Кормили у владыки Ингкела вкусно, но блюда были необычные – например, жареное козье вымя. Вместо бутыли или кувшина с вином стоял причудливой формы стеклянный сосуд, в котором находился холодный травяной отвар с мёдом. По словам Верховного жреца, огненные маги не чурались вина, но сейчас требовалось быть трезвыми и собранными.

За столом сидели только они трое. Конлайх то и дело посматривал на Эри. Он не был особенно голодным, но понимал, что отец Аины, в отличие от него, проделал долгий путь, и потому старался не мешать. Принц знал, что скоро ужин закончится, а серьёзный разговор – как раз начнётся.

Так и получилось.

Старшие вытерли губы полотняными салфетками, ополоснули руки. Прислужники быстро унесли остатки ужина, зато принесли маленькую жаровню и свечу зелёного воска, а также большую чашу с водой.

– Зачем это? – с любопытством спросил юноша.

– Увидишь, – ответил маг.

Эри упорно смотрел мимо Конлайха, хотя тот готов был поклясться, что вызывает у туингенца жгучий интерес.

В самом воздухе, казалось, витают недосказанность, двусмысленность, вопросы, так и не получившие ответов.

– Я понял, ты много знаешь о моей жизни, – внезапно заговорил Эри, обращаясь к Ингкелу. – Как далеко простираются твои... познания?

– Во всяком случае, о последних событиях я осведомлён. Разумеется, в голову Бранна мне не забраться – а хотелось бы! – но причина его бешенства более-менее ясна.

– Хватит об этом! – почти выкрикнул Эри, сжав кулаки. – Если бы он не узнал, что я жив – ничего не случилось бы!

И он метнул на Конлайха яростный взгляд.

Маг вскинул руку.

– Успокойся! Мальчик не виноват! Чудо, что Бран не пытался воскресить твой образ в огне – а ведь мог! Тогда всё началось бы намного раньше.

Конлайх зажал уши руками. Он не хотел, не желал больше слушать ничего! Значит, это правда! Отец – мужеложец, и Эри был его... его...

Конлайха замутило. Внезапно чувство к Аине показалось грязным – ведь отец, как это ни чудовищно звучит, спал с её отцом. Делал с ним то, что нормальный мужчина делает с женщиной!

Но перед внутренним взором встала она сама, тоненькая, гибкая, нежная, как колосок молочной спелости. Синие глаза заглянули Конлайху в самую душу, и он устыдился своей слабости. Что бы ни случилось между Бранном и Эри – их с Аиной это не касается.

– Тем узником в башне... был ты? – глухо спросил он.

Слова ворочались на языке тяжело, как камни.

Эри не ответил, и Конлайх рискнул поднять на него глаза.

Отец Аины сидел, закрыв глаза, с искажённым болезненной гримасой лицом, его руки, лежащие на столешнице, были стиснуты в кулаки.

– Отец думал, что ты мёртв, так? И я невольно тебя выдал?

Голос Конлайха сорвался.

– Это рано или поздно случилось бы, – произнёс Ингкел.

Да, наверное. Рано или поздно он повстречал бы Аину – не в той гостинице, так в другой, не в Туингене, так в Ардрахане. Их встреча была предначертана, в этом Конлайх не сомневался. Отец всё равно узнал бы, что Эри жив. И разрушение началось бы всё равно.

Юноша уронил голову на руки и застонал.

Он виноват... Виноват перед Эри, перед Аиной, перед Ардраханом. Что ж, пусть не останется ничего недосказанного.

– Я женюсь на Аине, – вскинув голову, сказал он. – В Туингене мы с ней встречались. Она ждёт от меня ребёнка. Мне нет дела до того, что у тебя было с моим отцом. Дай согласие на наш брак.

Эри вскочил, с грохотом уронив скамью, перегнулся через стол, схватил Конлайха за грудки и притянул к себе.

– Ты лжёшь! Ты и моя девочка... вы не могли!.. Нет! Невозможно!

– Это правда! – выкрикнул Конлайх. – Дед обещал послать сватов!

Лицо Эри было страшным. В синих глазах полыхало яростное пламя. Конлайх понял, что его сейчас убьют. Сквозь бешеный стук сердца он, словно издалека, слышал голос Ингкела, чувствовал слабое сотрясение – маг пытался оторвать пальцы Эри от горла юноши... Перед глазами возник отец, молодой, смеющийся...

Я не хочу умирать... Папа, я не хочу умирать!

– Па-па...

Стальные пальцы разжались. Конлайх мешком рухнул на пол, задыхаясь и хрипя.

Ингкел прижимал к его губам чашку с водой.

– Давай... выпей...

При каждом вдохе горло болело, словно ободранное тёркой, но Конлайх всё-таки сумел сделать глоток. Откуда-то издали донёсся голос Эри:

– Он следит за нами?

– Нет, – ответил маг. – Во всяком случает, для него это куда более затруднительно, чем в любом другом месте. Друим – средоточие его силы, тронный зал королей, а Храм – место наибольшей слабости. Наши предки не зря возвели его здесь.

– Хорошо. Как ты предполагаешь справиться с ним?

Конлайх обнаружил, что полулежит на скамье, поддерживаемый Ингкелом. Он отвёл руку мага, покачнулся, но сумел сесть прямо.

– У меня было два варианта – принц и ты...

– Отец не будет меня слушать, – прохрипел Конлайх. – Я пытался...

Повисла тишина. Юноша увидел, что маг пристально смотрит на Эри.

– Не смей, – сквозь зубы произнёс тот. – Я умер, чтобы избавиться от него... как будто от него можно избавиться.

– Ты стал причиной его помешательства. Только ты можешь исцелить его.

– Ты – Верховный жрец – веришь, что его ещё можно исцелить?! – Эри развернулся в сторону Ингкела, как был, со скрещёнными на груди руками, высокий, стройный, необыкновенно красивый в этот момент. – Тогда ты занимаешь не своё место.

– Я не вижу другого способа остановить разрушения. Если он получит то, что хочет, он не будет крушить королевство, которое должен унаследовать его сын...

Эри открыл было рот, чтобы ответить, но тут Конлайх, всё ещё туго соображавший, обратился к Ингкелу:

– Посланец сказал, что ты присутствовал при моём рождении...

– О Великие Силы, – пробормотал маг.

Эри, похоже, на мгновение лишился дара речи.

– Так ты этим заманил мальчишку сюда? – наконец выговорил он. – И много ещё... осведомлённых?

Маг ничего не ответил.

– Мы поговорим ещё раз, – словно обдумав что-то и решившись, сказал Эри. – Без него. А сейчас я ухожу. Хорошо поразмысли, прежде чем начнёшь болтать.

Конлайху – возможно, из-за ущерба, причинённого здоровью, – показалось, что Эри выглядит... немного по-другому. Он как будто стал выше, шире в плечах и... моложе? И этих искр в глазах – даже когда он не глядит на огонь – раньше тоже не было.

Поэтому странно почтительный ответ Ингкела Конлайха даже не удивил.

– Да, повелитель.

Эри вышел из покоев Верховного жреца, оставив Конлайха постепенно приходить в себя.

Свеча и жаровня в этот вечер так и не пригодились.

Полчаса спустя юноша сидел на набитом сухой травой тюфяке в небольшой комнате, которую ему отвели, и смотрел в огонь.

После откровений сегодняшнего вечера он хотел увидеть Аину, но это оказалось неожиданно трудно. Конлайх с удивлением и испугом вглядывался в пламя – а там бесновались самые поразительные существа из всех, кого он когда-либо видел.

Мужчины и женщины в сверкающих венцах, превосходящие красотой любого из смертных, огнедышащие драконы, глаза которых слепили сильнее солнечных бликов...

... нельзя долго смотреть на драконов, они зачаровывают и испепеляют...

... и более мелкие их сородичи, зубастые длиннохвостые саламандры – ездовые животные и слуги... и странные пламенные цветы... и россыпи драгоценных камней... и золотые жилы...

Это выглядело так, словно потаённый мир Ардрахана решил показать все свои сокровища наследнику Повелителя.

Но Конлайха не интересовали подземные диковины и богатства. Он всем сердцем рвался на юг, в маленький замок, которого не видел, но который хорошо представлял по рассказам своей наречённой жены.

И сумел-таки попасть.

Комната – несомненно, принадлежавшая Аине – была пуста. Конлайх сосредоточился и позвал. Он даже не увидел, а почувствовал, как девушка подняла голову, потом что-то сказала матери и покинула кухню, в которой находилась в этот момент.

«Милый, как хорошо, что ты здесь!»

«Как ты? Как... вы?»

Она улыбнулась, хоть и невесело.

«С нами всё хорошо. Мама сказала, с моим здоровьем можно рожать хоть десятерых. Только крёстный требует, чтобы мы уезжали с ним. А я не хочу. И мама не хочет. Она ждёт папу. Киран прислал письмо – зовёт нас к себе, говорит, у них на юге не трясёт...»

«Сильно вас... тут?»

Глаза Аины расширились.

«Мы так испугались, когда земля задрожала в первый раз! Мама схватила меня за руку и потащила прочь из дома. А бестолковые слуги пытались спрятаться внутри! Ох, мама на них кричала!»

Она зябко обняла себя за плечи.

«Пламя теперь стало чужим и страшным. Оно показывает мне картины разрушения. Сколько я ни пыталась увидеть тебя – ни разу не сумела...»

«А отца... своего отца ты не видела?»

«Пару раз мне казалось, что я его вижу, а потом... как будто кто-то гневно задёргивает занавес... Конлайх, мне страшно! Папе грозит опасность, я чувствую...»

Он помедлил, но всё же решился.

«Уезжайте. Вместе с оттоном Кьярданом или просто к твоему брату – главное, уезжайте. У нас здесь творятся страшные вещи, Аина. Скорее всего, они заденут и Туинген. Север Ардрахана обезлюдел, жители побережья спасаются морем... Боюсь, любимая, скоро я ничего не смогу предложить тебе, кроме лавовых полей...»

«С тобой мне будет хорошо даже на лавовом поле».

Искушение пройти сквозь пламя, предстать перед ней, поцеловать её – было невероятно сильным. Конлайх почти ощутил вкус её губ. Но удержался.

Пламя действительно стало чужим, и он не мог быть уверен, что благополучно вернётся в маленькую храмовую комнату.

Или – что захочет вернуться.

А здесь шла незримая борьба за право людей владеть этой землёй. За право Конлайха царствовать на этой земле. За наследство его нерождённого ребёнка.

Отец обезумел и теперь, обретя могущество, предаёт огню всё, что предки Конлайха и тысяч других создали тяжким трудом. Если его не остановить, он, как сказал Ингкел, способен разрушить весь континент.

Значит, его надо остановить.

Конлайх долго смотрел на Аину, на её лицо, на руки, прикрывшие пока ещё плоский живот. Он не знал, когда увидит её снова... и увидит ли вообще.

– Я люблю тебя, – произнёс он вслух. – Помни это.

И всё оборвалось.

– Я ничего ему не рассказал.

Человек у очага даже не пошевелился.

Верховный жрец Храма Огня прошёл в комнату и сел на низкий резной табурет рядом с ним. Эри невидящими глазами смотрел на пляшущие языки пламени, а на ладони его подрагивал крохотный огонёк, похожий на детёныша большого хищника.

– Я давно не вспоминал, как это делается... Очень давно, – глухо, словно выплывая из сна, пробормотал гость. – Надо же – вспомнил.

Ингкел помолчал.

– Скажи, – начал он наконец, – с какой целью ты ехал сюда? Зачем ты нужен мне – я знаю. Зачем я понадобился тебе – могу только догадываться.

– Я понятия не имел, кто у вас теперь заправляет всеми делами, – равнодушно ответил Эри. – Мне была нужна защита от... Впрочем, я уже понял, что ничего не получу.

– Послушай, горец... почему бы нам не поговорить и не прийти к какому-нибудь соглашению? Вернуться назад ты всё равно не сможешь... хотя что я говорю... раз уж это удалось рядовому жрецу...

– Выродок сумел пройти сквозь огонь – смогу и я.

– Ты по-прежнему ненавидишь его... хотя прошло столько лет... – после паузы проговорил огненный маг.

– ... и возненавидел ещё сильнее, хотя не думал... что это возможно!

Ингкел услышал, как Эри скрипнул зубами.

– Я даже в страшном сне представить не мог, что моя девочка... и это... этот...

– Да уж... обвинить их в кровосмешении...

Эри стремительно развернулся на скамье, и магу немедленно захотелось сделаться очень маленьким, а лучше – невидимым. Глаза горца... или правильнее сказать, огненного духа?.. пылали двумя кострами.

– Он мне не сын!

– Но убить его ты не смог, – дивясь собственной смелости, возразил Ингкел. – Потому что он назвал тебя отцом, ведь правда? Рука не поднялась на свою плоть и кровь.

– Замолчи, а не то...

– Что? Пора решать, горец, а не играть с огоньками. Думаешь, во владениях Ирмард твою семью не заденет бедствие? В Туингене происходят землетрясения, которых там отродясь не знали. Огненные духи вошли во вкус, а их король дал им полную волю. Я надеялся, что мальчик сумеет остановить это, но, видимо, ты для Бранна важнее, чем сын.

– Замолчи!

Эри вскочил на ноги.

– Я буду откровенен, – упрямо продолжил маг. – Я думаю, в Друим вам надо идти обоим.

– На что ты надеешься – что я смогу убить его голыми руками, а мальчишка поможет? Или ты рассчитывал, что я сыграю роль шлюхи?

– Да! – заорал выведенный из себя Ингкел. – Ты вбил себе в голову, что ты человек, и ничего больше! А твоя родословная, между прочим, записана в Истинных Генеалогиях! Бранн пробудил в тебе силу огненной крови, и тебе от этого не отмахнуться! Проклятье, почему эти духи не похожи на земных властителей-сластолюбцев? Что ему стоило утешиться с другими! Но нет, как и его дед, Бранн стал заложником собственной одержимости!

Пугающий огонь в глазах Эри погас. Казалось, горец напряжённо о чём-то думает.

– Маг, – медленно проговорил он, – что стало с Ножом Воды, которым Лиат убила отца своей дочери?

Рот Ингкела приоткрылся в изумлении.

– Нож?! Какой нож?.. Погоди, погоди, что ты говоришь? При чём здесь эта ведьма?

Эри сжал кулаки.

– Двадцать лет назад беглый маг Домлен показал Ронану в огне, как бабка этого выродка убивает своего любовника – короля огненных духов. Ты хочешь сказать, что ничего не знал об этом?

– Домлен был её доверенным лицом. Вполне могло быть, что ему она поведала больше, чем ненадёжному адепту вроде меня.

– Плевать! Она не бросила бы такое оружие! Или вернула его владельцам, духам воды, или спрятала!

– Лиат в жизни бы не рассталась с полезной вещью, – маг сосредоточенно обдумывал услышанное. – Ты уверен, что всё было именно так, как ты говоришь?

– А что тебе известно о том, как Лиат стала Верховной жрицей?

– Я не раз пытался это узнать, но даже когда сам занял её место – без успеха.

– Маг... – с невыразимым презрением проговорил Эри и отвернулся.

Несколько долгих мгновений оба молчали. Ингкел пытался привести в порядок разбежавшиеся мысли. Вернувшийся в Храм Огня после смерти Лиат, умный и деятельный, он быстро поднимался по ступеням жреческой иерархии, пока не занял верхнюю. Он принимал решения, возглавлял церемонии, отсылал и принимал адептов – и действительно не задумывался всерьёз, как получилось, что бесталанная девчонка, единственным достоинством которой была яркая красота, обрела ещё и магическую силу.

Послышался голос Эри:

– Найди этот Нож. В Друим я пойду один. Мальчишке... незачем видеть эту встречу.

– Но что мне тогда сказать ему?

Эри обернулся. Ингкел увидел, что лоб горца пересекает горькая складка.

– Солги. Я не хочу, чтобы моя девочка терзалась из-за всей этой грязи. Если мы – действительно одержимые однолюбы, как ты говоришь, они свернут горы, но будут вместе. Я вряд ли вернусь назад. Скажи ему, пусть бережёт Аину, иначе я достану его и с того света.

– Мне страшно представить, какой силой будет обладать твой внук... – пробормотал маг.

– Найди Нож!

– Да, Повелитель!

Это слова вырвались у Верховного жреца прежде, чем он сумел их осознать.

Эри снова отвернулся и не увидел почтительного поклона.

... Везде, куда ни кинь взгляд, был пепел.

Тёмно-серый, он застил небо, забивался в глотку, скользил под ногами.

Зрение вдруг обрело невероятную силу и остроту – но Эри предпочёл бы ослепнуть.

Он видел трупы животных, умерших из-за отравленного корма – они гибли стадами. Видел бесчисленных рыб, плавающих кверху брюхом в ядовитых ручьях и реках. Видел сломанные стебли, прибитые непомерной тяжестью колосья – там, где урожай не успели убрать. Листва, которая ещё могла бы радовать глаз золотым осенним великолепием, истлевала у корней обожжённых деревьев.

Эри посмотрел на север – и не увидел ничего, кроме пепла. Пепел проникал во все щели, продавливал крыши домов, забивал водосточные трубы. Кое-где он лежал слоем высотой в человеческий рост.

На побережье давно уже не сталось ни одной живой души – лишь в море видны были крохотные светлые пятнышки удаляющихся парусов.

Если перевести взгляд на запад, можно было увидеть равнинную часть страны, ныне отделённую от Восточного хребта огромной трещиной. Равнину пересекали другие трещины, не такие глубокие. Теперь Ардрахан напоминал ломкую корку пересушенного хлеба.

А на юге солнце не могло пробиться сквозь облака пепла.

Он прикрыл рукой глаза, не способный дольше выносить этот ужас. Должно же быть спасение! На всякую силу найдётся бОльшая!

Снова взглянул в сторону побережья. Там, на присыпанных пеплом чёрных камнях, виднелась маленькая фигурка.

Девочка. Лет десяти. Сначала Эри подумал, что видит Аину в детстве, но потом понял, что ошибся. Черноволосая малышка, одетая в лохмотья и сидящая на корточках, напряжённо высматривала что-то, находящееся в воде. Потом бесстрашно сунула руку в ядовитую жидкость, на поверхность которой продолжал оседать пепел (Эри чуть не закричал от ужаса, готовый броситься к ребёнку), и как ни в чём не бывало достала оттуда...

Небо было серым и мрачным, но невесть откуда взявшийся луч солнца отразился в волнистом голубом лезвии.

Лишь тогда Эри понял, что видит события многолетней давности. Как понял и то, кого увидел на берегу.

Вот откуда у Лиат взялся Нож Воды! Она просто нашла его во время отлива.

И уже с ним попала в Храм.

А такое оружие не дастся в руки абы кому. И цель у него тоже не абы какая.

И где эта цель находится, Эри знал точно.

Он проснулся и долго смотрел в потолок.

Не было сомнения, что увидеть всё это ему позволила проклятая огненная кровь. Но, по крайней мере, Эри теперь относительно чётко представлял себе масштаб разрушений и хаоса.

... А мальчишка здесь, и Фарелл остался в Килкристе совсем один – больной, бессильный старик...

Эри вдруг резко сел на постели – подобии сенника, брошенном на пол, – и подтянул колени к груди. Ему пришло в голову, что могло быть и хуже – слава Единому, Бранн не попытался в этот раз проникнуть в его сон. Видимо, это место на самом деле ослабляет огненную силу... хотя магам сей факт ничуть не мешает. Или это потому, что они люди?

А кто же тогда я?

Ингкел пришёл на рассвете и ничуть не удивился, застав гостя уже на ногах.

– Конлайх ещё спит, – сообщил он с порога.

Эри кивнул, и маг продолжил:

– Я полночи пытался найти Домлена. Твой клан тоже снялся с места, знаешь ли, так что это оказалось сложным делом.

– Да, на юге стоят тучи пепла. Виноградникам Северного Туингена теперь конец.

– Откуда ты знаешь? Впрочем...

– Увидел, – коротко ответил Эри. – Так что с Домленом?

– Немного можно выжать из старого труса, который к тому же сидит у общего костра. Я был готов пройти через огонь и придушить его собственными руками! Но он в конце концов вспомнил, где Лиат могла хранить Нож.

– Сон вместо моей семьи, чему я не удивился бы, показал мне Лиат. Ты знал, что она родом с побережья?

– Так вот каким образом к ней попало это оружие! – протянул маг.

Эри усмехнулся:

– И она не отбирала и не крала его – девочка, игравшая на камнях во время отлива, просто увидела сверкающую игрушку в воде. А потом ваши, видимо, искали детей для храма... странно даже, что набожная северная семья отдала ребёнка язычникам.

– Она была сиротой. Это я знаю точно.

– Тогда понятно... Что ж, пошли за Ножом.

– Я не уверен, что он будет там...

– Но попытаться-то нам никто не мешает. И почему-то мне кажется, что он на месте. Иначе я не увидел бы сон.

Ингкел посмотрел на Эри.

– Ты так бегло упомянул о своей семье... Ты совсем за них не боишься?

– Здесь я им ничем не помогу. Там у них есть оттон Кьярдан и Киран, мой первенец. А также здравый смысл. Надеюсь, они покинули опасные края... Хотя, учитывая, что проклятый пепел разносится на сотни и тысячи миль, безопасных мест на континенте не осталось. Идём.

Ингкел уже много лет занимал покои, некогда принадлежавшие Лиат, но некоторых секретов не знал и он.

Не слишком веря, посмеиваясь над собственными действиями, маг прошёл в небольшую алтарную, приблизился к чаше с огнём и какое-то время внимательно изучал постамент, на котором она стояла. Казалось, чаша и отполированная каменная глыба составляют одно целое, но Ингкел подошёл вплотную и начал ощупывать замысловатую резьбу на подножии большого сосуда. При этом он безостановочно бормотал какую-то фразу – видимо, заклинание.

Однако алтарь не желал открывать свои тайны.

Наскучив ожиданием, Эри присел на скамью, готовый броситься на помощь магу, если случится что-то неожиданное. Но время шло, языки пламени ровно плясали над резными краями чаши, Ингкел всё так же что-то бормотал.

– Старый маразматик, – бросил он в сердцах, выпрямляясь.

– Что Домлен тебе сказал? – спросил Эри, когда маг плюхнулся на ту же скамью.

– Сказал: «Попробуй поискать в подножии алтарной чаши».

– Именно в покоях Лиат?

– Именно.

– Так пробуй снова.

Ингкел смерил Эри кислым взглядом, но, посидев некоторое время, поднялся и снова подошёл к алтарю.

Внезапно раздался тихий хлопок. Пламя в чаше вспыхнуло бледным венцом и погасло. В алтарной сразу стало темно. А сама чаша, судя по звуку трения камня о камень, начала отъезжать куда-то в сторону.

Из центра постамента, там, где она только что стояла, ударил луч голубого света, и вскочившему на ноги Эри почудилось, будто он слышит плеск волн.

– Невероятно, – потрясённо проговорил Ингкел. – Это... оно?

Горец подошёл и заглянул через его плечо.

В углублении постамента на тронутом тлением синем шёлке лежал слегка изогнутый, с волнистым лезвием нож – тот самый, который Эри дважды видел во сне. Оружие было подобно голубоватому полумесяцу на ночном небе. Блестящую металлическую рукоять украшали прозрачные сапфиры, и узор был выстроен так, чтобы рука чувствовала себя удобно.

– Какая красота...

Эри поморщился. Впрочем, Ингкел и двадцать лет назад был болтлив.

Во сне Нож обжигал руку – надо было проверить, так ли это на самом деле.

... Кто-то тряс Конлайха за плечо.

Юноша протестующе замычал и сделал попытку заползти под сенник. Но настырный гость не унимался.

– Принц Конлайх... принц Конлайх, тебя хочет видеть Верховный жрец.

– Который час? Я долго спал? – пробормотал наследник ардраханского престола, не открывая глаз.

– Уже полдень.

Конлайх подхватился и сел, так и не сумев разлепить глаза.

– Не может быть... В жизни столько не спал... и ещё хочу...

– В умывальной ждёт холодная вода. А в алтарной – мудрейший Ингкел.

Он всё же сумел кое-как привести себя в порядок. Десяток пригоршней ледяной воды позволил окончательно проснуться, и теперь вместе с провожатым Конлайх стоял у знакомых высоких дверей.

Прислужник постучал, и дверь открылась сразу.

– Проходи, Конлайх, – послышался голос Ингкела.

В алтарной не было больше никого. Конлайх обратил внимание, каким высоким стало пламя в чаше. Ингкел кивком поблагодарил прислужника и жестом велел ему уйти.

– А... господин Эри? – нерешительно спросил юноша. – Его не будет с нами?

– Нет. Он ушёл.

– Куда?

– В Друим.

– В Друим?! – Конлайх почти закричал от возмущения. – Один, ничего мне не сказав?

– Да. Потому что никто, кроме него, не способен остановить твоего отца. Нет никого, кто так ненавидел бы Бранна. Ничья другая рука не удержала бы Оружие Стихий, найденное твоей прабабкой.

– Ты хочешь сказать... – не веря своим ушам, проговорил Конлайх, – что Эри отправился убивать моего отца?

– Да, – тяжело проговорил Ингкел. – И я от всей души желаю ему удачи. В твоём отце больше не осталось ничего человеческого – огненная сила окружает его таким слепящим сиянием, что невозможно смотреть. И он смеётся, он всё время хохочет. Безумный Повелитель безумных духов – что может быть страшнее? Его подданные уже проникли и во владения своих извечных врагов – духов воды. Ты знаешь, что на дне моря появились подводные вулканы?

– Ты хочешь сказать, что видел всё это своими глазами?

– Да. В напитке, который ты выпил перед тем, как лечь, было сильнодействующее сонное зелье. Я вижу, оно ещё не выветрилось, но не прошу прощения – ты мог мне помешать.

Маг помолчал.

– Я сумел проследить путь Эри до предпоследнего перевала. Дальше – огненная стена.

Кулаки Конлайха сжались.

– Ты спокойно стоишь напротив меня и говоришь о том, что вы решили убить моего отца?! И что убийца уже прибыл на место?! Мерзавец! Если Бранн и погибнет, то ты сдохнешь раньше!

– Истинный сын своего отца, – странно, Ингкел отнюдь не выглядел испуганным. – Но также и внук своего деда. И отец собственного ребёнка. Ты действительно позволишь обезумевшему чудовищу уничтожить весь твой мир?

Конлайх чувствовал, как вибрирует всё его тело – словно натянутая струна.

– Эри ненавидит моего отца. Я понимаю. Но он ненавидит и меня. За что? Только за то, что я похож на Бранна? Я должен это знать – перед тем, как остановлю его. Я не позволю ему...

– У тебя нет права что-то ему позволять или не позволять. За Бранном слишком большой и слишком давний долг.

– Эри... мой родственник? Он имеет какое-то отношение к моей матери? Именно поэтому он едва не убил меня, узнав, что мы с Аиной... Но даже если и так – в худшем случае мы с ней двоюродные!

Конлайх снова начал кричать.

– Успокойся, мальчик, – Ингкел поднял руку. – Я очень долго думал, говорить ли тебе о том, что произошло двадцать лет назад. Но сначала – выйдем за стены Храма.

За стенами Храма царили сумерки. В полдень!

– Это пепел. Проклятый пепел. Хозяйство Ардрахана разрушено. Потоки жидкой лавы заливают поля. Из тёмных туч льётся смерть, подменившая собой воду. Воздух отравлен вулканическим ядом. Те, кто не успел уйти, гибнут или уже погибли. Твоему ребёнку нечего будет наследовать, Конлайх... если Эри не успеет.

Узкая прорезь между сходящимися кверху скалами была тёмно-серого цвета.

– Мы ещё можем дышать свободно...– грудь Ингкела часто вздымалась. – Мне страшно представить, что сейчас творится на равнине.

– Почему? – проговорил Конлайх, глядя ему прямо в глаза. – Почему мой отец пошёл на это?

– Потому что двадцать лет думал, что Эри мёртв. Я сам первое время так считал. А потом Бранн узнал...

– Да что в этом такого?! – Конлайх снова сорвался на крик. – Он держал Эри в плену... Если я правильно понял деда, жена Эри погибла от руки моего отца... Эри... Эри... Всюду этот Эри! Почему ты ничего не говоришь мне о моей матери – ты же обещал!

Голос Ингкела донёсся откуда-то издалека, как будто маг находился в другом конце ущелья.

– Страсть Бранна к Эри – язык не поворачивается назвать её любовью – была столь сильна, что один потомок огненных духов понёс дитя от другого. У тебя никогда не было матери, Конлайх.

– Нет...

– Это правда. Я принимал тебя. Если Эри останется жив, поинтересуйся шрамом у него на животе.

– Нет... нет... нет... я тебя не слушаю...

Конлайх опустился на ступеньку крыльца, зажимая уши руками. Но голос Ингкела, по-прежнему далёкий, звучал отчётливо.

– Твои сны – чистая правда. Ты слышал собственный плач. И горевал, потому что умер тот, кто дал тебе жизнь. Я думаю, со дня смерти Эри Бранн помешался. А когда его двадцать лет спустя отвергли снова – сошёл с ума окончательно. Мне кажется, он творил весь этот ужас с одной целью – заставить Эри прийти. Но заигрался, и теперь не он владеет мощью подземного огня, а она – им. Остановить его можно только одним способом. Именно поэтому я так надеюсь, что Эри сможет выполнить то, что задумал.

Конлайх тихонько скулил и раскачивался на холодном камне. Ингкел положил ему на голову тяжёлую тёплую ладонь.

– Прости меня, мой мальчик.

И начал подниматься по ступеням.

Он шёл пешком.

Он отказался от пони – бессмысленной жестокостью было оставлять животное умирать в безжизненных горах. И он не слишком верил в то, что сумеет вернуться.

Для Ножа в Храме наскоро сшили ножны, но он продолжал жечь тело, даже сквозь толстую кожу и одежду.

Восточный хребет Эри знал плохо, но даже если бы досконально изучил карты, предложенные Ингкелом, это ничего бы не изменило. Пейзаж менялся на глазах. Вулканические оползни создавали новые горы там, где недавно были равнинные участки.

Эри подумал – хорошо, что осень выдалась сухой. Если бы со склонов пошли лахары – грязевые потоки, он не добрался бы даже до этого места.

Сейчас он стоял на перевале и смотрел вниз.

До развалин мощной крепости было больше дня пути, но будь у него под рукой магия, способная построить мост, он достиг бы Друима за пару часов.

Или шагнул бы в разведённый костёр. Но для этого нужно, чтобы в месте назначения тоже горел огонь. На поверхности, не под землёй. Под землю он ещё успеет спуститься.

Эри огляделся. Трут и кресало были у него с собой, но вот найти подходящий горючий материал под слоем пепла и вулканических обломков казалось невозможным. Да и бесполезным – куда он направится, если в крепости, маскирующей истинные владения Брана, разрушены все очаги?

И в этот момент среди развалин вспыхнуло яркое пламя. Оно казалось искрой, и тем не менее это был огонь.

– Ждёшь меня? – вслух проговорил Эри. – Приглашаешь? Прекрасно. Я принимаю твоё приглашение.

Совсем рядом пронёсся порыв ветра, взметнувший и унесший пепельное облако.

Обернувшись, Эри обнаружил неподалёку высохшее деревце.

– Прими мою благодарность!

Он засмеялся, и в этом смехе слышались отзвуки Браннова безумия. Потом достал из заплечного мешка небольшой топорик в чехле.

Вот теперь можно было приготовить и развести костёр.

Как оказалось, очутиться в Друиме – это было ещё самым несложным.

Как только ноги Эри коснулись развороченных камней некогда мощёного двора, костёр с негромким хлопком погас за его спиной, оставив лишь пятно копоти.

Бранн пристально смотрел на него из окна чудом уцелевшей башни – видимый по пояс, нагой, судя по всему, и – не сорокалетний, нет! Он был таким, каким Эри помнил его – молодым, поджарым, красивым безжалостной красотой.

– Спустись ко мне, – хрипло проговорил Эри. – Спустись, и мы сразимся как мужчины! Спустись, Бранн Проклятый, я пришёл биться с тобой за Ардрахан!

Здесь было жарко, как летом на припёке, капля пота повисла на ресницах. Эри сморгнул её, а когда взглянул на окно снова, Бранна там уже не было.

На долю мгновения сияющий силуэт обрисовался на разрушенной крепостной стене, потом исчез – и тут Эри ощутил прикосновение, как будто кто-то дотронулся до плеча.

Он резко обернулся, никого не увидел – а сияющая фигура вспыхнула, как пламя свечи, у входа в огромную пещеру, которой Эри сначала просто не заметил.

Так вот на чём стоял Друим...

Хочешь сразиться? Ступай за мной.

– Трус! Ты заманиваешь меня! Я хочу биться здесь, и пусть солнце будет нашим судьёй!

Где ты здесь видишь солнце? Солнечные лучи больше не достигают этих земель. А если ты серьёзно настроен сражаться, ступай за мной. Здесь наши силы неравны. У тебя – Нож Воды, а я хочу взять силу подземного огня.

– Не изворачивайся! Она и так принадлежит тебе!

Я слаб на поверхности земли. Видишь, я не лгу.

– Вернись! Не смей убегать! Трус! Трус!

Но Бранн исчез.

Эри, рыча от ярости, метался среди развалин, всё отчётливее понимая, что не другого выбора, кроме как идти за Бранном в пещеру, у него нет.

Над ущельем клубились тёмно-серые тучи, готовые разразиться тёмно-серым снегом.

Это было правильно. В мире, где всё перевернулось, снег не мог быть белым.

В мире, где всё перевернулось...

Конлайх почувствовал, что замерзает. Вход в храм казался бездонной пастью, ощетинившейся зубами-колоннами. Идти туда не хотелось. Но там было тепло.

Он разогнулся тяжело, словно старик, поднялся на ноги и, обхватив себя за плечи руками, начал подниматься по ступенькам.

Слева доносился монотонный речитатив, похожий на заунывное пение. Время от времени его прерывали мелодичные удары гонга. Огненные маги творили какой-то свой обряд. Конлайху было всё равно – он искал Ингкела.

...– Значит, Аина мне сестра?

– Получается, так.

– И я стал отцом собственного племянника?

Маг промолчал.

– И у меня не было матери, а выношен и рождён я мужчиной, – Конлайх рассмеялся, коротко и сухо. – И если доводить всё до логического конца, я сам такое же двуполое существо, как... как...

– Да.

– Почему ты позвал в храм меня? Моя роль в происходящем ничтожна. Мой дед делает больше, чем я сейчас.

– Ты владеешь огромной силой, хоть Бранн и не учил тебя пользоваться ею. Уж не говорю про твоего ребёнка...

– Замолчи!

Конлайх сам поразился тому, насколько его голос похож на голос Эри.

Он глубоко вздохнул.

– Я хочу узнать, что с Аиной. Я хочу увидеть деда. И... их...

– Попробуй. Всё, чем располагает храм – к твоим услугам. Только вряд ли ты сейчас увидишь что-то толковое... Пламя перестало нам подчиняться и показывает какие-то случайные картины. Но ты – сын Повелителя. Возможно, тебя оно послушается.

Конлайх пристально посмотрел на Ингкела, и глаза его сузились.

– Ты рассчитывал, что в крайнем случае я сыграю роль заложника? Разве ты не понял – моему... Бранну всё равно, что со мной происходит.

– Пусть! – глаза мага сверкнули. – Ты огненной крови, твоя женщина – тоже огненной крови, и её сила теперь принадлежит тебе. Да что там – ваш ребёнок, который, по всем законам, превзойдёт мощью вас и ваших родителей, уже является важной стороной в этой игре.

– В игре? – прорычал Конлайх, вцепившись в одеяние Ингкела. – Для тебя это игра?

– Я слишком мало могу, – ничуть не испугавшись, огненный маг развёл руками. – Ничуть не больше твоего деда.

– Но дед хоть что-то делает! А ты, знаток обрядов и заклятий, решил ждать смерти от огня или пепла? Хотя нет – ты же всегда сможешь уйти через огонь... теперь. Интересно, получается, вы не знали о таком способе перемещения.

– Огонь всегда был для нас источником информации и средством сообщения. Возможно, древние маги знали, что его можно использовать как портал... потом знание утерялось...

Конлайх отпустил Ингкела и брезгливым жестом отряхнул руки.

– Слушай меня внимательно. Мне плевать, как ты это сделаешь – я хочу знать, что сейчас происходит... там. Зови других магов или попытайся сам, но мне нужна достоверная картина, которую больше не должен видеть никто. Иначе испепелю. Я не шучу. А потом, если понадобится, ты отдашь мне все необходимые силы, чтобы я мог через огонь попасть именно туда, куда нужно, а не туда, куда забросит случай.

Вот теперь Ингкел струхнул.

– Это... это может лишить магической защиты весь храм!

– Ты действительно дурак – похоже, ты всё-таки надеешься отсидеться здесь или сбежать. Но я тебе не дам. Или вы поможете мне спасти Ардрахан, или мы погибнем вместе с ним.

В глазах мага читалось потрясение, смешанное со страхом и злобой.

– А ты меняешься на глазах, принц Конлайх.

– Я пламя и сын пламени. Зови своих. И помни – я не оставлю вас в покое, даже если меня убьют ударом в спину во время ваших обрядов. Здесь я – ваш Повелитель.

Ингкел отвернулся и ничего не ответил.

Эри предпринял последнюю попытку удержать Брана на поверхности.

Теперь он понимал, что сглупил. Не стоило вызывать сумасшедшего духа на поединок. Не стоило вообще показывать своё нетерпение. Лучше всего было бы, наверное, просто сесть на покрытый пеплом камень посреди развороченного двора. Выждать.

Тогда, вполне вероятно, ублюдок решил бы, что он сломался. И приблизился бы.

И получил бы удар Ножом.

Но можно было попытаться.

– Бранн, будь ты проклят, чего ты от меня хочешь? Я уже не требую поединка – просто появись! Я хочу разговора!

Слишком поздно для разговоров. Во всяком случае, здесь. Пойдём ко мне, в мои сверкающие пещеры, в мои подземные владения. Там прекрасно. Ты не захочешь оттуда уходить. И там мы поговорим.

Внезапно Эри понял, что ему хочется туда – в этот мрачный зев, где угадывались отблески багрового огня.

«Он там силён – но ведь и ты там станешь сильнее!»

Нет, глупости. Это обман, ловушка...

Я терпелив, Эри. Я не буду ни сражаться, ни разговаривать на поверхности земли. Земля стала слишком неприглядным зрелищем. Ты у меня в гостях. Дорогого гостя не принимают на грязном пороге. Его ведут в убранные покои.

В голосе Бранна, звучавшем в голове, слышалась насмешка.

«Послушайся его, ступай туда. Там источник силы огненных духов, там течёт пламенная кровь земли. Там ты сможешь с ним сразиться...»

Моё единственное преимущество – Нож. Естественно предположить – там, где сильнее Огонь, Вода слабеет. Нельзя идти туда.

«Но ведь в тебе течёт огненная кровь. Ты ничем не уступишь своему врагу».

Нет, здесь какая-то ложь, какой-то подвох...

Эри стиснул ладонями виски. Сквозь шум в голове прорезался голос Бранна – ясный, холодный, насмешливый.

Что ж, сиди здесь. А я доведу до конца то, что начал. И ты останешься на развалинах Друима – сам похожий на обломок мира, которого больше нет.

Перед глазами Эри молнией сверкнули воспоминания – голубое небо, зелёные луга, приветливые горы, Ула, Эйдне, дети...

«Ведь у тебя будет внук. Его ты тоже обречёшь на смерть?»

Высокий худощавый человек в дорожной одежде застонал. Где-то там, в невообразимой дали, ждал появления на свет ребёнок его ненаглядной девочки... внук или внучка. Язычок пламени. Живая искорка. Залог бессмертия.

Эри впервые с такой остротой ощутил власть огненной крови.

– Ты не получишь их, мерзавец, – проговорил он сквозь зубы. – Я не дам тебе их погубить.

Бранн не ответил.

Эри стиснул пальцами рукоять Ножа и решительно шагнул в сторону пещеры.

Конлайх потерял целый день, дожидаясь, пока огненные маги соберутся в необходимом количестве, договорятся о том, кто и чем будет заниматься во время небывалого ритуала – а договариваться пришлось долго, и много было тех, кто отказался наотрез.

Магов в главном Храме насчитывалось около сотни. Лишь теперь принц узнал, что совместная медитация даже пяти из них способна вызвать пожар, а полутора десятков – создать трещину в поверхности земли и поднять лаву. Естественно, они никогда этого не делали... или утверждали, что не делали.

Циничный и недоверчивый Фарелл сделал всё, чтобы искоренить во внуке наивность в отношении магов, священства и их взаимоотношений с власть имущими. Дед открыто смеялся, когда какая-нибудь особо набожная придворная дама начинала рассуждать о святости – он слишком хорошо знал, сколько стоит поддержка могущественной, но весьма меркантильной группы людей в рясах или жреческих одеяниях.

Наконец, уже ближе к вечеру, Конлайх не выдержал и решительно распахнул двери в просторный покой, где нервные и встрёпанные маги решали, имеет ли смысл помогать наследнику с риском спалить Храм и обрушить эту часть гор, тем самым способствуя Бранну в его разрушительном порыве.

– Вот что, – проговорил он, обводя яростным взглядом притихших людей. – По вашим собственным словам, пламя перестало вам подчиняться. Вы утратили власть над стихией. Я – нет.

С этими словами, сам толком не понимая, что им движет, Конлайх обогнул длинный стол, прошёл в конец зала, вспрыгнул на постамент, а с него – в алтарную чашу, какие были здесь практически в каждом помещении. Он знал, что это – святотатство, что во время исполнения обрядов маги закрывают нижнюю часть лица тканью, дабы не оскорбить священный огонь своим дыханием.

Но терять ему было нечего. В конце концов, Конлайх уже топтал пламя, шагнув из королевского дворца прямо в Храм.

Он закрыл глаза и чуть развёл в стороны руки. Огненные языки, до этого ровно плясавшие по краям чаши, вдруг загудели и поднялись на высоту его роста. Длинные серебристые волосы Конлайха разметало, словно порывом ветра. Потрясённые маги увидели, что и блестящие пряди, и одежда, и кожа принца окрасились в цвет пламени. На какой-то миг его голову увенчал узкий, ослепительно яркий обруч, а за плечами вспыхнула и погасла огненно-алая мантия, похожая на распахнутые крылья.

Всё исчезло. Пламя опустилось к ногам Конлайха, словно преданное животное, облизывая его пальцы и колени. Неосознанно-ласковым движением юноша погладил своего свирепого зверя и лишь потом открыл глаза. Теперь в них плясали огненные язычки.

Ингкел издал какой-то сдавленный звук и отшатнулся назад.

– Что, я похож на моего отца? – насмешливо спросил Конлайх. – На которого из них?

От звуков его голоса завибрировали каменные стены.

– Вы всё ещё надеетесь отсидеться? – взгляд пылающих глаз приковывал магов, словно птиц, заворожённых змеёй. – Или всё же поможете мне?

– Приказывай, Истинный Повелитель, – просипел один из них, сомнамбулически выходя из-за стола и опускаясь на колени.

Один за другим огненные маги последовали примеру собрата. Один лишь Ингкел какое-то время боролся с собой, но в конце концов и он сдался.

– Наша сила принадлежит тебе, о Повелитель, – неожиданно ясным и глубоким голосом проговорил Верховный Жрец. – Приказывай. И... будь милостив к свои слугам, когда воссядешь на Троне Пламенной Мощи.

Конлайх внезапно пошатнулся, закрыв лицо руками. Теперь перед этими облечёнными могуществом людьми стоял просто человек – стройный длинноволосый юноша, напуганный и смертельно уставший.

– Наша сила – твоя сила, Повелитель, – негромко, почти просяще сказал тот, первый маг. – Наши семьи, наши отцы и матери, братья и сёстры остались там, на равнине. Мы хотим их спасти. Мы умрём, но поможем тебе. Будь милостив к своим слугам и прими их дар.

Конлайх опустил руки и выпрямился.

– Принимаю, – проговорил он.

Наверное, откуда-то поднимались ядовитые подземные газы. Причём во многих местах. Здесь было невыносимо жарко, и удары сердца отзывались в висках. Иногда возникало ощущение, будто в груди устроился какой-то зверь, то и дело менявший положение. В такие моменты руки и ноги становились ватными.

Эри никогда не считал себя особым силачом, однако и слабаком не был. Но это проклятое мрачное место высасывало из него силы, а восполнить их было неоткуда. Смрадный дым, заставлявший заходиться в кашле, обжигающий жар, от которого уже покрылись волдырями незащищённые кисти рук. Нижнюю часть лица он всё же догадался замотать длинным лоскутом, оторванным от рубахи, но теперь казалось, будто тонкая ткань пропитана кипятком. Толстые подошвы сапог, похоже, начинали дымиться.

Он не сомневался, что назад пути нет. И отсёк от себя все мысли о тех, кого оставил наверху. На мгновение перед глазами встал мальчик, Конлайх – такой непохожий и одновременно похожий на... на брата и сестру...

Защити её.

Он уже сам не понимал, что толкает его вперёд. Он не обращал внимания на боковые ответвления бесконечного коридора, в который превратилась пещера, хотя сияющие обитатели подземных пространств оборачивались и смотрели на него – кто недоумевающе, кто с почтением и страхом.

А Бранна не было.

Иногда Эри казалось, что впереди мелькает окружённый пламенем силуэт, и тогда он до хруста стискивал зубы, нащупывая Нож.

Не было сомнения, что на бедре образовался сильнейший ожог. Нож Воды не мог раскалиться – он просто вскипел, но Эри заставил себя не обращать на это внимания. Его волновал один-единственный вопрос – сможет ли он достать и удержать оружие в руке, когда появится враг.

Ответ в конце концов пришёл – возможно, через пару часов после начала спуска, возможно, через тысячу лет.

Бранн вдруг появился в десяти шагах впереди, посмотрел в глаза, усмехнулся, поманил за собой. Эри зарычал от ярости и, позабыв о боли от ожогов, метнулся следом. Когда прямо перед ним встала стена огня, он лишь чудом сумел затормозить. А огненные языки уже превращались в когтистые лапы, проявились чудовищные зубастые морды...

Саламандры, понял Эри.

Не похоже было, что порождения подземного пламени шутят – они шипели, плевались и норовили цапнуть незваного гостя когтями. Он отступил на шаг – они притихли, приблизился – чудовища снова ощерились, готовые кусать, рвать и жечь.

Они не пускали его к Бранну. К трусу, не способному биться честно.

Значит, я прикончу его без поединка.

Ярость клокотала в груди, ярость заставляла биться сердце, ярость гнала кровь по жилам, ярость повелевала телу жить и забыть о боли.

Сосредоточившись на мысли о враге, Эри нащупал рукоять кипящего Ножа, выхватил из ножен и полоснул по длинной лапе...