Ночь. Зима. Заигравшаяся метель, устрашающе завывая, затягивает в бешеную круговерть неспешно падающие с темного неба хлопья снега. Трещат от мороза деревья. Полная луна, зябко кутаясь в тяжелые облака, близоруко щурится на землю, выхватывая в набирающей темп буре-пляске то небольшой, спорящий с ветром лес, то часть горного кряжа, то застланное белой хлопающей простыней плато. Вот бледный свет пробился сквозь метель и окутал сиянием лощину средь двух небольших холмов, стоящий в ней маленький деревянный домик и удивительное спокойствие, царящее в этом далеком, забытом Богом и людьми месте. Если осторожно, таясь в темно-серых тенях, но ни в коем случае не уходя в Сумрак, подкрасться к дому и тихо, почти не дыша, заглянуть в окно, то увидишь обитую тесом комнату, русскую печь с прогорающими в ней поленьями, тяжелый дубовый стол, заставленный едой и многочисленными напитками, под стать столу неподъемные дубовые лавки – и сидящего на одной из них седого, задумчиво постукивающего тонким пальцем по кончику длинного аристократичного носа мужчину. Ему сорок – сорок пять лет, он высок, худощав и принадлежит к тому типу мужчин в возрасте, которые до безумия нравятся молоденьким девицам. Еще бы, опытен, по-житейски мудр, все еще красив, знает, как привлечь и удержать женщину. Эдакий необремененный заботами, живущий развлечениями, чуть вальяжный светский лев. Такой образ больше всего импонировал Завулону, в какой-то мере удовлетворяя большинству его внутренних потребностей. Перемерив сотни масок, глава Дневного Дозора остановился именно на этой. Маг вне категорий, он мог закрыть от более слабого Иного свою сущность, но любой, будь то человек или инициированный Сумраком, встретившись взглядом с желтыми, воистину кошачьими глазами Завулона, интуитивно понимал – перед ним хищник, зверь, с одинаковой легкостью отнимающий жизнь и у своих врагов, и у своих пущенных в расход соратников.
Темный маг, плеснув в толстостенный стакан темно-медовый душистый арманьяк, встал, не спеша подошел к низенькому окошку, одернул рукава своей замшевой куртки, наклонился и, прищурив светлые глаза, стал высматривать в озаренной луной лощине что-то – или кого-то. Дверь за спиной Завулона, тихо скрипнув, отворилась. Темный, не оглядываясь, приподнял бровь и искривил в чуть насмешливой улыбке губы.
– Здравствуй, Зава, – раздался от двери теплый мужской голос. Завулона передернуло, улыбка сползла с его губ, и они превратились в тонкую, побледневшую от бешенства линию.
– А тебя все так же легко вывести из себя, Зава, – с кряхтением усаживаясь на лавку, вошедший продолжал разговаривать со спиной замершего у окна Темного, – какое столетие на свете живешь, а ведешься, как мальчишка.
– И я рад тебя видеть, Геся, – повернулся к гостю взявший себя в руки Завулон. Вошедший был невысок, плотно сложен. Симпатичная проплешина уже давно и прочно обосновалась на его макушке. Восточный халат, поверх которого наброшен строгий темно-серый пиджак, и туфли с загнутыми носами удивительнейшим образом гармонировали с простоватым широким лицом, глядя на которое так и тянуло сказать «Рязань-матушка», да с широким небольшой картофелиной носом. Но стоило только Гесеру приподнять тяжелые веки – и глаза, серо-стальные, окруженные сеточкой гусиных лапок глаза, перекрывали образ середнячка-недотепы. Недюжинный ум, хитрость и затаенная, скрытая налетом псевдодобродушного юмора беспощадность светились в этих глазах.
– Надо же, не забыл, – хохотнул Гесер и... запустил в обернувшегося Темного мага снегом. Завулон от неожиданности покачнулся и, чтобы удержать равновесие, сделал шаг назад.
– Ба, – прихлопнул в ладоши Гесер, – сколько интриг, сколько времени и сил было потрачено для того, чтобы Великий Завулон отступил. А все оказалось так просто.
– Ты испытываешь мое терпение, Светлый, – сузив зрачки, прошипел глава Дневного Дозора и, слегка приподняв левую руку, стал плести заклятие.
– Давай, давай, – подбодрил его Гесер, – очень любопытно.
Завулон, еще секунды две пошевелив пальцами, размахнувшись, бросил в противника огнем.
– Чего это ты файерболами раскидался? – с легкостью отбив огненный шар, почти обиженно спросил Гесер. – Нехорошо. Не уважаешь ты меня, Зава.
Темный маг, не предпринимая более никаких враждебных действий, достал из внутреннего кармана платок и стал утирать мокрое от снега лицо. Гесеру это не понравилось, уж больно ехидная хитринка проскальзывала в опущенных в пол завулоновских глазах.
– Елы-палы, – вслух выругался Борис Игнатьевич, обследуя тело и ауру на предмет повреждений и прочих каверз.
– На груди, – участливо подсказал Темный.
Гесер распахнул халат. Поперек покрытой седыми волосками, испещренной знаками Карающего огня груди свежей отметиной краснела надпись: «Обставлен Завулоном в 1017 раз».
– Не знал, что ты счет ведешь, – прокомментировал надпись Светлый. – А это надолго?
– По моему желанию, – пожал плечами Завулон.
– Угу, – Гесер на миг задумался, потом потер надпись костяшками пальцев. Буквы задрожали, потеряли очертания, посветлели и, слегка поколебавшись, исчезли.
– Ага, – с довольным видом подвел итог Гесер.
– Мало слов, да много дела, – отходя к столу, засмеялся Завулон. – Арманьяк будешь?
– Спрашиваешь, – хмыкнул Светлый и выразительно повел носом.
– Да-а-а, – многозначительно протянул Темный маг, – это тебе не детворе молоко наколдовывать. Подход надо знать.
– Не спорю, – потянулся за бокалом Гесер, – по спиртным напиткам ты у нас непревзойденный специалист.
– За что пьем? – примостившись напротив Светлого мага, поинтересовался Завулон.
– За Свет, – с пафосом произнес Гесер.
– Ты бы еще за Инквизицию выпить предложил, – фыркнул Завулон. – А если серьезно?
– Если серьезно, – задумался начальник Ночного Дозора, – в те далекие времена, когда Иные еще не делились на Темных и Светлых...
– Когда небо было синее, вода мокрее, а солнце ярче, – в тон ему повел Темный маг.
– ...когда небо было синее, вода мокрее и солнце ярче, – не стал возражать Светлый, – учились в одном кадетском корпусе два потенциальных Иных. Два бледных тщедушных подростка...
– Как же помню, помню, – заулыбался Темный, – один был лопоухим Гесей с вечно разбитыми коленками...
– А другой сутулым Завой с никогда не проходящим насморком, – продолжил Светлый.
– У меня была аллергия, – уточнил Завулон.
– Сути дела это не меняет, – сказал Гесер, – факт наличия насморка был налицо.
– На лице, – хихикнул Темный.
Гесер выразительно приподнял бровь:
– Так вот, я хочу поднять тост за гениальную идею, пришедшую на ум этим мальчишкам. За идею поделить Иной мир на черное и белое, на эгоистов и альтруистов, на Темных и Светлых...
– Лучше бы пили за Инквизицию, – чокаясь с Гесером, мрачно пробормотал Завулон.
– Они же почувствуют, – сделав большой глоток, засмеялся Светлый, – делиться придется. Вистезлав, хотя и Высший Вампир, а от твоего арманьяка и следа не оставит.
– Через мой щит не почувствуют, – отмахнулся Завулон. – Кстати, – обернулся он к собутыльнику, – а почему ты портал на улице открыл? Что, в доме не смог? Неужели поставленная мной защита непроницаема для тебя, Волшебник вне категорий?
В последних словах Темного мага слышалась почти нескрываемая издевка.
– Не надейся, Завулон, – отрезал Гесер. – Может, Инквизиция твой щит и не пробьет, у них магов первой категории нет, а уж о внекатегорийных они и мечтать не смеют. Да и слухи о мощных артефактах в их хранилищах по большей части басни. А вот я мог пройти, но не стал.
– Почему? – насторожился Завулон.
– А как бы я тебе снег в физиономию организовал? – деланно удивился его недогадливости Гесер. – Наколдовывал бы в комнате? Ты бы уловил эманации силы. Так что пришлось на улицу телепортироваться. Хорошо еще, метель в долине угомонилась. А то бы я смело на родство с йети мог претендовать.
– Ты невыносим, Светлый, – выстонал сквозь хохот Завулон. – Я в каждом твоем поступке привык искать двойное, а то и тройное дно. А тут... Ох!
– Что? – встрепенулся Гесер.
– Спину свело, – согнувшись в три погибели, теперь уже от боли застонал Темный. – Помоги.
– Радикулит мучает? – снимая пиджак и аккуратно кладя его на лавку, поинтересовался начальник Ночного Дозора. – Кому расскажу, не поверят. Мага вне категорий радикулит замучил.
– Кончай издеваться, – рассердился Завулон, – ты Светлый или как? Тебе над страданиями ближнего измываться не положено. Лечи давай.
– Тоже мне, ближний выискался, – делая пассы над над спиной скрючившегося мага, ворчал Гесер. – Хоть куртку сними.
– Как скажешь, – Темный маг неловко стал стягивать с себя одежду.
– Вот чудо, – бурчал Гесер, помогая Темному разоблачаться. Неожиданно проворно Завулон выскользнул из куртки, развернулся к «лекарю» и лихо стянул ему запястья замшевыми рукавами. Гесер замер, затем, справедливо ожидая подвоха, слегка пошевелил пальцами. Рукава сами собой затянулись потуже.
Светлый догадался – будь попытка сопротивления посмелее, отращивать собственные верхние конечности ему пришлось бы два, а то и три десятилетия.
Поэтому дергаться Гесер не стал, лишь холодок, появившийся в серых глазах, не обещал Завулону ничего хорошего.
– Гесер, Гесер, – покачал головой Темный, – вечно вы, Светлые, на своем милосердии попадаетесь. Головой надо думать, головой. Ну какой у меня может быть радикулит? Как я, принявший на свое тело более сотни печатей Карающего огня, могу стонать от такой пустячной боли?
Светлый маг пожал плечами:
– Может, я потому и поверил, что ситуация была до невозможного нелепа и неправдоподобна. Однако я подстраховался. Ты бы оглянулся, Зава.
Завулон на миг задумался, а приняв решение, легко повернул голову на сто восемьдесят градусов. За его спиной, теперь же – непосредственно перед изумленной физиономией – стоял набычившийся серый гесеров пиджак и весьма недвусмысленно тянул к Темному пустые рукава.
– Чего это ты по мелочам размениваешься? – возращая голову в исходное положение, удивленно спросил Завулон.
– Всего лишь отвлекающий маневр, – показал свободные руки Гесер.
– Кошмар, – засмеялся Завулон, – развлекаемся простейшим волшебством и нехитрым обманом, как два зеленых адепта.
– Так надо иногда расслабиться, – улыбнулся Гесер, – порой устаешь быть самым мудрым и донельзя сложным.
– Устаешь, – согласился Темный. – Еще по стаканчику?
– С удовольствием, – потер руки Светлый.
Когда ароматная жидкость была разлита по бокалам и оба мага устроились на невысоких скамеечках возле печи, отстраненно наблюдая за пробегающими по дровам искрами, Гесер потянулся в карман халата за трубкой.
– Прошу, – раздался мягкий голос Завулона, и яркий уголек, живо выскочив из огненного печного нутра, разжег гесеровскую трубку.
– Спасибо, – поблагодарил Светлый и посерьезнел. – Завулон, ты меня сюда вызвал, намереваясь поговорить о каком-то деле. Только предупреждаю сразу: Светлану я не отдам. Это не обсуждается.
– Нужна мне твоя волшебница, – фыркнул Завулон, – ты сам с ней неприятностей не оберешься. Кстати, еще не факт, что она будет работать в Ночном дозоре. Есть в этой задачке один неопределенный элемент.
– Знаю, – вздохнул Гесер, – Городецкий. Придется рискнуть.
– Дело твое, – пожал плечами Темный. – Я хотел поговорить о мальчике.
– О Егоре?
– Да. Я хочу оставить мальчишку у себя.
– У него большой потенциал, Светлым не хотелось бы терять такого сильного Иного.
– Гесер, когда мы составляли договор, ты помнишь тот единственный пункт, что мы подписали без долгих обсуждений и пререкательств?
– Помню, – Светлый прикрыл глаза: – «...и сила обеих сторон должна быть уравновешена...»
– Верно. У тебя есть Городецкий, у тебя будет Светлана, к тебе вернется Ольга. Не перебивай, – остановил Завулон открывшего рот Гесера, – она вернется. Вероятность этого очень высока, Светлый. А я один. Мне нужен этот мальчик. Тьме нужен этот мальчик. Ты должен признать это и согласиться.
Гесер погрузился в раздумья. Плотные кольца табачного дыма причудливым узором поднимались к потолку. Завулон терпеливо ждал. Он знал ответ. И торопиться ему было некуда.
– Я согласен, – решил Гесер. – У Света слишком большое превосходство, может нарушиться баланс сил. Мальчик твой.
– Не сомневался, что ты примешь верное решение, – вытянул ноги Темный, – но я, собственно, не по этому вопросу вызвал тебя сюда.
– Еще бы, – усмехнулся Светлый, – судьбу Егора мы могли бы решить и по телефону. Чего же ты хотел, Завулон?
Темный повернул к Гесеру свое породистое лицо и, улыбнувшись глазами, прошептал:
– Я соскучился. Я очень по тебе соскучился.
Глава Ночного Дозора недоверчиво приподнял бровь, но по мере того, как взгляд лукавых, цвета расплавленного золота глаз проникал в самую глубину гесерова сердца, физиономия Светлого расплывалась, возвращая Завулону рожденное его улыбкой тепло.
«Вызываю тебя, Завулон», – раздался в комнате душераздирающий женский крик.
Темный поморщился.
«Учитель!» – долетел до Гесера голос Городецкого.
– А только перешли к главному, – с досадой процедил Завулон.
– Что ж поделаешь? Молодежь требует, – усмехнулся Светлый и открыл портал.
– Требует, – организовывая собственное перемещение, согласился Завулон.
– Зава, – почти уйдя, окликнул Темного Гесер, – я тоже по тебе скучал.
В прощальном жесте Завулон поднес руку к левой стороне груди...
