– Скучно мне! Ну, и чем сегодня займемся?

Сидящий в кресле лениво усмехнулся. Капризная улыбка шла к его холеной, барской внешности: породистое лицо, чуть обрюзгшие полные щеки и выразительные карие глаза в обрамлении пушистых ресниц. Полурасстегнутая в жаркой комнате рубашка открывала складки шеи и широкую грудь. Он полулежал в мягком глубоком кресле, всем своим видом подчеркивая интимность обстановки и то, что в этой богатой гостиной – или спальне? – он уж точно на своем месте. Пригубив вино, он лениво поставил бокал на пол и тем же манерным движением подхватил с инкрустированного столика декоративный стилет. Покачал затейливую вещицу на кончиках пальцев, покрутил, глубокомысленно разглядывая.

Полутемная комната была точно расцвечена мягкими бликами – лужицы желтого света от ламп на стенах, зелень матовой бутылки абсента на столе, темно-бордовая шелковая обивка антикварной мебели, голубоватый колючий блеск самоцветов между пальцами того, кто сидел в кресле, и сияние богатого золотого шитья – на воротнике скомканного мундира, заброшенного в угол дивана.

На диване, высоко задрав ноги в начищенных сапогах на подлокотник, развалился изрядно пьяный молодой человек. Свой стакан с толстым донышком он баюкал в пальцах, не желая с ним расставаться, точно с великим сокровищем.

– Обрыдло все, понимаешь? – продолжил лежащий. – Явился я сегодня к жене, как порядочный, для исполнения, понимаешь, долга... так представляешь, мой папаша приставил к ней такую дылду. Глазами меня сверлит, стоило мне перешагнуть порог. Не женщина, а доберман какой-то! Я, знаешь ли, не намерен! В такой оправе тощие прелести моей Карин совершенно не впечатляют.

– А раньше впечатляли? – приподнял бровь второй.

– Ревнуешь, Джес? – Лежащий захихикал и закашлял, поперхнувшись спиртным. – Иди сюда, я тебя... кха... ик... утешу. – Ладонь приглашающе похлопала по шелковой обивке дивана.

Джес демонстративно провел языком по губам, выдержал паузу.

– Неужто так не терпится, мой принц? Увы. Ты сейчас недостаточно трезв для хорошего траха, но недостаточно пьян, чтобы я получил удовольствие от прелестей твоего бесчувственного тела.

Принц зло сузил глаза и надулся, но собеседник этого словно не замечал.

– ...И перестань возбуждать себя мыслями о благоверной, а то у меня зевотой все скулы сводит. Смотри на вещи проще. Тебе, мон шер, папаша привел на случку породистую кобылку и строго-настрого приказал не медлить с форским долгом. – Джес бросил свою игрушку на столик, медленно потянулся, закинув руки за голову. – Ах, как ты забавно злишься на обоих! И на женушку, и на отца. – Он подобрал нож и принялся с рассеянным видом чистить ногти. – Ты племенной производитель, Зерг. И ничего больше. Но, соглашусь по богатому личному опыту, трахаться ты любишь, и очень... Особенно в умелых руках.

– Мать твою, Форратьер, да заткнись! – И принц, пьяно размахнувшись, с силой швырнул в своего приятеля стаканом. Тот машинально прикрылся локтем, и стакан невредимым покатился по ковру, хотя несколько капель успело брызнуть на белую рубашку.

Джес неторопливо встал, брезгливо смахнул влагу с рукава, подошел к дивану и тщательно вытер пальцы о подкладку мундира.

– Ну вот и кончилась твоя скука. А ты мил, когда злишься. Жаль, злости у тебя хватает ненадолго, и ты снова делаешься ничтожеством. Кстати, не самый вежливый способ попросить меня раздеться. Ты ведь это хотел сказать? – Он склонился, повернул лицо Зерга к себе, крепко ухватив за подбородок. – Ну-ка, повтори: «Джес, сними, пожалуйста, эту дурацкую рубашку и иди ко мне».

Зерг дернулся, точно вырываясь, – скорее для порядка, потому что поза распластанного на диване не оставляет слишком много возможностей для сопротивления.

– На хер, Джес! Я не в настроениях, ясно?

Пахнущие вином, чуть влажные пальцы закрыли ему рот; другая рука уже расстегнула молнию ширинки.

– А вот им мы сейчас и займемся, – подытожил старший. – Твоим настроением. – Рука Джеса уверенно продолжила свое продвижение дальше. Что ж, он любил теребить в пальцах не только изящные безделушки... – Разве я предлагаю что-то особенное? Особенное у нас было позавчера, а много сладкого вредно. – Тонкие, раздраженно сжатые губы Зерга наконец-то приоткрылись, и Джес на мгновение накрыл их своими, слизнув капельку с верхней губы. Даже не поцеловал; обозначил владение – или пообещал. – А пока мы полежим и обсудим, как нам с интересом провести этот вечер. – Движение руки, полускрытой тканью брюк; в ответ – то ли фырканье, то ли вздох. – Напоить тебя до бесчувствия? Или, напротив, протрезвить, хорошенько разложив в койке? – Упавший на ковер стилет матово поблескивал в свете лампы. – Решим этот вопрос в семейном кругу, кузен?

– Да уж, к ч-черту шлюх! Хватит. Пожалуй, позавчера мы чуток хватили лишнего... – принц хохотнул, согнул одну ногу, вытянул другую и наконец устроился в удобной позе. Удобной для обоих.

– Ты пьян, как скотина, но прав. Шлюхам недостает искренности. Страха. Когда они наконец соображают, чего действительно стоит бояться, половина удовольствия уже пропала. И вообще, сегодня поездка в караван-сарай отменяется. Негри с подачи твоего отца решил, что мы с тобой нуждаемся в постоянном присмотре, а его «мальчики» не в моем вкусе, тем более, – Джес деланно вздохнул, – что добровольно они не дают.

Новый поворот беседы заставил принца фыркнуть.

– Да ну тебя в задницу с такими идеями! Я собираюсь иметь СБ целиком и во всех смыслах, как только мой папаша соблаговолит почить в бозе и... Кстати, а ты не в курсе, что эта за дрянь такая – боза и на что она похожа? – Зерг глуповато захихикал. То ли от щекотки, то ли от под впечатлением своей же пьяной шутки.

– А пошел ты, друг мой... со своей любознательностью, – неожиданно добродушно отозвался Джес. – Лично мне было бы любопытно проверить другое. Скажем, так ли легко снимается с этих чопорных ребят их застегнутый на все пуговицы зеленый мундир, как и твой. – Адмиральский китель самого Зерга смятою тряпкой давно валялся в стороне; привычные пальцы расстегивали уже рубашку принца. – Я люблю... интересные задачи. С умеренной долей риска. Потому что продолжать мою мысль, право, гораздо менее рискованно, чем твою.

– Брось! Ты что, считаешь меня трусом? Ха и еще раз ха! – Зерг гордо расправил плечи, но дождался в ответ лишь насмешливого: «Эй, не ерзай, а то я тебе яйца оцарапаю ненароком». Пришлось снизить тон. – И где ты нашел риск? Папаша помрет не сегодня, так завтра. Хотя лучше бы сегодня... – Принц мечтательно закрыл глаза, поеживаясь от удовольствия.

– Твой отец? Великий Эзар, и прочая, и прочая? Не рассчитывай, он не из той породы. Старик бодр не по годам. Хотя его последняя игрушка, этот магнитофон ходячий... неужели Эзар впадает в детство?

– Вот кого бы из СБшников и стоило трахнуть – то это лейтенантика, остальные такие дубы... а-ах, еще!... – Младший вытянулся в струнку и до боли сладко зажмурился.

Под смуглым загаром старшего румянец возбуждения был почти не заметен – лишь полуоткрытые губы выдавали, что в этой комнате удовольствие делится на двоих. Но бархатные карие глаза его оставались цепкими и внимательными, а иронично заломленная бровь выразительно свидетельствовала, что он думает о сказанном.

– Ты нерачителен. Лейтенантик стоит подороже всего антиквариата в кабинете твоего папеньки, а ты хочешь его использовать как любую десятимарковую шлюху?

Зерг скривился.

– Уж я нашел бы этим денежкам лучшее применение. А то разбрасывается моим – моим! – достоянием на свои прихоти. А его старперы-лизоблюды знай себе млеют, глядя ему в рот. Все повторяют, какой он великий. Ну да, вершина папенькиных подвигов – порезать на куски старину Ури. Пришить шурина, подумаешь! Да я всю каринину родню готов поубивать – вырастили дуру...

Джес мечтательно, почти нежно улыбнулся.

– Поверь человеку знающему. Убийство своею рукой – а тем более убийство тирана – прекраснейшим образом сочетает в себе святой долг и тонкое удовольствие. Впрочем, в Его Величестве я эстета не подозреваю; старик у тебя – скучный прагматик. Надо – делает. Без сантиментов. Как Комарру взял. Разжалование – Форкосигану, бессмертная слава – императору Эзару. А тебе что остается?

– Мне?! Что мне остается? – вспыхнул Зерг. – Папенька скоро отдаст концы, и мне достанется ВСЕ! Понял? А ты все по этому придурку Форкосигану вздыхаешь. Пожалел? Соскучился? У... сволочь ты, Джес. С-сука. За что я тебя только терплю?

Cловно в иллюстрацию своих слов, он перехватил ладонь уже лежащего рядом Джеса и решительно потянул ее к себе под рубашку, поежившись и коротко втянув воздух, когда бесцеремонные пальцы пробежались по рельефу грудных мышц, мимоходом ущипнули сосок и продолжили свое путешествие ниже.

Джес оставался почти невозмутим.

– Ревность глупа, мон шер, – легко парировал он. – Не будь у меня ума на двоих, ты бы в одиночку такого натворил... Ну посмотри: чем ты занят, чем играешься? У твоего отца хоть игрушки осмысленнее. Тот же Иллиан. Отчего тебе не научиться вызывать у своих людей хоть половину такого обожания, как император – у этого офицерика?

Удивление Зерга было неподдельным.

– Обожание? Ну ты и отмочил! Думаешь, мой папаша еще может... не просто вспоминать под коньячок старые добрые времена? Когда и трава была зеленее, и девки давали слаще? Хотя... а знаешь, ты прав! – засмеялся он. – Демократичен я, Джес, а? Кронпринц сам признает, что был не прав. Да! Это тоже должно быть моим. Вот только стану императором...

– Станешь, станешь... – успокаивающе пробормотал Джес в самое ухо принца, щекоча его горячим и отдающим ликером дыханием.

– Или... зачем ждать? Давай его сюда, прямо сейчас. Койка широкая, места хватит на всех. Думаешь, мой старик обидится? Плевать, он меня и так не жалует. Эх, обрыдло мне все, Джес... – почти проскулил он.

– Повторяешься, – резюмировал Джес. – Рискну предположить – да что рисковать, все видно, – что вся кровь отлила у тебя сейчас от мозга к члену. А поскольку чудом ораторского искусства ты не бываешь и в нормальном состоянии, предлагаю найти твоим губам лучшее применение, чем пьяные жалобы.

На этот раз тишина была долгой. Достаточной, чтобы затяжной поцелуй погасил последние остатки ноющего недовольства и сопротивления Зерга. И тем более достаточной, чтобы Форратьер собрался с мыслями, отнюдь не затуманенными вином, и решил, как направить дальнейшую беседу в желаемое русло.

– Значит, Иллиан? Хороший выбор, разумная ниточка к твоему папеньке. Или это лишь минутная сексуальная фантазия, а? Желаешь помечтать сейчас о ком-нибудь свеженьком и новом, потешить свою слабость к невинным личикам? Жаль, за этой милой мальчишеской физиономией может скрываться такая же циничная сволочь, как его шеф Негри. Да не такой он и мальчик. Вам обоим по тридцать – кстати, не сыграть ли на том, что вы сверстники? Твое вечное пьяное панибратство, «господа, без чинов!», в кои-то веки окажется полезно. Попытайся с ним подружиться, что ли...

– Трахнуть? – выдохнул раскрасневшийся Зерг. Долгое, искусственно растянутое алкоголем удовольствие на грани фола взвинтило принца до крайности. Картинки, мелькавшие в этот момент у него перед глазами, не имели никакого отношения к политике.

– Думай той головой, что у тебя на плечах, мон шер; впрочем, сейчас тебе это не светит. Я сказал: подружиться. Не всякий с ходу оценит высокую честь покувыркаться в постели с самим наследником империи. Сперва вызови у него симпатию, заставь считать тебя своим. Он охранник, он на такой рефлекс натаскан. А тебя до сих пор воспринимает с эзаровских слов не как своего будущего монарха, а как стихийное бедствие в масштабах дворца.

– Да пошел он со своим мнением! – радостно откликнулся принц. – Прикажу – будет тапочки в зубах носить и ложиться по команде.

– Императорской игрушке приказывать ты не можешь. А сломать – руки коротки. Да что я тебя учу? Не сумеешь переманить на свою сторону лейтенантика, полгода как из провинции, – на что ты вообще надеешься в противостоянии с отцом? СБ сожрет тебя и не подавится, и вся моя помощь окажется бесполезной. Они и так отслеживают каждый твой шаг. Пора предпринимать что-то в ответ.

– Сука Негри, – пьяно всхлипнул принц. – Всюду своих «жучков» насажал, смотрит сейчас, как мы трахаемся... вуайерист хренов. И этот, его выкормыш... ясноглазенький. Тоже, поди, такой. Много ему чести – ходить у меня в друзьях.

Джес рассмеялся – горловым, бархатным, нарочитым смешком.

– Полагаешь, Зерг, я его тебе в постель сватаю или в закадычные друзья, потому что самому развлечься нечем? – Развлечение обещало быть привычно долгим. Принц, глубоко и часто дыша, расслабился и размяк в руках Форратьера, как тряпочка. Каждое сказанное Джесом слово, минуя его плавающий в парах алкоголя и тестостерона рассудок, впечатывалось непосредственно в подсознание. – Если мне приглянется этот вышколенный до бесчувствия провинциальный парнишка, я улажу дело сам, не успеешь ты бутылку допить. Не-ет. Это наш доступ к Самому. К единственной персоне в мире, которой ты одержим. К государю и отцу, о смерти которого ты мечтаешь, даже когда я тебя трахаю. Я понятно изъясняюсь?

Зерг открыл было рот для ответа, но в эту секунду, к изумлению принца, в дверь коротко постучали.

– Мы что, ждем гостей, Джес? Войдите! – расхохотался он, прежде чем тот успел его остановить. Акустический сенсор послушно уловил команду, щелкнул открывающийся замок. В светлом проеме на фоне прихожей вырисовался силуэт.

– Твою мать! – констатировал Зерг. – Иллиан. А мы как раз о тебе говорили, дорогуша.

«Лишь бы он не ляпнул «иди к нам», мой любвеобильный Зерг», только и успел подумать Форратьер под аккомпанемент радостного восклицания принца:

– Лейтенант, присоединяйся! Джес, подвинься, а то он не поместится.

Оторопевший лейтенант статуей застыл в дверях.

– Ну что вы оба на меня пялитесь? – удивился Зерг. – Я помоложе и покрепче, чем мой старик, и тебе, Иллиан, понравится, не будь я кронпринцем...

С почти явственным скрипом статуя ожила. Распрямив плечи в парадной выправке, щелкнув каблуками и откозыряв с четкостью механической куклы, Иллиан сумел выговорить:

– Его Величество желает вашего немедленного присутствия, кронпринц. Прошу проследовать за мной. Я жду вас в прихожей.

«Ох, как подозрительно некстати!.. – Джес Форратьер досадливо выругался про себя. – Снова сорвалось».