«All right, partner; keep on rollin’, baby! You know, what time it is...»
(limpbizkit, «Rollin’»)

И снова, снова церемония... «Грэмми», десяток наград MTV, списки в журналах... И снова этот очкарик. Мало того, что в одной номинации, так еще и рядом уселись... Фред неприязненно покосился на Беннингтона. В прошлый раз ребята из Linkin Park их обскакали. И не только в прошлый раз. (За счет чего, спрашивается?..) В последнее время это с неприятной регулярностью повторялось, и ранее дружеские отношения между Честером и Фредом теперь изрядно попортились.

Чес мрачно смотрел на свое пиво. Стенка бокала отражала бы идеальный хаос белого, синего и желтого, если бы не дурацкая красная клякса. Дёрст был верен себе – костюмчик, ботиночки и КЕПКА. Н-да. Ладно, какая, на хрен, разница, что на голове у Фреда?! Важно другое – уделает ли его вокал и читка Майка вопли Фреда? В этом году у него были шансы.

«Ах ты, крашеный гном! И сейчас депрессию изображаешь... Жаль, что ваш басист никак тебе по шее не надает...»

«Ну, что пялишься? Не-е-ет, вокал у нас точно выигрывает. И сводит Хан получше Литтла... гораздо лучше».

До «Лучшей группы» оставалось три-четыре номинации.

«Да куда тебя... А, за сцену, значит... Мол, Linkin Park – параша, победа будет наша, и посему надо и к сцене заранее пройти. Ну-ну. А я присмотрю. Нянькой буду».

Честер поднялся с места. Потихоньку, под писк Тимберлейка – зал дружно пялился на полуголую подтанцовку, – прошел за сцену.

«Ну, ладно, черт с ней, с музыкой. Но физия у него...» Фред тряхнул головой. Нет, мордаха у Чеса была нормальная, даже симпатичная. Особенно резко выделялись глаза – очки скорее защищали мир сей от пламенных очей вокалиста... «Так, приехали. Ну, может, еще разденешь его мысленно? Вон, люди истории всякие пишут, как там... Во, и он здесь! Куда деваться...»

«Что-то глазки сверкают, – подумал Честер, – да, не сверкают... поблескивают. Как там – маслено блестят».

Объявили очередную номинацию. Полилась благодарственная речь какого-то рэппера. «Ну, это надолго». Они не говорили – оба прекрасно понимали, что молчание – золото и что нервы оно потреплет меньше. Вначале.

«Опять смотрит. Людей не видел?..» «Гном...» «И не скажешь ничего... опять заблестели! А он, это... не того, часом?» «А если убрать букву? Ха, гном... А похож. Вот только что-нибудь по фигурке, и...»

Фред поймал себя на изучении «фигурки». Быстренько вскинул глаза. «Оп-па, заметил». – «О, да мне романы писать надо, угадал». Честер поднял бровь. Фред ругнулся про себя. Естественно, заметил...

– Ну, и?.. – хриплым после долгого молчания голосом поинтересовался Фред.

– «Ну, и»! – передразнил Честер. – Теперь ясно, почему песню-то эту перепел. Именно что глаза не «грустные», а ГОЛУБЫЕ!

Фред хотел послать ехидну, но промолчал. Сцапал за запястье новоявленного жителя подгорного царства, приготовившегося было снова сострить. Не успел.

«Ах ты...»

«Хорошо, что надел линзы».

«Хорошо, что козырек назад повернул».

Фред не чувствовал никакого сопротивления. А то, что кулаком под дых, – ну, перехватил ведь... «Хорошо целуется. И язык и вправду остренький...» – «Черт. Черт. О, да...» Мысли стремительно исчезали по мере исчезновения одежды. Последняя у Чеса была такая: «Докатились. А еще мужик, да еще хард-кор группа есть, да еще женат... да, да, еще!!!»

Фред целовал лицо, шею, грудь Чеса. Вскоре они были уже на полу – едва успел подставить ладонь под белобрысую голову, взъерошил короткие волосы, затем позволил пальцам спуститься пониже, к тонкой чувствительной коже на шее... Чес закрыл глаза, тихонько застонал. Ладони, лаская, спустились ниже, запоминая особенно «уязвимые» места, вновь и вновь возвращаясь к ним, заставляя выгибаться и стонать все явственнее... особенно, когда дразнить начали ТАМ.

– Чес, давай... – в этой скомканной, просящей фразе он не узнал сначала ни голоса, ни имени, ни тем более смысла. Когда он понял, что «давать», он уже лежал на животе, чувствуя горячее дыхание на затылке. Все возможные протесты вырвались стоном, скорее довольным.

Было очень горячо и очень тяжело двигаться – не парень, а тиски, блин! – лица партнера не было видно... И сначала было больно, черт подери; но лишь до тех пор, пока осторожные ласки не убедили Честера расслабиться.

Двигался он быстро, довольно резко. Про боль как-то забылось, и – о, ужас! – теперь cам смысл – вот он я, под тобой, целиком твой, продолжаааай... – не унижал, скорее заводил, и теперь от соприкосновения их бедер Честер не кусал губы от боли. В какой-то миг удовольствие стало чисто физическим – что-то внутри кричало – не родившись, но пробудившись, – в ответ на соприкосновения с твердой влажной головкой члена любовника... Долго он бы не продержался – Фред тихо вскрикнул и засадил очень сильно; он чувствовал горячие брызги, немилосердно попадающие на то самое чувствительное «что-то» внутри... И он заорал, забыв о том, что если кто-то войдет в комнатушку, начнется ад... Заорал, как только мог, как ни на одной из записей, ни на одном из концертов, кончая...

...Какое-то время они сидели, молча глядя друг на друга. Затем Фред неожиданно охнул и хлопнул себя по лбу. Чес тихо ругнулся.

– ВООБЩЕ-ТО МЫ НА ЦЕРЕМОНИИ!!! – это должна была быть МЫСЛЬ, но что-то скрывать, снова играя в молчанку, от того, кто пару минут назад открыл тебе себя, – Фред до сих пор помнил беспомощный излом нагого тела под собой и мелко подрагивающие, принимающие его семя бедра, – было бы как-то странно.

– И что мы скажем ребятам? – поинтересовался Честер, одеваясь.

– Что подрались. – Фред выразительно посмотрел на свою порванную рубашку, потом на пару синячков на руке Чеса. – Можно, конечно, и правду сказать, но это...

...Бритни старательно открывала рот под фонограмму. Обе группы сидели в далеко не радужном настроении – зато какие-то ребятки в черном сияли; неожиданно белобрысый вокалист душил награду у груди. «Лучшую группу» они явно пропустили.

– У тебя опять блестят глаза, – заметил Честер. – Что там еще?

– До окончания церемонии еще далеко, и я, – Фред снова взял Честера за руку, – предлагаю все повторить.

– Ну, да. Начать с начала, мммм... – пробормотал Чес, переставая сопротивляться поцелую.