Часть 3. Александр

Дима не хотел идти на звуки прогноза погоды, ему вообще ни черта уже не хотелось. Хотя нет, спать хотелось. Причём желательно дома и одному.

Он прошёл по комнате. Лаконичный интерьер: ничего лишнего и интересного. Чувствуется присутствие дизайнера. Скорее всего, какой-нибудь знакомый по старой дружбе отписал Александру Владимировичу моднейший дизайн комнаты, где он будет спать со всяким назойливыми Димами.

– Сегодня я не напрашивался, – тихо огрызнулся Дима сам на себя и, навернув второй круг по комнате, заметил стоявший на тумбочке кожаный фотоальбом. Да, любопытство было вторым Диминым недостатком. На первом месте, конечно же, стояла тяга к приключениям и тому, что умом не понять и аршином не измерить. И дело было не в России.

Он открыл альбом на первой странице и встретился взглядом с красивым молодым человеком, которого Александр Владимирович обнимал за плечи. Они оба широко улыбались в камеру, счастливые и чем-то очень довольные. Дима задним числом подумал, что Александр Владимирович очень органично смотрится рядом с мальчиками, словно оттеняя их порывистость и наивность, успокаивая и оберегая.

На следующих страницах тоже были фотографии этого мальчика. Красивый, но явно не модель, слишком массивная нижняя челюсть портила смазливое впечатление. Любовник, что ли?

Дима вздохнул и перевернул следующую страницу. Настроение медленно стремилось к нулю, опять Александр смотрел в камеру, а стоящий сзади мальчишка пристроил к его голове рожки.

– Очень смешно, – прокомментировал Дима и затылком почувствовал, как на него смотрят. Он набрал в грудь побольше воздуха и обернулся, не закрывая альбом. Раз выложили на всеобщее обозрение, значит, он имел право его посмотреть. Александр стоял, прислонившись плечом к дверному косяку, в одном нижнем белье, и бесстрастно смотрел на Диму.

– Изучаю ваши секретные материалы, – Дима захлопнул альбом и положил его обратно на тумбочку.

– И как? Достоин? – Александр плавно оттолкнулся от косяка и медленно подошёл к Диме. Тот вновь почувствовал возбуждение и страх. А кто же две минуты назад собирался домой?

– Харизматичный мальчик... модель? – Дима поднял руку и провёл пальцем по ключице. Рука дрожала.

– Нет, студент, – Александр перехватил его ускользающую руку и, приблизив к губам, осторожно коснулся запястья, а потом закинул себе на плечо, другой – обнял Диму за пояс и мягко привлёк ближе. – Ревнуешь?

– Ревную, но вас это не касается, – вздохнул Дима, откидывая голову назад и позволяя целовать себя в шею. Чёрт возьми, как же это было приятно. Руки сами собой легли на голову Александра и погладили по коротким жестким волосам.

– Я даже и не надеялся, – Александр улыбался, и в глазах его читалось такое желание, что Дима сам стянул с себя халат и отбросил его в сторону.

– Это ваш сын? – наивно предположил он, приподнявшись на цыпочках и целуя Александра в щёку, тот тихо засмеялся и подтолкнул Диму к кровати. Уложил и навис сверху, опираясь на руки.

– От тебя ничего нельзя скрыть, – горячий шёпот обжёг ухо, и Дима невольно застонал от удовольствия и какой-то безумной детской радости. Неужели и впрямь угадал? Значит, не любовник... И, может быть, что-нибудь... а вдруг?

А потом они целовались. Медленно, с оттягом. Скользили на шёлковой простыне и раскидывали подушки.

Александр поднял ногу Димы себе на плечо и тот сразу вспомнил, как это было в прошлый раз. Сердце забилось в горле, и Дима шумно задышал через нос, пытаясь справиться со страхом, но у него ничего не получалось. Так не хотелось, чтобы было больно, как всё хорошо было секунду назад. Александр внимательно вглядывался в его лицо и расслабленно скользил пальцами по голени. Он этих неспешных прикосновений становилось только хуже, Дима хотел, чтобы уже быстрее прошло всё плохое и можно будет насладиться тем, что останется.

– Успокойся, больно не будет, – Александр наклонился ниже и нежно поцеловал Диму в губы. Тот подался вперёд и непроизвольно вцепился пальцами в крепкие твёрдые плечи.

– Я спокоен, – Дима задышал ещё громче и чаще, чувствуя пальцы на внутренней стороне бедра, а потом они обхватили его и стали гладить сначала медленно, а потом быстрее, и потолок внезапно пошатнулся. Дима подумал, что он сейчас определенно куда-нибудь свалится.

– Смелый мальчик, – Александр целовал его скулы, брови, переносицу, губы, а Дима только стонал всё громче и громче и хватался руками за плечи, простыню, какие-то подушки, господи... куда же всё ускользает?... – Красивый... ещё совсем неумелый.

А потом он почувствовал горячие влажные пальцы внутри себя и закричал, выгибая спину и пытаясь куда-нибудь всё-таки уже упасть.

– Тихо, тихо, дыши глубже.

Александр погладил его по щеке и поцеловал подборок. Возвращаться в реальность было неожиданно легко и хорошо. Прохладный воздух комнаты ласково обдавал разгорячённую кожу. Александр гладил Димины брови и улыбался, глядя на него. Когда он успел поменяться? Ведь совсем недавно Дима его боялся, а теперь... теперь он хотел улыбаться в ответ и покурить ещё вместе с ним.

– Вика тоже любила смотреть на меня, – Дима закрыл глаза и глубоко вздохнул. Он всегда был откровенен после секса, рассказывал всё как на духу, а потом жалел. Но если не говорить, то жизнь превратится в постоянное бегство от страхов и сомнений. – Я был для неё лучшей подружкой. Так унизительно...

– А кем она была для тебя?

– Тоже подругой, – искренне ответил Дима. – Да, глупость всё это, я понимаю.

– Она обычная женщина, которой нужен обычный мужчина, – это закон жизни, – Александр наклонился и поцеловал Диму в лоб. Его губы были прохладными и мягкими. Замурчать бы от удовольствия, да вдруг не так поймёт? Хотя пока он всё понимал правильно, даже страшно от того, что это вообще возможно.

– У тебя есть сын, как ты смог?

Перейти на ты получилось просто, словно они давно уже знали друг друга. Теперь Александр для него больше чем «Вы». Улыбка напротив стала лукавой и слегка развратной.

– Ты же смог? Два года мог.

– Она боялась и постоянно предохранялась. Мы оба предохранялись.

– Ты честный. Слишком честный, женщин это пугает.

– А твоя жена не знала, что ты спишь с мальчиками? – Дима от удивления даже рот приоткрыл, чем не преминули тут же воспользоваться.

– Я не сплю с мальчиками, – Александр отстранился, чтобы раздеться окончательно.

– Ты их просто трахаешь, – закончил Дима за него и, не глядя в глаза, перевернулся на живот, морально готовясь к основной части банкета.

– Не унижай себя, это тебе не к лицу, – твёрдые пальцы легли на его напрягшиеся плечи, погладили. – Тебе же это нравится, расслабься. Всё будет хорошо.

Александр наклонился и поцеловал Диму в ухо, прихватил губами и слегка потянул на себя, продолжая мять спину пальцами.

– Да, я хочу тебя... очень хочу, – Дима прерывисто задышал и встал на колени. – И получу, – выдохнул он, обернувшись и посмотрев на довольно улыбающееся лицо Александра.

– Видеть цель, не замечать препятствий. Мне нравятся твои принципы.

Дима честно попытался расслабиться, но получалось с трудом, ничто не могло его отвлечь – ни ласки, ни поцелуи, ни лёгкие укусы. Он спешил, нервничал, подавался навстречу, и, в конце концов, совсем растерялся и прекратил дёргаться. Что будет, то будет.

– Не торопись, – Александр поцеловал его спину и стал медленно скользить пальцами внутри. Дима не понимал уже, что происходит, от каждого ритмичного движения в голове мутилось, и сознание то включалось, то падало во тьму. А потом он совсем перестал ощущать своё тело и контролировать движения. Лишь один раз он вынырнул на поверхность и понял, что Александр уже в нём и медленно раскачивается. Надо же... И совсем не больно, а казалось... Дима громко и влажно выдохнул, а потом опять пропал. Это было совсем не так как с Викой. Хотя и оргазм был и желание получить удовольствие. Но это... это было совсем иначе. Это было настолько дико, первобытно и безгранично, так словно тело и дух, наконец, слились воедино. Что хотело тело, радовало душу, что желала душа – тело безропотно выполняло.

– Я люблю... тебя, – шептал Дима в горячечном бреду, потому что так чувствовал, так хотел, так жил. – Люблю... тебя...

И пусть это никогда не заканчивается.

– Дима, мама приехала, – голос был где-то рядом, тихий, щекотный... И воздушные шарики, жёлтые, красные на праздник девятого мая. Они шли с мамой смотреть на парад. Лялька прыгала где-то рядом, распугивая голубей, а Дима сжимал в руке тонкую и очень ценную ниточку и смотрел на небо, где ветер качал большой, круглый шарик, жёлтый, как собственное солнце. И гордость, и удовольствие, и ожидание чуда переполняли изнутри. И хотелось бежать вслед за голубями, за Лялей, за шариком.

– Шарики... – проговорил Дима вслух и широко улыбнулся.

– И ёлка, и новый год, – всё там будет, – голос опять донёсся откуда-то сверху и картинка тёплого майского дня начала таять как фруктовое желе, смешивая краски, вкусы, ощущения. А потом мама наклонилась и коснулась щеки, скользнула к губам и стала целовать не так, как положено маме. Дима замер, понимая, что что-то тут явно не в порядке. Резко открыл глаза и всё понял. Оттолкнув Александра, он попытался выбраться из кровати, но ноги запутались в лёгкой простыне. Нужно было срочно посмотреть, который час. Мама сказала, что приедет в четыре... четыре, четыре и сколько?!

– Да кто же придумал эту хрень?! – Дима дрыгал ногами и руками, не обращая внимания на устремлённый на него насмешливый взгляд. За окном было ещё темно, но в четыре утра и должно быть темно. Вроде бы...

– Дизайнер, последний писк моды, между прочим, – Александр мягко и уверенно толкнул Диму в грудь, останавливая его барахтанье. Ах да... есть же ещё и он. Неожиданное открытие. Быстро распутав Димины ноги, Александр поднялся с кровати и посмотрел на наручные часы. – У тебя десять минут на то, чтобы умыться, одеться и поедем.

Освободившийся от оков Дима резво вскочил с кровати и так же резво плюхнулся обратно. Голова болела просто страшным образом. И в горле першило. Простыл, что ли? Или... орал слишком громко. Господи как же хорошо, что здесь нет соседей!

– Поедем – это кто?

– Ты, я и машина. Ждём только тебя.

Дима с трудом попытался собрать остатки здравого смысла и задать правильные вопросы.

– Моя мама... – начал он и смутился. – В общем, она не знает.

– Не знает, значит, крепче спит.

Александр усмехнулся и, наклонившись, чмокнул растерянного Диму в щёку, а потом провёл рукой по спине сверху вниз.

– Обещаю держать себя в руках. Я жду тебя внизу, поторопись.

В машине опять потянуло в сон, и расслабленное тело мягко укачивало туда-сюда, туда-сюда под музыку Вивальди.

– А у тебя нет чего-нибудь пободрее? – протянул Дима, растирая щёки, чтобы хоть немного проснуться.

– Тебя не бодрит классика?

– В мире, где есть панк-рок и спид-металл, классика как-то не бодрит. Я сейчас отключусь нафиг.

– А кто тебе мешал спать ночью? – Александр говорил абсолютно серьёзным тоном и с постным выражением на лице. Его хотелось пнуть и почему-то очень больно.

– Ересь всякая снилась, – Дима хмыкнул, а потом коротко рассмеялся, чувствуя, что начинает просыпаться. – Порнографическая, между прочим. Александр Владимирович, а как вы относитесь к порно?

– Ровно отношусь. Иногда, правда, бывает очень зажигательно.

– И кого вы предпочитаете, блондинок или брюнеток?

– Без разницы, всё равно крашеные. Главное, чтобы ноги были длинные и грудь побольше.

Дима понял, что медленно начинает злиться. Вот же чертовы нервы! Простой стёб, а где-то неприятно колет. Об этом нужно подумать, а сейчас просто успокоиться. В конце концов, все тут взрослые люди и прекрасно знают, зачем собрались.

– Значит, у меня нет никаких шансов, – вздохнул Дима и демонстративно заглянул в ворот рубахи в поисках большой груди.

Александр усмехнулся и посмотрел на Диму таким взглядом, словно хотел съесть целиком и без соли. Тот медленно покраснел и отвернулся к окну. И что он всегда так откровенно смотрит? Вроде бы взгляд как взгляд, а только вот хочется раздеться и сползти по стене, и неважно, что кругом люди.

– Твоя прелесть иного свойства, – проговорил Александр и вывернул на привокзальную площадь.

– И какого же?

Вот это уже интереснее. Я ль на свете всех милее? Всех румяней и белее? Конечно, нет. Ты вообще мужик, тебе по статусу не положено.

– Непосредственность и целеустремлённость.

Александр остановил машину около входа в здание вокзала. Часы показывали 4.10.

– Очень возбуждающе, – Дима закусил палец, пытаясь оторвать этот дурацкий заусенец. И что его всё бесит сегодня? Ведь вроде бы всё хорошо. И разбудили, и подвезли, и даже вот целуют сейчас. Слишком уж горячо целуют перед встречей с мамой. Наверное, всё дело в маме, которая обязательно спросит, почему Дима развёлся, а у него нет для неё ответа.

– Надо идти... – Дима с большой неохотой оторвался от Александра и открыл дверь. – Спасибо, всё было хорошо.

– Передавай привет маме.

Дима проводил взглядом уезжающую «Тойоту» и подумал, что не хочет больше её провожать. Очень уж тоскливое действо. И вообще, что теперь? Куда дальше?

– Маму встречать, – ответил Дима на свой же вопрос и зябко поёжился. Девушка с хроническим гайморитом объявила о прибытии поезда из Перми к третьей платформе.

В конце концов, у Димы всегда есть понедельник – день, когда он может увидеть Александра, и ничто ему не помешает.

Мама не стала расспрашивать про Вику и развод. Одно Димино предложение о том, что она встретила свою настоящую любовь, положило конец всем остальным вопросам. Димина мама сама была замужем три раза, поэтому точно знала, что это такое, когда любовь нечаянно нагрянет. Может, у Димы это от мамы? Так нагрянуло, что все выходные прошли как в тумане. Вроде бы всё то, и разговоры и прогулки, и даже какие-то мамины старые друзья приходили, очень весёлые ребята, журналисты. Но всего этого было мало. Когда попробовал живое пиво, баночного уже не хочется.

– Скучаешь, сынок? – Дима положил голову маме на колени, и она медленно перебирала его волосы. По телевизору показывали какой-то чёрно-белый фильм про войну. Солдаты танцевали вокруг костра и пели что-то разухабистое. Хотелось выть в голос.

– Да, – честно признался Дима и маме и себе. Так не хотел всё усложнять, но разве он мог? Разве он умел когда-нибудь что-то делать чуть-чуть?

– Кто-нибудь и тебя полюбит, обязательно. Ты же у меня такой умница, красавец, добрый мальчик... – мама не знала, что творила. Вроде бы успокаивала, но Диме становилось всё хуже и хуже. Хотелось встать и уйти работать, загрузить все мысли проектами и чертежами, чтобы не вспоминать, как Александр называл его мальчиком. Вскользь, невзначай, как, наверное, всех тех, кто был младше его лет на десять.

– Мама, я ничего не могу им дать, – голос дрогнул, и в глазах защипало, но Дима сдержался. Раньше он плакал только у мамы на коленях, когда обижали, когда что-то не получалось, и становилось легче и всё плохое уходило. У Димы было счастливое детство. – Что я могу дать?

– Тепло и верность, любовь и опору, поддержку. Людям иногда бывает так одиноко, что они забывают об этом и черствеют. А ты не забываешь, никогда не забываешь.

Дима закрыл глаза и глубоко вдохнул мамин запах – что-то яблочное, слегка горьковатое и такое большое, – что не смог сдержаться и всхлипнул.

В воскресенье в гости пришла Вика, и они сидели втроём на кухне, как обычно, словно ничего не изменилось. А по сути, ничего и не изменилось. Просто стало легче и приятнее быть вместе. Мама очень радовалась тому, что Дима с Викой остались друзьями и не затаили обиды.

– Как твой муж, здоров?

– Да, всё в порядке. Много дел на работе... задерживается.

Женские разговоры – это что-то с чем-то. Дима уже начал дремать под монотонное женское чириканье, как вдруг разговор повернул в сторону, которую он даже предположить не мог.

– Саша Яковлев? – удивлённо переспросила мама. – Конечно, знаю. Его отец у меня преподавал в институте философию. Неужели он вернулся из заграницы? У него там бизнес вроде был, жена?

– Да, вернулся. Работает в Димкиной компании в отделе маркетинга. У него с директором давние приятельские отношения.

Дима напрягся так сильно, что даже пот выступил над губой. Вот это совпаденьице! Мир тесен, честное слово. Ужас и страх.

– Владимир Петрович Яковлев был таким красивым мужчиной, все девчонки наши повлюблялись в него. Бегали домой, пироги носили. Он тогда с женой и грудным Сашкой в общежитии жил. Жена не работала, денег мало было в семье, едва сводили концы с концами. Вот мы и бегали, помогали, кто чем мог. А он такие лекции читал... я до сих пор помню всю философию. А потом... – мама махнула рукой и стала доливать чай. Дима нервно постучал пальцами по столу. Нетерпение жгло его изнутри. Отец Александра Владимировича, его прошлое совсем рядом, бери – не хочу.

– И? Что потом? – не выдержал он затянувшейся паузы.

– Баранку будешь? – мама протянула ему баранку и тяжело вздохнула. Значит, потом было что-то плохое. Но что же? Что?

– А потом он задушился. Но то уже на служебной квартире было. Пошёл в ванную и повесился на дверной ручке.

Сердце пропустило удар, и Дима вмиг представил себе, как мать Александра Владимировича входит в ванную комнату и видит своего мёртвого мужа. Нет, она не кричит. Она спокойна и бледна. Он не один раз говорил, что так, как они живут, жить нельзя. Это неправильная жизнь, говорил он и с остервенением принимался за чтение философских трактатов, не обращая внимание на крики голодного ребёнка.

– Тяжёлые были времена... – вздыхала мама, но Дима и Вика смотрели друг на друга с ясным пониманием того, что это не причина. Никакая это не причина.

– А что было потом с его женой и ребёнком? – Вика обмакнула баранку в чай и отложила в сторону, не откусив.

– С квартиры они съехали зимой. Кажется, у Нади были какие-то родственники в деревне. К ним, наверное, и поехали. С тех пор я её не видела. А про Сашу узнала от своей приятельницы, она жила с ним в одном доме, когда он только институт закончил, а потом женился на какой-то девице и уехал в Латвию.

– По расчёту, что ли? – Дима от удивления не знал, куда себя деть. Ерзал на стуле и постоянно проносил чай мимо рта и проливал на себя.

– Да ты что? – мама даже засмеялась. – Да у неё ни кола, ни двора не было. Приехала в Россию в одном пальтишке рваненьком, Саша её приютил у себя, а потом и замуж взял. Но я свою приятельницу не очень люблю, она просто завидует их счастью. Свою дочь хотела за Сашку выдать, да он даже и думать не стал. Он весь в своего отца пошёл, ему высокие и красивые девушки всю дорогу нравились, а у Любки дочка-то от горшка два вершка и склочная ужасно. Так ей и надо.

Мама стала рассказывать ещё про каких-то своих знакомых, но Диме уже это было неинтересно. Он встал из-за стола и сказал, что ему нужно работать.

Дима вращался на стуле и думал, что или он прекратит уже вращаться, или его стошнит. В голове было пусто. Думать не хотелось напрочь, работать напрочь не моглось. Затормозив стул, Дима достал сотовый и набрал номер Лиды.

– Ну что же ты не позвонила? – спросил он сходу, в кои то веки опережая свою коллегу. – А вдруг я труп, а ты не пришла меня опознать?

– А я звонила твоей маме, так что не гунди.

– Подлые женщины, а я даже не в курсе!

– Между прочим, именно женщина родила тебя, засранца, так что давай говори, что нужно? Я же знаю, что ты не просто так звонишь.

– Конечно, я же меркантильная душонка. У тебя есть телефон Александра Владимировича?

– О блин... Ну ты спросил... Сейчас подожди, посмотрю в записной книжке под номером 666.

Дима опять начал вращаться на стуле, пока Лида пыхтела в трубку.

– Да ногу свою убери, я встать не могу, как медведь косолапый разлёгся, – слышалось на заднем плане. Дима невольно улыбнулся. – Вот, нашла. Сотовый и домашний, записываешь?

Дима схватил со стола блокнот и положил его на колено.

– Ага, диктуй.

Записав номер, он небрежно черканул рядом буквы «А.В.» и кинул блокнот обратно на стол.

– Только смотри корвалол выпей перед тем, как звонить, а то он очень не любит разговаривать по телефону не по делу.

– Ага, приму убойную дозу и усну, дозвонившись. Пусть порадуется.

Лида засмеялась и отключилась. Вот это девчонка! Всё всегда знает и ничего не знает. Незаменимый человек.

Дима звонить не собирался. Просто узнал номер, чтобы был. Хоть что-то.

В понедельник Дима пришёл на работу на пять минут раньше Лиды и уже успел три раза ненавязчиво пройтись по коридору. Всё это было по делу! Отнести бумажку туда, отнести бумажку сюда. В нормальное время Дима, во-первых, опоздал бы, а во-вторых, – сами, блин, носите свои бумажки!

Дверь Александра Владимировича была обречённо закрыта. И где он? Вот уж любопытно, так любопытно. После того, как Лида спросила, что стряслось, Дима перестал пинать ножку стола и решил угомониться. В конце концов, он же не псих какой, чтобы из-за вспыхнувшей вдруг любви забывать обо всём на свете! Он спокойный и адекватный, опытный и уверенный в себе. Точно, так теперь он и станет думать и займётся уже наконец работой.

К трём часам дня Дима совсем сдулся. Лида рассказывала о том, как она провела выходные. Они с Вадиком-электриком ездили на турбазу, катались на лодках и пили палёный самогон, а потом пугали соседей русскими народными песнями. Так всё просто, и вроде бы и любви особенной не наблюдается, а всё равно весело проводят время. И никто не скажет, что это невозможно, временно и на одну ночь. Наоборот, все поддержат и пожелают счастья, а вдруг всё-таки получится?

Дима зевнул и напряг мышцы спины. От постоянно сидения в одном положении спину неприятно тянуло. Захотелось встать и поработать немного идиотом – ещё раз пройтись по коридору. И повод вроде есть.

Но Лида его опередила. Зазвонил телефон. Дима замер в ожидании. Может, он всё-таки пришёл?

– Да, Александр Владимирович, сейчас принесу, – отрапортовала Лида и, взяв со стола какую-то гиперважную папку, убежала.

Дима посмотрел на закрывшуюся дверь и широко улыбнулся. Александр где-то рядом, и это уже хорошо.

Радость длилась недолго. Через пять минут Лида со страшными глазами влетела в кабинет и, закрыв дверь, комично схватилась за сердце.

– Где мои капли от любовных ран? – застонала она. Да, определённо где-то внутри неё уже который год лежит труп погибшей актрисы.

Дима слегка нервно усмехнулся, чувствуя, что что-то произошло. Никогда не любил неожиданности.

– Поняла вдруг, что начальник – это мужчина всей твоей жизни?

Лида замахала руками.

– Да иди ты со своими шутками.

Уже чуть легче. Но всё равно напряжение не покинуло Диму.

– Тогда что?

Лида прошла к своему столу и плюхнулась в кресло, раскинув руки в сторону.

– Там у него в кабинете такой мальчик сидит... ммм... Это же тот самый, которого я всю жизнь ждала! – Она чувственно закатила глаза и мечтательно улыбнулась.

А Дима подумал, что то, что на него вдруг свалилось – это определенно потолки всех вышестоящих этажей. Мальчик, значит... «А ты разве не знал?» – внутренний голос издевался и плевался ядом. Безжалостно и правдиво. А кому сейчас легко? Дима закусил нижнюю губу и посмотрел на чертёж. Самое лучшее сейчас – заняться работой, а потом уже разобраться. Только вот в чём? И с кем? Конечно же, с собой и своим проснувшимся вдруг собственническим инстинктом.

– Добрый день, Дима, – Александр Владимирович зашёл как всегда неслышно, можно сказать даже подкрался. Ага, как...

– Пи*дец, – процедил Дима сквозь зубы и уронил мышку под стол. Программа жутко тормозила, словно отсутствие настроения у пользователя передалось ей воздушно-капельным путём. Дима не смотрел на Александра. Ему было и страшно, и стыдно. Но ничего поделать с собой он не мог, упорно отводил глаза, хотя как же сильно хотелось посмотреть!

– Лида, позвони в МЧС, скажи, что началась ядерная зима, – Александр говорил своим обычным будничным тоном, поэтому Дима не сразу понял, что это шутка, причём в направленная в его адрес. А потом медленно выполз из-под стола и виновато улыбнулся.

– Мышка повесилась, – вздохнул он и сел на своё место. Александр Владимирович что-то говорил Лиде, но услышать его было решительно невозможно. Дима превратился в зрение. Совсем не изменился. Ну ещё бы, за два-то дня. В животе стало жарко, а потом и лицо вспыхнуло. Вот попадалово. Дима беззастенчиво ласкал его взглядом, пока никто не видел, и почти забыл о том, что совсем недавно бесился и ломал офисное оборудование.

А потом они встретились взглядами, и Александр Владимирович ласково улыбнулся в ответ.

– Дима, выйди на минутку, мне нужно с тобой поговорить.

Он точно знает все приёмы НЛП и ещё владеет гипнозом, причём перманентно и мгновенно. Дима молча поднялся и пошёл вслед за ним, даже не успев по привычке посомневаться.

В коридоре было тихо и прохладно. Александр погладил Диму по щеке и, когда тот попытался отстраниться, быстро поцеловал в губы. Неглубоко, но очень нежно. Коварный... да, самое правильное слово. Садист – ещё правильнее. Люди же могут выйти!

А потом он приобнял растерявшегося Диму за плечи и наклонился почти к самому лицу. В нос ударил запах свежести, моря и мяты. Дима расплылся в счастливой улыбке, он знал этот запах. Его можно пить большими глотками до тех пор, пока море не будет внутри.

– Там у меня сидит модель для рекламы торгового центра. Мне он слишком нравится, поэтому я не могу мыслить объективно. Нужна чья-то помощь. Рекламщики говорят «да», просто прочитав его фамилию. Мне такой подход не нравится. Посмотри ты, а потом мне скажешь: да или нет.

Дима медленно раскачивался на каблуках и слушал, опустив голову. Так всё-таки это правда. А что? Потрахались очень даже неплохо. Только зачем же одновременно двоих окучивать? Мог бы намекнуть, и Дима сам бы ушёл, помня только лучшее.

– Да, я посмотрю. Без проблем, – голос звучал твёрдо, и на том спасибо.

– Вот и славно, я в долгу не останусь. – Александр лукаво улыбнулся и потрепал Диму по голове. – Я уеду на полчаса, ты кабинет закрой потом. А я зайду к тебе после.

– Через полчаса закончится рабочий день, – сухо напомнил Дима.

– Тогда я к тебе домой заеду или завтра поговорим.

«Он ушел, а после него осталась музыка». Дурацкие бульварные романчики, а поданы, как элитарные детективы. Идиотизм сплошной, а не литература.

Дима посмотрел на свои дрожащие пальцы и сжал их в кулаки, потом разжал и медленно выдохнул. Ладно, посмотрим, что настолько понравилось Александру Владимировичу, что он даже разучился объективно мыслить.

Дима открыл кабинет и на секунду затормозил на пороге. Его встретили холодные голубые глаза и два метра модельного тела. Высокий блондин в жёлтом ботинке. Ну и вкусы у вас, Александр Владимирович.

Часть 4. Мальчик

– Привет, – растягивая гласные по-московски, поздоровался блондинко. Дима сразу его возненавидел. – Может, принесёшь кофейку, а то у вас тут холодно.

Вот это человечище! Вот это самомнение. Учись, студент.

Дима молча прошёл по кабинету и присел на край бесконечного стола Александра Владимировича.

– У нас автомат стоит в коридоре. Если хочешь, сходи сам, – Дима говорил убийственно спокойно и не переставал смотреть в лицо мальчика с обложки журнала. Кажется, это была реклама мужской туалетной воды. Весьма достойная сессия. Только неужели Александру мог нравиться такой типаж? Как-то примитивно, для девчонок, что ли... Ага, то ли дело сам Дима – такой прям для мальчишек, куда деваться.

– А я думал, что у вас тут сервис и все дела, – моделька надула губки так мило, что Диму чуть не стошнило. Может, на Александра это действует? Эдакий наивный и расстроенный вид: я такой милый, приручите меня. А что? Тоже своего рода психологическая атака. Александр сильный, ему нужен слабый партнёр для контраста. Чтоб глазками хлопал, тупил и в рот заглядывал. Ах да... Дима одёрнул себя, его же просили быть объективным и в долгу не останутся!

– Ты снимался в рекламе «HUGO BOSS»?

– И там тоже, – мальчик оживился и принял серьёзный вид. Этому их тоже видимо, учили, потому что получилось до ужаса комично. – Я вообще много где снимался. Моё портфолио у Александра Владимировича на столе. И, если честно, я не понимаю, что ещё нужно обсуждать.

– А тебя ещё не приняли, поэтому время есть.

– А ты вообще кто? Фотограф?

Дима улыбнулся и помотал головой. А в наивности есть свои плюсы. Это и впрямь выглядит забавно. Мальчик, даже с ним разговаривая, подсознательно думает, что его снимают на камеру, и ручки так складывает аккуратно, словно боится испачкаться о подлокотник. Конечно, эти ручки и мордашка стоят много денег. Их надо беречь.

– Вообще-то я проектный дизайнер. Пришёл на тебя посмотреть.

– Зачем?

Губки бантиком, бровки домиком, – прям про него песенка. Объясните, мама-папа, что к чему. Да если бы Дима сам знал, что к чему, может, и объяснил бы.

– Просили заценить объективно.

– Александр Владимирович? – у мальчика явно стресс. Уже и ручки задрожали от возмущения. Кстати, нервничать им тоже запрещено, ну чтоб морщинки не появились, вокруг глаз, например. Дима коротко выдохнул, вспомнив глаза Александра, когда он улыбается. Нужно быстрее всё закончить и уйти домой.

– Нет, Бенедикт XVI, – устало ответил Дима и чётко определился с ответом. Мальчик подойдёт для рекламы, на все сто процентов. И цвет волос, и типаж лица, тон кожи, фигура – именно то, что надо для проекта. Лицо рекламной кампании.

– А это кто?

– Папа Римский, – хмыкнул Дима, спрыгивая со стола.

– Очень смешно, – недоверчиво ответил мальчик и тоже поднялся. Посмотрел на Диму сверху вниз и снисходительно улыбнулся, очевидно, прощая все его прегрешения. – Я принят или как?

– Александр Владимирович завтра позвонит и всё скажет. Пока. Выход по коридору и направо.

Блондин ушёл. А Дима ещё задержался в кабинете. Кинул взгляд на лежащую на столе папку с портфолио, и любопытство всё-таки одержало верх над гордостью.

Сесть на место Александра Дима не решился, так же пристроился на краю стола и стал просматривать яркие картинки. А мальчик был красивым, с этим не поспоришь. И такая специфически чистая красота, никаких примесей – прям ангелочек, заблудившийся в большом неуютном городе. Дима вздохнул и открыл альбом на предпоследней странице. Уши мгновенно вспыхнули. Мальчик снимался обнажённым в довольно-таки откровенных позах. И не один, а с партнёром. Это Александр Владимирович называл зажигательным? Дима захлопнул альбом и небрежно откинул его на край стола. Да выкинуть его в окно! Прям тетрадь смерти, повезёт тому, кто найдёт. Ещё как повезёт.

Во рту скопилась слюна, значит, пора покурить. И лучше бы чего-нибудь покрепче. Выпить тоже было бы неплохо.

Дима закрыл кабинет Александра Владимировича и, собрав свои вещи, ушёл домой раньше, чем рабочий день закончился.

– Если кому-нибудь срочно понадоблюсь, скажи, чтоб звонили на сотовый.

ЦУ Лиде даны, точки над i расставлены, компьютер выключен.

Работа после работы – это отдельное удовольствие. Но Дима иначе не мог жить. Он привык забивать каждый час, каждую минуту чем-нибудь. Вика всегда беспокоилась из-за того, что Дима не умеет отдыхать и расслабляться.

– Даже во сне считаешь свои пиксели, – Вика смеялась и изображала спящего Диму, уткнувшегося носом в подушку и болтающего вслух: – «Золотое сечение... не соблюдено». Кто про что, а он про сечение.

– Ну, у всех свои ужасы. Ты просто не знаешь, какой это кошмар, когда нарушается гармония, – Дима смущался и с лёгким волнением думал о том, что он ещё мог говорить во сне, не отдавая себе отчёта. Может быть, что-то и говорил, да только Вика не стала бы прикалываться над этим.

– Знаю, – тихо отвечала она, и Дима точно знал, что скоро они разбегутся. И никто не будет слушать его бормотание во сне и прикалываться.

Может, завести кота?

Дима кинул сумку на пол в прихожей, дурацкая привычка – разбрасывать вещи где попало. И вновь включил компьютер. Со стола поверх кучи старых чертежей и набросков на него смотрел блестящими окнами новый торговый центр, который будет рекламировать этот... а кстати, как его зовут? А, не важно, пусть будет Андрюша.

– Успокойся, Ромео, – усмехнулся Дима и плюхнулся в кресло, открыл AutoCAD. – Кто тебе мешает наслаждаться жизнью? Никакой договорённости не было, ну так и в чём проблема?

С компьютером Дима любил разговаривать всегда. С чертежами тоже разговаривал, обзывал их выкидышами Пикассо, но очень редко. Чаще просто болтал о том, о сём. Иногда полезно поговорить с неодушевлёнными предметами. Они умеют тактично промолчать, когда нужно. Особенно это важно, когда задаёшь риторические вопросы, и настроение ни черта не попадает в очевидные ответы.

– И сопли распустил, как девчонка! – ругался Дима и строил парадное крыльцо загородного дома директора электроэнергетической компании. Получалось довольно-таки неплохо. Дом в английском стиле с мансардой. А у Александра всё-таки шикарный замок... Ничего лишнего, одна жуть. И внутри как-то холодно и стерильно, словно это не дом, а музей. Дима терпеть не мог музеи, – ни тронь, ни сядь, ни смейся.

А на сотовый никто так и не позвонил.

– Завязывай с этим нытьём уже, надоел, честное слово.

Очень разумное предложение. В конце концов, на Александре не сошёлся клином белый свет. С одним попробовал, можно и с другим попробовать. Бери пример с маэстро. Внаглую подъезжать уже умеешь.

Точно! Лучшее средство от депрессняка – это еда. Вкусная и здоровая пища поможет вам забыть обо всём на свете! Вот блин, Дима поморщился от того, что поймал себя на мыслях в жанре рекламных штампов. Ещё годик работы рядом с маркетологами и вообще будет спец в обувании народа.

Пельмени – очень даже быстро, вкусно и здорово. Конечно, мама оставила какие-то щи-борщи, но почему-то на них смотреть не хотелось. Энтропийный период, очевидно, подумал Дима, доставая пачку замёрзших пельменей из супермаркета.

Когда Дима запускал в кипящую воду последний скрученный буквой зю пельмешек, в дверь позвонили. Может, не открывать? А то ещё позарятся на пельмени, а их больше нет, как и хлеба, кстати... из-за любви даже в магазин лень сходить.

Ну кто же ещё заявится под вечер и при полном параде?

– Добрый вечер, Дима, – Александр улыбался и явно напрашивался войти. Хотя можно было сократить экзекуцию и просто сказать, что Андрюша одобрен, но отчего-то язык не повернулся. Александр же такой весь... свой в доску.

– Пельменей хватит только мне одному, – Дима пропустил Александра Владимировича в квартиру и закрыл дверь, – поэтому можешь даже не рассчитывать.

– Можно откупиться чаем, я разрешаю.

Александр разулся и без особого приглашения прошёл в кухню.

– Не бедствуешь, – усмехнулся он, мельком рассматривая нескромное Димино жилище. Да, коридор у него был длинный и широкий. Только вот немного портили прекрасный вид две вещи: посередине валялась сумка и почему-то один шерстяной носок. Второй Дима так и не нашёл. Наверное, в ванной где-нибудь забился.

Кухня тоже была вполне сносная. Вика любила готовить, поэтому выбрала плацдарм по себе. Дима кухню терпеть не мог. И не только потому, что напрочь не умел готовить, а просто как-то в больших пространствах он терялся. Всё детство провёл в маленькой комнатёнке с завешанными плакатами стенами. Иногда Дима скучал по своей тёмной норе, где он по ночам рисовал соседского мальчика. Получалось похоже, и с ним можно было разговаривать. А с соседом он даже не здоровался, жутко стеснялся. С тех пор много воды утекло.

Александр подошёл к плите и выключил газ, конфорка уже давно утонула в воде от убежавших пельменей.

– Первый раз остался без присмотра? – Александр Владимирович в принципе всегда вёл себя хамски по отношению к людям. Кто-то его не любил за это, кто-то любил. Дима явно относился ко второй категории. Невольная улыбка поползла по лицу, и в груди немного потеплело.

– Я избалованный маменькин сынок. Учтите, Александр Владимирович.

– Никогда бы не подумал, что маменькины сынки питаются магазинными пельменями.

– Все хотят жить.

Александр по-хозяйски прошёлся по кухне, отодвинул Диму, зависшего около раскрытого шкафа с посудой, сам достал тарелку и вывалил в неё пельмени. Потом опять же сам налил себе чаю и сел за стол. Да, определённо начальник – он и на чужой кухне начальник.

– Александр Владимирович, – Дима достал майонез и вбухал приличную дозу в дымящуюся тарелку. Пахло просто потрясающе! Едой. – А почему вы...

Димы замолчал на полуслове, наблюдая, как Александр с явно нескрываемым аппетитом уплетает его любимую «Ниву».

– Ты съел мою последнюю конфету? – обречённо спросил Дима и молча поставил тарелку с пельменями на стол.

Александр улыбнулся и согласно кивнул. Аккуратно сложил фантик и протянул Диме.

– На ней не было написано. Ты что-то хотел спросить.

Дима хмыкнул, принимая фантик и почему-то засовывая себе в карман.

– Почему многие вас не любят, Александр Владимирович?

И нафига? Дима застыл с недонесённой до рта ложкой, догоняя ту дурь, что сморозил. Александр, конечно же, вмиг стал серьёзным и исподлобья посмотрел на Диму. Пуля прошла навылет прямо через голову.

А потом он поднялся с места и подошёл к Диме, тот даже дышать перестал, наклонился и мягко поцеловал в губы. Глазки сами собой закрылись, и Димина рука непроизвольно потянулась к его шее, чтобы задержать ещё ненадолго. Как же соскучился...

– Меня не любят, потому что на девяносто девять «нет», я лишь один раз отвечаю – «да».

Дима отложил ложку и притянул Александра обеими руками, сам поцеловал. Господи, ну что же ты за человек-то такой? Разве так можно относиться к человеку? Чтобы умереть было не страшно от одного только слова – умри.

Александр осторожно отодвинул Диму и усадил на место, поцеловал в макушку.

– Поешь сначала, а потом будем выяснять причины и следствия.

– Ты с ним спал?

Это, видимо, магнитные бури. Мозг совсем размагнитился. Но если Дима об этом думал, то почему он должен молчать? А иначе... иначе не будет гармонии.

– Нет, – твёрдо ответил Александр и, обхватив Димину руку, поцеловал запястье. Видимо, фетиш. Очень хороший фетиш.

– А... зачем тогда? – растерянно спросил Дима, поглаживая пальцами шершавую щёку Александра.

– Я уже говорил. И ты меня слушал. Он подойдёт для рекламы?

Дима отнял руку и громко сглотнул. Какая нафиг еда? Он уже ни черта не соображает, и внутри всё скрутилось в тугой горящий узел возбуждения.

Дима отвёл глаза от матового, недвусмысленного взгляда напротив и согласно кивнул. В ушах шумело, и нужно было срочно выйти...пока Александр не заметил. Хотя, конечно уже заметил и, стянув с себя пиджак, кинул на пол.

– Я видел, что у тебя дома так принято, – улыбнулся он и, взяв Диму за руку, поднял со стула. – Как я понял, есть ты уже не хочешь.

– Пельмени – это не моё любимое блюдо, – попытался отвлечься Дима и вести себя немного адекватнее озабоченного кота, которого бессовестно гладят по голове. Это же... – Охренеть можно, – прошептал он и прижался к Александру ближе. – Спальня по коридору и налево. Кто последний прибежит, тот...

Когда поцелуй закончился, Дима понял, что уже лежит на полу, прямо на кухне и Александр стаскивает с него штаны, чему-то там довольно улыбаясь. Не добежали.

Он смотрел на Диму, неторопливо снимая рубашку, а тот тянул его к себе, чтобы поцеловать. И чтобы он не смотрел так пронзительно. Очень уж не по себе становилось.

– Дима, за тобой гонятся? – Александр нежно и решительно уложил Диму обратно на пол и придержал рукой за плечо, чтобы он не суетился, и, наклонившись, наконец-то поцеловал. Пальцы пробежались по животу и опустились ниже. Дима от вспыхнувшего возбуждения прикусил губу, но ничего не почувствовал – чужую, что ли? Перед глазами плавали круги в виде пельменей и воздушных шариков. Дима шире раздвинул ноги и крепко вцепился в плечо Александра, чувствуя, как напряглись его мышцы.

Они целовались до тех пор, пока Дима не потерялся. А потом уже его целовали без его участия и разрешения.

– Отелло, вылитый Мавр, – шептал Александр на ухо и убирал волосы со лба Димы. – Я больше не буду провоцировать.

– Ты же знаешь, как я к тебе отношусь, не делай так больше, – не открывая глаз, ответил Дима, и попытался выбраться из-под Александра. Нужно было сходить в ванную и привести себя в божеский вид.

– Не убегай, у меня есть ещё пять минут.

Дима растерянно замер и лёг обратно на пол.

– Не останешься? – тихо спросил он, погладив лежащую на его груди руку.

– Встреча с заказчиками из Англии.

– Что-то они поздновато собрались заказывать.

– Они уже заказали. Теперь хотят посмотреть красоты нашего города.

Дима сдержанно выдохнул, прекрасно понимая, какие красоты смотрят по ночам. Но ревновать на этот раз не получилось, ему же сказали – не ревнуй. Скорее, просто тёплая расслабленность от медленных поглаживаний по голове растеклась внутри, и стало так хорошо, что даже плохо. Лежать бы так вечно и не слышать, как и в самом деле через пять минут закрылась входная дверь за Александром. Он всегда держит своё слово, с тоской подумал Дима, поднимаясь, наконец, с пола.

А наутро он обнаружил на своём рабочем столе три килограмма конфет «Нива» и небрежно нацарапанную записку – «Последняя – моя».

Да, определённо стоит взять за правило приходить на работу чуть раньше Лиды. На всякий случай.

– Дима, можешь не маячить за дверью, а просто зайти, – Александр сидел за столом и даже головы не поднимал, Дима это точно видел в приоткрытую дверь.

– Я не маячу, а выполняю общественное поручение.

Улыбка растягивала губы даже без разрешения и особенных усилий. Всё-таки никто ему не дарил три килограмма любимых конфет. Надо было поблагодарить. Только вот отрывать от работы не хотелось. Сегодня Лида весь день летала туда-сюда, из кабинета в кабинет, куда-то звонила, что-то отправляла и принимала. Дима даже сам два раза принял факс, пока её не было в кабинете. С англичанами контракт был заключён, ну ещё бы... Кто сможет отказать Александру Владимировичу, тот явно враг себе и всем своим близким – проклянёт. Лида злилась, что Александр Владимирович разогнался как электропоезд и не обращает внимания на то, что чисто физически невозможно выполнить все его поручения.

– И какое общество тебя послало? – Александр отвёл взгляд от ноутбука и выгнул бровь, глядя на Диму, закрывающего дверь.

– Общество анонимных гомосексуалистов, – хмыкнул тот и подошёл вплотную к Александру, посмотрел сверху вниз и коротко вздохнул. – Требуют, чтобы я превысил свои полномочия и склонил занятого работой начальника к разврату.

Александр обнял Диму за пояс одной рукой и усадил себе на колени.

– Народ всегда прав, поэтому действуй.

Да, это определённо был лучший поцелуй в истории фирмы. В коридоре кто-то разговаривал и громко смеялся. Потом Лида на кого-то психанула, пробегая мимо кабинета. Цок-цок-цок каблучками, и Дима подумал, что его сердце прямо сейчас остановится. Но его быстро отвлекли, сжав пальцами шею. Весьма собственнический жест, где-то на периферии сознания с радостью отметил Дима и медленно отстранился. Дыхание совсем закончилось. Александр чмокнул его в щёку и отпустил.

– Да, кстати, у тебя когда день рождения?

Дима растерялся. Вот уж даты он всегда запоминал плохо, будь то свой день рождения или новый год – одна фигня. Зачем запоминать, всё равно кто-нибудь напомнит. И без того в башке столько цифр, что, того и гляди, из ушей посыплются.

– В октябре... третьего, – напряг Дима память.

– Отлично, у меня есть для тебя подарок, – Александр достал сотовый телефон и стал что-то искать.

– Да? В мае?

– Я надеюсь, что до октября ты успеешь закончить проект.

Дима медленно опустился на край стола и, задумавшись, постучал костяшками пальцев по матовой поверхности. Проект? Есть только один проект, о котором все говорят уже давно. Тот самый, который Диме очень не нравился. Неужели?..

– Но его уже выкупили у «Омеги», – недоверчиво предположил Дима, на что Александр снисходительно улыбнулся и, дотянувшись, погладил Димину коленку.

– И что с того? Я не хочу, чтобы там стояла какая-то хрень вместо лестницы. И окна – это же прошлый век, ну, ты меня понимаешь?

У Александра очень хорошо получалось изображать голос пьяного Димы и то, как он морщил нос. Всё, что ли, запомнил? Вот стыдища-то... Надо прекратить пить так безобразно.

– Но это куча денег... – Дима всё ещё не верил, потому что это был полный бред – выбрасывать столько денег в мусорное ведро, по сути. Ну не понравилась ему лестница, бывает.

– Это дешевле, чем потом перестраивать, – резонно возразил Александр и серьёзно посмотрел на Диму. – Возьмёшься?

– Да... конечно, возьмусь, если это реально. – Голос сел и даже захрипел на середине фразы. А щёки горели от радости и восхищения. Он даже и подумать не мог, что этот проект всё-таки будет его.

Александр кивнул и набрал чей-то номер, не отпуская Димину коленку. Значит, уходить не нужно.

– Да, Сева... это Александр. Останавливай запуск. Да, без вариантов, Сева. Не мне тебя учить, как его остановить. Да, будет новый проект. Да потому что головой думать надо, а не кидаться на длинные ноги. Закрывай и не думай, если не умеешь. Да, давай. – А потом он отложил сотовый и посмотрел на Диму. – Завтра директор подпишет бумаги, и проект будет твоим.

Дима широко улыбнулся.

– Ну спасибо, блин, большое. Впервые слышал, чтобы так с директором разговаривали. Я, будь на его месте, вообще бы всю Землю остановил нафиг.

– Я знаю, что ты от меня без ума. Но мне работать нужно.

– Понял, отваливаю.

Дима спрыгнул со стола и, открыв дверь, обернулся на пороге, чувствуя на себе взгляд Александра. Они молча посмотрели друг на друга, и Дима вышел.

Кто-то сверлил потолок, Дима вынырнул на поверхность и понял, что это всего лишь сотовый истошно верещал о том, что пришло сообщение.

– Твою мать... – вздохнул Дима, увидев на экране время – три утра. – И какому придурку не спится? Мне-то спится... и очень хорошо.

Развернув сообщение, Дима напряг зрение, чтобы прочитать расплывающиеся буквы.

«Есть два билета на балет, что ты думаешь по этому поводу?»

Незнакомый номер, без подписи. Дима вскочил и сел кровати, вмиг проснувшись. Александр, что ли?

«Когда я сплю, я не думаю. Это свидание?»

«Это балкон. Не люблю балет»

«А зачем тогда билеты?»

«Там темно и не видно, что я сплю»

«Ходишь на балет, чтобы спать? О_О»

«У всех свои заморочки. Составишь компанию?»

«Да»

Дима нажал отправку и закусил губу. Это вообще уже ни на что не похоже. Прям как роман. Самый обычный, как у всех, с конфетами и свиданиями.

«Хорошо, я за тобой заеду. Лида»

Дима похлопал глазами, пытаясь отогнать наваждение. Но подпись была однозначной и никуда пропадать не собиралась. Шутка? Или нет?... Да, как-то на Александра не очень похоже приглашать его на свидание, приехал бы просто и всё.

Дима дрожащими руками набрал этот чёртов неизвестный номер и несколько бесконечных гудков слушал, как колотится в висках сердце.

Наконец, трубку взяли, но отвечать не спешили.

– Лида? Совсем что ли офигела писать в четыре утра.

– Это не Лида, это какой-то неизвестный дядя, – от сердца вмиг отлегло. Всё-таки это он. – И сейчас не четыре, а только три утра. И у меня уже рабочий день начался.

– Да, пораньше начнём – попозже закончим.

– Ладно, ответ получен. Ложись, спи дальше. Пока.

Александр отключился, и Дима ещё несколько минут смотрел на телефон, пока не заснул опять. И приснилось ему, что на балете можно не только спать, потому что это же балкон... тьфу, нет, не то... потому что это любовь.