Ты вчера невзначай потерял свою тень,
И сегодня не ты, а она гостит у меня.
Мы чуть-чуть поиграем здесь, в темноте –
Пистолет, я и тень... попытайся понять...
Flёur

Для сына такой скотины он оказался замечательным.

Повезло застать мальчишку выходящим из клуба в одиночестве. Пожалуй, так даже лучше, наверняка раньше он ходил за своим замечательным отцом тенью.

– Как тебя зовут?

– Джек. А вы кто?

– Мое имя вряд ли тебе что-то скажет... Но ты можешь называть меня Мистерио. Мистер и.о. Исполняющий обязанности, – он улыбнулся.

Джек с некоторым удивлением и недоверием разглядывал похитителя. Поношенная одежда – явно с чужого плеча, потрепанный рюкзак. Незнакомец был небрит, глаза – красные и воспаленные, наверное, от недостатка сна. Руки едва заметно дрожали. Неужели отец, преуспевающий бизнесмен, метящий на место мэра, мог водить дружбу с кем-то вроде этого?

Назвавшийся Мистерио закурил.

– Вот что, Джек. Твой отец мне задолжал. Поэтому тебе придется у меня немножко погостить.

– Это что... я заложник, получается?

Мысль не пугала. Казалась далекой от истины.

– Умница. Сколько тебе лет? Пятнадцать?

– Семнадцать.

– Прекрасно. Думаю, мы чудесно проведем время. Закажем пиццу, футбол посмотрим. Ты знаешь «Блю Буллз»?

Джек помотал головой.

Похоже, просто так ему из этой переделки не выбраться. А если отец узнает, где этот Мистерио его подцепил? Скандал будет такой, что любой маньяк покажется ему детской страшилкой...

– Послушайте, мистер Мистерио, может, я смогу выплатить долг отца?

Вместо ответа Мистерио запрокинул голову и рассмеялся так, словно услышал лучшую шутку в своей жизни. Он еще смеялся, когда вновь посмотрел на Джека, но глаза у него были совсем невеселые – злые, холодные, будто змеиные. Отец держал в доме несколько змей, и Джеку всегда казалось, что они вот так наблюдают за ними и выжидают.

– Твой отец должен мне кое-что большее чем деньги, малый. Забудь об этом.

С этими словами Мистерио нахлобучил ему мешок обратно на голову.

Джеку не было страшно. Почему-то он всегда подозревал, что с прошлым у отца нечисто. В детстве он конечно же замечал, что у отцов его сверстников есть друзья, клубы по интересам. Стэнфорд Брант же друзей не имел вовсе и все свое время посвящал работе и семье, деля его между первым и вторым с завидной педантичностью.

Но что же такого он мог сделать?

Догадки и предположения заняли его настолько, что Джек не сразу заметил, как они прибыли на место, ему развязали руки и стащили с него мешок. Они оказались в довольно просторном холле.

– Добро пожаловать, – немного пафосно провозгласил Мистерио. – Не дворец, конечно, но места хватит всем. Думаю, говорить тебе, что бежать бесполезно, я не буду. Ты умный мальчик, осмотришься – поймешь, почему. Ну, а теперь я тебя оставлю. Неприлично развлекать гостя в таком виде. Согласен?

Не успел Джек не то что посмотреть на одежду Мистерио, а даже просто кивнуть, его похититель исчез. Было в нем что-то тревожащее, будоражащее и ускользающее от внимания, словно тень облака в ветреный солнечный день. Это категорически не нравилось ему и одновременно притягивало, а ситуация в целом влекла, манила адреналином, обещанием действия, чего-то необычного.

Странный был этот Джек Брант.

Не так представлял себе Мистерио сына Ловкача. Думал, встретит зашуганного сопляка, потому что Ловкач – он очень любил это дело: запугивать и подавлять всех вокруг. Громила. По виду даже не скажешь, что еще и мозги как у какого профэссора.

Какие были дни! Как им везло, пока они были вместе.

– Ах, ностальжи! – вслух объявил Мистерио зеркалу, перед которым забывчивыми пальцами пытался затянуть под подбородком полувиндзор. Сначала узел никак не получался. Но потом дело вроде наладилось.

Мистерио, когда-то бывший Томасом Эпплби, затем номером 66037 из камеры 45 третьего яруса, потом ставший досрочником, удовлетворенно оглядел себя. Как все же меняет человека бритье, стрижка и новенькая чистая одежка.

– Совсем, совсем другой человек, а? – он подмигнул своему отражению и взялся за сотовый.

На экранах камер слежения видно было, как мальчишка обследует дом, убеждаясь, что ни у одной двери нет ручек и замков. Так, детка, так. Шагаем в ногу со временем, посему – только сенсорные панели, считывающие отпечатки пальцев. Он давно мечтал о таком доме и успел вовремя отложить деньги до отсидки.

– Брант слушает.

– Здравствуй, Ловкач.

Молчание. Дыхание. Моменты узнавания.

– Томми.

– Мистерио. Помнишь, мы придумали себе эти кликухи для конспирации? Сколько нам было? По семь лет – карапузы!

– По шесть.

– Даже по шесть! Обалдеть. Надо же... Знаешь, в тюрьме ведь время утрачивает свой смысл и принимает форму срока.

– Чего ты хочешь?

– А ты по-прежнему любишь конкретику. Ну, давай прикинем... Моя доля. Ну, для тебя это мало. И еще восемнадцать лет моей жизни. Можешь вернуть?

Молчание. Дыхание. Осознание.

Время дорого.

– Забыл совсем. Твой мальчишка у меня гостит.

– Чушь. Джек в частной школе в другом штате.

Твердолобый ты мой...

– Айова, верно? Старшая школа для мальчиков с подготовкой к поступлению в лучшие Университеты страны. Приезжай к нам в гости, Ловкач. Мы будем тебя ждать. Скучно смотреть матч без тебя.

Никаких угроз, лишних требований.

О полиции ловкач позаботится сам. Кому как не ему знать, что эти ребята только мешают.

– Где?

– В соседнем городке. Пригород Окдена. Проедешь по Блумингтон-роуд почти до конца и увидишь мой дом. Ты сразу его узнаешь: в детстве я мечтал о таком.

Щелк. Отбой. Папаша времени не теряет – можно быть уверенным. Уолл-стрит, тебе изменил самый верный твой паладин!

Мистерио хихикнул и набрал номер ближайшей пиццерии.

Они ведь собирались повеселиться и хорошо провести время. Да.

Мистерио открыл небольшой сейф в углу и осмотрел свой арсенал.

«Питон», «S&W», пара «сорок пятых», старенький, но по-прежнему безотказный армейский дробовичок и... Пожалуй, все же «питон».

Пистолет отправился в наплечную кобуру. Это на всякий пожарный...

Теперь игра. Играть они будут со старым «сорок пятым» с барабаном.

Он проверил оружие и вставил один патрон. Холостой. Зачем им жертвы.

– Ну вот я и снова с тобой, Джек.

Паренек-то не из робкого десятка. Улыбнулся. Даже не вздрогнул. Подошел и старательно переделал узел на галстуке, к удивлению Мистерио.

– Вот – полувиндзор. Вы его пытались завязать?.. Знаете, я хочу кое-что вам сказать.

Вот как? Интересно...

– Мы с отцом не то чтобы в лучших отношениях. Он может попросту не приехать.

Оно и видно по тому, как плохо ты знаешь своего отца, что отношения у вас паховые.

– Нет, малый. Старина Стэн не захочет такого пятна на своем прошлом, если все еще собирается в мэры Чикаго.

Джек кивнул, помедлив.

Мистерио, кажется, и впрямь друг его отца, раз знает его лучше сына.

Как, оказывается, неприятно чувствовать себя пешкой в чужой игре. Он читал об этом. Но не думал, что это ощущение такое – поганое. Чихать ему было, что за терки там у отца с этим типом, хотя тип-то как раз был ему симпатичен.

Раздался звонок в дверь.

– А вот и пицца. Давай, будь молодцом и отойди от двери на всякий случай.

Мистерио небрежно махнул револьвером.

А Джек вообще-то и не собирался бежать. Его мать, наверное, ужаснулась бы, но ему стало интересно.

– Та-дам!

Мистерио захлопнул дверь. Рядом с ним высилась груда съестного: четыре коробки пиццы, упаковка фруктовой шипучки «Dr. Pepper», упаковка пива, несколько коробочек крылышек «баффало». Мистерио засунул в карман фруктовую жевачку.

– Ого! Основательно.

– В холодильнике еще несколько «голодных мужиков» и лазанья, – Мистерио подмигнул ему. – Голод и жажда нам не грозят.

Было в этом что-то неправильное. Джек понимал, что должен чувствовать отчаяние, страх или злость. Но не чувствовал ничего, кроме любопытства и симпатии к своему чудаковатому похитителю.

Они развернули на столе «Монополию», включили матч. Правда, не с «Блю Буллз» (Джек и команды-то такой не знал), а с «Манчестер юнайтед». Достали из холодильника то пиво, которое уже было, а свежую упаковку погрузили на его место.

Мистерио шутил, обзывал противников «МЮ» толстозадыми гребоидами. И не было в нем никакой нервозности, спешки. Он не дергался на каждый шорох. А ведь должен бы. Джек, конечно, мало понимал в преступниках и похищениях, но ему казалось, что в этой ситуации сам вел бы себя иначе. Он не удержался, спросил Мистерио об этом.

– А что? Ты мне не враг. И Стэн в общем-то говнюк, но не враг. Так что же, я буду разыгрывать из себя скотину? Может, ты любишь, когда тебя связывают, проказник?.. Будешь этот кусочек? Нет? Я съем тогда. Точно не хочешь?

– Неа.

Мистерио с аппетитом принялся поглощать энный по счету кусок пиццы.

Джек двинул фишки.

– Простите, но Восток мой.

– Маленький наглец.

Мистерио рассмеялся. Он, похоже, вообще любил смеяться – делал это охотно, с каким-то особенным смаком, совершенно непонятным Джеку, очень заразительно и тепло. И парню все больше хотелось спросить еще что-нибудь, узнать о Мистерио что-то новое. В конце-концов он снова не выдержал.

– Что все-таки сделал мой отец? Что он вам должен?

Искры исчезли из глаз Мистерио, смех смолк. Мужчина сделался серьезным.

– Он должен мне мою молодость.

– Как это?

Мистерио пожал плечами.

Были вещи, о которых ему не хотелось говорить ни с кем, кроме Ловкача. Как, действительно, получилось, что Мистерио выжил, не сгинул в тюрьме и даже вышел раньше срока? Но не настолько раньше, как было бы, если бы Ловкач вытащил его, как обещал, а не прокатил, словно полного лоха.

Напарник?

Лживый мешок дерьма!

– Ты играл когда-нибудь в русскую рулетку?

– Это вроде одной пули в стволе?..

Джек всесторонне обдумал эту мысль.

И она ему понравилась до того, что кровь бросилась ему в голову.

– Сыграем?

– Э, парень, да ты совсем loco...

Мистерио усмехнулся.

– Усложним правила? Выживаем оба после двух осечек, пьем на брудершафт, – объявил он, доставая из шкафчика бутылку бурбона.

Джек вернул ему его кривоватую лукавую усмешку.

Вот каким должен быть настоящий напарник! Под стать тебе самому.

– А вы, случаем, не гей?

– Имеешь что-то против?

– После того, как вы выследили меня в гей-клубе?

Под стать тебе.

– Играем, умник.

И они играли.

Когда приставляешь револьвер к собственному виску и спускаешь курок, никакая жизнь у тебя перед глазами не проносится. Ты зацикливаешься на какой-то одной мысли, нередко идиотской, и словно замираешь с этой мыслью в вакуумной упаковке, в этаком стоп-кадре. Хоп-ля! Убит? Щелчок. Осечка. Живчик.

До этого дня Джек никогда не пробовал бурбон, не знал, как тот живым мягким огнем проносится по пищеводу и теплыми искрами растворяется в крови.

Мысли у обоих были разные. Они их друг другу озвучивали.

Самым смешным Джеку показалось краткое философское размышление Мистерио на тему «Почему я не таракан». Сам Джек выхватывал мысленно то внимательные черные глаза своего визави, то шрам над верхней губой, то запавшие щеки, то исхудавшие удивительно изящные пальцы. И еще одна мысль: «Я не умею играть в футбол».

Целовались поначалу едва докасаясь губами губ.

Но кровь, согретая выпивкой, в конце концов закипела у обоих. Кто из них первым в кого вцепился? Не важно это было, не имело значения. От Мистерио пахло фруктовой жевачкой и туалетной водой «AQUA». Он целовался жестко, напористо, стремясь подчинить себе, и в конце концов у них завязалось нечто вроде дуэли, поскольку Джек не отставал и не сдавался. Они сминали губы, кожу поцелуями, мяли одежду в судорожно сведенных пальцах.

Смять ведь – от слова смятение...

Когда они в очередной раз оторвались друг от друга, глаза у обоих были шальные. Джек нервно рассмеялся.

– Знаешь, у меня предложение. Играем в рулетку по новым правилам.

Мистерио ушам своим не поверил, услышав, чего хочет мальчишка.

Стрелять не в свой висок, а в чужой лобешник? Парень или в самом деле псих или адреналин снес ему мозги похлеще выпивки. Если бы не то, что Джеку явно нравилось происходящее, он заподозрил бы ловушку. Но...

Это... заводило.

Рокот барабана. Еле слышный.

Щелчок. Как мини-взрыв.

Снова рокот.

Еще щелчок.

Бурбон в бокалах отливает благородным старым золотом.

И губы у мальчишки мягкие. И сам мальчишка реагирует все охотнее, а в глазах – таких же серых, как у Ловкача-Стэна – все ярче разгорается безумие, перемешанное с желанием.

И что за хер вообще этот Ловкач-Стэн?

Их трое: Мистерио, Джеки и револьвер.

Им больше не нужен никто.

Джек неловко полез в штаны – поправить.

Стояк был уже у обоих.

– Ты уже был с мужчиной?

Джек отрицательно помотал головой.

– А ты?

В тюрьме бывало по-всякому. У него было несколько партнеров. Один сумел стать настоящим другом, а потом был застрелен при побеге.

Кивок.

Мистерио до сих пор не был уверен, как относится к гомосексуальности. И относится ли.

– Твоя очередь вроде.

Джек прищурился, щелкнул затвор.

Мистерио обдало по уху сквозняком.

Вот тебе и холостой...

Пуля влетела в декоративную арматурину и срикошетила прямо в кусок пиццы, одиноко стывший в своей коробке вот уже, наверное, часа три. Джек остолбенело уставился на дымок, лениво выползавший из дула.

После выстрела стало так тихо, что Мистерио даже показалось, что он оглох.

Звонок в дверь заставил их вздрогнуть.

Джек вопросительно глянул на Мистерио.

Тот пожал плечами.

– Думаю, это твой отец. Конец веселью.

Стэнфорд был готов ко всему.

Он помнил, каким мстительным и злопамятным мог быть Томас. Человек-загадка. Никогда не поймешь, что у него на уме. Потому-то Стэн и оставил его в тюрьме. Побоялся, что если Томас будет рядом, он не сможет завязать никогда, а ведь Джо уже была беременна. Надо было думать о ней и о ребенке.

Дверь распахнулась.

Мистерио не улыбнулся, как когда-то. Он здорово изменился. Исхудал, лицо стало жестким, взгляд – колючим. Он пил – от него разило виски и еще чем-то странным. Стэнфорд повел носом.

– Чего принюхиваешься, Ловкач? Заходи. Мы и на твою долю найдем.

– Где Джек?

– Туточки. Заходи. Не отсвечивай.

К удивлению Стэна, сын не бросился к нему, глядел хмуро, исподлобья, словно и не рад был приезду избавителя. Наверное, не может простить, что из-за отцовских юношеских грешков ему пришлось пережить все это. Надо будет отвести его к психоаналитику...

В помещении пахло порохом, пиццей, пивом и – теперь Стэнфорд распознал, наконец, этот запах – возбуждением.

– Что ты сделал с ним?!

Он тяжело развернулся в сторону Мистерио. Если этот говнюк только тронул своими лапищами его сына... Если только...

Мистерио пожал плечами.

– Ничего, что шло бы вразрез с его желаниями. Играли в «Монополию», ели пиццу, пили пиво и газировку. Ждали тебя, развлекались как могли – двоим мужчинам нельзя скучать. Они от этого портятся.

Пиво не пахнет кукурузным пойлом. Но оба не выглядят пьяными.

– Это правда? – Стэн глянул на сына.

Тот дернул плечом – правда.

– Чего ты хочешь?

– Половину, детка. С процентами. Тебе твоя половина когда-то позволила начать честный бизнес. Теперь моя очередь. Ты уж точно не обеднеешь, а мне надо компенсировать моральный ущерб. Бывшему заключенному, знаешь, нелегко устроиться по жизни. Ни кредитов, ни работы, ни контактов.

– Деньги твои.

– Вот и прекрасно. А моя гарантия – вот тут.

Мистерио опустил руку на увесистый бумажный пакет, лежащий на столе.

– Что это?

– Это то, что я вышлю тебе, когда получу все. Ключ к беспрепятственному достижению поста мэра. Ностальгические воспоминания о нашей романтической юности... с уликами, разумеется.

Соглашение было достигнуто.

Стэнфорд увлек сына за собой. Тот шел неохотно, нога за ногу. В машину сели в полном молчании.

– Эй... ты в порядке?

– Да, отец. Все прекрасно.

Джек отвернулся к окну. Человек на водительском сидении за эти долгие полдня сделался далеким и стал противен до тошноты... И парень дал себе зарок, что при первой же возможности откопает эту историю и узнает, что же там случилось на самом деле.

* * *

– Сегодня великий день. Перед вами открыты все двери. Дорогие выпускники, хочется пожелать вам...

Джек не стал дослушивать. Сквозь толпу протолкался к родителям. У матери на глазах блестели слезы гордости. (Она вообще была прекрасной актрисой.) Отец улыбнулся и протянул сыну ключи от дорогущего реконструированного «вайпера». Джек не удивился и не улыбнулся. (Он давно пронюхал, что собираются дарить ему в честь окончания старшей школы.)

– Спасибо. Я тронут.

– Ты словно бы не рад? В чем дело, сын?

Не говори мне, что я должен пасть ниц и возносить тебе хвалы, папочка...

Не после того, что узнал о тебе.

– Отец, я давно спросить хотел... Как можно жить, зная, что единственный настоящий друг, который был и когда-либо будет у тебя в жизни, считает пауков в тюремной камере?

Мать ахнула за его спиной.

Джек дошел до машины, швырнул на пассажирское сиденье диплом, права, уселся за руль и завел мотор. Тот заурчал, запел глубоким, сильным голосом.

Мобильник.

Номер, за последний год отпечатавшийся на подкорке огненными цифрами.

– Привет, Томас. Через час буду у тебя. Заказывай пиццу...

30.11.2008