В темном сердце Палантира родился и затрепетал багровый огонь. Денетор возложил руки на камень и направил мысленный взор в его глубину.
Странно! Величайшая опасность для Гондора исходила вовсе не с Востока, как можно было бы предположить. Нет, она возникла далеко на Севере, где-то у края Мглистых гор. И надвигалась – медленно, со скоростью пешего путника – на гондорские рубежи.
Далеко, так далеко еще. Наместник собрал всю свою волю в кулак, напряженным усилием посылая ее навстречу грядущей беде. И увидел.
Некто, чье лицо невозможно было разглядеть под капюшоном грубого дорожного плаща, уводил в кусты смазливого белобрысого эльфа, крепко обняв его за плечи. Эльф беспомощно оглядывался по сторонам, поднимая брови домиком, но, в принципе, не протестовал. Денетор успел еще увидеть, как рука незнакомца по-хозяйски легла на упругий задок эльфа, прежде чем кусты сомкнулись за странной парой.
Прошло довольно много времени, прежде чем ветки снова зашевелились, и эльф, теперь красный, мокрый и взъерошенный, выполз оттуда на четвереньках и так же, на четвереньках, двинулся прочь, ошалело мотая головой. Следом за ним вышел незнакомец, деловито застегнул ширинку и отряхнул руки. Лица его Денетору снова разглядеть не удалось, но жест показался знакомым.
Наместник неловко поерзал на ставшем вдруг неудобным кресле, вздохнул и принялся смотреть дальше.
Следующая картина представляла собой опушку леса. Судя по всему, действие происходило ночью, потому что над верхушками деревьев медленно плыл бледный, одутловатый диск луны.
Незнакомый гном в полном боевом вооружении, с тяжелым топором в руке замер на краю поляны. Его маленькие черные глазки беспокойно зыркали по сторонам. За его спиной бесшумно нарисовалась темная тень в плаще с капюшоном. Здоровенная дубина аккуратно тюкнула гнома по закованной в сталь макушке. Гном мгновенно рухнул. Две грязноватых руки с обкусанными ногтями высунулись из-под плаща и, привычным движением перекатив бесчувственное тело на живот, стащили с гнома штаны.
То, что произошло дальше, всколыхнуло в душе Денетора волну очень нехороших, хотя и смутных ассоциаций. И все-таки он, не отрываясь, досмотрел процедуру до конца, оправдываясь тем, что это – на благо Гондора.
В самый напряженный момент подозрительный тип запрокинул голову, так что капюшон свалился, и взору Денетора предстала россыпь темных кудрей. Еще мгновение – и он увидел бы лицо ночного разбойника, но именно в этот момент изображение замигало и погасло.
Денетор снова вздохнул. Темные волосы могли сказать разве что о том, что этот человек – не роханец, хотя и среди тех в последнее время то и дело мелькали брюнеты.
Ассимиляция, с непонятной горечью подумал он и приготовился смотреть продолжение.
Следующая сцена тоже не принесла никакой существенной информации, разве что обогатила познания Наместника в области не слишком чистоплотных пристрастий ее главного персонажа. На сей раз его жертвами стали сразу четыре маленьких существа незнакомого Денетору вида (в памяти всплыло полузабытое слово «перианы», но Наместник предпочел не зацикливаться на деталях).
Развратник попросту сложил малышей штабелем и принялся охаживать их всех по очереди, так что взору Денетора предстали только крепкие, в меру волосатые ягодицы и четыре пары жалостно дрыгающихся покрытых шерстью лапок.
Картины сменяли одна другую, становясь все более отвратительными и разнузданными, но последняя заставила Денетора заскрежетать зубами и испустить глухой стон.
Его старший сын, надежда и отрада подступающей старости, распластался на земле, извиваясь под тяжестью покрывающего его тела. Его глаза закатились в экстазе, на губах застыла глуповатая, блаженная улыбка. Незнакомец – а Денетор не сомневался, что вторым участником этой сцены был именно тот, кого он уже мысленно называл Проклятием Гондора, – ритмично двигался, опуская бедра с такой силой, словно хотел пронзить Боромира насквозь. По обнаженному телу Наследника Гондора прошла долгая, сладкая судорога, и сквозь оглушающий звон крови в ушах Наместнику удалось расслышать его хриплый шепот:
– Возьми меня, мой вождь... мой капитан... мой король!
Король?!
В это самое мгновение незнакомец обернулся, заставив Денетора с криком вскочить с кресла, выпустив из рук Палантир. Связь разорвалась и изображение исчезло, но Денетору хватило одного-единственного мгновения, чтобы узнать эти непроницаемые голубые глаза и ямочку на заросшем трехдневной щетиной подбородке. Он рухнул на колени, и из груди его вырвался исполненный отчаяния вопль:
– Торонгиль!!!
* * *
У молодого Денетора, единственного сына Наместника Эктелиона, были свои причины ненавидеть человека, называвшего себя Торонгилем.
Во-первых, Торонгиль был всеобщим любимчиком. Вокруг него вечно вились стайкой самые красивые девушки и – Денетор никак не мог взять в толк, почему – самые симпатичные парни. Для самого же Денетора, вследствие его неприятного – под стать внешности – характера, жену пришлось искать аж в Дол Амроте, да и то по большому блату.
Во-вторых, о сексуальных подвигах Торонгиля ходили легенды, вызывавшие уважение даже у помнивших лучшие времена стариков. За те годы, что Торонгиль провел в Гондоре, клиентура у местных знахарей увеличилась почти вдвое: в основном за счет осчастливленных им девушек. Осчастливленные парни, которых было едва ли не больше, обычно к знахарям не обращались, предпочитая лечиться домашними средствами.
Денетору оставалось только скрипеть зубами, глядя на этот праздник плоти. Его собственные четырехлетние усилия увенчались рождением единственного пока сына Боромирчика, вполне, впрочем, крепкого и здорового младенца, и жена Денетора уже начинала недвусмысленно намекать, что отыщет производителя где-нибудь в другом месте.
Наконец, Торонгиль при всех своих выдающихся качествах, как ни странно, отнюдь не был дураком. За несколько месяцев из простого наемника, бродяги без роду-племени, он сумел стать ближайшим советником Наместника Эктелиона, чье мнение на всех Советах спрашивали первым.
Денетор тоже не без оснований причислял себя к умным людям. Его суждения обычно бывали глубоки и точны, а планы – смелы, но продуманны. К сожалению, он в разное время успел испортить отношения чуть ли не со всеми отцовскими военачальниками, так что теперь они в отместку дружно игнорировали его высказывания на Советах.
Последней каплей, переполнившей чашу терпения Денетора, стало заявление одного харадского купца, случайно забредшего в Минас Тирит. Не слишком хорошо разобравшийся в тонкостях внутренней гондорской политики южанин назвал Торонгиля – в частной беседе, хвала Валар! – старшим сыном Наместника. Денетора разозлил главным образом тот факт, что Торонгиля сочли старшим по возрасту, хотя на самом деле он был почти на целый год младше истинного наследника.
Понятно теперь, что, встретив на окраине наполовину опустевшего теперь Осгилиата своего вечного соперника, Денетор не испытывал от этого никакой радости.
* * *
Не иначе, как посмеяться над ним приехал этот наглый тип. Потому что, едва успев соскочить с лошади, он, как коршун на цыпленка, накинулся на молоденького мальчика, охраняющего въезд в крепость. И это на глазах у всех, в том числе и его, начальника гарнизона. Денетор счел своим долгом вмешаться, подошел ближе и одернул Торонгиля.
– Ты лишь за этим приехал – искать удовлетворения своей похоти среди моего личного состава? Или у тебя есть дело?
Торонгиль усмехнулся. Мальчик за его спиной жался к стене и захватывал ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Денетору не удалось разглядеть, что же довело его воина до такого состояния, но на лице непрошеного гостя бродила такая недвусмысленная ухмылка и он так выразительно отряхнул руки, что в душе начальника крепости поднялась волна отвращения.
– У меня есть дело, – ответил Торонгиль и, нагло уставившись прямо ему в глаза, добавил, – до тебя.
– Тогда быстро выкладывай – и убирайся, – отрывисто бросил сын Наместника. Как бы ни был высок авторитет этого выскочки в глазах Наместника, все-таки главой этой крепости был Денетор. Он был тут хозяином и имел полное право выпроводить нежеланного гостя. Что он, собственно, и собирался сделать.
– Ну-ну, не кипятись так, – с усмешечкой проговорил Торонгиль. – Нам не стоит враждовать между собой, ведь мы с тобой – главная надежда и опора всего Гондора, не так ли?
– Не стоит связывать нас вместе, Торонгиль. Мы на одной стороне, но это не значит, что между мной и тобой есть что-то общее.
– О, не спеши с такими громкими словами! Ты даже не представляешь, Дене, как остроумны бывают Валар, сплетая судьбы людей, – Торонгиль достал из седельной сумки запечатанный конверт и передал его Денетору. – Вот, это послание от Наместника. И здесь кое-что еще. Посмотри.
Глазам Денетора предстала милая корзинка для пикника. Торонгиль улыбнулся и подмигнул ему:
– Я подумал, что пора бы прекратить нам наши ссоры и соперничество. И начать с небольшого празднества на берегу реки.
Будущий Наместник нахмурился, нисколько не поддерживая эту идею – ни примирения, ни тем более пикника, – но промолчал и разорвал конверт с письмом Правителя. Эктелион давал указания по содержанию крепости и укреплению обороны, а в конце послания просил сына смягчить свою неприязнь к Торонгилю, ссылаясь на то, что это ранит сердце любящего отца, да и раздоры между военачальниками нисколько не укрепляют внутреннюю политику государства.
– Ну? – нетерпеливо спросил Торонгиль. – Едем?
– Мне необходимо дать кое-какие распоряжения, – хмуро бросил Денетор. – Подожди меня здесь.
* * *
Непонятно, что заставило его согласиться и поехать вместе с этим типом на безлюдный берег реки, заросший высокими, в рост человека, кустами ольховника. Возможно, повлияла просьба отца, а может быть, просто дар предвиденья и предчувствия недоброго вдруг покинул его. Глупо было ожидать чего-то хорошего от этой затеи, но ему и в голову не могло прийти, что этот пикник закончится настолько плохо.
Спешившись и привязав коня, Торонгиль начал деловито расстилать на траве одеяло в веселую клеточку, достал из корзины оплетенную рогожкой бутыль, два кубка и нехитрую закусь. Денетор с презрением смотрел на эти приготовления, напоминавшие ему плетение любовного гнездышка, но даже и тени мысли о том, что эта клеточка и впрямь станет для них местом любви, не пришло ему в голову. Он был, пожалуй, слишком наивен и слишком уверен в себе, чтобы опасаться Торонгиля. Поэтому он и не заметил, какой блеск разгорелся в глазах его спутника, когда он, раздевшись до подштанников, пошел купаться в реке, отложив выпивку и серьезный разговор по душам на потом.
Но Торонгилю, похоже, не терпелось начать и то и другое.
– Дене, выходи! – позвал он. – Разве мы приехали сюда плескаться? Хотя, честно говоря, ты пленил меня своими... гм, панталонами. Я всегда считал, что гондорские воины не обременяют себя лишней одеждой. Но меня впечатлило твое телосложение.
– Иди ты в Мордор, – лениво ответил сын Наместника, твердо решив, что подколки Торонгиля больше не смогут вывести его из себя. – Я буду купаться столько, сколько захочу.
– Ну как знаешь. Я открываю бутылку, – Торонгиль развалился на одеяле и очень ловко сорвал с бутыли печать. – Отличное вино. И отличный день, Дене! Как нельзя лучше подходит для нашего примирения, не так ли?
Денетор лишь фыркнул в ответ, выходя на берег. Слова «наше примирение» казались ему очередным издевательством, и он, собственно говоря, и не собирался признавать этого выскочку своим другом. Даже после того, как они разопьют эту бутылку вина, он был уверен, они разъедутся с прежней неприязнью друг к другу.
Но то, что стало происходить после, стало для него полной неожиданностью. Торонгиль следил за каждым его движением, пока он шел к нему в мокрых, ставшими прозрачными и плотно облепившими всю нижнюю часть его тела подштанниках, и на его лице все шире и шире расползалась усмешка, после которой Денетор ожидал услышать очередную колкость. Но Торонгиль смолчал и, когда сын Наместника сел с ним рядом, протянул ему кубок, наполненный вином. Они выпили, произнеся маловразумительный тост, – что-то там про Гондор Великий, победу над Злом и всеобщую дружбу народов. Затем наполнили кубки и выпили еще раз, и еще раз, и потом опять, – и вот, когда бутыль была уже почти опорожнена, Торонгиль вдруг привалился к груди Денетора и начал жадно и неистово покрывать ее поцелуями.
– Что ты делаешь?! – воскликнул Денетор и отшвырнул от себя мерзавца. Торонгиль отлетел на несколько шагов, но вдруг, как кошка, подобрался и напрыгнул на него, придавив к земле весом своего тела. Денетор попытался сбросить его с себя, но попытки были безуспешными – такой тщедушный с виду Торонгиль практически обездвижил его, оставив свободной лишь левую руку. Ею Денетор и старался заехать противнику по морде, но тот лишь хихикал и уворачивался от ударов, умудряясь при этом то поцеловать яростно сопротивляющегося сына Наместника в щеку, то лизнуть его шею, то прикусить мочку уха. Увлекшись этой бесплодной борьбой, Денетор слишком поздно понял, что это не драка, а изнасилование. Торонгиль уже успел стянуть с него подштанники и вдруг задрал его ноги так высоко, что негибкий в общем-то Денетор вскрикнул от боли, внезапно пронзившей измученную застарелым радикулитом поясницу. Но буквально в следующую секунду он просто завопил, потому что на смену той боли пришла другая, и вызвана она была резким вторжением в его тело этого наглого мерзавца.
Сын Наместника рванулся в сторону, советник Наместника следующим своим движением, мощным и грубым, пригвоздил его к земле. Невыносимая, раздирающая все тело боль заставила Денетора замереть, и только еще один вопль вырвался из горла. Торонгиль ухмыльнулся в ответ.
– Если будешь смирненьким, больно не будет, – пообещал он.
Но Денетор мог только орать проклятья, и Торонгиль посчитал, что тот действительно смирился. Какие-то быстрые и хитрые манипуляции с баночкой мази, появившейся из его поясной сумки, и сын Наместника ощутил, как чужая плоть вошла в него еще глубже, чем прежде, – на этот раз не так раздирающе, не так больно, но по-прежнему отвратительно и ужасно.
– Я тебя... Я тебя... Убью! – хрипло выкрикнул он и тут же охнул от нового толчка.
– Все так говорили, – кивнул Торонгиль. – Но, как видишь, я все еще жив.
Все, что происходило потом, после этих слов, стало для будущего Наместника кошмаром унижения, боли и... внезапного наслаждения, которое он ощутил вдруг так неожиданно и неистово, что мигом забыл и про будущее наместничество, и про боль, и про унижение, и вообще про все, что он когда-либо знал в жизни. Сильными, точными, виртуозными движениями Торонгиль вторгался в него, все быстрее и быстрее, увеличивая их амплитуду и частоту, а Наследник Гондора хрипел, как раненый вепрь, и цеплялся пальцами за край одеяла в веселую клеточку.
– Еще, Торо, еще, – просил он, и Торонгиль давал ему еще и еще, пока вдруг не задрожал крупной дрожью, выпрямился, вытянулся – и обрушился на Денетора, словно поваленный дуб.
Три секунды. Пять. Десять – почти вечность. Денетор осторожно пошевелился.
– Торо? – робко позвал он, высовывая голову из-под мышки Торонгиля. Тот и не подумал отреагировать.
Денетор позвал громче, тревожно прислушиваясь к реакциям собственного тела и чувствуя, что упоительное наслаждение, только что целиком владевшее им, начинает помаленьку рассасываться.
Опущенные веки Торонгиля даже не дрогнули, но губы его вдруг растянулись в ехиднейшей улыбке сытого кота.
Ах так, стиснув зубы, подумал Денетор, ну погоди же... Он слегка подвинулся, пытаясь вытолкнуть из себя инородное тело. Это неловкое движение неожиданно вызвало новую вспышку почти совсем было угасшего возбуждения. Чтобы проверить ощущения, Денетор дернулся в другую сторону – и снова по телу разлилась волна приятного тепла.
Он покосился на лицо Торонгиля, но тот по-прежнему не подавал признаков жизни. Закрыв глаза и сгорая со стыда, будущий Наместник Гондора покрепче уперся пятками в землю и изо всех сил напряг бедра, прижимаясь самыми деликатными частями своего тела к влажной от пота коже своего заклятого друга. Качнулся взад-вперед. Не сразу, но все-таки уловил ту единственно верную комбинацию движений, от которой голова вновь пошла кругом. Задышал громко и часто, завращал бедрами, как танцовщица в портовом кабаке. И наконец взорвался россыпью обжигающих искр, застонал, забился – и обмяк.
– Ну ты даешь! – услышал он над самым ухом восхищенный шепот Торонгиля, прежде чем его затянуло в серый омут блаженного забытья.
Поспать ему удалось не больше часа. Из сладкой дремы его вытянули сильные руки Торонгиля, установившие тело будущего Наместника в позу, которую в гондорском народе любовно называли «по-эдорасски», намекая этим названием на любовь соседей-роханцев к животным, после чего советник Правителя коленкой раздвинул ноги Денетора и, уже не прибегая ни к каким баночкам, перешел ко второму акту их примирения. Наследник Гондора застонал было, выражая протест и недовольство столь грубыми методиками, но уже через несколько секунд вполне справно и весело двигал бедрами навстречу своему мучителю, как вдруг...
Что-то странное произошло, и он перестал чувствовать движения чужеземца в своей плоти. Сначала ему показалось, что тот всего лишь остановился на секунду, переводя дух, но пауза длилась все дольше и дольше, бедра Торонгиля по-прежнему крепко прижимались к его ягодицам, а ничего не менялось. Тишина и неподвижность.
– Торо... – осторожно произнес Денетор. – Что случилось?
Торонгиль отозвался неразборчивым мычанием.
Денетор оглянулся, вывернув шею настолько, насколько это позволяли затекшие от валяния на земле мышцы, и увидел, что его случайный любовник со странной гримасой на лице совершает непонятные круговые движения торсом. Но больше всего его поразило даже не это, а то, что отклоняясь назад, Торонгиль каждый раз буквально впивался сведенными от напряжения пальцами в собственное тело Денетора, как раз немного пониже чудесным образом выздоровевшей поясницы. Денетор ясно видел, как ногти Торонгиля оставляли глубокие борозды на покрасневшей коже, и в то же время – невероятно! – не чувствовал ни малейшей боли. Да что там! Он вообще ничего не чувствовал, начиная от талии и ниже. Перестала ныть даже коленка, ушибленная во время недавней баталии.
Полубезумный взгляд остекленевших глаз Торонгиля остановился наконец на удивленной физиономии Денетора, и в нем проступило какое-то подобие узнавания.
– Ты чего? – прохрипел Торонгиль, по-прежнему дергаясь, словно рыба на крючке.
Денетор ответил ему непонимающим взглядом и на всякий случай попытался отползти в сторону.
– Что такое? – изумленно спрашивал советник, пока наследник, старательно перебирая руками, волок свое непослушное тело к кустам, и – о ужас! – тело советника волочилось за ним следом, оно никак не желало покидать гостеприимный дом хозяина. – Дене, что происходит?
– Ты мне скажи, что происходит! – сквозь зубы отвечал Денетор. – Отстань от меня! Уйди!
– Я бы и рад, но я не могу!
Денетор замер и с ненавистью посмотрел на Торонгиля.
– Что значит «я не могу»?
Тот развел руками.
– Я не знаю. Я не могу. Не могу пошевелиться, Дене!
– Что, ни туда, ни сюда?
– Ни туда, ни сюда.
Денетор попробовал отпихнуть его от себя ногой – тщетно. Торонгиль словно прирос к нему. И – странное дело! – никаких ощущений, никакой боли. Ни-че-го.
– Оставайся на месте, – скомандовал Денетор, стараясь сохранить остатки достоинства. Он огляделся и, высмотрев торчащий поблизости толстый ольховый корень, дотянулся до него и резко рванул свое тело вперед и влево.
– Очень смешно, – буркнул Торонгиль, с трудом удерживая равновесие, чтобы не завалиться набок.
Но Денетор и не думал сдаваться.
– Ухватись за что-нибудь сам, – посоветовал он, – и тяни в другую сторону.
Его товарищ по несчастью бросил на него одобрительный взгляд и потянулся к огромному валуну, наполовину врытому в землю.
– Сейчас, сейчас, – бормотал он, умащивая свое, вернее, теперь уже их общее с Денетором тело так, чтобы обхватить валун руками. – Сейчас само пойдет.
Но теперь Денетор никак не мог дотянуться до спасительного корня. Последовала долгая и неуклюжая возня, сопровождаемая кряхтением и тихими проклятьями, и в конце концов оба оказались лежащими на боку, вцепившись каждый в свой спасительный якорь. Еще несколько минут они лежали неподвижно, и постепенно к каждому из них начало приходить осознание всего ужаса той ситуации, в которой они оказались.
– Может быть... тебе попробовать расслабиться, – неуверенно предложил Торонгиль и осторожно провел рукой по животу Денетора, но тот злобно отшвырнул ее.
– А ты не видишь, что я нисколько не напряжен?
– Тогда я ничего не понимаю, – пробормотал тот и вдруг зашипел, дернулся, дернув за собой и Денетора, и громко и отчаянно прокричал в голубое небо:
– Твою майарскую бабушку!!! Митраааандир!!!!
Крик отозвался эхом в пустом лесу неподалеку.
– Что «Митрандир»? – зло спросил Денетор.
Но Торонгиль, казалось, не слышал вопроса. Он вдруг схватил валяющийся поблизости камень и принялся остервенело колотить по тому месту, где важная и ценная часть его тела исчезала в расщелине между денеторовых ягодиц. При этом он не уставал упражняться в прикладной генетике, объектом которой неизменно служил Митрандир.
Денетор, видя, что большая часть ударов приходится на его собственный, пусть и бесчувственный зад, изловчился и поймал занесенную руку Торонгиля.
– Объяснись! – потребовал он.
Тот несколько мгновений злобно таращился на него, затем с силой запустил камень в реку.
– Эта сволочь Митрандир, – холодно сообщил он, – обещал, что превратит меня в садовую скульптуру, если я еще раз позволю себе... – Тут он осекся. – В общем, если еще раз позволю. А я, дурак, решил, что он так шутит. Хороши шуточки! – И он погрозил небу кулаком.
Глаза Денетора, и без того опасно расширившиеся, теперь были готовы вылезти из орбит.
– Ты хочешь сказать, что это... – заикаясь, пролепетал он, – что мы с тобой...
– Возможно, – мрачно ответил Торонгиль. – И, может быть, очень надолго.
Денетор, услышав это, рванул прочь с такой силой, что протащил за собой тело советника почти до самой кромки кустарника. Забился, задергался, изрыгая самые страшные проклятья, на которые был способен только истинный гондорский воин, но все оставалось так же и там же. Торонгиль по-прежнему торчал в нем, как заноза в... Как заноза, в общем.
– Ты потише, – попросил советник. – Предупреждай, когда так резко стартуешь.
– О нет! – простонал Денетор, уткнувшись лицом в землю. – Неет! О Элберет! Будь проклят тот день, когда ты появился у Ворот нашего Города, Торонгиль!
– Лучше проклинай тот день, когда ты появился на свет, – заносчиво ответил тот. – Вашему Городу я пока еще ничего плохого не сделал.
* * *
Шло время. Солнце медленно, но верно клонилось к западу. Они умудрились прилечь так, чтобы обоим было более-менее удобно, и натянуть на себя одеяло – то самое, в клеточку. Проклятье по-прежнему висело над ними, но звать на помощь... Чтобы кто-то увидел их в таком положении... Лучше умереть!
И вдруг... Вдали как будто раздался голос. Потом затих. Потом снова послышался, и уже не оставалось сомнений, что кто-то идет по направлению к берегу.
Незадачливые любовники, скрепленные своими магическими узами, всполошились, решая, хотят они или не хотят, чтобы их обнаружили. Торонгиль определенно этого хотел – не торчать же тут до скончания эпохи, с голоду помрем! Денетор яростно противился, – лучше помрем с голоду, чем от стыда и позора!
Сын Наместника пополз в кусты, Торонгиль стал прилагать все усилия, чтобы остаться на открытом месте. В таком противоборстве их и застал не кто иной, как Митрандир, песенку которого они слышали в отдалении.
– Элберет Пресветлая! Какая встреча! – воскликнул Серый Маг, и виду не подав, что встреча более чем странная. – Лорд Денетор! Торонгиль!
– Ilu vanya, fanya, eari, i-mar, ar ilqa imen! – резко ответил ему Торонгиль.
На лице Митрандира появилась ухмылка.
– Toi aina, mana, meldielto – enga morion!
– Митрандир! – в душе Денетора снова вспыхнула надежда при виде явного взаимопонимания, возникшего между магом и Торонгилем. В чем суть этого взаимопонимания, он, правда, уловить не мог по причине малого усердия в изучении языков. – Митрандир! Мы тут... у нас... короче, не можешь ли ты что-нибудь сделать?
Он многозначительно указал глазами на путаницу ног под одеялом.
– Сделать? – Митрандир высоко вскинул брови в картинном удивлении. – Если я не ошибаюсь, Торонгиль уже сам все сделал, а я не припомню, чтобы кому-то приходилось за ним доделывать.
Денетор замер с раскрытым ртом. Торонгиль выплюнул еще с десяток мелодичных слов. Маг завел глаза к небу и засвистел щеглом.
– Послушай, Митрандир, – Торонгиль отдышался и заговорил более миролюбиво. – Давай не втягивать мальчика в наши с тобой разборки. Он тут вообще не при чем. Можно сказать, случайно подвернулся.
– Я не мальчик! – возмущенно завопил Денетор. – Я мужчина!
– Вот видишь, – равнодушно пожал плечами Митрандир, – он мужчина. И вполне отвечает за свои поступки. И если ему, например, вздумается увести у мага любовника, то он и сделает это с полным сознанием последствий.
– Никто меня не уводил, – набычился Торонгиль.
– Я не уводил, он сам подтверждает, – радостно зачастил Наследник Гондора. – Давай ты нас сейчас быстренько расцепишь, а я тебе обещаю, что никогда к нему и близко не подойду.
Митрандир фыркнул и, наклонившись, бесцеремонно приподнял край одеяла и заглянул под него. Денетор смущенно попытался поджать ноги, но у него, естественно, ничего не вышло.
– Очень знакомая позиция, – зацокал языком маг, одобрительно кивая. – Насколько я знаю, Торонгиль предпочитает ее всем другим. Так что с моей стороны самым мудрым было бы позволить вам в полной мере насладиться ее прелестью.
– Ты что же, – медленно заговорил Торонгиль, вновь закипая, – собираешься бросить нас здесь без всякой помощи?
– Ну что ты, милый, – ласково ответил маг. – Я обязательно пришлю кого-нибудь принести вам пару подушек и горячий ужин.
С этими словами он развернулся и бодро зашагал по берегу обратно, провожаемый оскорбительными выкриками Денетора и менее цветистыми, но гораздо более емкими комментариями Торонгиля.
Когда Митрандир отошел настолько далеко, что пытаться пробудить в нем сочувствие не имело больше смысла, Денетор вздохнул и прочистил изрядно охрипшее горло.
– Гм, Торо... – начал он.
– Чего? – лениво отозвался Торонгиль, занимавшийся на своей половине одеяла витьем гнездышка из всей сброшенной одежды, до которой ему удалось дотянуться.
– Ответь мне на один вопрос. – Учитывая позу, в которой они находились, Денетору было крайне неудобно смотреть своему партнеру в лицо. – Почему именно я?
– Что именно ты? – рассеянно переспросил тот, устраиваясь поудобнее на своей куче тряпья.
– Почему ты выбрал именно меня? Для того, чтобы попробовать на себе проклятие Митрандира. Почему я, а не кто-нибудь из твоих проклятых дружков, с которыми ты обжимаешься по всем углам?
– Честно говоря, – заметил Торонгиль, глядя на него с наглой улыбкой, – я и не собирался делать это с тобой. Ты вообще не в моем вкусе. Я рассчитывал, что мы тихо-мирно разопьем пару бутылочек, чтобы продемонстрировать твоему отцу нашу добрую волю, а потом ты уснешь, и я смогу улизнуть обратно, чтобы... потолковать с ребятами из твоего гарнизона. Должен признать, ты умеешь подбирать себе людей, Дене. Но одна вещь заставила меня изменить свои планы.
– И что же это за вещь? – заинтересовался Денетор.
– Твои панталоны, – фыркнул Торонгиль.
Наследник резко отвернулся, ткнувшись носом в сухую, жесткую траву, и обиженно засопел. Воцарилось молчание.
– Значит, я не в твоем вкусе, – снова начал Денетор. – Между прочим, ты мне тоже никогда не нравился. И что мы теперь будем делать вот с этим? – он неловко дернул самой нижней частью тела, какую он еще ощущал, основательно тряхнув при этом Торонгиля. Тот, вырванный из дремы, недовольно заворчал.
– Вот выискался же зануда на мою голову! Ты что теперь всю жизнь будешь бубнить над ухом и мешать мне спать?
– Почему всю жизнь? – растерялся Денетор.
– Потому, что Митрандир, похоже, не собирается снимать свои чары, – популярно объяснил советник. – Так что смирись заранее, что остаток жизни мы с тобой будем неразлучны. Нас будут носить по Городу в паланкине, спать мы будем, естественно, в одной постели, а когда придет время, вместе сядем на кресло Наместника. Гм, кресло, пожалуй, придется немного усовершенствовать... И учти, я очень надеюсь, что ты будешь достаточно тактичен, чтобы отворачиваться в те моменты, когда мне вздумается заняться... ммм... личной жизнью.
– О какой личной жизни ты говоришь? – простонал Денетор, которого нарисованная Торонгилем картина привела в полуобморочное состояние. – От тебя же только половина осталась!
– Пока у мужчины есть хоть один палец на руке, – гордо начал Торонгиль, но тут же замолчал, потому что внимание его привлек новый звук. Денетор тоже навострил уши.
Через пару минут стало понятно, что этот шум – не что иное, как слитное топанье нескольких десятков ног, а еще через мгновение на бережок высыпала целая толпа народа во главе с Лордом Наместником Гондора Эктелионом Вторым.
Последовала немая сцена, участники которой медленно проходили все градации красного цвета от нежно-розового до свекольно-бурого. Денетор начал руками разрывать землю, намереваясь похоронить себя заживо во избежание позора и бесчестия.
– Та-а-ак, – нарушил наконец молчание Эктелион, и все присутствующие вдруг поняли, что теперешнее их местопребывание было выбрано чрезвычайно неудачно. – Как прикажете это понимать?
– Папа, – начал Денетор, для пущей убедительности выкатив глаза и приложив руку к груди.
– Молчать, когда я ругаюсь! – рявкнул Наместник. – И извольте встать оба!
Многолетняя непреодолимая привычка подчиняться воинской дисциплине заставила обоих незадачливых любовников взвиться вверх, но так как митрандировы чары простым криком не разрушишь, подняться дальше, чем на четвереньки им не удалось. Веселенькое одеяльце соскользнуло, и глазам собравшихся предстало зрелище еще более непристойное, чем прежде.
– Стой! Назад! Лежать! – еще громче завопил Эктелион, опасно приближаясь окраской лица к фиолетовому спектру. В соседнем лесочке с шумом поднялась в воздух стая ворон, а насмерть перепуганные Денетор с Торонгилем мгновенно брякнулись обратно, причем наследник здорово зашиб локоть.
Наместник приблизился и вдумчиво изучил ситуацию. Подергал за пятку смущенно захихикавшего сыночка. Отвесил походя крепкий подзатыльник Торонгилю. Осторожно поднял одеяло и заботливо укутал наиболее явные улики. Обернулся к почтительно замершей свите.
– Знахарей сюда. Немедленно. – И, поразмыслив, добавил: – И санитаров.
– И пускай сюда придет Митрандир! – завопил Торонгиль вслед направившемуся в сторону Минас-Тирита гонцу.
– При чем здесь Митрандир? – сурово спросил Наместник.
– Отец, этот... этот.. Торонгиль вызвал на нас проклятье мага, – начал жаловаться Денетор. – Отец, я тут совсем, совсем не при чем. Пожаалуйста, не говори ничего жене... и сестрам... и вообще никому.
– Вообще никому – не выйдет, – строго возразил Эктелион. – Митрандир уже всему городу раззвонил, что у вас неприятности, хотя и не уточнял... – Тут он бросил хмурый взгляд на одеяло, – ...какие именно. Но, учитывая репутацию моего первого советника, предположить будет нетрудно.
Торонгилю хватило совести, чтобы покраснеть.
