Каждый раз, стискивая в пальцах холодную дверную ручку, Темный эльф чувствовал очень многое. Его кружил вихрь противоречивых мыслей и желаний, да так, что уши закладывало от страха и ненависти, зависти и восхищения, от манящего предвкушения занятий магией с самым могучим чародеем Кринна.
– Входи, Даламар, – прошелестел Рейстлин.
– Шалафи, – поклонился эльф.
Черный маг сидел в изящном резном кресле из давно пожелтевшей мамонтовой кости, его острый профиль в свете пары свечей поблескивал холодным оттенком тусклого золота.
– Сегодня мы продолжим изучение свойств и реакций тела. Смертная плоть слаба и требует тренировки – заклятья всегда на какое-то время выводят нас из строя, а неподготовленного должным образом мага заклинание может убить. Раздевайся.
Эльф скинул бархатную мантию – под ней ничего не было, кроме его смуглого тела, крепкого и мускулистого. Он наивно полагал, что за девяносто лет жизни научился управлять собой, но когда горячие ладони шалафи легли на его грудь, Даламар стиснул зубы, чтобы не застонать. Рейстлин не смотрел на него – взгляд единственных на Кринне золотых глаз со зрачками в виде песочных часов как всегда, был направлен куда-то в сторону. Но магу и необязательно было видеть раскрасневшиеся щеки и полузакрытые раскосые очи ученика. Тело выдало эльфа – подалось вперед, к черной мантии шалафи, к его хрупкой фигуре цвета тусклого золота...
– Ты удивляешь меня, ученик.
Голос Рейстлина звучал, как всегда – с хорошо знакомой эльфу едкой иронией. На самом деле маг был изумлен и в кои-то веки растерян. Он, слегка нажимая, провел ладонями вниз, накрыл затвердевшие соски Даламара, медленно поглаживая их большими пальцами... Руки Рейстлина скользнули еще ниже, и эльф затаил дыхание.
– Кто занимает твои мысли, в которых должна быть одна лишь магия, Даламар?
Голос шалафи был все таким же – тихим и спокойным, почти безжизненным, но... ему показалось, или маг действительно приблизился почти вплотную?
Запах тлена и розовых лепестков, пачулей и воска... Даламар закрыл глаза, не в силах смотреть в черные бездны его зрачков – замочных скважин в неведомое, затягивавших его душу с тех пор, как эльф впервые увидел Рейстлина Маджере. Рука Рейстлина, коснувшаяся его напряженной плоти, мгновенно отдернулась, когда Даламар прошептал:
– Только ты, шалафи...
– Уходи.
Рейстлин отвернулся, пока эльф, путаясь в рукавах, надевал свою черную мантию.
