Херес... Райский уголок... Солнышко светит... Птички поют... И не скажешь, что декабрь на улице, – погода совсем не декабрьская. Тепло. Очень тепло. А уж если честно – жара адская. И кому, спрашивается, охота в такую погоду круги по трассе наматывать или с настройками возиться? Нет-нет, не надо коситься в сторону «Ferrari», на этот механизм, запрограммированный на победу. Они готовы всё межсезонье вкалывать. Вот и сейчас снуют по паддоку люди в красном, готовят болиды, резину катят... А все остальные (ну или почти все) облюбовали расположенную неподалеку рощицу, где и зависают, наслаждаясь тенью. Ну и что – в тени +40, на солнце-то +43. Так что...

Так что все довольны и счастливы. Хуан-Пабло курит коноплю; Ральф, который Шумахер, воображает себя десятикратным чемпионом мира; Ральф, который не Шумахер, дрыхнет; Ник и Кими обнимаются – не так уж часто «McLaren» и «Jordan» тестируются на одной трассе, чтобы терять время; Проныра увлеченно долбит по клавиатуре ноутбука, насвистывая при этом гимн Италии и фальшивя на каждой ноте; Джанкарло морщится и затыкает уши; Марк исподтишка разглядывает нового партнера по команде; сразу несколько кандидатов в минардисты считают на калькуляторе миллионы и шансы... В общем, все при деле и никто особо не занят – идеальное времяпрепровождение. И, казалось, ничто и никто не может разрушить эту идиллию...

Но оказалось, что казалось.

– Люди, помогите, убивают! – На поляну влетел Фернандо Алонсо и спрятался за деревом. – Держите его!

– Ничто не предвещало беды, была пятница 13-ое... – продекламировала Проныра. – Ну что на этот раз?

– На этот раз я его точно убью! – мрачно проинформировал подоспевший Ярно. – Без суда и следствия. Я предупреждал! Эй, лучше иди сюда по-хорошему, иначе я за себя не отвечаю!

– А ты когда за себя отвечал?! У тебя вечно я за всё в ответе! За твои дурацкие подозрения, глюки...

– Теперь не отвертишься, я застал тебя на месте преступления! – С этими словами Трулли бросился на Фернандо и лишь в последний момент Култхард успел схватить его. – Пусти, это наше дело, вас всех оно не касается!

– Но ты же не можешь убить его прямо здесь, при всех, – сказала Проныра. – У меня, между прочим, слабая нервная система. Вчера все серии «Кошмара на улице Вязов» посмотрела без перерыва, так потом долго уснуть не могла. Минут пятнадцать, наверное.

– И вообще, без суда и следствия убивать кого бы то ни было никто не имеет права, – постарался вразумить коллегу Дэвид.

– Ты мне, что, предлагаешь суд устроить? И как ты это себе представляешь?

– Очень просто, – Баттон даже подпрыгнул от внезапно посетившей его идеи. – Я, например, обвинителем буду, кто-нибудь еще – адвокатом, судьей, а остальные – присяжными. Мы рассмотрим это дело и вынесем приговор. Ну, как вам? Или вы хотите заняться тестами?

– Не... Ну их нафиг... Давайте устроим суд, давайте, – закричали все хором.

– А что, собственно, случилось-то? – поинтересовался Марк, оторвавшись от разглядывания Клиена. – Фернандо, что ты натворил? Учти, чистосердечное признание...

– Облегчает понимание! – завопил Хуан. – Ой, смотрите, крокодил полетел!

– Так, уймите его кто-нибудь, мы собираемся суд устроить, а не цирк. Крокодилов нам не надо. И вообще, кто будет шуметь – выведем из зала... то есть с поляны.

– Дженсон, ты прокурор, а не судья. Так что не тебе решать, кого куда выводить, – Проныра решила вмешаться, пока все не перессорились. – Кстати, кто судьей будет? Надо все роли распределить. А присяжные должны быть беспристрастными, где мы таких возьмем? Не пустишь же сюда посторонних. Представляю, с какими заголовками выйдут завтрашние газеты. Придется довольствоваться тем, что есть, и надеяться на объективность. Но мы так и не услышали в чем дело. Хотя я догадываюсь...

– Да этот... потенциальный труп... разнылся вчера: «Поехали в Овьедо, завтра приедем в Херес. Я тысячу лет дома не был». Ладно, блин, согласился я на свою голову, приехали... Тут пол-Испании сбежалось, друзья его... Напились, ясное дело, в хлам. Просыпаюсь с утра под столом где-то, никого нет. Поднимаюсь наверх, в комнату захожу... А он дрыхнет там в обнимочку с каким-то уродом... Убил бы обоих, если бы поймал... А этот на такси сразу и сюда... А я за ним...Вот!

– Всё ясно, рассматриваем дело об измене, – заявил Баттон. – Ярно, будешь свидетелем обвинения.

– А я, можно, этим... защитником?! – крикнул Алекс Вюрц. Кто-то в заднем ряду фыркнул, но возражений не последовало.

– А судья кто? – Проныре не терпелось расставить точки над i. – Чур, не я! Кто у нас самый беспристрастный?

– Давайте Майка позовем, – предложил Ральф, который Шумахер. – У него одно на уме – как из болида пару лишних секунд выжать. Наши взаимоотношения его мало волнуют, так что

– Хорошо. Кто идет за Майком?

– Сегодня самый умный, – хихикнул Ральф.

– Не, Ральф, мне лень. Пусть лучше... – Проныра оглядела поляну. – Самый тест-пилот «Ферров». Фелипе, шагом марш!

– А чё я-то?

– А у тебя там связи. Рубенса тоже тяни, присяжным будет.

– Не пойду.

– Масса, одна нога здесь – другая там, а то я устрою тебе веселую жизнь в «Sauber», – рявкнул на партнера по команде Физикелла. Тот моментально исчез и вернулся через десять минут с пилотами «Скудерии».

И вот, рассевшись в тенистой роще, гонщики собрались судить своего коллегу. Михаэль устроился на притащенном из боксов коврике. Сбоку от него бросили бревно, испокон веков мирно лежавшее на этой поляне, и обозвали его «свидетельским местом». «Скамьей подсудимых» стала небольшая кочка. Присяжные обосновались позади, прямо на траве. Их получилось, правда, больше двенадцати, но никто не стал на этом заморачиваться.

– Встать, суд идет! – скомандовал «судья». Все встали. – Всё, садитесь. Слово предоставляется... Э-э-э... Кому?

– Мне!

– Да, точно. Слово предоставляется обвинителю. Действуй, Баттон.

– Мы собрались здесь ради торжества справедливости, а не для того, чтобы увильнуть от тестов, – «присяжные» понимающе переглянулись. – И мы сделаем всё, чтобы преступник не ушел от правосудия. Вы все слышали, что произошло, не вижу причин повторять. Думаю, вы понимаете – это нельзя оставить без наказания. Нам предстоит допросить свидетелей – а вам вынести приговор, и надеюсь, он будет правильным. Пока у меня всё.

– Что скажет защитник?

– Скажу, что нельзя судить человека за поступок, не узнав всех подробностей. Мы должны знать мотив, побудительные причины, так сказать. И мы это выясним. Я попрошу присяжных подойти к делу со всей ответственностью, без личных предубеждений. У меня тоже всё.

– Обвинение, вызывайте своих свидетелей.

– Я вызываю Ярно Трулли. – Ярно садится на бревно, хмуро смотрит на Фернандо и его взгляд не предвещает ничего хорошего. – Клянетесь говорить правду, только правду и ничего кроме правды?

– Я-то клянусь, а на чем? Библия у вас где?

– А нету.

– Вот! – вскочила Проныра, протягивая свой неразлучный ноутбук. – Я тут зашла на сайт «Библия.net», так что можно считать его Библией.

– Здорово придумано!

– Ну всё, начинаем. Клянетесь ли вы...

– Да!

– Назовите ваше имя и место работы.

– А ты, конечно, не знаешь?

– Давай серьезно, мы здесь не дурью маемся.

– Дурью?

– О, Монтойя знакомое слово услышал. Заткнись, я не о том говорю, о чем ты подумал. Ладно, фиг с тобой, поехали дальше. Раз защита настаивает, повторите свою историю, свидетель.

Ярно повторяет историю во всех подробностях, вставляя через слово итальянские ругательства. Весь «зал суда» с интересом слушает, поглядывая на Алонсо. Тот, в свою очередь, делает вид, что его здесь нет. Наконец Трулли умолкает, и в дело вновь вступает «прокурор».

– Вы всё слышали, мне нечего добавить. У вас есть вопросы, коллега? – спрашивает он у Вюрца.

– Да, есть. Итак, свидетель, вы утверждаете, что упились в хлам, до потери соображалки?

– Протестую! – вскакивает Баттон. – Вопрос в высшей степени некорректный!

– Принимается! – Михаэль согласился с протестом. – Попробуйте сформулировать вопрос по-другому.

– Сколько вы вчера выпили?

– Не знаю. Дофигища!

– Вот о чем я и говорю. Вы абсолютно уверены, что правильно оценили факты? В таком-то состоянии...

– Протестую! Состояние свидетеля...

– Принимается!

– Черт с вами, вы всё слышали, господа присяжные.

– Кхе-кхе, – кашлянула Проныра.

– И дамы тоже. У меня больше нет вопросов.

– Тогда заслушаем свидетелей защиты.

– Я вызываю Фернандо Алонсо. – Тот садится на «свидетельское место», стараясь не смотреть на Трулли. – Клянетесь ли вы говорить правду, только правду и ничего кроме правды?

– Клянусь.

– Расскажите свою версию событий.

– Не могу. Не помню ничего. Мы приехали в Овьедо – это помню, друзья заглянули... Ну, я ж нечасто дома бываю. Посидели, выпили... Всё, провал в памяти. Проснулся от дикого вопля, ни фига не соображаю, башка трещит... Но понимаю – надо линять, пока жив. Я даже не успел разглядеть – кто там еще в комнате, сразу на улицу, поймал такси и сюда...

– Так значит, вы не знаете, с кем вы провели ночь?

– Я даже не знаю, как я ее провел. Может, ничего и не было.

– Ага, ври больше...

– Заткнись, Трулли, тебя не спрашивают. Коллега, вы хотите провести перекрестный допрос?

– Да. Вы утверждаете, что не помните, как и с кем провели ночь?

– Не помню.

– Но вы не отрицаете, что могли с этим не-знаю-кем переспать?

– Теоретически мог. Но я не знаю.

– Вы утверждаете, что не делали этого?

– Ну не знаю я!

– Всё ясно, Алонсо. Присяжным, думаю, тоже ясно. Тут нечего и совещаться. Приговор может быть только один...

– Протестую! Он пытается надавить на присяжных!

– Принимается! Еще свидетели у вас есть?

– Нет! – хором ответили «прокурор» и «адвокат».

– Тогда дело за присяжными. Пусть каждый выскажет свою точку зрения, а потом вынесем приговор. Начнем э-э-э... Слева. Слово предоставляется Марку Уэбберу.

– Я вот тут думал... Может, все их проблемы оттого, что они в одной команде. Когда постоянно вместе везде... Ну...

– Ха-ха-ха, мне кажется, что ты о себе говоришь! – заржал Хуан. – То-то я смотрю, партнеры у тебя часто меняются. Сперва Йонг, затем Дэвидсон, Пиццония, Уилсон... И это всего-то за два сезона. И где они все теперь? Эй, Клиен, мой тебе совет, не хочешь вылететь из «Формулы» ко всем чертям – держись подальше от Уэббера.

– Приму к сведению, – улыбнулся Кристиан. И тихонько добавил: – Хотя если я захочу, то что от него будет зависеть?

– Я это вот к чему, – Марк сделал вид, что ничего не слышал. – Ну, вот поглядите на Кими и Ника, – все повернулись в их сторону. – Они слишком редко видятся, поэтому, когда встречаются, не тратят время на ссоры. А у пилотов одной команды всегда есть возможность поссориться.

– Мы уяснили вашу позицию, – сказал Михаэль. – Так, следующий у нас Райкконен. Прекрати, черт тебя побери, целоваться с Хайдфельдом и скажи нам, что ты думаешь по поводу рассматриваемого дела!

Кими долго молчит, морщит нос и наконец изрекает:

– Не знаю.

– Н-да, очень глубокомысленное замечание, – хмыкает «судья». – А ты что скажешь, Хайдфельд?

– Да блин! Ну, пусть Трулли даст Алонсо по морде и все дела. А на Кими не наезжай!

– Ха, а если ты заподозришь своего драгоценного Кими в измене, тоже ему по морде врежешь, да? – Фернандо явно не в восторге от решения Ника. Но его тут же перебивает Монтойя:

– Ха-ха-ха, да он не достанет, мелкий слишком. Если только на стул встанет, ха-ха-ха...

– Монтойя, тебе весело очень, я гляжу. С чего бы это? – интересуется Михаэль.

– С конопли, – объясняет брату Ральф. – Он от неё завсегда веселится.

– Тьфу ты, он еще и наркоман.

– Ни фига подобного! – протестует Хуан-Пабло. – У нас в Колумбии травка, кокаин и героин наркотиками не считаются. Так, огородные растения... Я не наркоман!

– Сделай одолжение, заткнись. И молчи, пока тебе грустно не станет. – Монтойя обиженно отворачивается. – И вообще, хватит отвлекаться! Ближе к делу. Кто на очереди? Физикелла!

– А? Чё? Да мне пофигу, если честно, пусть хоть поубивают друг друга. У меня без них проблем хватает.

– Знаем мы твои проблемы, – встревает Масса. – Как бы в «Ferrari» попасть, вот о чем ты думаешь. Но я окажусь там раньше!

– Ты уверен, что доживешь хотя бы до конца сезона, болидоразбиватель хренов?! – Джанкарло начинает злиться. – Ездить сперва научись, чайник...

– Да заткнетесь вы? – Теперь злиться начинает Михаэль. – Что вы думаете, Проныра?

– Я думаю... Ярно, ну прости его! Ну правда, может, и не было ничего. А то ты его убьешь, тебя посадят, и «Renault» останется без пилотов. Замену найдут, конечно, но кто это будет? Какие-нибудь мешки из «Ф-3000». А «Формула-1» заслуживает лучших гонщиков в мире!

– Понятно. Дальше идем. Панис?

– Да, давай, мочи его. Вот тут-то «Toyota» и обставит «Renault», если получится, как сказала...

– Стало! – перебил Оливье Монтойя.

– Что стало? – прорычал Шумахер.

– Грустно стало. Ты сказал: «Молчи, пока грустно не станет». Ну вот и стало грустно.

– Я очень рад! Теперь можешь сказать, что ты думаешь.

– Я не думаю, я вспоминаю... Где-то у меня кокаин был... В каком же кармане... А, вот, – Хуан достает сверток, высыпает порошок на ладонь, втягивает его ноздрями. – Вау!

– Кокаин тоже действует на тебя веселящим образом?

– Неа, он действует на меня возбуждающим образом. Крис, пошли в отель!

– Но Хуан, я хочу досмотреть, чем кончится эта комедия, – запротестовал Да Матта.

– А я хочу тебя! Или мы идем в отель, или мне плевать, что мы не одни. Выбирай!

– Черт, пошли! – Монтойя и Да Матта удаляются с поляны.

– Слава богу, он свалил! – Михаэль и не думает скрывать своего отношения к пилоту «Williams». – Продолжаем...

– Да хватит уже! – не выдерживает Алонсо. – Фигней какой-то страдаем. Ярно, прости меня, я не знаю, что вчера случилось, но обещаю, это больше не повторится! Я больше не буду напиваться до беспамятства. И еще: ясни, наконец, я люблю только тебя, все остальные меня не интересуют! Прости, ладно?

– Блин, не могу на тебя злиться, когда ты так смотришь. – Ярно обнимает Фернандо. – А, черт с тобой. Я тоже тебя люблю. Но еще раз...

– И всё? – разочарованно протянул Баттон. – Так я и знал! А я бы точно ему башку оторвал. Ну, и чем мы теперь займемся?

Отгадайте, что ответил ему Михаэль? Ну, разумеется...

– Тестами!