I. Они убили тебя

Они убили тебя. Без суда и следствия. Просто поставили к стенке и расстреляли вместе с кучкой других Упивающихся. Я знаю, что так делают магглы. Теперь, оказываются, так делают и волшебники.

Волшебный мир еще не знал такой войны. Они пошли на все, они опустились до того, что использовали против нас маггловское оружие. Хотя почему я говорю «нас»? Разве я когда-нибудь относил себя к Упивающимся? Мы – это я и Люциус. Мы – это одно. Они убили Люциуса. Они убили меня.

А Волдеморту и на сей раз удалось ускользнуть. Мерлин, как я ненавижу его! Это он тебя, мой Люциус, втравил в эту историю, в эту войну. Его ты обожал и боготворил, его, а не меня.

Я все знал, я все видел. Маленькое зеркало, подаренное тобой, затуманилось, треснуло, сквозь трещины в стекле проступили капли крови. И я пытался не дать тебе умереть, я дышал на стекло, целовал его, пытался сложить осколки... Я кричал, и мои слезы яростно шипели, падая на разбитое зеркало. Как будто можно было что-то поделать...

Всего лишь маленькое зеркальце... Последний свидетель твоей любви. Ах, да. Я забыл. Незадолго до этого пришло письмо. О моем отчислении из Хогвартса. Наверно, они это сделали, чтобы еще глубже втоптать тебя в грязь. И осенью я остался дома. Я остался с тобой. И мы были счастливы, совсем недолго. А потом началось... И они убили тебя.

Я знал, я прекрасно знал о твоем чувстве вины. Именно из-за тебя я потерял возможность учиться дальше, я потерял волшебную палочку, перестал быть полноценным членом общества. Но я не посмел упрекать тебя. Ты бы уже ничего не смог сделать. Тебя поставили в такое положение.

Потом ты, преодолевая чувство вины и неловкости, начал учить меня колдовать без палочки. «Это все, что я могу сейчас сделать для тебя», – говорил ты. Ты хотел сохранить мою жизнь. А я хотел сохранить твою жизнь. Но ты, как всегда, с моими желаниями не считался.

«Об этом не может быть и речи, – сказал ты, когда я предложил тебе бежать. – Да это и невозможно. Меня все равно кто-нибудь найдет: либо авроры, либо Лорд».

Ты был спокоен. Удивительно. Это я, а не ты, суетился, искал, придумывал. И все мои идеи, все мои слова разбивались о ледяную стену твоего безразличия. Ты ждал. А я никогда бы не подумал, что покоряться судьбе – в твоих привычках.

Ты не слышал криков моей души: «Люциус, я хочу быть с тобой! Хочу целовать тебя. Чувствовать тебя. Теплого, живого. Знать, что наши желания совпадают. Дурачиться и кувыркаться в постели. Засыпать и просыпаться в объятиях друг друга, каждый день, каждую ночь! Просто быть вместе! До самой смерти! Нет, даже после смерти!»

И ты отослал меня. И дал мне зеркало, чтобы я мог хотя бы видеть тебя. Ты ведь прекрасно знал, как это мучительно.

А я впервые осмелился ослушаться тебя: я не уехал. И все это время прятался Моргот знает где. Не попадался тебе на глаза. И все время был рядом. Драко Малфой умеет прятаться. Главное – оказаться рядом в нужный момент. Спасти тебя, Люциус.

Но я опоздал, и они убили тебя.

И я все видел. Видел, как вас застали врасплох. Как заклинания оказались бессильными против маггловских пуль. Как всех расстреляли на месте.

Осколки твоего зеркала изрезали мои ладони. Но я уже не знал, чья кровь на моих руках. Потому что разгребал тела Упивающихся, искал тебя. Отдать им твое тело? Ни за что! Ты только мой, Люциус. Живой или мертвый.

Да, я не сразу нашел тебя. Твое тело завалили другими. Забини. Нотт. Паркинсон. Долохов. Каркаров. Лестранж. Еще кто-то, кого я не знал. Снейп? И ты попался под горячую руку? Вот так они отблагодарили тебя. Пулей в сердце.

И наконец ты, Люциус. Я отмыл тебя от чужой крови. Зачем-то одел в чистую одежду и расчесал твои волосы. Ты стал очень красивым, таким же, как при жизни. Даже еще лучше. Теперь ты не сможешь возражать мне. Ты мой, совсем мой, и я сделаю с тобой все, что захочу.

Я видел твои раны. Две в груди, одна в виске. Теперь эти пули жгут мою кожу, сквозь ткань кармана. Я не мог допустить, чтобы они оставались в тебе. Чтобы эти куски железа, отлитые магглами и несущие смерть, оскверняли твое священное тело.

Твои губы... Как они похожи на мои! Вернее, они совсем такие же. До малейшей складочки, до малейшей морщинки. Как хорошо прижиматься к ним губами, каждой клеточкой чувствуя наше сходство, это роковое совпадение? И... почему я не замечал этого раньше?

Твои губы... Знаешь, они и при жизни были прохладными. Даже в минуты самых жарких объятий. В твоей страсти было столько холода... Ты словно огонь подо льдом. Но лед никогда не тает.

Это значит, что для нас ничего не изменилось, Люциус. Я раньше никогда не знал, что ты чувствуешь на самом деле. Не буду знать и теперь. Ничего не изменилось. Ничего не изменилось. Ничего...

Но мы всегда будем вместе. Теперь время не имеет власти над нами. Бальзамирующее заклинание, которое я кое-как наложил без палочки (все-таки чему-то ты меня научил, не правда ли?), уже действует. Твоя кожа снова приобрела живой цвет и мягкость, твои раны затянулись. Ты больше не сможешь возражать мне. Ты не будешь сопротивляться. Но... как бы я этого хотел! Хотя раньше мне не нравилось это.

Я снова уговариваю себя. Ничего не изменилось, ничего... Странно. По-настоящему безумный никогда не признает себя таковым. А я знаю, что я безумен. Вижу это так же ясно, как тебя, Люциус. И признаю это.

Зверь убит. А звереныш затравлен и безумен. Хотя кажется живым. Он будет огрызаться и сопротивляться. Всем, кто посмеет приблизиться к нему. До последнего вздоха.

Я неприсоединившийся. Я ненавижу Волдеморта. Дамблдора и Фаджа я тоже ненавижу. Кто не с нами, тот против нас. Так думают все. И все будут искать меня, чтобы убить. И я не знаю, с какой стороны придет смертельный удар. Никто и никогда не прощает неприсоединившихся.

Ну ничего, они еще помучаются! Разве я не могу опередить их? Кажется, я все сделал для этого.

Оглядываюсь вокруг. Убогая квартирка в каком-то маггловском бедном квартале. Я знаю, что это жалкое подобие человеческого жилья недостойно такой роскошной вещи, как ты, Люциус. Но это вынужденная мера. Как и черная краска на моих волосах. И эти дурацкие очки.

Документы, украденные у какого-то маггла. Так, надо посмотреть, как теперь меня зовут. Надеюсь, не Гарри? Ладно, пусть будет Гарри. Это даже смешно.

Мои ладони воспалились. Наверно, в ранах остались мелкие осколки от зеркала. Надо бы промыть. Я снова лезу в карман и перебираю пули, извлеченные из тебя, Люциус. Я уже знаю, что я верну их тем, кто посмел с их помощью оборвать твою жизнь. Первая пуля предназначена Волдеморту. Разве не он втравил тебя во все это и год из года пользовался твоей собачьей преданностью?

А еще есть Дамблдор. Фадж. Поттер. Был и Снейп. Но эту работу уже сделали за меня.

Осталось только достать снайперскую винтовку. И я отправлюсь на поиски Волдеморта. Но это будет потом.

А сейчас я разденусь и засну в твоих объятиях, Люциус. И пусть ненадолго, но забуду о том, что они убили тебя.

II. Дракон-Призрак

На сей раз его рука дрогнула. Его рука, не знающая промаха. Нет, его палец привычно подчинился мгновенному импульсу мозга, привычно нажал на спусковой крючок. Но его рука дрогнула, и пуля вошла чуть выше, чем нужно, не задев жизненно важные органы. Его рука дрогнула. Он увидел глаза своей жертвы. И в этих глазах было что-то, что остановило его.

Раньше все было гораздо проще. С Волдемортом не было никаких хлопот. Он пришел в дом Реддла и по некоторым признакам понял, что Том здесь бывает. Затаился и начал ждать. Он залег у каменной стены, поросшей дикой ежевикой, и колючие ветви впивались в его кожу, но он не замечал боли: жажда мщения была сильнее. Он не знал, сколько пролежал так, отказывая себе в еде и сне, выключив все чувства, кроме одного: ждать. И он дождался. Реддл появился, к счастью, один. Этого Драко и ждал, не отрывая глаз от оптического прицела. И ничто не заставило его отступиться. Волдеморт потерял всех, но скоро к нему придут другие, и все начнется сначала. Если Драко не поставит жирную, кровавую точку в этой истории.

Волдеморту хватило одного выстрела. Больше Драко никогда себе не позволял. Прямо в сердце. Так чисто, что контрольного не потребовалось.

У Драко не было волшебной палочки, но его интуиция обострилась до предела. Он точно знал, что его жертва умерла: его словно волной накрывал леденящий холод чужой смерти. Так случилось и в этот раз.

С Корнелией Фадж было еще проще. Она шла с работы, из Министерства, и она не скрывалась. Драко отказался от мысли убить Корнелиуса Фаджа: он заставит его страдать, убив его единственную дочь. Мертвым все равно, а живые пусть страдают. На то они и живые.

Его подвел только Дамблдор. Он умер сам, естественной смертью, что в его возрасте не удивительно.

* * *

– Итак, что мы имеем сегодня? – спросил начальник отдела расследования убийств, Перси Уизли.

– Экспертиза показала, – начал говорить Невилл Лонгботтом, – что Волдеморт был убит той же пулей, что и Люциус Малфой.

– Так, Малфой... Что у нас по Малфоям?

– Когда мы вернулись за расстрелянными Упивающимися, тело Люциуса Малфоя не было обнаружено. Но он был мертв, совершенно точно. Драко Малфой пропал без вести. Сама собой напрашивается мысль, что это именно он похитил тело отца.

– И теперь этими пулями убивает Волдеморта? Что-то мне слабо верится!

– Да, но у нас еще один Мальчик, который пропал без вести, – напомнила Нимфадора Тонкс, – Гарри Поттер.

– Да, и кто в этом виноват? – поддел ее Перси.

– Перси, ты думаешь, я не сожалею о том, что произошло с Северусом? И откуда я знала, что у Гарри с ним какие-то отношения? Они хорошо конспирировались, и даже Дамблдор ничего не подозревал...

– Просто надо было предупредить Северуса, чтобы он там не появлялся! И все! – проворчал Лонгботтом.

– Да в чем я виновата?! Это не я принимала решение пожертвовать Северусом!

– Хватит, Лонгботтом. Уже никто не разберется, кто прав, кто виноват. Работать надо. Итак, мы имеем: Малфой и Поттер – пропали без вести, тело Малфоя-старшего – тоже, Волдеморт убит, а также Корнелия Фадж и Артур Уизли. Все убиты из одного оружия. А еще все эти громкие заказные убийства в маггловском мире. И тоже из этого оружия.

Перси ненадолго отвлекся и посмотрел на фотографию отца, стоящую на столе в траурной рамке.

– И мы имеем подозреваемых. Целых двух. Поттер и Малфой. Если это Поттер – его мотив – месть за Северуса. Если Малфой – месть за отца. Только Волдеморт в эту картинку не очень вписывается.

– Почему? – спросила молчавшая до сих пор Джинни Уизли.

– Потому что Малфой не станет убивать Волдеморта.

– Почему ты в этом так уверен, Перси? Разве Драко не может видеть источник всех своих бед в нем? И мы никогда не знали, как он относился к Волдеморту. Но Упивающимся он так и не стал.

– Джинни, хватит напускать туман. Будем отрабатывать имеющиеся у нас версии.

– Послушай, Перси. У меня еще есть мысль. Разве Поттер и Малфой не могут действовать вместе?

– Поттер и Малфой вместе! Джинни, ты нас за дураков не держи! Вот женская логика! Все, идите работать!

– Перси, а дело Ремуса Лупина? Не следует ли его объединить с делом Волдеморта?

– Ремус Лупин, если ты помнишь, не был застрелен. Он был задушен в постели. Потому что со шлюхами путался.

– Этой шлюхой мог быть Малфой. Или Поттер. Подумай об этом, Перси. Мерлин, как все перепуталось! Будь проклята война!

Перси Уизли еще не знал, что ему суждено стать следующим трупом.

* * *

Он не помнил, кто первый раз назвал его Драконом-Призраком. То ли кто-то из заказчиков, то ли он сам. Но это прозвище приклеилось к нему намертво. Оно ему даже нравилось. Оно напоминало его настоящее имя, которое он больше не смел произносить. Даже во сне. Свое новое имя, записанное в украденных документах, он так и не принял. Гарри Кто-то-там. Он его даже не помнил.

Он нигде не задерживался надолго. Часто менял квартиры, иногда жил в подвалах и на чердаках. В лесу и на крыше. Он сам находил тех, кто нуждался в его услугах. Он выполнял заказ, брал деньги и мгновенно исчезал. Маггловская полиция сбилась с ног. Однажды и заказчики собрались его убрать, но он их опередил. Как в воду канул. Он виртуозно аппарировал, без палочки и без каминов. Мальчику, зависшему между двух миров, это было нетрудно.

До сегодняшнего дня все было без проблем. Он знал, что его ищут авроры, и с маггловской полицией у него были натянутые отношения. Но он умел затаиваться и выжидать. Самые важные качества наемного убийцы.

С Ремусом Лупином было проще всего. Нужно было только одеться и размалеваться, как шлюха, и накануне полнолуния попасться на глаза оборотню и предложить ему свои услуги по весьма заманчивой цене. Ремус не смог бы отказаться от такого предложения. Потом нужно было просто сжать зубы и немного потерпеть. Оборотни похотливы, но надолго их обычно не хватает. Особенно накануне полнолуния. А после этого тихонько задушить его в постели. Колготками. И лишь перед смертью открыть ему свое настоящее имя.

Еще оставался Поттер. Он предчувствовал, что с ним будет немало хлопот. Но он, в отличие, от авроров, имел представление о том, где следует искать мальчика, который пропал без вести.

Он несколько недель гулял по самым злачным кварталам Лондона, беседовал со шлюхами и сутенерами, глазел по сторонам. Ему несколько раз почти удавалось найти Гарри, но каждый раз этого оказывался не он. Он почти отчаялся. Он просто сидел и пил пиво, посылая пристающих к нему шлюх куда подальше. Пока не услышал знакомый голос. Слишком знакомый.

Через стол от него сидел Гарри Поттер. Это был он, несмотря на светлые волосы, вытравленные краской, ярко-зеленые линзы в глазах, подкрашенные губы и глаза, ногти, покрытые вульгарным алым лаком. От шрама на лбу остался едва заметный след: его явно сводили лазером. Да, Драко разбирался и в таких маггловских премудростях. Они не раз выручали его, хотя Люциус всегда относился к ним пренебрежительно.

«Неплохо замаскировался», – подумал Драко. Он бы не узнал Гарри, если бы не голос. Гарри что-то весьма живо обсуждал со своим визави. «Наверно, клиент», – подумал Драко. Просто подумал, без удивления и осуждения. В конце концов, он скоро убьет этого Поттера и забудет о нем. В таком случае, зачем ему размышлять о тяжелой судьбе Гарри Поттера?

Драко еще раз бросил быстрый взгляд на Гарри и тут же отвернулся. Не хватало еще, чтобы Поттер заметил, что на него глазеют. Хотя ему, наверно, не привыкать. Но Драко ни к чему светиться.

Если честно, Драко так и не понимал, что заставило Гарри так внезапно покинуть волшебный мир и сменить славу и комфортное существование на древнейшую профессию. Должно быть, у него было какая-то особенная причина. Драко, например, потерял Люциуса. Кого же потерял Поттер?

Но Дракону-Призраку нет никакого дела до сложного внутреннего мира будущей жертвы. Его дело – нанести первый и последний удар, внезапный и смертельный. Так что Драко тут же отмел все лишние мысли и сосредоточился на предстоящем ему деле.

Он проследил, как Гарри с клиентом дошли до дешевого отеля. Должно быть, здесь Поттер снимал комнату. Он дождался, пока клиент ушел. Полчаса спустя вышел и Гарри: он привел себя в порядок, переоделся и снова вышел на охоту. Но у Драко была своя охота. Он больше не стал следить за Поттером. Он решил разведать обстановку.

Для начала он снял чердачную комнату в доме напротив. Окна как раз выходили на парадную дверь отеля. Лучшей огневой точки и не придумаешь. А потом, после того, как все случится, можно будет смотаться через черный ход. Или применить экстренное аппарирование.

Поттер снова вернулся не один. Охота была удачной. Но не для Драко: он никогда не убивал при свидетелях. Дракон-Призрак всю ночь пролежал у окна, вперив глаз в оптический прицел.

Он мог так пролежать долго, бесконечно долго. В такие часы он переставал быть человеком, он чувствовал себя мутантом, не меньше. Ему не нужно было есть, не нужно было пить, даже дышать. Он срастался со своей винтовкой, становился единым целым с ней, он был словно тоже сделан из металла. Его жизненные силы медленно перетекали в оружие, а сам он наполнялся этой темной, зловещей энергетикой, исходящей от смертоносного ствола. Зрение, слух и обоняние обострялись до предела. Он видел, слышал, ощущал запахи не глазами, не ушами, не носом, а всей кожей, всем телом сразу.

Это продолжалось и тогда, когда Драко, сделав дело, возвращался домой (хотя в этом мире не было ни одного места, которое Дракон-Призрак мог бы назвать своим домом), падая от усталости, принимал душ. Он не смел лечь рядом с Люциусом, не помывшись. Даже в постели, обнимая одной рукой мертвого Люциуса, другой рукой он прижимал к себе винтовку. И в этом царстве холода и смерти он сам становился холодным и мертвым и ненадолго обретал покой. Уходя, он неизменно целовал Люциуса в губы: «Пока, Люциус, я пошел на дело».

Днем Драко снова не повезло: видно, Поттер предпочитал отсыпаться. Но вечером Драко увидел, как Гарри вышел на работу. «Какой нелепый прикид», – промелькнула мысль у Драко. Гарри был одет в короткую юбку, колготки в сеточку и довольно открытую майку.

Но Дракону-Призраку наплевать, как выглядит жертва. Малфой поймал в прицел нужную точку; он точно знал, где бьется сердце Гарри Поттера. Ему казалось, что он даже слышит его стук. Так было всегда.

Его палец сильнее прижался к спусковому крючку. Привычное движение. Слишком привычное, как и взгляд на мир сквозь оптический прицел. Еще мгновение – и все свершится. Неотвратимо и мгновенно, как это бывало всегда.

И тут Гарри Поттер поднял глаза. И в них было что-то такое, что заставило руку Драко дрогнуть. Драко потом думал об этом и пришел к выводу: это было полное безразличие. Поттеру было все равно, будет ли он жить или умрет. Смерть была бы для него самым желанным подарком. Слишком роскошным подарком.

Все остальные жертвы Драко слишком хотели жить. Слишком любили жизнь. И Драко получал удовольствие, отнимая у них то, что они любили больше всего на свете. У него тоже однажды отняли то, что он любил больше жизни.

Нет. Ему не суждено убить Поттера. Не суждено вырвать эту занозу из сердца. Если он и убьет его, то совсем не так. Не таким способом. И не сегодня.

Он не успел остановить свой палец. Только слегка отвел ствол в сторону, и пуля вошла немного выше, чем нужно. От такой раны никто не умрет.

Он мог бы уйти, оставив раненого Гарри лежать на асфальте. Кто-нибудь обязательно вызовет «скорую». Ему помогут, но в дело, естественно, вмешается полиция. Они узнают его пулю, и пойдут слухи, что Дракон-Призрак промахнулся. А это было бы концом всего, и, прежде всего, его зловещей репутации, которая работала на него. Ведь Дракон-Призрак никогда не промахивался.

Он забрал Гарри, наложив на них обоих заклятие невидимости. Никто и опомниться не успел. Выстрел был бесшумным, и кому есть дело до какой-то шлюхи, потерявшей сознание посреди улицы? Мало ли здесь наркоманов?

Драко притащил Гарри в ту квартиру, где он оставил Люциуса. Поттер был все еще без сознания, когда Драко положил его на пол и раздел. Ему предстояло извлечь пулю и перевязать рану.

Кое-как наложил без палочки обезболивающее заклинание. Не хватало еще, чтобы Поттер орал на весь город.

Он некоторое время рассматривал бледное, худое тело Гарри. Провел рукой по его колену, идеально гладкому. Хорошая эпиляция.

Гарри Поттер, таким ли ты был тогда, в Хогвартсе? Мальчик, который вечно вляпывался в истории и, как ни странно, всегда выживал? Лучший ловец, вечный чемпион? Драко ненавидел его тогда, так же сильно, как любил Люциуса. И сейчас ничего не изменилось. Он по-прежнему ненавидит Гарри и любит Люциуса. Только теперь мертвый Люциус лежит в его постели, а раненый Поттер распростерся на полу перед ним. И он оказывает ему помощь, спасая именно себя.

Так... Героиновые дорожки на руках... Все ясно, Поттер, ты еще и торчишь... Гарри Поттер, в какую историю ты вляпался на этот раз? И почему ты здесь, а не в уютном министерском кабинете, например? Или в просторной аудитории Хогвартса?

Он решил дождаться, пока Поттер проснется, и не лег спать. Надо будет спровадить его отсюда как можно скорее и не забыть наложить на него Забвениум. Незачем ему помнить о том, что он видел Дракона-Призрака. Только юноша сомневался, что справится с таким сложным заклятием без палочки.

И срочно сменить квартиру. Здесь больше нельзя оставаться.

И этот Поттер. Бельмо на глазу. Заноза в заднице. И знал ведь, что с ним хлопот не оберешься. А Дракону-Призраку не пристало заботиться о ком-либо. Даже о себе. А Поттер не достоин находиться там, где лежит его Люциус.