Отдельная благодарность – Эсси Эргане за помощь и поддержку.

Глава 1

Коридоры отдела Контроля Правопорядка в Восточном крыле Министерства в десять часов утра были полупусты. Чиновники давно разбежались по своим рабочим местам, авроры, чьи кабинеты находились в Западном крыле, разъехались на задания, и тишину коридора время от времени нарушали лишь торопливые шаги какого-нибудь мага, спешившего по делам с кипой отчетов под мышкой, да мерное посапывание, раздававшееся из ниши у одной из стен. Проходившие мимо спящего человека люди испуганно оглядывались, а затем, узнав его, спешили дальше, стараясь ступать как можно тише.

Рядом с дверью начальника отдела устроился, привалившись спиной к стене, стройный молодой человек с длинными связанными в хвост волосами. Густая черная челка почти закрывала глаза, руки с длинными сильными пальцами обхватывали колени, голова была запрокинута. На плече тускло поблескивал значок аврора. Подбородок украшала трехдневная щетина, а обведенные темными кругами глаза придавали парню донельзя утомленный вид. Молодого человека звали Химера, и он был одним из лучших авроров Министерства. Не далее чем сегодня утром он со своей группой вернулся с долгого и опасного задания, но когда подчиненных отправили отсыпаться по домам, Химера получил приказ зайти в кабинет шефа. Начальника на месте не оказалось, и поскольку уйти без позволения аврор (даже не державшийся на ногах от усталости) не имел права, то парень нашел компромисс, удобно устроившись в стенной нише. И незаметно для себя заснул.

Из-за поворота показался высокий статный темноволосый человек лет сорока пяти. Задумавшись, он прошел было мимо спящего аврора, как вдруг, заметив его, резко остановился. Осторожно протянул руку к его плечу... Парень, мгновенно проснувшись, рефлекторно перехватил кисть и, вскочив, вывернул ее мужчине за спину.

– Ты что, с ума сошел?! – прохрипел тот, скривившись от боли.

В проясняющихся глазах мелькнуло узнавание, аврор отпустил руку своего шефа и смущенно произнес:

– Прости, Сириус...

Тот, потирая плечо, мрачно посмотрел на парня.

– Ладно, чего там... Тебя, кстати, вызывает Министр.

Черноволосый аврор с вздохом опустился обратно, потирая руками лицо, пытаясь проснуться.

– Зачем это? – глухо сказал он в сложенные ладони, отнял их от лица и посмотрел в глаза Блэка.

– Мне он не сказал, – пожал плечами тот. – И поторопись. Ко мне зайдешь позже.

Хлопнув напоследок аврора по плечу, он открыл дверь кабинета и зашел внутрь.

А длинноволосый, снова вздохнув, поднялся и потащился по коридору к лифту. Вот чего бы он хотел сейчас меньше всего, так это встречаться в таком виде с Министром. Конечно, старик был добряком и не выругал бы его за неряшливый вид, только последнее задание было настолько утомительным, что Химера почти ничего не соображал. Добравшись наконец до лифта, он зашел внутрь, назвал этаж, лифт дрогнул и пришел в движение, а аврор, опершись о стену и прикрыв глаза, принялся лениво размышлять, что могло понадобиться от него Министру. «Наверняка какое-нибудь новое задание, – уныло размышлял он. – Но почему тогда он не передал это через Сириуса? А может, наложит взыскание? За что? За последнюю неделю я вроде бы ничего натворить не успел... Да и не в компетенции Министра заниматься таким...»

Лифт остановился, и аврор, широко зевнув, вышел. Полузакрыв глаза, он брел по коридору, не обращая внимания на удивленные взгляды чиновников. Зайдя в приемную министра, он помахал рукой, что могло быть истолковано как приветствие, секретарю министра, невысокому энергичному волшебнику лет тридцати, и услышав: «Он ждет вас», прошел в кабинет, игнорируя полные негодования взгляды ожидающих приема посетителей.

– Аврор Химера... – начал он, попытавшись встать прямо и тараща большие ярко-зеленые глаза.

– Заходи, Гарри, – сверкнул хитрыми искорками светлый взгляд.

Он почти забыл о том, что его зовут Гарри. Три года назад умер прежний наивный мальчик, похоронивший свои юношеские идеалы, мечты и надежды, веру... Он столкнулся лицом к лицу с самим злом и, как всегда, все зависело только от него. Он победил зло, убив частицу себя. Той декабрьской ночью умер мальчик Гарри. И его место занял молодой мужчина по имени Химера.

Нет, не сразу. Мальчик умирал долгой мучительной смертью в полутемной комнате в доме своего крестного, умирал на узкой постели, уставившись пустым взглядом в потолок. Мальчик, распрощавшийся со своими иллюзиями. Те, кому он доверял, предали его, друзья, в поддержке которых он был уверен, оставили его. Его предал даже тот человек, в ком он не сомневался никогда... Орден Феникса просто использовал его, как пешку, в своей игре, и никому не было дела до того, чего хочет и что чувствует Мальчик-который-когда-то-выжил. Он победил того, Кого-теперь-можно-было-звать-по-имени, но никто не знал, чего ему это стоило. Никого не было рядом с ним в ту ночь. Никто не видел, никто не слышал, как Волдеморт, Том Риддл говорил с ним. Его слова, как медленно действующий яд, проникали в сознание, они начинали действовать не сразу, но потом обрушивались подобно шквалу. И хуже всего было то, что он не сказал ни слова неправды. Он говорил о его друзьях, о вере, чести и достоинстве, о его отце, о крестном... и каждое его слово разило, словно кинжалом. Никто и никогда не узнал, чего стоило Гарри поднять палочку и оборвать поток этих слов, потому что промедли он хоть на секунду дольше – плечом к плечу встали бы уже два темных мага.

Он лежал на постели, не отвечая крестному, который пытался заговорить с ним, приносил ему еду и уносил нетронутой. Когда бывшие друзья-гриффиндорцы навещали его, он отворачивался к стене, упорным молчанием пресекая все попытки расшевелить его, заставить вылезти из своей скорлупы. Никто не знал, что сказал ему Волдеморт в ту ночь. Даже Дамблдор. Гарри не пришел на праздник, устроенный в его честь, он не поднялся с постели даже тогда, когда седые мужи мира Магов пришли к нему лично вручить Орден Мерлина. Кому, к черту, теперь нужен этот орден?! Кому, когда они мертвы?! И он не мог понять Сириуса – как тот может быть таким бесчувственным, когда Рем... и Рон, и Гермиона... Их нашли рядом – рука Гермионы в руке Рона, а рядом, чуть поодаль – Рем. Они сражались до последнего, задержав отряд Жрецов Смерти, дав спасительную отсрочку остальным. И неужели ему все равно?! В своем ослеплении Гарри не хотел понять, что Сириусу, наверное, больно не меньше, чем ему, ведь он потерял того, кого любил.

Месяц он лежал, уставясь в потолок. Борясь с усталостью и не решаясь заснуть. Потому что едва он закрывал глаза, как перед ним вставало лицо Волдеморта, такого, каким он ему явился тогда. Лицо шестнадцатилетнего подростка, с темными кудрями над высоким лбом – лишь глаза выдавали возраст. Он снова и снова, как наяву, слышал его слова. И когда сон все же заключал его в свои объятия, он просыпался с криком. Лежал, вглядываясь широко распахнутыми глазами в темноту, судорожно втягивая в себя воздух, а в дверь стучал Сириус, крича: «Гарри! Гарри, открой!» И он молча отворачивался к стене.

А потом, спустя месяц, он все же вышел из своей комнаты. Спустился вниз, пошатываясь от слабости, и сел в кресло в гостиной рядом с Сириусом, застывшим при его появлении. Он молча налил себе стакан виски и выпил, даже не поморщившись. Они сидели молча, не решаясь нарушить это хрупкое равновесие, а потом крестный, откашлявшись, спросил:

– Как ты себя чувствуешь, Гарри?

– Прекрасно, – безразлично ответил тот.

– Ну... Знаешь, Дамблдор приходил.

– Знаю, – тем же равнодушным тоном отозвался юноша.

– Гарри, он считает, что тебе надо найти какое-нибудь занятие.

Сверкнули ярко-зеленые глаза за стеклами очков. На секунду в них мелькнул интерес, но его тут же поглотила дымка безразличия.

– Чем бы ты хотел заняться, Гарри? – нерешительно, словно боясь услышать ответ, спросил Сириус.

Тот не раздумывал ни секунды.

– Я хочу стать аврором, – решительно, словно давно заготовил ответ, сказал он.

Сириус, задохнувшись, даже привстал в кресле.

– Гарри, нет! – выпалил он, прежде чем успел что-либо сообразить. Зеленый взгляд стал пристальным.

– Почему? – резким голосом спросил Гарри.

«Он уничтожит себя, Сириус, не позволяй ему. Сейчас его сжигает злоба на весь мир, и мы не можем позволить ему причинить вред себе или кому-то еще...»

– Ну... – не зная, что придумать, замялся Блэк, отчаянно ища выход из положения, а изумрудный холодный взгляд не отпускал его, требуя ответа. – Ну, ты же носишь очки... – не придумав ничего умнее, брякнул он.

– И что?! – раздраженно бросил Гарри.

– Ну вот представь, – начал Сириус, придумывая на ходу, – все же работа аврора...

Гарри внимательно слушал его с застывшим лицом.

– Вдруг тебе придется с кем-нибудь биться... то есть я не это хотел сказать...

– Продолжай, – холодный голос заставил его смутиться еще больше. Сириус вдруг увидел перед собой не мальчика, а собранного серьезного мужчину, и откуда-то пришло знание, что этот мужчина сильнее его и что отныне он уже не может смотреть на него сверху вниз. Все эти мысли пронеслись в голове за долю секунды, Сириус сморгнул и понял, что Гарри по-прежнему ждет ответа. Он откашлялся, не без труда вспомнив, о чем идет речь.

– Ну вот, а с тебя вдруг падают очки... – он понимал, что говорит полную чушь, но остановиться уже не мог, движимый лишь одной целью – заставить Гарри отказаться от своих намерений, если понадобится, действовать силой, – и понимал безнадежность своих попыток.

– Я понял, – холодно бросил Гарри и поднялся.

– Куда ты? – вскинулся Сириус.

– Я иду к тому, кто сможет помочь мне, – холодно бросил юноша. – В отличие от тебя.

Он отвернулся и вылетел из комнаты. Сириус слышал, как прогрохотали по лестнице его ботинки, хлопнула дверь... а затем наступила тишина.

Он медленно опустился в кресло, к глазам нежданно подступили слезы. Он любил мальчишку, как родного сына, он заботился о нем, а в ответ... Сириус судорожно вздохнул и стиснул руками голову. «Он считает, что я заботился о нем недостаточно», – подумал он. И горьким было осознание того, что больше он не имеет власти над своим крестником, своим любимым мальчиком, своим ребенком.

Гарри летел по улице, не замечая ничего вокруг. Теперь в его жизни снова появился смысл, снова была цель, к которой надо было стремиться, и он знал, кто ему поможет в этом. Тот человек, единственный человек, который никогда не предавал Гарри, потому что он никогда и ничего ему не обещал.

Он добежал до угла улицы, когда мелькнула мысль: «Куда я бегу?!» Гарри сосредоточился, глубоко вздохнул и аппарировал.

Большой дом. Он стучал в двери кулаком, не обращая внимания на возмущенные вопли деревяшки. Дверь распахнулась, и в проеме появилась хмурая мордочка домашнего эльфа.

– Мне надо видеть профессора Снейпа, – сказал юноша. Домовик немедленно потянул дверь на себя, пытаясь закрыть.

– Мистер Снейп не принимает, – возмущенно пискнул он.

Гарри со всей силы толкнул дверь, отбросив эльфа к стене, и перешагнул через порог.

– Профессор Снейп! – крикнул он в пустоту дома. – Профессор! Это я, Поттер!

Домовик повис на его руке.

– Мистер Снейп не принимает, – пропыхтел он.

Из приоткрытых дверей в конце коридора раздался глубокий низкий голос:

– Пусти его, Синти. Входите, мистер Поттер.

Домовик, возмущенно фыркнув, отцепился от Гарри. Тот пошел на голос и, зайдя в комнату, очутился в просторном полутемном помещении. В кресле сидел стройный человек в черном.

– Не могу сказать, что рад вас видеть, мистер Поттер, – бросил хозяин дома. – Точнее, слышать...

Гарри смотрел на человека, самый вид которого повергал его ранее в трепет. Теперь от него осталась одна лишь тень. Если бы не голос, оставшийся прежним, профессора Снейпа вряд ли кто-нибудь узнал бы.

Его нашли после окончания штурма. Изломанное тело, обожженная кожа, из открытых ран торчат осколки костей. Он лежал на полу темницы, а рядом с ним, держа его руку, стоял на коленях Драко Малфой... И рыдал, содрогаясь всем телом. Счастье, что с ними был Дамблдор. Это он понял, что Снейп еще жив. Это он доставил его в госпиталь, это он не позволил убить тогда Драко, потому что юный слизеринец был единственным, кто мог в тот момент помочь профессору зельеделья. И он помог. И Снейп выжил. Хотя... Разве можно назвать жизнью это... существование? Он остался без левого глаза, а правый едва видел, густые черные волосы были сожжены, и только-только стали отрастать снова, переломанные кости срастались с трудом... Его собирали по частям. Гарри не видел этого, но Билл Уизли рассказывал ему, как Драко, по локоть в крови, колдовал над телом учителя. Тогда это спасло Драко жизнь. Он избежал участи отца и матери, приговоренных к Поцелую, участи большинства своих соратников. Он отделался заключением в Азкабан. Хотя... Учитывая ужесточенный режим, трудно было сказать просто: «отделался». Он всего лишь сохранил себе жизнь.

Все эти мысли пронеслись в голове Гарри, когда он смотрел на своего бывшего профессора.

– Вы так и будете рассматривать меня, мистер Поттер?

Резкий голос вывел его из оцепенения. Он вспомнил, зачем пришел.

– Профессор, я пришел просить помощи, – начал он, решив не терять время на бессмысленные вежливые предисловия. Взлетели опаленные брови.

– Помощи? – удивился тот. – Позвольте узнать, мистер Поттер, чем же я могу быть вам полезен?

– Я должен вылечить глаза, – решительно сказал Гарри. Снейп сидел неподвижно, ожидая разъяснений.

– Я хочу стать аврором, – продолжил юноша, – и мне нужно избавиться от очков.

Снейп сцепил пальцы.

– Поттер, я не понимаю, каким образом могу помочь вам, сидя в этом кресле? И с чего вы взяли, что я вообще стану вам помогать?

К горлу Гарри подкатил комок. Действительно, с чего он взял, что профессор поможет ему теперь, когда все закончилось?

– Вы же знаете какое-нибудь зелье... – в отчаянии сказал он.

– Зелье? Поттер, вы в своем уме? Я почти ничего не вижу, как я буду готовить зелье? Уйдите... прошу вас, – бросил он внезапно сорвавшимся голосом, отворачиваясь.

– Профессор! – кинувшись к нему, воскликнул Гарри. – Пожалуйста, я доверяю только вам! И потом, вы могли бы давать мне инструкции, а я сам...

Тот хмыкнул.

– Насколько я помню, Поттер, ваши успехи в зельеделии были весьма посредственными, – язвительно сказал он, и Гарри прикусил губу. – И вы все еще не ответили, почему я должен вам помогать.

Тот некоторое время молчал, потом опустился на одно колено перед креслом Снейпа.

– Потому что вы настоящий мастер, – тихо сказал он, взяв покрытую шрамами руку профессора в свою, – и еще потому, что вы тоже знаете, каково это... быть забытым...

Снейп повернул голову в его сторону, и на секунду Гарри почудилось, что на бесстрастном лице промелькнула тень эмоций. И он не отнял руку.

– Что ж, – наконец произнес он, – если вы обещаете слушаться меня во всем – во всем, Поттер! – думаю, стоит попробовать. И еще, предупреждаю вас, я не даю стопроцентной гарантии. Это зелье очень опасно, неверная дозировка – и вы приготовите смертельный яд. А если вы все же сумеете правильно его сварить, процесс восстановления зрения будет очень болезненным. Вы готовы терпеть боль, Поттер?

Губы Гарри впервые за последний месяц тронула улыбка.

– Я готов, профессор, – тихо сказал он.

Началась работа. Они провели в лаборатории профессора Снейпа почти две недели, и Гарри, стиснув зубы, выполнял распоряжения, отдаваемые иногда весьма язвительным тоном. И только постоянно напоминая себе, что Снейп, в конце концов, помогает ему, Гарри сдерживался, чтобы не наорать на учителя, когда тот в очередной раз отпускал какую-нибудь колкость по поводу его никчемности. Полумрак подземелья не раздражал ни юношу, ни профессора. Первый привык к нему за месяц, проведенный в четырех стенах, второй и так почти ничего не видел. Снейп сидел в кресле, ровным голосом диктуя указания, а Гарри растирал, смешивал, просеивал ингредиенты, стараясь четко следовать инструкциям. Домой он приходил только на ночь, игнорируя попытки Сириуса заговорить с ним, утром, поднимаясь, наскоро глотал что-нибудь и аппарировал к профессору Снейпу, с которым за последнее время... не то чтобы подружился – просто стал лучше понимать его, что ли... И что удивительно, его уже почти не раздражали постоянные колкости, и он почти начал получать удовольствие от общения... Почти. Если бы не эта пустота в груди, все расширяющаяся с каждым днем, часом, минутой. Некого было любить, не на кого было опереться, не на кого было надеяться. Только на себя.

Однажды Снейп спросил его... Они были в лаборатории, Гарри размешивал зелье, а профессор, как обычно, расположился в кресле, ежесекундно справляясь о том, как продвигается работа. Он спросил его о крестном. Знает ли Блэк, что Гарри пропадает здесь все время, и что думает об этом. Гарри равнодушно пожал плечами. Ему было все равно, что думает об этом Сириус, ему не было дела до всего остального мира. Он так и ответил тогда. И, сосредоточенно наклонясь над котлом, он уловил (или ему показалось?) тихий вздох за дверью. «Семейное привидение?» – рассеянно подумал он.

Наконец зелье было готово. Гарри перелил в колбу густую жидкость темно-коричневого цвета и скривился, понюхав. Зелье пахло отвратительно. Он поднес сосуд к лицу учителя, тот, втянув носом воздух, отчего затрепетали тонко вырезанные ноздри, удовлетворенно улыбнулся.

– Ну что ж, Поттер, – произнес он, – думаю, можно вас поздравить.

– А когда... – начал Гарри.

– Хоть сейчас, – сказал профессор. – Только помните, Поттер. Это будет ОЧЕНЬ больно. Я предупреждал вас.

– Хорошо, я готов, – ответил тот и поднес колбу ко рту. Снейп удержал его руку.

– Вам лучше лечь, – сказал он. – Завяжите глаза, и Мерлин вас упаси ненароком открыть их!

Гарри почувствовал неожиданный приступ страха. А вдруг он сварил зелье неправильно? И тогда он умрет... Он тряхнул головой, пытаясь выровнять дыхание и усмирить бешеный стук сердца. Он делал все, как велел профессор Снейп, а профессор не мог ошибиться.

Поставив колбу на столик рядом с небольшим диваном, он положил туда же очки. Завязал глаза шарфом и лег, двигаясь на ощупь. Протянув руку, взял колбу и поднес к губам.

– Удачи, Поттер, – услышал он и сделал большой глоток.

Сначала не происходило ничего. Он только собирался открыть рот, чтобы сказать что-то, как неожиданно на него обрушилась боль. Словно под веками взорвалась маленькая атомная бомба, разрывая на части мозг, прожигая его насквозь, растекаясь по телу, впиваясь в каждый нерв, каждый сосуд, каждую клеточку. Кажется, он кричал и сам не слышал своих криков. А потом – быстрые шаги, и кто-то сел рядом и сжал его руку. Крепкие, сильные пальцы – Гарри отчаянно вцепился в них, не задаваясь вопросом, кто это, как за спасительную соломинку хватаясь за эти руки. Это тянулось долго. Может час, может, два, может, весь день. А потом боль стихла. И знакомый голос сказал совсем близко:

– Можете снять повязку, Поттер.

Гарри развязал шарф. Туман перед глазами. Он поморгал, пытаясь навести на резкость, и вдруг понял, что видит так четко, как никогда раньше. Он жадно рассматривал обстановку подземелья, теперь, казалось, заигравшую новыми красками, а на диване, все еще не отпуская его руки, сидел Блэк и вглядывался в его лицо.

– Сириус? – произнес Гарри, не узнавая своего голоса.

Снейп вздохнул из своего кресла.

– Я не смог удержать вашего бесшабашного крестного, – с горечью произнес он.

– Как ты себя чувствуешь, Гарри? – с тревогой спросил Блэк.

– Я... – юноша отнял руку и снова огляделся, – прекрасно, – выпалил он, невольно улыбнувшись.

Он кинул взгляд на старые очки, лежавшие рядом на столике, служившие ему верой и правдой столько лет, и почувствовал внезапную жалость, словно расставался с кем-то из друзей.

– Вы можете идти, Поттер. И ты тоже, Блэк, – произнес безжизненный голос из кресла.

«Я теперь вам не нужен, вы получили, что хотели, уйдите и оставьте в покое калеку...» – повисли в воздухе недосказанные слова.

Гарри вскочил. Надо было немедленно идти в Министерство, в отдел авроров, срочно...

– Спасибо вам, профессор, простите, я должен идти, – он направился к выходу и, словно подгоняемый ураганом, вылетел из подземелья.

Двое остались в комнате.

– Не за что, Поттер, – процедил учитель вслед Гарри.

Сириус посмотрел на Снейпа и вдруг нерешительно сказал:

– Снейп... Можно мне остаться пока с тобой?

– Не вижу необходимости, Блэк, – холодно ответил тот. – Лучше отправляйся за своим неблагодарным крестником.

– Я думал, мы могли бы отпраздновать вашу удачу, – он встал и подал руку зельевару. – Поднимайся, Снейп.

– Это не было удачей. Это всего лишь мои знания, Блэк, – ядовито отозвался тот. Сириус невесело рассмеялся.

– Знаю, Снейп, знаю. И все-таки, – он наклонился и сжал его руку в своей, – пошли, выпьем твоего замечательного вина, поболтаем о жизни, как неделю назад...

– Ты невыносим, Блэк, – отгоняя непрошеную улыбку, сказал Снейп, уже без злости в голосе.

– Знаю, – беспечно ответил Сириус и, потянув профессора на себя, поставил рядом. Положил его руку на сгиб своего локтя и направился вместе с ним к выходу.

...Итак, он стал аврором. У них не было выхода. Возраст? Ему к тому времени было восемнадцать, по законам магического общества он считался совершеннолетним. Не требовалось ничьего согласия, только его желание. Знания? Практики у него – предостаточно, решительности и настойчивости – не занимать. Они смотрели на него, задавая глупые вопросы: «Почему вы хотите стать аврором? Вы считаете себя готовым к этой профессии?», а он смотрел на них немигающим взглядом и они опускали глаза. Он был Мальчиком-который-снова-выжил, и он знал, чего хочет. Сколько себя помнил, он жил все время в состоянии войны, и его угнетало безделье. Он хотел действовать. Дать выход злости, точившей его изнутри, и доказать всем, а в первую очередь себе, что он еще жив...

Блэк смирился с выбором крестника, к этому времени его пригласили на работу в Министерство, в Отдел Авроров. Дамблдора избрали Министром Магии, и после того, как Гарри блестяще сдал экзамен, он лично поздравил юношу с получением аврорского значка.

Еще во время войны аврорам в обязательном порядке начали давать клички. Это делалось для того, чтобы Жрецы Смерти не могли вычислить их семьи. Обычай прижился, во все документы авроры заносились исключительно под псевдонимами, и когда Гарри пришло время выбирать себе новое имя, он стал... Химерой. Ночным созданием, кошмаром и ужасом, нежданно появляющимся за спиной врагов и разящим без пощады.

Он стал Химерой. Одиночкой. Одним из лучших.

Год спустя был создан отряд быстрого реагирования. Идею подал Сириус. Отряд назвали «Молнией». Химера воспринял это как насмешку, особенно после того, как его назначили командиром. Его личную молнию – шрам – прикрывала густая челка, отросшие волосы он собирал в хвост, и мало кто узнал бы в этом молодом человеке с резкими чертами лица прежнего мальчика с наивным взглядом из-за стекол круглых очков... Отряд «Молния» состоял из таких же молодых авроров, как он, безжалостных, много повидавших, со стальными нервами и холодным сердцем. Жестких, решительных, отважных. Пантера, Ирбис, Шторм, Пламя, Стилет...

Он не знал их настоящих имен, да и не хотел знать. А для них он был Химерой.

– Проходи, Гарри.

Он вошел в просторный кабинет министра Дамблдора (как часто по старой памяти ему хотелось назвать его директором) и сел на предложенный стул. Обстановка кабинета почти полностью повторяла обстановку кабинета директора Хогвартса. Те же стеллажи красного дерева до потолка, с магическими артефактами на полках, тот же широкий стол, заваленный пергаментными свитками, даже Фоукс на своей жердочке... И снова он почувствовал себя маленьким мальчиком, немного испуганным и застенчивым.

– Чаю, Гарри?

Еще один ритуал. Он вздохнул и согласно кивнул. Быть может, горячий напиток поможет ему стряхнуть полусонное оцепенение?

Перед аврором появилась дымящаяся чашка чая. Он осторожно взял ее кончиками пальцев, гадая, что же вдруг понадобилось от него Министру.

– Как ты себя чувствуешь, Гарри? – голубые озера с искорками на дне. Но за их мерцанием не разглядеть истинного выражения глаз. Химера научился осторожности, к сожалению, он узнал слишком хорошо, что за показной добротой и заботой порой могут скрываться жестокость и холодный расчет. Он кивнул и ответил:

– Прекрасно, сэр,

Черт возьми, что же происходит? Неужели такая срочность нужна была ради того, чтобы расспрашивать его о здоровье?!

Дамблдор сложил пальцы домиком.

– Гарри, – сказал он, внимательно глядя аврору в глаза, – по-моему, тебе надо отдохнуть. Возьми отпуск, тебе не помешает немного развеяться...

Тот едва не поперхнулся горячим чаем, окончательно проснувшись от неожиданности, и отставил чашку в сторону.

– Мне не нужен отпуск, сэр, – произнес он.

По-видимому, Дамблдор был готов к такому ответу, потому что он, ничем не выдав своего удивления, откинулся на спинку кресла.

– Гарри, – терпеливо начал он, – ты ведь работаешь уже больше трех лет без отдыха, а твой отряд отнимает много сил...

Аврор упрямо помотал головой.

– Мне не нужен отпуск, сэр, – упрямо повторил он.

– Нет?

– Нет.

Министр вздохнул и несколько секунд молча смотрел на Гарри.

– Скажи мне, – наконец произнес он, – ты дорожишь своим значком?

Удар попал в цель. Гарри, не ожидавший такого вопроса, просто застыл с открытым ртом.

– Что вы хотите сказать, проф... сэр?

Дамблдор подвинул по столу в его сторону газету. «Ежедневный пророк» недельной давности.

Гарри взял его в руки. На первой странице красовалась его собственная фотография из архивов Министерства – он и несколько его ребят из группы, этот снимок был сделан после одной из операций несколько месяцев назад. На ней – Гарри, взлохмаченный, лицо в копоти, что-то яростно доказывает министерскому контролеру, а на заднем плане из полуразрушенного дома выводят связанных Жрецов Смерти. Над фотографией – громадный заголовок – «Беззаконие руками закона». Дальше шла небольшая заметка о том, что некий очень известный маг... Имена не назывались, но по многочисленным намекам в тексте и красочной фотографии было ясно, о ком идет речь. «Вместе со своими подчиненными он не далее как вчера ночью устроил разгром в одном из ночных клубов Лондона, переломав половину мебели, перепугав посетителей и подвергнув риску жизни невинных граждан! – надрывался автор заметки. – И все это сошло им с рук только потому, что они были аврорами. Доколе же мы будем терпеть выходки этих, с позволения сказать, слуг закона?!» Дальше корреспондент повторял на разные лады уже сказанное, но Гарри не стал дочитывать. Он со стоном выронил газету и закрыл лицо руками. Теперь он вспомнил.

Неделю назад они и пара его ребят из группы, авроры Пламя и Шторм, зашли в один из ночных баров. И Гарри, конечно же, посетила светлая мысль хорошенько надраться, что они с блеском и исполнили, совершенно забыв про предстоящее задание. Подробностей вечера он не помнил, вроде был какой-то темноволосый мальчик-шлюха, которого Гарри подцепил там же в баре и, усадив к себе на колени, целовал взасос. И как он доказывал Шторму, что вот сейчас займется с мальчишкой любовью прямо на столе, и расстегивал на нем рубашку, не обращая внимания на посетителей. Очень не вовремя встрял охранник заведения, стащивший юношу с колен Гарри и посмевший потребовать, чтобы он убирался к черту. Пламя и Шторм встали на защиту своего командира, следствием чего и стал разгромленный зал бара. Наутро пришлось основательно повозиться с устранением последствий пьянки, но вся троица явилась на работу в полном составе. А подробности вчерашних похождений за неделю почти полностью выветрились у него из головы.

Все это пронеслось в голове Гарри за одну секунду. Он обреченно отнял ладони от лица. Да, такое случалось не в первый раз, но с этим всегда разбирался Сириус. Качая головой, отечески журил «своих парней», а те опускали головы и обещали больше так не делать. Гарри же никогда не извинялся, пожимал плечами и уходил. Он знал, что работает блестяще, что никто не посмеет поднять руку на героя, и так далее... Но, как видно, и терпению Министра настал предел. Среди бумаг молодой аврор разглядел приказ, в котором упоминались их псевдонимы, но полностью прочитать не смог, его закрывал другой документ. Химера молча ожидал приговора, не поднимая глаз.

– Гарри, – наконец произнес Дамблдор, – я понимаю, ты просто переутомился, тебе необходим отдых. Скажем, на пару месяцев.

Тот потрясенно вскинул глаза.

– Два месяца?! – не веря своим ушам, воскликнул он. – Но как же...

Министр поднял руку.

– Гарри, – терпеливо продолжил он, – аврор Пантера достаточно опытна, она прекрасно заменит тебя. А когда ты вернешься со свежими силами...

– Но сэр, – встряхнув головой, ответил аврор, – чем я буду заниматься целых два месяца?! Я не могу сидеть сложа руки!

Хитрый прищур мерцающих глаз.

– Ты не будешь сидеть сложа руки, – сказал он, чуть улыбаясь. – У меня есть небольшое задание, специально для тебя, и думаю, ты прекрасно сможешь совместить его с отдыхом.

Гарри обессиленно откинулся на спинку стула.

– Что за задание? – уныло поинтересовался он. «Разве у меня есть выбор?» – мелькнуло в голове.

Альбус Дамблдор удовлетворенно хмыкнул в густые усы и сложил руки на столе.

– Ты, конечно, знаешь о недавно вышедшем законе, позволяющем амнистировать некоторых бывших Жрецов Смерти, вина которых была не доказана, или же искупивших ее...

Гарри закатил глаза. Ну неужели старый махинатор никогда не может сказать прямо, что ему надо?! Неужели обязательно все время ходить вокруг да около?!

– Да, сэр, – стиснув зубы, выдавил он.

Министр снова кивнул.

– Этих людей могут забрать родственники или назначенные Советом опекуны, в течение двух-трех месяцев они считаются выпущенными на поруки, и если за прошедшее время их не уличат в чем-нибудь предосудительном, их оправдают. Разумеется, они больше не имеют права использовать магию... Но не буду испытывать твое терпение.

Гарри возвел очи горе.

– Совет назначил тебя опекуном одного из бывших Жрецов, и думаю, твое искреннее желание помочь этому человеку, лишившемуся близких родственников и отвергнутому дальними, будет истолковано как стремление к исправлению...

Гарри уже выкручивал себе пальцы, чтобы не взорваться.

– Ты конечно, знаешь, как я отношусь к тебе...

Аврор начал мысленно считать до ста.

– Ну хватит! – неожиданно оборвал сам себя Дамблдор. – Ступай к Сириусу, получишь все нужные бумаги. Да, а подопечного твоего уже перевезли из Грей Тауэр, заберешь его из Отделе Контроля...

Гарри едва не взвыл. Похоже, все было решено заранее, а от него требовалось лишь вовремя сказать: «Да, сэр». «Как всегда», – горько усмехнулся внутренний голос.

– Можешь идти.

Отвесив короткий поклон, аврор направился было к двери, когда его настиг голос Министра:

– Да, Гарри... И купи мальчику какую-нибудь одежду. Бедняжке пришлось много пережить...

Тот подумал, что ослышался. Черные брови сошлись на переносице, зеленый взгляд стал пристальным.

– Сэр, – сказал он, начиная кое-что понимать, – а можно узнать, кто этот бывший заключенный?

Дамблдор хмыкнул.

– Думаю, я могу тебе показать его, – он сделал приглашающий жест, и Гарри, недоуменно хмурясь, подошел ближе. Дамблдор повернулся к глухой стене и взмахнул рукой. Сквозь гобелен, изображающий битву единорога и змеи, проступили очертания небольшой комнаты. Ни окна, ни мебели, кроме небольшого стула, на котором сидел какой-то человек. Гарри разглядел, что он был очень худ, почти истощен, рубашка, некогда белоснежная, приобрела оттенок слоновой кости, кружева на запястьях, в прошлом, очевидно, весьма дорогие, напоминали грязную бумагу. Свалявшиеся длинные светлые волосы почти закрывали лицо, показавшееся Гарри очень знакомым... Человек сидел неподвижно, обхватив себя руками, но впечатление было такое, будто его всего трясет. И тут он поднял голову. У Гарри перехватило дыхание, когда он понял, над кем его назначили опекуном. В камере был Драко Малфой.