Что стало с письмами?

Гонец, садившийся на лошадь – не на свою, на другую, – как бы извиняясь, пожал плечами.

– Их забрали. Мы хотели, чтобы с солдатами отправился кто-то из наших людей, но их капитан сказал, что они не могут ждать...

По дороге в Риге Эри был мрачен. Ронан подъехал к нему и вполголоса спросил:

– Повелитель... как ты думаешь, откуда взялись эти письма?

– У меня одна идея – что это как-то связанно с теми, кто мутит воду на границе. Поэтому мы и едем в Риге – расспросим тамошних смутьянов.

– А если они ни при чём?

– Тогда я поеду в столицу... Впрочем, я всё равно туда поеду. Такие вещи не решишь письмами...

– А почему ты едешь в Риге сам?! Кто угодно мог бы расспросить местных...

– Мне они ответят охотнее.

Ронан понял, что Эри не расположен к разговорам, и замолчал.

Приехали они на рассвете. Уже издалека было заметно: в деревне что-то случилось – наваленные посреди дороги брёвна, переломанные кусты по обочинам... и дым. Над деревушкой и над маленькой крепостью, куда, по словам одного из спавших с лица сопровождающих, свозились собранные именем его величества налоги.

Эри молча пришпорил лошадь, за ним подтянулись остальные.

Горела, вернее, уже догорала таверна. Ронан покосился на валяющуюся на земле обгорелую вывеску "У зеленой са...". Во дворе лежали несколько укрытых рогожей тел.

Эри спешился. Жители деревни, собравшиеся при его появлении на единственной улице, молчали и отводили глаза.

– Ну? – холодно произнёс глава клана.

Один смельчак вылез вперёд.

– Повелитель Эри...

– Я надеюсь, вы сможете мне это, – Эри сделал широкий жест рукой, – объяснить.

– Да перепились они все! – зло выкрикнула какая-то женщина.

Ронан присмотрелся к ней – на испачканном сажей лице белели дорожки слёз.

– А этот дурак был заводилой!

– Молчи! – шикнул на неё кто-то из местных.

– Говори дальше, – приказал Эри, метнув в сторону толпы яростный взгляд.

– Это всё чужаки, – с ненавистью произнесла женщина. – Появились тут и стали болтать, мол, король Фарелл совсем плохой – налоги дерёт, вас ни в грош ни ставит... А тут, как на грех, сборщик податей приехал...

Эри кивнул, и ободренная женщина продолжила:

– А вчера они сидели в таверне у моего мужа, – её голос пресёкся, она зажала себе рот и взглянула на прикрытые рогожей трупы.

Ронан заметил на ногах одного из них добротные сапоги – лучше, чем у большинства обитателей деревушки, – и всё понял.

– И кто-то сказал, мол, несправедливо это. И началось... Слово за слово – пошли к крепости. Солдаты велели уходить подобру-поздорову, а когда на них с вилами кинулись... Двоих убили, так они – солдаты – сначала в крепость ушли, а эти дурни, – женщина снова всхлипнула, – стали деревья валить... чтоб не прошёл никто.

– Понятно, – лицо Эри было белым от ярости.

– А солдаты пришли – что им те деревья! Понесла же нелёгкая этих олухов в нашу таверну, – теперь она ревела в голос. – Её и подпалили. Ферхес пытался тушить, да куда ему... Угорел...

– Понятно, – спокойно произнес Эри. – И кто же был зачинщиком?

– Геннан со своей болтовнёй! Запел с голоса этих чужаков проклятых! – выкрикнула женщина. – Он всех подбил!

– Врешь ты всё! – завопил давешний смельчак.

Солдаты Эри кинулись к нему, заломили руки за спину и подвели к Эри.

- Ты и есть Геннан?

Парень нехотя кивнул.

– То, что она рассказала, правда?

– Я всё хотел сделать по совести – не для себя, а для людей! – запальчиво выкрикнул Геннан.

– Только вот люди из-за тебя погибли. И сейчас Фарелл имеет полное право послать сюда своих солдат для усмирения бунта. Думаешь, они станут с вами церемониться?

Толпа загудела. Если до этого они, казалось, сочувствовали незадачливому предводителю, то сейчас, напротив, были готовы совершить самосуд.

Ронан искоса посмотрел на Эри и подумал, что сейчас тот выглядит куда старше своих лет. И ещё – что повелитель Южного Пограничья очень устал.

– Я заберу тебя с собой, – после недолгого молчания произнёс Эри, обращаясь к смертельно бледному бунтовщику. – И передам королевскому судье. Пусть он решает, что с тобой делать. Будь моя воля, я бы повесил тебя прямо здесь и сейчас. Но пострадали королевские солдаты. Ты подлежишь королевскому суду.

– Он же прикажет меня казнить... – пробормотал Геннан в ужасе.

Казалось, слова Эри о повешении прошли мимо его сознания.

Глава клана передёрнул плечами.

– Кайсе, позаботься о нём, – вполголоса приказал он начальнику стражи. – А то как бы над ним не устроили самосуд, внезапно воспылав преданностью к государю.

Кайсе угрюмо кивнул.

– Где здесь можно остановиться? – устало спросил Эри. – Я хочу узнать об этих таинственных чужаках.

Они остановились в домике местного священника при церквушке.

Ронан с ног сбился, помогая устраивать повелителя и его людей. Эри в это время расспрашивал местных о таинственных чужаках. И отбивался от матери Геннана, которой в конце концов пришлось разрешить поехать вместе с арестованным сыном. Ронан не знал, жаль ли ему так глупо попавшегося в ловушку остолопа. Наверное, всё-таки нет, решил он. Пятеро погибших... и это не считая троих убитых королевских солдат... Бунт, а как ещё расценить случившееся!

Да – и письма эти проклятые!

О письмах Ронан думал весь день. Кому могло понадобиться возводить напраслину на Эри?! Опровергнуть-то её, наверное, легко – достаточно поехать в столицу и всё рассказать.

Найти бы только тех двоих и вытрясти из них правду...

Ещё раз проверив, как устроены лошади, Ронан поплёлся в дом.

Эри расположился у камина – ничего удивительного вообще-то. Как давно уже успел заметить господин советник, в тяжёлые времена повелитель Южного Пограничья всегда выкраивал хоть несколько минут, чтобы посидеть, глядя в огонь. В такие моменты он, казалось, отрешался от всего.

Ронан на цыпочках прокрался в большую комнату, где и собрался ночевать вместе с хозяином. А важному гостю священник уступил собственную спальню

– Ронан, – неожиданно окликнул его Эри.

– Да? – а он так старался вести себя тихо...

– Позови Кайсе. Скажи, нам надо поговорить. И ложись спать.

– Сейчас, – заторопился Ронан.

Спать он и не собирался.

– Или... Нет, лучше останься с нами, кто знает, может быть придется что-то написать. У тебя почерк лучше, чем у нас обоих.

Ронан испытал прилив гордости. Не зря он учился, что бы ни говорили некоторые. Не всё им «мелким» обзываться, он тоже кое-что может!

На протяжении всего разговора Ронан сонно таращился в огонь, стараясь не моргать – глаза потом отказывались открываться. Но всё равно задремал, проснувшись только от звука своего имени.

– ... спит, – сказал Кайсе.

– Хорошо. Незачем ему это слышать, – отозвался Эри. – Он для такого ещё слишком...

– ... неискушён? – усмехнулся воин. – Всё от его учёности, помяни моё слово. Многие в его годы уже семью содержат, а этот желторотик в облаках витает.

– Он способный мальчик, – с мягкой усмешкой ответил Эри. – Ему только жизненного опыта набраться...

– То-то я смотрю, ты его везде с собой таскаешь... Прямо как братца младшенького.

– Кайсе, – Эри резко сменил тему, – приехали люди из других селений?

– Да, примерно час назад. Та же история – чужаки, разговоры о том, как хорош Адальрих... Но такого, как тут, не было нигде.

– Хвала Единому, – сказал Эри. – Последнее, чего мне хотелось бы, – это везти сородичей на казнь. Хватит и одного.

– Олух сам виноват, – сердито возразил Кайсе.

– Виноват, конечно, кто же спорит, – устало согласился Эри. – Кто бы это мог быть? И убийство Бресала... То, что он едет в Туинген с торговой миссией, знали многие. Надо было мне отговорить его ехать! Я ведь чувствовал, что добром эта поездка не обернётся!

– Не вини себя, – помолчав, сказал Кайсе. – Такой уж он был человек – если решил что-то сделать... У него не было с собой ничего такого?

– Он вез письмо Улы родным... Адальриху – ничего особенного, всего лишь просьба помочь в заключении нескольких сделок. И подарки Ирмард и королеве.

– Те аметисты?

– Да, – мрачно подтвердил Эри.

Ронан, наблюдая за ними из-под ресниц, старался дышать как можно размереннее. Узнают, что проснулся, – выгонят ведь!

– Уж не наш ли это славный принц? – задумчиво сказал Кайсе.

– Вот и я думаю... У него есть возможности..

– Что ты с ним не поделил? Понятно, что он из-за дружка своего бесится, но сразу такое...

Эри ничего не ответил.

Какое-то время Ронан честно боролся со сном. Последнее, что он услышал, перед тем, как окончательно заснуть, было:

– Завтра поедем в соседний городок. Хорошо, что судья ещё в Брике – надеюсь, с Геннаном он не будет тянуть.

– А потом домой, повелитель?

– Да. Потом домой. И в столицу.

За эти дни Эри ни разу не улыбнулся. Даже при виде жены и сына. Ронан понимал, что всё очень серьезно, но при виде откровенно мрачного Эри ему становилось не по себе.

Вернувшись в Брик, Эри сразу же велел собирать вещи для отъезда – в столицу. Он не спросил, что сталось с бунтовщиком, просто поинтересовался, давно ли уехал королевский судья. Кайсе и Ула пытались было протестовать, прося не соваться сразу в пасть к волку, а для начала написать королю, но Эри возразил:

– Где гарантия, что письмо дойдёт? И где гарантия, что дойдёт то письмо, которое отправил я? Если уж кто-то решил очернить меня в глазах короля, то он ни перед чем не остановится.

– А где гарантия, что доедешь ты? – с горечью спросила Ула.

– Поймай горца в горах! – её муж улыбнулся уголком рта. – Мы же не поедем по торговому тракту. А на горных тропах бояться некого. Не волнуйся, родная. Я оставлю в Брике Кайсе.

Начальник стражи вскинулся было, но Эри продолжил:

– И попрошу его усилить гарнизон. Так что и ты, и Киран будете в полной безопасности. Брик не взять. Разве что осадить, но до этого вряд ли дойдёт...

– А кого же ты берёшь с собой, повелитель? – недовольно спросил воин.

– Ронана, – тут же отозвался Эри.

Ронан вспыхнул от радости, но, заметив скептический взгляд начальника стражи, густо покраснел и постарался выглядеть как можно более независимо и взросло.

– Могу ещё Домлена взять, – совершенно серьёзно добавил Эри.

При упоминании о заполошном огненном маге, примазавшемся к свите Эри на обратном пути из Альценау, Кайсе скривился.

– Подожди хотя бы несколько дней, – обречённо сказала Ула.

– Не думаю, что у нас есть время. Кто знает, что сказали Фареллу. И кто знает, что он предпримет... Нет, мы выедем завтра.

* * *

Фарелл немного помедлил, прежде чем дать знак, чтобы открыли дверь.

Смелость Эри обескуражила его. Молодой глава клана приехал на следующий день после того, как королевские капитаны отправились в Пограничье, чтобы арестовать мятежника и препроводить его в Килкрист – так что им пришлось вернуться с полдороги. Фарелл не намеревался беседовать с ним – этим должен быть заняться главный дознаватель.

Но Эри приехал сам и выбил почву из-под ног короля.

Фареллу всегда нравился этот спокойный и умный мальчик. Да, именно мальчик – всех окружающих моложе тридцати король воспринимал как детей... кроме собственного сына. Иногда Фарелл грустно усмехался, размышляя о том, насколько разными могут вырасти люди в похожих условиях – ведь и Эри, и Каснар рано осиротели, да и Бранн лишился матери ещё в детстве. Но тем не менее из Эри получился отличный глава клана – ответственный, рассудительный, не лезущий в авантюры, – прямая противоположность развратному, самовлюблённому Каснару. За Эри его люди будут сражаться – но хоть кто-то поднимет оружие ради защиты Каснара?

Почему судьба не подарила королю такого сына, как нынешний повелитель Южного Пограничья?

Ну что ж, раз уж он здесь и просит – нет, требует – аудиенции, надо его принять.

Фарелл вошёл в тронный зал, и все собравшиеся поклонились, приложив правую руку к груди. Ни на кого не глядя, король прошествовал к возвышению, где стоял трон. Когда он сел, воцарилась тишина.

– С чем ты приехал в Килкрист, повелитель Эри? Неужели виниться перед своим королём? Или ты уже не считаешь меня своим королём?

Он увидел, как вспыхнули бледные щёки Эри.

– Государь, - проговорил тот, делая шаг вперёд. – Я не знаю, кто возвёл напраслину на меня и моих людей. Я знаю только, что в Пограничье появились пришлые, которые мутят воду. Поддавшись на их речи, некоторые из горцев совершили... недозволенное. Зачинщики как в воду канули, но тех, на чьих руках кровь королевских солдат, я передал судье.

Эри на секунду замолк, склонив голову, а потом снова вскинул её – с гневным вызовом.

– Государь Фарелл, – его голос был звонким. – Как ты мог поверить, что я способен предать короля, которому присягал, и клятву, которую принесли мои предки твоим?

Их глаза встретились, и Эри не опустил взгляда. В нём не было страха. И не было лжи. Фарелл, прожив более полувека, давно научился чувствовать, когда ему лгут... вот разве только с Бранном...

А Эри продолжал:

– Кто в здравом уме согласится превратить свой удел в поле боя? Кому в Пограничье нужно, чтобы Ардрахан и Туинген воевали друг с другом – а ведь в случае нашей измены так и случилось бы? Мы не так богаты, как равнина, но мы трудимся и торгуем – трудимся на благо своего королевства, торгуем с соседом. И нас вполне устраивает такое положение дел. Какой смысл искать нового сюзерена? Ведь он будет с подозрением смотреть на тех, кто предал бывшего...

Фарелл щёлкнул пальцами, и секретарь с поклоном подал ему несколько свитков.

– Что ты скажешь на это? Здесь стоит твоя подпись, твоя печать. Ты будешь отпираться?

Повелитель Южного Пограничья быстро пробежал взглядом злополучные письма и побледнел. Какое-то время он стоял, кусая губы, на лбу появилась резкая поперечная складка.

– Я отпирался бы, будь я виновен. Но моя совесть чиста. Поэтому я просто говорю при всех – я не писал этих писем. Я не посылал их. Да у меня просто не хватило бы бесстыдства называть короля Адальриха «мой царственный кузен». Это гнусная подделка и злонамеренная ложь. И я найду того, кто захотел очернить моё имя.

Эри снова помолчал и добавил – негромко и веско:

– Будь всё так, как ты говоришь, государь, тогда про горцев Южного Пограничья с полным правом сказали бы, что у них нет чести. А мы своей честью дорожим.

Он приблизился к трону и опустился на колени.

– Возьми меня в заложники, государь, если считаешь нужным. В конце концов правда выплывет наружу, и я узнаю, кто мутит воду в наших горах. Но жить с клеймом изменника я не хочу.

Теперь Фарелл уже не сомневался, что Эри невиновен. Прежние подозрения стали казаться полным бредом.

Что так затуманило твой разум, старик?

В синих глазах Эри горел огонь – и этим горец напомнил Фареллу сына. Вот только у Бранна никогда не было такого прямого и чистого взгляда.

Мальчик, как бы я хотел, чтобы моим сыном был ты...

– Встань, – устало произнёс король. – Я верю тебе. В случае измены Пограничье потеряло бы намного больше, чем приобрело. И ты никогда мне не лгал. Согласишься ли ты на сличение почерков – твоего и того, которым написаны письма? Это для того, чтобы развеять последние сомнения.

– Да, государь, – не колеблясь ни мгновения, ответил Эри.

– Подойди ко мне, сынок...

Глаза Эри изумлённо расширились, когда он услышал такое обращение, но ноги уже несли его к трону.

Фарелл взял в ладони лицо Эри и поцеловал его в лоб.

– Вы все мне дети. И ты – один из самых преданных моих сыновей. Прости, что усомнился в тебе.

– Это ты прости меня, государь, – тихо ответил Эри. – Я был непочтителен.

– Ты хороший мальчик. Храни и дальше верность своему королю.

Эри залился краской до корней волос и поцеловал руку Фарелла.

Со дня отъезда Эри в Килкрист прошла неделя.

Ула вся извелась, не зная, чего ждать. Чудовищность того, что происходило на её глазах, вызывала попеременно то смех, то слёзы.

Кому могло взбрести в голову, что Южное Пограничье собирается отложиться от Ардрахана и перейти под руку туингенских королей? Ула, сама уроженка Туингена, слишком хорошо успела узнать характер соплеменников своего мужа, чтобы поверить в такую глупость. Горцы были независимыми, свободолюбивыми людьми, но при этом соблюдали клятвы, которые дали. А ардраханской короне присягнули на верность ещё их предки.

Только Фарелл, похоже, поверил в эту глупость, но почему, почему? Он уже достиг возраста мудрости. В течение почти сорока лет он удерживал власть над страной и обходился без особых кровопусканий, что свидетельствовало о немалом уме и дипломатических талантах – ведь половину населения Ардрахана составляли горцы.

Откуда пришли те странные чужаки? Почему именно сейчас появились подметные письма? Кто практически мгновенно известил короля об их содержании и сразу настроил против Эри?

Ула тысячу раз перебрала все возможные варианты. Троюродная племянница короля Адальриха, она имела некоторое представление о дворцовых интригах и грязной игре под названием «политика», но ни одно предположение не тянуло на правду – хотя бы и приблизительно.

Ни одно... кроме самого безумного.

Ведь если предположить, что вся эта заваруха – дело рук принца Бранна, многое становится понятным. А если учесть, что масла в огонь мог подлить кипящий яростью и жаждой мщения Каснар – становится понятным почти всё. И равнинный акцент чужаков, и безупречно подделанные печати, и потрясающе скопированные подписи. Кто ещё мог иметь доступ к государственным бумагам?

Чем больше проходило времени, тем крепче становилась убеждённость, что это и есть верный ответ. Но если так... и если вспомнить, что произошло накануне их отъезда из Альценау... Неужели Эри сам отправился в пасть к волку?! Правда, перед дорогой кто-то обмолвился, что Бранн сейчас отсутствует. Видимо, Фарелл куда-то отправил сына. Провожая мужа, Ула осенила его охранным знаком и горячо взмолилась в душе о благополучном возвращении.

С самого начала странных событий Эри распорядился, чтобы в Брике – родовой усадьбе владетелей Южного Пограничья – дежурил усиленный гарнизон. Первое время Ула вздрагивала при резких звуках команд, но потом привыкла и к обилию вооружённых людей в окрестностях замка, и к кострам, горящим ночью во дворе, и к тому, что теперь подъёмный мост опускали только по необходимости.

Зато Киран был в восторге. Теперь его катали на настоящих больших лошадях, а вовсе не в носилках. И сапожник, тачавший обувь для солдат, сшил ему настоящие воинские сапоги – точнее, сапожки, но это неважно. И когда он подходил к стражникам, его уже не гнали к няньке, а учили правильно держать лук и замахиваться деревянным мечом.

Каждый день в Брик пригоняли скот, привозили овощи и зелень, муку для хлебов и солод для пива. Ула вставала спозаранку, одевалась, вешала на пояс ключи и шла выполнять обязанности хозяйки – следить, чтобы те, кто защищает её дом, были сыты, одеты и обстираны.

Вот и теперь – она выходила из поварни, где стряпухи готовили обед для солдат, когда начальник стражи окликнул её.

– Госпожа!

– Да, Кайсе?

– На перевале показался отряд. Но это не повелитель Эри...

Сердце Улы заколотилось.

Она поднялась на крепостную стену, как была – не сняв холщовый передник, с полосой муки на щеке.

Неизвестные люди приближались. Похоже, их доспехи были чёрными, и над головами не развевались никакие штандарты или другие опознавательные знаки. Но впереди – впереди на огромном вороном жеребце ехал человек с длинными, до пояса, очень светлыми волосами. Они-то как раз были понятнее всякого штандарта – как и царственная осанка и свободный разворот широких плеч.

– Что ему здесь надо? – прошептала Ула.

Какое счастье, что Эри в Килкристе!

Она едва обратила внимание на светловолосого, коротко стриженного спутника Бранна – разумеется, кого ещё принц мог взять с собой, кроме этого гнусного Каснара! Внезапно начался озноб, словно за шиворот плеснули ледяной воды.

– Госпожа, я их тоже узнал, – вполголоса произнёс преданный воин её мужа. – Впускать их?

– Нельзя их не впустить! – со стоном вырвалось у Улы. – Вот увидишь, Эри припомнят всё – а уж то, что наследного принца продержали перед воротами замка...

– Но их вдвое больше, чем нас!

– Надо послать уважаемых людей встретить Бранна и поговорить с ним. Иначе нас обвинят в непочтительном отношении... хотя, Единый свидетель, я не заплакала бы, если бы Бранн упал в ров и утонул! Ну что ты смотришь на меня? Вы же солдаты, не я! Вам решать!

– Но не я хозяин усадьбы, – тихо ответил Кайсе.

Ула закрыла лицо руками...

От отряда наследного принца отделился человек с горном в руке. Он подъехал к тому месту, куда опускался подъёмный мост, и дважды протрубил короткую мелодию.

– Его высочество принц Бранн требует впустить его в замок Брик!

Пронзительный голос герольда долетел, казалось, до вершин соседних гор.

Кайсе вопросительно взглянул на Улу, и та яростно кивнула.

– Опустить мост! – прокричал начальник стражи.

Заскрипели блоки, загремели цепи. Мост с грохотом опустился на другой берег рва.

Горцы выстроились у ворот Брика в две шеренги, приветствуя сына своего короля. Предусмотрительный Кайсе отрядил для этой цели всего двадцать человек, остальных же выстроил посреди замкового двора, готовый в любую минуту дать отпор.

Ула, успевшая сорвать и куда-то отбросить передник, стояла рядом с начальником стражи.

Копыта лошадей зацокали по булыжникам, которыми был вымощен просторный двор. Бранн и Каснар, как и следовало ожидать, появились первыми.

– Просторное жильё, ты не находишь? – обратился к своему приятелю принц.

Ула заметила, что Кайсе сжал челюсти от такого демонстративного неуважения к хозяйке дома. Против воли её взгляд прикипел к красивому лицу Каснара, теперь уже навсегда обезображенному багровым шрамом поперёк щеки. Знатнейший вельможа королевства посмотрел на неё – и Улу опять заколотило.

Какого страшного человека Эри восстановил против себя!

Благодарение Единому, они с Ронаном далеко отсюда! За себя Ула не боялась... пока не увидела ледяные глаза Бранна. Принц наконец спешился и теперь направлялся к ней, на ходу стягивая кожаные перчатки. Тонкое лицо с безупречными чертами было, как всегда, бледным и лишённым всякого выражения. Впрочем, нет. Уголки крупного чувственного рта приподнимались в подобии дружеской улыбки – самой ужасной пародии на веселье, какую только Уле доводилось видеть.

– Приветствую тебя, госпожа Ула, – мягко, почти проникновенно произнёс Бранн. – Каснар, поприветствуй и ты хозяйку этого славного замка. Немногие из знакомых мне женщин могут сравниться с ней.

Во всём, что он говорил, был оттенок издёвки, и Каснар поддержал этот тон. Он изысканно-вежливо поклонился Уле, взял её руку, поцеловал и задержал у своих губ.

– Боюсь, теперь мои чары не так сильны, как раньше, – почти промурлыкал он. – Но, может быть, прелестная Ула простит мне этот шрам, нанесённый рукой её слуги. Кстати, где этот импульсивный мальчик?

– Сопровождает моего мужа в его поездке ко двору, – Ула изо всех сил старалась сохранить спокойствие. – Я полагала, вы знаете, что повелитель Эри хочет обелить своё имя в глазах государя Фарелла.

– Жаль, жаль, – пробормотал Каснар. – Мы могли бы прояснить то недоразумение.

Он был в чёрном, как воины Бранна, как сам Бранн. Только Бранн, в отличие от своего друга и солдат, не носил воронёных доспехов. Он был в простой кожаной куртке с нашитыми на неё металлическими пластинами, кожаных же штанах и высоких сапогах. Этот наряд облегал его тело почти непристойно. Впрочем, Бранну всегда было наплевать на мнение окружающих.

Тем временем его люди заполнили весь двор, и Ула очнулась, вспомнив о своих непосредственных обязанностях.

– Я рада приветствовать вас под своим кровом. Жаль только, что меня не предупредили о гостях, и угощение покажется вам скудным, а кров – небогатым. Я только попрошу, принц Бранн, чтобы твои солдаты сдали оружие – здесь им ничто не угрожает.

Царственный гость с прежней усмешкой кивнул головой. Воины в чёрном спешились, послышался звон вынимаемых мечей и стук падающих луков. Ула знаком подозвала к себе двух старших служанок и отдала необходимые распоряжения...

Обед проходил в тягостном молчании. Ула несколько раз пыталась завести разговор, но он очень быстро угасал. Бранн и Каснар практически ничего не съели, хотя командиры отряда принца, приглашённые за господский стол, отдали должное и зажаренной на углях свинине, и медовым лепёшкам, и свежему пиву.

– У нас нет разносолов, – Ула чувствовала себя ужасно. – Да и события последнего времени не способствовали оживлённой торговле. Столу предводителя клана, разумеется, не сравниться с королевским...

– Это неважно, – Бранн снова приятно улыбнулся. – Корк!

И тогда произошло ужасное – тот из его людей, что сидел рядом с Кайсе, выхватил из-за голенища кинжал, сделал почти неуловимое движение, и начальник стражи Брика, обливаясь кровью, рухнул со скамьи на пол.

Воинов Эри было примерно столько же, сколько и гостей. И они были готовы ко всему – но то ли пиво подействовало на них сильнее, чем на людей Бранна, то ли показная беззаботность принца лишила их чувства опасности. Не прошло и пары минут, как обеденный зал Брика превратился в место жестокого побоища. Со двора уже неслись крики и звон оружия, а вскоре потянуло дымом, и послышался треск горящего дерева.

Увидев падающего Кайсе, Ула успела только вскрикнуть. Каснар, сидевший слева от неё, обхватил её поперёк туловища одной рукой, а другой зажал рот. Она отчаянно сопротивлялась – ужас и ярость придали ей сил, – но разве могла маленькая женщина справиться с рослым мускулистым негодяем?

Безумными глазами она смотрела, как мрачные тени в чёрном отправляют в Посмертные Чертоги верных людей Эри.

«Киран!!! Мой мальчик!!! Единый, защити моего сына!!!»

– Всех, – спокойно произнёс Бранн, когда к нему подошёл, пошатываясь, один из его командиров в залитых кровью доспехах. – Не щадить никого. Горные бараны должны запомнить, кто их хозяин.

Он обернулся и встретился взглядом с Улой.

– Таким бесполезным существам, как ты, нечего делать на земле. Но я всё равно не тронул бы волоска на твоей голове, слабое смешное создание, если бы ты не мешала мне жить...

В глазах Улы плескался ужас, она что-то неразборчиво промычала из-под жёсткой ладони, зажавшей рот.

– Отпусти её, Каснар. Пусть выскажется напоследок. И заодно сообщит, где её щенок.

– Какой смысл, Бранн? – Каснар закашлялся, потому что в пиршественный зал стал проникать дым. – Перережь ей глотку, и дело с концом. Щенка я и так найду.

Но принц не обратил внимания на его слова.

– Ну, глупая шлюшка, – его пальцы вцепились в волосы Улы на затылке с такой силой, что, казалось, вот-вот снимут скальп. – С кем и где ты оставила своего маленького ублюдка?

– Это ты ублюдок, – прохрипела Ула. – Мстишь женщине за то, что тебя отверг мужчина! Это же твоих рук дело! Единый ещё покарает тебя...

– Запомни, умница, не родился человек, который сумел бы меня отвергнуть! Ты всё равно сдохнешь, поэтому скажу честно – да, это моя затея. А ты слишком догадлива...

Он наклонился к самому лицу Улы и прошептал:

– А сладкий мальчик, которого ты называла мужем, скоро станет моим. Я ничего не имею против тебя – я только забираю то, что должно принадлежать мне.

В его руке оказался тускло поблёскивающий кинжал, острие которого впилось в горло Улы.

– Где твой щенок?

«Одрас, где бы ты сейчас ни была – беги! Беги, спасай Кирана! Мне уже не спасти ни его, ни себя...»

Она даже не понимала, говорит ли про себя или обращается к няньке сына вслух.

– Где он?! Может, мне начать отрезать твои красивые ушки? Или выпустить кишки и оставить корчиться в пламени? Скажи, где мальчишка, и умрёшь без особых мук.

– Ты действительно сумасшедший, если думаешь, что мать отдаст своего ребёнка на смерть...

– Отдашь, – теперь, когда в окнах виднелись высокие языки пламени, и даже Каснар ощутимо задёргался, Бранн, освещаемый пожаром, казался каким-то выходцем из преисподней.

Надо разозлить его так, чтобы он забыл про Кирана... а если посчастливится – убил её.

– Ты надеешься заполучить Эри? Несчастный дурак... – у неё вышло вполне достоверно засмеяться, и пальцы Бранна сжались с немыслимой силой, выдирая пряди её волос. – Он превратит твою жизнь в кошмар. Он не будет знать покоя, пока не расправится с тобой. А если ты снова протянешь к нему свои гнусные лапы, он их тебе отрежет. Вместе с членом. Когда он рассказывал мне о том, как ты его домогался, я думала, его вырвет...

– Замолчи, проклятая шлюха!

– Тебе не нравится слушать правду? Ты привык к тому, что тебе говорят твои дружки?

– Заткнись, тварь... – жёсткая ладонь стиснула лицо.

Это уже Каснар.

В пиршественном зале не осталось никого – только она, двое нелюдей и трупы. Пятна крови на скатерти казались чёрными, кое-где ещё чадили недогоревшие факелы. Шум во дворе заметно стих, но треск огня усилился.

– Мой Эри – мужчина, в отличие от вас обоих! Давай, выпускай мне кишки! Ты всё равно не получишь ни моего сына, ни моего мужа, трусливый ублюдок, способный только нападать исподтишка...

И тогда Бранн ударил её кинжалом в горло.

* * *

Ронану хотелось петь.

Все складывалось замечательно – после того, как два писца и начальник королевской канцелярии, то и дело тыча пальцами в понятные одним им чёрточки, заявили, что письма написаны разными людьми, Эри был полностью оправдан.

Фарелл еще раз попросил прощения. И теперь горцы ехали домой.

Брик уже давно стал для Ронана тем местом, куда хочется возвращаться после долгой отлучки, потому что тебя там ждут. Он не скучал так даже по родительскому дому.

... А как обрадуется госпожа Ула! Зря она волновалась, Эри ведь обещал, что всё будет в порядке. А Эри каждый раз оказывается прав.

Ронан вспомнил, как его хозяин вел себя в тронном зале, и надулся от гордости. Можно сколько угодно признавать принца блестящим воином и красавцем, но с Эри ему не сравниться.

– Привал! – крикнули впереди.

Ронан подъехал поближе к Эри.

– Разве ты не хочешь поскорее попасть домой?

– Разумеется, хочу, – Эри улыбнулся совсем как раньше, до этой истории с якобы-мятежом. – Но лошадям надо отдохнуть. И людям тоже. Пару часов. – Он взглянул на Ронана и рассмеялся. – Не волнуйся, скоро мы будем дома.

Ронан неловко пожал плечами и спешился. Иногда он боялся, что Эри и госпожа Ула устали от него. Он ведь, в сущности, такой же, как и остальные, кто служит семье главы клана. Разве что чаще попадает в неприятности.

Они остановились на небольшой поляне – теперь, когда необходимости прятаться не было, ехали по проторённой дороге. Воспользовавшись случаем, Ронан отошел за деревья, а вернувшись – растянулся на траве в тени и незаметно для самого себя задремал. Слишком уж много всего случилось за последнее время. И он так устал...

Проснулся Ронан оттого, что его трясли за плечо. Он недовольно замычал, не желая выныривать из сладкой дрёмы, но его не желали оставлять в покое. Ронан открыл глаза и сразу сощурился от яркого солнца, успев увидеть рыжую шевелюру – редкость для горцев и предмет неиссякаемых насмешек – Руада.

– Вставай, – резко сказал тот. – Нам надо ехать.

И пошел к лошадям, не утрудившись объяснениями. Ронан подхватил свой мешок и поплёлся к пони, который выглядел так же устало, как его хозяин себя чувствовал.

Ронан погладил животное, мысленно прося прощения, как вдруг осознал, что собираются далеко не все. Он поискал Эри взглядом – надо же узнать что случилось – и, увидев, обомлел. Его господин, и так-то не особо румяный, был бледен как смерть.

И взгляд у Эри был... мёртвый.

– Что случилось? – как можно тише спросил он у стоящего рядом воина.

– Беда, – отозвался тот. – Приехал гонец из Брика. Замок сожгли, деревню подпалили.

– А... госпожа Ула и Киран?

– А ты как думаешь? – солдат сплюнул. – Повелитель Эри скачет в Брик и берёт с собой несколько человек... Мы – за вами.

Гонка была сумасшедшей. Пони Ронана признали слишком коротконогим, поэтому господину секретарю дали верхового коня одного из приехавших солдат – и всю дорогу он честно старался удержаться в седле.

Впервые в жизни Ронан был рад всем кочкам и ухабам – пока думаешь о дороге, не надо думать о том, что увидишь в её конце. Он уже и сам не знал, чего хочет больше – приехать в Брик как можно быстрее или не попасть туда никогда. И, как ни странно, тлела надежда, что всё окажется страшным сном, выдумкой, дурацкой шуткой... Но кто бы стал шутить ТАКИМ?

Двухдневный путь они проделали меньше, чем за сутки, один раз поменяв лошадей в придорожной таверне. Постояльцы не слышали ничего о событиях в родовом поместье главы клана, и Ронан вновь стал надеяться...

Надежда умерла, когда они поднялись на перевал.

Развалины замка всё ещё дымились. Дымились и деревенские дома.

Эри, который за всё это время не сказал ни слова, оскалил стиснутые зубы, хлестнул коня и устремился к замку. Ронан последовал за ним. Замок сгорел почти дотла, но вдруг?..

Как ни странно, опущенный подъёмный мост уцелел.

Ронан отстал от Эри, но успел увидеть, как гнедой конь влетает в распахнутые настежь ворота... Горелым мясом пахло просто невыносимо, и бывший школяр свесился со своей лошади в неудержимом рвотном спазме.

Придя в себя, он спешился и на дрожащих ногах вошёл во двор замка.

Эри нигде не было видно. Во дворе, заваленном полуобгоревшими бревнами и выпавшими из стен камнями, бродили люди – в саже, в подпаленной одежде. Были, видимо, и приезжие из соседней деревни – помогали разбирать завалы, вытаскивали мёртвых. Священник, которого Ронан не знал, стоял на коленях у уложенных в ряд почерневших трупов, более похожих на головешки. Отпевал, видимо.

Ронан ухватил за рукав полузнакомого мальчишку из деревни.

– Кто... кто это был?

– Прынц Бранн, говорят, – мрачно отозвался тот.

– Что?! Зачем ему это понадобилось-то?

– Я сам видел, как он с отрядом проехал в Брик. Им мост спустили... Потом замок загорелся... А потом они как помчались по деревне, дома подпаливая...

Он бы и дальше говорил, но Ронан оборвал его на полуслове:

– Не видел Эр... повелителя?

– Он к могиле пошел...

– К... какой могиле?

– Так госпожа Ула-то сгорела! Её как нашли-то – по ожерелью да по золотому шитью, батька сказал. И косточки детские отыскались – не иначе, маленького господина Кирана... – мальчишка всхлипнул. – Похоронили тут же – потому как нельзя повелителю такое видеть. Никому нельзя... У нас вон у соседей детишки в доме сгорели, все трое...

– Где... могила? – с севшим голосом спросил Ронан.

– А тама, – указал мальчишка, хлюпнув носом.

Эри стоял на коленях рядом со свеженасыпанным могильным холмиком, сжимая что-то в руке и бездумно глядя в никуда. Ронан в растерянности замер. Что он мог сделать? Сказать: «Все будет хорошо»? Или: «Он за это заплатит»? Кому сейчас нужны слова?.. И хорошо уже точно больше не будет...

Рядом с первым возвышался ещё один холмик – поменьше, тоже свежий. В горле стоял ком, дышать... не хотелось. Это дым, дым виноват...

Что-то сверкнуло на солнце. Ронан посмотрел на вещицу, которую Эри держал в ладони. Ожерелье – охранный знак на золотой цепочке с подвесками. Оплавилось, но узнать можно. Подарок Уле на рождение сына. Заказанный у знаменитого столичного ювелира. Она его любила...

Ронан подошёл к Эри. И, повинуясь неудержимому чувству, опустился рядом с ним на колени...

Эри провёл у могил несколько часов. Он бы, наверное, остался там до скончания века, но Ронан и Руад сумели увести его в один из уцелевших домов. Эри не сопротивлялся, когда ему сунули в руки кружку с горячим травяным отваром, механически выпил содержимое...

И по-прежнему молчал.

Ронан не знал, за что хвататься. Надо было помогать разбирать пожарища – рук не хватало, а под обломками ещё могли находиться живые. Но оставить Эри одного?!

Так и вышло, что Ронан не отходил от него ни на шаг, при этом изо всех сил стараясь не попадаться хозяину на глаза. Удавалось... не очень.

Несколько раз пришлось отправлять восвояси депутации жаждущих поговорить с повелителем Пограничья прямо сейчас, сию же секунду – а там хоть трава не расти. Сначала Ронан уговаривал их вполголоса. Потом начал кричать. Когда посетители пришли в пятый раз, он чуть не сорвал голос.

И не сразу понял, почему горцы вдруг поклонились – по-старинному, до земли.

Обернулся – и увидел Эри.

– Что вам нужно? – спокойно спросил тот.

Горцы загалдели.

– Повелитель, что нам делать теперь?

– Нельзя это так оставить!

– Это нападение без всякой причины! Женщины погибли... дети!

Эри помолчал, нехорошо усмехнулся:

– Отмщение будет.

Он повысил голос, чтобы его услышали. Толпа потихоньку росла.

– Король Фарелл поклялся править справедливо, защищая нас в случае нужды. Он нарушил свою клятву, потому что я не верю, будто его сын мог совершить это преступление сам. Нападение на мирных жителей, убийство безвинных – достаточная причина, чтобы отозвать вассальную присягу.

Ронан похолодел. Он знал, что Эри скажет сейчас.

– Меня обвиняли в неповиновении королю и разжигании мятежа? Что ж, они предугадали события. Отныне я не подчиняюсь убийце! Я, глава клана! Мой клан слышит меня?! Я, повелитель Южного Пограничья, отказываюсь от присяги, данной королю Ардрахана Фареллу!

Набившиеся во двор горцы – похоже, тут собралось население всех окрестных деревень – радостно заорали. Ронан поймал себя на том, что и сам кричит вместе с ними.

– Я не собираюсь подчиняться человеку, способному улыбаться и лгать мне в лицо, в то время как сам замышляет убийство моей семьи. Если на равнине такие понятия о справедливости – в преисподнюю эту справедливость! Мы не имеем права покорно снести то, что произошло – иначе будем ничем не лучше стада, которое можно гнать, куда заблагорассудится пастуху! Отныне мы не зависим ни от кого!

Ронан уже не думал ни о каких последствиях – в глазах Эри горел огонь, завораживающий, зовущий за собой, подчиняющий волю. Если бы его господин сейчас потребовал... нет, попросил, он бы без колебаний отдал свою жизнь. Невозможно было не подчиниться этому огню.

– Фарелл наверняка будет пытаться вернуть Пограничье. Поэтому – готовьтесь к войне! Мы уйдём на высокогорье – там нас не достать. Забирайте припасы, уводите свои семьи. Те, кто называет себя мужчинами, – пусть берутся за оружие. Мы покараем убийц!

Во дворе началась суматоха. Кто-то садился на пони – сообщить вести жителям других деревень, кто-то истошно кричал, приказывая домочадцам укладывать скарб. Подоспевшие воины обсуждали, где лучше ставить посты – никто не сомневался, что Фарелл пошлёт в Пограничье регулярные войска. Сам же Эри, словно выпустив из себя всю энергию, тяжело оперся о стену и жестом подозвал Ронана.

– Отправь посыльных, пусть соберутся деревенские старосты. Да, мне нужны все командиры, которые здесь есть. Будем обсуждать возможные действия.

Ронан кивнул. Он не успел и двух шагов пройти, как Эри снова его окликнул.

– Ронан... Спасибо...

Казалось, горцы ждали только повода для бунта – во всяком случае, у Ронана создалось впечатление, что за оружие схватились сразу все, даже те, кто не был в тот день в Брике.

Пограничье – это вам не равнина. Горы защищали надежнее любой армии. Несколько удобных перевалов, известных купцам и стратегам, оказалось очень легко блокировать.

Поначалу вооружённые отряды стягивались в Брик. Но потом Эри приказал перебраться в другое, более безопасное место. А Ронан, увидевший словно присыпанные пеплом глаза, понял – у повелителя больше нет сил находиться рядом с могилами.

Новое убежище было сетью пещер высоко в горах. Места там хватало и для людей, и для лошадей, и для припасов. Кое-кто, правда, утверждал, что неделю назад как раз в этих местах случилось небольшое землетрясение и лучше бы найти пристанище понадёжнее, но Эри, поговорив с магом, сказал, что землетрясений и обвалов больше не будет.

Да, теперь и пришлому магу Домлену нашлось дело. Не сразу – но нашлось. Он на удивление точно указывал направления и места, где следовало ожидать появления королевских отрядов.

... Воины Эри помнили его ещё по достопамятной поездке в Альценау. На обратном пути он появился неожиданно – просто возник утром из тумана и прошёл к палатке Эри. Как его никто не заметил – было непонятно, но часовые клялись и божились, что не спали и ворон не считали. В конце концов, все решили, что им отвели глаза магией.

Маг – Домлен – оказавшийся не последней сошкой в храмовой иерархии, просил убежища. Эри, услышав это, рассмеялся.

– Мы приверженцы Единого. Смотри, священники тебя заклюют.

– Поверь мне, повелитель, священники – не самое страшное, что существует на этом свете, – угрюмо сказал маг. – Я сильно провинился перед Верховной Жрицей. Здесь я в большей безопасности, чем где-либо.

– Почему мы должны тебе доверять? – Ронан и не старался скрыть, что маг ему не нравится. – Что ты сделал такого, что боишься показаться на глаза другим магам? И как докажешь, что ты не шпион Бранна?

– Моя провинность касается только Верховной Жрицы и меня! – отрезал маг. – Что до твоего другого вопроса... Я могу принести клятву Огня. Ты ведь слышал о ней? – обратился он к Эри.

Тот медленно кивнул.

– Тогда ты должен знать, что я не смогу солгать.

Маг остался с ними. Постепенно к нему привыкли.

А король был в бешенстве. Как горцы выяснили из слухов, узнав об измене того, кого он прилюдно назвал сыном, Фарелл проклял предателя и дал Бранну полную свободу действий. А уж Бранн в средствах не стеснялся.

Горцы прочувствовали это сполна. Головорезы принца не щадили никого. Успевшие уйти в горы благословляли свою удачу, не успевшие же... Ронан видел, что осталось от нескольких деревень, чьи жители отказались уходить, сказав, что сумеют защитить себя. Выжило лишь несколько человек – их бросили, посчитав мертвыми.

Горцы нападали на королевские крепости, захватывали в плен или убивали солдат, посылали гонцов в Туинген – людей надо было кормить. Тамошние торговцы, прослышав о бунте, драли за провиант втридорога. Эри старался поддерживать отношения с купцами, которые были ему чем-нибудь обязаны, но многие не хотели вызывать гнев короля Фарелла. В то, что мятеж продлится долго, никто из них не верил.

Горцы верили. У них уже был опыт, они знали, на что могут рассчитывать и сколько способны продержаться. В конце концов, пока не было ни одной стычки, в которой королевские солдаты не потеряли бы больше людей, чем люди Эри.

Но было тяжело.

Начинали поговаривать о том, что неплохо бы совершить пару набегов на соседние с Пограничьем деревни. Эри, узнав об этом, пришёл в ярость и заявил, что каждый мародер будет повешен на месте преступления. Большинству этого оказалось достаточно, но несколько отчаянных голов всё же совершили вылазку в приграничный городок. По приказу разгневанного Эри зачинщиков повесили, остальных выпороли перед всеми – то есть подвергли самому позорному для горца наказанию.

Ронан был с Эри согласен - должны же они отличаться от Бранна и его людей!

* * *

– У меня хорошие новости, – проговорил Бранн, подбрасывая на ладони оправленный в золото изумруд, которым была украшена его нагрудная цепь. – Да здравствует извечный конфликт между бессеребренниками и теми, кто не упустит случая нагреть лапы!

– Если я правильно понимаю то, что ты сказал, у нас появился союзник из обиженных изменником воров? – спросил Каснар, устало падая на одну из резных скамей

– Мародёров, мой друг, мародёров! Он не побоялся сунуться к нам в лагерь и настаивать на встрече со мной. Наглость парня такова, что это даже забавно. Он потребовал надел земли и дворянское звание за то, что поможет нам поймать мятежника. Он, видишь ли, прекрасно знает, какими дорогами пользуется наш красавчик.

Беззаботное выражение внезапно исчезло с его лица.

– Плохо то, что при нашем разговоре присутствовало два капитана моего отца, и мне пришлось согласиться, что засаду устроят люди короля.

Бранн скрипнул зубами, схватил со стола нож и запустил им в деревяшку, висевшую на одной из стен палатки.

– И не менее плохо то, что папаша, пытающийся всеми силами потушить этот пожар, решил докопаться, что же произошло в замке Брик. Благодарение судьбе, в Брик сейчас невозможно послать дознавателей...

– Но ведь и свидетелей нет, – резонно ответил Каснар. – Если доказательства и найдутся, так только косвенные.

Бранн помолчал мгновение, думая о чём-то, потом хлопнул ладонью по столу.

– Ладно, это всё решаемо. Сейчас главное – поймать птичку. Без него мятеж потухнет, как костёр без топлива. И надо обдумать, как забрать его у отцовых людей.

Каснар рассмеялся. Впервые за долгое время ему по-настоящему стало весело.

– Кстати, - проговорил Бранн, снова подбросив свой изумруд. – Ты говорил, у тебя хорошие связи с торгашами в Южном Туингене.

– Ну, было дело, – настороженно ответил его любовник. – Помог я им с гешефтами пару раз.

– Я хочу, чтобы ты приобрёл для меня пару рабов.

– Чего? – Каснар не поверил своим ушам. – У нас нет рабовладения! Хочешь – нанимай слуг.

– Мне нужны именно рабы. Конкретно – сарацины, кастраты... словом, те, кто присматривает за жёнами восточных королей. Или князей, не важно.

– У тебя с головой не в порядке, Бранн? Ты решил завести гарем? Нет, не спорю, твой отец, конечно, будет рад такому повороту событий...

– Прекрати нести чушь. Не поверю, что для тебя это будет так трудно. Помнится, ты не поленился раздобыть себе тигра-альбиноса...

–... который сдох через месяц.

– А тут речь идёт о двух евнухах. Это не такая редкость, как тигр-альбинос.

– Н-ну попробую, – в замешательстве проговорил Каснар. – Боюсь, после этого я упаду в их глазах.

– Ниже, чем ты уже упал, падать некуда. Ох и свинью же ты мне тогда подложил!

– Хватит, Бранн! – голос Каснара сорвался на фальцет. – Даже если я куплю тебе двух евнухов – что я получу взамен? – продолжил он уже немного спокойнее.

– Гарантированную возможность отомстить. Разве тебе мало?

Воцарилось недолгое молчание.

– Другому бы я не поверил, – проговорил меченый. – Но раз ты обещаешь... Хорошо, я напишу в Туинген. У них на южных ярмарках чем только не торгуют...

* * *

Ронан весь извёлся.

Эри уехал вчера вечером – в предгорье уже третью неделю шли ожесточённые стычки, и он решил лично разведать обстановку. Сказал, что пришлёт гонцов, если понадобятся подкрепления и припасы... но в любом случае сообщения могли прийти не раньше, чем через неделю.

Ронан остался за главного – это получилось как-то само собой. Он с ужасом думал о том, что будет делать, если на них внезапно нападут, и придется принимать решения, от которых зависят человеческие жизни. Ничего, скоро вернётся Эри. И возьмёт всю тяжесть ответственности на себя.

Но Эри не приехал. Зато прибыли люди, рассказавшие о том, что отряд повелителя попал в засаду. Тела горских воинов, уже порядком поклёванные вороньем, нашли в придорожном ущелье. Эри среди них не было.

Нашлись и люди, видевшие, как Эри – связанного и избитого – везли королевские солдаты. Да и набеги на горские поселения в последнее время почти прекратились... Словно мятежников решили оставить в покое. Или собирали силы перед решающим ударом.

Вскоре стало ясно, что Эри и правда попал в плен. Стали ждать посланников Фарелла с условиями сдачи. Но никто не появился.

Потом откуда-то узнали, что обнаружены трупы королевских солдат, а кто их убил – неизвестно.

Эри как в воду канул.

* * *

Королевский замок в Килкристе с недавних пор превратился в маленькую крепость. Городской гарнизон был утроен, а попасть в столицу стало значительно сложнее. Стражники придирчиво проверяли товары, просматривали подорожные. Непонравившихся гостей отводили для разбирательства к какому-нибудь из десятка королевских дознавателей, а то и к начальнику гарнизона.

Разумеется, такие меры отнюдь не радовали купцов. Атмосфера страха, в свою очередь, не способствовала заключению сделок, и поток товаров заметно сократился. Недовольные горожане в открытую говорили, что из-за войны на юге король стал бояться собственной тени, что нужно мириться с горцами, что Бранн поступил бесчестно, напав на семью и клан мятежного горца, пока тот был в отъезде (слухи об этом просочились достаточно быстро). Эри не оправдывали, но и не обвиняли – все признавали, что он имел право мстить.

И никто не знал, что Фарелл потерял сон, ночами просиживая над картами и пытаясь предугадать возможные действия бунтовщика. Что гонцов с юга проводят сразу к нему, минуя капитанов.

Пока что мятежнику удавалось одерживать верх. Пока что боевые действия не выходили за пределы Пограничья.

Кто гарантирует, что Эри не захочется большего? Что, кроме независимости, он не потребует возмещения в виде одного, двух, трёх городов?

Да, последний большой бунт, переросший в гражданскую войну, был более ста лет назад. Но Фарелл хорошо помнил события, случившиеся незадолго до его женитьбы – тогда лишь вмешательство могущественных огненных чародеев не дало вспышке неповиновения на востоке перерасти в полноценный мятеж.

А в обмен он получил красивую и безумную жену – и сына, который теперь только подливал масла в огонь своими действиями в горах.

Сейчас он сидел у камина, грея больные колени, и просматривал последние донесения.

– Государь!

Начальник гарнизона буквально ворвался в комнату, даже не постучав.

– Прибыл гонец с крайне важными новостями! Восстание обезглавлено!

– Что?!

Мимо него протиснулся усталый воин в забрызганной грязью одежде.

– Ваше величество, мятежник попал в засаду и его захватили в плен...

– Его везут сюда?! – почти закричал король, поднимаясь на ноги.

– Его везли... но по дороге на отряд напали. Так и не удалось выяснить, кто это был. Весь конвой перебит, мятежник пропал. Только, судя по слухам, у своих он тоже не появился, хоть на месте стычки и обнаружили выроненный палаш и обрывки горского плаща... Но бунтовщики в растерянности, похоже, восстание захлебнулось!

Фарелл зарычал.

– Вы упустили его!

– Ты упустил его! – пробормотал Каснар, растерянно потирая лоб. – Не могу поверить...

Он вскочил и схватил Бранна за плечи.

– Ты же обещал, что этот дикарь так просто не отделается! Ты же говорил, что у меня будет возможность отомстить за тот позор, который я пережил по его вине!

Бранн оттолкнул его – с некоторой даже брезгливостью – и скрестил руки на груди.

– Я хоть раз упускал то, что хотел заполучить? – негромко, почти без выражения, спросил он.

Каснар посмотрел на него.

Бранн, одетый по туингенской моде в белую рубаху тонкого полотна и узкие чёрные штаны, слегка взлохмаченный и раскрасневшийся от выпитого вина, был потрясающе красив. Каснар не понял, что было тому причиной – может быть даже, пламя камина, - но глаза принца светились красным, словно в глубине зрачков тлели угольки.

– Т-твои люди... – запинаясь, пробормотал он, – твои люди... упустили его. Думаешь, я не знаю, что там нашли девять трупов, и всё это были солдаты короля? А горский выродок пропал, как в воду канул. Стоило заваривать всю эту кашу ради того, чтобы перерезать глотку его шлюхе! Даже пащенка мы упустили. Теперь он взбунтует не только Южное Пограничье...

– Он ничего не сделает.

– Откуда ты знаешь?

– Он находится тут, в Друиме. Под присмотром тех двух... хм... рабов, которых ты мне купил. Он здесь, Каснар. Такой же красивый, такой же упрямый. Но я поклялся, что сломаю его упрямство.

– А я? Ты позволишь мне получить своё, после того, как натешишься сам? Он много мне задолжал – и, в конце концов, ты дал обещание, Бранн!

– Посмотрим, – нехотя процедил принц, поворачиваясь в сторону двери.

Несмотря на выпитое вино – а может, благодаря ему, – Каснар сегодня вечером соображал быстро и чётко увязывал между собой детали.

– Ты собираешься сейчас идти к нему! Поэтому ты так усердно меня подпаивал. И даже не поцеловал ни разу – просто бережёшь свой пыл для нового любовничка. А меня – пинком под зад? Не выйдет!

Каснар перевёл дух. Кажется, ему удалось смутить Бранна – тот смотрел в сторону и кусал губы.

– Хорошо. Ты в чём-то прав. Идём.

Памятуя о приказе своего нового господина не причинять пленнику вреда, евнухи не осмеливались кормить Эри насильно, и он отказывался от еды. Он надеялся, что голод и усталость доконают его.

Первые дни пребывания в крепости слились для Эри в один непрерывный кошмар. Он почти не заметил роскошную обстановку своей темницы, полностью захваченный гневом и горем. Эри боялся уснуть – не только потому, что ожидал появления Бранна, но и потому, что боялся увидеть во сне укоряющие глаза жены и сына. Однако усталость всё же сморила его. Эри словно провалился в бездонный колодец и, очнувшись на следующее утро, с облегчением и разочарованием понял, что так и не увидел никаких снов.

Он пытался сорвать цепи – бесполезно. Пытался открыть дверь или найти тайный ход – безрезультатно. Эри знал, что Бранн не дурак и отличается предусмотрительностью, но только лихорадочный поиск возможности бежать не позволял отчаянию завладеть душой.

При мысли о Бранне Эри охватывала дикая ненависть, на какую горец никогда не считал себя способным. Он гнал из памяти то, что услышал, когда его, связанного, с мешком на голове, везли в эту крепость. Кто-то из людей Бранна со смехом заметил, что смазливая мордашка горца не стоила резни в Пограничье. Если солдат был прав и причиной всему явилась противоестественная похоть... Эри и раньше подозревал, что происшествие в библиотеке не обойдётся без последствий, но никогда не думал, что дело зайдёт так далеко.

Если бы можно было повернуть время вспять и возвратиться в тот день, когда беловолосый выродок впервые появился в его жизни! Теперь Эри с нетерпением ждал новой встречи, поклявшись, что уничтожит убийцу собственной рукой.

Стража в Друиме попадалась буквально на каждом шагу. Но когда они добрались до одной из восточных башен, единственным вооружённым человеком оказался стражник у подножия лестницы. Он отдал Бранну честь и открыл кованую решётчатую дверь.

Винтовая лестница привела их к новой двери – на этот раз дубовой, окованной железом. Каснар слыхал, что Друим иногда использовался как тюрьма. Похоже, новый владелец тоже это помнил.

Бранн громко и властно постучал. Заскрипел отодвигаемый засов, и в дверном проёме показался один из евнухов – коротконогий и от этого казавшийся маленьким, но очень сильный детина. Он сложил руки на груди и согнулся в низком поклоне. Каснар обратил внимание, что варварский наряд евнуха выглядит совершенно новым и даже богатым. Да, Бранн не скупился, когда речь шла о его прихотях.

– Приветствую повелителя, – гаремный слуга говорил почти без акцента.

– Всё в порядке? – поинтересовался Бранн, проходя в небольшую комнату, вся обстановка которой состояла из камина, стола, пары скамей и медвежьей шкуры на полу.

– Да, повелитель. Только господин Эри отказывается есть. А если часто поить человека зельем, отнимающим волю, он сойдёт с ума или умрёт.

Бранн нахмурился, но ничего не сказал. Он кивком головы отпустил евнуха и направился к двери, находившейся в противоположной стене. Каснар неотступно следовал за ним.

Снова стук. Снова скрежет засова. Маленькая комната вроде прихожей. Низкий поклон тощего слуги – тоже в тюрбане, халате и шароварах. Каменный порог под ногами. Просторная комната, освещённая только пламенем камина.

Эри. В цепях.

При их появлении он поднял голову – бледное лицо, тени под глазами, отросшие почти до лопаток волосы. Когда появились гости, он сидел, откинувшись на спинку резного стула и уронив на колени скованные руки.

Каснар перевёл взгляд с него на Бранна – и впервые подумал, что эти двое похожи. Похожи правильностью черт, красотой сложения, похожи бешеной гордостью и упрямством. И одновременно различны – как день и ночь.

Эри, как и Бранн, был одет в белую рубаху и чёрные штаны.

– Здравствуй, Эри, – проговорил принц. – Не ожидал меня так скоро? А я скучал.

Синие глаза горца сузились. Его взгляд был преисполнен такой обжигающей ненависти, что Каснару на мгновение стало неуютно. Хорошо, что этот красавчик закован, подумал он.

Принц заговорил снова, и Каснар просто поразился тому, насколько мягко, почти умоляюще звучит его голос. Казалось, Бранн уговаривает ребёнка.

– Не надо ненавидеть меня. Сделанного не вернёшь. И ты поступаешь глупо, отказываясь от еды. Разве ты ещё не понял? Здесь всё происходит так, как хочу я.

Эри коротко и зло рассмеялся.

– И потому ты притащил сюда этого мерзавца – боишься, что не справишься один? Мразь, – он почти выплюнул это слово.

Зазвенели цепи – Эри поднялся.

– Вас двое. Но только и я не отъедал брюхо, прячась за спинами своих людей. Так что ты возьмёшь меня не иначе как с моей жизнью. А свою жизнь я продам дорого.

Каснар расхохотался – демонстративно, нарочито грубо. Он шагнул к Эри и взял его за подбородок.

– Эта смазливая девчонка собирается дорого продать свою жизнь. Вы слышали, мой принц? Но ты прав, маленький горец, – нас двое, и до конца этой ночи я собираюсь проверить, настолько ли ты хорош в пос...

Если бы не тяжёлая цепь, замедлившая движение, Каснару не удалось бы уклониться от мощного удара обеими руками в челюсть. И почти сразу Эри заехал ему коленом в пах.

– Проверил? – поинтересовался горец, когда Каснар сумел собрать себя с пола.

Глядел он при этом на Бранна.

Скрипнув зубами от боли и бешенства, Каснар поднялся на ноги.

– Он прав, – голос Бранна, обратившегося к любовнику, был холоден. – Ты посмел дотронуться до него – прежде меня? Ты забылся, мой дорогой, но я тебе напомню. Позже. А теперь мне нужно, чтобы ты его обездвижил.

Последующие пятнадцать минут свелись к яростной драке. Как оказалось, ногами Эри умел драться не хуже, чем кулаками – силу и меткость его ударов Каснар сполна испытал на себе. Горец ловко перекатывался, выворачивался из рук, уже готовых его схватить, швырял в нападающих все подходящие для этого предметы. Он тяжело дышал, но сдаваться не собирался. Каснар, у которого болело буквально всё, пришёл в такую ярость, что готов был разорвать его на части, забыв о намерении поквитаться.

Бранну тоже досталось, хоть и не в такой мере. На скуле принца багровел свежий кровоподтёк, и, кажется, Эри ловко врезал ему под дых.

Но всё же их было двое против одного. И в какой-то момент Каснар сумел прижать скованные руки Эри к торсу, обхватив его сзади.

... Эри тяжело дышал. Несколько раз он попытался вырваться из крепкой хватки Каснара, но слишком обессилел для этого.

Какое-то время все трое молчали и не двигались. Бранн очнулся первым.

Стоя перед Эри, он подался вперёд, взял его пылающее лицо в ладони и прижался губами к его губам. Тот протестующе зарычал, дёрнул головой, пытаясь увернуться, но в этот момент Каснар впился поцелуем ему в шею.

Это словно подхлестнуло Бранна – он придвинулся вплотную и крепко прижал Эри к себе. Каснар немного ослабил хватку. Теперь он удерживал своего пленника одной рукой, а другой развязывал тесёмку его штанов. Потом жаркая ладонь скользнула под ткань.

– Будь я проклят, какая попка! Упругая и гладкая, как у девчонки...

Он снова со стоном прижался губами к шее Эри, легонько прикусывая и вылизывая горячую, солёную от пота кожу. А потом ощутил, как стальные пальцы Бранна сомкнулись на его запястье, едва не ломая кости, и увидел над плечом их общей добычи горящие красным светом глаза.

– Ты снова посмел опередить меня, – сквозь зубы проговорил принц.

Губы Бранна были яркими и влажными.

Только теперь Каснар почувствовал, что Эри как-то очень тяжело осел в его руках. Похоже, он был без сознания.

Бранн отступил на шаг.

– Положи его на постель.

Вожделение почти лишило Каснара разума, но тем не менее он послушался. Вид бессильно раскинувшегося на постели полураздетого Эри вырвал у него стон, больше похожий на рычание.

– Ты же не любил брюнетов, – Бранн издал надтреснутый смешок. – Пошли.

– Как... пошли? – Каснар не верил собственным ушам. – А зачем же мы сюда приходили?

Желание не пропало совсем, но немного отпустило, и теперь Каснар был охвачен злобой.

– Ты что – испугался? Испугался – его? Или у тебя просто не стоит? Тогда убирайся один, а я покажу этой сладкой куколке, на что я способен!

Сильный удар в лицо прервал его крики.

– Я, кажется, слишком тебя распустил, – холодно проговорил Бранн. – Если ты сейчас заткнёшься – отделаешься легко. Если нет – пожалеешь, что родился на белый свет.

Он развернулся и пошёл к двери, не сомневаясь, что Каснар следует за ним.

А когда было иначе?

Каснару пришлось немного подождать у двери, потому что Бранн что-то негромко говорил маленькому евнуху, а тот кланялся, сложив руки на груди.

– Идём, – бросил принц, направляясь к лестнице.

Понятие «легко отделаться» Бранн и Каснар, очевидно, понимали по-разному.

Когда они вернулись в покои Бранна, тот просто толкнул Каснара на кровать. Тесное общение с Эри не прошло даром.

Лежа животом на кровати и упираясь коленями в пол, трудно сохранять аристократизм. Каснар протестующе завопил, когда сильные руки содрали с него штаны. И если бы не собственное неутихшее возбуждение, он вряд ли бы так легко перенёс яростное вторжение Бранна. Секс был бурным, безумным, жестоким – даже по их собственным меркам.

И всё же Каснар сам насаживался на пронзающий его член и хрипел, с трудом шевеля искусанными губами:

– Ты обещал... ты обещал... он будет моим...

И кончил, выкрикнув имя Эри.

Он заснул почти сразу, проснулся только на рассвете. Всё тело болело, напоминая о драке и «наказании».

Бранн, голый, как был, сидел в кресле у камина, подобрав под себя ногу, тянул вино из кубка, придерживал примочку на скуле и смотрел на затухающее пламя. Услышав шорох, повернулся, глянул на Каснара, и тот онемел.

В зелёных глазах Бранна плясали яркие огненные языки.

– Спи, – негромко и как-то печально проговорил принц.

Каснар провёл шершавым языком по пересохшим губам.

– А ты? – хрипло выдавил он.

– Я утром еду в Килкрист, к отцу. Вернусь через три дня.

Поняв без слов, что любовника мучает тяжкое похмелье, Бранн поднялся с кресла, подошёл к постели и протянул ему свой наполовину пустой кубок.

– Пей. И спи. И помни, Каснар, – никаких глупостей в моё отсутствие. В башню никого не пустят без моего разрешения.

Он подождал, пока Каснар допьёт вино, затем вернулся на прежнее место.

Тот какое-то время ещё смотрел на него, опираясь на локоть. Затем со стоном рухнул обратно в подушки и отключился.

Местоположение крепости Друим было очень выгодным со стратегической точки зрения, поскольку позволяло контролировать практически все перевалы восточного Пограничья. Вдобавок ко всему местные обитатели даже зимой могли обходиться без топлива – на территории крепости били горячие источники.

Вода по трубам отводилась в помещения крепости, обогревая их. В покоях Бранна был великолепная ванная. Каснар знал, что даже для солдат на первом этаже казарменной башни устроена купальня.

Поэтому, проснувшись утром, он первым делом направился принимать омовение.

Голова болела, хоть и не так сильно, как ночью. Слуга, наполнявший ванну, сказал, что принц уже уехал. Каснар в очередной раз поразился выносливости Бранна.

Перед мысленным взором снова возникли горящие багровым пламенем глаза – воспоминание было слишком отчётливым, чтобы списать его на пьяный бред. Что творится с Бранном в последнее время?

Нет, не последнее, поправил себя Каснар. Всё началось с той проклятой поездки к Адальриху. И с появления двух горских щенков.

При воспоминании о Ронане он скрипнул зубами. Ангелочек с волосами цвета соломы ещё получит своё... потом... когда Каснар стребует должок с его хозяина.

Теперь можно было позволить себе расслабиться и рисовать картины сладостного отмщения. Горячая вода с немного резковатым, но приятным запахом пузырилась на коже. Интересно, Эри принимает ванну? Или горцы вообще не знают, что такое мытьё?

Впрочем, по отношению к Эри это было явно несправедливо. Каснар до сих пор помнил аромат чистой кожи и волос, возбуждающий запах свежего пота. Пальцы непроизвольно шевельнулись, словно всё ещё касались чужого тела. На вкус и на ощупь горец был восхитителен.

Ну что ж, подождать три дня – и Каснар узнает его всего, и снаружи, и изнутри...

... если позволит Бранн.

Почему-то теперь это вызывало большие сомнения.

* * *

Эти три дня Каснар старался занять себя, как умел. Он осмотрел укрепления Друима, в котором до этого не был ни разу, и довёл начальника гарнизона до белого каления своими расспросами и замечаниями. Узнал, что крепость и теперь иногда используется как тюрьма, но заключённых в ней держат недолго. Выяснил, что Эри здесь считают лишь важным узником, не более, а таких Друим на своём веку перевидал немало.

Оказалось (собственно, Каснар так и думал), что средств на содержание пленника не жалели. Еда в восточную башню посылалась со стола принца. Незадолго до того, как узник появился здесь, в самой башне были произведены переделки (ещё бы, хмыкнул про себя Каснар, припомнив резную мебель, ковры на стенах и шкуры на полу, курительницы с благовониями по углам и кованые узорные решётки на окнах).

Складывалось впечатление, что Эри будет находиться здесь долго.

Бранн вернулся на третий день, как и говорил. Он был мрачен, почти зол, на вопросы Каснара отвечал односложно, а из немногих сказанных им слов Каснар понял, что принц готов покинуть Друим – естественно, прихватив с собой Эри.

– Там снова была бабуля, – сквозь зубы проговорил Бранн, нервным жестом плеснув вина в кубок. – Что-то она зачастила в гости к отцу, даже странно – я никогда не замечал между ними большой любви...

– И чего она хотела? – поинтересовался Каснар, присоединяясь к винопитию. – Или с помощью своих магических штучек уже разведала, какую птицу ты держишь тут взаперти?

– Хвала Великим Силам, нет, – насмешливо отозвался Бранн. – В этом деле мы с ней примерно на равных – она не жалела сил, обучая меня. Нет, они с отцом в два голоса снова завели разговор о женитьбе и наследнике. Проклятье! Почему бы им не оставить меня в покое? Думают, я не знаю о папашиных планах передать престол кому-то из чёртовых родственничков? Пусть передаёт – но только после меня! Я сын короля.

– А почему бы тебе в самом деле не жениться? – медленно проговорил Каснар, покачивая в пальцах полупустой кубок и наблюдая, как колышется прозрачная вишнёвая жидкость. – Ублаготворишь отца. Ты же сам всегда жаловался, что он к тебе несправедлив.

Бранн помолчал.

– Знаешь, Каснар, – глядя куда-то в пространство, ответил он, – похоже, тут бабуля перехитрила саму себя.

– О чём это ты?

– Помнишь того мага, который ехал в моей свите, а потом внезапно исчез?

– Ну, положим, помню. Суетливый человечек, даже странно, что храмовый маг.

– Он что-то ворожил в тот день, когда мы приехали к Адальриху, не иначе. Слишком странно я себя чувствовал, когда смотрел на горца. Бабулин соглядатай, похоже, ожидал, что я буду пялиться на златовласку – а и пялился бы, если бы не обернулся. И не увидел... его...

Последнее слово он произнёс таким странным тоном, что Каснар оторвал взгляд от кубка.

Лицо Бранна было совершенно застывшим, неживым. А в глазах – неужели тоска?

– А... раз уж ты владеешь магией... ты не хочешь... ну... избавиться от этой ворожбы?

– Нет, Каснар. Мог бы, но не хочу. Я теперь думаю, что желал его с самого начала, только не отдавал себе отчёта. Я в чём-то даже благодарен этому магу...

Каснар не замечал, что острые грани кованого кубка впиваются в ладони. Ему было больно, как никогда в жизни.

Проклятье, это несправедливо! Это жестоко – говорить о другом так, словно ты уже не существуешь! Жестоко – одним словом стереть десять лет. Всякое было за эти десять лет. Но ведь и хорошее было тоже!

– Я – меченый... и я тебе больше не нужен? – презирая самого себя, спросил он дрогнувшим голосом.

Не мог не спросить.

– При чём здесь твой шрам? – вздрогнув, произнёс Бранн.

Похоже, он спохватился, что выдал себя, потому что попытался улыбнуться и перевести разговор на другое.

– Шрам тебя совершенно не портит. Это подтвердит любая девица – хоть при дворе, хоть с улицы.

– Но не ты, – уточнил Каснар. – Теперь у тебя есть твой горец. А Каснара – пинком под зад?

Он вскочил, опрокидывая маленький круглый столик, с которого полетела посуда. Белая льняная скатерть промокла и потемнела от вина.

– Но я так просто не уйду, – прошипел Каснар, сгребая Бранна за грудки. – Если я и уйду, то лишь получив обещанное! Ты весь в мыслях об этом сладком мальчике? Отлично – пользуйся. Но сначала ты отдашь его мне! Ты обещал!

Глаза Бранна опасно сузились.

– Ты хочешь взять МОЁ? Хочешь поквитаться не только с ним, но и со мной?

– Да! – тяжело дыша, ответил Каснар. – Раз уж я должен уйти, я уйду на своих условиях. Я хочу твою новую постельную игрушку. И я её получу. Я имею на это право!

Бранн в бешенстве, которое не сумел скрыть, оторвал от своей рубашки цепкие пальцы любовника. Некоторое время они смотрели друг на друга – одинаково злобно.

– Иначе все узнают, что ты не держишь слова...

– Не угрожай мне!

– Ну так что?

– Будь ты проклят...

Каснар понял, что Бранн сдался.

Он не сомневался, что эта победа ещё отольётся ему – так или иначе. Но сейчас Каснар одержал верх. И будет обладать тем, что дорого Бранну, – раз уж не может больше обладать самим Бранном.

– Так мы идём? – с вызовом спросил экс-любовник принца, подхватывая плащ со спинки кресла.

Бранн яростно мотнул волосами.

Они снова поднимались по лестнице, Каснар чуть позади Бранна.

Плащ принца колыхался при каждом движении, и можно было представить, как под тонкой тканью рубахи перекатываются сильные мышцы.

«Я найду того проклятого мага, – внезапно решил Каснар. – Найду и заставлю снять эти чары. Я верну Бранна!»

Так, может быть, сейчас лучше остановиться, сказать ему: «Прости, я был неправ, я передумал» - и уйти? Не ярить его покушением на новую игрушку (в глубине души Каснар не верил, что Бранн способен на глубокую привязанность), склонить голову перед волей сюзерена, уважить прихоть?

Но перед глазами встало раскрасневшееся после драки лицо Эри, память услужливо оживила звуки, запахи, прикосновения...

Каснар тоже хотел горца. Хотел так, что в паху болело.

Он ничего не сказал Бранну.

На этот раз Эри лежал на кровати, свернувшись калачиком и обхватив плечи руками, словно ребёнок, которому страшно. Цепей на нём не было, как впрочем, и одежды, шерстяное покрывало укутывало нижнюю часть тела.

При появлении гостей он перевёл на них ничего не выражающий взгляд.

– Что с ним? – удивлённо спросил Каснар.

– Так действует зелье, отнимающее волю, – с поклоном ответил евнух и, уходя, закрыл за собой дверь.

– Ах, вот оно что...

Бранн не слушал их. Он сбросил обувь, прошёлся по тёплому меху медвежьей шкуры, присел на край постели – и, протянув руку, погладил Эри по щеке. Тот подался навстречу ласкающему прикосновению.

«Вот это да! – ошеломлённо подумал Каснар. – Я и не знал, что существует такая сильнодействующая отрава!»

А Бранн уже мягко взял горца за запястье и потянул к себе. Тот послушно сел, опустив голову.

– Не прячь своё лицо за волосами... Ты такой красивый... Тобой надо любоваться, тебя надо ласкать...Тебе нравится, когда я делаю так?

И принц поцеловал своего пленника, легко и осторожно.

Эри откинул голову, подставляя шею, словно кот, которого чешут под подбородком. Бранн негромко рассмеялся и прижался губами к его горлу.

– Нравится? Отвечай, будь хорошим мальчиком.

– Д-да, – прошелестел тихий, непохожий сам на себя голос Эри. – Нравится... Это приятно...

– Ты хочешь, чтобы я продолжал?

Эри не отвечал.

Каснар заметил, что тёмные брови горца сдвинулись, отчего лицо приобрело напряжённо-недоумевающее выражение. Бранн продолжал целовать его шею и плечи, а у Каснара крепло подозрение, что действие зелья по какой-то причине заканчивается.

– Ты помнишь, кто я?

Молчание.

Принц выпрямился и испытующе посмотрел на Эри, по-прежнему удерживая его в мягком объятии.

– Я Бранн... Ты должен меня слушаться... Я твой хозяин...

– Бранн, – как эхо, повторил Эри. – Бранн...

Он нахмурился ещё сильнее. Как раз в этот момент принц опрокинул его на спину и одной рукой сдёрнул покрывало. Каснар были отчётливо видны только ноги горца – длинные, крепкие и совершенно безволосые. Остальное закрывал сидящий Бранн.

Послышался его низкий, срывающийся в хрипотцу голос:

– Какой ты гладкий здесь...

Каснар представил, чего именно касается в этот момент Бранн, и его бросило в жар.

– Нет... Нельзя...

Ого, игрушка начала протестовать!

– Эри!

Кажется, ласки перешли в борьбу. Теперь было отчётливо видно, что горец пытается подняться, а Бранн хочет прижать его к постели.

– Ну что... такое? – принц тяжело дышал. – Что за... капризы? Перестань... иначе... я могу причинить тебе... боль...

– Пусти меня!

Вот это был уже вполне узнаваемый голос Эри. Похоже, с зельем Бранна постигла неудача.

Точно – раздался глухой вскрик, и принц оказался на полу. А Эри вскочил на ноги.

Каснар, уже готовый броситься на помощь Бранну, потрясённо застыл, когда увидел обнажённого горца. На теле Эри не было ни единого волоска, и это делало его похожим на статую – только живую, тёплую, дышащую. Что это – каприз Бранна? Желание максимально лишить пленника его мужской сути?

– Не подходи ко мне, – процедил Эри, весь дрожа.

Бранн с трудом сел, прижимая руку к животу.

– Каснар, – хрипло приказал он, – держи его!

Похоже, Эри только теперь заметил, что в комнате их трое.

– А-а, снова ты, – он словно выплюнул эти слова. – Меченая шавка...

Но в этот момент Бранн, всё ещё сидевший на полу, поднял голову и, похоже, поймал его взгляд – потому что Эри замер, словно загипнотизированный.

– Как ты смеешь не подчиняться мне? – Каснару показалось, что голос Бранна стал ниже чуть ли не на октаву и гораздо мощнее, чем раньше. – Ты забыл, кто твой повелитель?

Будь я проклят, подумал Каснар, если он имеет в виду вассальные отношения принца и главы клана. Да что же это такое...

– На колени, – пророкотал ужасающий голос.

Эри качнуло к Бранну – и обратно.

– Нет... ты не имеешь надо мной власти...

Бранн наконец поднялся на ноги. Теперь их с Эри разделяла только кровать.

– Я приказываю тебе повиноваться!

– Ты не имеешь надо мной власти!

Бранн резко обернулся, опалив Каснара яростным пламенем глаз.

– Схвати его!

... Их всё-таки было двое. И вдвоём они сумели загнать его в угол.

Эри попытался ускользнуть, но Каснар снова, как в прошлый раз, успел схватить его сзади. Только теперь горец был в бешеной ярости и полон сил. А Бранн, на свою беду, оказался на шаг дальше, чем нужно.

Используя тело Каснара как опору, Эри оттолкнулся и нанёс Бранну страшный удар ногами в мошонку. А потом второй – головой Каснару в подбородок.

... От нечеловеческого рёва, казалось, затряслась вся башня. Даже Каснар, у которого словно взорвалась в голове шаровая молния, услышал этот вопль. А потом ощутил огненный смерч, пронёсшийся по комнате. И, держась за подбородок, заставил себя взглянуть на Бранна. Про Эри, метнувшегося к двери, он просто забыл.

И было отчего.

Бранн преобразился.

Перед Каснаром стояло – нет, светилось в раскалённом воздухе – невероятной красоты и мощи существо.

Оно стало выше ростом и шире в плечах. У него были черты Бранна, но больше оно ничем не напоминало человека. Одежда, которая на нём была, вспыхнула и истлела в мгновение ока. Невидимый ветер разметал некогда светлые, а теперь ставшие огненно-красными волосы. Языки нездешнего пламени бросали багровые отсветы на мощное тело и могучие крылья за спиной. Крылья цвета вулканического пепла.

Но даже не это заставило Каснара закричать. Он вопил и вопил, не обращая внимания на иссушающий горло жар. Глаза того, в кого превратился его любовник, полыхали, как трещины в земной коре, сквозь которые выступает лава. Когда он улыбнулся – Каснар как будто заглянул в жерло вулкана.

У огненного духа – теперь уже не оставалось никаких сомнений, кто это такой, – была эрекция. Член чудовищного размера, готовый пронзать и оплодотворять, целился вперёд и вверх.

Дух, не отрываясь, смотрел на Эри.

Каснар уже не кричал, а только издавал негромкие сдавленные звуки и пытался отползти назад. Постепенно его сип становился членораздельным.

– Нет... нет... нет...

Позади него Эри шарил рукой по двери, пытаясь найти засов.

Огненный дух шагнул к горцу, и пол сотрясся вместе со стенами. Ещё шаг. Ещё.

– Эри... Мой...

Возможно, находись Каснар немного левее... или правее... всё бы как-то обошлось. Но огненный монстр неумолимо приближался. Каснар оскалился, словно крыса, загнанная в угол, и вскочил на ноги. Его рука сама метнулась к голенищу сапога и выдернула оттуда небольшой кинжал. Уже не крича, а просто визжа искривлённым в безумной гримасе ртом, Каснар подскочил к тому, кто раньше был Бранном – и ударил его этим кинжалом.

... Попытался ударить...

Оружие даже не коснулось тела огненного духа. Оно оплавилось и потекло, как нагретый воск. Пылающие полумесяцы глаз обратились на обезумевшего от страха человека, дух выбросил вперёд руку – и мгновение спустя то, что раньше было самым знатным вельможей Ардрахана, осыпалось на раскалённый пол кучкой пепла.

А глаза монстра уже не отрывались от смертельно бледного лица человека у двери.

– Эри...

Дверь запиралась снаружи, рука Эри напрасно искала на ней засов. В синих глазах пленника плескался дикий ужас.

– О Единый, защити меня от этого чудовища...

Он попытался вырвать руку, когда огненный дух схватил его за запястье. С таким же успехом можно было попробовать оттолкнуть каменную глыбу. Существо, которое недавно было Бранном, швырнуло его на пол и упало сверху.

Эри лежал, придавленный невероятно тяжёлым и горячим телом, распятый, бессильный. Взгляд двух огненных полумесяцев не отрывался от его лица. Длинный, как у змеи, язык лизнул пересохшие губы.

– Мой...

Эри уворачивался от обжигающих поцелуев, бился в нечеловечески сильном захвате – и в конце концов дух устал ждать ответа на свои ласки. Желанное тело манило, звало – и тот, кто раньше был Бранном, вошёл в него, даже не ощутив, как рвётся под напором слабая человеческая плоть.

... Он пришёл в себя, ощущая, что мёрзнет спина. И ещё – что пережил небывалое наслаждение.

Огонь успел потухнуть, и камин щерился пустой чёрной пастью. В окна вливался ледяной горный воздух.

А под Бранном лежал Эри – белый, холодный и, как в тошнотном ужасе успел подумать принц, мёртвый. Член Бранна всё ещё был в нём.

При первой же попытке пошевелиться раздался мерзкий хлюпающий звук. Бёдра покрывала какая-то густая липкая гадость, кое-где успевшая засохнуть коркой. И лишь когда Бранн наконец вышел из бесчувственного тела, он понял – это кровь.

Эри истекал кровью, но был ещё жив. Об этом свидетельствовало слабое, редкое сердцебиение и чуть заметное дыхание.

Бранн со стоном встал над ним на четвереньки.

Что произошло? И где Каснар? Он же был тут... И... Как холодно...

Не осознавая, что делает, движением руки Бранн зажёг пламя в камине. Оно бодро заплясало в золе, оставшейся от прогоревших поленьев. При свете огня стала отчётливо горка серого праха неподалёку.

Бранн какое-то время смотрел на неё, потом перевёл взгляд на Эри, снова на пепел...

И внезапно всё вспомнил.

Значит, скрытая часть его существа вырвалась на свободу; та сила, которую он ощущал в себе, но с которой прежде справлялся, теперь победила его.

Что ж, Каснар оказался в неудачном месте в неудачное время. Мир его праху... в самом прямом смысле этого слова.

Главное сейчас было спасти Эри.

Бранн прижал ладонь к открытой ране, зиявшей между ягодиц пленника. Он не вспоминал лихорадочно бабкиных уроков – тело само знало, что делать. Пламя, лава, сила подземного огня – вот что могло помочь Эри, дальнему потомку безвестного огненного духа, непокорному вассалу своего Повелителя. Сила текла сквозь Бранна, и он, отрешившись от всего, передавал её тому, кого почти убил...

Услышав повелительный стук, сонный евнух открыл дверь. Похоже, он не услышал ровным счётом ничего из того, что произошло в охраняемой комнате.

Однако картина, представшая его взору, была настолько ужасна, что гаремный раб потерял дар речи.

– Шкуру – сжечь, – холодно приказал Бранн. – Кровь замыть. Мне – одежду. Пепел не трогай. Когда я скажу, спустишься и передашь стражнику мой приказ вызвать начальника гарнизона с несколькими людьми.

– А... его куда? – испуганно спросил евнух, указывая на лежащего в кровавой луже Эри. – Он...

– Он жив. С него нужно смыть кровь...ну, дальше ты знаешь сам, я полагаюсь на твоё умение травника. Потом закутаем его во что-нибудь тёплое и отнесём в вашу комнату. Стража должна увидеть только этот пепел.

Смерть от удара молнии.

В разгар зимы.

Это звучало как полный и безоговорочный бред. Но ещё более бредово выглядела кучка пепла на полу. Как и оплавившийся кинжал.

– Я призываю вас в свидетели, – спокойно проговорил Бранн. – Повелитель Каснар погиб на моих глазах от молнии, ударившей прямо в него, когда он... неосторожно подошёл к окну.

Никто не видел этой загадочной молнии. Никто не понял бы, каким образом сгоревшее тело оказалось не у окна, а в центре комнаты. Но начальник гарнизона и трое его непосредственных подчинённых только согласно кивнули. Кто из них мог предложить другое объяснение? Принцу лучше знать, что произошло.

О странной смерти Каснара не горевал никто.

Об Эри его клан убивался до сих пор.

Лицо у евнуха было колоритное – кровоподтёк в пол-лица.

– Что случилось? – отрывисто бросил Бранн, сбрасывая плащ ему на руки.

– Повелитель, господин Эри пытался разбить голову о стену... Мы вдвоём едва смогли его удержать...

Бранн с глухим проклятьем ринулся в комнату.

Эри лежал на сбитой постели. Судя по её состоянию, он метался изо всех сил, но его удерживали прочные шёлковые верёвки, растянувшие залитое потом тело в виде косого креста.

– Пришлось привязать, – дрожащим голосом сообщил евнух. – И мы даже не можем осмотреть его запястья и лодыжки – а там наверняка кровоточащие ссадины! Он начал кричать так, что пришлось использовать кляп.

Принц не слушал. Он метнулся к кровати, сел – почти упал – рядом с Эри и склонился над ним. Замер в нерешительности, но физическое тяготение оказалось сильнее – губы принца коснулись подрагивающих влажных ресниц.

– Ну что ты, мой маленький? Всё хорошо, я никому не дам тебя в обиду...

Горячие ладони легли на грудь пленника, скользнули к животу. Дрожь Эри усилилась. Бранн подумал, что, возможно, рана ещё не зажила, и осторожно опустил руку ниже, провёл, чуть придавливая, по гениталиям, по промежности, проник пальцами в горячую ложбинку...

Эри дёрнулся всем телом, распахнул глаза и яростно зарычал сквозь кляп. Бёдра судорожно задвигались в напрасной попытке сомкнуться.

Ненависть во взгляде пленника была физически ощутимой – она заставила Бранна стремительно убрать руку и отшатнуться, словно от удара в лицо.

Бранн знал, что такое ненависть. Знал, что такое проклятия. Он видел глаза людей, приговорённых им к смерти, глаза врагов на поле боя, глаза интриганов, прячущих под улыбкой ядовитую злобу. Он не боялся их.

Он не подозревал, что взгляд может ранить страшнее меча, действеннее отравленного кинжала.

Взгляд Эри, казалось, прожёг его насквозь – его, чьей стихией был огонь! – и оставил лишённым одежды, кожи, плоти... грудой выбеленных временем костей, под которыми всё так же билось истекающее кровью сердце. Сердце, готовое разорваться от отчаяния.

С каждым вздохом боль в груди усиливалась. Бранн протянул руку и вынул кляп изо рта Эри. Пусть скажет всё, что хочет... если сможет...

– Ненавижу... Будь ты проклят, – прохрипел горец.

– Я знаю, – беззвучно произнёс Бранн. – Знаю... Прости меня...

В двух шандалах горели свечи, отблески огня плясали на гладкой коже Эри. Прекрасное тело, казалось, светится само. Угол зрения Бранна словно бы немного изменился, и он увидел пламя чуть выше переносицы горца – оно горело неровно и чадило. Пламя разума, вспомнил он уроки бабки. Пока оно горит, Эри будет помнить о насилии и своей ненависти. Пока оно чадит, он не перестанет покушаться на свою жизнь. Нарастающее безумие неизбежно приведёт за собой смерть.

Бранн понятия не имел, откуда это знает. Точно так же он не мог отдать себе отчёта в собственных действиях, когда наклонился над Эри и дунул - словно бы отбрасывая со лба непослушную прядь волос.

Пламя погасло.

Остался крохотный бледный язычок, тот, что можно видеть у любого зверя. Даже магия огненного духа была бессильна затушить эту искорку. Бранн знал – разум Эри уснул. Не умер. И если судьба будет милостива, не проснётся никогда.

Принц заглянул в пустые глаза пленника и погладил его по щеке.

– Давай развяжем эти верёвки, нужно залечить твои раны...

А потом Бранн подумал, что лечение подождёт.

А потом – не думал вообще уже ни о чём.

Когда первый рассветный луч пробрался в комнату, Бранн полулежал, опершись на подушки, укачивал спящего Эри и бездумно смотрел в окно.

* * *

Когда Ронан думал о событиях, случившихся после исчезновения Эри, он был готов выть.

Эри, глава клана по праву рождения, являлся неоспоримым лидером. Даже те, кто считал мятеж безумной и самоубийственной затеей, повиновались ему. Впрочем, таких было немного, а панические голоса, твердившие, что надо сдаться на милость Фарелла, быстро заглохли, как только все узнали, что произошло в Брике.

Эри держал горцев железной рукой, пресекая все попытки грабежа и мародёрства. Он сразу заявил, что нога его людей не ступит на равнину, но и королевским солдатам не бывать в Пограничье. Воины клана медленно, но верно вытесняли регулярные войска в предгорья и ниже.

А Фарелл, похоже, паниковал, предполагая, что обуреваемый жаждой мести противник хочет взять реванш в виде захвата богатых городов. Поймали уже нескольких подосланных убийц. Ронан вспоминал, как смеялись ребята – на кого Фарелл рассчитывает? Неужели он думает, что предателей не обнаружат? Здесь, среди тех, кто готов умереть за своего предводителя, эти подонки видны как на ладони.

Значит, не обнаружили. Не смогли.

Горцы до последнего надеялись, что отсутствие Эри – случайность, досадная задержка. Чего только не бывает в разведывательной вылазке...

А самым непонятным для многих оказалось то, что главным в своё отсутствие он назначил Ронана.

Братец младшенький, вспомнилось сейчас новому предводителю.

Как ни странно, у него это получалось – быть предводителем. Получалось заставить себя слушать, получалось находить правильные решения. А если он чего-то не знал – увы, слишком многого – на помощь приходили опытные воины. Глава клана назвал этого лохматого мальчишку – значит, у него были основания. Значит, надо выполнять его приказ.

Постепенно становились ясны некоторые подробности исчезновения Эри – побег наказанного мародёра, засада, пленение королевскими солдатами. И девять найденных трупов – тех самых королевских солдат. Разведчики, вернувшиеся с равнины, сообщили, что в этих смертях и похищении мятежника обвиняют клан.

Так куда же пропал Эри?

Ронан – и не он один – подозревал, что за всем этим снова стоит Бранн. Но доказательств не было. Зато были подброшенные на место убийства королевских солдат горские палаши и плащ.

Ронан поклялся, что найдёт Эри. А если для этого нужно победить – что ж, он сможет.

* * *

Эри спал.

Бранн вошёл уже босиком, стараясь производить как можно меньше шума. Он не видел своего возлюбленного две недели – две бесконечных недели, которые пришлось провести в разъездах по приказу отца. Фарелл так и не простил сыну масла, подлитого в огонь мятежа. Бранн провёл в королевском замке только одну ночь. Всё остальное время он мотался по крепостям, проверял боеготовность гарнизонов на границе и внутри страны.

Южное Пограничье бурлило, но пока особых эксцессов – после того, как горцы вырезали направленный на поимку Ронана отряд, – не случилось.

Кажется, Бранн сумел усыпить подозрения отца – в конце концов, тот всегда был слабее, и сил настоять на своём ему придавало только сознание собственного сана.

А теперь Бранн смотрел на спящего Эри и чувствовал, как в груди разливается тепло. Эри казался удивительно юным, почти мальчиком – теперь, когда безумие не искажало его прекрасные черты.

Принц подошёл к кровати, присел рядом со спящим. Нерешительно, почти робко протянул руку и коснулся бледной гладкой щеки. Да, Эри выглядел безмятежным и ухоженным.

Если бы сейчас он открыл глаза и посмотрел на Бранна прежним ясным взглядом – без ненависти, без гнева, без той безумной ярости, которая вынудила принца погасить пламя его рассудка!

Бранн помнил, что говорила бабка – о семи огнях и семи телах человека. Какие-то из огней были внуку огненного духа неинтересны, над какими-то он не имел власти. Он почти задул один, тот, что светился между бровями Эри. Но в сердце ненавистного и желанного горца горело ровное пламя – любовь к давно умершей женщине, и этот огонь нельзя было погасить. Между ним и обжигающим дыханием древней магии стоял невидимый, словно стена воды, заслон. Бранн даже не мог забрать это пламя себе!

И всё же он решил попытаться снова.

Наклонившись вперёд, почти нависнув над спящим, он отпустил все мысли и ушёл вглубь себя, туда, где таилось, свернув пепельные крылья, могучее и опасное существо. Глаза существа - два багровых полумесяца – раскрылись, теперь это были глаза Бранна – и этими глазами он взглянул на Эри.

Разум спал так же, как и тело, – слабый, едва тлеющий белый огонёк. И прежним ярким, чистым изумрудным пламенем горело сердце. Сердце, отданное мёртвой.

По крайней мере, Эри стал неспособен помышлять о смерти. Его тело требовало жизни, об этом говорил золотисто-жёлтый свет, исходивший из области солнечного сплетения. И наслаждения – яркая оранжевая звёздочка в паху. Последняя ночь, которую Бранн провёл с Эри, была чудесна. Тот, прежний Эри не поверил бы, насколько отзывчивым и жадным до ласк он может быть.

А между этими двумя огнями сиял ещё один – небольшой, переливающийся всеми семью цветами. Бранн-человек на мгновение опешил – и почти сразу же ощутил буйное ликование Бранна-духа.

В теле Эри зародилась новая жизнь – плод насилия, дитя страсти и ненависти.

Прекрасное существо с разметавшимися платиновыми волосами запрокинуло голову и разбросало в стороны руки.

Я победил! Теперь он мой! Отныне мы с ним связаны неразрывно!

* * *

Мятеж оказался отнюдь не обезглавлен, как поторопились сообщить Фареллу его капитаны. Более того, у бунтовщиков нашёлся новый предводитель. И под его руководством королевских солдат всё-таки вышвырнули на равнину, очистив от них даже предгорья. Крепости, заставы – везде теперь стояли бунтовщики.

Именно стояли. Клан Эри не покушался на богатства равнины.

И тогда Фарелл объявил, что согласен на переговоры. Он гарантировал посланцам мятежников безопасность и возможность покинуть столицу, невзирая на исход этих переговоров.

Фарелл был умным человеком. Война грозила затянуться до бесконечности, принося с собой новые жертвы и разрушая торговлю. Он согласился принять безвестного мальчишку – фактически нового главу клана.

По дороге в Килкрист Ронан невольно вспоминал давешнюю – меньше года прошло – поездку в Альценау.

При мысли о себе тогдашнем ему хотелось смеяться. А ещё – надавать по шее тому наивному дурачку, каким он был.

В столице никто не встречал их восторженными криками – стояла насторожённая тишина, взгляды людей были угрюмы и злы. Ещё бы – ведь по улицам ехали бунтовщики, каждый день войны с которыми приносил смерти и разорение. Однако находилось немало тех, кто слышал о жестоком убийстве семьи Эри, и это охлаждало некоторые горячие головы.

А сам Фарелл производил странное впечатление. При взгляде на него Ронану почудилось, что перед ним либо живая марионетка, либо... тяжело больной человек.

– Я сожалею обо всех прискорбных событиях, которые привели к этому затяжному кровопролитию, – произнёс он в самом начале разговора.

Дальнейшая беседа свелась к условиям замирения, к разблокированию торговых путей, к королевской амнистии...

А за троном отца стоял принц Бранн – высокий силуэт в чёрном. Ронану показалось, что зелёные глаза светятся, как у кошки. Впрочем, на Бранна он старался не смотреть – иначе сорвался бы.

Единственным условием, которое поставил Фарелл, было немедленно сложить оружие. Он клятвенно пообещал выплатить виру за смерть семьи Эри, но категорически отверг обвинения горцев в адрес Бранна. Все попытки Ронана заговорить об этом уходили, как вода в песок – Фарелл его просто не слышал. Лишь заканчивая разговор, король сказал, что посылал своих капитанов во все крепости королевства, но Эри нигде не нашли.

– Но где-то же он должен быть! – почти закричал Ронан. – Если не он, так хотя бы...

... его могила...

Он чудом удержал страшные слова, едва не сорвавшиеся с языка.

А Фарелл уже говорил о том, что клану надо выбрать нового повелителя – готового сложить свои полномочия, когда...

... если...

... вернётся Эри. И, разумеется, новый повелитель приедет в Килкрист, чтобы принести Фареллу новую присягу.

В какой-то момент у Ронана закружилась голова – он преисполнился уверенности, что главой клана выберут его. А почему нет? Маленький секретарь доказал, что умеет руководить, что бережёт жизни своих людей, что сумел заслужить их преданность...

Но, как и во многом другом, Ронан ошибался.

***

Когда Бранн выезжал из Килкриста, его трясло.

Подобной взбучки от отца он не получал уже давно. Фарелл призвал его в свои покои, выгнал слуг, самолично запер двери и начал орать так, что дрожали оконные стёкла. Король припомнил сыну всё – и скандал в Туингене, и ложную тревогу, поднятую вокруг подметных писем, и карательные рейды Бранновых людей. А самое главное – участие в убийстве семьи Эри.

... – Даже не смей мне говорить, что женщина с ребёнком тебе угрожали!

Фарелл перевёл дыхание и продолжил уже тише:

– Ты же должен был соображать, какие ужасные домыслы повлечёт за собой твой приезд в Брик! Даже если не ты убил Улу – ты там был! Ты должен был воспрепятствовать этим бесчинствам! Теперь тебя винят в том, что ты собственноручно перерезал ей горло. Я не верю. Но кроме тебя и этого поганца Каснара – надеюсь, ему сейчас жарко там, где он есть! – с ней не было никого! Некому подтвердить, что ты невиновен.

Но тут король сделал ошибку. Охваченный праведным гневом, он повернулся к Бранну, опершись руками о стол. И тотчас оказался пойман холодным зелёным взглядом.

– Я невиновен, – отчеканил Бранн. – Нет свидетелей ни с той, ни с другой стороны, но я покинул пиршественный зал до того, как он оказался охвачен огнём. И мы с Каснаром спасли бы хозяйку замка, но, к сожалению, незадолго до этого кто-то из верных воинов успел пырнуть её ножом. Я говорил тебе, Южное Пограничье – это какая-то банка с пауками. Не удивлюсь, если весь мятеж оказался подстроен кем-то из родственников пропавшего главы клана.

Ложь удивительно легко слетала с его губ. Бранн не волновался. Действительно, прямых доказательств его причастности к смерти Улы не было – все свидетели либо были мертвы к тому времени, либо покинули зал, чтобы закончить бойню во дворе. Яростные обвинения Ронана свидетельствовали лишь о горячем нраве мальчишки и вызывали скорее насмешливую жалость, а в худшем случае – досаду.

– Я. Не. Виновен.

Отцовские глаза помутились. Фарелл пошатнулся и тяжело осел в кресло, прикрыв лицо рукой.

– Да, – глухо произнёс он. – Ты не виновен. Я знаю. Ступай, сын.

– Мятеж подавлен, – вкрадчиво проговорил Бранн, дотрагиваясь до плеча Фарелла. – Я хочу заняться укреплением восточных рубежей. Я буду в Друиме. И пока не намерен его покидать.

– Друим... Друим...

– Отец...

Король поднял голову, глядя на Бранна, как кролик на змею.

– В Друиме искали. Там. Никого. Нет.

– Да, там искали...

Бранн поклонился и отступил на шаг. Фарелл словно бы не заметил этого, продолжая смотреть в пространство.

– До свиданья, государь.

Ответа Бранн не дождался.

И вот теперь он ехал по горной дороге, молчаливый, злющий, как обитатель преисподней. Свита боялась лишний раз подать голос – Бранн, не оборачиваясь, выразительно двигал плечами. И все тихо радовались, что он не оборачивается, – даже два верных ветерана его походов.

Однако чем ближе к Друиму, тем спокойнее ему становилось. Хотелось пришпорить Бестию, но вороной сверкал глазами, ронял пену и всячески демонстрировал, что на этой опасной тропе хозяин ему не указ. Впрочем, рискованные участки четвероногий убийца чувствовал не хуже, чем Бранн. Принц положился на волю коня и предался упоительным мыслям. Сейчас было ещё светло, факелов не жгли – он не мог увидеть в огне то место, куда стремился всей душой. Поэтому ему оставалось только представлять, как откроются окованные железом дубовые ворота, как копыта лошадей застучат по камням безупречно выметенного плаца... как, выслушав все новости и донесения, он отдаст необходимые распоряжения, а потом наконец взбежит по витой лестнице и постучит в тяжёлую дверь – особым стуком...

Солнце клонилось к закату.

Завтра, сказал себе Бранн. Завтра я его обниму. А пока... Уже зажгли огни. Скоро привал. В пламени я увижу всё, что мне надо. И смогу дожить до завтра.

... С делами он расправился удивительно быстро и был крайне немногословен. Начальник гарнизона только глазами хлопал, но указания принца были чётки и лаконичны. А в завершение принц полюбопытствовал, всё ли понятно. И сказал, что если всё, то он, Бранн, будет отдыхать. И тревожить его крайне нежелательно. Равно как и проявлять излишнее любопытство в отношении восточной башни.

Начальник гарнизона оказался куда более лёгким объектом манипуляции, чем отец. После выразительного взгляда Бранна он кивнул, и, глядя в пространство стеклянными глазами, покинул комнату, даже не зацепившись за порог. А Бранн поднялся к себе и приказал приготовить ванну.

Эри даже не услышал лёгких шагов. Он лежал на медвежьей шкуре и смотрел в огонь... точнее... Бранн пригляделся и ахнул про себя.

Правая рука Эри была вытянута – и на ладони танцевал язычок пламени. Горец двигал пальцами – огонёк послушно перепрыгивал с места на место.

Эта игра была первым, чему Бранна научила бабка. Он помнил невероятно высокие своды пещерного храма, в котором всегда было тепло из-за вулканического огня... помнил потолок, теряющийся во мраке, помнил жаровню с углями.

«Дотронься до пламени», – сказала статная темноволосая женщина пятилетнему внуку. Бранн, словно наяву, услышал свой голос: «Бабушка, я боюсь»...

А теперь его возлюбленный начал приручать огонь.

Или... ребёнок?

Ребёнок!

Бранн метнулся к Эри, но, мгновенно опомнившись, опустился на колени уже очень осторожно.

– Не надо лежать на животе, – ласково проговорил он, переворачивая горца на бок, а затем – на спину. – Если тебе нравится играть с огнём, лучше делать это сидя.

Эри не протестовал, когда его подхватили под плечи и усадили. Он смотрел только на язычок пламени. Бранн поцеловал его в висок, в щёку, в уголок рта.

– Я покажу тебе, как с ним можно играть. Смотри.

Он легонько потряс кисть своего пленника. Огонёк вдруг раскрутился в сияющую спираль и обвил руку Эри, словно браслет-змейка.

– А ещё его можно превратить в цветок. Или в огненного оленя – чтобы скакал на ладони... правда, этот огонёк слишком мал. Вот, смотри.

Бранн погладил пламя в камине, словно любимого кота, а затем сложил ладонь лодочкой. Когда он вынес её из огня, можно было подумать, что в его руке горит маленький костёр. Принц дунул на языки пламени – и они мгновенно превратились в плывущих лебедей, какими их можно увидеть на закате. Спустя секунду на месте величавых птиц затанцевали человеческие фигурки, потом появились сражающиеся саламандры, потом – несомые порывом ветра алые листья. Они закружились спиралью – и осели в хозяйскую ладонь.

– Я научу тебя... позже, – проговорил Бранн, возвращая огонь на место. – Давай и этого тоже вернём домой.

Он лёгким щелчком сбил язычок пламени с ладони Эри в камин и обернулся. Эри не глядел на огонь – но в его глазах плясали огненные отсветы.

– Да, – прошептал Бранн, привлекая его к себе. – Ты по-настоящему мой. А я – твой. В нас одна огненная кровь. Иди ко мне...

... Пламя в камине пылало ровно и ярко, хотя все поленья давно прогорели. Но иногда оно начинало мигать, словно бы в удивлении. И было чему удивляться.

Два прекрасных тела, сплетённых в объятии, не отбрасывали тени, как будто сами превратились в огонь...

***

Безродный, пришлый мальчишка, обласканный повелителем, доказал, что умеет воевать и руководить. Этот его талант признали все. Но – кровь не вода. Клан в большинстве своём не думал подчиняться ему постоянно.

Новым главой выбрали Фиада, двоюродного брата Эри.

Ронан говорил себе, что всё правильно, что он не потянул бы такую ответственность... Но в груди всё жгло от обиды. Безродный пришлый мальчишка был хорош, когда требовалось отстаивать жизнь и независимость с оружием в руке. А теперь его сменил улыбчивый дородный свой, весьма осмотрительно просидевший у себя в усадьбе всё время, пока длился мятеж.

Ронана даже не пригласили на выборное собрание – просто пришёл Руад и рассказал, чем закончилось.

А несколько дней спустя, сидя в таверне, один из людей Эри стукнул кружкой по столу и выругался.

– Да тебя просто использовали! Тебя собирались сдать Фареллу в случае поражения. Сказали бы, что это ты, пришлый, мутил воду, а клан вроде как и ни при чём. Родичи Эри очень не хотели отдавать власть. Но Эри нет. А тебя уважают. Зря ты не пришёл на собрание – неизвестно, чем бы всё закончилось.

Ронан оглядел компанию. Воины отводили глаза или заинтересованно рассматривали стол.

– Это нельзя так оставить! – подтвердил Руад.

– Тише, – неожиданно спокойно ответил Ронан. – Я действительно пришлый, какие у меня могут быть претензии на титул? Мой удел – книги. А законный правитель – Эри. Надо ждать его возвращения.

Возвращение Эри...

Только надежда на то, что Эри вернётся, не давала Ронану впасть в отчаяние.

Вот он вернётся – и секретарь снова займёт своё законное место, станет, как и прежде, помощником. А пока...

Пока Ронан подыскивал, чем может заняться. Небольшой запас золотых, отложенный им за время службы, таял на глазах. Но кому нужен книжник в разорённом войной крае? Разве что устроиться проводником к какому-нибудь купцу...

Поиски Эри не прекращались. Фиад с улыбкой подтвердил, что он только местоблюститель, но никак не истинный повелитель, и не скупился на траты.

Однако пока всё было безрезультатно. Горцы и люди короля обшарили не только Пограничье, но и почти всю равнину – и ничего не обнаружили. Всё чаще стали раздаваться голоса, требующие окончательно признать Фиада. Среди прочих опасений было и то, что вернувшийся Эри решит продолжить войну.

Месяца через три после поездки Ронана в Килкрист поиски прекратили.

От добра добра не ищут, сказала Ронану мать, когда он приехал навестить родителей. Фиад по-своему неплох.

А Ронан заметил, что об Эри стали говорить намного меньше – словно старались забыть. И тогда он решил отправиться на поиски сам.

Оказалось, у него есть единомышленники. Воины Эри тоже не смирились с исчезновением повелителя и захотели принять участие в поисках. Было решено, что Ронан и ещё несколько человек разойдутся в разные стороны, чтобы искать и в горных укрытиях, и в равнинных крепостях – даже там, где успели побывать люди Фарелла. Вслух никто не говорил о том, что не доверяет королю, но...

Связь решили поддерживать с помощью сообщений, оставленных у проверенных хозяев таверн – тех, которые не заглянут даже в незапечатанное письмо.

Родителям Ронан сказал, что идёт искать работу. Разумеется, они были недовольны, поскольку надеялись, что сын получит место в свите Фиада, но получили резкий ответ – другому повелителю он служить не будет.

А сейчас Ронан сидел, скрестив ноги, на полу в своей прежней комнате на чердаке родительского дома, прикидывал, что взять с собой, и грустно улыбался – в прошлый раз он занимался этим, готовясь уехать с Эри. Тогда дальнейшая жизнь казалась прямой и безоблачной, как летняя дорога.

В дверь постучали.

Определённо кто-то чужой, подумал хозяин чердака, свои не стучат. Взяв на всякий случай приснопамятный кинжал (подумалось, ну разве не ирония судьбы – многие люди Бранна пострадали от Каснарова подарка), Ронан поднялся и открыл дверь.

На пороге стоял маг Домлен.

На мгновение повисла тишина.

– А ты... ты разве не уехал? – ошеломлённо спросил Ронан – уж кого-кого, а этого беглеца от лап грозной Лиат он ждал меньше всех.

– Как видишь, нет, – сухо, не без обиды, отозвался маг.

– А... ну, проходи, – Ронан не знал, как загладить неловкость, и от этого нервничал ещё больше.

Маг, судя по всему, тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Он вошёл, скользнул взглядом по разбросанным вещам, некоторое время рассматривал стопку книг на кривоногом столике и, наконец, уселся на единственный в комнате табурет.

Ронан не знал, с чего начать разговор. Он, в общем-то не испытывал к магу каких-то недобрых чувств, но впитанное с молоком матери недоверие к приверженцам огненного культа давало о себе знать. Магия была вещью, которой он всегда побаивался.

– Я хочу помочь, – неожиданно заговорил Домлен.

– А? – растерялся Ронан.

Чем помочь – за компанию отправиться, что ли?

– Я хочу научить тебя нескольким заклятиям... нетрудным и практически безобидным, ими любой может овладеть, тут не обязательно наличие магических способностей.

Ронан скептически нахмурился – магию он предпочитал оставлять магам.

– А в дополнение к ним – заклятие Поиска...

Ронан резко развернулся.

– А почему бы не воспользоваться им сейчас?

– Нужны тишина и одиночество, а вокруг слишком много народу. Это может оказаться опасным.

– Пошли в лес!

– Нет! Поверь, дело не в том, что я трушу. Но ты сможешь применить его только тогда... когда все остальные средства исчерпаны.

– Оно настолько... настолько...

– Вот оно-то – да, – отрезал маг.

– Хорошо, я согласен, – решился Ронан.

В конце концов, что он потеряет?

* * *

Эри выгнулся всем телом и протяжно застонал. Спустя секунду Бранн ощутил тёплую влагу на своих пальцах. Кончая, Эри так туго сжал его внутренними мышцами, что любовник сорвался вслед за ним...

Потом они, тяжело дыша, лежали на тёплой медвежьей шкуре у самого камина. Бранн осторожно устроил темноволосую голову у себя на груди. Он чувствовал, как постепенно успокаивается сердце Эри, и одновременно осознавал, что очень скоро желание вернётся с новой силой. Эри превратил его в ненасытного безумца, который хочет только одного – не выпускать из объятий это тело.

Тёмные ресницы дрогнули, опустились. Эри засыпал. Бранн успел взять его трижды, хотя на стенах крепости ещё даже не прокричали полночь.

Принц осторожно взял руку возлюбленного и поцеловал в ладонь.

– Так устал? Я тебя настолько замучил? Ну ладно, поспи...

Эри ничего не ответил. Да он и не смог бы ничего ответить – прекрасная тёплая игрушка со спящим разумом и проснувшимися желаниями. Иногда Бранн радовался, что темноволосый горец лишён дара речи, а иногда, казалось, готов был отдать всё на свете, только чтобы услышать снова мягкий спокойный голос. Но последним, что произнёс Эри, были слова проклятия.

Одной рукой Бранн обнимал Эри, другая скользила по его шее, плечам, груди. В последнее время коричневато-розовые соски чуть набухли и стали очень чувствительными к прикосновениям. Вот и теперь – спящий вздрогнул и издал какой-то слабый жалобный звук. Бранн поспешно опустил руку ниже – туда, где под натянувшейся кожей и тонким слоем мышц спало самое драгоценное, что у него было.

Он понимал, что теперь самое время оставить Эри в покое – хотя бы ради того, чтобы не тревожить ребёнка. Но не мог.

Бранн мягко опустил Эри на мех и приподнялся на локте, окидывая возлюбленного жадным взглядом.

Белая кожа казалась золотой в свете языков пламени. Широкие плечи, узкие бёдра, красивые длинные ноги – Эри был совершенством. И его абсолютно не портил увеличившийся живот. Бранну доводилось видеть не одного мужика с «пивным» пузцом – вот это было по-настоящему противно. А животик Эри – круглый холмик, горячий, живой, трепещущий, отзывающийся на прикосновение – заставлял Бранна заходиться от нежности.

Повинуясь порыву, он наклонился и поцеловал этот холмик. Ребёнок спал, но Бранн ощутил ответную волну любви. Не демонёнок со сложенными крыльями – там, внутри, был настоящий маленький человечек, плоть от плоти своего отца.

Губы против воли сложились в улыбку, настолько мягкую, что никто не поверил бы, если бы увидел её на лице у Бранна. Но смотреть было некому, и принц мог позволить себе потереться губами о тёплый живот, погладить его, слегка сжать. На коже засохло семя Эри. Бранн принялся слизывать его. Знакомый вкус стал последним толчком – принц сполз ещё ниже, взял в руку мягкий член любовника и провёл по нему языком.

– Напои меня, мой сладкий.

Плоть под его умелыми ласками почти мгновенно затвердела. Эри застонал во сне и инстинктивно раздвинул бёдра. Бранн с готовностью забрал в рот своё любимое лакомство.

Эри так и не проснулся окончательно. Он мотал головой, подавался навстречу Бранну, но, обессиленный предыдущими ласками, долго не мог кончить. И только когда Бранн ввёл два пальца в растянутый, скользкий от своей спермы анус и принялся массировать простату, его любовник забился в конвульсиях оргазма.

Сладкий вкус его семени был не сравним ни с чем.

Как обычно, это лишь разохотило Бранна. Он подтянул лежавшую неподалёку подушку с кистями и подложил её под поясницу Эри. На мгновение остановился, чтобы посмотреть на возлюбленного – тёмные волосы прилипли к вспотевшему лбу, соски отвердели, низ живота порозовел от поцелуев, – осторожно поднял его ноги, положил себе на плечи и вошёл, не резко, но сильно.

Бранн чувствовал сопротивление тела Эри – видимо, тому было больно, – но не мог остановиться. Он входил всё глубже, утверждая свою власть над пленником, толчки становились жёстче и быстрее, Эри начал стонать в голос, потом закричал. Бранн удержал его, готового соскользнуть, освободиться от безжалостной чужой плоти внутри, ещё несколько ударов бёдрами – и он откинулся назад, упираясь руками в мех по обе стороны от Эри, изливаясь, умирая блаженной малой смертью...

– Прости меня...

Эри лишь бессильно уронил голову.

Бранн положил руку ему на живот и ощутил, как растревоженный их любовными играми малыш снова засыпает.

* * *

Три месяца поисков – и всё без толку!

Если бы это хоть что-то изменило, Ронан заорал бы со злости на весь лес.

Расспросы, уговоры, подкуп – в ход пошло всё. Пьянки с Бранновыми людьми – и это было.

Безрезультатно. Эри как сквозь землю провалился.

Сам Ронан отважился забраться в высокогорье, где жили приверженцы старой веры, но толку вышло немного – с ним просто не стали разговаривать. Лишь какая-то древняя бабка, шамкая беззубым ртом, завела полупонятный разговор о том, что Эри не так прост, как кажется, и способен на большее, чем... Но тут пришла мрачного вида женщина, её внучка, смерила Ронана взглядом и увела матриарха семейства. После чего любопытного чужака быстренько выпроводили за пределы деревни.

Ронану посчастливилось почти сразу же столкнуться с двумя людьми из поискового отряда. У них тоже не оказалось никаких утешительных новостей. Проклятье, да у их вообще не было никаких новостей. Они выглядели подавленными – и Ронан прекрасно их понимал. Эти ребята имели семьи, которые надо было кормить. Преданность Эри вступила в войну с жизненными обстоятельствами.

Встретившись с остальными, он разрешил всем, кто хочет, возвращаться домой. А сам направился в старый лес на стыке Южного и Восточного хребтов – мрачное место, пользовавшееся дурной славой. Но Ронану и нужно было именно полное одиночество... Вспомогательные заклятья, данные Домленом, он истратил все. Осталось только то, непростое заклятье Поиска.

Завершив более чем скромный ужин, он подбросил в костёр веток, навёл относительный порядок на обжитом участке поляны, сложил плащ вчетверо и уселся на него, поджав ноги.

Теперь нужно было представить Эри, как учил маг. К своему ужасу и стыду Ронан понял, что начал забывать господина и друга – перед глазами всплывал стройный силуэт, бледное пятно вместо лица, тёмные волосы... Чем сильнее он сосредотачивался, тем больше затуманивался образ.

Да и с самим заклятьем было непонятно что. Ронан просто задолбил его, как когда-то учил азбуку. Домлен в ответ на расспросы о значении странно звучащих слов отмахнулся и велел не забивать голову ерундой. Только в самом конце было что-то похожее на «Эри», но это могло оказаться и обычным совпадением.

Ронан вздохнул и снова закрыл глаза.

Как же ему не хватало Эри! Поговорить бы с ним, как раньше... Хотя бы увидеть! И внезапно перед мысленным взором возник Эри – как живой. Не тот смертельно бледный ожесточившийся человек, каким Ронан видел его в последний раз, а прежний – способный полночи просидеть за разговором о легендах и битвах прошлого. Иногда к тёплой компании присоединялась Ула, и всё становилась ещё лучше...

В носу горячо защипало. Как же он тосковал по тем временам!

Вдруг возникло странное ощущение – его словно куда-то потянуло. Оглянувшись, Ронан с изумлением увидел самого себя – он-второй лежал у костра и, казалось, спал.

Значит, заклятье начало действовать!

Мир вокруг был полон стремительно перемещающихся огней. Всё остальное виделось нечётко. Некоторые огни горели ярко, некоторые едва тлели, но всё равно были ясно видны. И – странная вещь – какие-то из них ощущались ЗНАКОМО.

Но самый нужный огонёк находился именно там, куда его несла непонятная сила – эта уверенность крепла в Ронане с каждой минутой. Он не сразу осознал, что летит не мимо гор, деревьев и строений, а СКВОЗЬ них. Пьянящее ощущение полёта кружило голову.

А потом его мягко, но ощутимо приложило о какую-то преграду, и полёт закончился, из чего Ронан сделал вывод, что прибыл на место. Странно было присматриваться к серым, словно подёрнутым туманом очертаниям, но он сумел сосредоточиться и понял, куда попал. Не может быть... Это же... Друим?

Друим... Но здесь же искали!

А искали ли, резонно спросил Ронан сам себя. Это Фарелл сказал.

А Фареллу, голову даю на отсечение, сказал Бранн!

Ронан вспомнил, как странно выглядел король во время аудиенции. Тяжелобольной... или марионетка... А за троном стоял тот, кто дёргал марионетку за ниточки!

Руки сами собой сжались в кулаки.

Стоп, как могут сжиматься руки, которых нет? Ведь тело осталось там, у костра! Но, видимо, привычки, выработавшиеся за всю жизнь, оказались сильнее всяких заклятий. Ронан повернулся и зашагал к воротам.

А, собственно, зачем ему идти к воротам? То, что нужно, он учует и так.

Сквозь камень стен новоявленный маг проник в северную башню. Увы, там не оказалось ничего, кроме арсенала – отличного арсенала, надо заметить. Западная и южная башня ощущались тёмными и ненужными, а вот восточная...

Приблизиться к ней оказалось не так-то просто – даже и по ровному камню двора. Чем меньше становилось расстояние до цели, тем труднее давался каждый шаг. Огни – видимо, солдаты гарнизона, – обтекали его, не задевая. Казалось, прошла целая вечность, но вот, наконец, порог перейдён. Ронан застыл у подножия лестницы, собираясь с силами.

Сил, как он понял, потребуется немало. Похоже было, что вся лестница, начиная с первой ступени, окутана непроницаемым туманом. Ощущение было угрожающе-ясное.

НЕ ПОДХОДИ!

Наверное, стоило бы испугаться, подумал Ронан. Тот, кто выставил завесу, парень явно серьёзный. Но страха не было. Страх отключился, потому что всё существо Ронана сейчас стремилось к единственной цели – найти! Наконец-то найти Эри!

Он сделал глубокий вдох (вот как, это из того же разряда, что и сжатые кулаки?) и шагнул в туман.

Видимо, самым тяжёлым было решиться шагнуть. Потому что почти сразу Ронан как будто нащупал путеводную нить. Жаркий лучик оранжевого света падал откуда-то сверху – и этот лучик воспринимался как... как человек, которого они потеряли давным-давно!

Эри! Эри! Ответь мне!

Ронан не обращал внимания ни на ступеньки под ногами, ни на саму лестницу, извивавшуюся, словно змея. Это не имело значения и потому не ощущалось.

На самом верху оказалась дверь – в реальности, наверное, массивная, тяжёлая. Рядом с дверью кто-то светился... похоже, спал. Чужой. Если присмотреться, странно одетый... похож на сарацина. Что тут делает сарацин?

В любом случае, всё это тоже не имело значения. Дверь растаяла, за ней смутно угадывались очертания комнаты... пустой. Дальше была ещё одна – и свет, похожий на зарево пожара, исходил из неё.

Эри там, внутри!

Ронан даже не сразу понял, что именно видит перед собой.

Именно видит – потому что по какой-то причине вернулось почти нормальное зрение.

А когда до него дошёл смысл увиденного – захотелось ослепнуть.

Широкая кровать под пологом. На ней – двое, лицо того, кто лежит на спине, повёрнуто в сторону двери.

Лицо Эри.

Ронан увидел, как Эри запрокинул голову и скомкал побелевшими от напряжения пальцами простыню. Между его согнутыми и разведёнными в стороны коленями размеренно двигался Бранн. Принц упирался руками в постель по обе стороны от Эри и время от времени встряхивал головой, чтобы отбросить со лба влажные от пота пряди волос. Он молчал, только тяжело дышал, а вот с губ Эри иногда срывался стон.

И будь я проклят, если он стонет от боли...

Силуэты обоих были видны очень чётко и одновременно сияли тем самым оранжевым пламенным светом.

И Ронан далеко не сразу осознал то, что увидел в первый же миг.

Тело Эри выглядело странно изменившимся, словно он чудовищно растолстел... Нет, у него прежний тонкий профиль, прежние руки и ноги... Но живот – как... как у женщины во второй половине беременности!

Эри застонал снова, протяжно, сладко, выгнулся всем телом. Бранн осторожно опустился на согнутых руках, почти лёг на него, начал целовать его шею, плечи, грудь, что-то бормоча. Эри обмяк, его голова бессильно склонилась набок, Ронан видел опущенные тёмные ресницы, прядки волос прилипли ко лбу и вискам. Потом повелитель Южного Пограничья открыл глаза – и тот, кто его всё-таки нашёл, застыл в ужасе и потрясении.

Знакомые, почти родные синие глаза были прозрачны, как озёрная вода, и так же пусты.

Нет, закричал Ронан во весь голос, я не верю, нет, нет, нет, не-ет...

Казалось, этот никем не услышанный крик послужил чем-то вроде толчка. Ронан ощутил, что его тянет обратно, всё быстрее и быстрее.

Он словно раздвоился – одна часть стремилась остаться, броситься к Эри и трясти его до тех пор, пока не вернётся осмысленность взгляда, пока не будут получены ответы на все-все вопросы. А другая закрывала глаза и мечтала об одном – никогда больше не видеть, ничего не вспоминать... Потом произошло что-то вроде вспышки, и Ронана, снова целый и невредимый, очнулся у потухшего костра, стуча зубами от холода.

Да, обратный путь, похоже, занял куда меньше времени...

Он так и не понял, спал ли этой ночью или просто дремал, то и дело проваливаясь в кошмары, возвращавшиеся с завидным постоянством. А утром встал совершенно разбитый, поплескал в лицо водой из ручья, прополоскал рот, напился – и замер, стоя на коленях.

Эри надо спасать. Это Ронан знал точно. Неважно, что там произошло. Эри жив, и это главное. Только ведь никто не откроет ворота перед мальчишкой из Южного Пограничья, будь он хоть сто раз бывший бунтовщик, удостоившийся аудиенции у короля.

И штурмом такое укрепление, как Друим, не взять. Да и какой сумасшедший сейчас решится штурмовать королевскую крепость? Нет, мятеж закончен, жизнь налаживается, а Фиад – вполне даже подходящий повелитель. А если Ронан попытается настоять на своём, его в лучшем случае обсмеют, в худшем – прирежут в тёмном уголке. Чтобы воду не мутил.

Домлен! Вот кто сумеет помочь!

Благодаря магу Ронан сумел разыскать своего господина и друга. Не может быть, чтобы Домлен не выручил ещё раз – в конце концов, он поклоняется огненным духам, а всем известно, что приверженцы старого культа владеют странными, опасными, могущественными силами.

Тронуться с места Ронан смог только на следующее утро – магическое путешествие выжало его досуха. Пони одобрительно дёрнул ухом и двинулся по направлению к дому.

* * *

Ронан рассчитывал попасть домой под покровом ночи, потихоньку пробраться к Домлену, благо, тот теперь жил неподалёку, всё рассказать, обо всём расспросить – и уж после этого идти собирать «поисковиков». Но непредвиденные задержки привели к тому, что в родном городке он появился поздним утром – и сразу был замечен одним из них. Его тут же потащили в таверну, заявили, что угощают, а потом щедрый друг сделал знак, и они перебрались в заднюю комнату.

Там уже собралась вся компания.

Быстро вы, братцы...

Ронан увидел их глаза, открыл было рот, чтобы соврать о неудаче, – и не смог.

– Я его нашёл.

Радостные вопли почти оглушили его. Из них постепенно выкристаллизовался единственный вопрос.

– Где он?

Всю дорогу Ронан изобретал разнообразные ответы. Но получилось только сказать полуправду.

– В Друиме. Он... болен. Но главное – жив.

Теперь во взглядах боевых товарищей сквозило едва ли не благоговение. Ещё бы – умудриться проникнуть в одну из самых охраняемых крепостей королевства! Разумеется, Ронан не собирался рассказывать им о помощи Домлена.

– Друим... А ведь Фарелл на голубом глазу клялся, что там тоже искали...

– Похоже, людей Фарелла искусно обманули.

– И я даже догадываюсь, кто, – пробурчал Руад. – Ладно, главный вопрос теперь – как нам его оттуда вытащить.

Все загомонили разом.

– Да, штурмом такую громадину не взять...

– Какой штурм! Тебя подвесят за причинное место, стоит только об этом заикнуться. Вон, Фиад с улыбкой говорит – навоевались, пора восстанавливать и торговать. Прав, каплун!

– Но ведь что-то делать надо!

– Надо, кто спорит! Вот если бы все крылья отрастили – глядишь, чего и вышло бы!

Ронан поморщился. От гвалта у него разболелась голова, и немудрено. Единственное, на что он сейчас променял бы лохань с горячей водой и сон под овчинным одеялом, это...

– Руад, маг никуда не уехал?

– А где ему ещё быть? Тут всяко денежки больше, чем в горах. А зачем тебе этот заполошный?

– Идея есть, – потирая лоб, отозвался Ронан.

– Это хорошо, – серьёзно отозвался приятель.

Ронан уже поднялся, чтобы попрощаться и пожелать ребятам хорошо посидеть, как вдруг услышал вопрос, заданный очень спокойным тоном.

– Бранн там был?

– Нет.

Ответ сорвался с языка прежде, чем Ронан вообще успел подумать.

– Нет, его там не было.

В дверь Домлена он постучал почти ночью, поскольку проспал весь день. Внизу слышались шаги родителей, мать за что-то пилила отца, мычала корова в хлеву. В искреннем недоумении, почему её сегодня не отправили на общий выпас вместе со всем стадом, Ронан провалился в сон без сновидений.

Дверь открылась сразу же. Похоже, его ждали – на заваленном свитками и странными конструкциями столе возвышался кувшин с вином и стояли две пузатые чарки. Пока маг суетливо наливал вино, Ронан украдкой рассматривал его и думал, что прозвище «заполошный» пристало к этому человеку не зря. Домлен был завзятым паникёром... правда, весьма умным.

– Итак, – маг сунул Ронану чарку и уселся на трёхногий табурет, – ты его нашёл.

Тот чуть не поперхнулся вином.

– Это что, написано у меня на лбу?

– Да по тебе читать можно, не хуже, чем по свитку.

– Да, нашёл, – мрачно ответил Ронан. – Так нашёл, что теперь иногда кажется – лучше бы не находил вовсе.

– Я так понимаю, заклятие ты использовал. Ну-ка, ну-ка, расскажи, это интересно. Ты первый из... словом, я не сильно рассчитывал, что у тебя выйдет.

– Что я, совсем тупой? – оскорбился Ронан. – Сел, как ты говорил... Прочитал... меня подхватило и понесло, как лист ветром. Слушай, это было здорово!

– О, не сомневаюсь! Я склонен думать, что у тебя есть магические способности, хоть и небольшие. Знаешь, это можно...

– Да погоди ты! – торопливо сказал Ронан, видя, что мага надо срочно возвращать на грешную землю. – Я нашёл Эри. И... он был с Бранном. Ну... словом... это...

Взгляд мага стал пронизывающим – и бывший школяр впервые подумал, что не так уж прост человек, удостоившийся гнева Лиат, загадочной и могущественной, как колдунья из легенды.

– Говоришь, был с Бранном... Ты имеешь в виду...

- Да, – Ронан залился краской по самые уши, не чая поскорее закончить ужасный рассказ – А он... ну... он никогда не согласился бы на такое добровольно... И ещё – я видел его глаза. У младенца и то взгляд осмысленнее! С ним что-то очень не в порядке...

Выпалив это, Ронан с облегчением перевёл дух.

Маг молчал, покачивая ногой, закинутой на колено другой ноги, больше не задавал никаких вопросов, и это было замечательно.

Но пауза определённо затягивалась.

В конце концов Ронан не выдержал и тряхнул его за плечо.

– Что? А, да... Мне нужно кое-что проверить.

С этими словами Домлен поднялся с табурета, порылся на столе, затем перешёл к настенным полкам и, наконец, достал с одной из них странной формы подсвечник с ещё более странного вида свечой зелёного воска. Видно было, что её не раз зажигали и тушили – многочисленные восковые потёки говорили сами за себя.

Маг не стал брать огонь из очага. Он достал из поясного мешочка трут и кресало.

Пламя, заплясавшее на фитиле, было странно светлым, почти белым. Ронан хотел было что-то спросить, но Домлен жестом велел ему молчать. Он, не глядя, смахнул со стола все содержимое (Ронан едва успел спасти спиртное и чарки), установил подсвечник ровно по центру и встал, наклонившись над столешницей и упираясь руками в её края. Его глаза не отрывались от белого огонька.

Ронан, с интересом наблюдавший за ним, вдруг увидел, как лицо мага исказил дикий ужас, а глаза стали пустыми, словно стеклянными. Конечно, Домлен велел не мешать, но сил смотреть на жуткую белую маску не было.

Он потряс мага за плечо. Безрезультатно. Огляделся, снова увидел белое пламя на зелёном воске и, решившись, дунул что было мочи.

Домлен упал, словно марионетка, у которой обрезали нити.

Бормоча все известные ему проклятия, Ронан опустился на колени и пошлёпал мага по щекам. Когда это не возымело действия, он схватил кувшин с вином, поскольку никаких иных жидкостей в комнате не наблюдалось, и вылил всё вино на плешивую голову.

Домлен с присвистом вздохнул, захлопал глазами и сел.

– Что это? – проскрипел он.

– Вино, – сердито ответил Ронан. – Это у вас обычай такой – с перекошенными рожами падать на пол? Я уж думал, ты того...

– Хвала Великим Силам, пока ещё нет, – понемногу приходя в себя, ответил маг. – Слушай, в кувшине осталось что-нибудь? Я сейчас крепенько приложился бы.

– Ты и без того неплохо приложился, – фыркнул Ронан. – Всё вино я вылил на тебя.

– Ладно, – Домлен махнул рукой. – Это был не последний кувшин.

– Короче, вот что, – объявил маг, когда они уселись за стол с новым кувшином вина. – Кое-что я узнал. То есть узнал кое-что, а рассказать придётся много.

Многое из того, что он сейчас излагал, Ронан уже слышал – но только как легенды. А Домлен рассказывал об огненных духах как о вполне реальных существах.

– ... но прежняя вера не умерла. И духи не умерли, лишь уснули. Время от времени они просыпаются, и тогда землю трясёт.

– Нас всегда трясло меньше, чем восток и запад, – пробормотал Ронан.

– Хочешь узнать, почему?

Господин секретарь энергично закивал.

– В главном храме находится свиток под названием «Истинные генеалогии». Там перечислены все рода, идущие от огненных духов. Эти линии большей частью прервались, но некоторые ещё существуют. Семья Эри ведь правит югом не одно столетие?

– Ты хочешь сказать, что... Нет, это ерунда какая-то...

Ронан ещё смеялся, а в памяти всплыли слова той бабки – что, мол, не прост повелитель, ох, не прост...

– Тем не менее это так, – сердито сказал Домлен.

Кажется, он обиделся.

– Но если Эри – потомок огненного духа, почему он просто не сжёг Бранна? – вдруг возопил Ронан, осенённый новой мыслью. – Я же слышал, для них сжечь – это раз плюнуть!

– Во-первых, сменился не один десяток поколений. Во-вторых... иди-ка сюда.

Когда Ронан увидел, что на стол снова водружается та свеча, он отодвинулся вместе со своим табуретом.

– Нет уж! Нашёл дурака!

– Да не бойся ты! Меня-то били прицельно, а это – давние дела.

... Белое пламя словно всосало его внутрь – как при действии поискового заклятия.

Ронан видел пещеру – огромную подземную полость, мрак которой не могли рассеять терявшиеся ещё вверху полосы дневного света. Впрочем, темнота была относительной – в этом месте повсюду текли ручейки лавы. Даже в призрачном теле Ронан ощутил опаляющий жар. А вот женщина, стоявшая на островке, омываемом раскалённым металлом, похоже, ничего не чувствовала. Статная, красивая совершенной горделивой красотой, она встряхнула пышными тёмными волосами и распустила шнуровку платья, словно готовилась к встрече возлюбленного. Ронан заметил, что в складках шёлка она прячет какой-то предмет.

Наконец появился тот, кого она ждала. Он принёс с собой мрачное багровое сияние – ослепительно прекрасный обнажённый великан, на две головы выше самого высокого из людей. Его глаза не отрывались от лица женщины – он так долго её не видел! Он так стремился её обнять! Красавица протянула руку, привлекла его к себе, подняла голову, словно желая поцеловать – и вместо это яростно закричала: «Пора!»

Поразительно, но голос такого маленького существа заполнил всю пещеру. И в то же мгновение сверху мощными струями хлынула вода – а женщина ударила великана в спину ножом, который прятала. Лезвие сверкнуло нездешним голубым блеском, огненный дух страшно закричал, а она оттолкнула его, очертила ножом круг, встала в этот круг – и теперь уже совершенно спокойно смотрела, как вода заливает лаву. Даже раскалённый пар, похоже, не причинял ей ни малейшего вреда.

От воплей духа, казалось, вот-вот обрушатся своды пещеры. Он перевернулся, упал ничком, а из страшной раны в спине хлестало пламя – сначала огромный фонтан, потом всё меньше и меньше. В какой-то момент женщина словно спохватилась. Покинув круг, она подбежала к умирающему любовнику, зачерпнула пламя обеими горстями и выпила, словно воду. И так несколько раз, пока оно не погасло...

– Возвращайся, – прозвучал откуда-то гулкий голос.

Ронан обнаружил, что стоит, нависнув над столом. Попытался сдвинуться с места, покачнулся – и оказался на полу.

Домлен, наверное, не успел его подхватить... Наверное...

– Что это было? – хрипло спросил Ронан, садясь.

– Лиат, верховная жрица. Её когда-то принесли в жертву Повелителю духов.

– Жертвой там уж точно была не она, – пробормотал Ронан.

Он поднялся, пошатываясь, и направил свои стопы к лавке, стоявшей в дальнем углу.

– Дай чего-нибудь укрыться... Я сейчас точно не дойду до дома.

– Между прочим, – маг неодобрительно поджал губы, – ты видел деда Бранна.

– ЧТО?!

Ронан резко сел на лавке.

– Лиат очень ловко использовала страсть Повелителя духов и добилась высшей власти в храме. А когда любовник стал ей не нужен, сумела сделать так, что в его обиталище хлынуло целое озеро. Плотину разрушили... по её наущению.

– А... а чем она его...

– Ножом Воды. Не представляю, как она смогла раздобыть это оружие – духи воды нас не жалуют... А потом были волнения в предгорьях – больше четверти века назад. И Фарелл попросил у огненных магов помощи. А потом, согласно условию, женился на Кайе, дочери Лиат.

До Ронана стало доходить, хоть и медленно.

– То есть Бранн – сам огненный дух?

– Да. И бабка передала ему практически всё, что знала сама. Другое дело, что Бранна воспитали как человека, и ему пока вполне хватает той власти, что у него есть сейчас. За дальнейшее не поручусь.

Домлен помолчал.

– Поэтому Эри и не смог ничего ему сделать. Во-первых, он слабее, во-вторых, у духов жёсткая иерархия.

– И всё равно Эри – человек!

– Да если бы Эри был обычным человеком, от него осталась бы кучка пепла, как от Каснара!

– Так говорят, Каснара убило молнией!

– Нет... просто этот дурак поднял руку на огненного духа, вот и поплатился.

Снова молчание.

– Что ты ещё увидел в Друиме? Рассказывай до конца. Меня-то вышибло – Бранн поставил слишком мощную защиту.

– У Эри был... был... живот... как у беременной женщины...

– Ого, – только и сказал маг.

Он опять замолчал и заговорил нескоро.

– Духи огня одно время почитались как покровители плодородия. По поверью, семя духа способно оплодотворить даже камень.

Ронан, даже полусонный и немного захмелевший, снова вспыхнул, а Домлен продолжил

– Эри стал жертвой насилия... ну, ты это понял и сам. Наверняка всё обошлось бы, но Бранн принял истинный облик... Когда я был там, чувствовал, что сам сгораю.. Если бы ты меня не вытащил...

– Я его убью, – сказал Ронан в пространство.

– Кхм... похоже... как ни странно это говорить о мужчине... Словом, Бранн оплодотворил Эри.

– Мужчины не вынашивают детей!

– Дитя огненного духа созревает в пламенном коконе. А в брюшной полости места достаточно.

– Эри скорее покончил бы с собой!

– Ронан... Эри потерял разум.

Ронан оторопело умолк. Он даже не задумывался об этом... Враньё, задумывался, просто мысль была слишком страшной, чтобы её допускать.

– Только безумие не совсем обычное. Похоже, его разум просто спит.

– Значит, его можно разбудить?! Ты можешь это сделать?

– Ты считаешь, стоит?

– Конечно! Тогда мы сможем связаться с Эри и придумаем, как его освободить!

* * *

Ощущение было такое, какое, наверное, испытывает пузырёк воздуха, который всплыл на поверхность воды. Как пробуждение после глубокого-глубокого, тёмного-тёмного сна без сновидений.

Он лежал на спине и смотрел вверх, на тёмно-красный бархатный полог, слушая потрескивание огня в камине. Ему было тепло и удобно на мягкой постели, по телу растекалась приятная усталость, как после длительных занятий любовью – и одновременно у него была эрекция, и Ула умело ласкала его своим нежным ртом.

– А-а-а...

Он не смог сдержать блаженного стона.

Рот сменила тёплая рука. Другая сжимала отведённое в сторону бедро.

– Хорошо, мой сладкий? – спросил охрипший от страсти низкий голос.

В голове Эри словно вспыхнула молния. События замелькали в памяти с непостижимой быстротой. Он вспомнил и этот полог, и этот голос – и всё, что было перед тем. Или... не всё?

– Что со мной?

Руки, ласкавшие тело, замерли, и Бранн с несвойственной ему осторожностью проговорил:

– Эри? Эри... ты слышишь меня?

Да что же это такое! Почему... почему он, Эри, терпит ласки убийцы? Как он вообще оказался в этой постели?!

И почему тело кажется таким странно отяжелевшим, и эта тяжесть не даёт возможности сделать глубокий вдох?

Эри резко сел, вернее, попытался, но лишь бессильно откинулся назад, в подушки – и тут же ощутил толчок изнутри. Во рту появилась горечь.

– Что это? – шёпотом – на большее не хватило сил – спросил он пустоту. – Что со мной?

Рядом вытянулось горячее сильное тело. Бранн, приподнявшись на локте, смотрел на него сверху вниз. Он взял странно слабую руку Эри и положил ему на живот.

Лишь теперь до Эри дошло, что ЭТО – он. Что вот этой лоснящейся кожей обтянуто его собственное раздавшееся тело – не Улы, не какой-то другой женщины. Но разум отказывался признавать факт, который не оставлял от мира камня на камне.

– Это ребёнок, мой сладкий. Наш – твой и мой.

– Нет...

– Я не думал, что ты очнёшься... иначе подготовил бы тебя... Но это правда, Эри, ты...

– Нет...

Глаза Бранна вспыхнули, он схватил Эри за плечи и затряс.

– Да! Ты такой же, как я...

– Ложь...

– В нас одна, огненная кровь, мы меняемся, как языки пламени... Какая разница, это мог бы оказаться и я!

Эри затрясло от омерзения.

Невероятным усилием он вырвался, перекатился на край постели, и его вырвало. Дальнейшего он не помнил.

Ронан не присутствовал при том, как Домлен возвращал Эри разум. Он провалился в сон раньше, чем голова коснулась подушки, гостеприимно выданной магом. А проснулся только вечером следующего дня – с раскалывающейся головой, отвратительным привкусом во рту и чувством дикого голода. Домлен пребывал в отсутствии, на столе виднелись всё те же свитки и странные предметы, но кувшина уже не было.

Ронан вышел во двор, ополоснул лицо ледяной водой из дождевой бочки и направился домой.

Родители уже легли, но мать подала голос.

– Там, в миске под чистой тряпицей – лепёшки и жареное мясо. В кувшине – молоко.

– Спасибо, мам, – страшным шёпотом ответил сын.

Он поднялся в потёмках по скрипучей лестнице, на ходу вонзая зубы в лепёшку, толкнул локтем дверь, предвкушая ужин и нормальный сон – и застыл. На противоположной стене весело отплясывали отблески огня. Но ведь в чердачной комнатке нет очага!

– Ты заставил меня ждать, – послышался немолодой женский голос, спокойный, с привычными властными нотками.

Ронан резко развернулся. Пожилая женщина в плаще из дорогого тёмного сукна сидела на скамье у самой двери. На её коленях лежала одна из книг Ронана.

Он пристально вгляделся в изрезанное морщинами лицо, казавшееся смутно знакомым. Конечно, та темноволосая красавица в пещере!

– Я Лиат, Верховная Жрица Храма Огня, – она как будто подслушала его мысли. – И мне нужна твоя помощь.

Ей нужна его помощь!

– Закрой дверь, мальчик.

Ронан оторопело кивнул и толкнул дверь ногой.

– Несколько дней назад ты воспользовался заклятием Поиска. Это сильное средство, не чета обычной ворожбе, и мы чувствуем такие вещи... тем более когда их используют профаны. Но тем легче войти в такое заклятие... и увидеть нужное. Однако к делу. Я полагаю, ты знаешь, что принц Бранн – мой внук.

Ронан снова кивнул.

– Он, увы, во многом не оправдал ожиданий, которые на него возлагались. Но сейчас...

Она замолкла на полуслове, словно испугалась, что скажет лишнее. Помолчав, заговорила снова.

– Бранн слишком хорошо знает мои возможности и слабые места. Он поставил защиту, которую я не могла преодолеть. Но ты искал своего господина – и благодаря твоей преданности защита рухнула. А я соединила своё сознание с твоим, влила в тебя силы, когда ты ослабел, и вытащила, когда ты от горя перестал соображать.

Она поднялась со скамьи – не так тяжело, как изработавшаяся простолюдинка, но и не как молодая женщина.

– Да, – спокойный голос словно зачитывал вслух его собственные мысли. – Я стара. Мне скоро уходить в Посмертные Чертоги. Но я ещё способна кое-что сделать и тут. Горе можно превратить в радость... хотя, думаю, твоему господину это будет безразлично. Так или иначе, что сделано, то сделано.

Лиат остро посмотрела на Ронана.

– Кто научил тебя заклятию?

– А? – переспросил тот, лихорадочно прикидывая, что бы такое придумать.

– Я повторяю, кто тебя научил? Заклятие Поиска – не гадание на камешках. Обладай ты магическими способностями, ты мог бы совершить подобное по наитию. Но в тебе их нет. Ни капли. Значит, ты выучил слова и порядок действий. Кто тебе их дал?

Ронан упрямо молчал. Лиат вздохнула.

– Я поклянусь Огнём, этого достаточно? Так вот, клянусь Великим Огнём, я не буду мстить или вредить тому человеку, которого ты назовёшь. Кто он?

– Домлен, маг...

Губы Лиат сжались.

– Понятно... Ну-ка, отведи меня к нему.

– Идите сами! – вспыхнул Ронан. – Я слуга Эри, а не ваш!

– Ох, упрямый мальчишка... А ради Эри ты меня отведёшь? Не волнуйся, твои домашние не проснутся и ничего не заподозрят. Я же прошла в твою комнату, не потревожив их. Я не причиняю вреда без нужды.

Ронан сообразил, что всё ещё держит в руках миску. Торопливо куснув по очереди лепёшку и мясо, он поставил еду на стол и распахнул дверь.

Лестница под их ногами не скрипнула ни разу.

Маг, судя по всему, собирался на покой.

– Ну кто там ещё? – послышался его приближающийся недовольный голос. – Поздно ведь, добрые лю...

Такого выражения на его лице Ронан никогда не видел. Маг издал какой-то горловой сип и затрясся.

– Проклятый ренегат, – процедила Лиат вместо приветствия. – Ты отдаёшь себе отчёт в том, что натворил?

Она отодвинула его с дороги, словно мешающий предмет мебели, и вошла внутрь. Ронан протиснулся следом. Лишь после этого маг отмер и смог притворить дверь.

– Госпожа... госпожа...

Он был белым от ужаса, у него дрожали руки. Странно было бы не бояться Лиат.

– И ведь всё было предусмотрено... Ты получил подробнейшие инструкции... ты, не последний в Храме... И вот к чему это привело!

Она гневно взмахнула рукой, пламя в очаге вспыхнуло, выбросив сноп искр, и Ронану на мгновение показалось, что он видит лицо Эри, искажённое мукой.

Кажется, температура в комнате начала повышаться.

– Госпожа Лиат... Это ужасная, нелепая случайность! Чудовищное стечение обстоятельств!

– Стечение обстоятельств, говоришь? Нелепая случайность? Из-за которой ребёнка моего внука теперь носит не принцесса, а потомок огненного духа... И у тебя ещё хватило наглости напроситься к нему в свиту!

– Но кто же мог предположить, что принц будет смотреть на него? – в полном отчаянии вскричал Домлен, вцепившись в остатки волос на голове.

– Ты должен был прервать заклятие! Но ты предпочёл поскорее отделаться, скажешь, нет?

– Подождите, – начал Ронан, переводя взгляд с Лиат на мага и обратно. – Значит, виной этому кошмару – ваши заклятия? Значит, смерть госпожи... и Кирана... и... и эта мерзость... это всё по твоей вине, проклятый колдун!

И он набросился на мага с одним желанием – вцепиться в тощее горло и придушить. Но какая-то могучая сила оторвала его от Домлена, припечатав к стене.

– Успокойся, – резко сказала Лиат. – Твой господин жив, и ребёнок жив. Это сейчас главное.

– Жив, да! – заорал Ронан, придя в себя. – Ваш внук превратил его... проклятье, да мне даже слов не подобрать! А чтобы не ерепенился – лишил разума...

– Я вернул ему разум, – пробубнил Домлен, держась рукой за горло.

Ронан и Лиат одновременно уставились на него.

– Ты сделал – что?! – казалось, властную старуху сейчас хватит удар. – Идиот... Тупица... Где были мои глаза, когда я...

– Это была моя идея, – мрачно сказал Ронан, начиная догадываться, что идея оказалась не из лучших. – Я думал, так нам будет легче освободить Эри.

Лиат как-то сразу ссутулилась и прикрыла рукой глаза.

– Значит, он очнулся. Будем надеяться, что они оба ещё живы.

Только теперь до Ронана стал доходить масштаб совершённого безумства. Если Эри пришёл в сознание и увидел себя – таким... А услужливое воображение тут же нарисовало окровавленную постель и на ней – человеческое тело с распоротым животом...

Лиат тем временем подошла к очагу, с кряхтеньем опустилась на колени и погрузила руки в пламя.

– Мой правнук скоро появится на свет...

Ронан и Домлен посмотрели на неё.

– А другого ребёнка у Бранна не будет... Значит, нужно спасти этого. Эри ненавидит его так сильно, что мне страшно. А Бранн... он привык потакать своим желаниям... боюсь, он сделает что-то... что окончательно подорвёт жизненные силы Эри...

Лиат обернулась.

– Ты, – указательный палец, похожий на птичий коготь, упёрся в грудь Ронана, - собери людей, которым безоговорочно доверяешь... должны же у тебя остаться такие после вашего безумного мятежа... Скачите к Друиму. Дорог каждый час. Следи, чтобы рядом с тобой всегда было открытое пламя – факел, костёр. Я свяжусь с тобой через них. Ты, – это относилось уже к Домлену, – будешь мне помогать. Нужно спасти маленького наследника...

– А Эри? Что будет с Эри? – закричал Ронан.

– С Эри всё будет хорошо. Поспеши, глупый мальчишка! Бегом!

– Вы надеетесь спасти обоих? – вполголоса спросил Домлен, когда Ронан захлопнул за собой дверь.

– Я хочу спасти правнука. С Бранном я промахнулась, но с его сыном – не промахнусь. А до второго мальчишки мне нет дела. Если смогу – вытащу, нет – не заплачу.

– Ронан заплачет. У Бранна сейчас нет более злого врага, чем он.

– Что может сделать этот младенец! Оставь...

– Этот младенец несколько раз ставил на уши регулярные части вашего зятя. Он сказал, что убьёт Бранна, и я ему почему-то верю.

– Ты пытаешься меня шантажировать? Домлен, лучше не рискуй, можешь поплатиться.

– Я всего лишь прошу вас спасти Эри... от смерти... и от того, что для него хуже смерти...

И под его взглядом Лиат впервые опустила глаза.

* * *

Бранн пришёл вечером, как и предупреждал евнухов.

Они перестелили постель, и Эри, видимо, недавно покинувший купальню, лежал на белоснежных подушках, закинув за голову скованные руки. От подбитых мехом металлических браслетов к резному столбику изголовья тянулась тонкая прочная цепь.

Он был укрыт мохнатым шерстяным покрывалом.

Ноздри Бранна алчно раздулись – даже здесь, на пороге, он ощущал запах кожи Эри, аромат блестящих тёмных волос, разметавшихся по подушке. Услышав звук открывшейся двери, горец повернул голову и больше уже не выпускал Бранна из поля зрения.

Под его взглядом принцу стало очень неуютно. Если Бранн и питал какие-то иллюзии по поводу чувств своего пленника, то сейчас от них не осталось и следа. Эри был бледен, но отнюдь не казался сломленным или беспомощным – даже закованный. Синие глаза сказали яснее ясного: «Не подходи!»

Но Бранн подошёл, притягиваемый, как магнитом, этим телом, этими глазами, этими губами.

Привычно присел на край постели.

– Как... как ты себя чувствуешь?

– Плохо.

– Мне жаль.

– Не сомневаюсь.

Бранн подался вперёд, хотел положить руки на плечи Эри, но не решился.

– Ты думаешь, меня радуют твои страдания?

– Мне всё равно. Ты... – Эри сглотнул, словно его опять замутило, – ты... осеменил меня своим ублюдком... мразь... надеюсь, я сдохну раньше, чем он разорвёт мне внутренности... или он сдохнет... или мы сдох...

– Замолчи! – взгляд Бранна был страшен. – Не смей называть нашего ребёнка ублюдком! Он настолько же твой, насколько и мой. И он...

– Моим был Киран, которого ты убил! – в неистовстве закричал Эри.

Он попытался подняться, но цепь не пустила его.

– Куда ты, сумасшедший! Тебе надо лежать!

– Пусти меня, тварь! Ула! Киран! О Единый, почему я не умер на их могиле?!

Бранн прижал его к подушкам и прошипел:

– Да, я перерезал глотку твоей женщине и ... и сделал бы это снова... и снова... и снова... потому что, в конце концов...

– Заткни свою гнусную пасть!

На тонко очерченных губах принца появилась змеиная улыбка.

– Гнусную? Больше полугода моя гнусная пасть каждую ночь сосала вот эту сладкую конфетку, – Бранн откинул покрывало, и его тонкие сильные пальцы стиснули член Эри, – и маленький горец отнюдь не возражал.

Пленник снова дёрнулся – и снова упал на подушки.

– Мразь... нелюдь... лучше бы я тогда истёк кровью... лучше бы сдох...

Он тяжело дышал и почти всхлипывал.

Бранн ожидал чего-то подобного... но не думал, что это будет настолько мучительно. Слова Эри жгли его, терзали, язвили.

– Тебе было хорошо со мной!

– Ложь!

– Ложь? Хочешь, я в деталях опишу выражение твоего лица, когда ты кончаешь? Хочешь, я расскажу тебе, как ты стонешь и сам насаживаешься на мой член? Как раскрываешь губы, когда я тебя целую – ведь тебе нравится целоваться, – а, любимый мой?

– Даже если это правда... это тело, всего лишь тело, без воли и без разума...

Бранн склонился над Эри и лизнул его в губы.

– Сейчас твои воля и разум при тебе. Но я заставлю тебя изнемогать от желания и умолять меня об освобождении... я заставлю тебя кончать раз за разом, и твоя хвалёная воля тебе не поможет! Потому что я изучил все уголки твоего тела... Потому что ты шлюха, Эри... моя шлюха... моя сладкая беременная шлюшка...

Эри плюнул ему в лицо.

Бранн коротко рассмеялся, поднялся, схватил пленника за лодыжки и рывком развернул его так, что ноги свесились с кровати. А потом резко раздвинул бёдра Эри в стороны и опустился между ними на колени.

Евнухи хорошо позаботились об удобствах своего господина – пленник был чист снаружи и изнутри, и его дырочка блестела, смазанная каким-то душистым масляным средством. Бранн ещё шире развёл ноги Эри, наклонился и прикоснулся к вожделенному отверстию языком.

Горец сдавленно охнул, конвульсивно дёрнулся, пытаясь свести колени, но сейчас Бранн был сильнее. Да и раздутый живот не прибавлял проворства. Эри трясло. Он и представить не мог, что на свете существует такая грязная, извращенная ласка! Неужели после ЭТОГО ублюдок целовал его в губы? Неужели он посмеет сделать это – сейчас?!

А тело, привыкшее к наслаждению, приученное к наслаждению, уже отвечало. Эри с бессильным ужасом ощутил нарастающую эрекцию. Довольное хмыканье Бранна показало, что от него этот факт тоже не укрылся. Горячий язык попеременно то ласкал колечко мышц, то проникал глубоко внутрь.

Бранн на мгновение оторвался от своего занятия.

– А ещё лучше ощущать вкус собственного семени, вытекающего из тебя. Хотя с тем, что ты мне даёшь, – он обхватил член Эри рукой, и Эри дернулся, – не может сравниться ничто...

– Грязная... бесстыдная... нелюдь... Такие, как ты... прокляты Единым...

Даже в лихорадке возбуждения пленник ощутил, как вздрогнул его мучитель.

Бранн прервал свои манипуляции и приподнялся, нависнув над Эри.

– Вы, фанатики Единого, так смешны! Особенно забавно слышать это от человека, которого я сейчас поимею, как имел каждую ночь все эти полгода.

Он развязал тесьму штанов и освободил напряжённый, сочащийся влагой член. Эри впервые порадовался тому, что живот скрывает от него то, что происходит ТАМ. Впрочем, недостаток обзора почти сразу с лихвой компенсировался избытком ощущений.

Огромная плоть вошла в него, безжалостно растягивая, заполняя и выбивая дыхание. Эри открыл рот в немом крике.

– Может, я и проклят, – прохрипел Бранн, начиная толчки, – но это – рай! Единственный рай, доступный мне. И мне... не надо другого...

... Последней разумной мыслью Бранна было – не упасть на Эри. Он замер, выгнувшись и откинув назад голову, когда сжавшиеся в момент оргазма внутренние мышцы пленника заставили его излиться – даже раньше, чем хотел.

Внезапно ослабевшие руки подогнулись, и Бранн сполз на пол, прижавшись щекой к животу Эри.

Дыхание горца постепенно успокаивалось. Бранн поднял подрагивающую руку и положил на колено любовника, скользнул по нежной коже внутренней стороны бедра, дотронулся до горячего влажного отверстия, из которого вытекало семя.

Силы понемногу возвращались.

Он заставил себя подняться на ноги и уложил Эри удобнее. Тот весь сжался от ненавистных прикосновений, но был слишком слаб, чтобы протестовать. Та самая грусть, что накатывает после соития на каждую тварь, едва не вынудила Бранна застонать. Эри лежал, отвернувшись, тонкие бледные пальцы скованных рук чуть заметно подрагивали.

– Хочешь пить? – наконец решился Бранн.

Теперь он сидел на кровати, спиной к пленнику, опустив голову и уронив руки между колен.

Сзади послышался странный сдавленный звук. Принц резко обернулся.

Эри плакал. Плакал, страдальчески заломив брови, кусая губы и по-детски всхлипывая. Слёзы лились из широко раскрытых глаз неостановимым потоком.

Видно было, как он стыдится этой слабости, но ничего не может поделать.

За эти месяцы Бранн видел его всяким – измученным непрекращающейся тошнотой, с лицом, перепачканным текущей из носа кровью, просыпающимся от сильных судорог в ногах, страдающим одышкой... Несколько недель назад Бранн вызвал из бабкиного храма мага, который был кое-чем ему обязан, и теперь тот старался использовать свои знания природы огненных духов и лекарский опыт, чтобы облегчить состояние Эри. Хотя польза чаще оказывалась минимальной.

Во всяком случае, принц был уверен, что этот человек не скажет лишнего слова и уж точно знает о врачевании больше, чем гарнизонный лекарь.

И за всё это время Эри не уронил ни одной слезинки. Возможно, то бессловесное растение, которым он был, вообще не знало, что можно плакать. А сейчас он плакал – от стыда, от бессилия, от боли. Самое страшное, что Бранн воспринимал его эмоции почти как собственные – прекрасно понимал и где-то даже сочувствовал. И всё.

– Не плачь... Пожалуйста, не плачь... Уже ничего не изменить.

Тыльной стороной ладони внук Повелителя огненных духов стёр мокрую дорожку со щеки своего пленника.

Эри не ответил.

Бранн принёс ему воды в высоком хрустальном бокале, напоил, бережно поддерживая за плечи, уложил снова. Он чувствовал, что надо уйти, оставив горца на попечение евнухов, что Эри ненавистно само его присутствие – но не мог. Не теперь, когда возлюбленный снова стал тем, кем Бранн его помнил.

От внезапно пришедшей в голову мысли перехватило дыхание. Принц осторожно взял руку Эри, согревая своим дыханием, хотя в комнате и без того было тепло.

– Мы с тобой похожи. Может быть, ты не осознаёшь этого, но в наших жилах течёт одна кровь – кровь тех, кто владел этой землёй столетия назад. Я чувствовал это с самого начала, я знал, что ты должен подчиняться мне, принадлежать мне – и сходил с ума от того, что ты не понимаешь... И я убрал всех, кто стоял между нами...

Он почувствовал, как напряглось тело Эри, но заставил себя продолжать.

– Ты вправе ненавидеть меня... хоть это смертельно больно. Но ты не можешь считать мою любовь к тебе прихотью или животной страстью. Я люблю тебя – и эта любовь столь сильна, что ты зачал ребёнка от моего семени.

– Замолчи, – сдавленно проговорил Эри. – Или меня сейчас вырвет...

– Я люблю тебя, – устало сказал Бранн. – Этого не изменить, как и всего, что произошло. И ещё – ненавидь меня, но не переноси эту ненависть на ребёнка. Он тоже тебя любит.

– Убирайся! – неистово закричал Эри.

Он снова начал метаться на кровати, выкрикивая проклятья вперемешку с обрывками молитв и именами жены и сына. Бранн торопливо привёл в порядок одежду и метнулся прочь.

Из окна спальни принц молча наблюдал за тем, как заходило солнце. Вершины гор ещё долго светились розовым, но потом и этот отблеск угас, сменившись холодным лунным сиянием.

Бранн не хотел ложиться в холодную постель. По правде говоря, он вообще отвык от этой комнаты, от этой кровати. Отвык спать один. Ему не хватало тёплого тела Эри рядом, не хватало тихого дыхания в шею, вкуса губ, запаха горячей кожи и густых шёлковых волос. Бранн готов был терпеть даже кошмары Эри, его слова и мольбы, обращённые к мёртвым, приходившим в эти кошмары.

Ему было плохо одному просто физически.

Но вернуться к пленнику и встретить исполненный ненависти взгляд он тоже не мог. Надежда, что ребёнок свяжет их, растаяла, как дым. Бранн не сомневался, что, будь на то воля Эри, тот распорол бы себе живот или перерезал горло.

Раздался громкий, настойчивый стук в дверь.

– Господин! Тут пришли... из Восточной башни...

В груди Бранна образовалась ледяная пустота.

Он не помнил обратного пути и пришёл в себя, лишь очутившись у постели Эри. Руки горца были освобождены от наручников, и он безжалостно терзал тонкое полотно простыней. Закушенные губы превратились в бескровную полоску, зрачки стали невероятно широкими.

– Когда это началось?

– Почти сразу после вашего ухода, господин, – у евнуха тряслись руки.

Он намочил кусок полотна в чаше с водой и заботливо вытер Эри блестящий от пота лоб. В этом жесте было столько ненаигранной, искренней заботы и тревоги... Бранн вдруг понял, что это странное бесполое существо тоже по-своему любит подопечного.

– Если бы это была женщина... я бы знал, что делать... А тут не знаю... не знаю... А он ещё и не кричит... От этого только страшнее...

Бранн метнулся к камину, упал на колени перед огнём и протянул руки, погрузив их, казалось, в самое пламя. Огненные языки взметнулись вверх и тут же опали. Некоторое время ничего не происходило. Эри мучительно выгнулся на постели и издал протяжный стон. Бранн торопливо обернулся, но в этот момент пламя вспыхнуло снова.

Принц с облегчением вздохнул, быстро поднялся на ноги и сказал:

– Сейчас придёт Ингкел. Я послал ему весть, он мне ответил.

– Побыстрее бы... – пробормотал евнух.

– Никого не надо, – послышался голос Эри, искажённый от напряжения. – Незачем ещё кому-то видеть мой позор... О Единый, дай мне умереть...

Бранн метнулся к нему и схватил за плечи.

– Я не дам тебе умереть! Я слишком дорого заплатил за право быть с тобой! – его голос стал мягче. – Всё будет хорошо, маленький мой. Всё будет хорошо...

Тело Эри пронзила судорога боли. Бранн увидел, что по напряжённому животу словно бы прошла волна. Ребёнок просился на свободу из своего тёплого убежища.

Эри зажмурился и стиснул зубы – а потом вдруг широко, словно в изумлении, распахнул глаза. И положил руку себе на живот.

Бранн не верил собственным глазам – с тех пор, как к горцу вернулся разум, он избегал вообще прикасаться к собственному телу. Оно внушало ему омерзение. И вот теперь – что означает этот жест?

Губы Эри беззвучно зашевелились. Он, кажется, даже улыбнулся. И снова закрыл глаза. А когда открыл, в них уже не было прежней лютой ненависти.

– Поторопи своего мага, если хочешь, чтобы ребёнок остался жив.

Бранн не сразу понял, что эти слова обращены к нему.

– Откуда ты знаешь... про мага? Он приходил, когда ты...

– Малыш сказал... Ублюдок, ты не заслужил такого ребёнка... Он сумел примирить меня с тем, что появится на свет из моего тела... Но оно отравлено ненавистью и горечью, ребёнку плохо со мной... И тем не менее он меня любит...

Новая судорога. Новый стон. И крик:

– Да где же твой олух?!

... Ингкел уже стучал в дверь.

Маг знал Бранна добрых пятнадцать лет и мог позволить себе фамильярность.

– И что теперь прикажешь мне делать? Речь уже идёт о жизни их обоих! Не мог потерпеть? В конце концов, ваша церковь запрещает мужьям входить к жёнам, когда те в тягости...

– Плевал я на церковь! И мы с ним не женаты...

– О Великие Силы, Бранн, ты же мог сообразить... Ладно, уже поздно тебя вразумлять...

– Послушай, маг! Не знаю, на что ты рассчитываешь, теряя время в болтовне, но если... – Бранна затрясло, – что-то случится хотя бы с одним из них, клянусь, ожоги, которые ты получил во время храмовой инициации, покажутся тебе лаской!

Маг фыркнул, как рассерженный кот, и снова взял руку Эри, считая пульс.

Судороги, пронзавшие тело горца, участились. Теперь он стонал уже без перерыва, а вскоре начал кричать.

Ингкел подозвал к себе евнуха, передал ему мешочек с травами и снова повернулся к пациенту.

– Я рассеку брюшину, – хмурясь и фыркая, сообщил маг Бранну. – Парадокс – родовая деятельность налицо, а возможности для нормальных родов нет. А старой ведьме Лиат, вместо того, чтобы набивать твою тупую голову ненужной магией, следовало просто знакомить тебя с девчонками.

Бранн онемел от такой наглости. Но Ингкел уже склонился над Эри.

– Сейчас я напою тебя лекарством, – неожиданно мягко проговорил он, обращаясь к пациенту. – Боль должна уйти... во всяком случае, должна притупиться. А потом я вскрою твой живот и извлеку ребёнка... надеюсь, он ещё будет жив к тому времени. Потом наложу шов.

– Не надо, – чуть слышно прошептал Эри.

– Что – не надо?

– Никакого шва. Просто... сделай разрез немного длиннее... или глубже... и оставь как есть...

– Перестань. Ты молодой здоровый парень, тебе жить ещё сто лет!

– Именно – парень... Я не хочу... закончить свои дни... – слабый поворот головы в сторону Бранна, – в его постели... как его шлюха...

Эри с трудом поднял руку и вцепился в складки одежды на груди Ингкела.

– Если ты мужчина... сделай, как я тебя прошу!

Маг осторожно разжал его пальцы и искоса взглянул на Бранна. Принц находился слишком близко, чтобы упустить даже сказанные шёпотом слова. И багровые отсветы в его глазах были достаточно красноречивы.

От котелка, подвешенного над огнём, шёл сладкий травяной запах. Евнух снял его, процедил отвар, перелил часть в бокал и поставил у окна, чтобы питьё остыло. За это время Ингкел успел прокалить в пламени странной формы нож с металлической ручкой, а также приготовил шёлковые нитки со странной же изогнутой иглой.

Эри снова начал кричать.

– Сейчас, – Ингкел положил руку ему на лоб. – Сейчас тебе станет легче.

Он взял переданный евнухом бокал.

– Вот, выпей.

Бранн думал, что сможет выдержать всё ради того, чтобы увидеть, как его ребёнка извлекут на свет – и, конечно, это будет мальчик! Но когда сверкающий нож коснулся кожи, принц резко отвернулся и закрыл лицо руками. Он слышал глухие стоны Эри, бормотание Ингкела, яростное шипение: «Проклятье, сколько крови!», евнух что-то спросил, маг сквозь зубы ответил. А потом...

Он обернулся так стремительно, что едва не потерял равновесие. И услышал отчаянный крик Эри. И успел увидеть вспышку алого света. И ощутить волну жара. Мягкого, не испепеляющего.

А потом раздался плач новорождённого, тихий, как мяуканье котёнка.

Конечно, бессвязно подумал Бранн, он же недоношенный, совсем слабенький. Он. Мой. Ребёнок. Мой...

– Сын?

Ингкел держал на ладонях крохотное тельце. Бранн видел, как сжимаются миниатюрные кулачки, как мелькают в воздухе розовые пяточки. Ребёнок был весь в крови, но, похоже, вполне жизнеспособный.

– Мальчик.

А евнух уже просеменил к тазу с нагретой водой и опустил в неё малыша. Бранн не мог оторвать глаз от ловких рук, обмывающих его ребёнка. Он едва осознал, что маг снова склонился над Эри, и что Эри больше не стонет.

Евнух вытер своего нового подопечного и завернул его в чистое полотно. А затем подошёл к Бранну и с поклоном передал ему сына.

Тот одеревенел от ужаса, боясь сделать что-то не так. Ребёнок шевелился в его руках и похныкивал. Теперь он был чистенький, весь розовый, крохотный, как кукла, но вполне себе живой, а глаза... С маленького личика на Бранна смотрели синие глаза Эри!

– Конлайх, – тихо-тихо произнёс принц. – Конлайх, сокровище моё...

С грохотом упал металлический поднос.

Бранн, выдернутый из блаженного ступора, вздрогнул и посмотрел на евнуха, застывшего с пустыми руками. Тот уставился на неподвижно лежащего Эри, и губы у него тряслись. Ингкел, лицо которого побагровело от напряжения, читал какие-то заклятья, положив руку горцу на грудь.

– Он не дышит, – срывающимся голосом проговорил евнух. – Не дышит... Совсем не дышит!

Бранн переводил взгляд с евнуха на мага и обратно, и его губы против воли разъезжались в улыбке.

– Вы что? С ума сошли оба? Как – не дышит? Ведь всё же закончилось! Вот наш мальчик, живой и здоровый. Всё хорошо. Эри, посмотри на него! Посмотри на своего сына... Взгляни, это Конлайх...

Он, смеясь, шагнул к постели, упал на колени, поудобнее перехватил малыша одной рукой, другой сжал безвольную кисть Эри.

– Посмотри, любимый мой, – вот то дитя, которое ты носил... Он такой красивый... у него твои глаза... Эри... Эри...

Бранн перевёл взгляд на Ингкела.

– Почему он не отвечает? Неужели так устал? Хотя... конечно, устал. Я думал, у меня сердце разорвётся от его стонов. Ему надо поспать. А Конлайху – найти кормилицу.

Он снова повернулся к Эри.

Тот лежал на окровавленных простынях, и лицо его было белее снега. Кровь с тела уже смыли, на животе, который снова стал плоским, выделялась длинная алая полоса со стежками швов.

Широко раскрытые синие глаза смотрели в пространство.

– Эри, ты же не спишь, – Бранн снова улыбнулся, всё ещё надеясь, что это нелепое недоразумение. – Повернись, посмотри на него... Он просто красавчик! Эри... ЭРИ!!!

Рука Эри свесилась до самого пола.

Бранн схватил горца за плечо, затряс. Будь его воля... но на другой руке лежал тёплый похныкивающий свёрток. А Эри молчал.

– Он умер, Бранн, – печально проговорил Ингкел. – Сердце не выдержало. Я сделал всё, что мог.

– Лжёшь! – прошипел принц. – Вы оба лжёте! Вы просто хотите забрать его у меня!

Одним стремительным движением он поднялся на ноги. Красивые черты неузнаваемо исказились, глаза превратились в огненные колодцы.

Маг поспешно отступил, делая охранительные знаки. А евнух, не обращая внимания ни на что, опустился на колени у кровати – точь-в-точь как Бранн незадолго до него, – схватил руку умершего и запричитал на своём гортанном языке.

Чудовище, которое было принцем, зарычало. Вспышка огня – и пепел, пару мгновений сохранявший очертания человеческой фигуры, рассыпался по полу. Неизвестно, какая участь постигла бы мага, но в этот момент заплакал маленький Конлайх.

Из горла Бранна вырвался безумный крик, и он медленно осел на пол, потеряв сознание.

Стражник у подножия башни вздрогнул, когда его тряхнули за плечо.

Высокий тощий маг, которого все в крепости побаивались, повелительно произнёс.

– Четырёх стражников наверх, и быстро.

– Что за...

– Быстро, ты это понимаешь? Умер человек, нужно похоронить.

– Но как же... без обрядов?

– Я уже совершил все обряды. Скажешь – приказ принца.

... Просторная комната наверху представляла собой страшное зрелище.

Постель, залитая кровью. Слой пепла на полу. Лежащий в беспамятстве принц. Тело, завёрнутое в чёрный плащ, с капюшоном, полностью укрывшим голову.

И плачущий ребенок на столе, вокруг которого валяется сброшенная в спешке посуда.

– Быстро. Если принц очнётся, он не позволит похоронить...

Последнее слово, видимо, было «её».

Начальник стражи, пришедший вместе со своими солдатами, кивнул. Все и так поняли, что произошло.

Значит, догадки были верны, и Бранн прятал в башне любовницу. И она, судя по всему, умерла родами. Иначе откуда бы тут взялся новорождённый ребёнок?

– Есть ли поблизости женщина, кормящая грудью? – тихо спросил маг, беря малыша на руки. – Он голоден.

– Только кормящих баб искать мне и не хватало, – пробурчал начальник стражи.

– Ты скажи это принцу.

– Да понял я, понял! У повара вон жена третьего родила, пристроим.

Второй одетый в халат и шаровары сарацин, взяв у мага ребёнка, отправился следом за солдатом, который пошёл прямиком к небогатому жилью гарнизонного повара. Сам маг взялся сопровождать похоронную процессию. По обычаю требовалось завернуть тело в полотно. Но оно и так уже было закутано в плащ, и начальник стражи не стал протестовать.

Пятеро человек, трое из которых несли на носилках «умершую», вышли за ворота крепости. Ниже лежало старое кладбище.

Они уже подходили, когда из-за деревьев показалась группа людей с факелами.

Люди были вооружены.

– Что вам надо?

Начальник стражи знал, что их прекрасно видно с крепостных стен, и лучники в случае чего перестреляют всех незваных гостей.

– Отдайте нам тело. Оно должно быть похоронено в нашей земле.

Судя по голосу, говоривший был совсем мальчишкой.

– Скажете Бранну, что на вас напали, избили, связали... скажете всё, что вам в голову взбредёт. Нас больше. Мы всё равно с вами справимся и заберём его. А вы можете просто сделать могильный холм.

– Зачем? – ошеломлённо пробормотал начальник стражи. – Какое вам дело до трупа?

– Значит, есть дело, – отрезал мальчишка. – Руад, ребята, берите – и ходу.

Они уже давно исчезли в темноте, увозя с собой тело, уложенное на носилки, а начальник стражи всё ещё смотрел им вслед.

– Что делать-то будем? – спросил один из солдат.

– Что-что... Могильный холм!

– Ваше величество, к вам госпожа Лиат.

Фарелл припомнил все известные ему проклятия. Он не имел ни малейшего желания видеть тёщу, а после неудавшегося сватовства и едва не случившейся гражданской войны – тем более. Но почтенная жрица, отпихнув слугу, уже входила в покой.

– Отошли всех, – бесцеремонно распорядилась она. – Моё дело не терпит отлагательства.

– Я занят, – прорычал Фарелл, уже прикидывая, какой способ казни может подойти для лишения жизни за оскорбление величества.

– Пошли прочь!

От голоса Лиат чуть не рухнул замок. Фарелл и не подозревал, что тёща обладает такими вокальными возможностями – в её-то годы. Слуг и стражников как ветром сдуло.

– А теперь слушай меня. В Друиме у Бранна родился сын.

Если бы его величеству Фареллу сообщили, что хрустальный королевский жезл зацвёл, он поверил бы в это больше, чем в то, что сказала Лиат. Слишком большим и давним было его разочарование в сыне. За прошедшие десять лет – с тех самых пор, как Бранн вступил в пору отрочества, – король Ардрахана успел перебрать все варианты наследования престола, полностью исключив из них принца. Он уже смирился с тем, что трон займёт боковая ветвь королевского рода. Ему было лишь невыносимо горько. Мальчик, обещавший так много, оказался позором династии...

– Какая сорока тебе это сболтнула? – с кривой усмешкой поинтересовался он. – Что, кто-то из его любовников внезапно поменял пол и стал женщиной? Не смеши меня. Я скорее соглашусь, что солнце восходит на западе...

Лиат гневно стукнула жреческим посохом об пол.

– Не искушай меня, Фарелл, а то я забуду, что ты король, и приложу тебя вот этой обсидиановой штуковиной. Говорю ещё раз – у Бранна родился сын. Сын! Ты понимаешь это?

Фарелл почувствовал, что земля уходит из-под ног, слепо нашарил за спиной подлокотник кресла и чуть не сел мимо. В сознании понемногу начинал брезжить смысл слов, произнесённых Лиат.

– Не может быть, – пробормотал он потрясённо.

А потом сделал то, чего тёща могла ожидать от него меньше всего – уронил голову на руки и разрыдался.

– О Великие Силы... Ну вы и слабаки...

Он слышал, как кувшин звякнул о край кубка. Послышался звук льющейся жидкости.

– Вот, выпей вина и успокойся. Нужно решить несколько важных вопросов.

Фарелл пил вино, проливая его себе на грудь. У него тряслись руки, а в глазах всё ещё стояли слёзы.

– Кто... кто мать? Почему я ничего не знал?

– Это уже не важно, – со вздохом ответила старуха. – Бранн поступил по отношению к ней не слишком-то благородно. Попросту говоря, лишил свободы и запер в крепости. Она умерла родами два дня назад. Так что твой внук сразу осиротел.

– Не верю...Внук... Сын Бранна... Знаешь, Лиат, это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Лиат плюнула в сердцах.

– Я! Видела! Ребёнка! Мне-то ты веришь?! Красивый беленький малыш с синими глазами. Родился, правда, недоношенным, но уже сейчас видно, что похож на Бранна как две капли воды.

– Надо найти её семью, – думая о своём, пробормотал Фарелл. – Я озолочу родственников той, что родила мне внука.

– Об этом даже думать забудь, – вздрогнув, произнесла Лиат. – Она для них – позор. Лучше подумай о том, как узаконить ребёнка. Или ты по-прежнему намерен передать трон своему троюродному племяннику?

Фарелл вскочил, схватился за голову и начал бегать от стены к стене. Тёща следила за ним со всё возрастающим беспокойством. Она давно не замечала за зятем-ревматиком такой резвости. Он что-то бубнил себе под нос, потом подскочил к столу и грохнул по нему кулаком.

– Всё! Я еду в Друим! За своим внуком! За своим ЗАКОННЫМ внуком! И пусть хоть кто-то из родни посмеет вякнуть! Сейчас распоряжусь подготовить нужные акты. Я... Кстати, а что Бранн?

Лиат какое-то время молчала.

– Мальчик убит горем, – ответила она наконец. – Не спрашивай его ни о чём. И не лишай его возможности видеть сына, иначе он вообще сойдёт с ума.

– Ты смеёшься! – гневно воскликнул Фарелл. – Отдать ребёнка ему на воспитание – значит, взрастить второго Бранна!

– Твоего внука зовут Конлайх. Это имя дал ему твой сын. Неужели ты думаешь, что Бранн хочет зла своему ребёнку?

Фарелл пристально посмотрел ей в глаза.

– Ты опять темнишь, старая ведьма. Но ради той невероятной новости, что ты мне сообщила, я не стану пытать тебя вопросами. Ответь только, это действительно мой внук? Не приёмыш, не подменыш?

– Клянусь! – Лиат вскинула руку в торжественном жесте. – Конлайх, двух дней от роду, действительно твой внук, плоть от плоти твоего сына. Езжай в Друим, Фарелл. Забери их обоих. Малыш всё-таки недоношенный, ему нужен присмотр нянек и лекарей. И хорошая кормилица. Та, что у него сейчас, не подходит для королевского внука.

Повисло странное молчание.

– Я так хочу поскорее взять его на руки! – вырвалось у Лиат.

– Тогда дожидайся тут, в замке, – решительно произнёс король, направляясь к двери.

Уже на пороге он обернулся, словно хотел что-то добавить, неожиданно радостно и молодо улыбнулся – и закрыл за собой дверь.

А Лиат рухнула в кресло, которое он занимал пять минут назад, и с болезненной гримасой положила руку на грудь – туда, где болело всё сильнее...

* * *

В королевском замке царила совершенно необычная суета.

Разумеется, суета характерна для любого замка – тем более для королевского жилища. Но сейчас столько событий наложились одно на другое, что очумелые люди – и придворные, и челядь – просто не знали, как себя вести.

Во-первых, под присмотром обезумевшего от счастья деда в родовое гнездо доставили крохотного наследника, которому не исполнилось и двух недель.

Во-вторых, буквально за час до появления королевского кортежа скоропостижно скончалась тёща Фарелла, грозная и могущественная Лиат. Уже после того, как вестник сообщил о скором прибытии короля, она внезапно схватилась за сердце и осела в кресле. Служанки, метнувшиеся к ней на помощь, в ужасе замерли, потому что из камина вырвался огромный язык пламени, рассыпавшийся искрами. Как ни удивительно, нечего не загорелось. Но, видимо, как раз в эти несколько минут дух Лиат покинул тело. Когда к ней наконец подошли, она уже была мертва.

Фарелл оказался в двусмысленном положении. К тёще он горячих сыновних чувств не питал и, положа руку на сердце, охотно передал бы обязанность публично её оплакать кому-нибудь другому. А самое главное – он был просто не в состоянии кого-то оплакивать. Потому что держал на руках внука – свою кровиночку, своё солнышко, своего синеглазого зайчика, своего... Свитские и представить не могли, сколько ласковых прозвищ способен придумать король для сына своего сына.

Кстати, сын тоже был тут. Приехавшие с королевским кортежем друимские вояки говорили, что Бранн сошёл с ума от горя, пытался спрятать ребёнка, кричал, что никому его не отдаст – так что Фареллу пришлось нелегко. Вдобавок вокруг Друима стало неспокойно – обвалы, содрогания почвы, несколько небольших извержений. Поэтому король приложил все усилия, чтобы забрать сына с внуком в столицу.

... Люди, приехавшие из Друима, шёпотом рассказывали, что маг принца запер его в башне и приказал заложить дверь камнями, но даже сквозь эту преграду были слышны жуткие крики, от которых пламя в очагах выплёскивалось, словно вода. По одной из стен пошли трещины. Когда начальник стражи сказал, что его высочеству нужно хотя бы принести еду, маг саркастически осведомился, какой самоубийца решится подойти к двери. Завал по распоряжению Ингкела разобрали на третий день – к тому времени на мага смотрели как на спасителя – и обнаружили Бранна живым, в бессознательном состоянии и без одежды. Стены комнат были не то что закопчены – обуглены, но на теле принца не было ни единого ожога, ни малейшей раны. К Бранну вообще боялись подойти, но маг сказал, что сейчас он исчерпал силы и не опасен.

Принц пришёл в себя на следующий день. Ингкел, неотлучно дежуривший при нём, взмахом руки отослал двух слуг – те немедленно прилипли к двери. Но разговор был негромким, один только раз показалось, что Бранн коротко зарыдал. Потом дверь открылась, маг велел позвать кормилицу с ребёнком, и та, приседая от ужаса, понесла показывать своего подопечного.

Ещё несколько раз до приезда Фарелла у Бранна случались приступы буйства, но уже не такие сильные. Похоже, его нечеловеческая сила действительно была исчерпана – когда принца обнаружили разрывающим могилу, его даже смогли скрутить. А потом появился король и сумел уговорить сына поехать в Килкрист.

О матери маленького наследника ходило множество разных слухов, самым достоверным из которых был тот, что она умерла. Никто не мог сказать, как её звали, из какой она была семьи и каким образом, в конце концов, сумела обуздать женоненавистника Бранна.

А ещё – в замке появилась хозяйка. Воплощённый ужас по имени Садб.

Да-да, та самая жена повара, вместе с которой приехало всё семейство, включая главу. Умная женщина сразу смекнула, какие перспективы раскрывает перед ней звание королевской кормилицы. Когда в домишко повара пришёл его величество Фарелл собственной персоной, она взяла на руки тщательно спеленатого младенца и ринулась в атаку.

– Государь, ты посмотри, какие у него стали розовые щёчки! Он хорошо кушает и исправно прибавляет в весе. А что маленький – так это потому, что родился раньше срока... Ну и что из того, что у него есть молочный братик? Слава Единому, никто из моих сыновей не мог пожаловаться, что у матери не хватает молока – я бы и тройню вскормила... Отнять у меня моё сокровище?! Государь, да как у тебя язык повернулся?! Бедный сиротка, когда его некому было покормить и он хныкал от голода, верная Садб взяла его и приложила к груди. Он был такой слабенький, плакал тише, чем котёнок мяукает! А у меня он наелся, согрелся и уснул. И ты хочешь снова лишить его матери, пусть даже и молочной?! Конлайх, деточка, ты слышишь, что задумал твой жестокосердый дед? Ах ты моё несчастное, горемычное дитя! И некому будет приласкать ребёнка, утешить его. Что, кто-то из этих обалдуев умеет перепеленать малыша? Или распознает, когда ребёнок болен? Я, хвала Единому, родила уже третьего. И мне – мне, матери троих детей! – не доверяют! Ах ты моя рыбка, кто же позаботится о тебе в дороге, кто тебя покормит, кто тебя выкупает?

Продолжая причитать, она внимательно наблюдала за королём и с удовлетворением отмечала растущую панику в его глазах. Оставалось только добить. Тут очень кстати захныкал Конлайх.

– А ведь сейчас зима. Страшно подумать, как легко младенец может простыть! Но воля короля – закон. Если государь приказывает, я передаю ему внука... Но пусть потом пеняет на себя! Ой, Конла-а-айх, никто тебя не пожалеет, кроме твоей молочной матушки! Ой, несчастная сиротка-а!!!

Причитания, наложенные на детский плач, стали последней каплей. Фарелл в ужасе замахал руками и сдался. При мысли, что долгожданный внук не получит необходимого питания и ухода, ему делалось плохо. Он планировал доставить Конлайха вместе с кормилицей в Килкрист, хорошо её вознаградить, а там – передать младенца благородной молочной матери. Но Садб очень ясно дала понять, что никто, кроме неё, не справится с таким важным делом.

Ладно, подумал король, разглядывая дородную краснолицую женщину с необъятными формами. В Килкристе я с ней всё равно разберусь.

А потом в Килкристе Бранн горько, как ребёнок, плакал над телом бабки и что-то бессвязно шептал. Словно надеялся, что она услышит. По настоянию короля Лиат не кремировали, как это было в обычае у горных магов, а предали земле.

Неподалёку, разряженная, словно только что с ярмарки, стояла румяная толстуха с маленьким наследным принцем на руках.

Увы, в Килкристе именно она умудрилась разобраться со всеми и построить даже Фарелла.

Буквально на следующий день все ходили на цыпочках, потому что королевский внук спал... или ел... или снова спал. Короля к внуку допускали только с высочайшего разрешения кормилицы – правда, Садб, как умная женщина, разрешала визиты не без некоторого ворчания, но сразу. Однако Бранна она боялась смертельно и вела себя тише воды ниже травы, пока он возился с сыном. Только в такие минуты на его лице можно было увидеть подобие улыбки.

К чести Садб следует отметить, что Конлайх рос, как на дрожжах, очень быстро избавился от худобы, практически не болел и вообще был очень спокойным и весёлым ребёнком.

Как любой из детей, появившихся на свет естественным образом.

* * *

В старом пастушьем летнем домишке, куда Ронан привёз Эри, было холодно – ледяной ветер задувал из всех щелей. Зато находился домишко на высокогорье, далеко от дорог, в недоступном для любопытного глаза месте. Ронан обнаружил это пристанище в процессе поисков и оценил удобство местоположения. Вот только утеплить его на зиму никто, увы, не догадался.

Самым трудным оказалось сохранить тайну. О конечной цели путешествия знал только Руад, он же и помог довезти бесчувственное тело, через слово поминая всех обитателей преисподней. Остальные не понимали, почему Эри – наконец-то найденный! – не может вернуться домой, в замок, где есть лекари со своими мазями и опытные сиделки. Ронан балансировал буквально на лезвии ножа, пытаясь не выдать лишнего и одновременно объяснить, что стоит разнестись слуху о появлении Эри в Брике – да где угодно! – и там через несколько дней появится Бранн. Парни, конечно, дураками не были – и какие выводы они сделали, Ронан предпочёл не уточнять.

... Он подбросил в очаг пару поленьев. Хорошо хоть, печка не дымит, даром что летняя.

В домишке была весьма условная перегородка, и одну из «комнат» Ронан постарался утеплить со всем возможным тщанием. А ещё он поставил там жаровню, и теперь туда можно было заходить, не рискуя отморозить нос. На узкой деревянной лежанке под двумя меховыми одеялами и парой шкур, привезённых Руадом, спал Эри.

Спал пятые сутки почти без просыпа.

Ронан проводил почти всё время у очага, чутко вслушиваясь в то, что происходит за перегородкой, и летел стрелой, стоило раздаться лёгкому шороху. А ещё – он надеялся, что в пламени снова появится Лиат и, возможно, подскажет, как быть дальше. Но Лиат не появлялась, огонь молчал.

Чтобы отвлечься, Ронан выходил наружу и начинал прикидывать, что здесь требует неотложного ремонта, а что может подождать. Потихоньку колол дрова, таскал воду из ручья – воды требовалось много. Грел её в большом, с вмятиной в боку, котле. Эри нужно было поить и обмывать.

Недавно приезжал Руад, привёз еду, лечебные травы и мази, нарубил дров – надо же было иметь хоть какой-то запас топлива. К Эри он зашёл всего один раз, потом предпочитал узнавать о его здоровье от Ронана. Сказал, что приедет дня через три.

А Ронан поражался тому, как ловко он, оказывается, умеет ухаживать за больными. Как хорошо у него получается накладывать повязки и поить бессознательного человека травяными отварами...

Рубец на животе Эри выглядел страшно. А думать, по какой причине он возник, было ещё страшнее.

Ронан стал ловить себя на том, что разговаривает сам с собой. Точнее, обращался-то он к хозяину, но тот не мог ответить, а звук собственного голоса – всё-таки лучше, чем полная тишина.

... Он как раз собирался подбросить в маленький котелок щепотку трав, когда из-за загородки послышался шум. Позабыв про всё, Ронан бросился туда – оказалось, ветер отодрал плохо прибитую доску оконного щита. Косорукий, сказал Ронан сам себе.

Он даже не сразу понял, что глаза Эри открыты и устремлены на него. А когда понял – подошёл к лежанке и опустился перед ней на колени.

– Наконец-то... Слава Единому...

Ресницы Эри утвердительно опустились и снова поднялись.

– Как хорошо... Как хорошо! – радость была так велика, что Ронан перезабыл все слова. – Ты живой, ты на свободе... Это самое главное.

И внезапно голос сорвался, а в глазах горячо защипало.

– Я тебе сейчас принесу страшно полезную вещь, которой бабка Руада, по его словам, возвращала людей с того света.

Выпив отвара, Эри снова заснул. И сон его теперь, кажется, был обычным, не похожим на прежнее, подобное смерти забытье. Сам Ронан спать не собирался, но вот поди ж ты – пригрелся у жаровни и задремал на рассохшейся скамье.

Разбудил его шорох. Эри, кажется, попытался сесть. Ронан взвился с места, принёс ему попить, укутал потеплее. Потом последовал приём лекарственных средств и гигиенические процедуры. Помощь Эри принимал безропотно, но уже пытался что-то сделать и сам.

– А теперь мне надо тебя перевязать. Руад молодчина, столько корпии привёз!

Эри кивнул и позволил уложить себя обратно, после чего отвернулся к стене.

Ронан осторожно снял повязки. Чудеса – но сегодня шрам выглядел гораздо лучше. Просто длинная розовая полоса. Ронан мысленно возблагодарил Единого – он до смерти боялся, что случатся какие-нибудь осложнения.

– Как... как тебе удалось? – хриплый голос Эри напоминал карканье, но для уха Ронана прозвучал слаще соловьиного пения.

– Лиат... Верховная жрица помогла... ну, из Храма Огня... Она почувствовала, когда я... это... использовал заклятие Поиска... ну, чтобы тебя найти... Домлен, маг, научил... а потом она пришла сама и предложила помочь...

– С чего бы это?

Ронана помедлил и решился.

– Бранн – её внук. Она хотела помочь... исправить...

Он даже не договорил, осознав, насколько пусты и бессмысленны все слова. Потом подумал, что лучше уж рассказать сейчас и потом никогда к этому не возвращаться.

– Она навела на всех, кто там был, морок, и тебя посчитали умершим. Понесли хоронить... а мы с ребятами тебя забрали...

И ведь не удержался, язык без костей.

– А... ребёнок... Что с ним?

– Появился на свет... Не хочу об этом говорить...

Дурак, дурак, поплатишься ты когда-нибудь за своё любопытство!

И тут он вспомнил! Ведь Руад же говорил, но всё забылось из-за волнений последних нескольких часов.

– Эри, Киран жив!

Сказать, что взгляд Эри стал диким – значит не сказать ничего.

– Да! Да! Оказывается, Одрас успела с ним убежать, когда началась заваруха. За женщиной с ребёнком не погнались. А она – умница! – ушла в другую деревню, где родственники её живут, и отдала им Кирана. У тех-то своих спиногрызов то ли четверо, то ли пятеро, ещё один не бросится в глаза. Отдала им две золотые пряжки, что с собой успела взять, так что за ним хорошо смотрели, особенно сестра хозяина, у которой своих-то детей нет... А выяснилось всё недавно. Кирана хотели Фиаду отдать – мол, лучше ему у родни, а хозяйская-то сестра и говорит, мол, не отдам, мало ли что. Киран – наследник нашего господина, вдруг с ним у дяди несчастный случай произойдёт... или вообще скажут, что это не он. И не отдала. Это уж потом, когда Одрас снова появилась, они пришли к Фиаду и передали ему ребёнка...

– Подожди... – Эри откашлялся, – а вторая могила?

– Ошиблись. Нашли обгоревший детский трупик неподалёку от... Ну и решили – кому ещё быть...

Помолчали. Ликование, охватившее Ронана, понемногу исчезало.

– Руад ещё говорит, что Фиад улыбается, а у самого глаза ледяные. Он боится за Кирана...

– Фиад знает, что я жив?

– А как же...

– Ну так пусть Руад ему передаст – мне власть не нужна. Я умер, и меня похоронили. Только пусть отдаст Кирана... Если осмелится сам приехать – поговорим. Но в тайне. А сейчас... оставь меня одного...

Руад сидел за наспех сколоченным столом, угрюмо глядя на свои немаленькие кулаки. Он только что прекратил ругаться, поняв, что переубедить Эри не сумеет.

– И всё равно наш законный повелитель – ты!

– Разве Фиад плохо правит? – спокойно спросил Эри.

– Не так уж плохо, – неохотно признал рыжий вояка. – Но он хорош для мира, а не для войны.

– Хватит нам и одной, – устало проговорил Эри. – А тот Эри, которого ты знал, умер. Я не вернусь, Руад. Привези моего сына. И скажи Фиаду, что в его интересах мне помочь... Я хочу, чтобы обо мне забыли.

– Это из-за Бранна? – напряжённо спросил Руад. – А что тебе теперь помешает свидетельствовать против него перед королём?

– Да если даже тысяча свидетелей будет стоять у трона – неужели ты думаешь, что Фарелл покарает единственного сына и наследника?

– Да вы же тут ничего не знаете! У короля есть внук! Вчера в Брик приехал гонец из Килкриста. У Бранна, оказывается, недавно родился незаконный сын – кто бы мог подумать! Так король знаешь что сделал?

– Что? – мёртвым голосом спросил Эри.

– Узаконил внука особым актом и признал своим наследником! Теперь у нас есть принц Конлайх. Ух ты, а я думал, Бранн совсем пропащий... То-то королевская родня теперь локотки кусает! Говорят, у Бранна любовница была, и он её держал взаперти, незнатная, что ли, или ему от ворот поворот дала... кто знает, что там было... Так вот, она умерла родами. Он, говорят, горюет – страсть! Сказал, ни на ком не женится. Так что Фарелл с ним церемониться не станет, у него теперь внук есть, и если выдвинуть обвинение...

– НЕТ!

Крик Эри заставил подскочить и Ронана, и Руада.

– Нет, Руад. Привези моего сына. Привези Фиада. И никому обо мне не говори.

Ронан покосился на Эри.

– Пусть и другие молчат, – мрачно сказал он рыжему. – Сам видишь – его не перешибить.

Руад встал, одёрнул одежду, поправил пояс и поклонился.

– Как скажешь, повелитель. Полагаю, через неделю они будут здесь.

Фиад приехал один.

Ронан, предусмотрительно перебравшийся в «тёплую» комнату, слышал обрывки негромкого разговора.

– ... ты подумай сам – на меня и так смотрят с опаской! Видел бы ты глаза этих двух баб, что Кирана привели – как будто на заклание. Неужели ты думаешь, я повёз бы наследника законного повелителя неизвестно куда и вернулся бы без него? Да меня камнями бы закидали! Если ты действительно не хочешь оставлять власть ему – что-то надо придумать...

– ... и ты действительно передашь ему власть, когда он достигнет совершеннолетия?

– ... власть штука хорошая, я это понял. Оказывается, и я неплохо справляюсь на твоём месте. Но на преступление ради неё – никогда. Ты меня знаешь, братец, я слишком тяжёл на подъём для этого...

– ... да уж... расшевелить тебя...

– ... я и говорю – что-то надо придумать...

В конце концов именно Ронан и предложил выход.

Вернувшись домой, Фиад заявил, что ездил в Туинген, к оттону Кьярдану, и оттуда послал родным Улы письмо с сообщением, что Киран нашёлся. Буде они захотят забрать маленького родственника к себе – он возражать не станет, поскольку всё ещё опасается за жизнь мальчика. Ведь принц Бранн однажды уже покушался на его жизнь.

Ему поверили – никто не знал, что из родных у покойной Улы оставалась только семья короля Адальриха, а тому как-то не успели сообщить, что троюродный внучатый племянник жив. Потом пришёл ответ (написанный рукой Ронана), и дядя Кирана в сопровождении верного Руада – что уж полностью снимало всякие сомнения – повёз его на юг. И кому какое дело, что за перевалом лошади свернули в сторону?

Вот так Киран и увидел снова своего отца

О чём на этот раз говорили Эри и Фиад, Ронан не слышал. Он играл в снежки с Кираном, с ужасом думая о том, что теперь надо будет заботиться ещё и о ребёнке. Руад, конечно, пообещал навещать их как можно чаще, но что это меняло?

– Он пообещал через знакомых купцов разузнать, где в Туингене можно нас пристроить. Ты – книжник, тебе работа найдётся, купцы и оттоны ценят дельных секретарей... а вот что делать бывшему повелителю?

Киран узнал отца, хотя сперва подойти не решился, ходил бочком и глядел исподлобья. На Ронане же повис сразу. Впрочем, на следующее утро он уже сидел у Эри на коленях, рассказывая, что с ним случилось. Позади были тяжёлые времена – папа пропал, мама за Кираном не приходила, а Одрас отдала его чужим людям и тоже ушла. Зато теперь у него есть Эйдне!

– Видимо, та сестра хозяина, – предположил Ронан.

Через неделю Ронан готов был завыть. По крайней мере, солдаты ему подчинялись, не убегали гулять без присмотра и не жаловались, что еда невкусная.

Вдобавок Киран постоянно лез к огню. На второй же день он сунул руку в пламя. Ронан в полной панике собрался тащить его на закорках в долину к лекарю, но малыш показал ему совершенно здоровую ладошку и сказал, что у Эйдне он тоже вот так играл с огоньками, и ему ни капельки не больно.

Эри, заставший финал этой сцены, даже не удивился, лишь невесело усмехнулся.

А через месяц, после очередного нытья Кирана Ронан не утерпел.

– Эри, может, попросить её приехать сюда? Если она и вправду так его опекала, может, и теперь не откажется?

Сказал – и сам испугался. Эри, конечно, шёл на поправку, но выдержит ли он рядом с собой чужого человека? При условии, конечно, что здесь появится чужой человек.

Однако Эри, похоже, понимал, что не справляется с сыном, и согласился. А Киран был просто в восторге. Он помогал Ронану собирать вещи и подробно описывал многочисленные достоинства Эйдне. Ещё сказал, что она такая же старая, как папа.

Одним ясным зимним утром Ронан отправился вниз верхом на приведённом Руадом пони. Второго пони он вёл в поводу.

* * *

Эйдне сразу узнала Ронана.

Трудно не узнать того, кто несколько недель возглавлял самый долгий и кровопролитный мятеж за последние сто лет. Но тогда Ронан, осознававший груз своей ответственности, казался старше и жёстче. А сейчас перед ней стоял мальчишка. Хотя мальчишеской беззаботности в нём давно уже не было, и около губ залегли горькие морщинки.

Она окинула взглядом худую фигуру в потрёпанном и плаще и, не тратя времени на приветствия, сказала:

– Вымой руки – вон там бочка и ковш. Лёд только разбей. А потом ступай в дом, я тебя накормлю.

Голубые глаза широко распахнулись, но Ронан подчинился.

Несколько раз он пытался начать разговор с набитым ртом, но Эйдне каждый раз строго пресекала эти поползновения, подкладывая ему ячменной каши, лепёшек и жареной свинины. Сестра и зять с детьми должны были вернуться от родственников только вечером.

И лишь когда лохматый бывший предводитель запил обильный обед домашним пивом, Эйдне наконец спросила:

– Что привело тебя в этот дом?

Менее всего она ожидала ответа, который последовал.

– Киран, – сказал Ронан.

Эйдне невольно поднесла руку к груди.

– А что с ним? Он же теперь у родни в Туингене.

– Нет, он теперь с отцом. И часто о тебе вспоминает.

– Как – с отцом?! Ведь повелитель Эри пропал!

– Нашёлся, – мрачно ответил Ронан, вертя в руках ложку. – И болен. А за мальчишкой нужен уход. Да за ними обоими нужен уход. Я стараюсь, как могу... и Руад помогает...

– Руад – человек надёжный...

– Ага, только приезжать может не чаще раза в неделю. А Киран юркий, как уж, не досмотришь – он уже на крышу лезет или огонь руками ловит. А от моей стряпни плюётся. Тощий стал – как щепка... чумазый, как трубочист...

Он помолчал и вздохнул.

– Тебя часто вспоминает... По матери плачет... и тебя вспоминает...

Повисла новая пауза.

– Зачем ты мне это рассказываешь? Душу потравить? И почему Эри болен? И почему нам никто не сказал, что он жив?

Ронан какое-то время смотрел на ложку.

– Мы втроём сейчас живём в пастушьем домишке в горах. Пришлось потрудиться, чтобы хотя бы одну комнатушку утеплить. Хорошо, Руад помогал. Поехали со мной, а, Эйдне? Я по дороге тебе всё расскажу. Эри не хочет расставаться с сыном, Киран никуда не хочет от отца, а присмотр нужен за обоими. Ну, Эри я худо-бедно помогаю, а вот как быть с ребёнком? Я же не нянька, делаю, что могу, хорошо, он ещё не болеет, а если вдруг заболеет?

– Сколько ты сюда добирался?

– Полдня.

– Выедем завтра утром.

Утром она подняла его чуть свет. Ночевать пришлось в кухне на полу, но Ронан не обижался – у очага, да на овчине спалось замечательно. Зевающая хозяйка, сестра Эйдне, накормила их и помогла уложить то, что не успели упаковать с вечера. Ронан, разинув рот, смотрел, как в объёмистом рогожном куле исчезают два круга овечьего сыра, завязанный горшок с мёдом, небольшой мешок муки, мешок ячменной крупы, посудина с маслом, узелок с солью...

Когда не менее сонный хозяин принёс корзинку яиц и десяток яблок, Ронан не выдержал.

– И твой зять так безропотно всё отдаёт?

– Мне просто выделяют мою долю. Я сказала, что уезжаю и вряд ли вернусь. А муж сестры – человек справедливый. Я трудилась наравне со всеми.

Ронан кивнул, побаиваясь в глубине души, что у обоих пони под этой поклажей просто разъедутся ноги.

Было морозно. Пони звонко цокали подкованными копытами по обледеневшей тропе. Ронан клевал носом, не ощущая холода под новым меховым плащом, купленным у разбуженного этим утром соседа-скорняка. Хоть и жалко было расставаться с драгоценными золотыми (натура прижимистого горожанина брала своё), покупка того стоила. А золотые... Кузен Эри не обеднеет.

Эйдне, в простой, но добротной и тёплой одежде, тоже, похоже, не мёрзла.

– Так что с ним?

Ронан вскинул голову.

– А?

– Я спрашиваю, где Эри был почти год?

– Э-э... В плену...

– Что?! В каком плену? Вы же всё обшарили, я слышала. Сам король поклялся, что ни в одной из его крепостей Эри нет.

– Так то король. А нашего повелителя захватил Бранн.

Эйдне пришпорила свою лошадку и подъехала ближе.

– То есть как – Бранн? Без ведома короля?

– Да.

– А для чего?

– Хотел... э-э... обезглавить мятеж...

– Так Эри держали в подземелье? Пытали? Потому он болен? А вообще – дурацкая идея. Ведь Фарелл признал за Эри право мстить. А Бранн не дурак. Мой покойный Эргарб мне не раз это говорил.

– Так ты была замужем за Эргарбом?

– А ты его знал?

– Ещё бы я не знал помощника начальника стражи! Ну, тогда понятно... Уж в Туингене-то мы все насмотрелись на Бранна. А Эргарб никогда не упускал случая назвать меня «мелким» - как же я на него злился!

– Эргарб был добрым человеком, он это делал не со зла. Просто натура такая – всех воспитывать.

Перед глазами Ронана встало лицо Эргарба, обрамлённое короткой тёмной бородкой.

«Мелкий! Поди-ка сюда!»

– Муж много чего мне рассказал о той поездке. Особенно о том, что вытворил дружок Бранна... говорят, он подох?

– Запутанная история. Я слышал, его молния поразила.

– Ага. В январе.

– Говорю же, запутанная история.

– Это неважно. Собаке – собачья смерть. А тот, кто позорит в гостях у чужих свой край – смрадный пёс.

Ронан похолодел. Но Эйдне ничего больше не сказала, и он с облегчением перевёл дух – видимо, Эргарб не называл жене его имени.

– А как ты нашёл Эри?

– Э-э...

– Послушай, парень, я еду с тобой в вашу развалюху, и, чует моё сердце, ухаживать там мне придётся не только за ребёнком. Думаю, мне стоит знать, что случилось?

– С помощью магии, – решился Ронан. – Домлен, маг, научил одному заклятию...

– И где ты его нашёл?

– В Друиме.

– Всё-таки в Друиме, – пробормотала Эйдне. – А ведь я помню, рассказывали, что Фарелл клялся...

– Фарелл не знал. Я думаю, Бранн отвёл ему глаза – он ведь сам сильный маг.

– Да зачем?! Зачем ему нужен был Эри? Не поверю, что из-за мятежа. Тогда бы он отдал пленника королю.

– Э-э...

– Эргарб говорил, что там, в Туингене... Бранн как-то странно поглядывал на Эри... А тот внезапно сорвался и вернулся домой... я слышала, покойница Ула долго извинялась перед королём Адальрихом за то, что они по какой-то причине так быстро уезжают.

У Ронана запылали уши. Он и представить не мог, что доведётся выслушивать такое.

– Так что, Эргарб был прав?

– Ты о чём? – беспомощно спросил он.

– Бранн домогался нашего повелителя?

– Да!

В ответе Ронана слышалось почти отчаяние.

– Вот, значит, как, – пробормотала Эйдне.- Ну, давай уж до конца.

– А что – до конца? Ты уже и так всё поняла. Да, Бранн похитил Эри и запер его в Друиме... людей своего отца не пощадил, ублюдок. И больше полугода держал его там... пока я с помощью той же проклятой магии его не освободил.

К его великому облегчению, Эйдне не задала больше ни одного вопроса и молчала до самого конца пути. И лишь увидев приют беглецов, тихо проговорила:

– Силы небесные...

А потом спешилась и сразу направилась к двери, предоставив Ронану снимать поклажу.

Потом был ужин, приготовленный из привезённой снеди. Потом вымытый в лохани Киран грыз краснобокое яблоко и задавал Эйдне бесконечные вопросы, пока внезапно не уснул – прямо так, с яблоком в руке. Потом она снова погнала Ронана за водой, перемыла посуду и навела относительный порядок в том закутке, который хозяева громко именовали кухней. Шоркал по земляному полу веник, потрескивал огонь в очаге.

В доме появилась хозяйка.

Вместе с ней пришли перемены.

Во-первых, Эри категорически отказался занимать утеплённую часть дома, предоставив её Эйдне и сыну. Во-вторых, холодную часть утеплили тоже – после того, как Эйдне устроила выволочку приехавшему с провизией Руаду. Тот, против обыкновения, появился снова не через неделю, а через два дня – и с ним были двое крестьян, которые привезли с собой несколько вязанок дров, сноровисто заделали щели в стенах, нарастили перегородку между «комнатами», поправили очаг и перестелили часть крыши. Они от души костерили дураков, которые живут в летнем пастушьем домике и до зимы не удосужились привести его в порядок.

Судя по всему, Руад хорошо им заплатил – работа была сделана на совесть.

Эри всё это время просидел в плаще с опущенным капюшоном.

Шло время. Дни стали совсем короткими, ночи – тёмными. Рядом с домом, бывало, выли волки. Приезжал Руад, привозил еду, топливо и свежие новости.

Новый повелитель окончательно замирился с королём. Фарелл не надышится на внука. Бранн, говорят, совсем сошёл с ума, иногда к нему опасно подходить – кидается на людей, а за сына готов глотку перегрызть.

– Я вот чего не понимаю, – как-то днём задумчиво проговорила Эйдне, глядя в огонь. – Бранн одновременно держал в крепости и Эри, и ту женщину, которая родила ему сына?

Ронан, в задумчивости угрызавший лепёшку, чуть не подавился.

Он окинул взглядом «кухню», убедился, что Эри пока ещё отсутствует (тот решил проверить звериные ловушки – не всё же надеяться только на помощь кузена!). Киран, с утра набегавшийся по снегу, крепко спал в «тёплой» комнатке.

– Ну... это вроде не связано одно с другим...

– А как оно может быть связано? – удивилась Эйдне. – Просто... какой же он ублюдок! Лишить двух людей свободы в угоду своей похоти... Хотя та дурёха наверняка повелась на его красоту...

Ронан в панике откусил слишком большой кусок и закашлялся. Эйдне хлопала его по спине, потом послышались шаги, открылась дверь, и появился Эри... хвала Единому, опасный разговор был забыт...

А потом он стал замечать, что между Эри и Эйдне нарастает напряжение. Куда-то вдруг подевалась прежняя сестринская непринуждённость, которую она проявляла по отношению к ним обоим. Собственно, Ронан остался для неё младшим братишкой, а вот Эри...

Теперь они разговаривали мало и старались даже не смотреть друг на друга. У Ронана сложилось странное впечатление, что хозяин стал Эйдне как будто неприятен, хотя к середине зимы тот окончательно оправился, вернув себе прежнюю красоту и стать.

А она по-прежнему вела их небольшое хозяйство, но общаться теперь предпочитала с Кираном. Все вчетвером они собирались теперь только по вечерам, у очага. Тогда Эри рассказывал истории, которых знал великое множество. А потом расходились. Эйдне с ребёнком – на свою половину, мужчины – на свою. Ронан маялся, чувствовал себя в чём-то виноватым и мечтал, чтобы поскорее наступила весна.

Однажды, вернувшись с небольшой охоты, он обнаружил Кирана дома одного.

– А где Эйдне?

– Сказала, что пойдёт за водой. А папа сказал, что поможет ей.

Ронан присвистнул.

Но когда открылась дверь, и в дом вошли смеющиеся, румяные Эйдне и Эри, он понял, что чего-то в этой жизни не понимает. И молчание в этот вечер было совсем другим.

А ночью Эри куда-то исчез. Потом Ронану под бок сунули спящего ребёнка. Сам одуревший со сна, он ничего не понял, покрепче обнял Кирана и снова отключился от происходящего.

А оно дошло до Ронана только утром – когда Эйдне прошла мимо них с Кираном в кухню, на ходу завязывая юбку. Ребёнок даже не пошевелился, а Ронан подскочил на своём лежаке, потом поднялся и тихонько заглянул в «тёплую» комнату.

Эри спал – на той деревянной кровати, которую Эйдне делила с его сыном всё это время. И спал, судя по всему, без одежды. А сама одежда был аккуратно сложена на скамье.

Ронан почувствовал, что заливается жарким румянцем – от корней волос буквально по самые уши.

Идиот! Ведь это всё так просто и понятно!

Он вздохнул и подумал, что можно было бы ещё поваляться. Но неудержимый зов природы потянул его наружу.

Что ж. Придётся привыкать к тому, что всё изменилось. И, вполне возможно, к лучшему.

Зима подходила к концу.

Как-то за ужином Эри, собирая куском лепёшки остатки мясной подливы с тарелки, произнёс:

– Надо выбираться из этого глухого угла.

– И куда ты намерен отправиться? – негромко спросила Эйдне, которую вдруг очень заинтересовало пятно на столе, и она принялась оттирать его рукавом. – В Брик? Сместишь Фиада? Я не уверена, что теперь он так легко отдаст тебе власть.

Ронан не увидел, а почувствовал, как вздрогнул Эри.

– В Брик? С чего ты взяла? Меня считают мёртвым – и слава Единому. Нет, если уж и отправляться отсюда, то только в Туинген. Полагаю, там можно найти занятие, чтобы прокормиться и прокормить семью. В конце концов, я неплохо владею оружием – есть шанс стать наёмником.

– Хорошая мысль, – ровно проговорила Эйдне. – Только тебе снова придётся подыскивать семью, куда бы ты смог отдать Кирана на время своего отсутствия.

Эри внимательно посмотрел на неё.

– Наёмничество – крайний вариант. И потом – разве ты не отправишься со мной? Впрочем, ты свободная женщина, решай сама.

– А разве ты что-то мне предлагал?

Ронан сжался, ощутив приближение грозы. Яснее ясного было, что сейчас эти двое начнут распутывать клубок своих отношений и тянуть нить за оба конца.

– Киран, пойдём, я вырежу тебе туингенского кнехта, – прошептал он на ухо мальчику, который с любопытством переводил глаза с отца на Эйдне и обратно.

И, не дожидаясь ответа, утащил его в «тёплую» комнату.

А голоса за их спинами уже звучали куда резче, чем обычно.

Выстругивая ребёнку солдатика, Ронан краем уха прислушивался к тому, что происходило за спиной.

Эйдне почти кричала, что не навязывается, а если Эри хочет ей что-то предложить, пусть говорит прямо, не виляя, а не хочет – она и так переживёт; говорила, что постель – дело хорошее, но и без неё вполне можно обойтись, что держаться подальше от этого урода Бранна – совершенно правильная мысль, но как мальчик воспримет переезд? И, в конце концов, это жестоко – они уже успели привязаться друг к другу...

Ронан не совсем понял, кого она имела в виду – себя и Кирана или себя и Эри.

Сам Эри большей частью молчал, лишь иногда пытаясь вставить реплику наподобие «Выслушай меня». Но Эйдне разошлась не на шутку. Да, она знает, что некрасива и незнатна, и, вполне возможно, хозяйка не их лучших. Поэтому пусть Эри скажет сразу, что решил – она, Эйдне, навязываться не будет.

– Да ты дашь мне слово сказать?!

Ронан аж вздрогнул. И вздрогнул ещё раз почти тут же, потому что Эри, судя по всему, грохнул кулаком по столешнице. Киран смотрел на Ронана огромными испуганными глазами.

– Они поссорятся, и Эйдне уйдёт? – тихо спросил он. – Я не хочу, чтобы она уходила.

Ронан прислушался. За стеной было тихо. Он рискнул выглянуть.

И увидел, что Эри и Эйдне целуются прямо посреди кухни.

– Нет, малыш, – переводя дыхание, проговорил он, когда вернулся к Кирану. – Они не ссорятся. И Эйдне никуда не уйдёт. Я думаю, теперь она всегда будет с вами.

«А я?» – горестно подумал он.

И был прав, потому что ранней весной они расстались. Фиад, стремившийся одновременно избавиться от опасного родственника и помочь ему, нашёл Эри место начальника стражи у одного из самых богатых оттонов – нелюдима Кьярдана, чьи владения находились на севере Туингена.

Там, где никто не заинтересуется небогатой молодой семьёй.

Там, где нет Бранна, безумного, здорового – неважно, подумал Ронан, когда узнал об этом.

Там, где Эри ничего не услышит о Конлайхе.

– Ты приедешь к нам в гости, – Эри улыбался, но в его глазах была печаль. – Видишь, Фиад не обманул – и у тебя, и у меня есть возможность заработать свой кусок хлеба.

– Я слышал, Кьярдан живёт полным отшельником... Смотри, не перейми его повадки, – попытался пошутить Ронан.

– Я ему не дам, – беззаботно сказала Эйдне. – Будь Кьярдан хоть трижды оттон... что за дурацкое слово... это ещё не повод смотреть на людей букой.

Эри рассмеялся.

– Из-за того, что он смотрит на людей букой, у меня есть возможность тренировать его кнехтов. Полезная иногда штука – человеческий страх... Впрочем, Ронан, ведь и твоя служба не из самых тяжёлых.

Ронан почувствовал, что в носу предательски защипало.

– Мне тяжело, что я расстаюсь с вами, – прошептал он. – Эри, пожалуйста, возьми меня с собой!

– Пора взрослеть, малыш, – серьёзно проговорил Эри. – Мы давно выпали из гнезда. Но я всегда с тобой, помни это.

– И я, – сказала Эйдне. – И Киран. И ты же приедешь к нам в гости, правда?

– Конечно.

Так они и расстались на развилке дороги. Юноша поехал в Альценау, а мужчина, женщина и ребёнок – в замок Кьярдана.

– И всё же – почему ты не взял его с собой? Он ведь ради тебя свернул горы. Я в жизни не встречала такого преданного человека.

– Я... Мне слишком тяжело постоянно видеть его рядом и знать, что он был свидетелем событий, которые я хочу забыть. Я люблю его, Эйдне, очень люблю, он мне как брат... и всё же... Я не могу. И только прошу Единого, чтобы Ронан меня простил...

* * *

Конлайх выехал из леса к какому-то то ли небольшому городку, то ли большому селению. Он не слишком хорошо знал эту часть Северного Туингена, куда королева Ирмард притащила его поохотиться, и только предполагал, что это владения оттона Кьярдана – того самого легендарного нелюдима, который появился при дворе один раз, на свадьбе покойного короля Адальриха. Правда, не менее легендарных кнехтов Кьярдана было не видно.

Конлайх устал и мечтал только о тарелке жаркого, бадье с горячей водой и мягкой постели. По идее, все перечисленные блага можно было найти в гостинице. Оставалось только разыскать гостиницу.

Появление молодого, богато одетого господина с длинными светлыми волосами до пояса, да ещё и красивого, как посланец небес, вызвало у местных жителей взрыв жгучего интереса. Конлайх поморщился, когда какая-то молодка дотронулась до его стремени. Следом бежали ребятишки, едва не цепляясь за конский хвост. Впечатление было такое, будто эти люди никогда не видели знатного вельможу. Впрочем, учитывая характер их господина – неудивительно.

Гостиница в городке (по некотором размышлении Конлайх решил, что это всё-таки городок) имелась одна, называлась «У горного великана» (видимо, намёк на близость Ардраханских гор) и выглядела достаточно презентабельно. Конлайх въехал в чисто выметенный двор, спешился, бросил поводья лошади подбежавшему слуге и прошёл внутрь белёного двухэтажного домика.

В общей комнате воцарилась мёртвая тишина.

Конлайх чертыхнулся про себя, почувствовав, что даже уши покраснели. Нет, за двадцать лет своей жизни он так и не привык к тому, как люди реагируют на его появление. И если в детстве его норовили потискать, как котёнка, взять на руки, угостить вкусненьким, то теперь окружающие впадали в ступор.

Гость откашлялся.

– Добрый хозяин...

Трактирщик за стойкой наконец очнулся.

– Что прикажет благородный оттон?

– А что у вас есть?

Спустя минуту хозяин, его помощник, жена хозяина и две служанки вихрем носились вокруг маленького столика, который ради столь важного посетителя застелили белейшей скатертью из личных запасов да ещё и украсили живописной обливной кружкой с несколькими душистыми хвойными ветками.

Конлайх получил миску горячей мясной похлёбки со специями, а на вертеле уже срочно зажаривался молочный поросёнок. Хозяин, сияя от гордости, притащил оплетённую бутыль айсвайна – редкого даже на королевских столах «ледяного вина», которым славился этот край. Хозяйка бдила, как часовой, держа полотенце, пока знатный посетитель мыл руки в медной чаше.

Кланяясь чуть ли не при каждом слове, трактирщик осведомился о дальнейших планах благородного оттона. Узнав, что гость намерен заночевать здесь, хозяин поглядел на супругу и выразительно задвигал бровями. Дородная матрона легко, словно девчонка, снялась с места и унеслась наверх.

Утихшие было разговоры прочих посетителей постепенно возобновились, хоть и на порядок тише. В окна то и дело заглядывали любопытные физиономии, народ всё прибывал и прибывал. Хозяину пришлось одалживать столы у соседей.

Вместе с чувством сытости вернулся интерес к происходящему вокруг. Неожиданно для самого себя Конлайх посмотрел в дальний угол, где за таким же маленьким столом сидели двое – молодой мужчина и совсем юная девушка, оба темноволосые, одетые как зажиточные горожане. Но что-то безошибочно выдавало в них знатность рода – то ли скупое благородство жестов, то ли тонкие черты. Явно не супружеская пара – скорее брат и сестра. Конлайху вдруг до смерти захотелось услышать, о чём они говорят. Звуки вокруг словно бы приглушились, и он отчётливо услышал обрывок фразы:

– ... известил бы через огонь. Значит, будет завтра...

Это произнесла девушка.

Парень ответил:

– Ладно, лишь бы не позднее.

– Ну вот что ты сам себя накручиваешь?

– Да просто если отец задержится, мы опоздаем на обряд! То-то Ронан будет рад – воцерковление первенца, а от нас никого. У меня на обрядах он небось присутствовал, ну так моим уже сколько?

– Жаль, нельзя послать ему весточку...

– Ты знаешь, он ведь как-то обмолвился, будто одно время тоже владел Даром.

Девушка недоверчиво рассмеялась:

– Никогда не замечала за ним склонности приврать. Ладно, не волнуйся, папа появится. Всё будет хорошо.

Конлайх глядел на них расширившимися от изумления глазами. Этого просто не могло быть! Откуда туингенские оттоны могут знать о магических свойствах огня?! Его изумление переросло в шок, когда девушка машинально сняла пальцами огонёк со свечи и принялась с ним играть.

Конлайху показалось, что он бредит. Что происходит? Откуда взялись эти странные двое, имеющие власть над огнём?

Парень ощутил его взгляд, поднял голову – и мягким настойчивым движением направил руку девушки к свече. Язычок пламени снова затанцевал на фитиле.

Она посмотрела на Конлайха – и тот почувствовал, что тонет в её глазах.

Он сидел далеко от них, но видел каждую деталь – сапфирово-синий цвет этих самых глаз, одинаковых у обоих и казавшихся почему-то очень знакомыми, и изящный пошив платья, и золотую цепочку на тонкой шее, и манящую ложбинку в вырезе корсажа... Потом в поле зрения попала рука её, предположительно, брата, сжавшаяся в кулак. Взгляд у этого, несомненно, сильного парня был мрачный и многозначительный.

Конлайх чуть заметным кивком подозвал хозяина.

– Кто эти люди, вон те, за дальним столом?

– А-а, господин Киран и госпожа Аина? Это дети оттона Эри. Они гостили у родни в Ардраханских горах, а теперь ожидают приезда отца, который должен забрать госпожу Аину домой. Господин Киран уже давно живёт отдельно.

– Так они родом из Ардрахана?

Трактирщик кивнул.

Ну вот, что-то прояснилось. Хотя... всё равно странно. Конлайх не знал никого, кроме отца и себя, кто был бы способен подчинить огонь, как это на его глазах сделала дочь загадочного Эри. Маги горных храмов были не в счёт.

– Благородный оттон доволен?

Голос хозяина вернул Конлайха в реальный мир.

– Да, благодарю. Вполне. А кто такой оттон Эри?

– Ну как же! Он ближний советник нашего владетеля Кьярдана. Именно благодаря ему кнехты Севера считаются лучшими в Туингене! Наш господин Кьярдан был восприемником его дочери от купели, так что они кумовья. Говорят, в завещании госпожа Аина не обижена. Ну да и правильно. Богатство – к красоте, а к ним – достойный брак. К ней уже не раз сватались, но оттон Эри всем отказывает.

– Почему?

– Видать, не нашёл достойного.

– Почему же такие знатные постояльцы сидят в тёмном углу?

– Они не любят привлекать внимание, как истинно благородные господа... как оттон, что почтил нас своим вниманием.

Конлайх понял, что хозяин говорит о нём самом.

Тем временем пара, привлекшая столь пристальное внимание высокого гостя, поднялась из-за стола. Парень знаком подозвал помощника хозяина, расплатился за ужин, потом набросил на плечи своей спутницы плащ – и дети оттона Эри покинули гостиницу.

Глядя им вслед, Конлайх ощутил какое-то странное дежа вю. Он не знал этих людей, а душа заныла так, как бывало только при расставании с отцом. Даже разлуки с дедом не переживались настолько сильно. Конлайха охватило неудержимое желание броситься вслед брату и сестре, окликнуть их, заговорить... И почему-то он был уверен, что у них найдутся общие темы для разговора.

Но принц Конлайх, внук короля Фарелла, наследующий корону через голову своего безумного отца, остался сидеть спокойно.

Должно быть, эти двое загадочным образом задели что-то тёмное и глубоко скрытое в его душе, потому что ночью ему приснился кошмар.

... Засыпая в удобной мягкой постели, укрывшись, по туингенскому обычаю, периной, Конлайх снова подумал об отце. Перед глазами встал высокий беловолосый человек с самым прекрасным на свете лицом, одетый в чёрное. Всегда только в чёрное.

...– Папа, ты носишь траур?

– Нет, солнышко. Я всегда так одевался.

– Дедушка говорит, ты носишь траур по моей маме. Папа, а почему мне нельзя всё время жить с тобой? Почему ты не хочешь жить со мной и с дедушкой?

– Понимаешь, малыш... я умею вещи, которые не нравятся дедушке. Иногда мне становится очень грустно, и тогда я перестаю ими управлять. Помнишь, ты просил покатать тебя на Бестии? Ты сам держал поводья, и конь тебя слушался, но только потому, что в седле позади тебя был я. Как думаешь, ты справился бы с ним один?

– Нет...

– Вот так и я. Внутри меня такой же дикий конь. Иногда я теряю над ним власть, и рядом нет никого с более сильной рукой. И тогда я могу причинить вред.

– Но ты же никогда не делал плохо мне или дедушке.

– Только это меня и утешает. А дедушка боится. Всё равно боится. Не за себя – за тебя. Именно поэтому я и согласился, чтобы ты жил с ним. А здесь я могу выпустить своего дикого коня на волю, стоит только подняться высоко в горы.

– Папа...

– Что, дорогой?

– А я тоже умею вещи... которые не понравятся дедушке...

Вспомнилось напряжённое, пытливое выражение в глазах отца при этих словах, и негромкое: «Покажи-ка».

И Конлайх показал.

На улице царила тишина. Похоже, хозяин застращал всех – гости и постояльцы расходились едва ли не на цыпочках. Конлайх закрыл глаза и незаметно для себя самого погрузился в сон.

Во сне горели чудовищные костры, всё качалось, было расплывчатым и огромным. Слышались какие-то великанские голоса, отдававшиеся эхом в пустых пространствах. Конлайх ощущал нарастающую панику – творилось что-то страшное, а он ничего не мог изменить. Он даже ничего не мог понять.

А потом накатило чувство вселенской утраты. Во сне он знал, что это уже было когда-то, но теперь оно повторилось – ещё страшнее, чем в первый раз. Великаны что-то говорили друг другу, послышался странный, гортанный, надрывный звук – словно кто-то причитал на одной ноте. В этом страшном мире невозбранно гулял огонь – везде чувствовалось его жаркое дыхание. А ощущение утраты становилось всё острее, всё больнее – горе рвалось наружу. Где-то вдалеке звучал детский плач, а неузнаваемо искажённый голос отца снова и снова выкрикивал одно и то же слово. Конлайху казалось, что ещё немного – и он расслышит и поймёт, но гулкие звуки накладывались один на другой. Его безутешный плач слился с плачем далёкого ребёнка...

... а потом раздался стук в дверь.

– Благородный оттон...

Конлайх очумело подскочил на кровати.

– Что?

Голос был хриплым – не только со сна, но и из-за пролитых во сне слёз. Опершись о подушку, Конлайх почувствовал, что наволочка промокла насквозь.

– Там, внизу, во дворе... толпа благородных господ... Спрашивают, здесь ли его высочество принц Конлайх. Ва-ваше высочество, что мне им сказать?

Даже крепкая дверь не могла заглушить стука хозяйских зубов.

Конлайх беззвучно выругался про себя.

– Скажи, что я скоро спущусь. Пусть подождут или едут – как хотят. Я не потеряюсь.

Как же было хорошо одному! Как же неохота возвращаться в привычную рутину!

– Завтрак прикажи подать в комнату.

– Как будет угодно вашему высочеству!

Когда Конлайх спустился вниз, то обнаружил, что большинство столов занято ожидающей свитой. Хозяин вертелся, как юла, предлагая знатным гостям то одно, то другое, но напрасно – их взгляды были прикованы к лестнице.

Стоило Конлайху появиться на деревянных ступеньках, как придворные испустили вздох облегчения, а потом загомонили все разом.

За этим шумом появление ещё одного человека должно было пройти для принца практически незаметно. Но не прошло.

Он возник в дверях – высокий тёмный силуэт в дорожной одежде и плаще, даже лица толком не разглядеть. Но взгляд Конлайха словно прикипел к вновь вошедшему – тот как раз попал в полосу солнечного света, падавшую из окна.

И окружающий мир исчез.

Глаза, казалось, впитывали каждую чёрточку этого лица – узкого, бледного, с суровыми складками в уголках рта и резкими поперечными морщинами на лбу. Конлайх сначала увидел, потом осознал, что у этого человека – глаза сапфирового цвета, такие он видел только тогда, когда смотрел в зеркало – и ещё у тех двоих. Тонкие, безупречно правильные черты, впалые щёки, тени под глазами. Обильная седина в тёмных, до плеч, волосах.

Этот человек не казался моложе своих, похоже, сорока с лишним лет, но у Конлайха было странное чувство – как будто он смотрит на пришельца чужими глазами и видит перед собой юношу.

А ещё – мучительная, жаркая боль в груди, словно к сердцу, в котором были отец и дед, прирастили огромную недостающую часть.

Этого человека он звал и искал всю свою жизнь, сам того не понимая. Об этом человеке плакал неведомый ребёнок. Имя этого человека выкрикивал в смертельной муке отец.

Этот человек умер, когда Конлайх родился. А теперь он был жив.

... может быть, всё это нашептал огонь?..

И тоже узнал Конлайха.

Принц увидел, как расширились, стали огромными бездонные синие глаза. В них можно было утонуть, как в глазах той девушки, Аины. Бледное лицо стало белым до голубизны. Темноволосый пошатнулся и был вынужден ухватиться за столешницу, чтобы не упасть. Бескровные губы шевельнулись.

– Ты...

Конлайх ничего не услышал, но всё понял.

Перед ним возникали, как в калейдоскопе, всё новые лица, что-то говорил главный доезжачий, что-то втолковывал оттон королевской крови, дальний родственник Ирмард. Конлайх не понимал ни слова. Его взгляд оторвался от темноволосого человека лишь однажды – когда по боковой лесенке спустились давешние брат с сестрой, уже одетые в дорогу.

– Папа, папа...

– Отец, что с тобой?

– Не оставляй меня снова, – почти беззвучно вырвалось у Конлайха.

Находившиеся рядом люди не услышали ничего – а темноволосый вздрогнул и на мгновение прикрыл глаза рукой. Потом сделал сыну и дочери резкий знак следовать за ним – и исчез.

«Я всё равно тебя найду! – подумал Конлайх. – Не может быть, чтобы я тебя не нашёл!»

Конец