На часах половина второго.

Сигареты почти закончились.

В комнате стынет запах – тошнотворная смесь пепла, застоявшегося дыма, остывшего кофе, неразобранных бумаг, машинного масла и железа. Это не его комната, и резкий контраст между царящим здесь хаосом и привычным порядком собственного жилища нервирует, заставляет смолить одну за другой.

В социальных сетях и желтой прессе этого парня зовут пиратским именем Сильвер.

Настоящее имя, если верить его собственным словам, Филипп Эштон.

Ему 22 года.

Телосложение худощавое.

Рост между 5’10” и 5’11”.

Вес неизвестен.

Цвет волос неизвестен.

Цвет глаз неизвестен.

Сирота. Родители мертвы. Погибли в авиакатастрофе около восьми лет назад. (Записано со слов Филиппа «Сильвера» Эштона.)

Филипп живет один. Места постоянной прописки нет. Официальной профессии нет. (Записано со слов Филиппа «Сильвера» Эштона.)

Сведений об официальных доходах, страховке, налоговых данных, отпечатков пальцев ни в одной базе на указанное имя нет.

Этот человек уже несколько лет полностью обеспечивает себя за государственный счет путем несложных, а потому плохо отслеживаемых махинаций с акциями. Мастерски владеет компьютерной техникой, интернет-технологиями. В прошлом, вероятно, хакер.

Для Министерства финансов он – досадная, но совершенно несмертельная заноза в заднице.

Для ФБР – лишь один из многих, охота за кем – обычная рутина.

Интерпол и ЦРУ привлечь невозможно, поскольку Филипп ни разу не воспользовался своими талантами для получения конфиденциальной информации, раскрытия государственных тайн, сколько-нибудь крупных афер мирового масштаба. В эти игры он не играет. Словно знает, что иначе на него спустят всех собак. Да наверняка знает. Он очень умен.

Для агента Эрла Андерса Филипп – личная головная боль уже два года.

Как поймать преступника, который нигде не живет, расплачивается наличными, не оставляет отпечатков пальцев, фактически не существует по документам, потому что непонятно, кем он станет в следующий раз? Человек, которого нет... Человек ли он вообще?..

Иногда у Эрла возникало ощущение, что он гоняется за солнечным зайчиком, за собственным хвостом. Филипп уходил – всегда, отовсюду, из любой ловушки. Как угорь из рук рыбака. И возвращался, как акула возвращается к кровоточащему телу, беспомощно барахтающемуся в море, источающему непреодолимый аромат смерти. Возвращался к нему, Эрлу Андерсу, ведущему на него охоту, почти затравившему его в Цинциннати, почти арестовавшему его посреди Манхэттана. Почти человеку, но больше – гончей закона...

Ему частенько хотелось найти этого парня, найти и поговорить. Может быть, не только поговорить: порой Эрл с головой уходил в страстное желание схватить, избить, искалечить. Смотреть, как леденеют переломанные пальцы, как медленно, по капле, вытекает кровь из ран, как открывается беспомощный провал рта...

Раз в два-три месяца он находил у себя на столе записку (Эрлу так и не удалось узнать, каким образом записки попадали в кабинет) примерно следующего содержания: «Будь по адресу такому-то во столько-то часов. Я выйду на связь.»

Адреса каждый раз были новыми: роскошные апартаменты, заброшенные мансарды, дешевые клоповники, номера в отелях. Зато внутри всегда было одно и то же: пепельница и неизменный компьютер на столе, выход в сеть с зашифрованным и защищенным от «жучков» шлюзом. Единственная программа на рабочем столе: скайп с данными агента. Он пытался подобрать пароли, но либо не догадывался, что это может быть, либо каждый раз они сменялись, а скорее – и то, и другое вместе.

И снова Эрл едва не скатывался в дымящееся, пахнущее мясной лавкой марево.

Желание убивать...

Читалось ли оно между строк их электронной переписки?

Мог ли Филипп распознать его сквозь стекла темных очков, когда они говорили в видео-чате?

– Мы всегда были и будем, правда?

Я Фрэнк Абигнейл, а ты – Карл Хэнратти. Мы с тобой Томас Краун и Кэтрин Бэннинг, и, возможно, рано или поздно мы превратимся в Джоэла Кэмпбелла и Дэвида Гриффина. Но мы будем всегда: ты – гнаться за мной, я – убегать. Такие кошки-мышки. Игра в шахматы и в покер одновременно. Эрл, тебе не надоело?

– Чего ты хочешь?

– Просто поговорить.

Курсор дергается, мешая видеть картинку. Эрлу кажется, что у него в глазу осколок. Это от плохого сна и усталости. Он смаргивает его. На мгновение замирает перед экраном.

Ему кажется, что эти вопросы он задавал уже сотни тысяч раз. От них кружится голова. Отсутствие прямых ответов постепенно сводит с ума.

– Зачем ты это делаешь?

– Знаешь, мы похожи – ты и я. Ты ведь хищник. Такой же, как я. Зачем ты пошел в полицию?

Их разговоры всегда скатываются в эту дурацкую игру. Ты – мне, я – тебе. Кларисс Старлинг и Ганнибал Лектер.

Ганнибал-каннибал...

Эрл закуривает.

– Ты много куришь.

– Не твое дело.

– Почему ты до сих пор не доложил начальству, что я шлю тебе записки? Никто не знает о наших разговорах, куда ты ходишь. Никто не знает, что мы с тобой постоянно на связи.

За спиной у Филиппа темнота. Из-за этих его темных очков, скрывающих глаза, кажется, что она проглядывает сквозь голову. Эрлу не сразу удается отогнать от себя наваждение.

– К чему ты ведешь?

– О, только не подозревай меня в шантаже. Это пошло. Просто если ты вылетишь, кто же за мной будет гоняться?.. Мы друг без друга все равно что нули без палочек, Эрл. Все вокруг – скука и банальность. Ты ходишь по моим запискам, как на свидания – тайком, украдкой. И страшно боишься, что кто-то заметит.

– Что ты несешь?..

– Ты не хотел бы, чтобы об этом знали. Особенно сейчас. Если узнают, обязательно пересмотрят твой профиль. А там есть тревожные звоночки. Употребление кокаина, избиение преступника... конечно, за сопротивление при аресте. А помнишь, ты чуть не угробил целое подразделение, потому что тебе было все равно, как именно ты возьмешь вора, подозреваемого в изнасиловании?

– Ты хорошо изучил мое личное дело.

Голос остался ровным, но это стоило немалого труда.

– А может, все дело в том, что тебя тянет ко мне?

– Видимо, недостаточно меня к тебе тянет, раз я до сих пор не сумел тебя поймать, не так ли?

Эрл не умеет флиртовать, ему категорически не нравится, что парень постоянно перехватывает инициативу. Пара слов, и агент Андерс уже защищается вместо того, чтобы самому атаковать. Злость стискивает пальцы, сводит их, ломая недокуренную сигарету. Андерс не выдерживает и торопливо отключает видео-связь.

В голове стучит кровавыми молоточками: какогохрена... какого хрена... ка-ко-го хре-на...

«Что случилось? Ты не один?»

«Мне пора идти.»

«Тешишь своего внутреннего ребенка, Эрл? Почему ты не хочешь разобраться в себе?»

Эрл отодвигает клавиатуру.

Раздолбанный стул скрипит. Старые, покрытые трещинами колесики еле выдерживают его вес.

«Ты боишься сам себя. И меня боишься. Твой страх можно почувствовать.»

Эрл Андерс спокойно и размеренно дышит, смиряя животное желание убивать. Ему не до экрана. Уже пять лет он старательно скрывает приступы неконтролируемой агрессии от коллег, шефа и, главное, от штатных психологов. Работа дорога ему. Но совсем не из-за денег и льгот. Сильнее голоса крови, сильнее страсти к разрушению, сильнее всего на свете чувство долга и желание служить людям. Любым путем.

«Эрл, это смешно. Ты не можешь просто так уйти. Ответь мне. Я же знаю, ты там.»

Пальцы немеют, но Андерса постепенно отпускает. Он смотрит в экран и улыбается.

Нападать, а не защищаться.

Они нужны друг другу.

Он нужен Филиппу.

«Приходи завтра в “Блэкворн”. Я буду один. И отвечу на все твои вопросы.»

Монитор слепнет, кулер немеет.

Прежде чем выйти, Эрл открывает окно.

На лестнице он улыбается.

Филипп явится. Не сможет пережить того, что последнее слово сегодня осталось за Эрлом, потому что привык считать себя самым умным. А если нет...

На улице шумно. Конец рабочего дня. Все торопятся, водители, застрявшие в вечерней пробке, отчаянно сигналят, словно это может помочь. Моросит мелкий дождик. Кто-то возбужденно говорит по телефону, идя вслед за Андерсом. Вот уже и у него самого телефон звонит в кармане. Эрл не обращает внимания, погруженный в свои мысли. Он тихо напевает любимую песенку The Doors себе под нос, игнорируя редкие удивленные взгляды прохожих, умудряющихся разобрать что-то в шуме улицы.

Come on baby light my fire...

Они – огонь. Они – горячее сердце этого города, его средоточие. Огненный вихрь, разгоняющий скуку и обыденность. Быть может, не для всех. Но друг для друга – точно.

Эрл ускорил шаг.

На каком-то подсознательном уровне он знал наверняка: сегодня они пересекли некую границу, прошли точку невозвращения, вылетели на новый виток.

А если парень сдрейфит, если не примет вызов, это неважно – завтра все будет иначе.

Они начнут играть по его, Эрла Андерса, правилам.

Потому что в любой, даже самой увлекательной, игре всегда наступает момент, когда кошка уже не хочет выпустить мышку из когтей...