Сунь Укун выглядел так, будто на голове у него сжимался волшебный обруч. На самом деле этого не было – кроме Сюаньцзана читать заклинание здесь было некому, а Сюаньцзану было не до того. Он был привязан, и на этот раз не к одному столбу, а растянут между двумя, и ему было очень неудобно и страшно.
Вообще-то поначалу он даже чуть-чуть обрадовался, когда на них на пустынной дороге из ниоткуда налетел вихрь и утащил его от учеников. По крайней мере, больше не надо было думать о том, что же сказать Сунь Укуну. Последние три дня, с тех пор, как после спасения от оборотней ночью его навестил Хуэйань, были ужасно напряженными. У Сюаньцзана не переставала болеть голова. Тем утром Сунь Укун проводил его до речки и нашел безопасное место в камнях, где можно было искупаться, а сам тем временем рассказывал забавные и поучительные истории про бессмертных, с которыми познакомился на Небе. Вода была прохладная, а истории интересные, и Сюаньцзан почти забыл о том, какой Сунь Укун большой и страшный. В голове у него уже начало складываться четверостишие про утро у реки с приятным собеседником, и тут Сунь Укун посмотрел прямо на него и спросил:
– Так что за загадка?
– Загадка? – растерянно повторил Сюаньцзан.
– Ну да, наставник, ты же говорил, что Хуэйань задал тебе загадку...
От неожиданности и смущения Сюаньцзан поскользнулся на речном дне и на мгновение ушел с головой в воду. К счастью, он шагнул в сторону, где дно было чуть повыше и побугристее, и вода снова стала ему по грудь. Сунь Укун уже вступил в воду, спеша к нему, но остановился, когда снова его увидел.
– Фу, наставник, напугал ты меня, – сказал Сунь Укун, потирая лоб рукой. – В воде я куда слабее, чем на суше – а ну как с тобой что бы случилось?
Сюаньцзан снова смутился, но устоял на ногах. Наверное, решил он, пора было выходить из воды. И вода, и воздух показались ему слишком прохладными, или это он опять разгорячился? Ну, хотя бы Сунь Укун пока позабыл о загадке. Сюаньцзан совершенно не представлял, как ее объяснить. Слова Хуэйаня были странными и непонятными и все никак не шли у него из головы, но он даже не был уверен, что это была настоящая загадка. Один из его учеников сумеет воспользоваться даром, который предлагают ему Небеса... Как же такое можно разгадать?
Он вылез на берег и натянул рубашку, слегка дрожа от внезапно налетевшего ветерка.
– Смотри не простудись, наставник, – сказал Сунь Укун, вовремя поддержав его за плечо, когда Сюаньцзан чуть не споткнулся о камень. Они оказались лицом к лицу, и Сунь Укун серьезно посмотрел на него, уже открывая рот, наверняка затем, чтобы спросить...
– Наставник! Старший брат! – крикнул, подбегая, Шасэн. – Пойдемте скорее – там Чжу Бацзе поссорился с какими-то крестьянами, и они, кажется, сочли его оборотнем!
После этого, конечно, они поспешили за Шасэном, спасать Чжу Бацзе. Сюаньцзану удалось в конце концов убедить крестьян в том, что они мирные монахи, но им пришлось зайти в деревню, а потом еще пообедать у хозяйки гостиницы, которая, к огромному облегчению Сюаньцзана, не хотела за него замуж, и дочек у нее тоже не было.
В общем, три дня царила сплошная суматоха, и у Сюаньцзана ни разу не было возможности для разговора со своим старшим учеником, но он был совершенно уверен, что Сунь Укун на него смотрит. Все время. Как будто Сюаньцзан был не обычным монахом, а по крайней мере изваянием Будды – на что еще можно так смотреть?
Сюаньцзану от этих взглядов становилось то жарко, то холодно. Он даже думал, что, возможно, заболел, но больше никаких симптомов болезни не было – просто он совсем потерял способность сосредотачиваться. Он уже даже готов был поговорить с учеником про ту загадку – наверняка Сунь Укун не забыл, он такие вещи помнил, – только не знал, как начать, да и Чжу Бацзе с Шасэном ни на секунду не оставляли их одних, непрерывно болтали, задавали вопросы... Сюаньцзан начинал терять должное монаху смирение, а Сунь Укун все молчал и смотрел на него. Потом налетел этот вихрь.
Должно быть, Сюаньцзан сразу потерял сознание, потому что после дороги он вдруг оказался в большой пещере, и трое бесенят привязывали его к столбам. Бесенята были мелкие и не то чтобы такие уж страшные, но их было очень много, и они болтали про то, что их господа сделают с Сюаньцзаном, а на самого Сюаньцзана при этом внимания совершенно не обращали. Это было и жутко, и как-то обидно.
Главных оборотней было трое, и они, когда пришли на Сюаньцзана посмотреть, были куда неразговорчивее своих бесенят – только обошли его кругом, легонько коснувшись плеча, повернув голову вбок, будто рассматривали редкую вазу. У одного руки были большие и волосатые, а у двух других потоньше и помягче, но трогали они его все как-то одинаково, не так, как Сунь Укун, скажем, и не так, как Хуэйань...
Хотя один из оборотней погладил его почти так же, как Хуэйань, подумал внезапно Сюаньцзан. Только жарко ему от этого не стало, скорее наоборот. Он задрожал и попытался отдернуться. Бесенята захихикали, выкрикивая шуточки на каком-то совсем уж грубом местном диалекте, так что Сюаньцзан и половины не понимал.
Тут послышался шум, и прибежал бесенок-посыльный.
– Там у ворот ученики этого монаха, господин, – закричал он. – Все страшные, кулаками стучат и требуют вернуть им учителя.
– Ну, с ними-то мы быстро разберемся, – сказал самый большой из оборотней. – Пойдемте, братья, используем наше тайное оружие. А вы все, – обратился он к бесенятам, – стерегите монаха, если не хотите лишиться шанса на достижение могущества. Да чтобы и волоска с его головы не упало!
– Господин, – крикнул какой-то бесенок побойчее, – а у него и нет никаких волосков на голове – он же монах!
Остальные бесенята захихикали.
– Молчать! – взревел оборотень. – На что ты можешь надеяться, несчастный, если даже не оказываешь должного почтения своему господину? – И он развернулся и ушел с собратьями к выходу из пещеры, не слушая оправданий бесенка.
– Ну вот, – прошипел бесенок, когда оборотни ушли, – из-за тебя у меня неприятности, глупый монах. – Он двинулся на Сюаньцзана, а с ним и его товарищи. – Ты не бойся, – ухмыльнулся он, – волосок-то с твоей головы не упадет...
Тут Сюаньцзан своевременно потерял сознание.
Когда он пришел в себя, то обнаружил к своему облегчению, что жив и невредим, но потом громкая ругань известила его о присутствии учеников. Сюаньцзан поднял голову и побелел от ужаса. Ученики были тоже привязаны к столбам. Чжу Бацзе ругался. Шасэн молился. А Сунь Укун смотрел в пространство, как будто у него очень сильно болела голова.
Должно быть, решил Сюаньцзан, он был очень большим грешником не только в прошлой жизни, но и как минимум в трех предыдущих.
Долго смотреть на мрачную физиономию Сунь Укуна он не мог – ему сразу хотелось заплакать от страха, а утереть глаза со связанными руками не получалось. Поэтому Сюаньцзан закрыл глаза и попробовал молиться. Он толком и не знал, о чем молится, разве что о том, чтобы ему позволено было отдохнуть хоть немножко.
Если на Небе и услышали его молитву, то прямо сейчас ее выполнять явно не собирались – вернулись оборотни. Самый большой из них принялся переругиваться с Чжу Бацзе, пытаясь заставить его замолчать, но потом наконец догадался, что это было невозможно, и приказал бесенятам заткнуть ему рот.
Тем временем тот оборотень, что раньше трогал Сюаньцзана, молча разглядывал монахов.
– Ну что ж, – сказал он, когда воцарилась тишина. – Это неожиданный, но очень приятный сюрприз, братья. Теперь я узнал их – именно этот монах и его ученики злодейски погубили моего любимого племянника.
– Это какого еще племянника? – наконец подал голос Сунь Укун. – Я оборотней вроде тебя знаешь сколько перебил – всех и не упомнишь!
Остальные двое оборотней гневно повернулись к Сунь Укуну, но говоривший по-прежнему стоял перед Сюаньцзаном и разглядывал его, слегка наклонив голову.
– Тот девятихвостый лис три дня назад, – внезапно сказал Сюаньцзан. При этих словах к нему изумленно повернулись и оборотни, и его собственные ученики. Он покраснел, но все же продолжил, обращаясь к стоявшему перед ним оборотню: – Твой, э-э, почтенный племянник, уважаемый, смотрел на меня вот с точно таким же лицом, как ты сейчас.
Оборотень довольно рассмеялся.
– Ну что ж, я всегда знал, что у моего племянника был отличный вкус. Что же, тем более – раз его так грубо лишили того, что ему причиталось, это должно достаться мне как его ближайшему родственнику.
Его странные слова напомнили Сюаньцзану загадку Хуэйаня, но больше поразмыслить над этим времени у него не было. Оборотень шагнул почти вплотную к нему и одним резким движением разорвал ему спереди одежду.
Сюаньцзан испуганно ахнул и подался назад, но привязан он был крепко, так что отодвинуться не получилось.
– Ах, монах, монах, – сказал оборотень с почти ласковой усмешкой, – ты трепыхаешься, как рыбка на крючке. Разве ты не знаешь, что если рыбак уверенно орудует удочкой, добыча от него не уйдет?
С этими словами он тронул кончиком пальца обнаженную грудь Сюаньцзана. Ой, подумал Сюаньцзан, пальцы у него холодные и когти острые, как настоящие крючки... Но оборотень не стал колоть его, а вместо этого повел пальцем вниз, только слегка царапая кончиком когтя. Сюаньцзан задрожал от ужаса, но успел подумать, что уже по крайней мере было не так холодно, несмотря на то, что его одежда была порвана.
Тут Сунь Укун издал очень странный звук, больше похожий на рычание льва, чем на любые его обычные крики. Оборотень усмехнулся.
– Ах вот оно как, – сказал он. – Бедный мой племянник... Разве можно быть таким жадным, обезьяна? Это не приличествует буддийскому монаху...
Это он правильно сказал, подумал Сюаньцзан, но Сунь Укун совсем не жадный... Чжу Бацзе куда более страдает этим грехом.
Оборотень тем временем пошел вокруг столба, заходя Сюаньцзану за спину. Сюаньцзан мог только надеяться, что он не собирается порвать ему одежду и сзади – это будет неудобно, да и холодно к тому же.
Теперь оборотень больше не заслонял ему поле зрения, и он увидел, что Сунь Укун как-то странно наклоняет голову к плечу, будто собирается сам себя укусить. Потом он снова поднял голову, пожевал и сплюнул – и немедленно перед его связанным учеником возник второй Сунь Укун, совершенно такой же, как первый, только свободный.
Второй Сунь Укун одним движением порвал веревки, связывавшие первого, и оба они, развернувшись, набросились на оборотней, а бесенят помельче, тех так просто расшвыривали в стороны.
Сюаньцзан завороженно наблюдал за происходящим. Оборотни, решил он, никак не могли сравниться с его учеником в боевом искусстве – разве можно сравнивать выкованный мастером меч с дубиной деревенского разбойника?
Но он совсем забыл про стоявшего у него за спиной оборотня, так что невольно взвизгнул от удивления и боли, когда тот потянул его на себя, на этот раз куда резче, до крови царапая ему грудь.
Оба Сунь Укуна повернулись к ним, отбросив противников к противоположным стенам с такой силой, что они упали на пол с проломленными головами. Потом один из них прыгнул через всю комнату, перелетев над головой у Сюаньцзана, но ни капельки того не задев, хотя Сюаньцзан и не сумел наклониться.
И голову тоже было никак не повернуть, так что Сюаньцзану оставалось только слушать звуки ударов и крики у себя за спиной и смотреть, как второй Сунь Укун развязывает Чжу Бацзе и Шасэна. Те немедленно бросились драться с остававшимися бесенятами, а Сюаньцзан вдруг почувствовал, как веревки, привязывавшие его руки к столбам, кто-то сильно рванул. Он ахнул и упал назад.
– Тише, наставник, – сказал ему на ухо знакомый голос, – я тебя поймал.
Сюаньцзан выдохнул от облегчения и осел, поддерживаемый мощными руками Сунь Укуна, но умудрился не упасть в обморок – возможно, от удивления, потому что второй Сунь Укун, тот, что еще дрался, вдруг куда-то исчез.
– Ладно, – сказал державший его Сунь Укун, – дальше братья и сами справятся, а тебе, наставник, здесь больше делать нечего.
Сюаньцзан хотел было объяснить Сунь Укуну, что не сможет ступить и шага, так у него дрожат коленки; но Сунь Укун, похоже, и сам это знал. Он подхватил Сюаньцзана на руки и прыгнул вперед. Сюаньцзана так встряхнуло, что он невольно ахнул и ухватился за плечо Сунь Укуна. Плечо было ужасно твердое.
Чтобы выбраться из пещеры, Сунь Укуну понадобилось три прыжка. Как только они оказались на склоне горы, он подпрыгнул на месте, и вдруг они с Сюаньцзаном оказались на облаке.
– Ох, – сказал Сюаньцзан. На облаке Сунь Укун уселся, скрестив ноги, и получилось, что Сюаньцзан сидел у него на коленях. Колени были тоже твердые, но в общем довольно удобные. – Здесь красиво... – Потом он огляделся и осознал, что они плыли на огромной высоте над землей. – А я отсюда не упаду, Сунь Укун? – спросил он встревоженно.
– Не упадешь, наставник, – весело ответил Сунь Укун. – Я тебя крепко держу.
Он и правда передвинул руки, так что одна поддерживала Сюаньцзана под спину, а другая обхватывала спереди. Ощущение было довольно надежное, только вот спереди ряса была порвана, и рука Сунь Укуна лежала поперек его голого живота... Сюаньцзан вздрогнул и попытался одной рукой сдвинуть полы рясы вместе.
– Холодно, наставник? – проговорил ему на ухо Сунь Укун. Сюаньцзан кивнул, мысленно прося прощения у всех небесных божеств за свою ложь. Холодно ему не было, совсем даже наоборот, но почему-то он никак не мог сказать этого своему ученику.
– Ну ничего, наставник, – объяснял тем временем Сунь Укун, – мы скоро спустимся и отдохнем в безопасном месте, а потом и пошлем весточку Чжу Бацзе с Шасэном.
Облачко и правда спускалось – Сюаньцзан заметил это, когда смог разглядеть перед собой верхушки деревьев. Он слегка наклонился вперед, глядя на землю через плечо Сунь Укуна. – А там красиво, – сказал он, любуясь спускавшейся с невысоких гор речкой и лесом неподалеку. – В таком бы месте стоять монастырю, и почтенные монахи могли бы по вечерам пить чай, глядя на то, как струится река...
Сунь Укун рассмеялся, и его дыхание теплым ветерком пролетело по коже Сюаньцзана. Почему-то он в последнее время не переставал дрожать, хотя холодно и не было.
– Ах наставник, наставник, – сказал Сунь Укун. – Будет тебе и монастырь, обязательно будет...
Сюаньцзан в этом слегка сомневался судя по тому, как проходило до сих пор их путешествие, но все равно было очень приятно, когда Сунь Укун так говорил, а не кричал и не буянил. Он вздохнул и прислонился к груди ученика, удивляясь, и как тогда на Сунь Укуна налезла его рубашка – грудь у него выглядела намного шире, чем у самого Сюаньцзана.
Внезапно руки Сунь Укуна перехватили его покрепче, и вокруг засвистел ветер. Но не успел Сюаньцзан испугаться, как они стояли на опушке леса у реки. Вернее, Сунь Укун стоял, а Сюаньцзана он все еще держал на руках.
Сюаьцзан почувствовал себя неловко.
– Ты бы опустил меня на землю, – сказал он ученику. – По-моему, мне уже лучше...
Сунь Укун вздохнул, но послушно поставил его на землю. Сюаньцзан выпрямился, пытаясь поправить разорванную рясу, и тут задел все еще кровоточившую царапину на груди. Она не так уж и болела, но смотреть на то, как у него идет кровь, было страшно, и кроме того, он вспомнил оборотня и то, как близко он подошел... Голова у Сюаньцзана закружилась, и он бы упал, если бы его не поддержал Сунь Укун.
– Ни к чему тебе пока стоять, наставник, – сказал он. – Погоди, сейчас я тебе устрою, где присесть.
– Да я могу на траве посидеть, – запротестовал Сюаньцзан, но все было напрасно – через пару минут Сунь Укун устроил ему что-то вроде ложа из веток и осторожно усадил его.
– Ну вот, а то еще упадешь и расшибешься, – сказал Сунь Укун, и Сюаньцзан с благодарностью устроился на ложе. Коленки у него и правда дрожали, хотя и меньше, чем тогда в пещере.
– Спасибо, – сказал он со слабой улыбкой. Сунь Укун всегда заботился о его нуждах, верно, но редко с таким... вниманием, что ли – обычно его больше заботило то, как уесть Чжу Бацзе. Сейчас же его внимание было сосредоточено на Сюаньцзане, и это было очень приятно.
– Ну вот, наставник, – сказал Сунь Укун, – давай-ка я посмотрю эту твою царапину. Тут как раз растет трава Небесное Исцеление, которой очень хорошо залечивать раны. Может, тебе от того так нехорошо, что кровь пока не остановилась, – сказал он, разводя разорванные края рясы и двумя пальцами сдвигая края царапины.
– Мне хорошо... – негромко признался Сюаньцзан.
Ему и правда было хорошо – ложе было удобное, с Сунь Укуном он чувствовал себя в безопасности, а от неожиданно осторожного прикосновения пальцев ученика по всему его телу разливалось приятное тепло.
– А у тебя и правда руки сильнее, чем у Хуэйаня, – пробормотал он, когда Сунь Укун приложил к царапине листья травы Небесное Исцеление.
Сунь Укун замер.
– А откуда ты, наставник, знаешь, какие руки у Хуэйаня? – сказал он очень медленно и раздельно.
Сюаньцзан открыл глаза, которые сами собой как-то успели прикрыться, и удивленно моргнул.
– А... ну, он приходил. Я же тебе говорил, он еще задал мне загадку...
– Говорил, – все тем же тоном согласился Сунь Укун. – Но, похоже, ты рассказал далеко не обо всем, наставник. Что это была за загадка, кстати?
Сюаньцзан покраснел. Сунь Укун наклонился над ним, глядя ему прямо в глаза, а рука ученика все еще лежала на груди у Танского монаха...
– Ну, – сказал он, смущенно опуская взгляд, – он говорил... про отказ от плотских устремлений... Что это как с пищей, и сразу от них отказаться невозможно, а надо сначала... соблюдать пост...
– Так-так, это верно, – сказал Сунь Укун, наклоняясь еще ближе, почти нависая над ним, так что Сюаньцзан судорожно вздохнул, – а что потом?
– Потом... он сказал, что даст мне первый урок... и задал загадку... что один из моих учеников сумеет воспользоваться даром, который предлагают ему Небеса...
Внезапно Сунь Укун рассмеялся, посылая теплую волну воздуха на грудь Сюаньцзану так, что тот почувствовал, как по всему его телу пробежали мурашки.
– Хуэйань очень мудр, – сказал Сунь Укун, – он достойный ученик богини Гуаньинь. А что касается загадки, так ты не беспокойся, наставник. Загадка была вовсе не для тебя, а для меня...
– Д-да? – радостно улыбнулся Сюаньцзан. Слова выходили у него не очень ровно, потому что Сунь Укун положил обе руки ему на грудь и начал настойчиво, но нежно поглаживать ее. – Я п-почему-то так и думал... что если к-кто и знает про дары... так это ты...
– Верно, наставник, – кивнул Сунь Укун. Сюаньцзан хотел его спросить, зачем он спускает с его плеч остатки разорванной рясы, но потом как-то отвлекся. – А знаешь ли ты, о каком даре говорил Хуэйань? – спросил его ученик.
– Н-нет, – пристыженно признался Сюаньцзан, хотя сейчас его куда меньше, чем раньше, беспокоил тот факт, что Сунь Укун знает больше него.
– Да это же ты, наставник, – улыбнулся Сунь Укун. Он наклонился прямо над Сюаньцзаном, и был такой большой и сильный, что Сюаньцзан почти что испугался, только вот дрожь от этого страха почему-то была сладкая, почти как когда опускаешься в горячую ванну после зимней прогулки... Нет, даже слаще.
– Я? Но я... – что-то он точно хотел сказать, наверное, про то, что он просто скромный монах, а никак не дар небес, но Сунь Укун скинул рубашку и наклонился так близко, что шерсть на его груди коснулась гладкой груди самого Сюаньцзана. Танский монах удивленно охнул, думая про то, что если Сунь Укун ляжет сверху, то уж точно его раздавит, а потом Сунь Укун поцеловал его, но не так, как полагается братьям в знак приветствия, а куда дольше и глубже, как будто он хотел высосать что-то изо рта у Сюаньцзана, и Сюаньцзану стало трудно дышать, потому что Сунь Укун был везде, и во рту у него, и перед глазами, и над ним, и пахло тоже Сунь Укуном, но это вовсе не было неприятно, и ничего плохого же не будет, потому что Сунь Укун тут, и...
Ой.
Сунь Укун поднял голову и ухмыльнулся.
– А ты еще слаще, чем я думал, наставник. Только в обморок не падай, ладно?
– Л-ладно, – сказал Сюаньцзан. Он не был уверен, что у него это получится, но оказалось, что в обморок падать было просто некогда. Руки Сунь Укуна скользили по его телу, и сначала было немного щекотно от того, что они такие шершавые, а потом Сюаньцзан перестал понимать, чего же ему хочется на самом деле, а только чувствовал, что ему не удержаться на месте. Он заерзал из стороны в сторону, сначала всем телом, а потом, когда Сунь Укун взял его за плечи, только нижней его половиной.
А Сунь Укун, как оказалось, взял его за плечи, чтобы снова поцеловать, но Сюаньцзан все равно не мог перестать ерзать – очень странно, он всегда отличался усидчивостью... Когда он двигался, то каждый раз терся о Сунь Укуна, но Сунь Укун, похоже, не возражал, а потом...
– Ох, – сказал Сюаньцзан удивленно. – Это твое удилище, Сунь Укун? Оно такое большое и твердое...
– А ты потрогай его, наставник, – проговорил ему на ухо Сунь Укун. – Глядишь, оно и еще больше и тверже станет...
Сюанцзан не был уверен, хватило бы ему на это смелости, но Сунь Укун сам отцепил его руку со своего плеча и положил ее туда. Удилище оказалось не только большим и твердым, но еще и горячим. Сюаньцзану и так было не холодно, а тут он почувствовал, что стало совсем жарко, хотя он и остался без рясы. Монаху не пристало быть голым у всех на виду, но наверное, его сейчас из-под Сунь Укуна никто не мог увидеть...
А удилище Сунь Укуна и правда выросло, пока Сюаньцзан его держал.
– Ну как, наставник, думаешь, смогу я поймать рыбку? – усмехнулся Сунь Укун.
Сюаньцзан нахмурился.
– Тот оборотень тоже хотел поймать рыбку... – проговорил он задумчиво. – Но как же это... – Тут он сбился и пискнул, потому что Сунь Укун опустил руку и взялся за его собственное удилище.
– Оборотень тот свое отловился, – сказал Сунь Укун. – Ты о нем не думай, наставник. Не лез бы он в чужие пруды, глядишь, и остался бы жив. А про рыбку я тебе покажу, не беспокойся...
Тут Сунь Укун взялся играть с его удилищем, и совсем не так, как Хуэйань, потому что Сюаньцзан куда быстрее потерял голову. Он застонал и толкнулся в руку ученика, потому что было очень хорошо, но не так, недостаточно, что-то его переполняло и никак не могло вырваться...
– Э нет, – засмеялся Сунь Укун и убрал руку, – не спеши, наставник. Я же обещал показать про рыбку, помнишь?
Сюаньцзану было не до рыбок. Он бы обязательно прочитал сейчас заклинание сжатия обруча, если бы только мог его вспомнить; а так он просто грозно нахмурился, но получилось, кажется, не очень хорошо, потому что Сунь Укун только засмеялся.
– Какой же ты сейчас хорошенький, наставник, – ласково проговорил он. Но тут Сюаньцзан жалобно застонал, и Сунь Укун сказал: – Ладно-ладно, сейчас. Погоди чуть-чуть...
Руку, впрочем, он обратно не вернул, а потом и вовсе сел. Сюаньцзан открыл глаза и потянулся к нему, сам толком не зная, что собирается сделать, но Сунь Укун в руки ему не дался.
– Сейчас-сейчас, – прошептал он и взялся обеими руками за лодыжки Сюаньцзана. – Ну-ка, дай мне взглянуть на твой пруд...
Что бы он там ни собирался делать, для этого Сунь Укуну понадобилось раздвинуть ноги Сюаньцзана и закинуть их себе на плечи. Это было не очень удобно – Сюаньцзану пришлось сложиться почти пополам, и он совсем не мог пошевелиться, потому что Сунь Укун опять склонился над ним. Ощущение было такое, что он был весь вывернут наружу, и по коже у него пробежали мурашки. Сюаньцзану и страшно было, и в то же время никак невозможно было попросить, например, Сунь Укуна остановиться. Боялся он часто, но этот страх был какой-то совсем особенный. Он знал, Сунь Укун его не съест, как оборотни, но зато и не оставит в покое, пока не доберется до самого его нутра, не сметет его с ног, как бурная река...
А Сунь Укун тем временем взял листья, кажется, от той же травы, что положил ему на грудь, и принялся их разминать, а потом, кажется, даже и пережевывать.
– Не бойся, наставник, – приговаривал он, – не бойся...
Сюаньцзан все равно боялся, но он, кажется, уже начинал к этому привыкать. Не успел он задуматься над тем, зачем понадобилась трава, как Сунь Укун наклонился и снова его поцеловал. Думать и без того было трудно, а когда Сунь Укун его поцеловал, все мысли у Сюаньцзана окончательно улетучились. Поэтому он не сразу даже заметил, что рука Сунь Укуна опять скользнула ему между ногами, но не коснулась его удилища, а вместо этого... что это он такое делает?
– Палец? – ахнул Сюаньцзан, ерзая от непривычных ощущений, хотя ерзать, в общем-то, было некуда. – Ай, Сунь Укун, зачем это ты... палец засунул....
– Ну как же, – выдохнул Сунь Укун почти прямо ему в ухо, – надо же мне узнать, глубок ли твой пруд, и оставить приманку для рыбки...
Сюаньцзан нахмурился.
– Это опять не для меня загадки? Потому что я их не понимаю... И что-то там... странное...
– Не для тебя, наставник, не для тебя, – вздохнул Сунь Укун. – Не беспокойся, это просто трава Небесное Исцеление...Она освещает дорогу, когда надо пройти темным путем.
Кто-то что-то рассказывал про темный путь, вспомнил Сюаньцзан внезапно. Послушники, кажется, очень давно... Они говорили, это больно...
– Это больно?
– Нет, – сказал Сунь Укун, – не больно. Дай я тебя поцелую...
Но было больно. На мгновение было так больно, что Сюаньцзан не мог дышать; он подумал, что сейчас его точно разорвет пополам. Он застонал неслышно, потому что Сунь Укун все еще целовал его, а из глаз брызнули слезы.
– Ш-ш, – прошептал Сунь Укун, – тише... Сейчас пройдет.
Будто по его слову Сюаньцзан почувствовал внутри странный холодок – он все равно ощущал, как Сунь Укун пронзает его своим удилищем, но боль куда-то прошла. Наверное, по нему это было заметно, потому что Сунь Укун улыбнулся.
– Видишь? А сейчас ты вовсе и забудешь про то, что было больно...
Он приподнялся и снова опустился вниз, будто глубоко вспахивая Сюаньцзана, и тот только подумал, что это ужасно странно, хотя уже и не больно. Сюаньцзан пошевелился, и получилось при этом, что двинулся он навстречу Сунь Укуну, а тот опять взял его за ноги, и его удилище что-то задело внутри Сюаньцзана так, что тот ахнул и застонал, слишком уж громко, кажется, но тише было просто никак невозможно...
– А вот тебе и рыбка, наставник, – хрипловато сказал Сунь Укун. – Нравится?
Вместо ответа Сюаньцзан снова толкнулся вперед и снова ахнул.
– Еще, – сказал он, – хочу еще...
Что было потом, он помнил не очень хорошо. Сунь Укун смеялся и говорил «Будет тебе еще», а потом его подхватило и понесло, как он боялся с самого начала, только он уже забыл, почему он так этого боялся, и только цеплялся за Сунь Укуна, зная, что тот его удержит и ничего плохого не случится, а только это замечательное, приятное... Дар Небес...
Когда он пришел в себя, то подумал сначала, что ничего этого и не было. Он лежал на ложе из веток, а Сунь Укун сидел рядом, скрестив ноги, и с чем-то возился. Потом, правда, Сюаньцзан заметил, что он был голый, а когда пошевелился, то все тело у него загудело, протестуя.
– Ох, – сказал он невольно.
Сунь Укун поднял голову и ухмыльнулся.
– Хорошо отдохнул, наставник? Не беспокойся, когда будем возвращаться, я тебя пока на руках понесу... А рясу я тебе зашил. – Он приподнял то, что лежало у него на коленях, и это действительно оказалась зашитая ряса Сюаньцзана.
Сюаньцзан улыбнулся, потом снова осторожно пошевелился. Тут он заметил, что весь он какой-то липкий, особенно на животе и на груди.
– Помыться бы, – вздохнул он, рассчитывая, что Сунь Укун поможет ему добраться до реки.
Вместо этого Сунь Укун бодро вскочил с места и убежал.
– О, это я сейчас! – крикнул он.
Сюаньцзан встревожился.
Сунь Укун вернулся через пару минут и наклонился над Сюаньцзаном. Щеки у него были раздуты. Сюаньцзан попытался было попятиться прочь, но тело еще не очень-то его слушалось, и он только чуть-чуть успел подвинуть плечи, когда на грудь и в лицо ему полетела речная вода.
– Сунь Укун! Ну погоди, сейчас я припомню то заклинание!
Сунь Укун расхохотался.
У Сюаньцзана так и не вышло припомнить заклинание сжатия обруча.
Кажется, конец
