В темном небе изредка перемигивались звезды. Одни были синими, ярко-голубыми, другие красноватыми. А далеко на севере над самой землей нависли зеленоватые огни.

Рау грустно смотрел на эти звезды. Тысячи. Тысячи тысяч звезд. И все – так далеко. И все такие неимоверно прекрасные. Бриллианты, рассыпанные в черном бархате. Алмазы, изумруды, рубины.

Позади него, за спиной, треснула ветка. Рау обернулся.

– Это ты, Лин? – спросил он. И вправду, в ветвях вскоре показался Лин, его друг и любимый.

– Опять на звезды смотришь? – с чуть слышной досадой спросил Лин.

– Они тебе не нравятся? – Рау вновь посмотрел на небо. Одна звезда была неимоверно красива. Она манила его, дрожала и звала к себе, за собой. – Почему ты их не замечаешь? Они же настолько прекрасны.

Рау повернулся к другу:

– У тебя в глазах звезды.

Лин только усмехнулся и прижался к другу.

Они молчали. Наконец, через минуту-другую Лин прошептал:

– Я тебя люблю. Только прошу, не надо больше смотреть на звезды. Они плохо на тебя действуют.

– Когда я на них смотрю, – ответил ему Рау, – я думаю о вечном. Ведь... ведь и мы когда-нибудь исчезнем. Только звезды вечны. Их свет. Вон та звезда, – он указал на маленькую сиреневую звездочку, – уже тысячи лет мертва. Но ее свет все еще такой же, как и во времена наших прародителей. Как ты думаешь – мы одни видели ее? Нет! Она сияла сотни тысяч лет, и ею восхищались, ее называли именами, а влюбленные целовались под ней. Давай ее назовем твоим именем?

– Нет, – обиженно ответил Лин, – не хочу, чтобы мертвая звезда носила мое имя. Пошли в дом.

– Лин, – не унимался Рау, – а сколько цивилизаций видело ее! А быть может, ей восхищались даже тогда, когда нас не было? Не было нашей цивилизации. Глядя на нее, я думаю – а вдруг есть Бог. Тот, или те, кто нас создали. А вдруг, мы – потомки, дети некой другой цивилизации. Вдруг и нас ждет та же судьба?

Когда я смотрю на эту звезду, я думаю о жизни. Мать-звезда уже исчезла, а свет ее еще горит и будет гореть и светить нам еще тысячи лет. Лин, разве это не удивительно?

Я смотрю и понимаю, что наши жизни – мгновения и ничего не стоят. Что для нашей планеты, для нашего мира наше долголетие – секунда, миг. Он живет настолько долго, что даже и ему жизнь должна казаться бесконечной. За секунды сгорают миллиарды жизней, исчезают миры. А все вечно... И мы когда-нибудь уйдем, но это не смерть, Лин, это уход в историю, в вечность...

– Понесло... и за что я тебя люблю? Рау! Еще раз будешь говорить о древних цивилизациях, я тебя стукну!

– Лин, да ты не понимаешь...

Лин ругнулся. Он обиженно засопел, перекатился на гусеницах. Его красные, светящиеся камеры негодующе кивали. Он отвернулся от Рау и покатился к дому.

Перед тем, как исчезнуть, он бросил:

– Иди домой, масло стынет. Я больше разогревать не буду. И замени наконец аккумуляторы!