...В остальном это было задание как задание. Если бы не проклятый доктор, который, впрочем, уже давно был первопричиной как минимум половины проблем, падающих на многострадальную голову одного из старейших и сильнейших шинигами. Это если говорить объективно. Обычная, повседневная рутина – демоны, убийства, далее по списку вплоть до очередной битвы...

И вот, когда шикигами из рабочего набора Тсузуки разделывались с очередной призванной Мураки мерзостью, а сам Асато был слишком поглощен зрелищем и параллельным присмотром за тем, чтобы ничем не попало по валяющемуся в отключке напарнику, произошло нечто неожиданное. Что-то горячее и нематериальное мягко ударило в спину шинигами, растеклось по позвоночнику...

Тсузуки оглянулся и встретился взглядом с довольно улыбающимся доктором.

– Теперь ты сам приползешь ко мне, – в голосе врага слышалось торжество, – и будешь на коленях просить помочь тебе...

Асато кинулся на Мураки, но тот уже растворился в вихре белых перышек, так что промахнувшийся шинигами действительно приземлился на колени. На заднем плане заканчивались разборки потусторонней дряни и объединенной команды Генсокая. С явным перевесом последних.

Тсузуки еле встал, и, потерев пострадавшие коленки, подошел к Куросаки.

– Вставай, Хисока... да что с тобой? – пробормотал Асато, но шлепнуть напарника по лицу не решился. Немного подумав, он наклонился над ухом мальчика и шепнул: – Вставай, малыш! Очнись... мне нужна твоя помощь.

– Я тебе не малыш, – тут же отреагировал Куросаки и, приподнимаясь, обеспокоенно спросил, – так что там у тебя?

– Мне что-то в спину попало, – пожаловался Тсузуки, – и ощущение такое странное...

– Кажется, я чувствую постороннюю магию. Это тебя Мураки так, да? – сочувственно сказал мальчик, напрягаясь из последних сил, чтобы просканировать напарника.

– Да... и знаешь, чувство такое мерзкое... Ты сам-то доберешься домой? – спросил шинигами. Но Куросаки уже снова отключился. Асато взял Хисоку на руки и телепортировался в Мейфу, благо торчать здесь и дальше не было особого смысла. Бой уже закончился, остались только вполне материальные последствия в виде некоторых разрушений. Но Тсузуки, естественно, о такой мелочи не думал, его мысли были поглощены напарником и собственными проблемами. В конце концов оформилась более-менее ясная идея: «Надо обратиться за помощью к Ватари. Он как-нибудь разберется с этим заклинанием! И пусть заодно малыша обследует...»

– Ютака! Открой, пациенты пришли! – выкрикнул шинигами, стуча в дверь лаборатории ногой. Руки, как-никак, были заняты. Дверь открылась, и ученый пропустил их внутрь. – Ватари, у нас тут двойная проблема. Что-то произошло с Хисокой, и этот маньяк Мураки швырнул в меня какой-то гадостью...

– Ну... с боном все в порядке, он просто перенапрягся, – ученый помог устроить мальчика на кушетке. – У него не такой крепкий организм, как у остальных шинигами. А учитывая, что Хисока еще и болел несколько лет перед смертью... ну, короче, ты понял. Мальчику вредны такие нагрузки. Но ты не волнуйся – он скоро придет в себя. Так что там с Мураки?

– Он бросил мне в спину что-то... странное, – попытался сформулировать свою мысль шинигами.

– В спину, говоришь, – протянул Ютака, – ну что же... раздевайся.

– Э-э-э... совсем, или как? – спросил Тсузуки, слегка краснея.

– Наверное, до пояса достаточно, – Ватари невозмутимо поправил очки и продолжил: – Чего ты ждешь? Стесняешься, что ли? Я же врач, в конце концов!

«Ага, знаю я вас», – подумал Асато, но все же начал раздеваться.

– Это явно проклятие, – сказал ученый, внимательно обследовав спину сотрудника, – только вот я пока не могу разобрать, какое. Точно могу сказать, что оно явно не смертельное, но наведено с целью то ли навредить, то ли... короче, заходи через полчасика, я постараюсь разобраться. Кстати, оно, кажется, проникает в кровь. Можно, я возьму у тебя немного для анализа? – Асато обернулся и увидел в руках у Ватари одноразовый шприц.

– Бери, конечно... мне сейчас главное – разобраться! – ответил Тсузуки, с готовностью протягивая руку. У шинигами существенно отлегло от сердца, когда он услышал, что проклят не смертельно.

– Вот и отлично, – сказал ученый, набрав полный шприц крови, – можешь одеваться!

Асато надел рубашку и встал со стола.

– До скорого! – сказал он и вышел из лаборатории, оставив напарника на попечение Ютаки.

«Ну вот, два дела уже сделано... надо подкрепиться и пойти отчитаться перед Тацуми о проделанной работе», – подумал шинигами и поспешил на рабочее место. Там в ящике стола было припрятано несколько пирожных. Но до комнаты он так и не дошел. Дорогу ему преградил Хаджиме, причем глаза его как-то странно блестели.

«Чего ему от меня надо? Вот вечно сам первый начинает, а потом еще и жалуется! Так я не успею поесть...» – обиженно подумал Тсузуки.

– А, это ты, дневной фонарь? Куда направляешься? Опять пожрать захотелось? – ехидно поинтересовался Теразума, окинув его наглым взглядом, и совсем неожиданно сказал: – Знаешь... при всей своей бесполезности ты потрясающе привлекателен!

Пока Асато подбирал с пола челюсть, Хаджиме уже потянул к нему руки.

«Что он творит? Совсем из ума выжил, что ли?» – Тсузуки уже собирался оттолкнуть молодого нахала, как к последнему неожиданно подлетел Куросаки и схватил за верхние конечности. Теразума негромко выругался и тут же превратился в черного льва. Зато, похоже, потерял к коллеге всякий интерес.

– Хисока... а ты как сюда попал? Я же оставил тебя у Ватари, – растерянно произнес Асато.

– Решил от меня избавиться, чтобы поразвлечься с этим идиотом Хаджиме? – ревниво спросил мальчик. Лев грозно зарычал и, развернувшись, пошел по направлению к выскочившей из комнаты Вакабе. Тсузуки удивленно воззрился на напарника.

– Ты что, с ума сошел? Да мы же терпеть друг друга не можем! – сказал он.

– Наверное, сошел, – ответил Куросаки, ласково касаясь лба напарника и отодвигая челку.

– Ты... ты чего? – изумился Тсузуки. В это время открылась дверь кабинета Тацуми, и секретарь, завидев напарников, поспешил к ним. Хисока тотчас же вспомнил о недописанном отчете за прошлую неделю и позорно сбежал на свое рабочее место – с секретарем шутки плохи. К тому же, рано или поздно Асато должен был вернуться в комнату.

– Тсузуки, тебя мне и надо! – радостно заявил секретарь и как-то странно посмотрел на шинигами. – Замечательно выглядишь! Прическу сменил, что ли?

Асато почувствовал, что скоро окончательно сойдет с ума... если уже не сошел. «Так вот чем меня проклял Мураки!» – вдруг понял он и вздрогнул. Секретарь нагнулся к самому его уху и прошептал:

– Пойдем в мой кабинет?

От этого жаркого шепота Тсузуки стало совсем не по себе. Он развернулся и рванул к Ватари, да так резво, как будто за ним гналось сто докторов в белых плащиках. Вбежав в лабораторию, шинигами попросил ученого закрыть дверь изнутри.

– Это еще зачем? – удивился Ютака.

– Закрой, пожалуйста! Я потом все объясню, – жалобно сказал Асато.

– Хорошо, – ответил ученый, выпуская из кармана халата 003. Птичка подлетела к замку и заперла дверь ключом. – А я тут как раз разобрался, что это за заклинание...

– Да я уже сам догадался! – отмахнулся Тсузуки. У него был такой убитый вид, что Ватари стало жаль своего друга.

– Ты, наверное, не обо всем догадался, – мягко сказал он, – проклятие будет действовать не очень долго. И оно начнет терять силу, как только ты все-таки... отдашься кому-нибудь, – на этом месте ученый покраснел.

– Это значит, что я... но зачем это Мураки? – непонимающе заморгал Асато.

– Думаю, он надеется, что ты сбежишь домой и запрешься там, выжидая, пока все устаканится. Может, он даже уже ждет тебя там! – предположил Ютака и вдруг почувствовал, что даже ему трудно совладать с собой в присутствии такого милого аметистовоглазого шинигами.

– И что мне теперь делать? – Тсузуки окончательно растерялся.

– Послушай, а что, если... если мы... ну, ты понимаешь. Мы же друзья... я бы сделал все осторожно, – сказал Ватари и замолчал, ожидая ответа. Ему показалось, что сейчас Тсузуки рассердится, но тот не торопился реагировать.

На самом деле Асато никак не мог разобраться в своих чувствах. Ему казалось, что по всему телу пробегают горячие волны. «Действительно, что в этом плохого? – думал он, совсем разомлев. – Ютака – мой друг... и в конце концов, это лучше, чем попасться в лапы Мураки...»

Ватари тем временем отвернулся от Тсузуки. Ему было стыдно за свои слова. Да еще как назло было все труднее держать себя в руках, зная, что они находятся наедине... дверь закрыта и сюда точно никто не зайдет...

– Ютака, – тихо произнес Асато. Ученый обернулся и сказал:

– Прости, я не должен был предлагать тебе такое. Я, правда, хотел помочь...

– Я согласен, – прервал его Тсузуки, – я знаю, что ты прав. Только, понимаешь...

– Тише, – Ватари подошел к Асато и бережно обнял его. – Ты такой красивый...

Тонкие пальцы ученого быстро расстегнули пуговицы рубашки, скользнули по коже, сдвигая ткань... Тсузуки вздрогнул от ласкового прикосновения, но причина была не той, что раньше, теперь он чувствовал не отвращение, а возбуждение.

Хотелось продолжать... узнать, что будет дальше. Ютака нежно поцеловал его, и Асато с готовностью приоткрыл рот, пуская внутрь язык... а пальцы тем временем скользили по спине, вычерчивая узоры, будоражащие тот странный жар, что поселился под кожей и заставлял хотеть странного. Ватари на самом деле был очень нежен, и Тсузуки ни на минуту не пожалел о своем согласии. Каждое прикосновение Ютаки отзывалось в теле необыкновенным теплом, как будто этот шинигами согревал каждую клеточку его тела.

Даже когда Ватари переключился на шею, предварительно уделив немного внимания мочке уха, было совсем не страшно и уж тем более не вспоминался обожавший подобное Мураки. С Ютакой все было иначе – легко, приятно, не чувствовалось никакой угрозы... Асато даже позволил себе немного действия – коснулся золотистых волос... ответом был преданный взгляд и довольное урчание. Осмелев, Тсузуки аккуратно снял с ученого очки.

Ютака прижался к такому желанному сейчас шинигами. Казалось, перед ним открывается целый мир, такой необычный и пока не исследованный. Перед глазами ученого проносились вихри света. Он будто всегда желал именно этого. Завтра все эти чувства могли оказаться ложью, но сейчас для Ватари не было никого дороже Асато.

Тсузуки был бесконечно благодарен своему другу. Наверное, никто и никогда не смог бы быть с ним таким восхитительно ласковым и предупредительным. «Теразума, Хисока, Тацуми – все они набросились на меня там, в коридоре, будто на добычу. И это еще на открытом пространстве», – Асато вздрогнул, и ученый ласково поцеловал его в висок, успокаивая, словно испуганного ребенка.

– Все хорошо, – тихонько шепнул он, а затем коснулся губами ямочки над ключицей и двинулся чуть ниже. У Тсузуки захватило дух, когда он ощутил прикосновение к соску. Золотые волосы, словно тонкий шелк, щекотали кожу...

Асато снова ощутил потребность сделать хоть что-нибудь и принялся за халат Ватари... почему-то очень хотелось увидеть, как Ютака выглядит без одежды. Похоже, ученый тоже понимал это, потому что совершенно не возражал против раздевания.

«Он такой красивый и хрупкий, совсем как девушка, – подумал Тсузуки, – и кожа такая нежная...» Он ощутил внезапный порыв – покрыть все тело этого солнечного шинигами поцелуями. Желанию просто невозможно было противостоять.

Они ласкали друг друга, словно всю жизнь мечтали только об этом, и Асато совсем не удивился, когда ощутил понятное давление чуть ниже пояса... он позволил Ватари помочь ему освободиться от остатков одежды и касаться там, внизу. От сладости ощущений кружилась голова. Тсузуки даже не заметил, как оказался на кушетке... шелковые волосы щекотали внутреннюю сторону бедер, нежно, почти неощутимо, усиливая блаженство.

Асато подался навстречу ласковому языку, окончательно расслабляясь... сейчас он готов был разрешить Ютаке делать с ним все что угодно. И, похоже, ученый тоже это понимал, потому что продолжал действовать, нежно и настойчиво подготавливая своего партнера к финальному акту. Было почти не больно... чуть неудобно, но постепенно чувство заполненности стало казаться единственно правильным. Ватари медленно входил в него, и наконец достиг точки, прикосновение к которой заставило глаза Тсузуки широко распахнуться.

«И этого я боялся?» – вспыхнуло в голове. Асато окончательно растворился в жарком удовольствии. Ему было хорошо – настолько, что хотелось еще и еще... до самого конца, когда внутри словно что-то взорвалось и даже сердце пропустило удар.

Через некоторое время, показавшееся вечностью, Тсузуки наконец нашел в себе силы с благодарностью взглянуть на своего спасителя.

– Ну что же... думаю, теперь тебе ничего не грозит, – сказал Ютака, надевая халат и пытаясь привести в порядок растрепавшиеся волосы. Асато поднял с пола оранжевую ленточку, протянул ее ученому и сам начал одеваться.

– Ватари... спасибо тебе большое, – сказал он.

– Не за что, – с улыбкой ответил Ютака. Все произошедшее показалось ему сном, легким и прекрасным, но каким-то нереальным. «Действие заклинания проходит, – подумал он, – ну что же... славно, что я смог помочь Тсузуки»

Асато попрощался с Ватари и вышел в коридор. «Пора возвращаться к работе, а то Хисока опять будет ворчать, что я свалил на него все дела, а сам где-то гуляю», – задумавшись, Тсузуки чуть не сбил с ног Тацуми.

– Опять шатаешься по коридору, бездельник? Лучше бы отчет о последнем задании написал! – сказал секретарь и пошел дальше, посчитав, что выполнил воспитательную работу относительно хотя бы одного сотрудника.

Асато вздохнул с облегчением и поспешил на свое рабочее место. Когда шинигами зашел в комнату, ему показалось, что там никого нет.

Тсузуки уже успокоился, когда от стены, словно тень, отделился Куросаки и направился прямиком к напарнику.

– Хисока... Ты меня напугал, – улыбнулся Асато, но улыбка вышла какая-то жалкая. Странный блеск в глазах мальчика напомнил об инциденте в коридоре.

– Мы ведь еще не закончили наш разговор, – жестко сказал Куросаки.

«Почему он ведет себя так? Ведь заклинание уже не должно действовать!» – подумал шинигами, однако действия напарника убеждали его в обратном. Юноша буквально впился в его губы и начал жадно целовать напарника. Тсузуки стоял, опустив руки. Он не мог отстраниться от мальчика или оттолкнуть его, понимая, что причинит ему боль, а Куросаки нахально продолжал ласкать Асато, пользуясь его замешательством.

«Наверное, это все оттого, что Хисоке труднее, чем остальным, совладать со своими чувствами. Ведь так сложно вовремя взять себя в руки, когда тебе всего шестнадцать лет», – мелькнула догадка в голове старшего шинигами.

– Ты считаешь меня недостаточно взрослым? – спросил его напарник. – Что же... придется убедить тебя в обратном! – с этими словами мальчик сорвал с Тсузуки рубашку.

После ласковых прикосновений Ватари объятия этого юноши казались стальными тисками... из которых трудно вывернуться.

– Что ты делаешь, Хисока? Отпусти! Мне больно! – взмолился Асато.

– Я хочу тебя, – хрипло ответил мальчик, и его голос показался Тсузуки каким-то чужим, – и я уже не ребенок.

Ласки мальчика были какими-то странными, неумелыми и грубыми, но сопротивляться Асато не мог, хоть ему и хотелось кричать и вырываться из этих почти детских, но неожиданно сильных рук.

Куросаки же было вовсе не до прелюдий. Асато был прав – мальчик просто не мог держать себя в руках. Он и так чуть не набросился на напарника прямо там, в коридоре, а теперь и вовсе был не силах терпеть. Грубо развернув Тсузуки, он просто вошел в него без всякой подготовки. Асато, не ожидавший такого обращения, ощутил почти невыносимую боль. Из глаз его хлынули слезы, которые, однако, не произвели на Хисоку никакого впечатления. Тот просто продолжал начатое, как робот... ничего человеческого... сплошные животные инстинкты.

«Когда это закончится?» – отчаянно подумал Тсузуки. Он знал, что мог бы отшвырнуть мальчишку до того, как все началось, но Куросаки был не виноват в том, что творил... Асато впился зубами в запястье левой руки и обхватил правой ладонью свой член, стараясь хоть так помочь себе. Он пробовал подстроиться под резкие рывки напарника, но ввиду недостатка опыта ничего не получилось... Мальчик сильно прижал напарника к столу, так, что даже дышать было больно. Когда Хисока кончил, как-то неожиданно и сразу, Тсузуки почувствовал во рту металлический привкус крови и понял, что все-таки прокусил руку. Теперь его ничто не держало, и Асато сполз на пол.

Куросаки некоторое время продолжал молча стоять над напарником. До него постепенно начал доходить смысл произошедшего. Мальчик встал на колени и коснулся плеча Тсузуки. На Хисоку нахлынула такая боль, что даже в глазах потемнело.

«Что... что же я наделал? Из-за меня он так страдает... Я просто чудовище!» – мальчик не смог сдержаться и заплакал. Асато лежал в полуобморочном состоянии. Куросаки просто не знал, что делать. Он даже не вытирал слез, бегущих по щекам. Единственное, что он сделал – это машинально застегнул джинсы.

– Тсузуки... Ты меня слышишь? Очнись, ну пожалуйста... прости меня... – прошептал мальчик.

Асато пошевелился и открыл глаза.

– Не плачь, Хисока... не надо, – тихо сказал он.

«Странно... я одновременно ненавижу этого мальчика... и понимаю его. Даже не знаю, сможем ли дальше работать вместе. Я точно никогда не смогу забыть этого, да и он тоже... То, что произошло, навсегда останется стеной между нами... но это не его вина», – думал Тсузуки. Противоречивые чувства будто разрывали его сердце на части... и он знал, что эмпат это ощущает. Не может не ощущать.

– Тсузуки... прости меня... Пожалуйста! Я не знаю, что произошло. Я просто не мог с собой ничего поделать, – мальчик боялся снова дотронуться до напарника, почувствовать эту ненависть... и жалость. После всего, что произошло, этот чудный шинигами все равно сочувствовал ему... понимал, но не готов был простить. Куросаки набрался смелости и взял окровавленную руку напарника. – Я не хотел причинять тебе боль, правда ...

– Я... знаю, – судорожно выдохнул Асато. В этот миг ему было все безразлично. Холод сковал душу, разрывая ее на мелкие осколки льда, и это было страшней любой физической боли. «Почему именно Хисока? Мой напарник и друг, всегда выручавший в трудный момент... Я даже сейчас не в состоянии просто ненавидеть его. Видеть его сил нет... Но как можно прогнать? Ему будет больно... Я не могу... не могу больше», – Тсузуки закрыл глаза и с трудом подавил рвущийся из губ стон.

Мальчику было не просто стыдно – он чувствовал всю боль, которую сейчас испытывал его напарник, и поражался силе его любви. Будь Хисока на его месте, он бы убил любого, кто поступил с ним так... даже если бы это был Асато. Куросаки очень хотелось провалиться сквозь землю, сгореть от стыда... или просто умереть.

Дверь неожиданно распахнулась, и на пороге показался секретарь.

– Хисока, ты закончил от... – Тацуми растерянно замолчал, увидев своего бывшего напарника, лежащего на полу почти что раздетым, и наклонившегося над ним мальчика.

– Ты! – ледяным тоном сказал он, и у Куросаки мурашки побежали по телу от этого голоса. – Как ты посмел... – вокруг ладоней секретаря начали собираться тени, и Хисока услышал потрескивание.

– Нет... Сейчиро, не надо! Он не виноват... это заклятие Мураки, – еле выговорил Тсузуки и потерял сознание.

– Ты что, не мог хотя бы с пола его поднять? – злобно спросил секретарь, осторожно, словно нечто хрупкое, поднимая Асато и заботливо укладывая на диван. – Изверг... ты не достоин быть его напарником!

Хисока молчал. Он чувствовал себя не только извергом, но и законченным подонком. Заклятие заклятием, но он ведь шинигами... он эмпат и должен был что-то почувствовать... остановиться, когда Тсузуки просил его... Он этого не сделал.

Сейчиро тем временем осматривал тело Асато. Увидев кровь на его запястье, секретарь развернулся к Куросаки и дал ему пощечину.

– Я тебя ненавижу, – сказал Тацуми, в голосе его звучала сталь, – и он тебя не простит. Убирайся.

Тсузуки застонал, но в сознание так и не пришел. От этого звука Хисоке захотелось биться головой об стену и кричать... умолять о прощении. Он сполз на пол и заплакал, глотая собственные слезы, пытаясь заткнуть уши руками...

– Не пытайся меня разжалобить. Ты заслужил это... ты заслужил нечто более страшное, чем просто слезы, – холодно сказал секретарь. – Убирайся... иди к Ватари... пусть он тебя успокаивает. И чтобы глаза мои тебя не видели, – устало бросил он. Куросаки встал с пола и молча пошел к двери. Сейчиро телепортировался в свою квартиру с бывшим напарником на руках.

А в квартире Тсузуки вот уже несколько часов сидел доктор и ждал хозяина. Шинигами определенно задерживался. Рабочий день в департаменте давно закончился, а его все не было.

«Вот ведь свинство... старался для себя, а воспользовался, по-видимому, кто-то другой, – злобно подумал Мураки. – Интересно, кому это счастье привалило?»

– Надо было просто бросить в него приворотным заклинанием мгновенного действия, – зачем-то вслух сказал Казутака. Квартира откликнулась гнетущей тишиной.

* * *

Хисока стоял у окна и смотрел на прилипший к стеклу розоватый лепесток. Словно крыло раздавленной бабочки... В последнее время, на что бы он ни смотрел, виделось везде одно и то же.

Он сломал хрупкие крылья напарника – доброго ангела, всегда заботившегося о нем, как о младшем брате. Сломал из-за своей же слабости, и теперь уже ничто не поможет...

«Я не могу ни ненавидеть Хисоку, ни простить его, – думал Асато. – Да, я вижу, как он страдает и отлично понимаю, что не он здесь виноват... но, когда я смотрю на него, то вспоминаю его стальную хватку. Может, я и прощу его когда-нибудь до конца... но ведь я не столько злюсь на бывшего напарника, сколько боюсь его. И именно поэтому Тацуми не подпускает Куросаки ко мне. Да и сам Хисока чувствует это. Не может не чувствовать. И не сможет быть рядом, пока я буду бояться...»

«Надеюсь, он простит меня... хоть когда-нибудь. И однажды этот страх исчезнет из его глаз. Я ведь знаю – доброта Тсузуки безгранична... он простит меня. Но смогу ли я простить себя? – мальчик вздохнул и вернулся к столу, стараясь не поднимать глаза. Встречаться взглядом с Асато было слишком больно. – Не смогу... никогда не смогу».