I’ve been dirt
And I don’t care
Cause I’m burning inside
I’m just a yearning inside
And I’m the fire o’ life
I’ve been hurt
And I don’t care
Cause I’m burning inside
I’m just a dreaming this life
And do you feel it?
Said do you feel it when you touch me?
There’s a fire
Well, it’s a fire
Yeah, alright
Just a dreaming
It was just a dreaming
Play it for me, babe, with love
Depeche Mode, “Dirt”
Часть 1. Смерть
0. Снег
####
Ему казалось, что он слышит шорох жестких снежинок, бьющихся в оконное стекло. Оранжевый огонек тихо и плавно мерцает в синей темноте окна – это стоят свечи на столе маленькой кухни. У него был день рождения.
Ему казалось, что ветер нашептывает истории о его собственной судьбе. О судьбе маленького американского мальчика. Мальчику было десять лет. Он был задирой и хулиганом, но искренне надеялся, что бог любит и хулиганов...
Ему было десять лет.
А ветер все что-то шептал. О прошлом и будущем. О том, с чего все началось, и о том, как все закончится.
Уже скоро все закончится.
____
Эта снежная пустошь была похожа на Вселенную. Она так же не имела ни начала, ни конца, ни середины. Неоткуда начинать. Нет входа, но и выхода тоже нет. Лишь только – яркий свет. Белый, с искрой голубого снег ослеплял до боли. Вытаращенными глазами, не в силах оторвать взгляд, он смотрел на него. Слепящий. Бесконечный. Прекрасный.
____
С ним кто-то был.
«Все будет хорошо».
Убаюкивает. Обволакивает.
Снег залепляет уши и глаза, и теперь весь его мир затягивает в черную дыру.
Как тепло... Как спокойно.
Ему снилась зима.
1. Двадцать шестое ноября
«Ноябрь, 26. Первый день операции.
|
Двадцать шестого ноября 2046 года специальное подразделение морской пехоты США отправило оперативный отряд быстрого реагирования (далее – ООБР) на объект «Олдуэй», находящийся на планете Марс и принадлежащий Объединенной аэрокосмической корпорации (ОАК). Отряд состоял из восьми человек.
По прибытии на место назначения отряд подвергся нападению неизвестных существ. Как выяснилось впоследствии, появление этих существ было связано с незаконными и несанкционированными экспериментами в области генной инженерии. Эти эксперименты проводились под руководством доктора Д. Кармака при содействии доктора Саманты Грайм, сестры одного из членов ООБР.
В первый день операции отряд потерял шестерых человек.
Также в первый день операции был разрушен телепорт, осуществлявший транспортировку людей с объекта «Олдуэй» на территорию Ковчега и обратно.
Ковчег также принадлежит ОАК и находится на территории пустыни Невада в США.
Поскольку телепорт разрушен до основания и не подлежит восстановлению, в данный момент в оперативном штабе командования морской пехоты решается вопрос об отправке на Марс космического корабля с целью срочной эвакуации оставшихся в живых.
|
Я хотел бы оставить после себя что-нибудь, прежде чем умру.
Очень сильно болит нога. Мне надо сменить повязку».
2. Вода
~ ~ ~ ~
«Ноябрь, 27.
Вечер. Наверное, вечер.
Это ноутбук Дюка. Пару дней назад он давал мне его попользовать. Прости, Дюк, мне вряд ли удастся тебе его вернуть. К тому же здесь слишком много порнографических картинок, а в раю не любят порнографию.
Существам все равно. Они не различают плохого и хорошего. Это даже не животные. Я уверен, что это – создания ада. Интересно, Сэм в голову когда-нибудь приходила такая мысль? Думала ли она о том, кому помогает? Думала ли она о том, что зашла слишком далеко? Или ее завели слишком далеко?
Я до сих пор не могу поверить, что все они были когда-то людьми. Что они чувствуют? Осталось ли в них что-то человеческое или из их памяти стерлись все воспоминания об их прежней жизни? Кем они были до этого?
Существам все равно, кого жрать. И если они не сожрут этот ноутбук вместе со всеми голыми девочками, вы прочитаете это и, возможно, поймете, что вас обманывали всю жизнь».
~ ~ ~ ~
Они были в «лазарете». На плексигласовой перегородке, отделяющей одну четверть комнаты, все еще сохла кровь Грешника. Тела Грешника не было. Оно куда-то исчезло...
В лазарете горели все лампы. Безжалостный и сухой электрический свет резко очерчивал лица троих собравшихся в комнате. Одна лампа натужно гудела, загораясь и угасая, потрескивая, как большой жук.
Там были Сэм Грайм, Демон и Сержант.
– Я пытался настроить передатчик Портмэна, но внутрь попала вода.
– Я попробую его починить.
– Да мать твою, если я сказал, что внутрь попала вода, значит, его невозможно починить!
Джон «Демон» Грайм зашипел от боли.
– Сэм...
Он лежал на хромированном столе, в то время как Сэм меняла повязку на его ноге. Пуля прошла сквозь мышцы насквозь, что было хорошо, но из-за двойной раны Демон потерял много крови.
– Ты остаешься с Самантой здесь. Я отправляюсь на склад, – Сердж шумно встал и направился к двери.
– Ты не пойдешь один.
– Приказы по-прежнему отдаю я, Демон. Ты ранен и тебе нужно лечиться.
– Нам всем нужно лечиться, уже после того, что мы видели!
– Саманта, откройте эту чертову штуковину, – Сержант сапогом пнул нанодверь.
– Сейчас.
– Сэм, подожди! – Демон слез со стола и тут же чуть не упал.
Джон!
Демон, встав наконец прямо, застегнул ремень брюк и закрепил на нем пояс с патронами.
– Джон, тебе следует остаться здесь!
Сержант подошел вплотную к Демону и посмотрел прямо в его глаза, точнее сказать – заглянул непосредственно в мозг.
«Его взгляд не изучает, не пытается понять, что на душе у человека напротив. Его взгляд приказывает, заставляет. Вызывает страх и – желание подчиняться. Те, кого уже нет с нами – Дестройер, Грешник – привыкли к такому взгляду».
Только не Демон. Он отвел глаза. Как всегда.
– Я пойду, Сержант, хочешь ты этого или нет.
Сэм замерла рядом, не шевелясь. Она откровенно боялась Серджа, несколько раз видела его во гневе и уже успела сделать для себя кое-какие выводы.
– Хорошо. Думаю, твоя сестра тоже считает, что оставлять ее здесь одну – чрезвычайно благородный поступок.
– Благородством здесь и не пахнет. Мы в аду.
Джон вынул из кобуры свой «Дезерт игл» и протянул Сэм, которая по-прежнему стояла столбом, сложив ладони вместе и боясь поднять глаза на брата.
– Если что-то случится – стреляй сразу же. Не раздумывая. Мы только возьмем припасы и вернемся обратно.
Испорченная лампа наконец-таки закончила свои мучения и угасла окончательно. Половину помещения съел мрак.
Сэм дрожащими пальцами взяла рукоять пистолета и, все так же вдавив взгляд в пол, направилась к нанодвери.
~ ~ ~ ~
Они вышли из лазарета, держа наготове оружие. Существа были повсюду, и опасность начиналась прямо за дверью.
«Мы не знаем, сколько их. Сколько их осталось и появляются ли новые.
Кажется, страх прошел. Мы больше не боимся. Я просто не могу принять это. Это худшее задание в моей жизни.
Мне так тяжело сейчас... только сейчас я понял, что их больше нет с нами. Передо мной их лица. Глаза. Вечно блуждающая улыбка Портмэна. Дюк со своими бесчисленными рассказами о сестрах. Грешник, которого все мы, честно говоря, боялись, который порой так раздражал своей набожностью... Мэк, единственный оптимист в отряде. Я знаю, что не должен думать об этом сейчас. Просто что-то нашло.
Господи. Прости нас».
– Я буду прикрывать, – Демон сбавил шаг и двинулся чуть сзади Серджа.
– Смотри под ноги.
Коридор, всего лишь несколькими часами ранее хорошо освещенный и чистый, сейчас представлял из себя полутемную камеру смерти. Сильно пахло кровью. И еще – сгоревшими проводами. Джон заметил нескольких крыс, бегущих в самый темный угол. Кажется, они тащили в зубах обрывки мяса.
«Они все хотят есть. И они едят нас. Может быть, это все, что осталось от Грешника».
– Вижу поврежденные кабели. По пути надо проверить, работают ли терминалы, – Джон осматривал свисающие из потолка лохмотья кабелей. Они были толстыми и почерневшими от огня и напоминали каких-то техногенных змеюк из будущего, которых поджарили из напалма. Потолочная панель была выдернута...
– До них далеко идти.
– У склада тоже должен быть один терминал.
– Сомневаюсь, чтобы простым американским рабочим давали пользоваться такими дорогими игрушками. Сейчас заткнись и смотри по сторонам.
«Я мог бы убить Сержанта. Ночью тихо подкрасться к нему и сделать два выстрела в голову. Поступить так, как он поступил с Малышом. Я не могу и не должен доверять человеку, который убил собственного бойца, и я боюсь его, как и Сэм. В этом месте я забыл все, что нас связывало – и армию, и колледж. Я забыл то время, когда мы работали, учились, общались.
Он был славным парнем. Но каждый раз, когда мы отправлялись на задание, он превращался в свирепую машину. Я не могу назвать это двуличностью. Просто долг перед страной и каждым отдельным человеком становился единственным, о чем он мог думать. Единственным руководством к действию. Долг – его заноза в заднице, не дающая ему закрыть глаза ночью. А когда мы добирались до дома, он звонил и спрашивал: «Как насчет нажраться, Джон?» «Джон», не «Демон». Мы снова превращались в обычных парней, которые смотрят бейсбольные матчи и почти каждый вечер засыпают пьяными.
Но я понял, что в этот раз он стал Сержантом навсегда. Что-то изменилось. Почему-то я уверен, что простой и довольно веселый парень больше не вернется.
Я тоже убийца. Но я гвоздил больных собак, а он пристрелил щенка. Беззащитного, наивного, потерявшего своих родных сосунка.
Я не убью Сержанта, потому что не хочу стать таким, как он. И еще потому что пока нас двое, у Сэм больше шансов остаться в живых. Она – последнее, что у меня осталось на сегодняшний день. Я не отдам ее».
Чувствуя, как судороги проходят по раненой ноге, Джон двигался следом. Нога могла подвести его в самый неподходящий момент. Но выбора здесь не было.
От боли его тошнило, но Демон сжал зубы и постарался забыть обо всем. Он часто так делал.
В конце коридора они нашли решетку канализации. Оглядевшись по сторонам для верности, Джон встал на колени и достал из кармана механическую отвертку.
– Дай-ка я, – Сержант сел рядом с ним (Джон услышал, как скрипнула на нем спецовка – его огромное тело не помещалось в одежде...) и ухватился пальцами за широкие прутья решетки.
– Это трюк?
– Это – когда за твоей задницей охотится чертова туча уродов восеми футов ростом, сынок.
«Он всех называл «сынок». И не оставался в долгу – за глаза мы называли его Папой. Мы любили его, черт возьми».
Послышался жалобный визг вынимаемых болтов. Через мгновение решетка стояла прислоненной к стене, а Сердж уже спускался в очистной коллектор.
Демон следовал за ним. Сырая темнота захватила его в свои объятия, оставив только кружок тусклого света над головой, как значок запасного выхода, маленькой надежды на спасение.
«Он никогда не останавливался. Его остановит только смерть».
Через канализационные ходы они планировали проникнуть к складским помещениям с черного хода и зайти внутрь через разгрузочную дверь. Им требовалась пища и медикаменты...
Казалось, будто они находились в кишках у самого дьявола. Вода в тоннеле доставала теперь им до пояса. Возможно, какая-то тварь в порыве неосторожного бешенства разрушила пару труб. Вода была ледяной, она проникала в сапоги, морозила ноги. Демон чувствовал, как она, пропитав брюки, добралась до раны в ноге, и холод успокаивающе сковал боль. Чернота тоннеля съедала луч фонаря, здесь не было места свету. Тем не менее Демон постоянно светил не только вперед, но и в воду. Существа могли быть где угодно.
Пропали звуки. Здесь было тихо и глухо, как в склепе. Единственным доказательством того, что они еще не попали в небытие, являлся тихий звон падающих с потолка капель и их собственное дыхание, казавшееся громовым в мертвой тишине.
Они добрались до первого разветвления. Второй рукав тоннеля уходил вправо.
– Туда, – Сержант махнул рукой и коротко оглянулся на Демона. В кромешной тьме хищно блеснули белки его глаз.
Они продолжали движение. Все по-прежнему было тихо. Джон понял, что уже замерзает. Тело начинало дрожать, и дыхание стало прерывистым.
Внезапно, после того как они прошли десять метров от разветвления, вода вокруг них начала шевелиться. Черная, ничего не отражающая поверхность покрылась лопающимися пузырями, а потом забурлила, словно в адском котле. Трудно было сказать, на что это было похоже...
Они остановились. Сердж взмахнул рукой, и они встали по краям тоннеля, направив дула пушек на то место, где взбесилась вода. Если бы на поверхность вылезла тварь, ее бы встретил перекрестный огонь и, возможно, пара подствольных гранат.
Но никто не появился. Вода начала успокаиваться, зато в нос ударила такая вонь, что к горлу Джона подкатил комок. Он уже сутки ничего не ел, но был уверен, что и в этом случае его может вывернуть наизнанку.
– Никого. Двигаемся.
Когда они прошли достаточно долгое время, чтобы дрожь от холода заставила зубы стучать друг о друга, перед ними появилась еще одна развилка. На этот раз тоннель отходил в обе стороны, образуя Т-образный перекресток, а посередине едва различалась узкая лестница, ведущая наверх. Под лестницей на воде играли тусклые отблески света. Значит, они добрались до места.
Сердж, осмотревшись по обе стороны, двинулся прямо к лестнице. Схватив съеденные ржавчиной перекладины, он несколько раз дернул их на себя. Удостоверившись в прочности лестницы, он начал подниматься, одной рукой держа пушку.
Джон следовал.
Наверху оказалась такая же решетка, как та, через которую они попали внутрь.
– Ну, теперь давай сюда свою штуковину, – Сердж протянул руку вниз.
Демон достал отвертку из кармана и протянул командиру. Тот, нажав нужную кнопку, пристроил дуло отвертки к болту. Так они выбрались из тоннеля...
3. Выверт памяти
Джон продрог. В воде было теплее, чем на воздухе. Но дело было не только в этом. Здесь просто было очень холодно. То, что согревало эту часть станции, давно сломалось или же было сломано одним из существ. В углах длинного коридора, в котором они оказались, выбравшись из канализационной шахты, неподвижно застыли сгустки густого тумана; они стелились вдоль пола, у краев стен.
Одна тусклая натриевая лампа висела где-то под высоким потолком и медленно раскачивалась, призрачным маяком освещая то одну стену, то другую. Покачиваясь, проржавевшая от высокой влажности лампа тихо поскрипывала. Тонкий, свербящий звук еле слышно отражался от холодных и влажных решеток пола и стен. Это тихое завывание словно оплакивало погибшие навсегда души...
Здесь все было железным, мокрым и холодным, и у Джона создалось такое ощущение, что он, как какое-то морское ракообразное, застрял в решетчатой клетке, какими пользуются рыболовы. Пол был скользким.
Джон посветил вперед. В конце коридора обнаружилась наполовину открытая дверь. Широкая, во всю стену. Оскальзываясь на решетчатом полу, Джон и Сержант подошли ближе. Над сломанной дверью можно было различить табличку, оповещающую о том, что за порогом находится склад 3-Е, грузовой вход. Где-то в механическом нутре толстой железной панели что-то беспрестанно трещало и свистело – видимо, отказали движущие приводы, не выдержав влажности. Рядом, на сенсорной панели, то возникала, то расплывалась в помехах тревожная надпись – “OFFLINE”.
– Сюда, – Сержант занял позицию у края проема, предлагая Джону войти первым.
Тот медленно зашел внутрь. Прильнув спиной к внутренней стене, он быстро посветил по углам, направо и налево, вперед. Здесь было несколько ярких галогеновых ламп, надежно закрепленных в плафонах вдоль всех четырех стен, так что освещение было хорошим. Джон не зафиксировал никакого движения. Зато заметил кое-что на стене справа от входа. Маленький закуток, отведенный под программиста и управляющего. В обугленных обломках Джон узнал куски рабочего стола. В оплавленных кривых кусках металла – кресла. Все компьютеры и передатчики были превращены в пепел, в угольную пыль. Черное пятно сажи с прилипшими к бетону кусками расплавленного пластика – так выглядел терминал связи.
– Чисто, – полушепотом произнес Джон в сторону двери, за которой ждал Сержант.
Когда тот поравнялся с ним, Демон произнес короткую фразу:
– Терминал разрушен.
Командир не ответил.
Джон двинулся в центр помещения, скрываясь за широкими железными боками ящиков. Некоторые из них стояли по отдельности на полу, но большинство было свалено друг на друга на огромной высоты стеллажах. Что в них хранилось, одному богу было известно. Они же пришли сюда для того, чтобы собрать побольше боеприпасов и продовольствия, больше ничего.
Бесшумно перебегая от одного ящика к другому, Джон методично обследовал все проходы между рядами стеллажей. Завершая осмотр, он свернул за угол последней полки. И тут же его внимание привлекло темное пятно у противоположной стены. Огромная лужа крови. Даже без фонаря было прекрасно видно, что это.
У стены стояла желтая машина-погрузчик, а ее водитель сидел за рулем. Точнее то, что осталось от водителя. В кресле машины, раскинув в стороны руки, лишенные плоти, восседал скелет. Череп тяжело свисал на кости плечевого пояса. Кровь растеклась от кабины к передним колесам погрузчика и дальше. Этого несчастного освежевали прямо за работой.
Сморгнув, Джон двинулся дальше. Когда он вновь вернулся к месту, откуда начал осмотр, Сержант уже был занят. Два контейнера стояли вскрытыми, и командир доставал из одного из них продолговатые коробки боеприпасов.
В мозгу Джона не гас образ покрытого засохшими блестящими пятнами крови скелета. Джон был бойцом, не отличавшимся от других бойцов морской пехоты, а это означало, что смерть и насилие для него приравнивались к повседневным компонентам его жизни. Все было так, и все было правильно. Его не трогали никакие чувства, когда он убивал и спасал неповинных. Да вот только сейчас ему вдруг стало безумно жалко беднягу, так зверски растерзанного прямо на рабочем месте.
Он не мог понять. Просто не мог понять, как это возможно – содрать с живого человека кожу. Не мог понять, какая тьма побывала на месте этого преступления. Что нужно, чтобы так УНИЧТОЖИТЬ человека. Какая физическая сила должна быть у того, кто сделал это.
Джон жил в светлом мире будущего. И эту станцию построили люди, стоящие на самом краю передовой научных достижений, каждый механизм, каждый прибор здесь работал без сбоя, безупречно. «Олдуэй» был самым блестящим примером достижений научной мысли этого столетия. Эта станция была непотопляемым бастионом ученых, кузницей поразительных научных открытий, так какого же черта могло все это происходить здесь?.. Неужели люди из ОАК нашли какой-то тайник, который находить совсем не следовало, да к тому же и открыли его? Какая чудовищная мощь могла за несколько суток превратить сверкающий чистотой и комфортом комплекс в залитую кровью, разрушающуюся на глазах тюрьму? Что за сила вырвалась из-под контроля в этих лабораториях? И что было нужно этой силе, зачем, почему она убивала людей десятками на этой станции?..
От холода шевелились волосы на затылке. Джон подумал о чудовищах, уничтоживших всех его друзей. Что это было? Что? Вирус? Инопланетяне?.. Живое подтверждение всей той чуши, которую кинокомпании и телеведущие десятилетиями вываливали на сознание американцев, как на своеобразную помойку, где вся эта чушь благополучно укоренялась и разрасталась?
Сержант обратил свое внимание на второй большой алюминиевый контейнер. Там наверняка находились продукты питания. Сержант принялся выкладывать на пол серебристые герметичные капсулы, не обращая внимания на Джона, который вот уже несколько минут стоял позади него, не произнося ни слова.
И тут где-то под потолком раздался скрип. Он был тихим, протяжным и тонким. Таким тонким, что напоминал острый и длинный ржавый гвоздь, который плавно заходил в самое сердце. Джон чуть не поперхнулся, настолько реальным было это чувство. Сержант по-прежнему продолжал обыскивать контейнер. По-видимому, он ничего не слышал.
Галлюцинация.
Но звук повторился, точно как скрип болтающейся лампы в коридоре перед складом – с длинной, заунывной амплитудой. Никакими словами невозможно было описать этот звук, для него не было ноты, тональности, не было названия. Он просто был, тревожной сиреной перекликаясь в высоких сводах железного потолка, ввинчиваясь в сердце Демона, в его душу. И только он один слышал это, только он один мог почувствовать то, что произошло с ним потом.
Скрипящий звук оборвался в громком крещендо и неожиданно смолк, оставляя после себя звонкое эхо и предваряя темноту.
Джона отрезало от реальности. Он перестал чувствовать свое тело, и глаза перестали видеть окружающее. Его память странным образом вывернулась наизнанку прямо перед его носом.
Память раскинула перед ним петлю, и Джон угодил прямо в нее.
Он вспомнил.
___________________
Война – это где-то внутри...
Это был Кейптаун... это БЫЛО в Кейптауне.
По-адски жаркое, испепеленное безжалостным солнцем место под невероятно синим небом.
Точка на грешном земном шарике, где никто не хотел никому уступать, а пот испарялся с такой скоростью, что не успевал пропитать маскировочный китель.
Армейские бараки, возведенные в считаные часы для мобильной группы USMC, не спасали ни от зноя, ни от снайперов противника. А «Морские котики» были призваны восполнить многочисленные потери, которые понесла армия в ходе действий на атлантическом побережье. Он ступил на песок в составе восьмого пополнения.
Это был его третий «крестовый поход», как называли спецзадания в легковооруженной морской пехоте. Во имя веры и отечества. Цинично и весьма иронично, но прямо в точку. Третья миссия после окончания учебки.
Что же он знал тогда? Знал ли, что судьба снова столкнет его с тем, с кем он никогда не сможет быть? Вряд ли... но хотел. Хотел больше, чем жить.
Гулко чеканя шаг, в казарму вошли двое. Нашивки на коротких рукавах камуфляжных рубах ясно указывали на командный состав. Бэджики, наколотые на правые карманы, утверждали то же самое. Капитан МакРайн. Сержант Кэллаген. Дэйв Кэллаген... Его Дэйв...
– Рядовые! Стройся! – резко гаркнул высоченный смуглый сержант.
Темно-карие глаза иглами впились в застывшее лицо Джона. Но всего лишь на несколько томительных, словно пытка, секунд. Широкая ладонь сжимала планшет с приколотыми к нему послужными листами «морских котиков».
– Равняйсь! Ваш новый капитан!
Только что прибывшие и еще не успевшие как следует распаковать свои вещи морпехи высыпали на открытое пространство и вытянулись в линию. Безупречный строй безупречных бойцов. Безупречных машин, готовых убивать. Да такими они и были.
Вбитый многочасовыми учениями в Форт-Янге рефлекс сам контролировал тело Джона, хотя голова его была занята совершенно иным...
Сколько раз он представлял себе Их встречу, рассматривая в скудные часы после отбоя единственную фотокарточку, присланную ему Дэйвом. Тогда, после Юрики, они расстались, пообещав писать. Дэйв сдержал обещание. Он написал один раз. С письмом, кратким и полным стандартных фраз, пришла эта фотокарточка: вечно смуглый парень с невероятно белоснежной улыбкой гордо восседал на бронированном джипе в окружении таких же лысых и улыбчивых парней. Подпись на штампе указывала место отправления – «Форт-Янг»...
Несмотря на зашкаливающую за сорок температуру, Грайма пробивал озноб...
Сержант мерно читал предписания и порядок субординации в Кэмпе, – военные все-таки дали название этому месту, – обходя каждого из пятнадцати новоприбывших бойцов. Джону досталось не больше внимания, чем любому из них. И не меньше...
И фотокарточка все еще была с ним...
– Рядовой, что с вашим оружием?
Это был первый раз за четыре дня их пребывания в Кейптауне, когда сержант подошел к Джону. С момента прибытия «8-го пополнения» он мало видел Дэйва. Да и тот не стремился хоть как-то заговорить с другом... с бывшим другом. Армия не песочница, а морпехи не дети. Они самостоятельные единицы, и корректировка им необходима только в свете боевых действий. «Морские котики» не плачут. Никогда не плачут... Даже если у них выдрать сердце раскаленными клещами.
Ночью, когда не спящими оставались только отряды патрулей, он почти до крови кусал костяшки пальцев от бессилия, кожей ощущая присутствие Дэйва.
Кэмп был не настолько большой, чтобы они могли затеряться, а муштра стала частью их жизни...
– Рядовой! Я спросил, что с вашим оружием, мать вашу!
Джон машинально опустил глаза на зажатый в руках автомат. Это дало возможность не смотреть на возвышавшуюся над ним широкоплечую фигуру сержанта. Майка цвета хаки, казалось, вот-вот не выдержит натяжения на бугорках мышц. Горьковатый запах мяты.. Испепеляющее солнце в вышине... Губы Джона пересохли...
– Я жду ответа, рядовой, – Дэйв упер руки в бедра, набычившись на Джона.
– Сэр, – сглотнул комок Грайм. Кашлянул, прочищая горло. – С оружием все в порядке, сэр.
Сержант нахмурил брови. Строго очерченный рот скривился в тонкой ухмылке. Он склонился над замершим Джоном.
– Да? – цыкнул он. – Я видел царапины на прикладе. Плохо смотрите за «подружкой», рядовой?
Джон провел пальцем по неглубоким засечкам. Это память о двух «крестовых». Как и тонкий шрам на подбородке. Шрам Сержант тоже отметил, но промолчал.
– Собирайся, – сменил тему Дэйвид. – МакРайн ждет нас.
– Ваша цель – ликвидация местных снайперов. Наконец-то в Командовании нашелся умник, который решил принять меры по этим ублюдкам, отстреливающим нас, как зайцев. По данным ребят из разведки, снайперов двое. Они появятся в указанном квадрате, – капитан МакРайн наклонился над раскатанными на столе под маскировочными тентами картами. На верхней из них красным маркером был начерчен круг. – Дэйв, возьми двоих из «8-й». Самое время посмотреть ребят в деле.
– Считаю, что достаточно одного, сэр, – обратился к старшему офицеру сержант. – Я уже выбрал. Джон Грайм.
– М-да? – МакРайн поднял голову. Словно только что заметил стоявшего позади Дэйва рядового. – Почему одного?
– Снайперов всего два. Мне требуется один.
Тишина удушающим покрывалом ползла над спящим городком. Сержант молчал, напряженно всматриваясь в прибор ночного видения. Он сидел в шаге от Джона, но в темноте южной ночи видно было только очертание его громадного тела. С периодичностью смахивал ползущие по лицу капли пота. Молчал и Джон. Чтобы не думать, Грайм вслушивался в слабый стрекот цикад. За те несколько часов, что они сидели в засаде, облюбовав для этого недавно разрушенный взрывом и сгоревший почти дотла домишко, он уже с придельной точностью мог назвать количество и месторасположение ночных певцов. За все эти сотни минут люди перебросились всего парой-тройкой фраз, касающихся только выполнения задания. Ничего личного, пэл.
– Долбаная жара, – едва слышно прошептал Джон.
Расстегнул ворот прижатого к телу бронежилета. Правило номер 1: хоть в чертовом аду, но ты носишь этот чертов кевлар. Потому то иначе морпех уже не морпех, а стопроцентный труп. Плевать! Джон рванул стяжки, освобождая грудную клетку. Жара убивала вернее пули.
Тело постепенно наливалось свинцовой тяжестью от одного и того же положения. Сон подкрадывался к нему на мягких лапах. Выпускал свои когти...
Чуть изменил позу, стараясь не сдвинуть выверенную на прицел «снайперку». Вытянул ногу, подогнул другую... и только тут заметил, что сержант отвлекся от многочасового просматривания заданной позиции. Он в упор смотрел в лицо Джона.
И молчал... В темноте лихорадочным блеском горели Его глаза. Горели тем самым огнем, который когда-то вспыхивал при каждом взгляде на совершенно сложенное тело Грайма.
В этот момент Джону показалось, что смолкли даже цикады.
Их бросило на землю, придавило тем тяжким грузом, который был длиною в 550 дней... 13 тысяч 200 часов расстояния... Полтора года, пока Джон только проходил закалку под названием «Форт-Янг», а Дэйв уже участвовал в боевых операциях USMC... и еще четыре дня.
Губы искали губы, сдавленное дыхание тонуло в таком же выдохе. Руки стремительно срывали одежду. Объятья Дэйва сжимали ребра сильнее кевлара, но Джон не был против таких тисков. Напротив, он еще сильнее притянул Серджа к себе, стремясь раствориться в каждой клетке его тела. Почти задыхаясь...
– Я знал, что ты не пропустишь вечеринку на этом пляже, Джонни, – просипел Дэйв, утопая в разрывающем его возбуждении. – Только девочек тут не предвидится.
– К черту девочек, – выдохнул Джон, впиваясь зубами в загривок сержанта, чтобы сдержать рвущийся наружу львиный рык страсти. Едва различимый аромат мяты сводил его с ума.
К жару южной ночи добавился зной их сплетенных тел. Они извивались в ритмичном танце то плавных, то резких движений. Сажа от минувшего пожара покрывала их уже с ног до головы. Джон судорожно хватал ртом воздух, словно огромная рыба, выброшенная приливом на берег. Глотки удавалось делать через раз, Сердж всей своей массой прижимал его к полу. Словно боялся, что он куда-то денется, испарится. Не давал Джону свободно пошевелить даже рукой. Когда до вершины осталось совсем чуть-чуть, Дэйв замер, снова вперив безумный взгляд в глаза распятого под ним Джона, впился сухими губами в губы и резко...
– Нет... еще нет...
– Сейчас... – полувздох-полупросьба. – Сейчас...
... парой движений заставил его закончить это восхождение.
Мириады вспыхнувших планет разлетелись на куски в голове, иглами прожгли тело. Мышцы напряглись так, что казалось, еще чуть-чуть и лопнут жилы. Джон плотнее сжал коленями бедра Дэйва, стараясь продлить момент их единства. Кровь бешеным экспрессом неслась по венам. Воздух с трудом просачивался в стиснутую диафрагму. Одновременный стон сорвался с их губ...
...Тела обмякли, утонув в нахлынувшем экстазе. Растворились в липких лоскутах темноты. Джон долго не мог прийти в себя. Мысли путались. Все произошедшее казалось каким-то нереальным, ожившим сном... всем тем, о чем он думал весь этот долгий год одиночества. Но теперь все было хорошо. ВСЕ снова БУДЕТ ХОРОШО.
Сколько они так пролежали? Вроде начало светать. На юге ночи коротки...
– Сейчас бы хоть одну затяжку, – мечтательно муркнул Джон, разглядывая отчего-то ноющий палец на правой руке. Порез. Красные капли сползали на ладонь. Джон бросил взгляд вбок. Так и есть, не заметил, как порезался о разбитое стекло, кусками валяющееся вдоль стены. – Пойдет даже «Страйк»...
Сержант, не меняя позу, приподнялся над Джоном на локтях. Глаза снова изучали каждый сантиметр его лица. Хмыкнул.
...О сигаретах оставалось только мечтать...
– Если хочешь, я могу написать рапорт с просьбой о твоем переводе, – Дэйв никак не хотел освобождать Грайма от своего отнюдь не маленького веса. Провел пальцами по внутренней стороне его бедра, снова вызывая трепет. Джон прикусил губу, еще чуть-чуть и мир опять распадется на молекулы... «плоть слаба»... the flesh is weak... – В наше отделение. МакРайн не откажет. Ты отличный снайпер, а у нас как раз сейчас недостаток толковых парней.
– Только поэтому? – Джон подарил ему кривую ухмылку. После всего услышать только такие слова...
Сержант улыбнулся и поцеловал его в лоб.
– Ну конечно не только поэтому, малыш. Знаешь, я старался не терять тебя из виду...
– Ты. Обещал. Писать, – окровавленный палец ткнулся в грудь сержанта, оборвав его на полуслове. Ааашшшш...
– Я написал...
– Да. Я получил всю эту галиматью.
– О господи, Джон, – Дэвид, любуясь лицом Джона, словно неким произведением искусства, медленно покачал головой, – ты прекрасно знаешь мои способности выражать свои чувства на бумаге. Я написал то, что считал в тот момент главным.
Джон закрыл глаза. Фотография осталась упакованной в его вещах в казарме. Наверное, это к лучшему. «Старался не терять тебя из виду»... Значит, все было не зря.
– И что было главным?
– Ну, Джонни, – голос друга плыл в полутьме. Бархатистый, успокаивающий. – Ты теперь сам знаешь, какая это жизнь. Мы фактически не сидели на одном месте.
– Не промывайте мне мозги, сержант, – фыркнул Джон, но без напряжения. Без обиды. Все-таки Дэвид тоже прав.
И им не давали сидеть. Сутки вытягивались в 25 часов, сжимались в рваные минутные отрывки. «Морские котики», морская пехота. Гордость и слава вооруженных сил. Мобильность и готовность оказаться у черта в глотке. Это давалось кровью и потом. Но оттуда выходили титановые солдаты. Олово там не держали.
– Знаешь, ты бы перевязал пальчик. Лихорадку тут словить – раз плюнуть, – Дэйв распаковал медпакет. – А ты и так достаточно ненормален...
Грайм едва слышно хихикнул. Совсем по-мальчишески.
Уж на какой-то там порез ему сейчас было наплевать. Абсолютно. Но командир уже протягивал до безобразия стерильный бинт. Длинные пальцы ухватили запястье, сжали края раны. Больно, но вполне терпимо. Сейчас Джон был готов вытерпеть и не такое. Это даже подзадоривало его.
– Будь хорошим и послушным мальчиком, Джонни, – сержант Кэллаген принялся заматывать разрезанную фалангу. Эластичный протопласт-бинт – отличная вещь. Плотно прилегает к поврежденным тканям и фактически сразу останавливает кровотечение, создавая подобие клеточной материи.
– Как скажешь, Дэви, – шепнул Джон, касаясь губой мочки уха сержанта. Потом, острым кончиком языка – впадинки под резко очерченной тяжелой скулой. Потом – слегка выступающего кадыка на горле. Ямки между ключицами.
– Сукин ты сын, – всхрапнул Дэвид, порываясь снова подмять под себя такое притягательное тело Грайма.
Но тот ловко увернулся. Усмехнулся почти в лицо.
– Господи, Джон, ты дождешься...
Ждать Джон не стал. Это вовсе не входило в его планы. Мягко, но настойчиво толкнул Дэйва, опрокидывая его на лопатки. Сержант осклабился в довольной улыбке, упершись локтями в пол, раскрываясь полностью, чтобы отдаться без остатка. Лицо Джона выражало такое лукавство, что Дэйв зажмурился от восторга. Он просто обожал, когда приятель был в таком расположении духа. Это сулило многое... очень многое.
Слегка впиваясь ногтями в кожу, Джон «прошагал» пальцами по шумно вздымавшейся груди, по прессу живота. Спустился по четкой черной дорожке, которая вела от пупка дальше вниз. Туда, где с жадностью ждало его естество Дэйва... Наклонился.. Почти... Остановился всего в сантиметре от своей цели. Глаза смеялись, когда он поднял их и посмотрел в лицо друга. Губы медленно, не торопясь, распахивались в явном намерении.
...Медленно... не торопясь...
Сержант скрипнул зубами. Томление внизу живота превращалось в обжигающий комок. И этот комок необратимо преображался во всепожирающее пламя. Едва контролируя себя, Сердж протянул руку, собираясь ухватить Джона за затылок; поторопить эти всегда по-юношески слегка припухлые губы. Грайм неуловимым движением опять отклонился в сторону. Его явно забавляла эта игра. Когда рука Серджа дрогнула и обессиленно упала, он снова навис над пахом Дэйва, обдавая горячим дыханием.
– Джон, – с мольбой в голосе прошептал Дэвид. – Джонни, малыш...
– Я скучал, Дэйв, – его голова легла на бедро Серджа. Губы едва ли не касались плоти. – Если бы ты знал, как я скучал...
Палец осторожно прикоснулся к пульсирующей венке. Двинулся сначала вниз, потом верх.
– ...по тебе.
Сержант не удержался, провел ладонью по еще едва отросшему ежику волос, по залысине виска. Ему все же больше нравилось, когда волосы Джона отрастали не меньше, чем на дюйм, и в беспорядке торчали в разные стороны. Но свежеприсланные бойцы всегда стриглись либо почти что наголо, либо оставляя на макушке черепа короткий «ежик». Эксклюзив-стрижка морской пехоты.
– О чем ты думаешь? – заметив набежавшую на глаза Серджа дымку, Джон подтянул тело вверх, пододвигаясь к груди Дэвида.
– Ты еще спрашиваешь? – скривился Дэйв, которому все труднее было сдерживать себя и принимать правила игры Джона.
– Хотелось бы знать, – совсем невинно продолжил Грайм, в то время как его пальцы уже совсем вплотную оплели член Сержа.
Дэвид судорожно сглотнул.
– Только о твоих шустрых пальчиках, Джонни. Только о... м-м-м...
Поцелуй, подаренный Джоном, заставил его замолчать, обжег губы, заглушил все готовые вырваться на свет слова. Покрытые мозолями от тысячных прикосновений к оружейному металлу пальцы несли беспредельное наслаждение, высвобождая лавину страсти.
И снова окружающее прекратило свое существование. Не было ни предрассветного безмолвия, ни обшарпанной полуразвалившейся лачуги, ни их задания, для которого они, собственно, здесь оказались. Ничего кроме них. Кроме их всепоглощающей, сводящей с ума тяги друг к другу.
В Кэмп они возвратились, когда полностью рассвело и солнце взошло на небосклоне. Шли разными, но параллельными путями, соблюдая порядок отхода с позиций.
...А в этот же полдень, последний раз прогрохотав коваными бутсами по металлоконструкциям панелей пола, «8-е пополнение» «мобильной пехоты» отбыло на другое побережье. Их в спешном порядке перебрасывали в «горячую» точку, куда-то туда, где снова вспыхнуло восстание бог его знает каких хасков. Морпехи вопросов не задавали. Надо быть здесь – будем, надо быть там – да пожалуйста!
Командование решает за всех...
Вместительный геликоптер песчано-серой раскраски медленно взмывал в небо, унося собой пятнадцать бойцов в полной экипировке. Надсадно ревели винты, вздымали фонтаны песка. Пилоты жестами давали друг другу последние корректировки. Переговаривались с «наводящими». Демон сидел на корточках у разверзнутой пасти проема. Глаза щурились, защищаясь от пылевых порывов. Сухие, до рези, глаза. Они провожали все быстрее уменьшавшихся в размерах людей, которые стояли у взлетного пятачка, помеченного большой красной литерой «Н». Порывы ветра от винтов вертолета заставляли их пригибаться, и лишь один стоял, выпрямившись и не сводя темных, словно смола, глаз с удаляющейся машины. Руки его были сложены на груди. В какой-то миг Джон увидал ( или показалось?), как смуглый гигант, сжав кулак, стукнул им по правой стороне груди и выпрямил указательный и большой пальцы... Символичный жест «Mорских котиков»: SEMPER FIDELIS... Верные до конца.
– Парень!– хлопнув по плечу, прокричал ему в ухо один из постоянного экипажа боевого сопровождения пилотов. – Аккуратней, мы набираем высоту.
Джон поднял голову, кивнул и только крепче вцепился в перевешенный через плечо автомат. Так сильно, что мертвенная белизна растеклась по фалангам. И боль в порезанном пальце уколола нерв. И в глаз все-таки попала песчинка, вызывая жгучее желание потереть глазницу... И только на губах застыла кривая полуусмешка, обещавшая проложить неизгладимую морщинку-трещинку вдоль щеки.
Грузовой вертолет, качнув на прощание хвостом, устремился к краю горизонта. В сторону солнца. Туда, где заканчивалась полоса земли и начинался океан. И ждал на рейде авианосец. Ничего личного, пэл. Всего лишь USMC в действии.
____________________
– Чего встал? Пора двигаться.
Сначала Джон почувствовал боль. Это было так странно. Боль не была физической, но он ее чувствовал.
Просто чувствовал.
Вслед за болью, вызывая тошноту и головокружение, в его голову завихряющейся воронкой ворвалась реальность.
Зрение. Запахи. Холод.
Джон с трудом проглотил воздух. Он снова научился дышать.
– Демон! Куда ты уставился? Пошли.
Грубоватый голос Сержанта привлек его внимание.
Обнаружив в себе способность шевелить глазными яблоками, Джон медленно перевел взгляд с серой стены на командира.
– Ты в себе или спятил? – вновь спросил тот и махнул ладонью перед его носом.
Джон моргнул, не шевелясь.
И вдруг вспомнил про скелет за рулем погрузчика. Тело обмякло, ступор плавно отступил. Джон подхватил винтовку одной рукой.
– Возвращаемся.
Проходя мимо недовольного Сержанта, он взял из его рук перетянутые липкой лентой коробки с патронами. Взвалил их на плечо.
Когда они вышли обратно в длинный коридор, клубы испарений заполнили все пространство от пола до потолка. Всего за пятнадцать минут их отсутствия здесь уже успели произойти какие-то непоправимые изменения. Конца коридора не было видно. Стен и потолка – тоже. Только лишь молоко тумана, один большой призрак, поселившийся здесь. Он казался живым...
Лампа где-то наверху вопреки всем законам физики продолжала раскачиваться, разнося вокруг свой жалобный, тоскливый плач и окрашивая марево тумана в отвратительно-рыжий цвет. Где-то в невидимом конце длинной кишки коридора послышались странные звуки – то ли чавканье, то ли шелест лопастей, а может, и то и другое вместе. Трудно сказать, на что это было похоже, но эти неясные шорохи помогли Джону окончательно прийти в себя.
Удобнее всего было назвать происшедшее с ним галлюцинацией. Бредом. Перенапряжение, усталость, стресс, галлюцинации. И Джон решил про себя, что это были именно они. Однако в глубине души он знал, что все это было не так.
Все не так.
Настороженный странными звуками, доносящимися сквозь стену тумана, Сержант искал люк. Почти ничего не было видно, и ему понадобилось втрое больше времени, чем нужно, чтобы отыскать то место, откуда они пришли.
– Вниз. Живее, – приказал Сержант, не сводя взгляда с того направления, откуда слышалось чавкание.
Джон быстро полез вниз.
Галлюцинация.
Бред.
