Из дневника Гортхауэра:

«Сегодня первый день, как я вернулся из командировки, куда отправил меня Учитель. Естественно, он выдумал мне самое паршивое и неблагодарное занятие - отлавливать орков и проводить с ними воспитательные беседы в целях избавления их от страха и возвращения к эльфам с целью установления контактов - а куда им избавляться да с эльфами якшаться, если уже поздно? И так далее, и так далее. Ненавижу эту работу, а больше всего обидно, что, давая мне такие задания, вроде переливания воды решетом, он постоянно пытается от меня отделаться. В голову сразу начинают разные мысли нехорошие лезть. Гоню их от себя, но безуспешно. Опять ты за старое, Учитель... Что ты делаешь со мной, старый ты пацифист?! В Аст Ахэ все по-прежнему, думаю, тут ничего не поменяется, даже если меня не будет хоть тысячу лет. Все эти сказки про Валар - чистой воды глюки. Сердцем чую. Но лучше бы не чуял. Иногда я жалею, что сдуру разбудил в себе сердце. Молодой был. Ну, теперь уж ничего не поделаешь.

С дороги - сразу к нему. Не мог я заставлять его ждать моего доклада. И не мог заставлять себя ждать встречи с ним, с моим Тано. Я вошел в зал - а он сидит на ступеньках, ниже трона и что-то шепчет, весь задумчивый, сразу видно - не здесь он. На руки свои смотрит. Перчатки даже снял. И пальцы загибает, словно считает что-то. Даже меня не сразу заметил... А ведь раньше не так все было...»

***

Гортхауэр вошел в тронный зал и нерешительно остановился у самой двери. Видя, что Учитель не обращает на него ни малейшего внимания, он тихо стоял и ждал, пока его заметят. Наконец Мелькор поднял голову и встретился с учеником задумчивым взглядом.

- Скажи мне, Ученик, почему женщин так привлекают страдания? - обратился он к Гортхауэру, без всяких приветствий и прочих радостей. Впрочем, радости здесь с лихвой заменяли страдания, стенания, мучения и прочие прелести вечной скорби. Один Гортхауэр страдал меньше, чем все остальные, за что периодически получал по шапке.

- Я... я не знаю, Учитель, - удивленно ответил майя. За всю свою жизнь он меньше всего интересовался женщинами вообще и тем, что может их привлечь - в частности. И был, мягко говоря, сильно удивлен тем, что Мелькор заговорил об этом.

- Сегодня еще одна приходила. Семьдесят восьмая, - как-то смущенно признался Вала, по своему обыкновению пряча руки в мантии. - В любви признавалась, говорила - давай помогу вылечиться, давай буду тебе женой... Так я и знал - пустишь одну, а за ней толпы повалят!

***

«Во мне поднялась горячая волна досады, обиды и злости. Как они смеют толпами ломиться к Учителю и совершенно наглым образом предлагаться ему в жены? Тано Мелькор - мой и только мой! Но о чем это я? Это же я принадлежу ему, он мой повелитель. Ладно, по крайней мере - Учитель. Жаль, если какая-нибудь из этих девчонок все-таки охмурит его. Он такой прекрасный в своей невинности. Перечитал написанное. Ну и мысли в последнее время... А все из-за того, что я слишком много общаюсь с людьми. Слишком часто в деревнях бываю. Такого понаслушался... Народные мудрости, и все такое прочее. Наверное, это повлияло на меня сильнее, чем я думал. Потому что после таких слов я просто потерял разум, испугался за Учителя, но почему-то начать страдать не смог. Женщины - опасные существа, так говорят все, и я склонен этому верить, глядя на него. Во всяком случае, когда я сказал ему о своей любви, он велел мне заткнуться и больше никогда ему не говорить такой чепухи. И приказал страдать. А тут...»

***

- Учитель! - Гортхауэр одним прыжком оказался около Мелькора, опустился перед ним на колени, обнял его за пояс и прижался лбом к животу. - Учитель, но ты, конечно, не позволил ей? Не позволил? А как же я, Учитель?

***

«Обнимая его, я чувствовал тепло, как тогда... Я крепче обнял его, но тут понял, что он старается отстраниться... Что он вновь смущен. Чем? Разве может смущаться величайший из Валар? Неужели...?»

***

- Как не позволить. Она тоже пробовала... но... - Мелькор вздохнул и опустил голову, не забывая, впрочем, делать периодические (но безуспешные) попытки отойти от прилипчивого Ученика. - Проклятие... Никто не поможет, никто...

Гортхауэр, стоя на коленях, поднял голову и встретил страдальческий взгляд Мелькора.

- Учитель, но почему ты не хочешь раздавить их? Отомстить за себя? За всех нас? Я знаю, тогда тебе сразу станет легче!

- Раздавить женщин? Мстить им? За что? - в голосе Мелькора сквозило изумление и непонимание.

Гортхауэр сдавленно зарычал, вскочил на ноги, словно загнанный волк, и бросился вон из зала.

***

«Как же мне надоели эти сопли! Когда мне плохо, я иду куда-нибудь в таверну и напиваюсь. Весьма полезная привычка, подхваченная мной у людей. Правда, пришлось потрудиться, определяя количество алкоголя, после которого меня свалит, но дело того стоило. Сегодня же я хотел напиться. Нажраться. Как свинья. Чтобы свалиться и забыться. Я люблю его. Он любит страдать. Он допускает к себе всяких там... и позволяет им слишком многое! Подумать только, они касались его! Может быть, даже целовали ему руки! Да как они смели обсасывать ему руки? Знал бы, кто - убил бы, клянусь Тьмой. Как мне сделать из него нормального человека, то есть нормального Валу? Я пил и пил, в сотый и тысячный раз раздумывая над этим. А потом пил еще. И когда я уже с трудом различал окружающую обстановку, ко мне подсел какой-то воин. Он был необычным для рыцарей Аст Ахэ - слишком светлые волосы, светло-серые глаза... И одет он был не по-нашенски, как-то странно, в чем-то темно-зеленом. Если бы он не был высоким, накачанным и красивым - так я определяю всех наших, - я бы принял его за Эльфа. Но Эльфы все малахольные. И обычно направо-налево свое имя орут. А этот не представился. Он посмотрел на меня и сказал:

Странно, но я их запомнил. Их слова. Тоже сопли. Но... Чего не знает Тано? Он знает все... Кажется».

***

Гортхауэр, едва стоящий на ногах, ввалился в скромную комнату Мелькора. Черный Вала перепуганно вскочил. Он подумал, что его любимый Ученик снова подрался с какими-нибудь приключенцами, коих много в последнее время развелось. Почему-то все они валом валили в Аст Ахэ, при этом становясь в гордые позы, махали мечами и выкрикивали различной степени тяжести проклятия, а некоторые военачальники уже шутили насчет расписания (памятуя о том, что в каждой шутке есть доля правды). Так вот, Мелькору показалось, что снова придется ему откачивать Гортхауэра, и, заранее начав страдать, он бросился к нему - тот чуть не упал, и только стена, а мгновением позже - руки Учителя не дали ему свалиться.

- Гортхауэр... - услышал майя сбивчивый отчаянный шепот, полный страданий. - Ну что с тобой, ну что ты вечно ввязываешься!

- Учитель, - пробормотал в ответ почти невменяемый Гортхауэр, обдавая Мелькора винными (и не только винными, но и пивными, водочными, коньячными, здравурными... и так далее) парами, - а я знаю... чего ты не знаешь... вот! Ик! - С этими словами он крепко обхватил Учителя за шею, потянулся и крепко, взасос, поцеловал его. От неожиданности Мелькор подпрыгнул, а Гортхаэур, умудрившись выскользнуть из его рук, свалился на пол и мгновенно уснул.

Мелькор слегка опешил. Еще никогда он не сталкивался с таким поведением Ученика. Что это было? Почему он сказал так - знаю, чего ты не знаешь? Зачем сделал... ТАК? Его взгляд переместился на спокойное лицо Гортхауэра. Как же он все-таки красив - да, Мелькор постарался, оделяя внешностью своего Ученика. Почему-то взгляд Черного Валы остановился именно на его ресницах - длинные, мягкие, пушистые, чуть подрагивающие в такт дыханию... Мелькор осторожно коснулся их пальцами - осторожно, почти невесомо... Потом наклонился и почувствовал их губами. Отчего-то его бросило в жар. Боль ушла куда-то, осталось желание... чего? Если бы Гортхауэр не спал, Мелькор обязательно бы это выяснил, не отпустил бы его от себя, пока не понял бы всего. Но как можно будить это прекрасное существо? Как можно прервать его сон...

- Гортхауэр... - едва слышно прошептал Мелькор. И, еще тише, - Ортхэннэр...

- Да, Учитель! - майя бодро сел и открыл глаза. Мгновенная реакция на голос Мелькора вырабатывалась и доводилась до совершенства веками.

- Я разбудил тебя, прости, - Мелькор снова начал страдать. Гортхауэр невинно поморгал глазами, подумал, почесал в затылке и спросил:

- Учитель, а почему я здесь? Что случилось?

- Никогда больше не пей! - ответил ему очередной мудростью страдающий Мелькор.

- Я не буду пить, если ты прекратишь страдать, - неожиданно для себя самого нагло ответил Гортхауэр. - Ты меня достал уже этим, Тано! Какой век я хочу тебя, а ты все о высоком, да о высоком...

С этими словами он снова обнял Учителя (на этот раз в относительно твердом уме и почти трезвой памяти), и тот не отстранялся, а обнял Ученика в ответ. Как это ни странно, его раны не только не открылись, но как бы и начали заживать. Руки Гортхауэра опустились на талию Мелькора, длинные, тонкие пальцы ласкали кожу через одежду. Мелькора вновь начало жечь изнутри - но не болью, а неясным предчувствием... Нет, теперь уже вполне ясным. Он, конечно, знал об этой стороне человеческой жизни, но сам ее никогда не пробовал - просто не доводилось как-то... А может, просто хотел, чтобы это был кто-то, кто ближе всех. Его единственный, его Ортхэннэр. То есть, не то, чтобы очень уж хотел...

- Гортхауэр, а ты девственник? - спросил Мелькор, прижимая к себе Ученика.

- Ты знаешь, Тано, не то, чтобы девственник... - задумался Гортхауэр, впрочем, не прекращая сдирать с Учителя одежду. - Но ты, Учитель, не очень-то на волка похож!

И Мелькор повалился в обморок, чем незамедлительно и воспользовался его расторопный, умный и донельзя любознательный Ученик.

После этого в Аст Ахэ все пошло своим чередом - рыцари учились, целители целили, книжники книжили, воины воевали... Только заправлял всем Властелин Гортхауэр, а прозвали его Жестоким за то, что он не дал ни времени, ни денег на опохмелку после их с Мелькором свадьбы...

КОНЕЦ

А кто прочел и не взбесился - молодец.