***

Измождённый гонец на взмыленной лошади догнал их, когда они подъезжали к Риге – той самой пограничной деревушке, где особо усердствовали «борцы за независимость Пограничья», как их назвал Эри.

– Повелитель, беда! – выдохнул высокий юноша с серым от усталости лицом.

Эри глянул на него и приказал остановиться – парень, казалось, вот-вот рухнет на землю.

Отхлёбывая подогретое вино, гонец рассказывал:

– Ваш советник, Бресал... Его убили.

У Эри на скулах заходили желваки.

– Продолжай.

– Один из сопровождавших его воинов рассказал... Они спокойно доехали до границы, остановились на ночлег... а утром Бресала нашли в его палатке. Зарезанным. Похоже, убийца был весьма умел – советник умер сразу.

– Кто это мог сделать? – спокойно спросил Эри.

У Ронана от этого спокойствия мурашки пошли по коже – так страшно звучал голос его господина.

– К ним в начале пути присоединился какой-то чужак, хотел добраться до Туингена. Но это никак не мог быть он – он все время был у кого-нибудь на глазах, – парень сглотнул. – И это ещё не всё.

– Да что может быть хуже? – спросил ошеломлённый Ронан.

– На них наткнулись королевские солдаты. Как раз когда труп нашли, появились. Говорят, просто направлялись в свой гарнизон. Так они решили помочь найти убийцу... хоть их и не просили, – с вызовом выпалил гонец. – Обыскали тело...

Он замолчал. Ронан уже собрался окликнуть его, но в этот момент парень снова заговорил:

– Нашли письма за вашей подписью, повелитель. Что вы приказываете клану быть готовым выступить в любой момент. И письмо государю Адальриху... что вы переходите под его руку.

Ронан чуть не упал со своего сиденья. Эри, напротив, остался спокоен. Только коротко выдохнул сквозь зубы.

– Поехали! – скомандовал он, поднимаясь. – Расскажешь по дороге, – это уже гонцу.

Тот кивнул.

– Я думал, мы поедем обратно в Брик, – вырвалось у Ронана.

– В этом нет смысла. Там я ничего не сделаю. Что стало с письмами?

Гонец, садившийся на лошадь – не на свою, на другую, – как бы извиняясь, пожал плечами.

– Их забрали. Мы хотели, чтобы с солдатами отправился кто-то из наших людей, но их капитан сказал, что они не могут ждать...

По дороге в Риге Эри был мрачен. Ронан подъехал к нему и вполголоса спросил:

– Повелитель... как ты думаешь, откуда взялись эти письма?

– У меня одна идея – что это как-то связанно с теми, кто мутит воду на границе. Поэтому мы и едем в Риге – расспросим тамошних смутьянов.

– А если они ни при чём?

– Тогда я поеду в столицу... Впрочем, я всё равно туда поеду. Такие вещи не решишь письмами...

– А почему ты едешь в Риге сам?! Кто угодно мог бы расспросить местных...

– Мне они ответят охотнее.

Ронан понял, что Эри не расположен к разговорам, и замолчал.

Приехали они на рассвете. Уже издалека было заметно: в деревне что-то случилось – наваленные посреди дороги брёвна, переломанные кусты по обочинам... и дым. Над деревушкой и над маленькой крепостью, куда, по словам одного из спавших с лица сопровождающих, свозились собранные именем его величества налоги.

Эри молча пришпорил лошадь, за ним подтянулись остальные.

Горела, вернее, уже догорала таверна. Ронан покосился на валяющуюся на земле обгорелую вывеску "У зеленой са...". Во дворе лежали несколько укрытых рогожей тел.

Эри спешился. Жители деревни, собравшиеся при его появлении на единственной улице, молчали и отводили глаза.

– Ну? – холодно произнёс глава клана.

Один смельчак вылез вперёд.

– Повелитель Эри...

– Я надеюсь, вы сможете мне это, – Эри сделал широкий жест рукой, – объяснить.

– Да перепились они все! – зло выкрикнула какая-то женщина.

Ронан присмотрелся к ней – на испачканном сажей лице белели дорожки слёз.

– А этот дурак был заводилой!

– Молчи! – шикнул на неё кто-то из местных.

– Говори дальше, – приказал Эри, метнув в сторону толпы яростный взгляд.

– Это всё чужаки, – с ненавистью произнесла женщина. – Появились тут и стали болтать, мол, король Фарелл совсем плохой – налоги дерёт, вас ни в грош ни ставит... А тут, как на грех, сборщик податей приехал...

Эри кивнул, и ободренная женщина продолжила:

– А вчера они сидели в таверне у моего мужа, – её голос пресёкся, она зажала себе рот и взглянула на прикрытые рогожей трупы.

Ронан заметил на ногах одного из них добротные сапоги – лучше, чем у большинства обитателей деревушки, – и всё понял.

– И кто-то сказал, мол, несправедливо это. И началось... Слово за слово – пошли к крепости. Солдаты велели уходить подобру-поздорову, а когда на них с вилами кинулись... Двоих убили, так они – солдаты – сначала в крепость ушли, а эти дурни, – женщина снова всхлипнула, – стали деревья валить... чтоб не прошёл никто.

– Понятно, – лицо Эри было белым от ярости.

– А солдаты пришли – что им те деревья! Понесла же нелёгкая этих олухов в нашу таверну, – теперь она ревела в голос. – Её и подпалили. Ферхес пытался тушить, да куда ему... Угорел...

– Понятно, – спокойно произнес Эри. – И кто же был зачинщиком?

– Геннан со своей болтовнёй! Запел с голоса этих чужаков проклятых! – выкрикнула женщина. – Он всех подбил!

– Врешь ты всё! – завопил давешний смельчак.

Солдаты Эри кинулись к нему, заломили руки за спину и подвели к Эри.

- Ты и есть Геннан?

Парень нехотя кивнул.

– То, что она рассказала, правда?

– Я всё хотел сделать по совести – не для себя, а для людей! – запальчиво выкрикнул Геннан.

– Только вот люди из-за тебя погибли. И сейчас Фарелл имеет полное право послать сюда своих солдат для усмирения бунта. Думаешь, они станут с вами церемониться?

Толпа загудела. Если до этого они, казалось, сочувствовали незадачливому предводителю, то сейчас, напротив, были готовы совершить самосуд.

Ронан искоса посмотрел на Эри и подумал, что сейчас тот выглядит куда старше своих лет. И ещё – что повелитель Южного Пограничья очень устал.

– Я заберу тебя с собой, – после недолгого молчания произнёс Эри, обращаясь к смертельно бледному бунтовщику. – И передам королевскому судье. Пусть он решает, что с тобой делать. Будь моя воля, я бы повесил тебя прямо здесь и сейчас. Но пострадали королевские солдаты. Ты подлежишь королевскому суду.

– Он же прикажет меня казнить... – пробормотал Геннан в ужасе.

Казалось, слова Эри о повешении прошли мимо его сознания.

Глава клана передёрнул плечами.

– Кайсе, позаботься о нём, – вполголоса приказал он начальнику стражи. – А то как бы над ним не устроили самосуд, внезапно воспылав преданностью к государю.

Кайсе угрюмо кивнул.

– Где здесь можно остановиться? – устало спросил Эри. – Я хочу узнать об этих таинственных чужаках.

Они остановились в домике местного священника при церквушке.

Ронан с ног сбился, помогая устраивать повелителя и его людей. Эри в это время расспрашивал местных о таинственных чужаках. И отбивался от матери Геннана, которой в конце концов пришлось разрешить поехать вместе с арестованным сыном. Ронан не знал, жаль ли ему так глупо попавшегося в ловушку остолопа. Наверное, всё-таки нет, решил он. Пятеро погибших... и это не считая троих убитых королевских солдат... Бунт, а как ещё расценить случившееся!

Да – и письма эти проклятые!

О письмах Ронан думал весь день. Кому могло понадобиться возводить напраслину на Эри?! Опровергнуть-то её, наверное, легко – достаточно поехать в столицу и всё рассказать.

Найти бы только тех двоих и вытрясти из них правду...

Ещё раз проверив, как устроены лошади, Ронан поплёлся в дом.

Эри расположился у камина – ничего удивительного вообще-то. Как давно уже успел заметить господин советник, в тяжёлые времена повелитель Южного Пограничья всегда выкраивал хоть несколько минут, чтобы посидеть, глядя в огонь. В такие моменты он, казалось, отрешался от всего.

Ронан на цыпочках прокрался в большую комнату, где и собрался ночевать вместе с хозяином. А важному гостю священник уступил собственную спальню

– Ронан, – неожиданно окликнул его Эри.

– Да? – а он так старался вести себя тихо...

– Позови Кайсе. Скажи, нам надо поговорить. И ложись спать.

– Сейчас, – заторопился Ронан.

Спать он и не собирался.

– Или... Нет, лучше останься с нами, кто знает, может быть придется что-то написать. У тебя почерк лучше, чем у нас обоих.

Ронан испытал прилив гордости. Не зря он учился, что бы ни говорили некоторые. Не всё им «мелким» обзываться, он тоже кое-что может!

На протяжении всего разговора Ронан сонно таращился в огонь, стараясь не моргать – глаза потом отказывались открываться. Но всё равно задремал, проснувшись только от звука своего имени.

– ... спит, – сказал Кайсе.

– Хорошо. Незачем ему это слышать, – отозвался Эри. – Он для такого ещё слишком...

– ... неискушён? – усмехнулся воин. – Всё от его учёности, помяни моё слово. Многие в его годы уже семью содержат, а этот желторотик в облаках витает.

– Он способный мальчик, – с мягкой усмешкой ответил Эри. – Ему только жизненного опыта набраться...

– То-то я смотрю, ты его везде с собой таскаешь... Прямо как братца младшенького.

– Кайсе, – Эри резко сменил тему, – приехали люди из других селений?

– Да, примерно час назад. Та же история – чужаки, разговоры о том, как хорош Адальрих... Но такого, как тут, не было нигде.

– Хвала Единому, – сказал Эри. – Последнее, чего мне хотелось бы, – это везти сородичей на казнь. Хватит и одного.

– Олух сам виноват, – сердито возразил Кайсе.

– Виноват, конечно, кто же спорит, – устало согласился Эри. – Кто бы это мог быть? И убийство Бресала... То, что он едет в Туинген с торговой миссией, знали многие. Надо было мне отговорить его ехать! Я ведь чувствовал, что добром эта поездка не обернётся!

– Не вини себя, – помолчав, сказал Кайсе. – Такой уж он был человек – если решил что-то сделать... У него не было с собой ничего такого?

– Он вез письмо Улы родным... Адальриху – ничего особенного, всего лишь просьба помочь в заключении нескольких сделок. И подарки Ирмард и королеве.

– Те аметисты?

– Да, – мрачно подтвердил Эри.

Ронан, наблюдая за ними из-под ресниц, старался дышать как можно размереннее. Узнают, что проснулся, – выгонят ведь!

– Уж не наш ли это славный принц? – задумчиво сказал Кайсе.

– Вот и я думаю... У него есть возможности..

– Что ты с ним не поделил? Понятно, что он из-за дружка своего бесится, но сразу такое...

Эри ничего не ответил.

Какое-то время Ронан честно боролся со сном. Последнее, что он услышал, перед тем, как окончательно заснуть, было:

– Завтра поедем в соседний городок. Хорошо, что судья ещё в Брике – надеюсь, с Геннаном он не будет тянуть.

– А потом домой, повелитель?

– Да. Потом домой. И в столицу.

За эти дни Эри ни разу не улыбнулся. Даже при виде жены и сына. Ронан понимал, что всё очень серьезно, но при виде откровенно мрачного Эри ему становилось не по себе.

Вернувшись в Брик, Эри сразу же велел собирать вещи для отъезда – в столицу. Он не спросил, что сталось с бунтовщиком, просто поинтересовался, давно ли уехал королевский судья. Кайсе и Ула пытались было протестовать, прося не соваться сразу в пасть к волку, а для начала написать королю, но Эри возразил:

– Где гарантия, что письмо дойдёт? И где гарантия, что дойдёт то письмо, которое отправил я? Если уж кто-то решил очернить меня в глазах короля, то он ни перед чем не остановится.

– А где гарантия, что доедешь ты? – с горечью спросила Ула.

– Поймай горца в горах! – её муж улыбнулся уголком рта. – Мы же не поедем по торговому тракту. А на горных тропах бояться некого. Не волнуйся, родная. Я оставлю в Брике Кайсе.

Начальник стражи вскинулся было, но Эри продолжил:

– И попрошу его усилить гарнизон. Так что и ты, и Киран будете в полной безопасности. Брик не взять. Разве что осадить, но до этого вряд ли дойдёт...

– А кого же ты берёшь с собой, повелитель? – недовольно спросил воин.

– Ронана, – тут же отозвался Эри.

Ронан вспыхнул от радости, но, заметив скептический взгляд начальника стражи, густо покраснел и постарался выглядеть как можно более независимо и взросло.

– Могу ещё Домлена взять, – совершенно серьёзно добавил Эри.

При упоминании о заполошном огненном маге, примазавшемся к свите Эри на обратном пути из Альценау, Кайсе скривился.

– Подожди хотя бы несколько дней, – обречённо сказала Ула.

– Не думаю, что у нас есть время. Кто знает, что сказали Фареллу. И кто знает, что он предпримет... Нет, мы выедем завтра.

* * *

Фарелл немного помедлил, прежде чем дать знак, чтобы открыли дверь.

Смелость Эри обескуражила его. Молодой глава клана приехал на следующий день после того, как королевские капитаны отправились в Пограничье, чтобы арестовать мятежника и препроводить его в Килкрист – так что им пришлось вернуться с полдороги. Фарелл не намеревался беседовать с ним – этим должен быть заняться главный дознаватель.

Но Эри приехал сам и выбил почву из-под ног короля.

Фареллу всегда нравился этот спокойный и умный мальчик. Да, именно мальчик – всех окружающих моложе тридцати король воспринимал как детей... кроме собственного сына. Иногда Фарелл грустно усмехался, размышляя о том, насколько разными могут вырасти люди в похожих условиях – ведь и Эри, и Каснар рано осиротели, да и Бранн лишился матери ещё в детстве. Но тем не менее из Эри получился отличный глава клана – ответственный, рассудительный, не лезущий в авантюры, – прямая противоположность развратному, самовлюблённому Каснару. За Эри его люди будут сражаться – но хоть кто-то поднимет оружие ради защиты Каснара?

Почему судьба не подарила королю такого сына, как нынешний повелитель Южного Пограничья?

Ну что ж, раз уж он здесь и просит – нет, требует – аудиенции, надо его принять.

Фарелл вошёл в тронный зал, и все собравшиеся поклонились, приложив правую руку к груди. Ни на кого не глядя, король прошествовал к возвышению, где стоял трон. Когда он сел, воцарилась тишина.

– С чем ты приехал в Килкрист, повелитель Эри? Неужели виниться перед своим королём? Или ты уже не считаешь меня своим королём?

Он увидел, как вспыхнули бледные щёки Эри.

– Государь, - проговорил тот, делая шаг вперёд. – Я не знаю, кто возвёл напраслину на меня и моих людей. Я знаю только, что в Пограничье появились пришлые, которые мутят воду. Поддавшись на их речи, некоторые из горцев совершили... недозволенное. Зачинщики как в воду канули, но тех, на чьих руках кровь королевских солдат, я передал судье.

Эри на секунду замолк, склонив голову, а потом снова вскинул её – с гневным вызовом.

– Государь Фарелл, – его голос был звонким. – Как ты мог поверить, что я способен предать короля, которому присягал, и клятву, которую принесли мои предки твоим?

Их глаза встретились, и Эри не опустил взгляда. В нём не было страха. И не было лжи. Фарелл, прожив более полувека, давно научился чувствовать, когда ему лгут... вот разве только с Бранном...

А Эри продолжал:

– Кто в здравом уме согласится превратить свой удел в поле боя? Кому в Пограничье нужно, чтобы Ардрахан и Туинген воевали друг с другом – а ведь в случае нашей измены так и случилось бы? Мы не так богаты, как равнина, но мы трудимся и торгуем – трудимся на благо своего королевства, торгуем с соседом. И нас вполне устраивает такое положение дел. Какой смысл искать нового сюзерена? Ведь он будет с подозрением смотреть на тех, кто предал бывшего...

Фарелл щёлкнул пальцами, и секретарь с поклоном подал ему несколько свитков.

– Что ты скажешь на это? Здесь стоит твоя подпись, твоя печать. Ты будешь отпираться?

Повелитель Южного Пограничья быстро пробежал взглядом злополучные письма и побледнел. Какое-то время он стоял, кусая губы, на лбу появилась резкая поперечная складка.

– Я отпирался бы, будь я виновен. Но моя совесть чиста. Поэтому я просто говорю при всех – я не писал этих писем. Я не посылал их. Да у меня просто не хватило бы бесстыдства называть короля Адальриха «мой царственный кузен». Это гнусная подделка и злонамеренная ложь. И я найду того, кто захотел очернить моё имя.

Эри снова помолчал и добавил – негромко и веско:

– Будь всё так, как ты говоришь, государь, тогда про горцев Южного Пограничья с полным правом сказали бы, что у них нет чести. А мы своей честью дорожим.

Он приблизился к трону и опустился на колени.

– Возьми меня в заложники, государь, если считаешь нужным. В конце концов правда выплывет наружу, и я узнаю, кто мутит воду в наших горах. Но жить с клеймом изменника я не хочу.

Теперь Фарелл уже не сомневался, что Эри невиновен. Прежние подозрения стали казаться полным бредом.

Что так затуманило твой разум, старик?

В синих глазах Эри горел огонь – и этим горец напомнил Фареллу сына. Вот только у Бранна никогда не было такого прямого и чистого взгляда.

Мальчик, как бы я хотел, чтобы моим сыном был ты...

– Встань, – устало произнёс король. – Я верю тебе. В случае измены Пограничье потеряло бы намного больше, чем приобрело. И ты никогда мне не лгал. Согласишься ли ты на сличение почерков – твоего и того, которым написаны письма? Это для того, чтобы развеять последние сомнения.

– Да, государь, – не колеблясь ни мгновения, ответил Эри.

– Подойди ко мне, сынок...

Глаза Эри изумлённо расширились, когда он услышал такое обращение, но ноги уже несли его к трону.

Фарелл взял в ладони лицо Эри и поцеловал его в лоб.

– Вы все мне дети. И ты – один из самых преданных моих сыновей. Прости, что усомнился в тебе.

– Это ты прости меня, государь, – тихо ответил Эри. – Я был непочтителен.

– Ты хороший мальчик. Храни и дальше верность своему королю.

Эри залился краской до корней волос и поцеловал руку Фарелла.

Со дня отъезда Эри в Килкрист прошла неделя.

Ула вся извелась, не зная, чего ждать. Чудовищность того, что происходило на её глазах, вызывала попеременно то смех, то слёзы.

Кому могло взбрести в голову, что Южное Пограничье собирается отложиться от Ардрахана и перейти под руку туингенских королей? Ула, сама уроженка Туингена, слишком хорошо успела узнать характер соплеменников своего мужа, чтобы поверить в такую глупость. Горцы были независимыми, свободолюбивыми людьми, но при этом соблюдали клятвы, которые дали. А ардраханской короне присягнули на верность ещё их предки.

Только Фарелл, похоже, поверил в эту глупость, но почему, почему? Он уже достиг возраста мудрости. В течение почти сорока лет он удерживал власть над страной и обходился без особых кровопусканий, что свидетельствовало о немалом уме и дипломатических талантах – ведь половину населения Ардрахана составляли горцы.

Откуда пришли те странные чужаки? Почему именно сейчас появились подметные письма? Кто практически мгновенно известил короля об их содержании и сразу настроил против Эри?

Ула тысячу раз перебрала все возможные варианты. Троюродная племянница короля Адальриха, она имела некоторое представление о дворцовых интригах и грязной игре под названием «политика», но ни одно предположение не тянуло на правду – хотя бы и приблизительно.

Ни одно... кроме самого безумного.

Ведь если предположить, что вся эта заваруха – дело рук принца Бранна, многое становится понятным. А если учесть, что масла в огонь мог подлить кипящий яростью и жаждой мщения Каснар – становится понятным почти всё. И равнинный акцент чужаков, и безупречно подделанные печати, и потрясающе скопированные подписи. Кто ещё мог иметь доступ к государственным бумагам?

Чем больше проходило времени, тем крепче становилась убеждённость, что это и есть верный ответ. Но если так... и если вспомнить, что произошло накануне их отъезда из Альценау... Неужели Эри сам отправился в пасть к волку?! Правда, перед дорогой кто-то обмолвился, что Бранн сейчас отсутствует. Видимо, Фарелл куда-то отправил сына. Провожая мужа, Ула осенила его охранным знаком и горячо взмолилась в душе о благополучном возвращении.

С самого начала странных событий Эри распорядился, чтобы в Брике – родовой усадьбе владетелей Южного Пограничья – дежурил усиленный гарнизон. Первое время Ула вздрагивала при резких звуках команд, но потом привыкла и к обилию вооружённых людей в окрестностях замка, и к кострам, горящим ночью во дворе, и к тому, что теперь подъёмный мост опускали только по необходимости.

Зато Киран был в восторге. Теперь его катали на настоящих больших лошадях, а вовсе не в носилках. И сапожник, тачавший обувь для солдат, сшил ему настоящие воинские сапоги – точнее, сапожки, но это неважно. И когда он подходил к стражникам, его уже не гнали к няньке, а учили правильно держать лук и замахиваться деревянным мечом.

Каждый день в Брик пригоняли скот, привозили овощи и зелень, муку для хлебов и солод для пива. Ула вставала спозаранку, одевалась, вешала на пояс ключи и шла выполнять обязанности хозяйки – следить, чтобы те, кто защищает её дом, были сыты, одеты и обстираны.

Вот и теперь – она выходила из поварни, где стряпухи готовили обед для солдат, когда начальник стражи окликнул её.

– Госпожа!

– Да, Кайсе?

– На перевале показался отряд. Но это не повелитель Эри...

Сердце Улы заколотилось.

Она поднялась на крепостную стену, как была – не сняв холщовый передник, с полосой муки на щеке.

Неизвестные люди приближались. Похоже, их доспехи были чёрными, и над головами не развевались никакие штандарты или другие опознавательные знаки. Но впереди – впереди на огромном вороном жеребце ехал человек с длинными, до пояса, очень светлыми волосами. Они-то как раз были понятнее всякого штандарта – как и царственная осанка и свободный разворот широких плеч.

– Что ему здесь надо? – прошептала Ула.

Какое счастье, что Эри в Килкристе!

Она едва обратила внимание на светловолосого, коротко стриженного спутника Бранна – разумеется, кого ещё принц мог взять с собой, кроме этого гнусного Каснара! Внезапно начался озноб, словно за шиворот плеснули ледяной воды.

– Госпожа, я их тоже узнал, – вполголоса произнёс преданный воин её мужа. – Впускать их?

– Нельзя их не впустить! – со стоном вырвалось у Улы. – Вот увидишь, Эри припомнят всё – а уж то, что наследного принца продержали перед воротами замка...

– Но их вдвое больше, чем нас!

– Надо послать уважаемых людей встретить Бранна и поговорить с ним. Иначе нас обвинят в непочтительном отношении... хотя, Единый свидетель, я не заплакала бы, если бы Бранн упал в ров и утонул! Ну что ты смотришь на меня? Вы же солдаты, не я! Вам решать!

– Но не я хозяин усадьбы, – тихо ответил Кайсе.

Ула закрыла лицо руками...

От отряда наследного принца отделился человек с горном в руке. Он подъехал к тому месту, куда опускался подъёмный мост, и дважды протрубил короткую мелодию.

– Его высочество принц Бранн требует впустить его в замок Брик!

Пронзительный голос герольда долетел, казалось, до вершин соседних гор.

Кайсе вопросительно взглянул на Улу, и та яростно кивнула.

– Опустить мост! – прокричал начальник стражи.

Заскрипели блоки, загремели цепи. Мост с грохотом опустился на другой берег рва.

Горцы выстроились у ворот Брика в две шеренги, приветствуя сына своего короля. Предусмотрительный Кайсе отрядил для этой цели всего двадцать человек, остальных же выстроил посреди замкового двора, готовый в любую минуту дать отпор.

Ула, успевшая сорвать и куда-то отбросить передник, стояла рядом с начальником стражи.

Копыта лошадей зацокали по булыжникам, которыми был вымощен просторный двор. Бранн и Каснар, как и следовало ожидать, появились первыми.

– Просторное жильё, ты не находишь? – обратился к своему приятелю принц.

Ула заметила, что Кайсе сжал челюсти от такого демонстративного неуважения к хозяйке дома. Против воли её взгляд прикипел к красивому лицу Каснара, теперь уже навсегда обезображенному багровым шрамом поперёк щеки. Знатнейший вельможа королевства посмотрел на неё – и Улу опять заколотило.

Какого страшного человека Эри восстановил против себя!

Благодарение Единому, они с Ронаном далеко отсюда! За себя Ула не боялась... пока не увидела ледяные глаза Бранна. Принц наконец спешился и теперь направлялся к ней, на ходу стягивая кожаные перчатки. Тонкое лицо с безупречными чертами было, как всегда, бледным и лишённым всякого выражения. Впрочем, нет. Уголки крупного чувственного рта приподнимались в подобии дружеской улыбки – самой ужасной пародии на веселье, какую только Уле доводилось видеть.

– Приветствую тебя, госпожа Ула, – мягко, почти проникновенно произнёс Бранн. – Каснар, поприветствуй и ты хозяйку этого славного замка. Немногие из знакомых мне женщин могут сравниться с ней.

Во всём, что он говорил, был оттенок издёвки, и Каснар поддержал этот тон. Он изысканно-вежливо поклонился Уле, взял её руку, поцеловал и задержал у своих губ.

– Боюсь, теперь мои чары не так сильны, как раньше, – почти промурлыкал он. – Но, может быть, прелестная Ула простит мне этот шрам, нанесённый рукой её слуги. Кстати, где этот импульсивный мальчик?

– Сопровождает моего мужа в его поездке ко двору, – Ула изо всех сил старалась сохранить спокойствие. – Я полагала, вы знаете, что повелитель Эри хочет обелить своё имя в глазах государя Фарелла.

– Жаль, жаль, – пробормотал Каснар. – Мы могли бы прояснить то недоразумение.

Он был в чёрном, как воины Бранна, как сам Бранн. Только Бранн, в отличие от своего друга и солдат, не носил воронёных доспехов. Он был в простой кожаной куртке с нашитыми на неё металлическими пластинами, кожаных же штанах и высоких сапогах. Этот наряд облегал его тело почти непристойно. Впрочем, Бранну всегда было наплевать на мнение окружающих.

Тем временем его люди заполнили весь двор, и Ула очнулась, вспомнив о своих непосредственных обязанностях.

– Я рада приветствовать вас под своим кровом. Жаль только, что меня не предупредили о гостях, и угощение покажется вам скудным, а кров – небогатым. Я только попрошу, принц Бранн, чтобы твои солдаты сдали оружие – здесь им ничто не угрожает.

Царственный гость с прежней усмешкой кивнул головой. Воины в чёрном спешились, послышался звон вынимаемых мечей и стук падающих луков. Ула знаком подозвала к себе двух старших служанок и отдала необходимые распоряжения...

Обед проходил в тягостном молчании. Ула несколько раз пыталась завести разговор, но он очень быстро угасал. Бранн и Каснар практически ничего не съели, хотя командиры отряда принца, приглашённые за господский стол, отдали должное и зажаренной на углях свинине, и медовым лепёшкам, и свежему пиву.

– У нас нет разносолов, – Ула чувствовала себя ужасно. – Да и события последнего времени не способствовали оживлённой торговле. Столу предводителя клана, разумеется, не сравниться с королевским...

– Это неважно, – Бранн снова приятно улыбнулся. – Корк!

И тогда произошло ужасное – тот из его людей, что сидел рядом с Кайсе, выхватил из-за голенища кинжал, сделал почти неуловимое движение, и начальник стражи Брика, обливаясь кровью, рухнул со скамьи на пол.

Воинов Эри было примерно столько же, сколько и гостей. И они были готовы ко всему – но то ли пиво подействовало на них сильнее, чем на людей Бранна, то ли показная беззаботность принца лишила их чувства опасности. Не прошло и пары минут, как обеденный зал Брика превратился в место жестокого побоища. Со двора уже неслись крики и звон оружия, а вскоре потянуло дымом, и послышался треск горящего дерева.

Увидев падающего Кайсе, Ула успела только вскрикнуть. Каснар, сидевший слева от неё, обхватил её поперёк туловища одной рукой, а другой зажал рот. Она отчаянно сопротивлялась – ужас и ярость придали ей сил, – но разве могла маленькая женщина справиться с рослым мускулистым негодяем?

Безумными глазами она смотрела, как мрачные тени в чёрном отправляют в Посмертные Чертоги верных людей Эри.

«Киран!!! Мой мальчик!!! Единый, защити моего сына!!!»

– Всех, – спокойно произнёс Бранн, когда к нему подошёл, пошатываясь, один из его командиров в залитых кровью доспехах. – Не щадить никого. Горные бараны должны запомнить, кто их хозяин.

Он обернулся и встретился взглядом с Улой.

– Таким бесполезным существам, как ты, нечего делать на земле. Но я всё равно не тронул бы волоска на твоей голове, слабое смешное создание, если бы ты не мешала мне жить...

В глазах Улы плескался ужас, она что-то неразборчиво промычала из-под жёсткой ладони, зажавшей рот.

– Отпусти её, Каснар. Пусть выскажется напоследок. И заодно сообщит, где её щенок.

– Какой смысл, Бранн? – Каснар закашлялся, потому что в пиршественный зал стал проникать дым. – Перережь ей глотку, и дело с концом. Щенка я и так найду.

Но принц не обратил внимания на его слова.

– Ну, глупая шлюшка, – его пальцы вцепились в волосы Улы на затылке с такой силой, что, казалось, вот-вот снимут скальп. – С кем и где ты оставила своего маленького ублюдка?

– Это ты ублюдок, – прохрипела Ула. – Мстишь женщине за то, что тебя отверг мужчина! Это же твоих рук дело! Единый ещё покарает тебя...

– Запомни, умница, не родился человек, который сумел бы меня отвергнуть! Ты всё равно сдохнешь, поэтому скажу честно – да, это моя затея. А ты слишком догадлива...

Он наклонился к самому лицу Улы и прошептал:

– А сладкий мальчик, которого ты называла мужем, скоро станет моим. Я ничего не имею против тебя – я только забираю то, что должно принадлежать мне.

В его руке оказался тускло поблёскивающий кинжал, острие которого впилось в горло Улы.

– Где твой щенок?

«Одрас, где бы ты сейчас ни была – беги! Беги, спасай Кирана! Мне уже не спасти ни его, ни себя...»

Она даже не понимала, говорит ли про себя или обращается к няньке сына вслух.

– Где он?! Может, мне начать отрезать твои красивые ушки? Или выпустить кишки и оставить корчиться в пламени? Скажи, где мальчишка, и умрёшь без особых мук.

– Ты действительно сумасшедший, если думаешь, что мать отдаст своего ребёнка на смерть...

– Отдашь, – теперь, когда в окнах виднелись высокие языки пламени, и даже Каснар ощутимо задёргался, Бранн, освещаемый пожаром, казался каким-то выходцем из преисподней.

Надо разозлить его так, чтобы он забыл про Кирана... а если посчастливится – убил её.

– Ты надеешься заполучить Эри? Несчастный дурак... – у неё вышло вполне достоверно засмеяться, и пальцы Бранна сжались с немыслимой силой, выдирая пряди её волос. – Он превратит твою жизнь в кошмар. Он не будет знать покоя, пока не расправится с тобой. А если ты снова протянешь к нему свои гнусные лапы, он их тебе отрежет. Вместе с членом. Когда он рассказывал мне о том, как ты его домогался, я думала, его вырвет...

– Замолчи, проклятая шлюха!

– Тебе не нравится слушать правду? Ты привык к тому, что тебе говорят твои дружки?

– Заткнись, тварь... – жёсткая ладонь стиснула лицо.

Это уже Каснар.

В пиршественном зале не осталось никого – только она, двое нелюдей и трупы. Пятна крови на скатерти казались чёрными, кое-где ещё чадили недогоревшие факелы. Шум во дворе заметно стих, но треск огня усилился.

– Мой Эри – мужчина, в отличие от вас обоих! Давай, выпускай мне кишки! Ты всё равно не получишь ни моего сына, ни моего мужа, трусливый ублюдок, способный только нападать исподтишка...

И тогда Бранн ударил её кинжалом в горло.

* * *

Ронану хотелось петь.

Все складывалось замечательно – после того, как два писца и начальник королевской канцелярии, то и дело тыча пальцами в понятные одним им чёрточки, заявили, что письма написаны разными людьми, Эри был полностью оправдан.

Фарелл еще раз попросил прощения. И теперь горцы ехали домой.

Брик уже давно стал для Ронана тем местом, куда хочется возвращаться после долгой отлучки, потому что тебя там ждут. Он не скучал так даже по родительскому дому.

... А как обрадуется госпожа Ула! Зря она волновалась, Эри ведь обещал, что всё будет в порядке. А Эри каждый раз оказывается прав.

Ронан вспомнил, как его хозяин вел себя в тронном зале, и надулся от гордости. Можно сколько угодно признавать принца блестящим воином и красавцем, но с Эри ему не сравниться.

– Привал! – крикнули впереди.

Ронан подъехал поближе к Эри.

– Разве ты не хочешь поскорее попасть домой?

– Разумеется, хочу, – Эри улыбнулся совсем как раньше, до этой истории с якобы-мятежом. – Но лошадям надо отдохнуть. И людям тоже. Пару часов. – Он взглянул на Ронана и рассмеялся. – Не волнуйся, скоро мы будем дома.

Ронан неловко пожал плечами и спешился. Иногда он боялся, что Эри и госпожа Ула устали от него. Он ведь, в сущности, такой же, как и остальные, кто служит семье главы клана. Разве что чаще попадает в неприятности.

Они остановились на небольшой поляне – теперь, когда необходимости прятаться не было, ехали по проторённой дороге. Воспользовавшись случаем, Ронан отошел за деревья, а вернувшись – растянулся на траве в тени и незаметно для самого себя задремал. Слишком уж много всего случилось за последнее время. И он так устал...

Проснулся Ронан оттого, что его трясли за плечо. Он недовольно замычал, не желая выныривать из сладкой дрёмы, но его не желали оставлять в покое. Ронан открыл глаза и сразу сощурился от яркого солнца, успев увидеть рыжую шевелюру – редкость для горцев и предмет неиссякаемых насмешек – Руада.

– Вставай, – резко сказал тот. – Нам надо ехать.

И пошел к лошадям, не утрудившись объяснениями. Ронан подхватил свой мешок и поплёлся к пони, который выглядел так же устало, как его хозяин себя чувствовал.

Ронан погладил животное, мысленно прося прощения, как вдруг осознал, что собираются далеко не все. Он поискал Эри взглядом – надо же узнать что случилось – и, увидев, обомлел. Его господин, и так-то не особо румяный, был бледен как смерть.

И взгляд у Эри был... мёртвый.

– Что случилось? – как можно тише спросил он у стоящего рядом воина.

– Беда, – отозвался тот. – Приехал гонец из Брика. Замок сожгли, деревню подпалили.

– А... госпожа Ула и Киран?

– А ты как думаешь? – солдат сплюнул. – Повелитель Эри скачет в Брик и берёт с собой несколько человек... Мы – за вами.

Гонка была сумасшедшей. Пони Ронана признали слишком коротконогим, поэтому господину секретарю дали верхового коня одного из приехавших солдат – и всю дорогу он честно старался удержаться в седле.

Впервые в жизни Ронан был рад всем кочкам и ухабам – пока думаешь о дороге, не надо думать о том, что увидишь в её конце. Он уже и сам не знал, чего хочет больше – приехать в Брик как можно быстрее или не попасть туда никогда. И, как ни странно, тлела надежда, что всё окажется страшным сном, выдумкой, дурацкой шуткой... Но кто бы стал шутить ТАКИМ?

Двухдневный путь они проделали меньше, чем за сутки, один раз поменяв лошадей в придорожной таверне. Постояльцы не слышали ничего о событиях в родовом поместье главы клана, и Ронан вновь стал надеяться...

Надежда умерла, когда они поднялись на перевал.

Развалины замка всё ещё дымились. Дымились и деревенские дома.

Эри, который за всё это время не сказал ни слова, оскалил стиснутые зубы, хлестнул коня и устремился к замку. Ронан последовал за ним. Замок сгорел почти дотла, но вдруг?..

Как ни странно, опущенный подъёмный мост уцелел.

Ронан отстал от Эри, но успел увидеть, как гнедой конь влетает в распахнутые настежь ворота... Горелым мясом пахло просто невыносимо, и бывший школяр свесился со своей лошади в неудержимом рвотном спазме.

Придя в себя, он спешился и на дрожащих ногах вошёл во двор замка.

Эри нигде не было видно. Во дворе, заваленном полуобгоревшими бревнами и выпавшими из стен камнями, бродили люди – в саже, в подпаленной одежде. Были, видимо, и приезжие из соседней деревни – помогали разбирать завалы, вытаскивали мёртвых. Священник, которого Ронан не знал, стоял на коленях у уложенных в ряд почерневших трупов, более похожих на головешки. Отпевал, видимо.

Ронан ухватил за рукав полузнакомого мальчишку из деревни.

– Кто... кто это был?

– Прынц Бранн, говорят, – мрачно отозвался тот.

– Что?! Зачем ему это понадобилось-то?

– Я сам видел, как он с отрядом проехал в Брик. Им мост спустили... Потом замок загорелся... А потом они как помчались по деревне, дома подпаливая...

Он бы и дальше говорил, но Ронан оборвал его на полуслове:

– Не видел Эр... повелителя?

– Он к могиле пошел...

– К... какой могиле?

– Так госпожа Ула-то сгорела! Её как нашли-то – по ожерелью да по золотому шитью, батька сказал. И косточки детские отыскались – не иначе, маленького господина Кирана... – мальчишка всхлипнул. – Похоронили тут же – потому как нельзя повелителю такое видеть. Никому нельзя... У нас вон у соседей детишки в доме сгорели, все трое...

– Где... могила? – с севшим голосом спросил Ронан.

– А тама, – указал мальчишка, хлюпнув носом.

Эри стоял на коленях рядом со свеженасыпанным могильным холмиком, сжимая что-то в руке и бездумно глядя в никуда. Ронан в растерянности замер. Что он мог сделать? Сказать: «Все будет хорошо»? Или: «Он за это заплатит»? Кому сейчас нужны слова?.. И хорошо уже точно больше не будет...

Рядом с первым возвышался ещё один холмик – поменьше, тоже свежий. В горле стоял ком, дышать... не хотелось. Это дым, дым виноват...

Что-то сверкнуло на солнце. Ронан посмотрел на вещицу, которую Эри держал в ладони. Ожерелье – охранный знак на золотой цепочке с подвесками. Оплавилось, но узнать можно. Подарок Уле на рождение сына. Заказанный у знаменитого столичного ювелира. Она его любила...

Ронан подошёл к Эри. И, повинуясь неудержимому чувству, опустился рядом с ним на колени...

Эри провёл у могил несколько часов. Он бы, наверное, остался там до скончания века, но Ронан и Руад сумели увести его в один из уцелевших домов. Эри не сопротивлялся, когда ему сунули в руки кружку с горячим травяным отваром, механически выпил содержимое...

И по-прежнему молчал.

Ронан не знал, за что хвататься. Надо было помогать разбирать пожарища – рук не хватало, а под обломками ещё могли находиться живые. Но оставить Эри одного?!

Так и вышло, что Ронан не отходил от него ни на шаг, при этом изо всех сил стараясь не попадаться хозяину на глаза. Удавалось... не очень.

Несколько раз пришлось отправлять восвояси депутации жаждущих поговорить с повелителем Пограничья прямо сейчас, сию же секунду – а там хоть трава не расти. Сначала Ронан уговаривал их вполголоса. Потом начал кричать. Когда посетители пришли в пятый раз, он чуть не сорвал голос.

И не сразу понял, почему горцы вдруг поклонились – по-старинному, до земли.

Обернулся – и увидел Эри.

– Что вам нужно? – спокойно спросил тот.

Горцы загалдели.

– Повелитель, что нам делать теперь?

– Нельзя это так оставить!

– Это нападение без всякой причины! Женщины погибли... дети!

Эри помолчал, нехорошо усмехнулся:

– Отмщение будет.

Он повысил голос, чтобы его услышали. Толпа потихоньку росла.

– Король Фарелл поклялся править справедливо, защищая нас в случае нужды. Он нарушил свою клятву, потому что я не верю, будто его сын мог совершить это преступление сам. Нападение на мирных жителей, убийство безвинных – достаточная причина, чтобы отозвать вассальную присягу.

Ронан похолодел. Он знал, что Эри скажет сейчас.

– Меня обвиняли в неповиновении королю и разжигании мятежа? Что ж, они предугадали события. Отныне я не подчиняюсь убийце! Я, глава клана! Мой клан слышит меня?! Я, повелитель Южного Пограничья, отказываюсь от присяги, данной королю Ардрахана Фареллу!

Набившиеся во двор горцы – похоже, тут собралось население всех окрестных деревень – радостно заорали. Ронан поймал себя на том, что и сам кричит вместе с ними.

– Я не собираюсь подчиняться человеку, способному улыбаться и лгать мне в лицо, в то время как сам замышляет убийство моей семьи. Если на равнине такие понятия о справедливости – в преисподнюю эту справедливость! Мы не имеем права покорно снести то, что произошло – иначе будем ничем не лучше стада, которое можно гнать, куда заблагорассудится пастуху! Отныне мы не зависим ни от кого!

Ронан уже не думал ни о каких последствиях – в глазах Эри горел огонь, завораживающий, зовущий за собой, подчиняющий волю. Если бы его господин сейчас потребовал... нет, попросил, он бы без колебаний отдал свою жизнь. Невозможно было не подчиниться этому огню.

– Фарелл наверняка будет пытаться вернуть Пограничье. Поэтому – готовьтесь к войне! Мы уйдём на высокогорье – там нас не достать. Забирайте припасы, уводите свои семьи. Те, кто называет себя мужчинами, – пусть берутся за оружие. Мы покараем убийц!

Во дворе началась суматоха. Кто-то садился на пони – сообщить вести жителям других деревень, кто-то истошно кричал, приказывая домочадцам укладывать скарб. Подоспевшие воины обсуждали, где лучше ставить посты – никто не сомневался, что Фарелл пошлёт в Пограничье регулярные войска. Сам же Эри, словно выпустив из себя всю энергию, тяжело оперся о стену и жестом подозвал Ронана.

– Отправь посыльных, пусть соберутся деревенские старосты. Да, мне нужны все командиры, которые здесь есть. Будем обсуждать возможные действия.

Ронан кивнул. Он не успел и двух шагов пройти, как Эри снова его окликнул.

– Ронан... Спасибо...