... От нечеловеческого рёва, казалось, затряслась вся башня. Даже Каснар, у которого словно взорвалась в голове шаровая молния, услышал этот вопль. А потом ощутил огненный смерч, пронёсшийся по комнате. И, держась за подбородок, заставил себя взглянуть на Бранна. Про Эри, метнувшегося к двери, он просто забыл.

И было отчего.

Бранн преобразился.

Перед Каснаром стояло – нет, светилось в раскалённом воздухе – невероятной красоты и мощи существо.

Оно стало выше ростом и шире в плечах. У него были черты Бранна, но больше оно ничем не напоминало человека. Одежда, которая на нём была, вспыхнула и истлела в мгновение ока. Невидимый ветер разметал некогда светлые, а теперь ставшие огненно-красными волосы. Языки нездешнего пламени бросали багровые отсветы на мощное тело и могучие крылья за спиной. Крылья цвета вулканического пепла.

Но даже не это заставило Каснара закричать. Он вопил и вопил, не обращая внимания на иссушающий горло жар. Глаза того, в кого превратился его любовник, полыхали, как трещины в земной коре, сквозь которые выступает лава. Когда он улыбнулся – Каснар как будто заглянул в жерло вулкана.

У огненного духа – теперь уже не оставалось никаких сомнений, кто это такой, – была эрекция. Член чудовищного размера, готовый пронзать и оплодотворять, целился вперёд и вверх.

Дух, не отрываясь, смотрел на Эри.

Каснар уже не кричал, а только издавал негромкие сдавленные звуки и пытался отползти назад. Постепенно его сип становился членораздельным.

– Нет... нет... нет...

Позади него Эри шарил рукой по двери, пытаясь найти засов.

Огненный дух шагнул к горцу, и пол сотрясся вместе со стенами. Ещё шаг. Ещё.

– Эри... Мой...

Возможно, находись Каснар немного левее... или правее... всё бы как-то обошлось. Но огненный монстр неумолимо приближался. Каснар оскалился, словно крыса, загнанная в угол, и вскочил на ноги. Его рука сама метнулась к голенищу сапога и выдернула оттуда небольшой кинжал. Уже не крича, а просто визжа искривлённым в безумной гримасе ртом, Каснар подскочил к тому, кто раньше был Бранном – и ударил его этим кинжалом.

... Попытался ударить...

Оружие даже не коснулось тела огненного духа. Оно оплавилось и потекло, как нагретый воск. Пылающие полумесяцы глаз обратились на обезумевшего от страха человека, дух выбросил вперёд руку – и мгновение спустя то, что раньше было самым знатным вельможей Ардрахана, осыпалось на раскалённый пол кучкой пепла.

А глаза монстра уже не отрывались от смертельно бледного лица человека у двери.

– Эри...

Дверь запиралась снаружи, рука Эри напрасно искала на ней засов. В синих глазах пленника плескался дикий ужас.

– О Единый, защити меня от этого чудовища...

Он попытался вырвать руку, когда огненный дух схватил его за запястье. С таким же успехом можно было попробовать оттолкнуть каменную глыбу. Существо, которое недавно было Бранном, швырнуло его на пол и упало сверху.

Эри лежал, придавленный невероятно тяжёлым и горячим телом, распятый, бессильный. Взгляд двух огненных полумесяцев не отрывался от его лица. Длинный, как у змеи, язык лизнул пересохшие губы.

– Мой...

Эри уворачивался от обжигающих поцелуев, бился в нечеловечески сильном захвате – и в конце концов дух устал ждать ответа на свои ласки. Желанное тело манило, звало – и тот, кто раньше был Бранном, вошёл в него, даже не ощутив, как рвётся под напором слабая человеческая плоть.

... Он пришёл в себя, ощущая, что мёрзнет спина. И ещё – что пережил небывалое наслаждение.

Огонь успел потухнуть, и камин щерился пустой чёрной пастью. В окна вливался ледяной горный воздух.

А под Бранном лежал Эри – белый, холодный и, как в тошнотном ужасе успел подумать принц, мёртвый. Член Бранна всё ещё был в нём.

При первой же попытке пошевелиться раздался мерзкий хлюпающий звук. Бёдра покрывала какая-то густая липкая гадость, кое-где успевшая засохнуть коркой. И лишь когда Бранн наконец вышел из бесчувственного тела, он понял – это кровь.

Эри истекал кровью, но был ещё жив. Об этом свидетельствовало слабое, редкое сердцебиение и чуть заметное дыхание.

Бранн со стоном встал над ним на четвереньки.

Что произошло? И где Каснар? Он же был тут... И... Как холодно...

Не осознавая, что делает, движением руки Бранн зажёг пламя в камине. Оно бодро заплясало в золе, оставшейся от прогоревших поленьев. При свете огня стала отчётливо горка серого праха неподалёку.

Бранн какое-то время смотрел на неё, потом перевёл взгляд на Эри, снова на пепел...

И внезапно всё вспомнил.

Значит, скрытая часть его существа вырвалась на свободу; та сила, которую он ощущал в себе, но с которой прежде справлялся, теперь победила его.

Что ж, Каснар оказался в неудачном месте в неудачное время. Мир его праху... в самом прямом смысле этого слова.

Главное сейчас было спасти Эри.

Бранн прижал ладонь к открытой ране, зиявшей между ягодиц пленника. Он не вспоминал лихорадочно бабкиных уроков – тело само знало, что делать. Пламя, лава, сила подземного огня – вот что могло помочь Эри, дальнему потомку безвестного огненного духа, непокорному вассалу своего Повелителя. Сила текла сквозь Бранна, и он, отрешившись от всего, передавал её тому, кого почти убил...

Услышав повелительный стук, сонный евнух открыл дверь. Похоже, он не услышал ровным счётом ничего из того, что произошло в охраняемой комнате.

Однако картина, представшая его взору, была настолько ужасна, что гаремный раб потерял дар речи.

– Шкуру – сжечь, – холодно приказал Бранн. – Кровь замыть. Мне – одежду. Пепел не трогай. Когда я скажу, спустишься и передашь стражнику мой приказ вызвать начальника гарнизона с несколькими людьми.

– А... его куда? – испуганно спросил евнух, указывая на лежащего в кровавой луже Эри. – Он...

– Он жив. С него нужно смыть кровь...ну, дальше ты знаешь сам, я полагаюсь на твоё умение травника. Потом закутаем его во что-нибудь тёплое и отнесём в вашу комнату. Стража должна увидеть только этот пепел.

Смерть от удара молнии.

В разгар зимы.

Это звучало как полный и безоговорочный бред. Но ещё более бредово выглядела кучка пепла на полу. Как и оплавившийся кинжал.

– Я призываю вас в свидетели, – спокойно проговорил Бранн. – Повелитель Каснар погиб на моих глазах от молнии, ударившей прямо в него, когда он... неосторожно подошёл к окну.

Никто не видел этой загадочной молнии. Никто не понял бы, каким образом сгоревшее тело оказалось не у окна, а в центре комнаты. Но начальник гарнизона и трое его непосредственных подчинённых только согласно кивнули. Кто из них мог предложить другое объяснение? Принцу лучше знать, что произошло.

О странной смерти Каснара не горевал никто.

Об Эри его клан убивался до сих пор.

Лицо у евнуха было колоритное – кровоподтёк в пол-лица.

– Что случилось? – отрывисто бросил Бранн, сбрасывая плащ ему на руки.

– Повелитель, господин Эри пытался разбить голову о стену... Мы вдвоём едва смогли его удержать...

Бранн с глухим проклятьем ринулся в комнату.

Эри лежал на сбитой постели. Судя по её состоянию, он метался изо всех сил, но его удерживали прочные шёлковые верёвки, растянувшие залитое потом тело в виде косого креста.

– Пришлось привязать, – дрожащим голосом сообщил евнух. – И мы даже не можем осмотреть его запястья и лодыжки – а там наверняка кровоточащие ссадины! Он начал кричать так, что пришлось использовать кляп.

Принц не слушал. Он метнулся к кровати, сел – почти упал – рядом с Эри и склонился над ним. Замер в нерешительности, но физическое тяготение оказалось сильнее – губы принца коснулись подрагивающих влажных ресниц.

– Ну что ты, мой маленький? Всё хорошо, я никому не дам тебя в обиду...

Горячие ладони легли на грудь пленника, скользнули к животу. Дрожь Эри усилилась. Бранн подумал, что, возможно, рана ещё не зажила, и осторожно опустил руку ниже, провёл, чуть придавливая, по гениталиям, по промежности, проник пальцами в горячую ложбинку...

Эри дёрнулся всем телом, распахнул глаза и яростно зарычал сквозь кляп. Бёдра судорожно задвигались в напрасной попытке сомкнуться.

Ненависть во взгляде пленника была физически ощутимой – она заставила Бранна стремительно убрать руку и отшатнуться, словно от удара в лицо.

Бранн знал, что такое ненависть. Знал, что такое проклятия. Он видел глаза людей, приговорённых им к смерти, глаза врагов на поле боя, глаза интриганов, прячущих под улыбкой ядовитую злобу. Он не боялся их.

Он не подозревал, что взгляд может ранить страшнее меча, действеннее отравленного кинжала.

Взгляд Эри, казалось, прожёг его насквозь – его, чьей стихией был огонь! – и оставил лишённым одежды, кожи, плоти... грудой выбеленных временем костей, под которыми всё так же билось истекающее кровью сердце. Сердце, готовое разорваться от отчаяния.

С каждым вздохом боль в груди усиливалась. Бранн протянул руку и вынул кляп изо рта Эри. Пусть скажет всё, что хочет... если сможет...

– Ненавижу... Будь ты проклят, – прохрипел горец.

– Я знаю, – беззвучно произнёс Бранн. – Знаю... Прости меня...

В двух шандалах горели свечи, отблески огня плясали на гладкой коже Эри. Прекрасное тело, казалось, светится само. Угол зрения Бранна словно бы немного изменился, и он увидел пламя чуть выше переносицы горца – оно горело неровно и чадило. Пламя разума, вспомнил он уроки бабки. Пока оно горит, Эри будет помнить о насилии и своей ненависти. Пока оно чадит, он не перестанет покушаться на свою жизнь. Нарастающее безумие неизбежно приведёт за собой смерть.

Бранн понятия не имел, откуда это знает. Точно так же он не мог отдать себе отчёта в собственных действиях, когда наклонился над Эри и дунул - словно бы отбрасывая со лба непослушную прядь волос.

Пламя погасло.

Остался крохотный бледный язычок, тот, что можно видеть у любого зверя. Даже магия огненного духа была бессильна затушить эту искорку. Бранн знал – разум Эри уснул. Не умер. И если судьба будет милостива, не проснётся никогда.

Принц заглянул в пустые глаза пленника и погладил его по щеке.

– Давай развяжем эти верёвки, нужно залечить твои раны...

А потом Бранн подумал, что лечение подождёт.

А потом – не думал вообще уже ни о чём.

Когда первый рассветный луч пробрался в комнату, Бранн полулежал, опершись на подушки, укачивал спящего Эри и бездумно смотрел в окно.

* * *

Когда Ронан думал о событиях, случившихся после исчезновения Эри, он был готов выть.

Эри, глава клана по праву рождения, являлся неоспоримым лидером. Даже те, кто считал мятеж безумной и самоубийственной затеей, повиновались ему. Впрочем, таких было немного, а панические голоса, твердившие, что надо сдаться на милость Фарелла, быстро заглохли, как только все узнали, что произошло в Брике.

Эри держал горцев железной рукой, пресекая все попытки грабежа и мародёрства. Он сразу заявил, что нога его людей не ступит на равнину, но и королевским солдатам не бывать в Пограничье. Воины клана медленно, но верно вытесняли регулярные войска в предгорья и ниже.

А Фарелл, похоже, паниковал, предполагая, что обуреваемый жаждой мести противник хочет взять реванш в виде захвата богатых городов. Поймали уже нескольких подосланных убийц. Ронан вспоминал, как смеялись ребята – на кого Фарелл рассчитывает? Неужели он думает, что предателей не обнаружат? Здесь, среди тех, кто готов умереть за своего предводителя, эти подонки видны как на ладони.

Значит, не обнаружили. Не смогли.

Горцы до последнего надеялись, что отсутствие Эри – случайность, досадная задержка. Чего только не бывает в разведывательной вылазке...

А самым непонятным для многих оказалось то, что главным в своё отсутствие он назначил Ронана.

Братец младшенький, вспомнилось сейчас новому предводителю.

Как ни странно, у него это получалось – быть предводителем. Получалось заставить себя слушать, получалось находить правильные решения. А если он чего-то не знал – увы, слишком многого – на помощь приходили опытные воины. Глава клана назвал этого лохматого мальчишку – значит, у него были основания. Значит, надо выполнять его приказ.

Постепенно становились ясны некоторые подробности исчезновения Эри – побег наказанного мародёра, засада, пленение королевскими солдатами. И девять найденных трупов – тех самых королевских солдат. Разведчики, вернувшиеся с равнины, сообщили, что в этих смертях и похищении мятежника обвиняют клан.

Так куда же пропал Эри?

Ронан – и не он один – подозревал, что за всем этим снова стоит Бранн. Но доказательств не было. Зато были подброшенные на место убийства королевских солдат горские палаши и плащ.

Ронан поклялся, что найдёт Эри. А если для этого нужно победить – что ж, он сможет.

* * *

Эри спал.

Бранн вошёл уже босиком, стараясь производить как можно меньше шума. Он не видел своего возлюбленного две недели – две бесконечных недели, которые пришлось провести в разъездах по приказу отца. Фарелл так и не простил сыну масла, подлитого в огонь мятежа. Бранн провёл в королевском замке только одну ночь. Всё остальное время он мотался по крепостям, проверял боеготовность гарнизонов на границе и внутри страны.

Южное Пограничье бурлило, но пока особых эксцессов – после того, как горцы вырезали направленный на поимку Ронана отряд, – не случилось.

Кажется, Бранн сумел усыпить подозрения отца – в конце концов, тот всегда был слабее, и сил настоять на своём ему придавало только сознание собственного сана.

А теперь Бранн смотрел на спящего Эри и чувствовал, как в груди разливается тепло. Эри казался удивительно юным, почти мальчиком – теперь, когда безумие не искажало его прекрасные черты.

Принц подошёл к кровати, присел рядом со спящим. Нерешительно, почти робко протянул руку и коснулся бледной гладкой щеки. Да, Эри выглядел безмятежным и ухоженным.

Если бы сейчас он открыл глаза и посмотрел на Бранна прежним ясным взглядом – без ненависти, без гнева, без той безумной ярости, которая вынудила принца погасить пламя его рассудка!

Бранн помнил, что говорила бабка – о семи огнях и семи телах человека. Какие-то из огней были внуку огненного духа неинтересны, над какими-то он не имел власти. Он почти задул один, тот, что светился между бровями Эри. Но в сердце ненавистного и желанного горца горело ровное пламя – любовь к давно умершей женщине, и этот огонь нельзя было погасить. Между ним и обжигающим дыханием древней магии стоял невидимый, словно стена воды, заслон. Бранн даже не мог забрать это пламя себе!

И всё же он решил попытаться снова.

Наклонившись вперёд, почти нависнув над спящим, он отпустил все мысли и ушёл вглубь себя, туда, где таилось, свернув пепельные крылья, могучее и опасное существо. Глаза существа - два багровых полумесяца – раскрылись, теперь это были глаза Бранна – и этими глазами он взглянул на Эри.

Разум спал так же, как и тело, – слабый, едва тлеющий белый огонёк. И прежним ярким, чистым изумрудным пламенем горело сердце. Сердце, отданное мёртвой.

По крайней мере, Эри стал неспособен помышлять о смерти. Его тело требовало жизни, об этом говорил золотисто-жёлтый свет, исходивший из области солнечного сплетения. И наслаждения – яркая оранжевая звёздочка в паху. Последняя ночь, которую Бранн провёл с Эри, была чудесна. Тот, прежний Эри не поверил бы, насколько отзывчивым и жадным до ласк он может быть.

А между этими двумя огнями сиял ещё один – небольшой, переливающийся всеми семью цветами. Бранн-человек на мгновение опешил – и почти сразу же ощутил буйное ликование Бранна-духа.

В теле Эри зародилась новая жизнь – плод насилия, дитя страсти и ненависти.

Прекрасное существо с разметавшимися платиновыми волосами запрокинуло голову и разбросало в стороны руки.

Я победил! Теперь он мой! Отныне мы с ним связаны неразрывно!

* * *

Мятеж оказался отнюдь не обезглавлен, как поторопились сообщить Фареллу его капитаны. Более того, у бунтовщиков нашёлся новый предводитель. И под его руководством королевских солдат всё-таки вышвырнули на равнину, очистив от них даже предгорья. Крепости, заставы – везде теперь стояли бунтовщики.

Именно стояли. Клан Эри не покушался на богатства равнины.

И тогда Фарелл объявил, что согласен на переговоры. Он гарантировал посланцам мятежников безопасность и возможность покинуть столицу, невзирая на исход этих переговоров.

Фарелл был умным человеком. Война грозила затянуться до бесконечности, принося с собой новые жертвы и разрушая торговлю. Он согласился принять безвестного мальчишку – фактически нового главу клана.

По дороге в Килкрист Ронан невольно вспоминал давешнюю – меньше года прошло – поездку в Альценау.

При мысли о себе тогдашнем ему хотелось смеяться. А ещё – надавать по шее тому наивному дурачку, каким он был.

В столице никто не встречал их восторженными криками – стояла насторожённая тишина, взгляды людей были угрюмы и злы. Ещё бы – ведь по улицам ехали бунтовщики, каждый день войны с которыми приносил смерти и разорение. Однако находилось немало тех, кто слышал о жестоком убийстве семьи Эри, и это охлаждало некоторые горячие головы.

А сам Фарелл производил странное впечатление. При взгляде на него Ронану почудилось, что перед ним либо живая марионетка, либо... тяжело больной человек.

– Я сожалею обо всех прискорбных событиях, которые привели к этому затяжному кровопролитию, – произнёс он в самом начале разговора.

Дальнейшая беседа свелась к условиям замирения, к разблокированию торговых путей, к королевской амнистии...

А за троном отца стоял принц Бранн – высокий силуэт в чёрном. Ронану показалось, что зелёные глаза светятся, как у кошки. Впрочем, на Бранна он старался не смотреть – иначе сорвался бы.

Единственным условием, которое поставил Фарелл, было немедленно сложить оружие. Он клятвенно пообещал выплатить виру за смерть семьи Эри, но категорически отверг обвинения горцев в адрес Бранна. Все попытки Ронана заговорить об этом уходили, как вода в песок – Фарелл его просто не слышал. Лишь заканчивая разговор, король сказал, что посылал своих капитанов во все крепости королевства, но Эри нигде не нашли.

– Но где-то же он должен быть! – почти закричал Ронан. – Если не он, так хотя бы...

... его могила...

Он чудом удержал страшные слова, едва не сорвавшиеся с языка.

А Фарелл уже говорил о том, что клану надо выбрать нового повелителя – готового сложить свои полномочия, когда...

... если...

... вернётся Эри. И, разумеется, новый повелитель приедет в Килкрист, чтобы принести Фареллу новую присягу.

В какой-то момент у Ронана закружилась голова – он преисполнился уверенности, что главой клана выберут его. А почему нет? Маленький секретарь доказал, что умеет руководить, что бережёт жизни своих людей, что сумел заслужить их преданность...

Но, как и во многом другом, Ронан ошибался.

***

Когда Бранн выезжал из Килкриста, его трясло.

Подобной взбучки от отца он не получал уже давно. Фарелл призвал его в свои покои, выгнал слуг, самолично запер двери и начал орать так, что дрожали оконные стёкла. Король припомнил сыну всё – и скандал в Туингене, и ложную тревогу, поднятую вокруг подметных писем, и карательные рейды Бранновых людей. А самое главное – участие в убийстве семьи Эри.

... – Даже не смей мне говорить, что женщина с ребёнком тебе угрожали!

Фарелл перевёл дыхание и продолжил уже тише:

– Ты же должен был соображать, какие ужасные домыслы повлечёт за собой твой приезд в Брик! Даже если не ты убил Улу – ты там был! Ты должен был воспрепятствовать этим бесчинствам! Теперь тебя винят в том, что ты собственноручно перерезал ей горло. Я не верю. Но кроме тебя и этого поганца Каснара – надеюсь, ему сейчас жарко там, где он есть! – с ней не было никого! Некому подтвердить, что ты невиновен.

Но тут король сделал ошибку. Охваченный праведным гневом, он повернулся к Бранну, опершись руками о стол. И тотчас оказался пойман холодным зелёным взглядом.

– Я невиновен, – отчеканил Бранн. – Нет свидетелей ни с той, ни с другой стороны, но я покинул пиршественный зал до того, как он оказался охвачен огнём. И мы с Каснаром спасли бы хозяйку замка, но, к сожалению, незадолго до этого кто-то из верных воинов успел пырнуть её ножом. Я говорил тебе, Южное Пограничье – это какая-то банка с пауками. Не удивлюсь, если весь мятеж оказался подстроен кем-то из родственников пропавшего главы клана.

Ложь удивительно легко слетала с его губ. Бранн не волновался. Действительно, прямых доказательств его причастности к смерти Улы не было – все свидетели либо были мертвы к тому времени, либо покинули зал, чтобы закончить бойню во дворе. Яростные обвинения Ронана свидетельствовали лишь о горячем нраве мальчишки и вызывали скорее насмешливую жалость, а в худшем случае – досаду.

– Я. Не. Виновен.

Отцовские глаза помутились. Фарелл пошатнулся и тяжело осел в кресло, прикрыв лицо рукой.

– Да, – глухо произнёс он. – Ты не виновен. Я знаю. Ступай, сын.

– Мятеж подавлен, – вкрадчиво проговорил Бранн, дотрагиваясь до плеча Фарелла. – Я хочу заняться укреплением восточных рубежей. Я буду в Друиме. И пока не намерен его покидать.

– Друим... Друим...

– Отец...

Король поднял голову, глядя на Бранна, как кролик на змею.

– В Друиме искали. Там. Никого. Нет.

– Да, там искали...

Бранн поклонился и отступил на шаг. Фарелл словно бы не заметил этого, продолжая смотреть в пространство.

– До свиданья, государь.

Ответа Бранн не дождался.

И вот теперь он ехал по горной дороге, молчаливый, злющий, как обитатель преисподней. Свита боялась лишний раз подать голос – Бранн, не оборачиваясь, выразительно двигал плечами. И все тихо радовались, что он не оборачивается, – даже два верных ветерана его походов.

Однако чем ближе к Друиму, тем спокойнее ему становилось. Хотелось пришпорить Бестию, но вороной сверкал глазами, ронял пену и всячески демонстрировал, что на этой опасной тропе хозяин ему не указ. Впрочем, рискованные участки четвероногий убийца чувствовал не хуже, чем Бранн. Принц положился на волю коня и предался упоительным мыслям. Сейчас было ещё светло, факелов не жгли – он не мог увидеть в огне то место, куда стремился всей душой. Поэтому ему оставалось только представлять, как откроются окованные железом дубовые ворота, как копыта лошадей застучат по камням безупречно выметенного плаца... как, выслушав все новости и донесения, он отдаст необходимые распоряжения, а потом наконец взбежит по витой лестнице и постучит в тяжёлую дверь – особым стуком...

Солнце клонилось к закату.

Завтра, сказал себе Бранн. Завтра я его обниму. А пока... Уже зажгли огни. Скоро привал. В пламени я увижу всё, что мне надо. И смогу дожить до завтра.

... С делами он расправился удивительно быстро и был крайне немногословен. Начальник гарнизона только глазами хлопал, но указания принца были чётки и лаконичны. А в завершение принц полюбопытствовал, всё ли понятно. И сказал, что если всё, то он, Бранн, будет отдыхать. И тревожить его крайне нежелательно. Равно как и проявлять излишнее любопытство в отношении восточной башни.

Начальник гарнизона оказался куда более лёгким объектом манипуляции, чем отец. После выразительного взгляда Бранна он кивнул, и, глядя в пространство стеклянными глазами, покинул комнату, даже не зацепившись за порог. А Бранн поднялся к себе и приказал приготовить ванну.

Эри даже не услышал лёгких шагов. Он лежал на медвежьей шкуре и смотрел в огонь... точнее... Бранн пригляделся и ахнул про себя.

Правая рука Эри была вытянута – и на ладони танцевал язычок пламени. Горец двигал пальцами – огонёк послушно перепрыгивал с места на место.

Эта игра была первым, чему Бранна научила бабка. Он помнил невероятно высокие своды пещерного храма, в котором всегда было тепло из-за вулканического огня... помнил потолок, теряющийся во мраке, помнил жаровню с углями.

«Дотронься до пламени», – сказала статная темноволосая женщина пятилетнему внуку. Бранн, словно наяву, услышал свой голос: «Бабушка, я боюсь»...

А теперь его возлюбленный начал приручать огонь.

Или... ребёнок?

Ребёнок!

Бранн метнулся к Эри, но, мгновенно опомнившись, опустился на колени уже очень осторожно.

– Не надо лежать на животе, – ласково проговорил он, переворачивая горца на бок, а затем – на спину. – Если тебе нравится играть с огнём, лучше делать это сидя.

Эри не протестовал, когда его подхватили под плечи и усадили. Он смотрел только на язычок пламени. Бранн поцеловал его в висок, в щёку, в уголок рта.

– Я покажу тебе, как с ним можно играть. Смотри.

Он легонько потряс кисть своего пленника. Огонёк вдруг раскрутился в сияющую спираль и обвил руку Эри, словно браслет-змейка.

– А ещё его можно превратить в цветок. Или в огненного оленя – чтобы скакал на ладони... правда, этот огонёк слишком мал. Вот, смотри.

Бранн погладил пламя в камине, словно любимого кота, а затем сложил ладонь лодочкой. Когда он вынес её из огня, можно было подумать, что в его руке горит маленький костёр. Принц дунул на языки пламени – и они мгновенно превратились в плывущих лебедей, какими их можно увидеть на закате. Спустя секунду на месте величавых птиц затанцевали человеческие фигурки, потом появились сражающиеся саламандры, потом – несомые порывом ветра алые листья. Они закружились спиралью – и осели в хозяйскую ладонь.

– Я научу тебя... позже, – проговорил Бранн, возвращая огонь на место. – Давай и этого тоже вернём домой.

Он лёгким щелчком сбил язычок пламени с ладони Эри в камин и обернулся. Эри не глядел на огонь – но в его глазах плясали огненные отсветы.

– Да, – прошептал Бранн, привлекая его к себе. – Ты по-настоящему мой. А я – твой. В нас одна огненная кровь. Иди ко мне...

... Пламя в камине пылало ровно и ярко, хотя все поленья давно прогорели. Но иногда оно начинало мигать, словно бы в удивлении. И было чему удивляться.

Два прекрасных тела, сплетённых в объятии, не отбрасывали тени, как будто сами превратились в огонь...

***

Безродный, пришлый мальчишка, обласканный повелителем, доказал, что умеет воевать и руководить. Этот его талант признали все. Но – кровь не вода. Клан в большинстве своём не думал подчиняться ему постоянно.

Новым главой выбрали Фиада, двоюродного брата Эри.

Ронан говорил себе, что всё правильно, что он не потянул бы такую ответственность... Но в груди всё жгло от обиды. Безродный пришлый мальчишка был хорош, когда требовалось отстаивать жизнь и независимость с оружием в руке. А теперь его сменил улыбчивый дородный свой, весьма осмотрительно просидевший у себя в усадьбе всё время, пока длился мятеж.

Ронана даже не пригласили на выборное собрание – просто пришёл Руад и рассказал, чем закончилось.

А несколько дней спустя, сидя в таверне, один из людей Эри стукнул кружкой по столу и выругался.

– Да тебя просто использовали! Тебя собирались сдать Фареллу в случае поражения. Сказали бы, что это ты, пришлый, мутил воду, а клан вроде как и ни при чём. Родичи Эри очень не хотели отдавать власть. Но Эри нет. А тебя уважают. Зря ты не пришёл на собрание – неизвестно, чем бы всё закончилось.

Ронан оглядел компанию. Воины отводили глаза или заинтересованно рассматривали стол.

– Это нельзя так оставить! – подтвердил Руад.

– Тише, – неожиданно спокойно ответил Ронан. – Я действительно пришлый, какие у меня могут быть претензии на титул? Мой удел – книги. А законный правитель – Эри. Надо ждать его возвращения.

Возвращение Эри...

Только надежда на то, что Эри вернётся, не давала Ронану впасть в отчаяние.

Вот он вернётся – и секретарь снова займёт своё законное место, станет, как и прежде, помощником. А пока...

Пока Ронан подыскивал, чем может заняться. Небольшой запас золотых, отложенный им за время службы, таял на глазах. Но кому нужен книжник в разорённом войной крае? Разве что устроиться проводником к какому-нибудь купцу...

Поиски Эри не прекращались. Фиад с улыбкой подтвердил, что он только местоблюститель, но никак не истинный повелитель, и не скупился на траты.

Однако пока всё было безрезультатно. Горцы и люди короля обшарили не только Пограничье, но и почти всю равнину – и ничего не обнаружили. Всё чаще стали раздаваться голоса, требующие окончательно признать Фиада. Среди прочих опасений было и то, что вернувшийся Эри решит продолжить войну.

Месяца через три после поездки Ронана в Килкрист поиски прекратили.

От добра добра не ищут, сказала Ронану мать, когда он приехал навестить родителей. Фиад по-своему неплох.

А Ронан заметил, что об Эри стали говорить намного меньше – словно старались забыть. И тогда он решил отправиться на поиски сам.

Оказалось, у него есть единомышленники. Воины Эри тоже не смирились с исчезновением повелителя и захотели принять участие в поисках. Было решено, что Ронан и ещё несколько человек разойдутся в разные стороны, чтобы искать и в горных укрытиях, и в равнинных крепостях – даже там, где успели побывать люди Фарелла. Вслух никто не говорил о том, что не доверяет королю, но...

Связь решили поддерживать с помощью сообщений, оставленных у проверенных хозяев таверн – тех, которые не заглянут даже в незапечатанное письмо.

Родителям Ронан сказал, что идёт искать работу. Разумеется, они были недовольны, поскольку надеялись, что сын получит место в свите Фиада, но получили резкий ответ – другому повелителю он служить не будет.

А сейчас Ронан сидел, скрестив ноги, на полу в своей прежней комнате на чердаке родительского дома, прикидывал, что взять с собой, и грустно улыбался – в прошлый раз он занимался этим, готовясь уехать с Эри. Тогда дальнейшая жизнь казалась прямой и безоблачной, как летняя дорога.

В дверь постучали.

Определённо кто-то чужой, подумал хозяин чердака, свои не стучат. Взяв на всякий случай приснопамятный кинжал (подумалось, ну разве не ирония судьбы – многие люди Бранна пострадали от Каснарова подарка), Ронан поднялся и открыл дверь.

На пороге стоял маг Домлен.

На мгновение повисла тишина.

– А ты... ты разве не уехал? – ошеломлённо спросил Ронан – уж кого-кого, а этого беглеца от лап грозной Лиат он ждал меньше всех.

– Как видишь, нет, – сухо, не без обиды, отозвался маг.

– А... ну, проходи, – Ронан не знал, как загладить неловкость, и от этого нервничал ещё больше.

Маг, судя по всему, тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Он вошёл, скользнул взглядом по разбросанным вещам, некоторое время рассматривал стопку книг на кривоногом столике и, наконец, уселся на единственный в комнате табурет.

Ронан не знал, с чего начать разговор. Он, в общем-то не испытывал к магу каких-то недобрых чувств, но впитанное с молоком матери недоверие к приверженцам огненного культа давало о себе знать. Магия была вещью, которой он всегда побаивался.

– Я хочу помочь, – неожиданно заговорил Домлен.

– А? – растерялся Ронан.

Чем помочь – за компанию отправиться, что ли?

– Я хочу научить тебя нескольким заклятиям... нетрудным и практически безобидным, ими любой может овладеть, тут не обязательно наличие магических способностей.

Ронан скептически нахмурился – магию он предпочитал оставлять магам.

– А в дополнение к ним – заклятие Поиска...

Ронан резко развернулся.

– А почему бы не воспользоваться им сейчас?

– Нужны тишина и одиночество, а вокруг слишком много народу. Это может оказаться опасным.

– Пошли в лес!

– Нет! Поверь, дело не в том, что я трушу. Но ты сможешь применить его только тогда... когда все остальные средства исчерпаны.

– Оно настолько... настолько...

– Вот оно-то – да, – отрезал маг.

– Хорошо, я согласен, – решился Ронан.

В конце концов, что он потеряет?

* * *

Эри выгнулся всем телом и протяжно застонал. Спустя секунду Бранн ощутил тёплую влагу на своих пальцах. Кончая, Эри так туго сжал его внутренними мышцами, что любовник сорвался вслед за ним...

Потом они, тяжело дыша, лежали на тёплой медвежьей шкуре у самого камина. Бранн осторожно устроил темноволосую голову у себя на груди. Он чувствовал, как постепенно успокаивается сердце Эри, и одновременно осознавал, что очень скоро желание вернётся с новой силой. Эри превратил его в ненасытного безумца, который хочет только одного – не выпускать из объятий это тело.

Тёмные ресницы дрогнули, опустились. Эри засыпал. Бранн успел взять его трижды, хотя на стенах крепости ещё даже не прокричали полночь.

Принц осторожно взял руку возлюбленного и поцеловал в ладонь.

– Так устал? Я тебя настолько замучил? Ну ладно, поспи...

Эри ничего не ответил. Да он и не смог бы ничего ответить – прекрасная тёплая игрушка со спящим разумом и проснувшимися желаниями. Иногда Бранн радовался, что темноволосый горец лишён дара речи, а иногда, казалось, готов был отдать всё на свете, только чтобы услышать снова мягкий спокойный голос. Но последним, что произнёс Эри, были слова проклятия.

Одной рукой Бранн обнимал Эри, другая скользила по его шее, плечам, груди. В последнее время коричневато-розовые соски чуть набухли и стали очень чувствительными к прикосновениям. Вот и теперь – спящий вздрогнул и издал какой-то слабый жалобный звук. Бранн поспешно опустил руку ниже – туда, где под натянувшейся кожей и тонким слоем мышц спало самое драгоценное, что у него было.

Он понимал, что теперь самое время оставить Эри в покое – хотя бы ради того, чтобы не тревожить ребёнка. Но не мог.

Бранн мягко опустил Эри на мех и приподнялся на локте, окидывая возлюбленного жадным взглядом.

Белая кожа казалась золотой в свете языков пламени. Широкие плечи, узкие бёдра, красивые длинные ноги – Эри был совершенством. И его абсолютно не портил увеличившийся живот. Бранну доводилось видеть не одного мужика с «пивным» пузцом – вот это было по-настоящему противно. А животик Эри – круглый холмик, горячий, живой, трепещущий, отзывающийся на прикосновение – заставлял Бранна заходиться от нежности.

Повинуясь порыву, он наклонился и поцеловал этот холмик. Ребёнок спал, но Бранн ощутил ответную волну любви. Не демонёнок со сложенными крыльями – там, внутри, был настоящий маленький человечек, плоть от плоти своего отца.

Губы против воли сложились в улыбку, настолько мягкую, что никто не поверил бы, если бы увидел её на лице у Бранна. Но смотреть было некому, и принц мог позволить себе потереться губами о тёплый живот, погладить его, слегка сжать. На коже засохло семя Эри. Бранн принялся слизывать его. Знакомый вкус стал последним толчком – принц сполз ещё ниже, взял в руку мягкий член любовника и провёл по нему языком.

– Напои меня, мой сладкий.

Плоть под его умелыми ласками почти мгновенно затвердела. Эри застонал во сне и инстинктивно раздвинул бёдра. Бранн с готовностью забрал в рот своё любимое лакомство.

Эри так и не проснулся окончательно. Он мотал головой, подавался навстречу Бранну, но, обессиленный предыдущими ласками, долго не мог кончить. И только когда Бранн ввёл два пальца в растянутый, скользкий от своей спермы анус и принялся массировать простату, его любовник забился в конвульсиях оргазма.

Сладкий вкус его семени был не сравним ни с чем.

Как обычно, это лишь разохотило Бранна. Он подтянул лежавшую неподалёку подушку с кистями и подложил её под поясницу Эри. На мгновение остановился, чтобы посмотреть на возлюбленного – тёмные волосы прилипли к вспотевшему лбу, соски отвердели, низ живота порозовел от поцелуев, – осторожно поднял его ноги, положил себе на плечи и вошёл, не резко, но сильно.

Бранн чувствовал сопротивление тела Эри – видимо, тому было больно, – но не мог остановиться. Он входил всё глубже, утверждая свою власть над пленником, толчки становились жёстче и быстрее, Эри начал стонать в голос, потом закричал. Бранн удержал его, готового соскользнуть, освободиться от безжалостной чужой плоти внутри, ещё несколько ударов бёдрами – и он откинулся назад, упираясь руками в мех по обе стороны от Эри, изливаясь, умирая блаженной малой смертью...

– Прости меня...

Эри лишь бессильно уронил голову.

Бранн положил руку ему на живот и ощутил, как растревоженный их любовными играми малыш снова засыпает.