Пролог
Он огляделся, прислушиваясь к каждому звуку; сердце сильно билось в груди. Он посмотрел по сторонам и открыл изящную дубовую дверь. Он напряг слух еще больше и услышал тихое, размеренное дыхание спящего. Он подошел ближе к кровати и посмотрел на лежащего человека. Он коснулся его щеки дрожащими пальцами. Шепот нарушил ночную тишину. «Я люблю тебя, Ральф».
1993
– Ну же, Майк. Еще чуть-чуть.
– Ральф, тебе необходимо хоть немного поспать. Родители расстраиваются из-за тебя. В этом семестре ты пропустил очень много уроков.
– Какое отношение это имеет ко сну? И я бы хотел, чтобы вы все держались подальше от моей личной жизни.
–– Если ты выспишься, то сможешь лучше сконцентрироваться в классе. И, по крайней мере, я не могу «держаться подальше от твоей личной жизни», видя, как ты разрушаешь всю свою жизнь. Я понимаю, что ты не хочешь поступать в университет, так как намерен пойти в Формулу 1, но, в конце концов, ты можешь хотя бы школу закончить хорошо? Я ведь больше ничего не прошу, а ты, кстати, являешься самым умным в вашем классе, поэтому, я думаю, это не так уж и сложно. Просто тебя это ни черта не заботит, и мне бы хотелось знать почему, так как человек, которого я когда-то знал, был очень ответственным во всем, что касалось школы. Что с тобой случилось, Ральф?
– Знаешь, Майк, наши дорогие родители уже прочитали мне достаточно лекций, так что тебе не обязательно приезжать домой раз в год, чтобы притворяться идеальным старшим братом, к тому же, ты далек от этого.
– Я столько раз извинялся за то, что мне приходится так долго быть вдали от вас, но вы же понимаете, почему я не могу быть с вами, когда сезон начинается. По крайней мере, вы привыкли к этому. Итак, действительно ли я – причина твоего странного поведения?
Его брат отвернулся от него.
– Просто оставь меня одного. Кажется, ты ясно дал понять, что мне пора спать, так что я выключу свет и пойду спать. Уйди.
– Я слышал, ты подрался с кем-то. Мне бы хотелось услышать твою версию того, что произошло. Я волнуюсь за тебя, даже если ты и забыл это. Я просто хочу поговорить.
– Я не хочу говорить с тобой, Михаэль. Я устал. Пожалуйста, уйди.
Глаза Михаэля сузились.
– Я думал, что мы были «лучшими друзьями». Мы были лучшими братьями на свете, помнишь? Ты всегда все рассказывал мне, а я тебе. Неужели тебя больше ничего не волнует? Наши воспоминания, то, как мы привыкли делать все вместе? Ральф, которого я когда-то знал, извлек бы максимальную выгоду из моего отпуска. Мы бы развлекались, несмотря на то, что я больше не могу все время быть дома.
Ральф ничего не сказал, по-прежнему оставаясь спиной к брату. Михаэль вздохнул и выключил свет. Он открыл дверь и приготовился выйти из спальни Ральфа, но голос брата заставил его остановиться на пороге.
– Они смеялись над тобой. Они сказали, что ты был самым уродливым в школе. Они сказали это прямо мне в лицо. Они говорили и говорили, хотя я предупреждал их. Они сказали, что ты фетишист и педик, и я не выдержал, я просто больше не мог этого слышать.
К концу фразы он почти кричал и вдруг почувствовал успокаивающую руку Михаэля на плече.
– Конечно, тебя никогда не волновало, что другие говорят о тебе, и до сих пор не волнует, но я никогда не смогу быть столь же хладнокровным.
Михаэль нахмурился. Он обнял Ральфа, развернул лицом к себе и увидел слезы в его глазах и на его щеках.
– Они сказали, что я ненормальный.
Михаэль поцеловал брата в лоб.
– Ты совсем не ненормальный.
– Нет, я ненормальный! Просто ты этого не знаешь.
Михаэль почти донес Ральфа до кровати, и они оба легли на нее.
– Почему ты думаешь, что ты ненормальный, Ральф?
– Что ж, я либо ненормальный, либо с отклонениями. Я не могу сказать почему, но это так. Я думал, что это просто такой период и со временем все пройдет, но нет, прошло уже много лет с тех пор, как это началось.
– Что началось? Давай, Ральф, пожалуйста, скажи мне. Ты пугаешь меня. Я знаю, что ты не балуешься наркотиками, так что это?
Он увидел лицо брата, освещенное лунным светом, и у него перехватило дыхание. Он никогда не видел ничего столь же красивого. Но все же в глазах Ральфа было слишком много боли.
– Я не могу сказать тебе, Майк. Я не могу потерять единственного человека, который заботится обо мне. Я не могу.
– Ральф, о чем ты говоришь? Я всегда буду любить тебя. Ты мой младший брат. И мама с папой тоже очень любят тебя.
Ральф покачал головой, и Михаэль не знал, то ли он отказывался говорить о своей проблеме, то ли думал, что родители не любят его.
Михаэль прижался лбом ко лбу брата и пристально посмотрел ему в глаза.
– Что случилось?
Он чувствовал, что его брат дрожал, и это еще больше взволновало его. Он теснее прижал Ральфа к себе, так, что его грудь соприкоснулась с грудью брата. Михаэль не прекращал смотреть в глаза Ральфа, который отчаянно пытался избежать его взгляда.
– Перестань так смотреть на меня, Михаэль.
Михаэль только покачал головой. Ральф застонал и закрыл глаза, его дыхание участилось. Михаэль был загипнотизирован красивыми, четкими, похожими на лепестки роз губами брата. Он внезапно подумал о том, как они сейчас выглядели со стороны, и решил, что будет лучше, если он все же отодвинется. На какое-то мгновение он забыл, что они братья и что он не должен так смотреть на Ральфа или испытывать к нему какие-то чувства.
Ральф как будто прочитал его мысли и сильнее обвил руками шею Михаэля.
– Ральф, ты хотел, чтобы я ушел.
– Нет...
Глаза Ральфа были по-прежнему закрыты, из них катились слезы. Он немного приподнялся, и внезапно его глаза открылись, а губы сильно прижались к губам Михаэля. Голова Михаэля стала вдруг совершенно пустой. Он был напуган тем, что могло случиться, так как знал, что его любовь к молодому брату давно усилилась. Он знал, что должен отстраниться как можно быстрее, но не смог. Его руки, которые теперь сжимали талию Ральфа, похоже, не волновались о том, как нравственно неправильно было то, что они делали, и совершенно не обращали внимания на беспокойство Михаэля. Его брату еще не было даже восемнадцати. И, самое главное, Ральф был его братом. Он ощущал слезы своего брата на своих щеках и знал, что Ральф тоже напуган, потому что он дрожал в руках Михаэля. Михаэль еще сильнее прижал Ральфа к себе и заставил его приоткрыть рот. Его язык теперь ласкал губы, которыми он так восхищался. Уверенность Михаэля в самом себе поколебалась. Ральф полностью впустил его, и вскоре они отчаянно целовались, Ральф сидел на коленях у Михаэля. Казалось, прошла вечность, но они не могли остановиться, наслаждаясь вкусом друг друга.
– Ральф... это неправильно, мы не можем...
Ральф посмотрел на своего брата и кивнул, с трудом возвращаясь к реальности.
– Мне жаль, но мы действительно не можем позволить себе этого. Будет лучше, если ты забудешь, что это когда-либо было, о’кей? Я... Я пойду вниз. Наши родители могут зайти в любой момент. Попробуй заснуть. Завтра у тебя экзамен по физике. Ты не можешь провалить и его. Пожалуйста, сконцентрируйся. Спокойной ночи.
Михаэль почти выскочил из комнаты, боясь посмотреть брату в глаза и увидеть там боль. Он не знал, почему отстранился только после того, как они прекратили целоваться. Если бы он остановился раньше, чем это произошло, все было бы намного лучше. Он знал, что Ральф, вероятно, навсегда возненавидит его. Он почти хлопнул себя по лбу, осознав, что теперь Ральф точно будет считать себя ненормальным. Михаэль знал, что их отношения навсегда изменились.
На следующий день он уехал, чем очень удивил родителей. Прежде чем сесть в машину, он увидел, что Ральф с покрасневшими глазами смотрит на него из окна своей комнаты. Михаэль не знал, сделал ли он жизнь Ральфа лучше или же полностью ее разрушил...
2004
Михаэль выскользнул из комнаты брата, осторожно закрыв дубовую дверь. Солнце уже поднималось, и он ушел на кухню, чтобы приготовить завтрак. Он был в доме Ральфа в Австрии, где его младший брат все еще поправлялся после несчастного случая в Индианаполисе. Михаэль приехал к брату ночью, двумя днями позже Гран При Франции в Маньи-Куре. У него действительно был очень плотный график, но он хотел увидеть Ральфа, даже если ради этого придется пропустить несколько тренировок. До сих пор у него не было шанса увидеть Ральфа после аварии. Ральф не ждал его, но у него был ключ, и глухой ночью он тихо вошел в дом, удивленный тем, что дома не оказалось ни жены брата, ни его сына.
Он сидел на стуле и в течение многих часов просто смотрел на очаровательный пейзаж за окном. Он долго смотрел на горы, на небо, на дождь, прежде чем наконец начать готовить завтрак. Когда Ральф проснулся и спустился на кухню, удивленный звуками, исходящими оттуда, завтрак был готов. Михаэль встал из-за стола, его глаза встретились с ошеломленными глазами Ральфа.
– Что, черт возьми, ты здесь делаешь, Майк? Через три дня Сильверстоун, а ты не тренируешься вместе с командой? Ты окончательно сошел с ума?
– Я тоже рад тебя видеть, Ральф. Я только хотел проверить, что у тебя все в порядке, но так как ты не хочешь меня видеть, я поеду тренироваться. Спасибо большое.
Ральф замер, потеряв дар речи.
– Я думал, ты будешь рад меня видеть.
– Майк, мы каждый день по нескольку часов говорим по телефону. Кроме того, я кое-кого жду.
– O.
Они оба услышали, как у двухэтажного дома припарковалась машина. Ральф закусил губу. Михаэль ожидал худшего. И худшее вошло в дом и присоединилось к ним на кухне.
– Привет. Что он здесь делает? – спросил вновь прибывший.
– Гм, он просто приехал проверить в порядке ли я, Хуан.
Михаэль уставился на Хуана Пабло, так как тот быстро поцеловал Ральфа в щеку.
– Как мило. О, он даже приготовил нам завтрак! Надеюсь, ты сказал своему брату, что мы вместе, Ральф?
Ральф покачал головой, и Михаэль, даже не взглянув на Хуана, пристально посмотрел брату в глаза.
– Вместе? – спросил он, держа голос под контролем, без эмоций на лице или в глазах.
– Да. Прямо после крушения Ральфа в Инди, мы решили проверить, насколько хороший секс у нас получится. Вообще-то, из-за его повреждений, у нас не было шанса узнать это, но впереди еще много времени... Что ж, я вижу, стол сервирован на двоих, поэтому не мог бы ты оставить нас одних?
Стакан в руке Михаэля разлетелся на миллион осколков. Ральф вздрогнул.
– Без проблем, – сказал Михаэль и вышел из кухни, игнорируя тот факт, что его рука кровоточила из-за многократных порезов стеклом.
Однако в машине он заметил, что не может вести ее, так как его руки дрожали. Рыдания яростно сотрясали его тело.
– Нет, нет... этого не может быть... пожалуйста, нет!
Он продолжал трясти головой, моля боль уйти, моля, чтобы то, что он видел, не было правдой. Он увидел, что Ральф идет к его автомобилю, боясь посмотреть ему в глаза.
– Почему ты еще не уехал? – спросил он, немного наклоняясь к открытому окну.
– Потому, что я не могу вести машину, но если Ваше Высочество желает, чтобы я уехал, то я на *** уеду. Счастливо оставаться!
Ральф начал что-то говорить, но Михаэль сжал руль и включил двигатель, уезжая так быстро, как позволяла машина. Дорога перед ним расплывалась, но его не волновало, мог он видеть или нет. Он даже не заметил, как его машина слетела с дороги и врезалась в сосну.
– Вам невероятно повезло, что вы отправитесь домой только с этой крошечной царапиной на лбу, можете мне поверить. Полицейский, который взял вашу кровь, чтобы проверить на наличие алкоголя, сказал, у вас больше нет машины. Вот вещи, которые были внутри нее. В следующий раз будьте более осторожны, прошу вас... Ах, да, я забронировал вам чудесный номер в лучшей из здешних гостиниц, Михаэль. Мой помощник отвезет вас туда. Я сообщил Ральфу, что вы попали в аварию, и он сказал мне, что встретит вас в гостинице. Я не очень доволен тем, что он поведет машину, с его-то травмами, но я думаю, немного свежего воздуха ему не повредит... Можете идти.
Михаэль кивнул, попрощался с доктором своего брата и пошел за его помощником. Он видел выражение удивления на лице полицейского, когда тот понял, что Михаэль ничего не пил. Он почти никогда не пил, только шампанское после побед. Они быстро добрались до гостиницы, Михаэль поблагодарил ассистента, и тот вернулся в больницу. Менеджер гостиницы узнал его, как только он вошел.
– Добрый день, господин Шумахер. Ваш номер на третьем этаже. Иоганн проводит вас туда. Я надеюсь, вам понравится наша гостиница. Да, ваш брат ждет вас наверху.
Михаэль снова кивнул и проследовал за Иоганном в лифт, а затем и до своего номера. Здесь он поблагодарил служащего и вошел в комнату. Он увидел Ральфа, сидящего в удобном кресле. Его брат смотрел на него и заметил перевязанную руку и царапину на лбу.
– Я действительно не хочу видеть тебя, Ральф. Почему бы тебе не вернуться к своему любовнику и оставить меня в покое?
– То, что ты не можешь получить меня, не значит, что никто не может, – прошептал Ральф.
– О, какой вывод, ты долго над этим думал? Знаешь, Ральф, мне интересно, когда же ты все-таки перестанешь мне мстить. Потому что я устал от всего этого. Ты – не единственный, кто пострадал, Ральф. Теперь ты – шлюха для всего паддока, но все равно продолжаешь вымещать свою злобу на мне. Может, тебе стоит попросить, чтобы твой любовник чаще трахал тебя? Это могло бы успокоить твои гормоны.
Он ожидал, что его брат разобьет что-нибудь или ударит его. Ральф же как будто примерз к креслу.
– Убирайся, Ральф. Просто уйди. Нам больше не о чем говорить. Ни о чем и никогда.
Нижняя губа Ральфа задрожала. Он резко вжался в кресло, что вызвало у него вскрик боли – он забыл о поврежденных позвонках. Слезы катились из его глаз.
Михаэль не видел своего брата плачущим с той ночи, когда они поцеловались. Ральф пытался говорить, даже притом, что рыдания заглушали его слова.
– Ты н-не можешь... Я я-я-я... ты бросил м-меня тогда и с тех пор я н-ненавижу себя, но я не могу перестать любить тебя, я не могу смыть это как грязь, которой ты все это считаешь. И, к твоему с-с-сведению, я расстался с Х-х-хуаном, потому что я презираю его, и это чувство, так или иначе, взаимно. Ты испугал м-м-еня. Я думал, ты ужасно пострадал, я так испугался... а ты думаешь обо мне только как о п-пятне на своей безупречной репутации, в-в-верно?
Ральф спрятал лицо в ладонях. Михаэль потерял дар речи.
– Почему ты так решил? Я никогда не считал тебя пятном, Ральф, я всегда любил тебя больше, чем должен был, и я тоже не мог прекратить это. Я просто... я не знаю...
Слезы снова хлынули из его собственных глаз, и на этот раз он не боялся показать кому-то свою слабость. Он присел рядом с братом и положил голову ему на колени, слезы свободно бежали по его щекам.
– Эй, перестань плакать. Я тебе говорил, что буду в Тойоте в следующем году?
Михаэль улыбнулся.
– Да, я слышал. Семнадцать миллионов евро... неплохо звучит, верно?
– Я знаю, что это ничто по сравнению с тем, что ты получаешь за каждый сезон, так что лучше заткнись. И знаешь, что еще?
Михаэль посмотрел на него.
– Я скучал по тебе, Майк.
Как только Ральф закончил говорить, он наклонился вперед настолько, насколько ему позволила его спина, и прикоснулся губами к губам брата.
– Вот только не надо снова говорить, что это нравственно неправильно. Теперь меня это совершенно не волнует, Михаэль.
Михаэль рассмеялся и снова поцеловал брата.
– Я даже не думал об этом. Все просто: мы любим друг друга… Я люблю тебя.
