Орландо обернул полотенце вокруг талии и вышел из ванной. Атти сидел на краю кровати, теребя пальцами желтую рубашку, которую Орландо отложил перед тем, как идти в душ.

– Пожалуйста, не говори, что собираешься надеть это.

Орландо отодвинул мокрый завиток с края глаза:

– А что, если так?

Атти поднял рубашку, с отвращением поморщившись:

– Ну, честно говоря, Орландо, тебе следовало бы нанять кого-то, кто бы выбирал тебе одежду, потому что у тебя совершенно нет вкуса. Это не смотрелось даже в 70-е, когда было сшито, а сейчас и подавно.

Орландо выхватил рубашку из рук друга и критически осмотрел ее:

– Не вижу, чем она так плоха.

– Что только подтверждает мои слова, – отрезал Атти.

Орландо швырнул рубаху на кровать:

– Отлично. Тогда ты выбери что-нибудь для меня. Я в твоих руках.

– Обещаешь? – Атти выгнул бровь, изображая на лице непристойность. Орландо проигнорировал это. Он привык к бесконечным заигрываниям своего друга. Он ждал, пока тот копался в его гардеробе.

– Ага! – Атти предстал с чем-то голубым в руках. – Тебе следует носить этот цвет чаще, ОБ. Перестань одеваться как клоун, надень что-то, что тебе идет.

Орландо поймал брошенную ему рубашку, узнав в ней вещь, навязанную ему агентом. Орландо тогда согласился, а потом затолкал ее подальше в шкаф. Он пожал плечами, глядя на серебристо-голубую рубашку. Рукава были короткими, а ворот открытым – две детали, которые он не любил.

– Это пойдет мне? – спросил он с сомнением.

Атти откинулся на кровати, опершись на локти.

– Ты очень мечтательный молодой человек, – сказал он, борясь со смехом. – Этот оттенок голубого – твой цвет. Так и хочется заснять тебя и наклеить фотографию на зеркало в ванной!

Орландо залился смехом, застегивая рубашку.

– Ну, ты и задница! – сказал он. – Зачем она тебе понадобилась в ванной, а? Звучит подозрительно, если хочешь знать.

– Если ты подозреваешь, что я стал бы дрочить, глядя на нее, то ты абсолютно прав.

Пальцы Орландо замерли на последней пуговице. Избегая пристального взгляда Атти, он потянулся за черными брюками, лежавшими рядом с его другом. Рука Атти накрыла его руку. Орландо взглянул на улыбающееся лицо друга.

– Да шучу я.

– Конечно, шутишь, – ответил Орландо спокойно, вынимая руку из-под руки Атти. – Ты предпочел бы не фотографию, а меня самого.

Он попытался подмигнуть, но мышцы век внезапно онемели, и замечание повисло в воздухе. «Вот дерьмо», – подумал Орландо, натягивая брюки под полотенце. Он бросил смелый взгляд на мужчину, лежащего на его кровати. Атти все еще улыбался, но уже не так широко, как раньше.

Ему не хотелось дразнить Атти. Меньше всего на свете он хотел испортить эти несколько дней, на которые его друг приехал к нему. Он наслаждался этими визитами Атти. В чужой, новой обстановке Лос-Анджелеса присутствие Атти возвращало к реальности. Атти напоминал о доме. И о нехоженых тропах.

«Сейчас не время думать об этом», – быстро напомнил себе Орландо. Лучезарно улыбаясь своему другу, он спросил:

– Ну, какие планы? Куда идем?

Он обнаружил, что при виде Атти, откинувшегося на кровати, покачивая ногой, свисающей с края кровати, странно смутился. Орландо поймал себя на том, что блуждает глазами по стройному телу друга. Он заставил себя отвести взгляд, досадуя на то, что Атти это заметил.

– Ты можешь заполучить меня в любое время, ОБ. Только слово скажи.

При виде ухмылки Атти Орландо поднял подбородок.

– Так куда ты хочешь пойти? – повторил он.

– Сегодня я хочу позабавиться, – ответил Атти, игнорируя фырканье Орландо. Он пристально взглянул на Орландо глазами, в которых читался едва заметный вызов: – Пойдем в Западный Голливуд.

– Западный Голливуд, – повторил Орландо. – Пытаешься смутить меня, – сказал он тоном обвинителя.

Атти выглядел удивленным:

– И чем же это тебя смущает?

– Тем, что мы оба знаем, – в этом районе одни геи... – он помедлил, не зная, как закончить предложение. Он не делал проблемы из гомосексуальности. Он знал, что Атти был откровенным бисексуалом. Дело было не в этом. – Что-то мне не хочется, – сказал он.

Атти сел на кровати.

– Боишься, что к тебе будут приставать? – поддразнил он. – Не беспокойся, ОБ. Я видел много фильмов про тюрьмы. Я знаю, как отразить любую непристойность.

Орландо проигнорировал это поддразнивание, обеспокоенный по причине, которой не мог назвать.

– Ты действительно хочешь пойти туда?

– Я мог бы сделать вид, что это не имеет значения, но да, если хочешь знать правду, мне бы хотелось.

Орландо вздохнул. Он уже знал, что битва окончена, даже не начавшись. Он ни в чем не мог отказать Атти.

– Ну, хорошо, твоя взяла. Идем.

Атти радостно хихикнул и поднялся с постели. Он взял Орландо под руку:

– Не беспокойся, любовь моя. Это будет веселей, чем ты думаешь. Может, мы оба кого-нибудь подцепим.

Орландо закатил глаза:

– Было бы классно.

* * *

– Это просто фантастика, – сказал Атти, когда Орландо свернул во второй поворот на бульваре Санта Моника. Он жестом указал на клуб под неоновой вывеской: – Интересно, что там происходит, а, ОБ?

– Могу только догадываться, – сухо сказал Орландо, глядя сквозь витрину книжного магазина на углу и отмечая, что он забит исключительно мужчинами. – Тебе нравится?

– Я есть хочу, – сказал Атти вместо ответа. – Ккак насчет того, чтоб зайти в одно из этих эксцентричных кафе и перехватить чего-нибудь?

«Ты хочешь поесть здесь, – пробормотал Орландо про себя. – Ну конечно, хочешь». Но то, чего Атти хотел, он обычно получал. По крайней мере, если это касалось Орландо. Он покорно свернул в боковую улицу, чтобы припарковаться.

Когда Орландо вытаскивал ключи из замка зажигания, Атти накрыл его руку своей. Он повернулся и обнаружил, что выражение лица Атти неожиданно серьезно.

– Если это действительно беспокоит тебя, мы можем пойти куда-нибудь в другое место.

Забота друга заставила Орландо почувствовать свою вину.

– Нет, все в порядке, – уверил он его. – Просто это непривычно, вот и все. Я прекрасно с этим справлюсь. Правда.

Атти не выглядел убежденным, так что Орландо заставил себя ухмыльнуться:

– Слушай, чтоб ты поверил, что все нормально, я... я притворюсь твоим парнем. Как тебе это?

«Да ты спятил!» – возопил его внутренний голос, но тут же смолк. Возможно, он уже не мог передумать, потому что Атти был определенно в восторге от этой идеи.

– Ты сделаешь это? – спросил он со светящимися от радости глазами. – Ты не боишься, ну, знаешь... что это выйдет из-под контроля?

Что бы это могло значить? Орландо заметил приманку, но не удержался от того, чтобы попасться на удочку.

– Если кому и стоит беспокоиться, так это тебе, – ответил он надменно. – Уж я тебе после этой ночки устрою.

Атти чувственно ухмыльнулся:

– Испытай меня.

Это зрелище заставило Орландо нервничать, и он вылез из машины:

– По крайней мере, позволь мне быть мужчиной.

Атти последовал за ним:

– Орландо, с таким лицом, как у тебя, ты всегда будешь девочкой в отношениях. Так уж обстоят дела.

Орландо едва успел открыть рот, чтобы опровергнуть это утверждение, как почувствовал руку Атти, скользнувшую в его ладонь. Он опустил взгляд на сплетенные кисти их рук, проследил за тем, как Атти подносит их к губам. Атти улыбнулся ему, целуя пальцы Орландо:

– Расслабься, любовь моя, это всего лишь я.

Орландо вздохнул свободнее, ощутив, как часть напряжения оставила его.

– Я в порядке, – ему удалось даже улыбнуться. – Пойдем. Я проголодался.

По крайней мере, Атти не стал смущать его своей напористостью. Орландо подумал, что не вынес бы этого. Не принимая во внимание то, что они держались за руки, они с Атти выглядели как любая другая пара друзей, идущих по тротуару. Исключая то, что они держались за руки, да.

Рука Атти в его руке была мягкой. Или, правильнее сказать, его ладонь была мягкой, но пальцы, переплетенные с пальцами Орландо, были определенно мужскими, несколько мозолистыми и суховатыми. Они держали Орландо твердо, уверенно. Он был бы не против, если бы подобное случалось чаще.

Они прошли мимо нескольких кафе, при этом Орландо остро ощущал взгляды, скользившие по нему. Прежде его никогда так явно не рассматривали, и он был благодарен присутствию Атти.

– Надо было мне прихватить с собой палку, чтобы отбивать тебя от этой оравы, – пробормотал Атти. – Зайдем сюда.

Он затащил Орландо на возвышение в кафе. Место для столиков здесь было отгорожено от улицы стальной изгородью, обвитой искусственным виноградом.

– На двоих, пожалуйста, – сказал он официанту.

Орландо последовал за Атти, чувствуя себя странно, оставаясь пассивным в ситуации, в которой бы лидировал сам, будь он в компании девушки. Не то чтобы это было плохо, просто необычно.

Сев за небольшой столик в углу напротив Атти, Орландо осмелился взглянуть на остальных посетителей. В основном это были мужчины, которые сидели парами, как и они. Он увидел, как одна из парочек сплела пальцы рук, лежавших на столе.

– Почему ты покраснел?

Орландо отпил воды из стакана, стоявшего перед ним.

– Я не покраснел.

– Увидел что-то, что тебе понравилось?

Он столкнулся глазами с Атти. Его друг тихо смеялся.

– Ублюдок, – пробормотал Орландо. – Уверен, ты получаешь огромное удовольствие от всего этого.

– Да, – признал Атти. – И ты мог бы, если бы позволил себе расслабиться и подыграл мне.

Подыграть. Да, он мог бы сделать это. Он же актер, не так ли? Частью его работы было притворяться, что чувствуешь то, чего в действительности не чувствуешь.

Храбро встретив взгляд друга, он сказал:

– Что, если я окажусь чрезмерно агрессивным любовником?

В глазах Атти вспыхнул огонь:

– Это меня возбудит.

Орландо отвернулся. Черт, он не мог сделать этого. Он не мог играть с Атти, не мог играть с собой...

– Тебе надо выпить, – сказал ему Атти. – Ты слишком серьезно это воспринимаешь.

Он заказал пару коктейлей. Когда их принесли, он поднял бокал.

– Тост, – объявил он. – За ночь без колебаний и сожалений. За нас.

– За нас, – произнес Орландо нараспев, чокаясь с Атти. Он сделал большой глоток, от крепости напитка на глазах едва не выступили слезы. Он поставил бокал на стол. – Так почему ты захотел прийти сюда?

Атти пожал плечами, листая меню:

– Из любопытства. Захотелось посмотреть, как живут американские геи. Хотел увидеть, как ты будешь на это реагировать.

Орландо смотрел в свое собственное меню и ничего не видел:

– Как я буду реагировать? Ты знаешь, что я не гомофоб, Атти.

Он почувствовал горящий взгляд у себя на лбу, но отказался поднять глаза.

– Я хотел увидеть, как ты прореагируешь на близость. Быть непредубежденным человеком – это одно. Видеть это прямо здесь на твоем лице – совершенно другое.

– У меня нет проблем с близостью, – сказал Орландо тихо. Он подумал, один ли он ощущает двойной смысл этого разговора. – Тебе следовало бы это знать давным-давно.

– Да, – мягко сказал Атти. – Тебе нравятся прикосновения, так ведь?

Жар заполнил тело Орландо. «Не поднимай глаза», – предупреждал внутренний голос. Орландо поднял глаза. В золотом зареве солнца, садящегося на востоке, Атти, казалось, светился. Орландо раньше не замечал, как уверен Атти в своей сексуальности и в своей привлекательности. Глаза, смотревшие на Орландо, были проницательны. Слишком проницательны.

Их взгляды скрестились. Орландо подумал, что со стороны они выглядят, как любовники, увлеченные безмолвным разговором. Он ощутил жар, подползающий к щекам, и знал, что Атти увидит его и догадается, что он значит. Облегчение при внезапном появлении официанта было невероятно.

Орландо заказал закуски. Андре выбрал морского окуня и заказал еще выпивки.

– Я думал, ты голоден, – заметил Атти.

Орландо пожал плечами. Он не собирался объяснять внезапную потерю аппетита.

– Знаешь, а ты не слишком хорошо выполняешь свою работу, – пожаловался Атти.

– Что ты имеешь в виду?

Атти махнул в сторону других парочек:

– Убеждаешь весь мир в том, что мы вместе.

Его жалобный тон снял напряжение Орландо.

– Я думал, я буду играть роль женщины в этих отношениях, – парировал он. – Разве не я должен жаловаться на то, что ты не проявляешь открыто свою любовь ко мне?

Атти засмеялся и наклонился, положив локти на стол:

– А ты жалуешься, Орландо?

– Нет, – сказал он, стараясь сохранить улыбку и шутливую атмосферу.

– Лжец, – прошептал Атти и потянулся через стол.

Орландо держался прямо, когда Атти, легко касаясь тыльной стороной пальцев, провел по его щеке. По спине пробежали мурашки. Он сглотнул слюну, стараясь не отворачиваться. Атти наблюдал, как его пальцы очертили изгиб щеки Орландо.

– Ничего в этом особенного, правда, Орландо?

Конечно, ничего особенного, исключая то, что у Орландо появились ощущения, которые не должны были появляться. Он весь горел и знал, что это не только от спиртного. «Нет, нет, – думал он с ужасом. – Не принимай это всерьез». Атти ведь просто шутил, флиртовал, как всегда.

А что, если на этот раз он не шутит? Орландо сказал себе, что не должен думать об этом. Выбор был давно сделан, пути выбраны. Они с Атти шли в разных направлениях, потому что так хотел каждый из них. Некоторые шаги нельзя предпринять заново.

Прикосновение Атти говорило совсем о другом.

Он погладил прядь волос Орландо и убрал руку.

– Ничего особенного, – повторил он невыразительно.

Он был задет, обижен. Орландо чувствовал это, как он всегда чувствовал, что на душе у Атти. Эта связь появилась у них с самого начала. Вот почему он был ближе Атти, чем кто-либо другой, кроме семьи, конечно. Вот почему ему невыносимо было видеть, что его друг чувствует себя так.

Он нерешительно протянул руку и накрыл руку Атти, лежавшую на столе. Атти удивленно взглянул на него. Орландо улыбнулся и был вознагражден ответной улыбкой.

– Быть твоим бой-френдом, оказывается, не так уж плохо, – пошутил Атти. Он сомкнул пальцы с пальцами Орландо, наблюдая за тем, отдернет ли тот руку. Орландо не сделал этого. – Ты более синхронен со мной, чем моя последняя девушка.

– Ты тоже, – согласился Орландо, удивляясь тому, что это правда.

– Интересно, что бы это значило, – лениво произнес Атти.

Орландо ничего не ответил, поглощенный ощущением того, как большой палец Атти поглаживал его кожу. Официант принес напитки. Орландо застенчиво попытался убрать руку, но пальцы Атти сжались крепче, и он оставил свою попытку.

Словно со стороны он услышал свой голос, говоривший:

– Помнишь, она не позвонила тебе в тот раз?

Атти тут же вспомнил, о чем он:

– Ты был очень мил со мной в ту ночь, ОБ.

– Ты был так расстроен, – продолжил Орландо едва ли не про себя. Он вспомнил ощущение, испытанное им, когда он убаюкивал всхлипывающего мужчину. Атти никогда не плакал. Он всегда смеялся, постоянно шутил, поднимая всем вокруг настроение. Видеть его таким раздавленным было невыносимо. – Я был так зол на нее, я так ревновал из-за того, что она причинила тебе такую боль.

Он слишком поздно понял, что только что сказал. В панике он поднял глаза. Он не знал, откуда взялись эти слова, он даже не знал, что чувствует это.

Глаза Атти потемнели:

– Скажи, что ты имеешь в виду, Орландо.

Эти слова ободрения, произнесенные тихо, мягко, несколько успокоили его.

– Я только хотел сказать, что мне было жаль ваши отношения. Вы оба были так влюблены.

Атти скривил губы.

– Ты не это имел в виду, – он небрежно отпил из своего бокала. – Почему ты вообще вспомнил об этом?

– Я не знаю, – пробормотал Орландо. Но он знал. Он вспомнил один момент, когда все между ними могло пойти иначе. Когда легчайшее движение руки, чуть более решительное прикосновение могло навсегда изменить направление их отношений. Ему хотелось бы знать, осознавал ли Атти, как близки они были к тому, чтобы переступить черту? Почувствовал ли и он это? Или это только показалось Орландо?

Его вывело из задумчивости прикосновение руки Атти к его руке. Атти криво усмехнулся:

– Я – гей. А ты обещал подыграть.

Орландо рассмеялся, но смех стих, когда кончики пальцев слегка погладили кожу его предплечья. Боже мой! Орландо и не знал, какой чувствительной была внутренняя сторона его руки. Его пальцы дернулись в ладони Атти, когда тот очертил линию татуировки на его запястье.

– Тебе нравится, когда я тебя так трогаю? – прошептал Атти. Орландо боялся произнести слово, боялся пошевелиться.

– Если бы мы были одни, я бы полизал ее, – хрипло сказал Атти.

У Орландо задрожали ресницы. Он не был уверен, благодарен ли он сдерживающему присутствию других людей или огорчен из-за этого. Из-под полуопущенных век он наблюдал за тем, как Атти, пользуясь тем, что пальцы их рук переплетены, перевернул руку Орландо на столе. Пальцы Атти поползли по линии вен на предплечье, едва уловимо касаясь, воспламеняя каждый нерв. Он ощутил шевеление в паху.

– Атти, – выдохнул Орландо, чувствуя, как тело напрягается везде, где не должно. – Атти, прекрати.

Атти проигнорировал его, чертя легчайшие узоры на его коже. Он лениво нарисовал круг на впадине в изгибе руки Орландо. Он поднял глаза, когда Орландо вздохнул.

– Что, если я не остановлюсь? Что, если я притяну тебя к себе через стол и перестану притворяться, что это просто игра? – он произнес это тихо – так, что было слышно только им двоим, но так горячо, что воздух накалился. – Что ты тогда сделаешь, Орландо?

– Может быть, позволю тебе, – прошептал Орландо.

Атти успокоился. Он осторожно выпустил руку Орландо и откинулся на спинку стула.

– Ты хороший актер, – произнес он таинственно.

Несколько ошеломленный этим резким освобождением, Орландо потер руку в том месте, где Атти касался его.

– Если ты так думаешь, ты совсем меня не знаешь.

– Ну и что же там такого мне не известно, скажи на милость? – резко возразил Атти. Гнев и обида исказили его лицо. – Что за ужасные темные секреты ты скрываешь и не хочешь поделиться со мной?

«Ты уже знаешь о них», – беспомощно подумал Орландо, пристально глядя на своего друга. – Не заставляй меня произносить этого вслух. Не заставляй меня рисковать стать объектом твоих шуток».

Атти сделал еще глоток.

– Мне кажется, я знаю, что это, – резко продолжил он, – но если я ошибаюсь, если я ошибаюсь... – он отвернулся, потирая лоб, – то, будь я проклят, трахну все на свете.

Рука официанта появилась между ними. Расстроенный Орландо ждал, пока официант поставит еду на стол. Он выпил половину своего коктейля, ощутив огонь в крови. Когда он снова взглянул на Атти, увидел, что тот смотрит в сторону, не прикасаясь к еде.

– Я не смогу есть это, если ты будешь злиться на меня, – сказал Орландо, откладывая вилку.

– Я не злюсь, – ответил Атти рассеянно. Но он даже не взглянул на Орландо, и это раздражало.

Орландо швырнул салфетку в тарелку и вытащил бумажник. Выдернув из него более чем достаточно, чтобы покрыть их ужин и чаевые, он бросил деньги на стол:

– Пошли, я не позволю этой ночи закончиться вот так.