Официантка долго не могла отвести взгляда от мужчины, который присел за ее столик. Она еще ни разу в жизни не вела себя так бестактно. Но незнакомец привлекал внимание своими манерами, речью, нестандартной внешностью. И еще она понимала, что сейчас у него было свидание... С молодым человеком. И они явно о чем-то спорили.

– Ты не имеешь права! – донеслось до ее слуха.

– Почему, ангел мой? – спросил мужчина в белом.

Дослушать ей не удалось, грозный взгляд менеджера привел девушку в чувства. Официантка взяла меню и направилась к другим клиентам, которых также надо было обслужить.

* * *

Мураки ждал этого дня давно. Простое стечение обстоятельств или грамотно разработанный план, когда марионетка даже не представляет, что ее дергают за ниточки? Сейчас это было не так важно. Его любимый сидел напротив – растерянный, уверенный, что его водят за нос, но готовый на все. Ками-сама, как же притягательны его глаза.

Мураки взял бокал вина и, подняв его, произнес:

– За нашу встречу.

Асато вздрогнул, но не последовал примеру доктора.

Казутака давно привык к упорству своего бога смерти. Его непокорность всегда завораживала, раздражала, выводила из себя и, наконец, восхищала, заставляя желать его еще сильнее. Асато стал для доктора своего рода ахиллесовой пятой, таким близким и в то же самое время таким далеким идеалом.

Ловушка сработала великолепно, стоило доктору намекнуть на возможную жертву, как Тсузуки сразу же согласился встретиться. И теперь Мураки мог наслаждаться обществом своего ангела. Как же легко было вывести его из равновесия: мимолетные прикосновения, двусмысленные намеки. Асато этого еще не понимал, но доктор чувствовал, что шинигами уже запутался.

– Не хочешь делить трапезу с врагом? – Казутака щелкнул зажигалкой, закуривая очередную сигарету. – Ради тебя я готов купить все сладости, которые ты только пожелаешь.

– Неужели ты думаешь, что я готов продаться ради коробки шоколадных конфет? – возмущенно ответил Асато.

– А за что ты готов продаться? – Мураки лишь мягко улыбнулся. «Ангел мой, ты еще не понимаешь, что уже продался и за гораздо меньшую цену».

Шинигами схватился за край стола с такой силой, что его пальцы побелели:

– Хватит паясничать! Я пришел сюда не ради того, чтобы выслушивать...

– Что? – перебил его доктор. – Как я делаю тебе комплименты? Или как я ухаживаю за тобой? Или может, как я признаюсь тебе в любви?

От таких слов Асато немного опешил. Он боялся себе признаться в том, что восхищается этим человеком. То, как Мураки всегда идет напролом, сметая все преграды, как не обращает внимания на моральные устои и банальные правила, установленные в обществе, как... перечислять можно было до бесконечности. Шинигами понимал, что упоминание о возможных смертях было лишь предлогом, чтобы встретиться, он знал, что идет в умело расставленные сети, но еще Асато чувствовал, что не может отказать себе в этом. Ему так хотелось обмануться, а доктор... а доктор пусть думает, что все идет по его плану.

– Я... – Асато нервничал. Он понимал, что поступает неправильно, но шинигами должен был проверить... для себя. – Я согласен. Что я должен делать?

Ловушка захлопнулась, мышка попала в мышеловку.

Только кто из них был этой мышкой – нужно было еще выяснить. Пока Мураки праздновал свою маленькую победу.

2

Номер в гостинице, который снимал доктор, был одним из самых дорогих. Асато никогда раньше не находился в такой роскоши, даже по долгу службы. Однако обстановка его мало интересовала, она скорее всего воспринималась, как некий антураж, декорация к спектаклю, в котором он играет одну из ролей... к сожалению, не ведущую.

Все должно быть безупречно... Пальцы касаются отворота плаща, и он мягко сползает с плеч.

Кружится голова, но не от спиртного, а скорее от предстоящего «представления». Неяркий свет и легкая музыка, должны разрядить обстановку, однако все равно не могут произвести должного эффекта на шинигами. Лишь легкий холодок проходит по спине, когда Мураки оборачивается и, улыбаясь, произносит:

– Располагайся, ангел мой. И постарайся расслабиться, – от этих слов щеки Асато вспыхивают румянцем.

Казутака никогда не любил фальшь, но слабости других он презирал еще сильнее. Однако в противоположность этому доктора восхищали те, кому удавалось ввести его в заблуждение. «Ты не так прост, Асато, – Мураки не отрываясь смотрит на шинигами. – Готов ли ты отвечать за последствия?».

Со стороны могло показаться, что Тсузуки чувствовал себя вполне уверенно, но под напускной бравадой, Казутака разглядел растерянность и страх. Нет не перед доктором... скорее перед самим собой.

«Не ожидал, любимый? Ты боишься принять себя таким, какой ты есть на самом деле. Стыдишься своих желаний и не решаешься признаться. Я помогу тебе раскрыться».

Мураки подходит со спины, его рука мягко касается волос Тсузуки. Доктор доволен реакцией – Асато не отстраняется, но в тоже время не делает попыток приблизиться, полностью предоставив свободу действий визави:

– Доверься мне, – произносят губы.

Доктор не видит этого, но Тсузуки на мгновения закрывает глаза, а потом, словно вспомнив что-то, быстро спрашивает:

– А как же?..

– Я отпущу его... если таково твое желание, – горячее дыхание касается затылка и неожиданно приятное тепло растекается по всему телу шинигами.

– Да. Пожалуйста, – с некоторым опозданием реагирует Тсузуки, – он ни в чем не виноват.

– Конечно, ангел мой, – руки обвивают шинигами за талию, забираясь под рубашку, касаясь горячей кожи. – Все только ради тебя.

«Как далеко ты готов зайти, Асато?»

Ладонь начинает подниматься выше, сминая ткань и глубже забираясь под рубашку. Тсузуки не выдерживает первым, он откидывает голову назад, полностью отдаваясь новым ощущениям.

– Зачем ты это делаешь, Мураки? – слова выговаривать трудно, дыхание сбивается.

– Я увидел ангела, и он подарил мне смерть, – чуть прикусить мочку уха, впитывая ощущения, – а потом я родился заново.

– И что для тебя важнее всего? – Тсузуки немного поворачивает голову, чтобы видеть глаза доктора.

– Я хочу обладать этим ангелом...