Глупо, глупо, глупо, глупо... Эта мысль преследует меня, как маленькая и несчастная бездомная собачонка, которую не хватает духу прогнать.

Я не могу ее игнорировать. Я не могу оставить ее за дверью. У меня нет выбора.

Глупо, глупо, глупо... Но она не уходит. Она не уходит. Неужели так будет вечно?

Говорят, вечность - это всего лишь цепочка "сейчас".

Он мертв.

Знаешь, я вот не понимаю этих двух слов. Почему я не могу их понять? Я не идиот. Я знаю, что они означают.

Он: местоимение. Персона мужского пола, уже названная или неизвестная:

Алекс Крайчек.

Мертв: прилагательное. Более не живет.

Он мертв.

Он умер из-за меня. Во всем моя вина. Вот чего я на самом деле не могу понять. Я убил его. Как я мог это сделать?

Он уверял, дескать, он знает, что делает. Нужно было позволить ему самому закончить приготовления. Он говорил, что, хотя он и не сомневается в моих способностях, но в деле выживания собаку съел.

Да вот только я, кретин гребаный, решил, что знаю лучше. Я решил, что не могу ему доверять. Сам захотел влезть.

Я знал, что это опасно. Я знал, что сильно рискую. Но я знал это с самого начала и почти хотел наказать его за то, что он полагал, будто с блеском справится сам, что он может обращаться со мной, как с сопливым пацаном, черт его побери!

Я почти хотел, чтобы он умер.

Но я никогда не думал, что вот так это все обернется.

Потерей, горем, виной - и болью, Господи, болью. Неописуемой, затопляющей все, разбивающей сердце. Болью от того, что ничего уже нельзя изменить.

Я не могу повернуть время вспять.

Я не могу вернуть его.

И не имеет значения то, как сильно я этого желаю.

Мысли вихрем проносятся в моем мозгу. Они как ярость испуганного зверя. Убегающего, несущегося вскачь через поля, спасающегося от серьезной опасности. Слишком быстро, чтобы поймать. Я не могу удержать их. Я не могу остановить их. Я не могу схватить их. Оглушительный шум. Каждая мысль настаивает на признании. Каждый вопрос молит об ответе. Столько эмоций атакуют мой разум, требуя к себе внимания. Все разом. Все происходит одновременно. И это слишком много, слишком тяжело, слишком громко. Если я закричу, замолчат ли они?

Невыплаканные слезы режут глаза. Рвущийся наружу крик рвет глотку. Сердце выгорает от тоски по его руке, лежащей в моей. Его теплу. Его жизни. Я хочу, чтобы он был здесь.

Но его здесь нет.

И никогда больше не будет.

Никогда.

Всегда.

Навсегда.

Сжимаются кулаки. Я чувствую, как трещат кости. Ногти стали уже немного длиннее - если я постараюсь, они вонзятся в плоть моей ладони и я смогу найти успокоение в боли.

На несколько мгновений это все, что существует. Она настоящая. Настоящая боль. Что-то, что я могу понять. Что-то, о чем я могу рассказать. Я пытаюсь ухватиться за нее, но она выскальзывает из рук и я снова падаю. Не на землю. Я никогда не падаю на землю.

Я закрываю глаза и вижу его. Я вижу высокий стройный силуэт. Бледное лицо, покрасневшие под ледяным ветром щеки. Его волосы кофейного цвета слишком коротки, чтобы развеваться по ветру, но воздух слегка взъерошивает их - словно поверхность воды. Слегка припухшие от недавнего поцелуя губы, тесные джинсы. Он улыбается. Я все еще чувствую его вкус. Темный, туманный, сладкий... И мне хотелось, чтобы они подольше не приезжали. А он взглянул на часы, сжал мою руку и сказал: "Пора".

Но все пошло наперекосяк.

Он лежал на земле, вокруг были разбросаны обломки. После взрыва на улицу опустилась неестественная тишина, то там, то сям лениво горел огонь. Устройство было небольшим. Это должен был быть маленький, локализованный взрыв.

Он был смертельно бледен. Пятна сажи и синяки на лице. Тусклый взгляд. Где-то далеко за безграничной чернотой его зрачков я увидел его. Я увидел его борьбу. Его силу. Его любовь. И тогда я понял. Я понял, что он винит меня.

Почему он пытался это скрыть?

"Мне холодно", сказал он, и я отлично понял, что он имел в виду. Я прижал его к себе, обнимая крепче, укрывая его своим плащом.

Вряд ли я был теплее его, но я должен был чувствовать, что хоть что-то делаю.

"Я должен вызвать скорую, Алекс", сказал я ему, стараясь унять дрожь; я не мог позволить ему почувствовать мой страх.

Он засмеялся: "Не глупи, Малдер".

"Ты ранен", ответил я. Любой собаке понятно. Что поделать, таков я.

"Знаю", сказал он. Его голос был напряжен, я знал, что он прилагает усилия, чтобы говорить. Если бы я не должен был его слышать, я бы велел ему замолчать.

"Тебе нужна помощь"

Он потряс головой. "Малдер, мы оба знаем... даже если они меня и спасут, через пару часов после того, как просочатся новости, я все равно буду мертв. А это - это - будет унизительно". Он снова засмеялся, через пару мгновений смех перешел в мокрый кашель.

Я прижался лбом у его щеке и вздохнул. Я чувствовал только горький, перекрывающий запах дыма от взрыва. Тошнотворный аромат крови и смерти...

"С тобой все будет хорошо, Алекс", сказал я ему. Какая избитая фраза. Какой я идиот.

"Конечно, Малдер. Только, знаешь, если повторять это, легче не станет. Не трать время на иллюзии, ладно?" Он замолчал, поморщившись от боли. И если бы я чувствовал, я понял бы, что мышцы его свела предсмертная судорога, что его свежая, густая, почти черная кровь пропитала мою одежду.

"Прости меня, - сказал я. - Прости меня".

Его рука на моем лице - такая холодная, но я должен был его чувствовать, и я наклонил голову, гонясь за лаской, только я был такой неуклюжий, и я просто хотел снова ощутить его вкус - это все, чего я просил...

"Ты ни в чем не виноват, Малдер. Это было неизбежно". Его голос упал до шепота. "Ничто не длится вечно".

Я не хотел вечности. Я просто хотел еще немного.

Я должен пошевелиться. Я должен пошевелиться. Я должен перестать думать. Я двигаюсь, не глядя, куда я иду, потому что уже ничего не имеет значения, и сейчас я могу пройти даже сквозь стены.

Одежда, которую принесла Скалли. Чистенькая, пахнущая стиральным порошком, уже не им. Все равно, что потерять всякое свидетельство того, что он был. Я знаю, что он ушел, но так - все равно, если бы он и вовсе никогда не существовал.

И никто не знает.

Я никому не могу этого рассказать.

Потому что никто не поймет.

Даже я не понимаю.

:: Перевод © Carioca; 2001/01/30