Пролог, в котором: Прохорыч объявляет войну Средиземью, Саурон возвращает Мелькора, Гырхаша ведет подрывную работу, Легси соблазняет Намо, Манве, как всегда, мучается от безответной любви, население Мандоса резко сокращается, а Валера Кипелов попадает в весьма затруднительную ситуацию...

Вот уже который день Саурон не вылезал из библиотеки. “Истина где-то рядом!” – то и дело повторял он своей помощнице Гырхаше, которая клевала носом над толстенным томом “Айнурской энциклопедии”. “Да, да, да! – думала она. - Еще немного, еще чуть-чуть! Ты мне уже третий месяц это говоришь!” Кстати, какой третий месяц? Гырхаша, сколько себя помнила, всегда занималась подобной ерундой, а уж сколько занимался сам Саурон!.. И кто ему сказал, что именно сегодня и именно сейчас они найдут то, что поможет им освободить Мелькора?

Гырхаша поняла, что если задержится здесь еще хоть на пять минут, у нее просто съедет крыша. Окончательно и бесповоротно. Воспользовавшись тем, что Саурон принялся рыться в ящиках своего стола, яростно выкидывая оттуда содержимое, она начала пробираться к выходу.

- Где же, где же эта книга? Конечно, мы все в ней найдем, там все должно быть написано! – увлеченно парил Саурон.

Гырхаша со злорадной улыбкой кивала, мол: “Ищите, ищите, Повелитель!”, а сама делала свое дело.

- Ну, куда, куда они могли ее убрать?! Или, может, это ты у меня тут пошуровала, а, красавица?.. Так, ты куда собралась? Я тебя отпускал?

- Ну я, э-э-э... В-общем, мне очень нужно. Только на минуточку, по своим, по женским делам... Но я сразу приду!

- У тебя не может быть “своих женских дел”, когда отечество в опасности! – загремел Саурон.

- Да уж, в опасности! Гарнизон со скуки дохнет, в округе ни одного эльфа, ну, разве что, кроме темных, но и этих уже всех переловили! Вон они на кухне посуду моют.

- Не забывай, с кем разговариваешь! И вообще, разбаловал я тебя. Ты же меня пока только с хорошей стороны знала, я ведь могу и по-плохому!

Гырхаша стояла надувшись. Саурон подошел и отечески обнял ее.

- Я понимаю, ты очень устала, но потерпи еще чуть-чуть, хорошо? Мы на пороге величайшего открытия.

- Мы уже несколько сотен лет толчемся на этом пороге! – буркнула Гырхаша.

- Еще чуть-чуть! Это ведь наша мечта, помнишь? Я чувствую, что сегодня вечером, ну, самое позднее, завтра утром...

- Я что, опять всю ночь спать не буду?

- Ради такого дела, как спасение Мелькора, - возвысил голос Саурон, - ты вообще никогда не должна спать! Я же не сплю!

- Сравнили!.. Да остаюсь я, остаюсь! – поспешила добавить она, заметив нехороший блеск в глазах Жестокого. – Вот все, я села, читаю эту дурацкую энциклопедию. Можно я хоть музыку послушаю? Я наушники надену, вам мешать не буду.

Саурон только плюнул и опять углубился в свои дела. Гырхаша тем временем удобно расположилась в кресле, включив плейер на полную мощность. Саурон аж подпрыгнул.

- Это называется “я не буду вам мешать”?!

- А? Что? – Гырхаша вынула наушник из одного уха.

- Что, что! Выключи эту дрянь, говорю!

- Почему дрянь? – обиделась Гырхаша. - Вы же сами в прошлый раз восхищались...

- Я сказал, выключи!

- Повелитель, вы с какой ноги сегодня встали? Это же “Ария”.

Она поняла, что сказала что-то лишнее, потому как лицо Саурона снова приняло свекольный оттенок, а сам Темный Властелин решительно направился к ней, чтобы навсегда прекратить жизнь маленькой, истерично вопящей коробочки. Бесполезно было даже прижимать ее к груди – все равно бы отодрал.

- Повелитель! Мне не нравится выражение вашего лица! Повелитель, ну давайте поговорим, как нормальные люди! Ай, нет! Только не мой плейер!!!

Саурон вдруг остановился, будто его внезапно осенило.

- “Ария”, говоришь?..

Вечер склонялся к закату, когда Эарендил Мореход на своем сияющем корабле возвращался из долгих странствий в Валинор. Как всегда стоял он у штурвала и на челе его волшебным светом пылал Сильмарилл. В думу свою был погружен герой, но тут непонятный шум привлек его внимание. Обернулся изумленный Эарендил и узрел невероятную картину. На палубе “Вингилота” под белыми, словно облака, парусами стоял и смотрел на него странного вида мужик.

- Ну, привет! - сказал Прохорыч. - Семь футов тебе под килём!

У Эарендила отвалилась чавка.

- А я, собственно, на полминуточки, – продолжал Прохорыч. - Гоните Сильмарилльчик, и разойдемся по-хорошему. Ну что вы на меня свое лицо вытаращили? Давайте сюда, я пойду уже!

- Ты что, дурак? – неожиданно тупо поинтересовался Эарендил. Ну не смог он ничего более умного выдумать в подобной ситуации! А вы бы смогли?

- Так значит, не хотите? Я подозревал, что так и случится. Что ж, будем по-плохому.

- Да как ты!.. – наконец нашелся Эарендил, но закончить не успел, потому как тут же схлопотал по маковке выдранной из собственной палубы доской. Потом еще и еще раз, после чего Эарендил потерял счет ударам и просто отрубился.

- Отлично сработано, ребята! – похвалил Прохорыч двух здоровенных омоновцев и принялся выковыривать Сильмарилл изо лба бездыханного парня.

- Ле-е-е-е-егси-и-и-и-и!!! – еще из коридора начала орать Гырхаша.

Она так спешила, что сбила по дороге как минимум десять орков и как минимум десять раз услышала о себе вслед много интересного. В другое время урук-хайка, конечно же, развернулась бы и дала по морде, но теперь...

- Мы нашли его, нашли!!! – она влетела в спальню и сорвала с обалдевшей эльфийки одеяло. – Подъем! Ты мне нужна!

- Ну что ещееооо... – зевая, простонала та.

- Мы с Повелителем отправляемся за Мелькором, а ты в это время возьмешь ноги в руки - и в Мандос!

- Куда?! – у Легси расширились глаза. - Мне еще рано в Мандос! И потом, разве кто-нибудь ходит туда по собственной воле?

- Вот ты и пойдешь!

- Это что, приказ Саурона?

- Ну, почти... И вообще, хватит рассуждать! Я его правая рука, ты должна меня слушать!

- Будь проклят тот день, когда я вообще сюда пришла!

- Правильно, чего тебе дома не сиделось! Играла бы сейчас на лютне, славила Варду. Нет, угораздило ее дернуть за каким-то черным бардом. Ладно, слушай сюда внимательно! Объясняю задачу...

Манве стоял на башне, размышляя о горестной судьбе Мелькора, и чувство вины не давало ему покоя. Наверное, надо было послать к черту остальных Валар и поступить по-своему, но нельзя было так обходиться с тем, кого он, не смотря ни на что, все еще любил. В нужный момент он смалодушничал и не смог защитить своего брата. За это теперь расплачивается.

Медленно догорал закат, но почему-то не догорел, а резко так погас – совсем как лампочка, если в нее запустить камнем. Манве даже не сразу понял, что произошло.

И потом, на небе совсем не было звезд. Это совершенно сбило его с толку.

- Варда-а-а-а-а-а!!! – не своим голосом заорал наш утонченный Повелитель Воздуха и пошел разбираться.

Остальные Валар, кстати, тоже пришли в некоторое замешательство. Ниенна сразу же заревела, Ауле поскользнулся на неизвестно откуда взявшемся Ульмо и отчаянно матерился. Йаванна как раз тащила с огорода помидоры в подоле и от страха разроняла их все. Так что теперь бедные Валар не только с ног до головы были обрызганы Ульмо, но и высокохудожественно раскрашены томатной мякотью. По-детски непосредственный Тулкас сразу же заржал. Хотя никто не мог поручиться, что он вообще когда-либо прекращал это делать.

Только сознательная Варда пошла и включила свет в зале.

- Ну что ты кричишь, Манве? - сказала она, критически оглядывая мокро-помидорного мужа, у которого было на редкость идиотское выражение лица и подозрительно помятый вид. Тулкас усиленно притворялся, что он тут не при чем и не он в темноте, в очередной раз решив приколоться, облапил Манве, шепча при этом: “Младшенький, я люблю тебя!”

- Что, что! – прокашлявшись, буркнул Манве. - Звезды включи! По-моему, это твоя прямая обязанность.

- Звезд больше не будет, и утра, и вечера тоже. Потому что кто-то устроил сотрясение мозга Эарендилу и украл у него Сильмарилл.

Мандос, он же Намо, он же Владетель Палат Мертвых сидел у себя на троне и, как всегда, скучал. Понятное дело, заняться ему было нечем – кругом мертвяки недоделанные, женское общество ограничено двумя-тремя малоразложившимися красотками. Жена не в счет – ну что это за женщина, которая целыми днями вяжет, вышивает, штопает и плетет макраме? Все мысли только об этом!

Однажды он, отчаявшись, попытался хоть как-то привлечь внимание супруги – художественно изорвал на себе всю мантию, выгодно оголив некоторые, особенно важные части тела. Ну что еще надо! Другая уже давно пала бы в объятия и делай с ней что хочешь, но только не Вайре! “Ах, милый! Да как же тебя угораздило, да обо что? Быстренько снимай, я сейчас все починю!” Обрадовался, дурак, вещички поскидывал, стоит с немым призывом во взоре, а ее как ветром сдуло. Вместе с этой чертовой мантией! А тут еще и Манве нагрянул. С визитом. Решил вдруг заняться государственными делами – как всегда не вовремя. Нет, у Мандоса все было на месте, даже слишком на месте, но после того презрительного взгляда, которым его окинул Владыка Воздуха, ему стало как-то не по себе. “Ну и что особенного? – подумал Манве. - Седые волосы - это, конечно, очень эротично, если на вид тянешь лет этак на двадцать-двадцать пять, но загорает мало, да, очень мало... Что это за белая кожа? Нет, красиво, конечно, но разве нормальный мужчина не должен быть загорелым? Все-таки не хватает Намо той изюминки, что есть в Мелькоре!” Бедный Мандос не знал, куда себя деть со стыда и только стоял, глупо прикрывшись ладошками.

То утро началось как обычно. Вайре куда-то делась, наверное, опять завешивала своими тряпками какие-нибудь дальние галереи. Мертвые уже неделю не поступали – что они там, окончательно сдурели и воевать прекратили? Мандосу просто выть хотелось от скуки.

Тут вдруг отворилась дверь, и в нее проскользнула фигурка, с ног до головы закутанная в черный эльфийский плащ. Из под капюшона блеснули такие ослепительно-серые глаза, что Мандос едва с трона не свалился. “Вот это да! – подумал он. - С каких это пор сюда стали заходить ТАКИЕ тени?” “Вот это да! – подумала Легси. - Такого шикарного мужчины я еще в жизни не видела! По крайней мере, последние лет двести не видела, это точно!”

Она сделала несколько шагов и склонилась перед Владыкой Мертвых, не забыв при этом как бы случайно повести головой, чтобы с нее упал капюшон, приоткрыв милое эльфийское личико и черные, как ночь, волосы.

Мандос беспокойно заерзал.

“Клиент на крючке, - подумала Легси, - пора переходить к более решительным действиям”.

- О, Великий Владыка! – с пафосом начала она. - Дозволь недостойной эльфийке говорить с тобой! Выслушай меня.

Мандос хотел что-то сказать, но язык прилип у него к гортани. “Пора взять себя в руки! – подумал он. - Наверное, со стороны я выгляжу, как последний идиот. И где, Моргот ее дери, носит Вайре?! Я ей уже мысленно изменяю, а ей, как всегда, наплевать!”

“Задергался дядя, – подумала Легси. - Еще ничего сделать не успела, а уже такой бешеный успех! Если бы Гырхаша сказала, что он с порога начнет вот так раздевать меня глазами, я бы отказалась, ей-ей! В конце концов, я честная девушка, чтобы там ни говорили про нас, темных эльфов. Хотя... похоже, что он действительно поплыл и надо срочно брать инициативу на себя”.

Мандос сидел, как на иголках. В глубине души он уговаривал себя, что все это ему совершенно не интересно – ну, подумаешь, какая-то тень пришла со своими проблемами, сколько их таких вокруг него ходит. Может, у нее душевная травма, может, ее при жизни парень бросил. Вот она и скитается, неприкаянная. Тот же Фродо Бэггинс до сих пор по углам какое-то колечко прячет, и все спрашивает, не видел ли кто здесь Горлума, не приходили ли назгулы его проведать. Свихнулся хоббит окончательно.

“Задание, - еще раз напомнила себе Легси. - Только задание!”

“Задание? – Мандос вдруг уловил ее мысли. - Может, она шпионка? Но от кого?”

- Я скажу тебе, Владыка, что меня тревожит, - снова завела пособница Гырхаши. - Только... ты уверен, что здесь никто не сможет меня услышать? Даже у стен есть уши, а я могу рассказать эту историю...

- Я все понимаю. Ты можешь подойти ближе и расскажешь только мне, – благосклонно перебил ее Мандос, про себя подумав: “Да, да, подойди. Шепни мне на ушко! Думаешь, я дурак и не вижу, чего ты хочешь?”

Легси довольно правдоподобно изобразила смущение. Даже покраснеть не забыла.

- Ну... Я не знаю, насколько мне это пристало...

- Подойди, - повторил Мандос. - Я хочу, чтобы ты подошла.

“Тогда я в два счета узнаю, кто тебя прислал и зачем... То есть, я уже почти знаю зачем, просто хочу удостовериться”.

Легси не сделала и двух шагов, как оказалась у Валы на коленях. Он просто схватил ее – такой подлости она не ожидала! По привычке эльфийка, конечно, посопротивлялась, но у Мандоса были такие глаза, что это занятие показалось ей бессмысленным.

- Ну, и что ты мне хотела рассказать? Или, может, сделаешь это позже? – негромко поинтересовался Намо. От его голоса Легси начинала медленно терять голову.

- Ты напугал меня, - сказала она смущенным шепотом.

- Посмотрим, как ты напугаешься, если я сделаю вот так, - Мандос прильнул губами к ее шее так стремительно и жадно, что эльфийка вскрикнула.

“О Эру! Какая же она восхитительная! Маленькая плутовка, хотела меня одурачить, и сама попалась, – задохнувшись, подумал Мандос. - Какая нежная, теплая кожа... Постойте-ка... Что то больно теплая для призрака... Так ты живая! Это еще интереснее! Честно говоря, мне плевать, как ты сюда попала, но больше ты отсюда не выйдешь!”

“Пока я еще не окончательно сошла с ума, надо получить то, что я хочу!” – в отчаянии думала Легси.

“Да, моя прелесть, попроси меня как следует!” - Мандос принялся целовать ее губы.

Валера Кипелов, экс-вокалист группы “Ария” сидел у себя дома на кухне и думал о том, как несправедлива судьба. Его бывшие гитаристы, наскоро сколотив новый состав, сегодня выступали в Олимпийском. Они играли его песни, те самые, в которые он вложил всего себя, каждую из которых прожил, как отдельную маленькую жизнь, - и все это теперь было без него...

С утра звонил Терентьев – верный добрый Теря – он сказал, что они с Манякиным не бросят его. Так странно, Теря и Маня были младшими в группе. Валера помнил, как Маня пришел к ним, простой, ничем не примечательный парень, который как-то неловко сел за установку и одну за другой стал шпарить их песни. Наизусть. А Теря был такой длинный, худющий. Вьющиеся волосы ниже плеч и улыбка неопределенная. Казалось, любое слово, обращенное к нему, любое прикосновение вырывали его из привычного выдуманного мира, грубо швыряя на грешную землю. Теперь они остались втроем.

После семнадцати лет славы и поражений, чтобы вот так по-дурацки все закончилось. Тогда, в конце восьмидесятых, когда они только начинали, их нигде не было видно, но в каждом подъезде, на каждой лавочке, везде, где только можно было что-то вырезать или написать, красовалось название их группы. “Ария” – наглый, угловатый шрифт - он часто думал о том, как, наверное, он раздражал простого обывателя. “Ария” – череда альбомов, начиная с отдающей детским максимализмом “Мании Величия” и кончая “Химерой”, шедевром во всех отношениях. Строгим, выверенным до мелочей. Он хорошо помнил, как они ругались над каждой нотой, над каждым словом, заставляя Пушкину по пять-шесть раз переписывать текст.

Но это была “Ария”. “Ария”, которой больше нет...

Валера сидел, вяло помешивая ложечкой чай, когда раздался звонок в дверь. “Наверное, Маня, - с некоторым раздражением подумал бывший ариец. - Эти двое так трясутся надо мной, как будто я потенциальный самоубийца”.

- Я иду, иду... – даже не заглянув в “глазок” он открыл.

- Добрый вечер, - вежливо поздоровался Саурон и переступил через порог. За его спиной, как всегда, маячила Гырхаша.

- Сау! – радостно воскликнул Валера, которому даже в голову не пришло удивиться. Действительно, что такого, если тебя вот так, запросто, пришел проведать Темный Властелин?

- Опять в нашем мире? Какими судьбами?

Валера обнял Саурона и чмокнул в щечку Гырхашу.

- Есть одно дело, - сказал Саурон. - Нужно поговорить. Уделишь нам полчасика?

Берен и Тингол привыкли коротать эти послеобеденные часы за неспешной беседой. Им нравилось говорить о доме, о том, что там, наверное, уже зима и идет снег, которого они здесь, в Мандосе, так ни разу и не видели. Смеялись над былыми своими похождениями, иногда спорили. Был, конечно, и здравур – куда без него? Рядом сидела Лучиэнь и читала, у ее ног мирно посапывал Хуан.

Так было обычно. Всегда. Сколько они помнили себя и этот прекрасный скучный рай.

Так было всегда, но не сегодня. Первой неладное почувствовала Лучиэнь, когда мимо нее, словно сомнамбула, прошествовал Феанор и даже не поздоровался. Само собой, король нолдор был вспыльчивым, даже резким, но чтобы непочтительно обойтись с дамой...

- Он странно выглядит, - заметил Тингол, - если бы он уже не находился в Мандосе, я бы подумал, что он на пути туда.

- Или на пути оттуда, - почему-то сказала Лучиэнь.

Берен посмотрел на обоих ничего не понимающим взглядом.

- Не знаю, о чем вы, но, по-моему, он выходит за Ворота.

- ЧТО?! – Тингол и Лучиэнь вскочили со своих мест, разбуженный Хуан недовольно зарычал.

- Я же говорю, его выпустили.

- Выпустили?! Из Мандоса?! – Тинголу хотелось протереть глаза или попросить дочь, чтобы она его ущипнула.

Феанор только что с тем же невидящим взглядом миновал охрану, которая почтительно перед ним расступилась, а начальник караула собственноручно открыл ключом замок.

- Я знаю, это плохо... – сказал Берен.

- Мы еще не знаем насколько! – добавила Лучиэнь.

- При всем моем уважении к Мандосу, я не понимаю, о чем он думает! Выпускать кого-то отсюда, это уже против всяких правил, тем более - выпускать Феанора! – подытожил Тингол.

- Тогда чего мы сидим? – Лучиэнь, как всегда, была решительна. - Будем ждать, пока он развяжет новую войну и утопит в крови все Средиземье? Лично я не буду!

- В своем ли ты уме, дочь? Даже если мы решимся на этот дерзкий поступок, нам никогда не пройти через охрану.

- Да? – насмешливо поинтересовалась Лучиэнь. - Это мы еще посмотрим!

И прежде, чем Тингол или Берен успели остановить ее, она направилась к воротам походкой женщины, которая на сто процентов уверена в своей неотразимости. “Нужно постараться, - думала она. - Мандос, конечно, отлично муштрует своих стражников, но есть кое-что, против чего они не смогут устоять. Я спою для них, как пела когда-то для Моргота, у меня должно получиться”.

И она запела. Запела так, что соловей на ветке заслушался, а цветы, как зачарованные, повернулись к ней на своих стебельках. “Какое странное чувство, - подумала Лучиэнь. - Это та самая песня, которую я пела ему. И я помню, как он слушал меня, как он смотрел на меня... Он, конечно, злодей, Враг Всех Свободных Народов, но почему я до сих пор не могу забыть его глаза?..”

Лучиэнь вдруг поняла, что ее больше никто не слушает. Хорошо вымуштрованная стража храпела на травке так, что, наверное, было слышно на самой вершине Таникветиль. Тогда эльфийка, не особенно церемонясь, растолкала отца, мужа и собаку – они тоже решили прикорнуть, - и шепнула: “Пошли, мы должны найти его”.

- Ну почему, почему ты уверен, что это должен быть именно я? – уже спускаясь по лестнице, говорил Валера.

- Потому что есть пророчество, - терпеливо втолковывал Саурон. - Он должен услышать голос, который позовет его обратно. И этот голос твой, я уверен.

- О Боже... – простонал Валера, но его уже под локотки тащили к машине.

- Привет! – сказал сидевший за рулем Лурц. На переднем сидении рядом с ним дружелюбно скалилась огромная черная зверюга. Волк.

Валера невольно попятился.

- Закрой пасть! – Саурон недвусмысленно показал волку кулак.

- Да вы не бойтесь! – затараторила Гырхаша. - Это же Кархарот, он сегодня уже обедал!

- Это обнадеживает...

- Короче, садитесь все и поехали! – Саурон распахнул заднюю дверцу.

- Ты не дал мне подумать, - напомнил Валера.

Саурон серьезно посмотрел в глаза арийцу, его взгляд стал внезапно очень грустным, почти умоляющим, чего с ним никогда еще не бывало.

- Ты, конечно, можешь отказаться, - сказал он негромко. - Я знаю, тебе трудно это понять. Мы ведь, практически, собираемся вызывать дьявола.

- Как раз это я отлично понимаю. Я читал “Сильм” и, честно говоря, не совсем уверен, что этот парень поступал правильно. Нет, само собой, Валар тоже были не лучше, но и Мелькор... Я бы не назвал его идеальным спасителем человечества.

- Я и не говорю, что он принесет с собой любовь и счастье. Но мы оба умные люди, мы прекрасно понимаем, что в мире должно существовать равновесие. Когда не стало Мелькора, на смену ему пришел я. Теперь меня официально не существует и Тьмы не существует тоже.

- Ты в этом уверен? А как же войны? Как же мирные жители, которых взрывают в собственных домах? Люди боятся ходить даже в театр, потому что однажды туда могут ворваться люди в камуфляже и с автоматами.

- Это не зло, Валера, это добро, которое получило слишком большую власть. Все эти террористы, они же считают себя героями, воюющими за правое дело. И многие их оправдывают. Есть те, которые искренне радуются гибели людей, они считают смерть искуплением, они верят, что кровь успокоит души их родных, которые уже давно забыли о них на небесах.

- Думаешь, Мелькор может все изменить?

- Не все, зато он будет врагом, которого знаешь в лицо. Я чувствую, я знаю, что если не появится он, появится кто-то другой. И это произойдет в ближайшее время. Пойми, ты должен помочь нам. И твой, и наш мир катятся в пропасть. Только твоя песня может это остановить.

- Уф-ф-ф... – облегченно выдохнул Мандос и повалился на спину. Никогда еще он не был так счастлив, и его давно никто так не любил.

- Я не зря обещал тебе все, что ты захочешь, - он поцеловал ее. - Ты просто потрясающая девушка. Мне кажется, я потерял голову...

Легси тихонько засмеялась. Он действительно был не в себе. Схватил ее, начал ни с того ни с сего целовать и обнимать, а потом вдруг сгреб в охапку и потащил в спальню. На эту огромную кровать, будто созданную для любви, на эти тонкие простыни, которых уже давно не касались разгоряченные тела любовников. Неужели он здесь же обнимал Вайре? Неужели с женой он был так же нежен и страстен, как с ней? И сколько он вообще уже не был с женщиной?

- Я хочу снова это повторить, - требовательно произнес Намо, прижимая ее к себе.

“Я убью того идиота, который еще хоть раз намекнет мне на то, что он импотент!” – мысленно пообещала Легси.

- После того, как ты исполнишь мое желание, - все что угодно! – проворковала она.

- Твое желание исполнено!

- Правда? Тогда как я смогу в этом убедиться?

- Уже в тот момент, когда ты пожелала, все сбылось. Такова была моя воля. Ну, поцелуй же меня!.. Кстати, а что ты пожелала? Так, ради интереса.

- Ничего особенного. Просто вернула к жизни одного из твоих подданных, – вид у нее был совершенно невозмутимый, она продолжала ласкать его роскошные серебряные волосы.

- Действительно, ерунда. Я обычно никому этого не позволяю... Разве что тебе, в виде исключения... А если не секрет, кого ты оживила?

- Феанора.

- КОГО?! – казалось, что его ошпарили. - Ты соображаешь, что натворила?!

- Нет, - беззаботно ответила эльфийка.

- Он же сейчас таких дел натворит!!!

- Не успеет. Если все пойдет по плану, он скоро опять будет здесь.

- Каким образом?

- Кое-кто, наверное, не откажет себе в удовольствии поквитаться с ним. За прошлые обиды.

- Кого ты имеешь в виду под словом “кое-кто”?

- Ой! – спохватилась она. - Но разве это имеет значение, если я с тобой, и я люблю тебя! – эльфийка потянулась к его губам.

“Хм... Ну ладно, - подумал снова разомлевший Мандос. - В конце концов, пусть побегает на свободе пару деньков. - Она продолжала его целовать. - Ну, недельку, ладно. А если будет шалить, я всегда смогу вернуть его обратно”.

- Что ж, я прощу твою выходку, - сказал он вслух, - но место Феанора не может пустовать. Кто-то должен заменить его на время отсутствия... не догадываешься, кто это будет?

- Я хочу, чтобы он никогда не возвращался! – страстно прошептала Легси.

- Не будем терять ни секунды!

“Надеюсь, в этого олуха сразу же по выходе отсюда не ударит молния, и он не упадет с лошади!”

- Кстати, а куда мы едем? – спросил Валера, изучая совсем незнакомый пейзажец за окном. - Мне дома надо быть к десяти, жена как раз с работы придет, а холодильник пустой. И хлеба тоже нет...

Лурц и Гырхаша переглянулись, и урук-хайка хихикнула, мол: “Мы тут не одни такие, приземленные, Повелитель, некоторые тоже есть и спать хотят...”

- Валера... – укоризненно покачал головой Саурон. - Валера, Валера... Мы же все прекрасно понимаем, как важно...

- Хорошо, Сау, я усек. Только я хочу знать, где мы.

- Почти там, где ты думаешь.

- Я вообще не думаю. Ты мне отбил всякое желание. – Валера уже в пятый раз убрал слюнявую морду Кархарота со своих колен.

- Вы ему нравитесь, - добродушно заметил Лурц.

- По-моему не я, а мои новые джинсы... Вот черт!

- Забудь про джинсы! – снова завелся Саурон. - Тебе сейчас надо думать о...

- Гырррр... – многозначительно выдала Гырхаша, и он замолчал.

Машина тем временем съехала с дороги, углубившись в лес. Быстро темнело.

- Так, к десяти я точно домой не попаду... – вздохнул Валера.

- Вы рано переживаете, - сказала Гырхаша. - Кто знает, как все обернется. Возможно, уже через полчаса или через час вы снова будете пить чай у себя на кухне. Это же не настоящая ночь, не настоящий лес, правда, Повелитель? Это все ваши шутки.

Саурон угрюмо посмотрел на нее:

- Я что, похож на Петросяна?..

- На Регину Дубовицкую, - буркнул себе под нос Лурц.

- Да, я тут кое-чего колдонул, но не для того, чтобы вы все ухохатывались...

- А для чего?

- Мы уже приехали, тормози, Лурц.

Они оказались на огромной поляне, которую со всех сторон обступили раскидистые старые дубы, порыжевшие клены и ели, казавшиеся в темноте черными молчаливыми призраками. Из-за туч появилась луна и осветила мрачную колоннаду, окружавшую алтарь из черного мрамора. По углам алтаря горели четыре светильника в форме драконов, каждый из них символизировал свою стихию: Воздух, Землю, Огонь и Воду. Где-то вдали явственно прогремел гром.

- Чертовски красиво, - выдохнул Валера. - Но какая ночка...

- А какая еще будет! – негромко добавил Лурц.

Они вошли в храм, и Саурон благоговейно преклонил колена перед алтарем.

- Учитель, услышь меня. Я тот, кого ты называл Ортхэннером, Владеющим Силой Пламени...

Огонь светильников взметнулся вверх, словно приветствуя его, и рассыпался тысячами мерцающих искр.

- Сегодня придет конец твоим мучениям, - продолжал Саурон, - ибо я привел того, кто укажет тебе путь сквозь темноту и отчаяние. Того, кто позовет тебя обратно, – он обернулся, сделав Валере знак подойти.

- А вы, - он посмотрел на Лурца и Гырхашу, - встаньте в стороне... и покрепче держите волка. Не вздумайте приближаться к нам, пока я не разрешу.

Валера стоял напротив Саурона и расширенными глазами смотрел в лицо Темному Властелину. Таким он его еще никогда не видел. Будто вся тяжесть прожитых тысячелетий разом навалилась на Саурона, морщины избороздили его лоб, прямая гордая спина согнулась, пальцы стали похожи на когти какой-нибудь хищной птицы, весь он сжался и сморщился, словно пергамент, брошенный в огонь. Но взгляд... Взгляд его продолжал пылать, и ему невозможно было сопротивляться.

Валера испугался. Больше всего на свете ему хотелось бежать, куда глаза глядят – не важно, что ночь, не важно, что он не знает дороги, главное – бежать. Как можно дальше, чтобы не видеть этих глаз, наполненных огнем.

- Пой, - коротко приказал Саурон.

Валера сглотнул и вдруг в ужасе осознал, что у него совершенно пропал голос.

- Петь? – пробормотал он. - Но... Но я не знаю что...

- Это не имеет значения. Песня должна позвать его, понимаешь?..

Гром прогремел совсем близко. Вспышка молнии осветила измученное лицо, и Валере стало жаль его. На миг он показался таким беззащитным, таким непохожим на Темного Властелина...

- Только ты можешь его позвать...

Где-то сверху захлопали крылья. Ворон! Черная птица смерти опустилась на алтарь рядом с Валерой, глянула ему в глаза, быстро и безжалостно, словно звала за собой, и тут же исчезла во тьме.

Ворон...

- Пой, - мягко попросил Саурон. - Пожалуйста...

Ворон... Как же он раньше этого не понял!

Ночью день разорван, затянула рану мгла,
Смотрит черный Ворон на меня рубином глаз,
Я не суеверен, но мой гость пророчит смерть,
Траур оперенья – это траур и по мне.

Голос звучал так легко и свободно, что ему показалось, это пел не он сам, а кто-то другой. Он слышал музыку сотен оркестров, которые сливались со звуками сотен гитар и ударных. Так знакомо, и в то же время так необычно, словно кто-то подсказывал ему слова, мелодию. Кто? Может быть, ворон, который прилетел от...

Из другого мира Ворон вести мне принес:
Скоро с неба хлынет из камней тяжелый дождь,
На коне крылатом всадник спустится за мной –
Любоваться адом и агонией земной.

Мир обречен.
Выбора нет.
Вечная ночь
Там, где был свет.

В храм ворвался ледяной ветер и с силой швырнул на пол светильники. Жидкое пламя потекло к подножию алтаря, шипя и разгораясь все сильнее. Еще секунда – и оно устремилось ввысь, оно вступило в схватку со льдом и ветром.

Валеру ничего не пугало, скорее наоборот: чем больше бесновался огонь, тем больше ему это нравилось. “Не мне... – подумал он. - Тому, кто сейчас во мне... Тому, кто рвется наружу и не может вырваться... Я не знаю его имени, но вижу его лицо, потому что его видит Саурон... Он хочет, чтобы я его видел”.

Они остались вдвоем во льду и пламени. Саурон по-прежнему стоял на коленях, его ладони лежали на раскаленной поверхности алтаря, они почти горели, но он не чувствовал боли. “Твоя боль намного сильнее, Учитель... Эта боль Арды, которая не отпускает тебя. Арды, которую ты любишь. Но есть и другие миры... Ты должен услышать меня, увидеть моими глазами, как они прекрасны. И ты должен полюбить их так же, как я полюбил тебя... О, Учитель, позволь мне принять твою боль, твою ненависть. Просто люби, как ты это умеешь, как ты научил этому меня”.

Трижды Ворон крикнул, потемнели небеса,
Ангел мой Хранитель от меня отрекся сам.
С неба звезды пали и в огне зашлась земля –
Всадник рассмеялся, и в огонь швырнул меня.

Мир обречен.
Выбора нет.
Вечная ночь
Там, где был свет.

Его тень вдруг зажила собственной жизнью, Валера почти физически ощутил, как она отделилась от тела и встала в двух шагах от него. Гордое сатанинское видение, живущее им и не им. Тот, кто был в нем и говорил с ним. Тот, кого он звал.

Валера снова обрел голос, чтобы отвечать ему здесь, в двух шагах, отделяющих хаос от реальности. Он снова стал самим собой.

Все, что будет, я забуду,
Это сон чужой,
Только снова кружит Ворон,
Над землею, надо мной...

Мир обречен.
“Мир обречен...”
Выбора нет.
“Выбора нет...”
Вечная ночь
“Вечная ночь...
Там где был свет...”