1.

– А сейчас, наверное, Колю пытают...

Несколько пионеров сидели на штабеле железобетонных плит и не знали, что им делать. В душе многие из них мечтали о приключениях, о том, как они обезоружат особо опасного преступника, с упоением смотрели детективы. Но тут была реальная жизнь с совершенно нереальной историей, в которую поверить-то было невозможно, если б не увиденная собственными глазами трансформация Весельчака У.

В голову почему-то лезла биография пионера-героя, именем которого был назван их отряд. Но почему-то в его недолгой героической юности никаких примеров на данный случай не находилось. Только воображение упорно рисовало космических пиратов в фашистских касках.

Гвалт стоял неимоверный, хотя внимательный зритель наверняка бы заметил, как один мальчик тайком поглядывал на Лену Домбазову. В его мечтах в тот момент именно он спасал Колю. И он краснел, понимая, что хочет сделать это не ради пафосного спасения друга (с которым, по правде говоря, и не общался особо), а чтобы, наконец, обратить на себя внимание девочки.

2.

– Ну, хочешь денег? Много денег!.. Нет?!

Он висел вниз головой и уже с трудом понимал, что ему говорили. Эти два мужика все что-то твердили про материальные ценности, о которых его «неполная семья» и мечтать не смела, про какого-то банкира, у которого они эти ценности, видимо, и украли...

«Черт, как же болят глаза! Ну почему я? Мне что, больше всех надо?! Вот бы подвесить тут этого жир-треста, который меня во все втравил!»

Коля попытался пошевелиться насколько позволял спеленавший его канат. Толку от этого было мало, зато в голове чуть прояснилось. «Так, надо собраться, и что-то придумать... Сначала все хорошо проанализируем...»

Чувства были противоречивые. Тут была и обида, и ненависть, и желание поменяться местами с некоторыми недругами. Самый большой вопрос: насколько вероятно, что одноклассники станут его искать. С ним ведь не очень то и общались. А если Фима, этот «верный друг», начнет рассказывать всем, то так все приукрасит, что ему никто не поверит. Хотя... скорее всего он предпочтет молчать – не зря же он так запугивал Колю, представляя Алису чуть ли не засланным «келлером». Так что оставалось надеяться на одно: Фиме хватит смелости что-то предпринять самому, либо он сдержит свою буйную фантазию.

А между тем Коля чувствовал и какие-то позитивные чувства, несмотря на весь ужас положения. Он понимал, что это самообман, но ему хотелось верить, что Алиса не такой монстр из будущего, каким описал ее Фима. И если бы вся кровь не прилила к голове, то от таких мыслей она направилась бы к другой части тела.

Было еще что-то неосознанно-приятное, что таилось на самой границе сознания, но разобраться в нем Коля не успел – раздался треск каната и он рухнул скорее на согнутую в надежде спасти от удара шею, чем на спину. Мир взорвался черными кругами и исчез в их пляске.

3.

Было что-то убаюкивающее в этом покачивании. По крайней мере, голова казалась на редкость ясной, хотя сознание никак проясняться не хотело. Откуда-то издалека раздались неприлично громкие булькающие звуки, вздох удовольствия – и стекло звякнуло о сталь подноса.

– Ну что, щенок, будешь уже говорить? Нет??? Ну ладно, сейчас я тебя отшлепаю так, как дома не дождешься!

Последняя фраза, как и мерное, едва заметное раскачивание навевали о чем-то забытом, из раннего детства. Что-то ласковое... материнские руки, баюкающие его, а-та-та по попке... Только что-то было не так.

Руки. Руки были не за спиной – они связаны над головой и он на них фактически висит, потому что пальцы ног едва касались пола. Именно пальцы, а не носки ботинок, которые с таким трудом уговорила купить его мама. И формы тоже не было. Боже, как холодно!

Этот холод окончательно привел Колю в себя. Он увидел пиратов, все также о чем-то совещавшихся в темном углу, осознал, что висит в одном нижнем белье, подвешенный за руки к балке на потолке. В голову упорно лезли увиденные по телевизору кадры о проклятых капиталистических рабовладельцах, избивающих несчастных негров на плантациях.

Видение оказалось провидческим – Весельчак подходил к нему с чем-то напоминающим плеть. Вот только вместо кожи с рукояти свисали расплетенные нити каната.

– Ничего, сейчас ты точно заговоришь. От моей оттяжки еще никто не молчал... Хотя вместо моей любимой пятихвостки сегодня тебя ждут всего лишь эти жалкие веревки, но это спишем на права детей на более мягкие удары. Хотя времени на то, чтобы завязать узелки у меня было предостаточно. Так что начнем, пожалуй.

Свист рассекаемого воздуха закончился глухим шлепком. Но должного эффекта он не произвел – веревки не могли сравниться в хлесткости удара с мокрой кожей. Не спасали даже узелки на их концах.

Весельчак У не сдавался. Он отводил руку с плеткой раз за разом, но на майке Коли долгожданная кровь так и не проступала. Зато этот гадкий мальчишка чему-то улыбался. Весельчак решил, что он смеется над ним, над его неспособностью добыть правду и удвоил усилия. Но этим он лишь усилил улыбку на лице мальчика. Она уже обнажила его зубы, и, наконец, раздался долгожданный стон. Но то был не стон нестерпимой боли, отнюдь нет!

Коля сам никак не мог понять, что с ним. Он готовил себя к очередной порции боли, но удары только помогли застоявшейся крови разойтись по всем членам. И это было так приятно! Как будто он отлежал их и вот живительный алый поток вновь наполнял ткани кислородом. Но самое удивительное было другое. Свистящие и наводящие ужас на стороннего наблюдателя веревки приносили еще и какое-то щемящее чувство. Оно заставляло извиваться и стонать так, как не подобает настоящему мужчине. По крайней мере, об этом говорило все его воспитание, но если воспитание таково, то к черту его! Оно не должно было скрывать столь огромную радость тела. Он вдруг осознал, что если такова жизнь пиратов, он с радостью согласится на их приглашение присоединиться. Да, он станет настоящим романтиком космических трасс! А вечером он даст себя связать. Еще как даст!!!

Такого прилива крови внизу живота Коля не чувствовал даже при мыслях об Алисе. Он так и не смог понять, что с ним, когда его трусы намокли...

– Знаешь, Весельчак, – Крыс оторвал подбородок от набалдашника трости и сверкнул в темноте своего угла клыками, – по-моему, теперь он расскажет нам все.

4.

Две фигуры, которые были больше похожи на грубые статуи, переваливаясь как жирные утки, медленно шли к прямоугольнику ослепляющей белизны. Ребята стояли и смотрели на них, пока снова, как по команде, не перевели взгляды на Алису. Но Коли среди них не было.

Он сидел один на прожженном и изъеденном матрасе двумя этажами выше и беззвучно плакал, подперев лоб сжатыми в замок руками.

– Ничего, в один страшный день машину времени изобретут. И тогда она не станет разлучницей, как сегодня. Тогда она соединит нас навек!

14.02.06