Надеждам Власова – что всё само собой сойдет на нет или ещё там как-нибудь рассосется – определенно не суждено было сбыться. Дурь Ванькина даже не думала улетучиваться, наоборот, оболтус всё больше входил во вкус. Но это было полбеды. А вся беда заключалась в том, что Власова данный факт окончательно перестал расстраивать. То ли размяк телохранитель от этого курорта, то ли... Но стал он входить во вкус вместе с Ванькой.

... Поначалу Власов держался. То есть – воздерживался, свято убежденный в том, что одолеть Ванькину дурь поможет время и его, Власова, сила воли.

Опять же, море, солнце и заграница поначалу хорошо отвлекали от Ванькиного тела. Ведь единственная заграница, где до того побывал Власов, находилась у тётки на Украине. И в море Виктор купался лишь раз, когда в армии служил, на Дальнем Востоке. Море было Японское и воняло мазутом... А тут – Власов как в раю очутился, картину неземного блаженства не испортили даже пожилые целлюлитные немки, изрядно намозолившие глаза телохранителю, пока он валялся на пляже. Короче, хорошо было. «Дух и тело пребывали в сладостном единении» – нет, это уже не из Ирискиных романчиков, это Власову дружок-омоновец давал почитать... какая-то восточная хрень...

Райское блаженство, а вместе с ним и воздержание Власова закончились на второй день. Потому что в первый Ванька умудрился обгореть. В чем, кстати, упрекал Власова:

– Я же просил намазать меня солнцезащитным кремом, а ты отказался...

– Могу сейчас намазать, – ответствовал Власов, чувствуя себя, всё-таки, слегка виноватым.

– Поздно пить боржоми, когда почки отвалились, – с видом впавшего в маразм философа изрек буржуйский сынок. Вместо того, чтобы просто сказать: «Спасибо, не надо». Всё-то ему выпендриваться...

Власов хмыкнул: «Ладно, будет тебе лечение. Народными средствами». Протянул Ваньке телефон:

– На, закажи в номер сметану. А то – я по-импортному не говорю, – вообще-то, в школе Власов учил немецкий, и кое-что ещё в памяти сохранилось. Но его «немецкий со словарем» тут никому на хрен был не нужен, разве что, тем целлюлитным теткам... А вот Ванька – тот бегло шпарил и по-английски, и по-испански. Власов взирал на это с изумленным одобрением: значит, кое-какие мозги в Ванькиной голове водились, а не одни только тараканы...

– Много сметаны? – заинтересовался, меж тем, обгорелый полиглот.

Власов призадумался, обмерив Ваньку взглядом. Потом уверенно подытожил:

– Пары стаканов должно хватить, – Власов, несмотря на относительную непьющесть, привык всё мерить стаканами. Как нормальный русский человек...

... Понятно, благие намерения пошли прахом, и процедура спасения Ванькиной нежной кожицы обернулась... тем, что отлично рифмуется со словом «прах». Но, вообще-то говоря, Ванька в сметане – это тоже блаженство, хотя и отнюдь не райское.

Потом, конечно, и на пляж вернулись, и Власов раскаялся в своём слабоволии, да... «поздно пить боржоми»...

... Раз уж с «отношениями» завязать не получалось, Власов тешил себя мыслью, что, по крайней мере, не позволяет своему подопечному распускаться и вести нездоровый образ жизни.

Заказал однажды Ванька какой-то мудрёный коктейль, предварительно навешав вермишели на Власовские уши, мол, безалкогольный напиток. Ага, щас! Власову носом потянуть хватило, чтоб солидный градус учуять. Ваньке отвесил подзатыльник, а коктейль выпил сам – не пропадать же добру.

Охраняемое тело возмутилось такой «несправедливости»:

– Значит, как трахать меня – так возраст подходящий, а спиртное пить – «ещё мелкий», да?!

«Ах, так?! Характер решил показать? Ну-ну...» Конечно, можно было снова Ваньку выпороть, но Власов уже не был уверен в должном воспитательном воздействии такой меры. А потому выбрал иное наказание.

– Спать теперь будешь на диване! – почти торжественно объявил он Ваньке. И с удовлетворением отметил, что парень от таких слов явно приуныл.

... Вообще-то, спать с Ванькой Власов не любил... в смысле – спать, а не что-нибудь другое... В отличие от мягкой и уютной Ириски, Ванька, казалось, весь состоял из острых углов, к тому же, нервно трепыхался во сне, то и дело задевая Власова то локтем, то коленкой, то ещё какой-нибудь особенно костлявой частью тела.

– Ты бы спортом, что ли, занялся, – ворчал тогда Власов, – Мышцу нарастил...

– Да ну! – неслось в ответ. – Спортом – не прикольно. Разве что, на мужиков накачанных пялиться. Так у меня ты есть...

А сейчас, одиноко ворочаясь с боку на бок в огромной постели, Власов чуть ли не с нежностью вспоминал острые локти и костлявые коленки... ну, и ещё разное Ванькино добро, не такое острое и костлявое... И, чего там греха таить, обрадовался телохранитель, услышав сопение и шорохи возле кровати.

– Чего тебе? – с деланным равнодушием бросил он. Да ещё и картинно зевнул – а нефиг баловать наглую мелочь!

– Хочу к тебе! – жалобно заскулил Ванька.

– А что надо сказать? – держал марку Власов.

Скулёж сделался ещё жалостнее:

– Ну, эта... Дяденька, прости засранца! Честно, Власов, я больше не буду!

Власов выдерживает паузу, будто бы крепко задумавшись, потом демонстративно вздыхает, откидывает одеяло... И Ванька, довольно взвизгнув, сей секунд юркает ему под бок. С налёту двинув Власову локтем под ребра.

– Ой, Власов, прости, я нечаянно!

«Вот, блин!»

* * *

А потом они вернулись с курорта. Втроём. Власов, Ванька и их общая дурь...

... Не то, чтобы Власов совсем сдался. Или Ириску разлюбил... Нет, это было... другое. Телохранитель пытался разобраться, сделать так, чтобы жизнь снова стала простой и понятной, а не извивалась гигантским осьминогом, не хватала Власова щупальцами за разные места.

Как-то, в один из немногочисленных выходных, рванул он с дружками на рыбалку. И, после очередной принятой рюмахи, впал в глубокую задумчивость. «Вот, к примеру, Виталя», – размышлял Власов, глядя на закадычного – ещё по службе в армии – приятеля. – «Женщины его любят, даже Ириска, не стесняясь, назвала офигительно сексуальным...» Власов глядел на Виталика и пытался как-то увидеть или почувствовать эту самую сексуальность. Но чувствовал только... зависть, оттого, что трицепс у Виталика классно проработан, а ведь в спортзале почти не бывает... Но трахать Виталю, даже при всех его трицепсах и прочем рельефе, Власову не хотелось. Ну никак! А Ваньку – хотелось, одно воспоминание о его неспортивном теле приводило Власовский член в движение. И ещё взгляд этакий... «Может, в этом всё дело?» – пьяно осенило Власова. – «Он сперва вредничает, а потом гнешь его – и подчиняется...» Член Власова тут же с энтузиазмом поддержал эту догадку. И тогда Виктору пришлось отложить свои рассуждения – всё ж, рыбалка, мужики кругом, неудобно как-то...

А вспомнил телохранитель об этих своих думах в тот самый момент, когда Ванька повис у него на шее, издавая радостные вопли, из коих можно было заключить, что парень успешно сдал вступительные экзамены. И Власов теперь охраняет тело будущего филолога. Тут Власов – трезвые-то мозги всяко лучше нетрезвых – вдруг предположил: а ну как Ванька повзрослеет, остепенится и перестанет быть сопляком, нуждающимся в строгом дядьке? Месяц назад, ещё до курорта, такая мысль наверняка бы обнадежила телохранителя. А теперь... «С ним, допустим, понятно. А с собой-то мне что делать?»

... Куда бы завел Власова тернистый путь его размышлений – про то никому не ведомо. Потому что «зверь-писец», пришел, как обычно, нежданно-негаданно.

Власов на хозяйской кухне заправлялся обедом. Поскольку телохранитель был один, на кухню немедленно заявился Ванька, уселся напротив, похвастался для приличия новым навороченным плеером. А потом – нырнул под стол. И вынырнул аккурат между ног Власова.

– Я ем, – лениво попытался урезонить его Власов.

– А я не помешаю, – нахально соврал Ванька, расстегивая молнию Власовских брюк.

«Уже повзрослел, похоже. Инициативу начал проявлять» – удивился телохранитель. Но происходящее было, по меньшей мере, интересным, останавливать Ваньку не хотелось.

Стыдно признаться, но радости орального секса Власову до сих пор не были знакомы. Как-то вот... не случилось... Так что, Ванька был первопроходцем на этом поприще. «Стоп! А у мелкого-то откуда навыки?» Власов требовательно потянул за русую шевелюру, отстранив Ванькины губы от своего члена.

– Ты где научился? – подозрительно спросил телохранитель.

– Порнуху смотрел, – уверенно оправдался Ванька. А потом добавил, ещё более уверенно, – И тренировался ещё, на банане.

– Аа, ну, раз на банане... – успокоившись, разрешил Власов. И его достоинство вернулось в Ванькин рот.

Поначалу Власов вздрогнул пару раз, почувствовав Ванькины зубы. Подумалось, что банан-то можно кусать, ему, банану, всё равно... Но потом, видно, Ванька приноровился, и пришло к Власову ощущение, будто обволакивает чем-то теплым и влажным, мысли превратились в сладкую липкую массу и растекались, размазывались, как тот памятный клубничный мармелад...

Поэтому Власов не сразу заметил Пал Ваныча, которого за каким-то чертом принесло на кухню. А когда заметил... в голову опять полезла дурацкая мудрость про боржоми и почки.

Несколько секунд хозяин молча взирал на покрасневшего Власова и побледневшего Ваньку. У самого же Пал Ваныча лицо при этом было багровым. Такая интересная цветовая палитра.

– Вон!!! – взревел, наконец, Пал Ваныч.

Власов, на ходу неуклюже застегивая ширинку, тут же попытался смыться. Неважно куда, лишь бы подальше отсюда. Ванька шмыгнул следом.

– Стоять!!! – тут же донесся до них рев передумавшего Пал Ваныча.

Власов ничуть не удивился такой непоследовательности хозяина. Во-первых, сам телохранитель был не в том состоянии, чтобы удивляться, а во-вторых, учитывая сложившуюся ситуацию...

Власов обернулся, решившись посмотреть прямо на хозяина. И – очень вовремя. Потому что Пал Ваныч внезапно захрипел, хватая ртом воздух, схватился за левый бок и... И Власов успел подхватить его прежде, чем он свалился на пол. Тут же прикрикнул на суетившегося без толку Ваньку:

– В скорую звони, придурь!

... Врачи быстро приехали – всё ж таки, Пал Ваныч не простой смертный, а важная шишка. Власова даже не расспрашивал никто: что да как с этим сердечным приступом. Обидно, но если мужику за полтинник и он, к тому же, высокий пост занимает – никого не удивит, что у него с сердцем нелады...

Последующие несколько дней Власов сидел дома. Нет, его никто не увольнял, он сам взял отгулы – ошиваться в хозяйском доме, как ни в чем не бывало, Власов просто счел непорядочным. Ванька названивал ему, сообщал, что «с папой всё в порядке, он скоро уже дома будет», а однажды авторитетно заявил:

– Не стоит беспокоиться, я всё улажу.

«Вот сопля безмозглая!» – рассердился Власов. И хмуро бросил в трубку:

– Что, опять травиться надумал? Тоже мне – царица Клеопатра!

Потом, правда, пожалел, что он с парнем так резко. По здравом размышлении, Ванька – он уж такой, какой есть, а вот Власову не мешало бы головой думать, а не головкой, прежде чем на хозяйской кухне трахаться. Да и вообще – чудо, что их раньше не застукали...

... Пал Ваныч действительно вскоре выписался. И почти сразу затребовал к себе Власова.

В кабинете, куда Власов был приглашен для «серьезного мужского разговора», его ждали Пал Ваныч с супругой. Накануне разведка в виде Ваньки донесла Виктору, что больше никто не в курсе этой кухонно-эротической истории...

– Виктор, мы Вам так доверяли, как Вы могли?! – сразу набросилась хозяйская супруга. Восклицания сопровождались трагическим заламыванием рук. – Он же ребёнок ещё...

Пока Власов соображал, как бы так сказать покультурнее, что в гробу он видал такое доверие, Пал Ваныч громко треснул ладонью по столу.

– Прекрати кудахтать! – осадил он жену. – Говорил я тебе, что всерьез надо заняться его поведением, с отравлением этим разобраться... А теперь – пожалуйста, дождались: «Мама, папа, я – гей»!

«Значит, Ванька говорил-таки с родителями» – немного удивился Власов.

– ... Поздний ребенок, – сердито продолжал Пал Ваныч. – Растили, баловали... А ему ремня не хватало!

Продолжавший благоразумно помалкивать Власов отметил при этом, что Пал Ваныч даже не представляет себе, насколько близок к истине.

И тут хозяин переключился с супруги на телохранителя.

– Сколько? – сменив тон на деловой, обратился Пал Ваныч к Власову.

Вопрос застал телохранителя врасплох.

– В каком смысле? – не понял он.

– Уволить я тебя не могу... по некоторым причинам... – Пал Ваныч был явно раздражен: то ли тем, что не может уволить, то ли тем, что приходится это признать. – А видеть тебя возле Ивана больше не желаю. Так вот, чтоб миром разойтись... Ну, понял, что ли?..

Но Власов недоуменно покачал головой, продолжая тормозить.

И тут опять встряла супружница:

– Понимаете, Виктор, сейчас выборы, скандал может серьезно повредить...

Должно быть, она сказанула что-то лишнее, потому что Пал Ваныч опять на неё цыкнул. А до Власова, тем временем, дошло.

– То есть, Вы мне денег хотите дать, чтоб я сам тихо-мирно уволился? Чтобы и Ваньку бросил, и скандала при этом не устраивал?

– Д-даа, – хозяйская чета нестройным хором подтвердила догадку Власова, и в четыре глаза выжидающе уставилась на него.

Бывают же такие моменты истины... Как когда-то Власов вдруг увидел в Ваньке несчастного, по-своему, пацана, так и сейчас... «Никакие они не хозяева жизни. Они же дальше своего носа не видят!»

– Да идите вы! – забыв о вежливости и разной прочей субординации, в сердцах бросил бывший уже телохранитель. Он ведь по-хорошему извиниться хотел, то-сё, а они... «Эх, люди, люди!» Развернулся и потопал к дверям.

– Принципиальный, да? Уважаю, – догнал его голос Пал Ваныча. И вдруг – как надломился повелительный хозяйский бас. – Да ты пойми, не в скандале даже дело. Я внуков хочу... А тут – такое...

Вот это Власов понимал. Правда, не был уверен, что сможет помочь – разве что, не мешать.

– Да не нужен мне ваш Ванька! – вздохнув, сказал он. И попытался поверить в то, что сказал. Вроде, получилось. – Расчет только заплатите по-честному.

... И будто камень с души свалился: теперь не нужно прятать глаза от хозяев, не нужно отмалчиваться перед Ириской. На квартиру он уже накопил, а работу другую найдет: руки, ноги, голова – всё при нём. Хотя... в наличии и работоспособности последнего упомянутого органа он уж начал было сомневаться...

... Конец истории? Как бы не так! Не успел Власов толком новоселье отпраздновать, как на пороге его свежекупленной квартиры возникло – призраком из прошлого – бывшее охраняемое тело. А дверь ему – призраку... то есть, телу – открыла Ириска, что было совсем скверно.

– Я любовник Власова, – очень серьезно ответил Ванька на вопросительный Ирискин взгляд. И сбросил с плеча солидных размеров спортивную сумку. – Теперь я совершеннолетний, и мы можем жить вместе. Понимаю Ваши чувства, но лучше горькая правда, чем...

– Заткнись!!! – грозой в начале мая громыхнул Власов, с трудом обретший дар речи.

Ванька – по привычке, наверное, – покорно заткнулся. Ириска растерянно переводила взгляд с Ваньки на Власова и обратно. «Зверь-писец» довольно ухмылялся и вилял хвостом.

Власов понимал, что если сказать сейчас: мол, злая шутка, враньё – Ириска поверит. Обязательно. Только жалким себе Власов от таких мыслей показался, таким же, как Пал Ваныч, когда тот деньги предлагал.

– Ириш, послушай, – виноватым голосом начал Власов. И осекся, увидев, как округлились и без того круглые Ирискины глаза. В воздухе отчетливо запахло катастрофой.

– Так это что?.. Выходит, правда?.. – заговорила Ириска почему-то шепотом – но возмущенным и негодующим. – Ты?.. С ним?..

Ванька радостно закивал головой. Власов тоже кивнул, но очень угрюмо.

– Ты с ума сошел! Ты... – Ирискины губы задрожали, она расплакалась.

Власов, в момент осознавший всю глубину своего падения, хотел обнять, утешить. Блин, женские слёзы – это такое оружие массового поражения... Но Ириска оттолкнула его с криком: «Не смей ко мне прикасаться своими грязными лапами! Я тебе верила... А ты предал...» Пока Власов озадачивался вопросом, с какого рожна женщины так любят говорить об обманутом доверии, Ириска с криком: «Видеть тебя больше не хочу!» метнулась в прихожую. И, прежде чем Власов успел как-то среагировать, оглушительно хлопнула входная дверь. Правда, буквально через секунду дверь приоткрылась, из-за неё донеслось:

– Если надумаешь просить прощения, я буду у мамы! – и снова – хлопок, ещё громче первого...

«Догнать? Остановить? А смысл? Сейчас ей ничего не объяснишь, истерика только будет...» А женских истерик Власов страшился, пожалуй, даже больше, чем раннего облысения и импотенции... Тут взгляд Власова, бесцельно блуждавший по комнате, наткнулся на тихарившегося подле шкафа Ваньку. «Хорошую позицию выбрал, стратегически правильную, чтоб, в случае чего, за шкаф юркнуть...» Но Власов не собирался его бить, хоть Ванька и заслужил, просто бросил устало:

– Пошел вон отсюда!

– Зачем ты так со мной?! – энергично запротестовал Ванька. – Я же всё узнал: отец тебе деньги предлагал, а ты отказался. Значит, ты его не боишься, и правильно, он ничего нам не сделает, потому что...

– У тебя хоть совесть есть? – перебил Власов, беззлобно, даже с жалостью глядя на это неразумное создание, только что испортившее ему, Власову, жизнь. – Папашу твоего мы чуть в могилу не загнали, а ты всё только о развлечениях думаешь.

Ванька потерянно заморгал. «Ну, точно – дитё, которому мороженого не купили».

– Развлечения? Значит, для тебя это только развлечения?..

Ваньку было всё жальче и жальче. Но – Власов решил быть непоколебим и беспощаден. Сейчас или никогда.

– Да. А ты на что рассчитывал?

Власов уже был морально готов выдержать вторую за день слезную атаку. Но Ванька, вопреки ожиданию, не расплакался – правда, может, взрослеть начал? – а молча понуро побрел к выходу, волоча за собой сумку. И даже дверью не хлопнул...

«Ну, вот. Теперь есть квартира, но нет, с кем в ней жить. Жадность, как говорится, фраера сгубила...» Можно было, конечно, за Ириской кинуться. Но... Ириска в комплекте с её мамой – сдюжить такое Власов сейчас был не в силах. А потому купил немереное количество водки и исчез от всех и вся в стране под названием «запой». С единственным желанием – допиться до маленьких зеленых человечков.

Человечки, однако, не появились. Вместо них пришла Ириска. Власов даже глаза осоловевшие протер – нет, не «белочка», а настоящая живая Ириска.

«Ах, да, за вещами...» – вспомнил Власов. И не угадал.

– Я вернулась, – сказала Ириска и решительно села на диван. – Я тут подумала о многом. О нас с тобой, о том, что произошло.

«С мамой посоветовалась...» Власов мигом представил, как потенциальная теща плюхнулась на диван рядом с Ириской и грозит провинившемуся Виктору пальцем.

– Эта золотая молодежь... Видела я их, – продолжала Ириска под одобрительные кивки её незримо присутствующей мамы, – Майки в облипочку, волосья крашеные, в побрякушках с ног до головы... Так сразу и не поймешь – где парень, где девчонка.

«Ага, вот я и перепутал».

– А с вашего брата – мужика – что спросишь? Если уж приспичит... Только об одном и думаете.

«Угу, все мы такие – похотливые козлы. Дражайшей теще – поклон!»

– К тому же, сын работодателя, избалованный, нахальный, как все они... Воспитания никакого, в голове – дурь одна.

«А вот это уже – в яблочко. Про дурь...»

– Сам, небось, тебе на шею вешался. Да ещё и приврал, может... Может, не было ничего такого страшного? А, Витюша?

Власов не стал раздумывать, что подразумевается под «страшным». Он был рад, что Ириска вернулась, что всё будет, как раньше, как должно быть. Поэтому Власов сказал ей именно то, что она хотела услышать.

* * *

Работа охранника в банке оказалась вполне сносной. Денег, конечно, меньше, но и нервяков таких нет, как раньше. Сутки оттрубил – двое свободен.

Рабочий день в банке заканчивался, и Власов обдумывал планы на ближайшие выходные. «Можно пивка с друзьями дернуть. Или с Ириской по магазинам?.. Давно уже обещал...» Про пивко думать было куда приятнее, чем про магазины, и Власов постепенно погрузился в размышления, как бы ему отвертеться от ненавистного «шопинга»... И вздрогнул от неожиданности, когда в зале раздался шум.

– На фиг вам тут банкомат, если он не работает?! – перекрывал все прочие истеричный полумальчишеский голос. – Какой «другой»?! Другой далеко, до него пилить и пилить, а мне деньги щас нужны!

Власов вздрогнул вторично: этот голос и на смертном одре припомнится... Но тут же одернул себя: «Работа!»

Подошел неспешно.

– Чего скандалишь? – спросил. – Пойдем-ка, выйдем!

И Ванька в момент присмирел, и, приняв вид, выражающий покорность и послушание, пошел за Власовым...

Власов украдкой разглядывал парня. Больше года прошло, а – как вчера расстались. Хотя, нет, изменился Ванька: худой по-прежнему, да, но вытянулся и, вроде, более складный и ладный стал... «Интересно, локти всё такие же острые, а коленки – костлявые? И кто теперь на это жалуется?..»

Они вышли на улицу.

– Привет, – запоздало поздоровался похорошевший Ванька. – Ты в этой форме на придурка похож!

М-да, характер Ванькин если и претерпел изменения, то весьма несущественные.

– И тебе здрасьте! – невозмутимо ответил Власов. И тут же выпалил, не пойми зачем. – Как жизнь?

А ведь не хотел спрашивать, вообще с Ванькой разговаривать не собирался. «Вот же, надо было язык узлом завязать! Ну да, слово – не воробей, нагадит – не вытрешь...»

А Ванька уже вовсю заливался подчеркнуто жизнерадостной трелью. По обыкновению, слегка кривляясь:

– ... А мне квартиру купили. По официальной версии – чтоб на учебу было недалеко ходить, апартаменты в двух шагах от универа...

– А по неофициальной? – как бы невзначай поинтересовался Власов.

– Нуу... Чтоб папу не позорил. С глаз долой – из сердца вон. Мама, правда, звонит часто, спрашивает, сколько мне денег надо, и беспокоится, чтоб я от СПИДа предохранялся... А папа надеется, что это у меня дурь, и скоро она пройдет... А она пройдет, как думаешь?

– Не знаю, – как можно равнодушнее ответил Власов. Он старался не смотреть на парня. Блин, ну, какое ему дело до дури в Ванькиной башке? У него же, Власова, сейчас всё нормально, жизнь наладилась...

Но мысли всё время возвращались в одну точку – к вопросу: предохраняется Ванька или нет? Власов-то с ним того... резинкой не пользовался... «Етить! Вроде как, опять виноват!»

– Ты это... – бухнул Власов. – Ты бы с другими парнями поосторожнее... Меры там соблюдать, специальными средствами пользоваться... – тут Власов умолк, показавшись самому себе военруком, объясняющим, как пользоваться противогазом.

– «Специальные средства», – ехидно передразнил Ванька, – мне ни к чему.

И, видя, как посерело лицо Власова, торопливо добавил:

– Нету у меня никого. Парней, знаешь ли, много, а духовной близости ни с кем не чувствую... А ты испугался за меня, да?

– Ох, драть тебя некому! – с неожиданной для себя радостью выдохнул Власов.

– Ага, точно! – просияв, согласился Ванька. – Кроме тебя – некому.

«Оболтус... Нахалюга мелкая...» – умиленно подумал Власов. И понял, что снова попался. Как муха на сладкое. А Ванька тем временем всё подкладывал да подкладывал сладостей в ловушку:

– Ты б занялся моим воспитанием. А то – вдруг я в дурную компанию попаду, наркотики там или секта какая-нибудь... Я скандалить больше не буду, честно! И спортом займусь, чтобы у меня мускулы были, как тебе нравится... Давай, ты ко мне в гости придешь?.. Вот, адрес, телефон...

Ванька сунул клочок бумаги прямо в руку Власову.

– Мне надо идти работать, – выдавил Власов.

И, можно сказать, позорно слинял. Просящее «Ты придешь?» понеслось за ним вслед, но так и осталось без ответа.

Власов хотел выбросить листочек. Правда-правда, хотел. И уже к мусорке направлялся. Но опять рука подвела, вместо мусорки засунула адресочек в кобуру для служебного оружия – единственное место, куда Ириска не заглядывает... И в планах на ближайшие выходные пивко уже не вызывало прежнего энтузиазма...