Часть 11. Проект

– Лид, ну посмотри на меня, как я выгляжу?

Дима прыгал вокруг своего стола и никак не мог сосредоточиться на том, что будет говорить господам присяжным. Он кидал короткие оценивающие взгляды на листы с распечатанным планом проекта и думал, что ещё один взгляд и его точно стошнит. Он почти ненавидел этот проект и то, что знал наизусть каждую линию. Каждую, мать её, цифру!

Лида тяжело вздохнула и приложила только что поднятую трубку телефона к плечу. Посмотрела на Диму, как он просил в который уже раз? Двести пятый? Или двести восьмой?

– Ты отлично выглядишь, Димасик. И если ты перестанешь болтаться как нечто в проруби, то будешь выглядеть ещё лучше.

– Это психоз, – Дима застегнул верхнюю пуговицу рубашки, посмотрел на себя в зеркало. Это был полный вынос мозга. Себя он тоже знал до последней чёрточки, тошнота ощутимо подступала к горлу. Последний раз он так волновался перед свадьбой. А потом Вика дала какие-то замечательные таблетки, от которых полегчало так, что он три дня уснуть не мог, зато на самой свадьбе был бодрым и весёлым. Где бы ещё раз взять эти замечательные таблетки?!

Лида поговорила по телефону, назвала адрес их конторы и записала звонок в своей книге перемен.

Дима вновь расстегнул рубашку и, растянув улыбку, посмотрел на себя. Там будет Александр. И отчего-то это не придавало Диме уверенности, наоборот. Именно для него Дима хотел бы выглядеть на все сто и представить проект так, чтобы в первую очередь понравилось Александру. Пусть Всеволод Игнатьевич не отклонил ещё ни одного проекта, всегда может быть первый раз, и вообще...

Наверное, есть что-то мудрое в тех людях, которые считают, что смешивать личные проблемы и рабочие – это неправильно, и нужно избегать всевозможных романов на работе. Постель – это постель, а деньги и карьера – это просто деньги и карьера, ничего личного. Дима был уверен, что Александр живёт именно по такому принципу, а он сам не мог. Ну как можно не смешать одно с другим, если это его жизнь, от и до. И он везде одинаковый и хочет нравиться и там и там.

– Лида! Верхнюю пуговицу лучше застегнуть или расстегнуть?

– Та-ак, – протянула Лида, вставая из-за стола. Терпение явно закончилось, сейчас она будет ругаться. – Руки опустил.

Дима растерянно убрал руки от несчастной рубашки и с опаской посмотрел на приближающуюся к нему девушку. Лида была серьезна как никогда. Что это с ней? Ужас.

Она подошла к Диме вплотную и даже не улыбнулась.

– Белый танец. Дамы приглашают кавалеров.

– Без музыки?

– Ну хочешь, я тебе спою? – Лида протянула Диме руку и, не дождавшись его выхода из прифигевшего состояния, сама взяла его за руку и встала ближе.

– Лучше станцуем, хотя из меня танцор... – нервно выдохнул Дима, обнимая девушку за талию.

– Что-то мешает? – Лида подмигнула и крепче прижала Диму к себе. – Сосредоточься на ногах, если наступишь на мои новые туфли, я тебя оставлю без того, что мешает плохим танцорам.

– Такая романтика, – хихикнул Дима и стал медленно кружить Лиду по тесной комнате, среди мониторов и свистящих от напряжения принтеров. Стало легче, руки больше не дрожали, только в голове чётко вспыхивала схема доклада.

А потом Дима неожиданно наклонил Лиду назад, – видел в каком-то фильме, – так что та чуть не потеряла равновесие и вцепилась в Димины плечи так сильно, что тот почти выпустил её из рук, но вовремя подхватил. Комната взорвалась звонким смехом.

– Вижу, вы тут не скучаете.

Ну конечно же, это пришёл он. Кто ещё может прийти незаметно и в самый разгар веселья, словно чувствуя, где что интересного происходит?

– Успокаиваемся, Александр Владимирович, – усмехнулась Лида, одёргивая подол юбки, задравшийся до середины бедра.

Дима почувствовал, что краснеет, и широко улыбнулся, чтобы скрыть своё смущение. Он не видел Александра два дня и хотел бы остаться с ним наедине хотя бы на пять минут, чтобы не прятать глаза и не думать о том, куда деть руки. Пусть Лида посвящена в курс дела, это ещё не значит, что при ней можно себе позволить что-то большее, чем промямлить:

– Здравствуйте, Александр Владимирович.

– Лида, оставь нас на десять минут.

– Да, уже убегаю, – Лида подмигнула Диме и, подхватив какой-то яркий журнал, выскользнула из кабинета. Плотно прикрыла дверь за собой.

– Накрутил себя, – Александр подошёл к столу с распечатками проекта и полистал. – И в чём состоит суть сомнений?

Дима подошёл ближе и встал за спиной Александра, тоже посмотрел на чертежи. Теперь уже его глазами. Надо отдать должное, выглядело достойно и вполне себе новаторски, чего и требовал заказчик.

– А вдруг я растеряюсь и забуду, что говорить? – Дима закусил губу и встряхнул руками, останавливая просыпающуюся дрожь.

– И что из того? – Александр обернулся и снисходительно посмотрел на Диму, провёл рукой по воротнику рубашки, слегка касаясь кожи на шее. – Проект уже сделан, что бы ты ни сказал, материал готов. И говорит сам за себя.

– Тебе нравится? – Сердце билось в горле и рукава пиджака казались ужасно длинными и нелепыми.

– Достойный проект. Компания в нём уверена, – Александр улыбнулся и потеребил кончики Диминых волос на висках.

– Да я не о том! – Дима отодвинулся от Александра и заходил по кабинету. – Достойный – не достойный... чёртов маркетинг. Я спросил, тебе нравится?

Александр вновь подошёл к Диме.

– Нравится.

– Это самое главное... – выдохнул Дима и порывисто прижался к Александру, приподнялся на цыпочках и поцеловал его в губы. – Остальное всё фигня.

– Но моё мнение – не истина в последней инстанции. – Глаза напротив были серьёзны, но Дима услышал то, что хотел услышать и та уверенность, которая нужна была, проросла внутри и укрепила его во мнении, что всё пройдёт гладко.

– Для меня истина, – решительно проговорил он.

– Хорошо, пусть будет.

В кармане Александра завибрировал телефон. Всеволод Игнатьевич сообщил, что пора выезжать.

В машине было слишком тепло, несмотря на работающий кондиционер, и по коже спины заструился жар. Дима смахнул выступившие над губой капельки пота и отодвинулся от Александра, сидевшего рядом с ним на заднем сидении, чуть дальше. Нужно было сосредоточиться, а не думать о том, удобно ли заниматься сексом в машине. Куда ногу поставить? И в какой позе? Определённо, это неудобно, но наверное, так близко и горячо... Александр бы подержал ноги... Дима больно прикусил губу, чтобы хоть как-то отвлечься и настроиться на представление проекта. Видимо, слишком сильно прикусил кожу, во рту стало солёно. Но боли не чувствовалось. Привычка, блин.

Дима отвернулся к окну и облизал губы, так и есть, кровища текла ручьём, пришлось сглатывать. Отвратительный вкус, вызывающий тошноту. Да ещё в такой духоте...

Александр молча протянул Диме платок и уверенно убрал его руку от лица.

– Не трогай руками, платок приложи, – он говорил тихо, Всеволод Игнатьевич не мог услышать. Рядом с ним Женя Отрадная орала о том, чтобы подлый некто уходил нафиг и закрыл за собой дверь, чтобы не дуло.

– Спасибо, – благодарно улыбнулся Дима. – Нервы. Ненавижу публичные выступления.

Всеволод Игнатьевич посмотрел на них в зеркало заднего вида и покачал головой.

– Слушай, Саш... забыл сказать, – начал он и побарабанил пальцами по рулю, – Стася звонила, сказала, что Антипов намыливался прийти.

– Он ещё не ушёл на пенсию? – недружелюбно спросил Александр. Дима почувствовал, как медленно начинает бледнеть. Что ещё за Антипов?

– Куда там, – невесело протянул Сева, – он будет гнобить, пока вперёд ногами не вынесут. И после смерти сожрёт ещё пару-тройку младенцев. Ты Димку предупреди, чтоб готов был. А то мало ли... Моя Валька уволилась из «Ориона» после его разноса и деньги не нужны оказались. Есть же твари...

Дима закусил край платка и выжидательно посмотрел на Александра. Только психически ненормальных критиков ему не хватало сегодня. Сразу вспомнился маразматический преподаватель сопромата. Тот ещё был перец. Невзлюбил Диму просто потому что он был тринадцатым по списку. И вечно подкалывал его, мол, бесноватый и ещё какой-то... Сейчас вспоминать не хотелось, но упорно вспоминалось, и настроение постепенно стремилось к нулю. Если этот Антипов такой же невменяемый, то против него Дима сможет... должен смочь выставить оборону в виде пофигизма, типа видели, знаем.

– Если он там будет, то лучше не говори ничего. Соглашайся и кивай. Я скажу всё что надо за тебя. Павел Евгеньевич не любит молодых специалистов принципиально. И считает, что их нужно воспитывать, а не потакать прихотям. Поэтому раньше времени не высовывайся. Надеюсь, что он тебя не заметит.

Дима убрал платок ото рта. На белой ткани запеклись три красных пятнышка. Плохой знак, некстати подумал Дима.

– Но если проект достойный, как ты говоришь...

– Это не имеет никакого значения, – Александр протянул руку и ненавязчиво коснулся мизинца Димы. – Главное, не бойся его. Он этого не любит.

– А вообще есть возможность ему понравиться?

– Павлуша – маразматик, – Всеволод Игнатьевич обернулся и подмигнул Диме. – И с этим ничего нельзя поделать. Конечно, он отличный специалист в своей области... но это не даёт ему права унижать людей. Терпеть его не могу!

– Сева, – Александр резко остановил эмоциональный поток. – Тебя тоже нужно успокаивать?

– Сашка! – Всеволод Игнатьевич постучал раскрытой ладонью по рулю и громко выругался. – ... твою мать! Он мне мстит за свою Лариску, что оставил её. Распугивает всех моих специалистов, чтоб потопить. Но хрена ему! Пусть выкусит. Я своих в обиду больше не дам. Димка, если останешься, повышу зарплату.

– Я буду с ним сам говорить, – Александр посмотрел на Диму и мягко улыбнулся. Да хоть на край света за ним побежишь, подумал Дима и улыбнулся в ответ. Кто угодно побежит. Даже Всеволод Игнатьевич вмиг успокоился и, сделав радио погромче, стал подпевать Валерии и её хору мальчиков-клаустрофобов, застрявших в лифте.

В приёмной администрации было прохладно и тихо, как в библиотеке. Пахло какими-то фикусами и бумажной пылью. Девушка-секретарь дежурно улыбнулась вошедшим и сказала, чтобы они подождали пять минут.

– Павел Евгеньевич Антипов уже прибыл? – Александр рикошетом вернул девушке дежурную улыбку и она кивнула. Дима понял, что это конец. Вот и смерть его пришла. Маразматик, которого никак не вынесут вперёд ногами откусит ему голову, как пить дать.

– Дима, соберись, – Александр опустился на тахту рядом с Димой и забрал у него папку с технической документацией. – Твой проект примут, я тебе обещаю.

– Пусть только вякнет, – сказал Всеволод Игнатьевич, понизив голос, и быстрым движением оправил пиджак. Да, они с Александром выглядели вполне себе внушительно. Солидные, серьёзные бизнесмены. Когда-нибудь Дима станет таким же, и будет всё фиолетово. Главное – не теряться и наматывать на ус.

– Вы можете пройти, – у девушки и голос был дежурным, эдакий секретарский акцент. Фи-фи-фи.

Они вошли в просторный светлый кабинет, посередине которого стоял продолговатый стол для переговоров. За столом сидело четверо человек, все довольно-таки преклонного возраста, лишь один казался сверстником Александра. Мужчины обменялись рукопожатиями и формальными фразами о погоде. Дима всматривался в незнакомые лица и пытался угадать, которое из них принадлежит легендарному Антипову. Сначала он подумал, что это седой как лунь старичок с крючковатым носом и веснушчатой кожей. Уж больно грозно он взирал из своего кресла на Диму. Волнение подкатило к горлу и захотелось трусливо уйти. Но Дима продолжал стоять чуть позади Всеволода Игнатьевича и вслушиваться в разговор.

– Финансовые документы будут готовы через неделю, – Александр подошёл к проектору и, достав из портмоне диск, вставил его в прорезь. – Сначала посмотрим общий внешний вид, а потом внутреннюю отделку.

– Есть ещё и проект внутреннего дизайна? – удивлённо переспросил крючконосый.

– Дизайн был заказан, – спокойно пояснил Александр и настроил изображение. Всеволод Игнатьевич подтолкнул Диму к свободным местам за столом, и они сели рядом напротив проекционного экрана.

Александр листал слайды и говорил о материалах, о размерах и технических характеристиках. Дима медленно выпадал в осадок... Он тоже знал каждую цифру. Когда успел?

Мужчина, который выглядел моложе всех остальных членов комиссии, задал два вопроса о расценках на материалы и, улыбнувшись, раскрыл папку с чертежами и расчётами. Потом передал чертежи остальным, оставив у себя расчёты. Поставил свою подпись на документе утверждения.

Дима медленно выдохнул. Один есть. Осталось ещё трое. Крючконосый мужчина рассматривал чертежи вторым. Пожевал губы, что-то едва слышно сказал сидящему рядом полнотелому краснолицему дяденьке и отодвинул от себя чертежи. Поставил подпись на документе. Дима замер на секунду. Неужели так всё легко будет? Или... это не Антипов...

Краснолицый поставил подпись, даже не рассматривая документы, а просто кивнул Александру, над чем-то посмеялся с тем, кого Дима принял за Антипова. Остался только один человек. Дима смотрел на кудрявого улыбчивого мужчину, сидящего наискось от него и медленно холодел. Вот он. Этот взгляд... Насмешка и знание.

– Автор проекта – Дмитрий Минаев, – громко прочитал он и поднял взгляд на Диму. У него были светлые, почти прозрачные глаза. Холодные и острые как опасная бритва. Дима понял, что порезался. Он его заметил. – Это вы?

Павел Евгеньевич снял очки и указал ими на Диму.

– Да, я разработчик, – Дима думал, что если помирать, то с музыкой, поэтому говорил уверенно и ровно. Насмотрелся на Александра и вдруг представил себя им. Как бы он повёл себя в подобной ситуации? Глазом бы не моргнул и отвечал прямо и в лоб. У тебя бритва, а у меня – бита.

– Давно занимаетесь проектированием?

– Три года. Начал ещё в университете. Вёл проект торгового центра на улице Восстания, – Дима выпрямился на стуле и расцепил руки, демонстрируя полную открытость и готовность к разговору.

– В моей компании все специалисты имеют опыт и высокую квалификацию, – Всеволод Игнатьевич сверлил глазами Павла Евгеньевича, откровенно вызывая его на словесную дуэль. Дима мысленно одёрнул его. Не стоило говорить в таком тоне. Обычно маразматиков это только распаляет.

– Я знаю, что в твоей фирме принято потакать молодым да ранним. Не самая лучшая тенденция, – усмехнулся Павел Евгеньевич и кинул короткий острый взгляд на Александра.

– Павел Евгеньевич, давайте перейдём к сути рассматриваемого вопроса, – Александр вальяжно прошёлся по кабинету и сел напротив, положив одну ногу на другую. Он был абсолютно спокоен и заражал этим спокойствием всех вокруг.

– Эх... Александр, Александр... – уже мягче усмехнулся Павел Евгеньевич, словно они с Александром были друзья – не разлей вода, и отложил очки в сторону. – С каких пор ты радеешь за молодёжь? Ты же за опыт всегда выступал, насколько я помню. Родственник, наверное, какой-нибудь... Понимаю-понимаю... Семья – это святое. Надо помочь младшему брату. Кстати, наслышан о твоём блестящем выступлении в Лондоне. Администрация города приняла решение объявить тебе благодарность.

– Дмитрий Минаев мне не родственник, – Александр проигнорировал лестные слова.

– Хочешь сказать, что нет ничего личного в том, что ты представляешь весьма заурядный проект? Конечно, с твоими способностями можно продать что угодно и кому угодно, – Павел Евгеньевич снисходительно улыбнулся, и Дима подумал, что такого унижения не испытывал никогда в жизни. Он не сомневался, знал, куда бить. И бил. Нахрена?!

– Ничего личного, – серьёзно ответил Александр. – Мне понравился этот проект.

– Да, проект неплохой... Правда, слишком похож на все эти европейские этюдики. Но иногда среди сора попадаются достойные работы. Например, автостоянка Василия Федотова или Московский индустриальный банк Егора Либова. Ребята постарались на славу, и получили заслуженные награды.

– Павел Евгеньевич, я думаю, вам не стоит напоминать о том, что эти специалисты получили награды в Международный день инвалидов.

– Ну так вот, я понимаю, талант! Упорство и природное чутьё. А тут... всё сие уже было. Вот, например, такая параллель колонн была разработана Максом Рингом ещё в начале XX века. Или круглый зал... Языческий ещё храм – Пантеон, помнишь? Оттуда идейку подсмотрели. Но это не так принципиально, заимствование не считается тяжким грехом, а вот смешение стилей... Это же, простите великодушно, культурный винегрет какой-то и, по меньшей мере, неразвитое чувство вкуса и гармонии, – Павел Евгеньевич кинул пренебрежительный взгляд на чертёж и, тяжело вздохнув, подвинул к себе бланк утверждения. – Только из уважения к вам, Александр Владимирович.

Он подписал, не касаясь рукой бумаги, и отдал документ секретарше.

– И мой вам совет, Александр Владимирович, не тратьте себя по пустякам. Ваше место не здесь.

– Спасибо за совет, Павел Евгеньевич. Но я привык сам выбирать тех людей, с которыми мне приятно работать.

Александр встал и, не прощаясь, пошёл к выходу. Дима на ватных ногах поплёлся вслед за ним. Обернувшись, он кинул взгляд на Павла Евгеньевича и увидел, что его лицо было серым и неприятным. Очевидно, он не один раз предлагал Александру работать с ним.

Всеволод Игнатьевич сиял улыбкой, подписывая документы в приёмной, Александр тоже был доволен. Они даже шутили с краснолицым добродушным дядькой. Обсуждали его разговор с Антиповым и его методы воздействия. Дима стоял, прислонившись к стене и понимал, что начинает задыхаться. До него всё быстрее и быстрее доходило осознание того, что он полный ноль... Без Александра он полный ноль. «Вот, я понимаю, талант, а тут...» – то и дело вспыхивало в голове и заткнуть этот мерзкий голос было невозможно. Дима развернулся и пошёл по коридору. Нужно было покурить, срочно, а лучше вообще сдохнуть.

– Чёрт. Чёрт! Чёрт!!! – Дима чиркал зажигалкой, но она никак не хотела давать огонь. Ударив ногой дверь одной из кабинок туалета, Дима попробовал опять зажечь сигарету. На этот раз зажигалка сжалилась и вспыхнула ярко-жёлтым. – Талант, бля... Где бы его занять, твою мать! Всё сие уже было... Конечно, было! В любом доме четыре стены и потолок! – Дима опять ударил дверцу ногой. Дверца распахнулась, и Дима со всей силы долбанул её ещё раз. Стало чуть легче, – наверное, подействовала сигарета.

Дима стоял около раскрытого окна и ни о чём не думал. Внизу цвела черёмуха, и всего полчаса назад он был уверен в том, что что-то может, что в нём действительно что-то есть. Черёмуха была чистой, белой, пахла свободой... Тщеславие и гордыня, и больше ничего. Он всё придумал, никогда не было ни таланта, ни способностей, ни видения, просто амбиции, голые фантазии. Как бы ни хотелось отрицать слова Павла Евгеньевича, у него ничего не получалось. Отсутствие гармонии и вторичность, а он так гордился собой...

Дима шмыгнул носом и затушил окурок. Он слышал, как кто-то вошёл в туалет, и знал, кто это был. Только из уважения к нему... и ни грамма больше.

– Как поживает твоя истина в последней инстанции? – Александр подошёл к Диме и провёл кончиками пальцев по его шее сзади. Дима опять шмыгнул. Ну какого чёрта он хочет реветь?! Как маленький придурок!

– Взяла выходной, – горько усмехнулся Дима и достал ещё одну сигарету, покрутил в пальцах. – Это было мерзко...

– Это не твоя война. Демонстрация силы была устроена для меня, а ты попался под горячую руку.

Дима отложил сигарету на подоконник и обернулся к Александру, посмотрел на его грудь, и почувствовал, как тот обнимает за плечи и привлекает ближе к себе. Дима закрыл глаза и прижался щекой к жёсткой ткани пиджака, за которой размеренно билось сердце.

– Обидно, Саша... – едва слышно выдохнул Дима, обнимая Александра за пояс. – Как же обидно... зачем он так? Саш, ну зачем? Даже если он прав.

Александр гладил Диму по голове и прижимал к себе всё ближе и ближе, пока он не перестал всхлипывать.

– Злых людей много, Дима. Мне понравился этот проект. Пусть твоя истина вернётся на работу и покажет всем кузькину мать.

– Я привыкну... когда-нибудь я привыкну, – решительно проговорил Дима и отстранился от Александра, посмотрел на него. – Я научусь, вот увидишь!

Александр взял его лицо в свои руки и наклонился, чтобы поцеловать, но вдруг остановился и, не моргая, посмотрел в глаза.

– Не надо, Дима, – прошептал он. – Не привыкай. Это не для тебя.

– Почему?

– Ты художник, мой красивый мальчик, – Александр ласково поцеловал его в губы и улыбнулся. – Я им тебя не отдам.

– Напиться хочу.

Дима смотрел на размытый дождём пейзаж за окном автомобиля и теребил в пальцах брелок от ключей. Пизанская башня, память о свадебном путешествии. Море, ностальгия... Чёртов Пантеон с долбаным круглым залом. Нет, не чёртов, а языческий. Впечатляющий проект, оригинальный.

– В баре или клубе? – Александр смотрел на дорогу и был спокоен, как удав. Конечно, ему-то что. Он всё это уже прошёл, наверное. А может быть и нет, у него талант есть. Да, на то, чтобы так смотреть на людей, как он сейчас смотрит – прямо в душу без предупреждения, нужно иметь талант. Дима прекрасно понимал, что ведёт себя некрасиво, дуясь как мышь на крупу, но настроения не было, а притворяться он не умел. И начинать не собирался. Дима коротко выдохнул и отвернулся. И дождь ещё как назло стучал по стеклу жалобно и тоскливо.

– Без разницы.

– Значит, в клубе. Мне нравится смотреть на то, как ты танцуешь.

– Так же как и проектирую, хотя... быть может, чуть лучше.

Александр свернул с дороги и заглушил мотор. Дима устало потёр виски и мельком глянул на него, оценивая свои шансы быть выброшенным из машины под дождь. Тридцать к семидесяти, что всё-таки его помилуют. Александр достал сигареты и молча протянул пачку Диме. Они закурили, слушая ритмичный стук капель по крыше автомобиля.

– Когда я был в твоём возрасте, тоже считал, что все мне должны. Но жизнь быстро объяснила, что к чему. Если ты сам себя не уважаешь, никто этим заниматься не станет. Если ты не будешь считать себя лучшим, никто не будет. Антипов чует за версту тех, кто его боится и сомневается в себе. А если сомневаешься, значит, есть причины. Человек, уверенный в себе, не будет передумывать, даже если весь мир против. Он готов умереть за свою идею.

Дима затянулся и закрыл глаза, пропуская дым через лёгкие.

– У всех бывают трудности и первый раз всегда больно падать, но я не буду повторять дважды, чтобы ты меня услышал. Если у тебя нет желания, я могу отвезти тебя домой, и мы сходим в клуб, когда оно появится.

Дима усмехнулся и почувствовал, как в груди стало больно. Словно что-то давило изнутри и мешало дышать.

– Тебе нравится со мной развлекаться? С таким красивым мальчиком...

Александр затушил окурок и, повернувшись к Диме всем корпусом, широко улыбнулся, но глаза его были тёмными и серьёзными. Это было страшно. Так страшно, что Дима невольно вздрогнул и широко распахнул глаза.

– А ты чертовски наблюдателен, – понизив голос, проговорил Александр и, спрятав улыбку, резко приблизился к Диме. Это было так неожиданно, что он охнул и выставил вперёд руки, защищаясь, словно Александр мог его ударить. – Да, мне нравится быть с тобой. И мне, представляешь, нравится, когда у тебя хорошее настроение.

Дима не смог закрыть глаза, даже когда Александр поцеловал его в щёку, потом ласково скользнул по шее сзади и чуть сдавил пальцами, погладил. По телу прошла волна дрожи, и Дима поддался влечению. Шумно выдохнул и зажмурился, целуя в ответ. На короткий миг в голове стало тихо, больше не звучал мерзкий голос Павла Евгеньевича и вторивший ему внутренний Димин голос. Он всё ещё оправдывался, изобретал достойные ответ. К чёрту... Всё уже позади, теперь всё уже позади.

– Я дурак? – Дима уткнулся носом в шею Александра и медленно гладил его по спине.

– Импульсивный, юный романтик.

– Я, будь на твоём месте, выкинул бы себя за шкирку без права реабилитации за такие слова.

– Не выкинул бы, – усмехнулся Александр и чмокнул Диму в скулу. – Ты бы себя любил и плевал бы на всех.

– Какое замысловатое признание, – засмеялся Дима и отстранился. – Поехали в клуб, в конце концов, мой проект приняли. Буду собой гордиться.

– Вот и славно, умный мальчик. Неси дневник, буду ставить пятёрку.

– Поговорим об этом вечером, когда я буду в невменяемом состоянии танцевать на столе лезгинку или лучше вприсядку. Вот опозоришься, так опозоришься!

– Я не буду позориться, я буду частушки петь. Вот эту, например:

Не ходите девки, замуж,

Ничего хорошего:

Утром встанешь...

– Не надо! – громко засмеялся Дима, только представив себе эту картину. Александр в костюме от Армани играет на балалайке и поёт матерные частушки, кстати, неплохо так поёт, со знанием дела. Милый такой... родной. – Лучше мы тихо-молча наквасимся и...

– И? – Александр облизнул губы и слегка потянул Диму за прядку волос.

– И-и... – Рука сама собой скользнула по напряжённому животу Александра, и Дима тихо выдохнул, чувствуя, что краснеет: – Будет нам счастье.

Машина низко зарычала и медленно тронулась. Дождь прекратился, и яркое закатное солнце залило городские улицы золотом.

Часть 12. Понимание

Дима никогда бы раньше не подумал, что в клубе, где долбит по мозгам однотипная невразумительная музыка и вовсю оттягивается цвет городского гламура, ему будет нравиться. Конечно, если бы он пришёл сюда один, то эффект был бы совсем другим.

– Как думаешь, этот «Северно-американский взрыв» надолго вынесет мне мозг?

Дима с любопытством рассматривал меню и предвкушал веселье. Вот, например, такое название как «Большой бум» говорило само за себя, и состав – некоторое подобие ерша – внушал лёгкий ужас. А остальные выглядели очень даже аппетитно. Рядом с Александром было вдвойне приятно напиваться, потому что он не останавливал. Хотя Дима честно верил в то, что сможет сам остановиться на втором бокале.

– Смотря чего ты хочешь добиться, – Александр закурил и улыбнулся. – Попробуй «Русский флаг», сладкий яблочный сироп составляет основу вкуса и мягко расслабляет. Идеально для тебя.

Мимо столика пробежала симпатичная официантка и откровенно улыбнулась Александру. Да, сейчас Дима бы тоже хотел так улыбаться – откровенно и свободно, и флиртовать, и дурачиться, сесть на колени и целоваться, как пара за соседним столиком.

– «Ты моя женщина, я твой мужчина, если надо причину, то это причина...» – проговорил Дима и прикусил щёку с внутренней стороны. Иногда полезно озвучивать то, что считается действительностью, чтобы чётче понимать свою особенность и отличность.

– Боишься – не делай, делаешь – не бойся, – Александр точным движением стряхнул пепел и отнял у Димы меню, сложил и отодвинул на край столика. – Если не можешь определиться, тогда я буду импровизировать.

Дима усмехнулся и махнул рукой.

– Валяй, я полагаюсь на твой вкус.

Александр заказал кофе для себя и мохито для Димы.

– У меня к тебе рационализаторское предложение.

– Да, – Дима закивал головой и обрадованно улыбнулся.

– А послушать? – Александр выгнул бровь и похлопал по диванчику рядом с собой, предлагая Диме пересесть.

– Ладно, – вздохнул тот, поднимаясь с места, – пойдём длинным путём. Что ты хотел мне предложить?

Сидеть рядом с Александром было очень сложно. Дима поелозил, пытаясь устроиться так, чтобы и поближе и адекватно для тех, кто кидал на них редкие праздные взгляды. Напряжение было настолько ощутимым, что когда Александр ненавязчиво положил руку Диме на плечо, тот чуть не подпрыгнул на месте. Он издевается, что ли?! Но Александр, конечно же, ни черта не понял, в чём проблема, – оставил руку и погладил большим пальцем по плечу.

– Ну так... – вздохнул Дима, призывая себя к спокойствию. Нет, не призывая, а требуя, буквально насильно вколачивая! А дрожащие руки пришлось занять несчастной салфеткой. Быстрее бы уже принесли коктейль! – Чем займёмся?

Александр ласково усмехнулся и наклонился ближе к Диминому лицу. Не обожгись, блин! Дима закусил губу и сдержанно улыбнулся в ответ.

– Предлагаю провести следующие выходные во Флоренции. Улететь в пятницу, а в воскресенье обратно.

Дима исподлобья посмотрел на Александра, уже забыв, что он волновался и что-то там думал всего пять секунд назад. Это же...

– Охренеть, – губы сами собой растянулись в улыбку от уха до уха. Флоренция... это же... да ещё и с Александром. Не свихнуться бы раньше времени от радости, и не зацеловать его прямо здесь, наплевав на всех. – Это же... Давид! Самый прекрасный из всех...

– Я завтра закажу билеты и гостиницу, – Александр в упор смотрел на Диму и уже гладил по шее. Но пока это не смущало, пока была только Флоренция и что-то такое офигительно большое, что дышалось с трудом и хотелось глупо улыбаться.

– Расходы пополам.

– Обижаешь, лапа, я приглашаю.

Они смотрели друг на друга несколько секунд, не моргая. Сердце трепетало в груди, словно только что научившись биться, сбиваясь с ритма, ускоряясь, ускоряясь... Александр был так близко, что Дима понял, что не сможет сдержаться. Он подался вперёд и ткнулся губами в щёку Александра, а потом желанные губы нашли его и увлекли за собой в поцелуй.

Когда Дима отстранился и отсел чуть подальше, на столе уже был коктейль для него и кофе для Александра.

Дима стоял на танцполе и пытался думать мысль. Да, он был пьян и почти счастлив, но до совершенства не хватало ещё одного... невозможного. Хотелось танцевать с Александром, но как?

– Донт финк – фак, – пробормотал Дима, осматривая танцующих вокруг и понимая, что если он сейчас же не уйдёт за столик, то просто-напросто свалится от кровоизлияния. Нельзя так интенсивно думать, выпив все эти флаги и взрывы. Сладкие, сладкие... Но не их хотелось, а разврата. Тут прям, на столе, чтоб все попадали.

– Саш, ну вот накой мы сюда припёрлись, если не танцуем? Может, хоть пойдём постоим? – канючил Дима до тех пор, пока его не пригласила танцевать какая-то девушка в коротких шортах и кожаных сапогах. И Дима согласился. Назло! Да и вообще... не привязаный, в конце концов. А ноги хотели пуститься в пляс.

На десятой минуте танца Дима не знал уже ни одного места на своём теле, которое Люба, как она представилась, не ощупала. И всё что-то говорила, что она может по всякому и где угодно. Дима сначала смеялся, с трудом понимая, кто вообще перед ним, а потом уже надоело не понимать, и он деликатно отослал Любу к более традиционным претендентам. И посмотрев на разговаривающего по телефону Александра, решил, что всеми правдами и неправдами заставит того танцевать с ним.

– Слушай, тут такое дело, – Дима впервые в жизни видел эту девушку в пышной юбке до середины колена и свободной блестящей блузке. Почему он подошёл именно к ней, Дима не смог бы понять даже по трезвой, а уж в том состоянии, в котором он был сейчас, и подавно. Но думать уже не хотелось, нужно было действовать и быстро. Девушка выглядела так, что Дима понял – она согласится помочь.

– В чём дело? – она улыбалась, и это вдохновило Диму настолько, что он едва-едва сдержался от того, чтобы не запрыгать от радости.

– Одежда твоя нужна. Куплю... дорого и прямо сейчас.

Девушка недоверчиво посмотрела на Диму, а потом громко рассмеялась.

– Больной, что ли?

Дима активно закивал, а потом понял, что что-то не то делает и замотал головой.

– Неее... Просто у меня тут парень... друг... – начал он объяснять, запинаясь на каждом слове, – мы поспорили... или нет. Не поспорили... – врать не хотелось, слишком внимательно она слушала и действительно старалась понять, что он несёт. – Хочу с ним потанцевать... понимаешь? Чтобы не пялились... помоги.

Девушка широко улыбнулась, но всё ещё не верила тому, что Дима говорит.

– Точно больной... – выдохнула она, наконец. – А я что надену?

– Возьмёте мой замечательный колпачок и бумажную курточку, – весело процитировал Дима, понимая, что, если сразу не послала далеко и надолго, значит, сделка уже совершена. Осталось только переодеться и получить по шее. А если и правда Александру это не понравится, что тогда? Весь вечер позориться в юбке как последнему придурку? Дима был уверен в том, что девушка не останется в клубе в его одежде. А значит, это риск и ва-банк... Но рискнуть определённо стоило.

– Я сейчас вернусь, – улыбнулся Дима, вытаскивая из своей сумки кошелёк. Александр серьёзно посмотрел на него и проследил взглядом вдоль толпы танцующих. По всей видимости, нашёл то, что искал и вновь посмотрел на Диму.

– Возьми столько, сколько тебе нужно, а кошелёк оставь – потеряешь, – он говорил спокойно, так же, как обычно, но Дима невольно замер, вслушиваясь, и понял, что Александр крайне недоволен. Наверное, он подумал, что Дима собрался ему изменять с этой девушкой. Вот прямо так, в наглую. Подошёл, взял деньги, взял девушку и пошёл изменять. И всё у Александра на глазах. Неужели он выглядит таким кретином? Дима почувствовал себя уязвлённым.

– Александр Владимирович, – он наклонился к Александру и обнял руками за шею, заставил посмотреть на себя. – Вы меня любите?

– Допустим, – взгляд напротив немного потеплел, но пугающий осадок всё равно остался. Дима расплылся в улыбке и прислонился лбом ко лбу Александра.

– Я никуда не денусь, – прошептал Дима и резко отстранился. – Я сейчас вернусь.

– Да куда ты прёшься?! Пошли в женский, – она схватила Диму за плечо и буквально заволокла в прокуренный туалет. Осталось только топор повесить и будет гармония.

– Пардон, привычка, – хихикнул Дима и вмиг вспыхнул. Две девушки, стоявшие около открытого окна, кинули на вошедших понимающие взгляды и зашушукались между собой. Все всегда думают о сексе, не о своём, так о чужом. Словно в жизни кроме него ничего не происходит. Хотя... кто бы мог поверить, что все эти смешочки и возня, происходящие в закрытой кабинке, вовсе не значат, что там трахаются.

– Да стой ты! Задом наперёд надел юбку.

После трёх неудачных попыток надеть юбку передом наперёд Дима позволил девушке самой его одеть. Ну что за фигня, лениво думал Дима, изображая манекен, все всегда всё делают за него, а он только ручки поднимает и лыбится как придурок. Но пусть... он же никого не заставляет ему помогать. Инициатива поощряется.

– Юбка – это жесть, туда же всё задувает! Как голый, – вздохнул Дима, приподняв край подола и позволив пышной подкладке медленно опуститься на колени. – Столько ткани зря переводят...

– Зато красиво, – девушка застегнула блузку на Димином плече, профессионально завязала шнурки на боку и задумчиво выдохнула. – Чёрные носки, конечно, не канают... и ботинки сорокового размера тем более, все сразу поймут, что ты фрик.

Дима растерянно похлопал глазами, пытаясь выглянуть из-за юбки и оценить свои шансы. Да уж... явно не девочка, одни волосатые ноги чего стоят.

– И что делать?

– Могу дать запасные чёрные чулки, всегда беру с собой, а ботинки придётся снять вообще. Пол тёплый – погарцуешь босичком.

– Валяй, только чулки я надеваю так же часто, как юбку, поэтому нужна чёткая инструкция...

Девушка опять засмеялась и, прижав Диму к себе, звонко поцеловала в щёку.

– Я от тебя просто в отпаде! Парень в моей юбке, я тащусь!

– Лучше помоги чулки надеть, – смутился Дима и попытался открыть упаковку, но она никак не хотела поддаваться, видимо, эта технология от и до разработана для женщин. – Напридумывали всякой хрени!

– Всё для вас, мужиков! – прыснула девушка и отняла у Димы упаковку.

– Да конечно... нужны нам ваши чулки!

– Так нужны же!

Дима вышел из туалета и посмотрел на себя в зеркало. Вот это попадалово...

– Девушка, можно с вами познакомиться? – улыбнулся он, рассматривая свой новый облик. Стройная брюнетка лесбийского покроя – без намёка на грудь, стрижена под мальчика и не накрашена – в пышной юбке и обтягивающей талию блузке потерянно смотрела на него из зеркала и шокировано улыбалась. – Сам себя, блин, перепутаешь...

Дима оставил ботинки в туалете, да и фиг бы с ними, всё равно не нравились. Хотя... на самом деле, просто забыл про них. На танцполе народу прибавилось. К часу ночи в клубе всегда было столпотворение, постепенно рассасывающееся где-то к трём утра, значит, времени у них ещё воз и маленькая тележка. И нет никакой тыквы! Ура! Золушка в красивом платье не превратится в Золушку в некрасивом только потому что кто-то там часы перевёл на зимнее время без предупреждения. Она бы заплатила пять штук за шмотки и не парилась бы.

Дима, пошатываясь, пробирался к своему столику, то и дело ощущая на себе руки парней, пытающихся его аккуратно пропустить вперёд, один даже улыбнулся, обернувшись, и что-то сказал о Диминых глазах. Это подстегнуло азарт. Люди вокруг получили то, что не будет их смущать и привлекать внимание, а значит, никаких преград больше нет! Кроме... желания Александра, конечно. А вот с этим могли возникнуть проблемы. Трудно было понять, как он отнесётся к мальчику в юбке, даже если им двигали благие намерения. Дима босиком и в женских шмотках стоял в двух метрах от своего столика, являя собой, конечно же, странное нечто, но решил, что подумает об этом завтра. Он смотрел на то, как сигаретный дым выходил из приоткрытых губ Александра, и тёмный взгляд напряжённо вглядывался в толпу. Ждёт его, – в груди защемило от нежности, кончики пальцев покалывало. Дима встряхнул руки и двинулся брать крепость штурмом. Надо всё сделать как в кино, если не умеешь по жизни. Вдруг прокатит?

Дима подошёл и встал к столику спиной, словно он кого-то ждёт, а потом нахально сел на него, раскидав все свои воздушные подкладки по матовой поверхности.

– Дамочка, здесь как бы люди едят, – сухо проговорил Александр в спину Диме. И тот подумал, что прямо сейчас сползёт по столу на пол. Такой голос! Злющий, как чёрт.

Дима медленно и грациозно, как ему показалось, соскользнул со столика и, обойдя его, опустился рядом с Александром на диванчик. И пока тот не успел возмутиться, резко прижался к нему и поцеловал. Реакция у Александра была отменная, он мгновенно отодвинул Диму, не ответив на поцелуй. Они две секунды смотрели друг на друга, глаза в глаза, пока сознание Александра не смирилось с тем фактом, что, во-первых, это нахальное дамочко и есть Дима, а во-вторых, то, что теперь они находятся в иных условиях. В условиях вседозволенности. Александр громко и откровенно засмеялся. И отчаянная хмельная радость вновь толкнула Диму к нему, но на этот раз он не стал отстранять, а наоборот, сильнее прижал к себе и, уверенно подхватив, усадил на колени.

Реальность вокруг оплавилась подобно воску свечи. Звуки смешались в нестройный гул и плотно давили на барабанные перепонки, оставаясь не проанализированными. Александр гладил Диму по спине, медленно спускаясь ниже. Хотелось потереться о его пальцы, хотелось, чтобы они миновали все эти пышные подкладки и коснулись кожи, проникли внутрь. Хотелось чувствовать его в себе, прямо здесь и сейчас, под обстрелом взглядов пробегающих мимо официанток, рядом с пульсирующим танцполом и криками «Come on! Come on!» Все прицелы сбиты, все принципы и установки разрушены. Что такое «нельзя» рядом с тем, кто всегда всё позволяет? И можно довериться, ни о чём не думать, а только чувствовать сладость запретного, эйфорию от осознания, что в мире никого нет «кроме нас двоих». И каждый жест правильный, каждый стон уместный, каждое прикосновение ощутимо и ответно.

– Хочу тебя... – прошептал Дима, шире раздвигая ноги и сильнее упираясь коленями в мягкую кожаную спинку дивана. Он чувствовал Александра сквозь ткань, и отчаянно хотелось большего, чтобы утонуть в нём и окончательно раствориться, превратиться в морскую пену на рассвете.

– Моя красивая девочка, – Александр поцеловал грудь Димы в разрезе блузки и, подняв голову, ласково улыбнулся. – А как же танцы?

Дима шумно выдохнул через нос и отстранился.

– Ты приглашаешь? – едва слышно спросил он, пытаясь включить периодически западающее сознание.

– Конечно, крошка. Кстати, как тебя зовут?

Дима слез с его коленей и встал по стойке смирно, готовясь к танцам.

– Только сегодня и только для вас я исполню роль несчастной девочки Даши, которая впервые пришла на танцы в юбке и чулках и чувствует себя полной дурой.

– Лесбиянка, что ли? – Александр подошёл к Диме и, обняв за талию, увлёк за собой на танцпол.

– Неее, – засмеялся Дима. – На мужиков тянет. Александр Владимирович, а вам нравятся мальчики в чулках?

Александр прижал Диму ближе к себе и наклонился к самому уху, поцеловал.

– Впервые вижу.

– И как ваши ощущения? – Дима облизнул губы и исподлобья посмотрел на Александра.

– Впечатляет, – хрипло ответил он и широко улыбнулся. – Я почти фанат чулок и пышных юбок.

– Ты извращенец.

Дима привстал на цыпочках и поцеловал Александра в улыбающиеся губы. Пульсирующая толпа вокруг, ритмичная музыка и тепло прижавшегося тела. Дима медленно куда-то уплывал... наверное, это было слишком, чтобы можно было вобрать в себя целиком. Он просто следовал за Александром и смеялся, когда тот целовал его в шею. А потом всё смешалось, и мир сузился до одной точки – хочу... а чего, кого, зачем – не понятно и не важно... всё будет.

– Сам... куда-нибудь меня, – пробормотал Дима, расплывшись в блаженной улыбке, когда Александр спросил – устал он или нет.

– Понятно.

Это Дима чётко услышал, а потом тело как-то обмякло и больше не ощущало себя на земле. Его несли на руках, а Дима мог только смотреть на всё это безобразие сверху и думать, что прям вообще какая-то фантастика. Почему Александр носит на руках какую-то девку в юбке?

– Саш, кто она? – Дима опустил голову на плечо и тяжело вздохнул. – Жена?

– Ты о ком? – Александр открыл ногой дверь клуба и вышел в прохладный ночной город. Дима сделал два глотка чистого свежего воздуха и едва не потерял сознание. Голова кружилась и вертелась, словно бельё в стиральной машинке. И на улице стало только хуже.

– Ты на руках её носишь... Саш, я щаз умру. Ревнуюнемогуостановиться... не отдам...

– Дима, я тебя на руках несу к машине, вот сейчас завернём за угол, и будет машина. Не нужно ревновать.

– Люблю тебя... Саш, ты мне веришь? Правда, никогда так, никого... совсем спятил... Не носи её на руках, пожалуйста...

– Хорошо, не буду.

Александр изловчился и открыл дверь автомобиля, аккуратно усадил Диму на заднее сидение и, расцепив его руки, крепко держащиеся за плечи, посмотрел на него сверху.

– Хочу тебя, прямо сейчас, – шёпотом, мечтательно, словно нельзя, словно запрещают. Кончиками пальцев – по скуле, почти невесомо, возбуждающе.

– Ну и кого ждём? – хмельно засмеялся Дима, отодвигаясь вглубь салона и приподнимая подол юбки.

Александр усмехнулся и забрался внутрь, закрыл за собой дверь. Надо было отдать должное его предусмотрительности – это была не Тойота, а вместительный Лансер.

Дима широко расставил ноги, откинул кружащуюся голову на сидение. Было невозможно жарко... по телу струилась прохлада из приоткрытого окна, но это ни черта не освежало. Нужно раздеться, чтобы кожа к коже... Александр медленно гладил его колени, скользил выше, выше к резинке чулок. Дима закусил губу, чтобы не закричать от предвкушения. Внутри уже всё стянулось в тугой узел, горячо, больно...

– Коснись меня, – бессильно выдохнул Дима и сполз по сидению чуть ниже, чтобы ускорить сближение. – Пожалуйста... быстрее...

Александр навис сверху и, поймав тихий стон, накрыл его губы своими. Дима увлёкся и не заметил, как с него сняли нижнее бельё и стали гладить, сначала ненавязчиво, а потом твёрже и увереннее.

– Войди в меня... – выдохнул Дима, чувствуя приближающуюся волну, но хотелось всего, хотелось почувствовать его в себе.

– Перевернись.

Дима уткнулся лбом в сгиб локтя и тяжело задышал, чувствуя, как его подготавливают. Как же редко они могут быть вместе, если бы можно было так каждый день... промелькнула мысль и тут же исчезла. Александр вошёл глубоко, настолько, что Дима на секунду потерял сознание, и всё прочее перестало иметь значение. Волна накрыла и рассыпалась брызгами по поверхности.

– Мы правда поедем во Флоренцию? – Дима поправил юбку и откинул назад влажную чёлку. – Или мне приснилось?

– Поедем, – Александр погладил его по щеке и, наклонившись, поцеловал в лоб. – Отдыхай, моя милая девочка.

Машина мягко тронулась. Только Дима блаженно закрыл глаза, как в сумке завибрировал телефон. Он на автопилоте открыл карман, пошарил рукой по жёсткой ткани и нащупал прохладный гладкий корпус.

– Да... это я, – протянул Дима. На том конце что-то говорили, знакомый голос, говорил что-то странное, неприятное... Называл страшные слова, но они никак не хотели обрабатываться расслабленным разумом. А потом Дима широко распахнул глаза, осознавая кто это, и о чём говорит. Вика. Она плакала. В кровь впрыснулась слоновья доза адреналина, и сознание резко прояснилось, холод сковал лёгкие.

– Витя умер... Дима, ты сможешь приехать завтра к нам? Дима... пожалуйста... приезжай.

– Вика, что случилось? – голос звучал глухо и незнакомо.

– Разбился на машине, ехал с компанией после какой-то пьянки... Все живы, отделались царапинами, а он один нет, ударился виском о стекло... Господи, как же страшно, Дима...

– Держись, я завтра приеду. Позвони Ляльке, она поможет всё уладить, у неё есть знакомый в похоронном бюро.

– Я звонила Лене, они со Светой уже всё заказали, а мы с Виталиком завтра поедем, – Вика тяжело вздохнула, но больше не плакала. – Дима, ты ведь приедешь?

– Конечно, приеду, не волнуйся. Вика... мне очень жаль...

– Я знаю. До завтра, Дима.

Вика отключилась, и Дима невидящим взглядом посмотрел на гаснущий дисплей. Витя... Он уехал в Москву и даже не попрощался. Он сказал, что все могут катиться к чёрту со своей помощью и заботой и в первую очередь Дима, сказал, что знает о жизни всё, сказал, что поимеет весь мир. А теперь он был мёртв. А мир по-прежнему проносился за окном автомобиля, спокойный и терпеливый.

– Твой друг? – Александр смотрел с сожалением и ждал, когда Дима поднимет на него взгляд.

– Саш, останови машину, – глухо попросил он.

Александр дал по тормозам. Дима выбрался из машины и, пройдя пару шагов, опустился на корточки у обочины. Холодный асфальт обжигал ступни, и прохладный ветер забирался под подол юбки, лизал ноги и открытую шею. Воспоминания нахлынули словно цунами и смели всё на своём пути. И этот день, и этот вечер... И опять было больно и одиноко как в тот неправильный год.

Дима даже себе не признавался в том, что надеялся на то, что однажды они смогут поговорить как друзья и понять друг друга. Ни черта уже не будет, всё закончилось и не к чему возвращаться. Александр обнял Диму за плечи и поднял на ноги.

– Простудишься, пошли в машину.

– Мы были друзьями с первого курса, а потом он уехал и даже не попрощался. Порвал со всеми... И все эти слова, которые он говорил... я до сих пор их помню. – Дима уткнулся носом в грудь Александра. – Я не простил его, Саша... Я не могу его простить! Он умер... а я всё ещё не могу. И больше ничего нет, даже сожаления.

– Не прощай, – Александр гладил Диму по голове и вёл к машине. – Постепенно ты просто обо всём забудешь. Появится что-то другое, а старое уйдёт само собой.

– Уже появилось... ты появился.

– Значит, скоро всё плохое пройдёт и останется только хорошее.

– Обещаешь?

– Обещаю.