Ах, Марсель, Марсель... Город моряков, дельцов и студентов. Узкие старые улочки соседствуют с блестящими новостройками, маленькие изящные скверики, убежища влюбленных, – с громадными парками развлечений. Запах черного кофе, заваренного по особому рецепту, круассаны и мелодичные голоса никому не известных шансонье, которые вечером вернутся в этот ночной клуб и будут петь вам о любви...

Ах, скажете вы, Марсель – не Париж, куда ему до столицы, что мы знаем о нем, чем он нам может быть интересен? Подумать только: века истории нам не интересны. Загорелые люди с натруженными руками, живущие в Сердце Юга, нам не интересны. Подавайте нам бренчание шпаг и алые гвоздики в петлицах, подавайте нам столичный лоск и изящество парижского бомонда...

Ах, скажете вы, что нам до Марселя? Что нам до шумного празднества его торговых рядов, до изящества ироничной усмешки официантки в маленьком кафетерии, до яркого южного солнца, настоянного на аромате виноградной лозы, до лазури морского залива и той крохотной яхточки в глубине бухты, которая давно дожидается именно нас...

Что ж, скажу я вам, отправляйтесь тогда в Париж, отправляйтесь и рассказывайте там свою сказку. А нам и здесь неплохо живется.

Как? Вы еще здесь? Тогда – добро пожаловать в Марсель, дамы и господа! Устраивайтесь поудобнее, и...

Эта сказка начинается в тот момент, когда из стеклянных дверей здания марсельского аэропорта к машинам ожидающих пассажиров и в их отсутствие с удовольствием переругивающихся таксистов выходит молодой высокий бизнесмен. Почему бизнесмен, удивитесь вы? А кем, скажите, еще может быть столь серьезный молодой человек в широких темных очках, в неброском и дорогом деловом костюме, в блестящих накремленных туфлях, с небольшим чемоданчиком под ноутбук в одной руке и светлым плащом, небрежно повешенным на сгиб другой? Пусть проскальзывают в его силуэте осколки военной выправки, которую никакой гражданской одеждой не скроешь, пусть движется он с легким изяществом балованного жизнью дворянина – всё это только подтверждает наши с вами догадки. Ведь кем он еще может быть? Только тем, кем желает казаться. Давайте оставим ему возможность для исполнения его маленькой прихоти.

Итак, он спускается по бетонным ступеням, и никто не кидается ему навстречу, не расстилает второпях ковровой дорожки, не щелкает камерой, стремясь уловить наиболее хороший ракурс... впрочем, что это я? Ведь он – самый обычный молодой бизнесмен, каких десятки прилетают в Марсель на деловые переговоры, семинары, конгрессы, не так ли?

Он садится в приглянувшееся ему такси, а приглянулось оно ему близостью к ступеням, и называет адрес. Таксист – болтливый, но хорошо усвоивший правила обращения с «действительно приличными» клиентами парень – не задает вопросов, не выказывает удивления, а послушно направляет машину в тот жилой район, где дома основательны и не слишком высоки и нет ни одной действительно подходящей гостиницы для действительно приличного клиента. Быть может, этот иностранец с красивыми медно-каштановыми волосами, аккуратности ради собранными в недлинный хвост, едет в гости к другу, ведь в том районе нет места для деловых встреч, разве что – неофициальных? Кто знает... кто знает, тот знает, а болтливого, но сообразительного Люка это интересовать не должно.

Молодой человек щедро платит Люку за быструю и аккуратную езду и выходит из машины.

Он долго стоит, разглядывая фасад дома, построенного – ого-го-го! – в двадцатом, докосмическом еще веке. Изяществом этот пятиэтажный дом не отличается, зато он удобен для домовладельца и вполне удовлетворяет тех, кто в нем живет. Аккуратно подстриженный газон и цветастая пятнистая клумба перед входом – поди найди сейчас такой раритет, когда люди предпочитают жить либо в огромных имениях, раскинувшихся на десятках акров, либо в высоченных муравейниках из стекла и бетона...

Наш бизнесмен – надеюсь, он простит нас за такое вольное обращение, ведь мы еще с ним и не знакомы толком, – заходит в подъезд.

В холле скандалят трое. Точнее – скандалит один, старый полковник Альянса в запасе, остальные его просто молча слушают. Одна из этих оставшихся – скорее всего, домовладелица, женщина без возраста с усталым лицом. Второй – молодой японец, чьи волосы раскрашены «радугой».

– ... и эти его завывания по утрам! Как они мне надоели! Тоже мне, рэп-звезда!

– Это не рэп. Это рок, – поправляет его японец.

– Один черт! Сколько же это можно терпеть...

Молодой человек, не встревая в конфликт (а с чего бы ему?), сразу же направляется к пожилой консьержке, зорко следящей за всеми, кто входит и выходит из этого дома.

– Простите за беспокойство, мадам, – говорит он с легким, видимо, австрийским акцентом. – Не здесь ли, случайно, живет мой старый друг? Его зовут Мишель. Мишель Сейз, если быть точным.

Консьержка внимательно смотрит сперва на молодого человека в целом, затем – в глаза, которые скрыты за темно-коричневыми стеклами очков, после – на увлеченное спором трио, и лишь затем – на протянутые серые банкноты, которые она с достоинством принимает:

– Квартира тринадцать, мсье, – произносит она голосом, полным уважения к столь обстоятельному и вежливому молодому иностранцу. – Хотите что-нибудь оставить для него?

– Прекрасно! – легко улыбается ее визави, отсчитывая еще немного банкнот, чья немногочисленность компенсируется высоким номиналом. – Нет, не оставить. Я только что из аэропорта и хотел бы немного отдохнуть... Не будете ли вы так любезны... дать мне ключ от квартиры Мишеля? Я дождусь его там, приготовлю ему кофе...

Женщина вновь пристально осматривает бизнесмена, запоминая приметы для полиции, – так, на всякий случай – и достает из потайного ящичка запасной ключ от квартиры 13.

– Благодарю, мадам. Четвертый этаж, верно? – он галантно целует ей руку, забирает ключ, докладывает к общей пачке еще пару серых хрустящих бумажек и поднимается по ступеням. Затем, внезапно вспомнив о чем-то очень важном, замирает и оборачивается к консьержке:

– И... я могу вас попросить не говорить обо мне Мишелю? Мы давно не виделись... пусть мой приезд станет для него сюрпризом, хорошо?

Она согласно кивает. В голове мелькает мысль: «Допрыгался Мишель. Кажется, его мафиози решили взяться за него посерьезнее. Жаль, очень жаль...»

Квартира под номером 13 ничем не примечательна, кроме того, что в ней вот уже несколько месяцев живет Мишель Сейз. Одна комната, кухня-ниша, отделенная цветастой занавеской, оставшейся еще от прошлых хозяев, маленькая ванная комната, главное в которой – душевая кабина, балкон с приоткрытой дверью – комната проветривается. Светлые обои неопределенного, скорее всего, бежевого или песочного цвета с мелким геометрическим узором, светлый же, легкий тюль на единственном окне... На спинку кресла небрежно сброшены грязные джинсы. На столе стоит компьютер, подмигивая зеленым глазком в спящем режиме...

Человек, живущий в подобной комнате, несомненно, одинок, замкнут и самодостаточен. В ней нет ничего лишнего – то, что становится ненужным, выкидывается без зазрения совести. Только полезные вещи здесь выживают. Маленький, очень замкнутый мир: диван, компьютер, телефон, полупустая пачка «Арабики» и нераспечатанная бутылка «Мерло».

В это время хозяин квартиры №13 входит в подъезд всё того же пятиэтажного дома. Это высокий молодой человек с длинными платиновыми волосами, собранными в высокий хвост. Он чем-то отдаленно напоминает нашего бизнесмена, но уж никак не быстрой «прыгающей» походкой, показной небрежностью костюма и насмешливой улыбкой, кажется, присохшей к его губам. Консьержка с интересом смотрит ему вслед.

В холле все еще ругаются. Внезапно, увидев соседа, ему наперерез бросается молодая рок-звезда:

– Мишель-кун, подождите!

Мишель останавливается, замерев на первой ступеньке, и консьержка удивленно хмыкает: он замер в той же самой позе, в которой до этого стоял бизнесмен, попросивший ключи от его квартиры.

– Мишель-кун, в вашей комнате вас ждут.

– Опять? – вскидывает бровь Мишель и с любопытством смотрит на разом стушевавшуюся консьержку. – И кто?

Японец кратко описывает. Он не хуже «сторожевого пса» этого дома умеет запоминать приметы. А еще он хорошо умеет говорить и смотреть по сторонам одновременно.

– Вот как? Интересно... Спасибо, Макс!

– Не за что! Свои люди...

– Ты не будешь против, если я воспользуюсь вашим с Кьё балконом?

– Нет. Только Кьё не разбуди. Заснул ребенок.

Наш бизнесмен входит в комнату, аккуратно затворив за собой дверь.

Странная недоуменная улыбка кривит его губы: он ожидал увидеть совсем другое. Эта комната ему не нравится. Он осматривается так, словно ищет хоть что-то, что скажет ему: ты попал по адресу.

Ничего. Комната молчит. Вещи молчат.

На столе горы бумаг. Какие-то фотографии. Одна – с какой-то пирушки, лиц не видно, только раскрытые в предупреждающем взмахе ладони. Красным маркером наискосок: «No Comments!» Вторая – одинаково блондинистые парень и девушка в одинаковых фетровых шляпах и с одинаковыми старинными револьверами в руках. Внизу: «Детективное агенство «Всем п...ц!»

Детские рисунки. Один особенно симпатичный: высокий молодой человек с серебристо-белыми (ребенок не пожалел серебрина) волосами играет в теннис с темноволосой девочкой в пышной ярко-красной юбке. Внизу подпись: «Мишель, можно я подрасту и выйду за тебя замуж?»

Вырезка из газеты, спрятанная под ворохом бумаг: солнечно-улыбчивый парень спускается по ступеням какого-то правительственного здания; за ним спускается еще много людей, но камера четко выхватила еще только одно лицо – спокойную решительную тень, следующую на полшага позади. Кажется, если это солнце оступится, его немедленно подхватят, а дальше – понесут на руках. Наш бизнесмен чуть насмешливо улыбается. Заголовок статьи: «Господин Виннер и его вклад в Дело Мира».

Открытка. Мириады падающих на Землю звезд – осколки крушения старушки Либры. Надпись на обратной стороне: «Я знаю!»

И бумаги, бумаги, бумаги. Вперемешку с дискетами.

После нескольких минут бесцельных блужданий по комнате серьезный молодой человек подходит к телефону. Телефон подмигивает ему детектором сообщений.

Би-ип.

«...Мишель, это Морис. От нашего знакомого пока ни слуху, ни духу. Со мной он рассчитался. Ты не хочешь завтра пообщаться? Свяжись со мной...»

Би-ип.

«...Привет, Блонди! Как появишься в своей каптерке, перезвони в офис. Да! Вчера приходила твоя тайная почитательница, принесла тебе коробку эклеров. Тебя не было, и я их съел. Не пропадать же добру?..»

Би-ип.

«Значит так, чертов ублюдок! Еще раз сунешь свой носик в наши дела – недосчитаешься пары глаз! Босс давно хочет их себе в качестве украшения. Ты понял меня, козел?! И дружкам своим передай, и этой своей курве...»

Би-ип.

«... Мишель, это я. Кири уже в порядке, но будет рада, если ты ее проведаешь. Я ей о тебе много рассказывала. Зайдешь? Адрес ты знаешь. Можешь приходить в любое время и без звонка...»

Би-ип.

«...Мсье Сейз, мы закончили ремонт. Сегодня вечером или завтра сможете забрать вашу «лошадку». Удачного дня!..»

Би-ип.

«...Мишель, ты в порядке? Ты давно не звонил. Кью волнуется. А ты знаешь, если он будет слишком волноваться, я сам сверну тебе шею. Так что позвони нам, не для того он тебя спасал...»

Би-ип. Бип-би-ип.

Телефон выговорился и довольно замолчал.

Мягкий стук: кошка упала на все четыре лапы. Отчетливый щелчок предохранителя.

– Нехорошо прослушивать чужие автоответчики. Некультурно.

Бизнесмен замирает.

– Лапки кверху, «дружище»!

Руки послушно и медленно приподнимают вверх.

– Отлично. А теперь медленно повернись и давай познакомимся. Меня зовут Мишель Сейз. А тебя?

– Мы знакомы, Мири... – голос слегка хрипит, как будто его перехватило.

Мишель – или Мири? Ну, пусть пока будет Мишель – замирает, как кошка перед прыжком.

Пистолет в руках легонько подрагивает, пальцы свело судорогой на рукояти.

Его знакомый медленно поворачивается, как ему и было сказано. Долгий взгляд сквозь темные очки.

У Мишеля красивое тонкое лицо, он похож на ангела-карателя с какой-то картины; сходство было бы более полным, а лицо было бы еще прекрасней, если бы не рассеченная от удара о что-то крайне острое бровь и не старый шрам на скуле. С губ исчезла насмешка, они плотно сжаты, нижняя закушена – так всегда бывает, когда он волнуется. Отчаянные серо-голубые глаза распахнуты до предела, зрачки расширились, пытаясь впитать в себя отражение человека, стоящего напротив.

Губы беззвучно крикнули:

– Ты!

Вдох-выдох. Вдох-выдох. Безумный стук сердец. «Если я сейчас шевельнусь, он убьет меня... а потом умрет сам...»

– Я. Опусти пистолет, ладно?

Мишель слушает голос, но не слышит его слов. Тогда одним гибким движением у него из рук пытаются выбить пистолет.

Выстрел. Возмущенно гудит подстреленный телефон.

Несколько долгих секунд оба с удивлением (и даже возмущением) смотрят на раненое чудо техники.

Мишель делает два шага. Вбок – отключить гудящий телефон. Обратно – резко выбросив руку, сорвать темные очки.

Яркие синие глаза, веточки темных бровей, славянские скулы, матовая кожа, пересохшие губы...

Вдох-выдох.

Провести рукой по щеке.

Перехватить тянущуюся руку и прижаться губами к теплому запястью.

Вдох-выдох.

Венка на запястье колотится, как безумная.

Мир крутится вокруг, а они застыли на месте.

Вдох-выдох.

– Трез... с-сволочь... ты – жив...

Хриплый смешок: слова из сдавленного горла не вылетают.

Обнять, прижаться, до последнего микрона вжаться в это мягкое, но надежное тело, зарыться носом в жесткие сладко пахнущие розой волосы, всхлипнуть, поймать кусочек бархатной кожи, не отдам, не отпущу, никогда...

– Трез...

– Я – здесь, Мири, я – жив, всё хорошо...

– Ты всегда так говоришь... – с легкой насмешкой.

– Язва... – любовно-протяжно.

– Трез...

Губы к губам, скользяще-жадно и требовательно, ты еще не забыл, как сладко это бывает...

Всё-всё, хватит!

Хватит подглядывать за чужим счастьем: кажется, они действительно старые друзья, не будем им больше мешать, у них, наверное, есть много чего, что стоит обговорить без посторонних ушей.

Деликатно отвернемся к окну, выйдем из комнаты, спустимся по ступеням в холл: там всё еще вычитывают мораль нашей юной японской рок-звезде.

В подъезд входят двое: мужчина средних лет с абсолютно не запоминающимся лицом и девушка с длинной русой косой. Кажется, русские. Консьержка с подозрением смотрит на них: черт их знает, что у них на уме, у этих русских!

Загадочные русские прислушиваются к ссоре. Девушка начинает улыбаться.

– Макс? – окликает парня вошедший. – Что-то случилось? Помощь нужна?

Голос вроде и не командный, а дрожь пробирает. Полковник прекращает брюзжать и чуть испуганно замирает.

– Антон-сама! – с диким воплем во всю свою певческую глотку Макс бросается на шею мужчине. – Вы вернулись? Мы уезжаем отсюда?

– Привет, Макс, – улыбка у девушки открытая и искренняя. Вся эта ситуация ее крайне забавляет.

– Ой, здравствуйте, Катя, простите, я...

– Собирайся. Ваше присутствие здесь больше не обязательно. За ним присмотрят, – Антон-сама аккуратно снимает с шеи болтающегося там парня, и тот мгновенно уносится наверх.

– Ребенок! – замечает Катя без толики упрека.

– За это я его и люблю, – пожимает плечами мужчина.

Сверху слышится грохот распахивающейся двери и вопль:

– Кьё, собирайся! Подъем, лентяюга! Мы отсюда уезжаем.

Консьержка, домовладелица и полковник в отставке мысленно крестятся и возносят молитву Богородице. Заходящее марсельское солнце ласково заглядывает в окна...

Би-ип.

«...Блонди, урод, возьми трубку и позвони нам!!! Что у тебя там происходит?!! Позвони, а то Брэд тут такого напредсказывал – волосы дыбом встали! Ты понял меня? Возьми тру...»

Би-ип.