Час за часом, минута за минутой, секунда за секундой – приближался страшный День Х.

День Рождения великого Ротти Ларго...

Пави сохранял спокойствие: он давно уже выбрал отцу подарок, переложил из безвкусной картонки в красивую дизайнерскую коробочку, перевязал лентой и приколол к ней открытку. Пави очень рано осознал, что отцу все равно, что ему дарят. Главным было внимание. Папочка был плоть от плоти старой закваски, когда доны мафии вершили судьбы мира. Имел право, в общем-то. «ГенеКо» в каком-то смысле также вершила судьбы мира, точнее, человечества. (Пави еще раньше понял, что мир прекрасно обошелся бы и без людей.)

Кармила была еще маленькой. Само ее существование было для Ротти бесценным подарком, и ей не нужно было беспокоиться о такой ерунде. Хотя она все равно старательно каждый год калякала для папочки рисунок. У нее уже начало получаться что-то более толковое, чем палка-палка-два крючочка. Ладно. Она стала действительно хорошо рисовать.

А вот Луиджи нервничал.

Пави никогда не видел Луиджи таким психованным, как в канун этого Дня Рождения. Такое ощущение, словно Луиджи специально за год накапливал в себе нервную энергию, и за месяц-полтора до отцовского праздника она внезапно высвобождалась и начинала фонтанировать.

Но вообще-то Луиджи в принципе был нервным.

Пави посмотрелся в зеркало.

Ему категорически не нравился его нос. Слишком уж похож на отцовский...

И эти щеки... А скулы! Тихий ужас.

Ах да, Луиджи.

Он же еще здесь.

– Так что ты хочешь от Па-ави?

Братец злобно зыркнул исподлобья, но закрыл за собой дверь и подошел ближе.

– Я не могу выбрать, что дарить.

– О, так у тебя большой вы-ыбор? Прогресс по сравнению с про-ошлым годом.

Пави знал, что Лу терпеть не может его заикание, а теперь к нему еще прибавился легкий дефект голоса – результат ошибки хирурга, делавшего операцию на горле. У Лу вообще плохо было с терпелкой. Наверное, сломалась в детстве от удара об пол.

– Заткнись!

– Ка-ак же я помогу тебе выбрать, если я за-аткнусь?

Луиджи стиснул зубы, заиграли желваки.

Пави зажмурился, ожидая удара.

Но на этом все кончилось.

Брат отошел к окну.

– Нету у меня выбора. Я вообще не знаю, что ему нравится. Он мои подарки и не открывает!

Пави даже зеркало отложил.

Луиджи, бедняга, вечно путался в своих чувствах.

А потом, конечно, снова психовал.

– А ты не пробовал их подписывать?

Ну да. Свежая была бы мысль на двадцатом году жизни...

– Я подписываю.

– Ла-адно, щас придумаем что-нибудь, – Пави осторожно подкрался к брату и нерешительно обнял его за талию.

Он, конечно, рисковал получить в глаз. Как минимум. Но ему хотелось как-то утешить Лу. Он всегда остро чувствовал, когда братцу было плохо, когда тот был несчастен и нуждался в чем-то таком... этаком... вроде объятий. Пави его даже поцеловал бы, но за это Луиджи его точно вскроет. Жаль. Пави иногда приходило в голову, что он был бы не против, если б Лу его поцеловал.

Луиджи, видимо, опешил, поскольку не сопротивлялся. В следующий момент он даже обнял его, взъерошил волосы (опять причесываться...) и вслед за тем легонько оттолкнул.

– Так что там с подарком?

– Подари ему трость, – нашелся Пави, на всякий случай отходя от брата подальше. Не столько опасаясь таки получить в глаз, сколько стараясь отдалиться от запаха брата и как-то абстрагироваться от мыслей о сексе. В последнее время они его прямо-таки преследовали. Даже давно (вдоль и поперек исследованный и опробованный) излюбленный способ левой руки не помогал дольше, чем на полчаса.

– Почему – трость? – Луиджи озадаченно посмотрел на брата.

Пави нахмурился.

Проклятый Фрейд. Не стоило читать его на ночь...

– Ну... Потому-у что... Пото-ому что...

– Потому что «что»?!

Нет, это просто отвратительно. Лу выходил из себя быстрее, чем зубная паста из тюбика.

Пави думает, понимаешь?! Думает. Ты знаешь, что это такое?!

– Ну, хм... Это будет симво-олизи-ировать тебя.

– Чего?

– Трость будет символизировать тебя, его о-опору и по-оддержку.

– «О-опору и по-оддержку», – передразнил Луиджи. – Ну что за бред?

– Не нравится – сам при-идумывай! – обиделся Пави. – Зачем при-иперся, е-если ты та-акой умный?!

Луиджи озадаченно посмотрел на брата.

Пави уселся на прежнее место, отвернулся и сгорбился.

– Эй, ну чего ты...

Пави дернул плечом.

Совсем как девчонка.

Перед тем как заплакать.

– Пави, ну перестань.

Пави шмыгнул носом.

Луиджи почувствовал приближение паники.

– Ладно, ладно. Извини!

Пави не оглянулся, но плакать, видимо, раздумал. У Луиджи отлегло от сердца. Он терпеть не мог все эти нюни. И, главное, развернуться и уйти не мог. Девчонка или нет – Пави все-таки брат. И он однозначно лучше, чем Кармела.

– Мне все равно не придумать лучше...

Луиджи чувствовал, что брат внимательно слушает.

– Какую ты посоветовал бы?

Пави встал и молча пошел в свой кабинет. Пришлось идти за ним.

Следующие два часа братья Ларго провели на сайтах магазинов, до хрипоты споря, какая трость лучше.

Пришел День Х.

К вечеру гости должны были наводнить загородный дом Ларго.

Еще утром Луиджи обнаружил, что сгрыз ногти до мяса.

И утром же Ротти, только что вернувшийся из длительной деловой поездки, по традиции взялся за подарки от домочадцев и своей семьи.

Пави стоял рядом с Луиджи и чувствовал, как того трясет.

– Ты подписал подарок? – шепнул он.

Луиджи чуть не подпрыгнул, но все же сдержался и кивнул.

И вдруг на него накатило... Подписать-то он подписал. Но забыл положить подарок на стол! Луиджи стиснул руку Пави.

– Ты че-его?

– Я его в комнате оставил. Забыл. Утром закрутился...

Пави прикусил губу. Если он сейчас убежит, это заметят, наверное. Он положил подарок почти на самый верх кучи, а отец имел привычку благодарить каждого дарителя. Да ну и черт с ним.

– Я щас! – горячо шепнул он в ухо Лу.

– Чего?! Куда?!

Луиджи не сумел ухватить его за рукав: Пави юлой вывернулся, выскользнул из комнаты и кинулся вверх по лестнице.

Отец тем временем развернул следующий подарок, потом еще один.

Луиджи затравленно оглянулся, потом посмотрел на стол и увидел, что по скатерти вверх медленно всползает длиннющая коробка с его подарком, ведомая рукой Пави. Вокруг взволнованно зашептались.

Ротти в этот момент открыл подарок Пави и окинул комнату взглядом, разыскивая младшего сына.

– А где Пави?

Коробка с тростью замерла, чуть-чуть не доползя до края стола.

Луиджи мучительно морщился, стараясь придумать, что сказать.

– Он куда-то убежал, – ни с того ни с сего брякнула Кармила.

– Вот как?

Отец отложил подарок в сторону.

Луиджи захотелось придушить сестренку.

Тем временем, стоило Ротти отвлечься на особо большой подарок и начать снимать упаковку, как длинная коробка таки достигла своей цели и скромненько пристроилась позади всех остальных свертков и пакетов.

Пави незаметно выполз из-под стола, прополз за спиной у отца и занял свое место рядом с Луиджи как ни в чем не бывало. Луиджи посмотрел на него. Пави улыбался.

Поздно ночью Луиджи зашел к брату.

Пави сидел на подоконнике и болтал ногами, глядя в сад, расцвеченный огнями, гудящий от голосов и музыки. Он выглядел веселым. Рядом, на столе, стояло ведерко со льдом, и Пави периодически, не глядя, вытягивал оттуда бутылку шампанского и прикладывался к горлышку.

Луиджи подошел к нему.

– Привет.

Пави кивнул, не поворачиваясь: «Ну как, ему понравилось?»

– Да. Очень, – Луиджи помолчал. Надо было еще что-то сказать, наверное. – Это... спасибо.

– Не за что.

Голос вроде звучал нормально. Луиджи почесал затылок.

– Ну... спокойной ночи тогда?

– Ага.

Пави дождался, пока брат выйдет и закроет дверь, потом поднял зеркало и посмотрел в него.

Оттуда глянули припухшие покрасневшие глаза.

Пави легко коснулся уголка рта кончиками пальцев. Провел по нижней губе.

Зеркало послушно повторило за ним все действия. А потом полетело вниз и там, внизу, спустя секунды (минуты, часы), раздался его жалобный крик, раздробленный на тысячи крошечных воплей...