...Саруман был очень зол. Не в силах справиться с эмоциями, майя наворачивал уже второй десяток кругов по центральному залу Ортханка, сжимал кулаки, теребил бороду, злобно бурчал и не менее злобно косился на Гриму, сжавшегося в углу в комочек.

– Смертный недоделанный! Шпион хренов! Ты еще тупее орков! Кто тебя просил палантир в окно выбрасывать?! – негодовал он. – Как я теперь без него буду?

– Ну, я же не знал! – проныл Грима. – Ну, хватит уже, а?

– Нет, не хватит! Не хватит! – взвизгнул Саруман. – Тебе, недоумку, даже не понять, что он для меня значил... – тут лицо майя приобрело блаженно-мечтательное выражение. – Каждую ночь... Каждую ночь, разделавшись с глупой рутинной работой, я шел к нему... Сердце мое замирало в предвкушении, что сейчас я коснусь его гладкой поверхности... Я с трепетом поднимался в этот зал, подходил к своему сокровищу и, прежде чем дотронуться, любовался его совершенными линиями... Потом медленно стягивал с него тонкую ткань... Потому что никто, никто, кроме меня, не имел права смотреть на него... Он был мой. Только мой... Сначала я гладил его лишь кончиками пальцев, нежными ласкающими движениями... Потом мои прикосновения становились более смелыми, откровенными... Я чувствовал, как он пробуждается от сна, отзывается под моими руками... Теплеет под моими пальцами... Манит за собой в бездну, таящую столько сладкого и неизведанного... О, эти дивные ночи! Это сладкое чувство проникновения сквозь пространство и время... Только это – настоящее наслаждение! А ты... Ты! Ты отнял это у меня! Какую кару мне придумать, чтобы воздать тебе по заслугам?

Тут Саруман остановился набрать в грудь воздуха, чтобы разразиться очередной речью и еще раз испепелить взглядом Гриму. Выглядел «недоделанный» смертный довольно жалко. Он сидел на полу в странной позе, прижимая руки к низу живота, пытался дышать пересохшим ртом, лицо его было покрыто какими-то странными красными пятнами...

«Ага! – подумал злорадно Саруман. – Значит, Гендальф мне соврал! Ну и что, что посох сломался! Все равно магическая сила осталась при мне! Вон как этот человечек загибается! Ай да я! Ладно, продолжим пытку...»

– Ты, примитивное создание со скудным умом и неразвитыми чувствами! Ты никогда не поймешь этого неземного удовольствия! Этого экстаза, этого слияния вместе в одно целое! Ты! Глупая дубина!

– Дубины за окном ходят, – выдавил Грима, намекая на стороживших Ортханк энтов. – Насчет дубин – это к ним... И вообще, мне выйти надо... – при этих словах смертный (совершенно непонятно почему) запустил руку себе в штаны и вроде бы начал там что-то искать.

– Куда это и почему тебе надо выйти? – подозрительно прищурился Саруман. – И чего ты там такое руками делаешь?

– Н-ничего, – пискнул Грима, в полусогнутом состоянии выскакивая из зала.

«Я ж говорю – недоделанный! – пожал плечами маг. Гоняться за Гримой по всему Ортханку ему не позволяла майярская гордость. – Ну ладно, вернешься – я тебе еще выдам!»

Вернулся Грима не скоро... На его физиономии читалось такое облегчение, что Саруман даже испугался.

«Неужели отомстил, гад? Еще чего-то в окно выбросил?» – судорожно подумал маг и побежал проверять по описи имущества наличие-отсутствие магических предметов в башне. Нет, вроде все на месте... «Ну и чего он такой довольный? – недоумевал Саруман. – Ладно, потом выясню. Я этому паршивцу еще не все высказал...» И майя решительно направился в зал.

На этот раз, перечисляя прекрасные качества палантира, маг то и дело косился на Гриму – проверял, как действует пытка. Последствия сказались довольно быстро – человечек покраснел, тяжело задышал, стал шарить руками по своему тщедушному тельцу и почему-то опять полез в штаны... Вытерпев еще минут пять, он выскочил за дверь во второй раз...

...После шестого по счету экстренного уединения Грима в зал не вернулся. «Спрятался! Все равно не отвертишься, гад!» – садистски подумал Саруман и стал расписывать достоинства своего сокровища погромче. Голос у майя был звучный, хорошо поставленный, к тому же акустика Ортханка позволяла слышать его слова даже в самых укромных уголках... Так что для бедного Гримы спасения не было – фразы о «совершенных формах», «неземном блаженстве», «нежной поверхности» и много о чем еще проникали в мозг, даже если уши зажимались руками, голова пряталась под подушку или заматывалась в одеяло... Закончилась пытка глубокой ночью, когда Саруман решил немного поспать...

Так и пошло дальше. С утра пораньше Саруман с мстительным удовольствием принимался мучить несчастного выбрасывателя палантиров страстными монологами, прерываясь только на время приема пищи, отправление естественных надобностей и сон. Через три дня Грима весьма ощутимо спал с лица, через неделю в его глазах появился нехороший лихорадочный блеск... Больше смертный из зала не выбегал, но стал следить странным голодным взглядом за самим магом. И вот однажды Саруман, увлекшись очередной речью об удовольствиях общения с палантиром, почувствовал на себе чьи-то жадные руки, тискающие его в области чуть пониже спины.

– Ты? Да как ты посмел! – задохнулся он от возмущения, пытаясь оторвать от себя Гриму. – Да чего тебе надо?

Нахальный смертный не отвечал, но вцепился в майя, как клещ. Саруман пытался стряхнуть его с себя, однако цепкие ручонки Гримы бессовестно полезли под просторное одеяние мага. Мало того, он попытался повалить Сарумана на пол так, чтобы самому оказаться сверху... Какая неслыханная дерзость! В тяжкой борьбе прошло несколько минут. В конце концов сражающиеся с грохотом упали на пол. Несмотря на разницу в росте (а может, как раз и из-за нее) Грима почти залез майя под мантию... Последним отчаянным усилием маг отшвырнул смертного прочь от себя, бросился к столу и хватил первое попавшееся (специальную расческу для бороды), чтобы обороняться до последнего. Грима тяжело дышал, по-прежнему глядел на Сарумана непонятным голодным взглядом и пытался зайти магу в тыл.

– Ты что, с ума сошел? – несмотря на все усилия, придать голосу достаточно твердости Саруману все же не удалось. – Ты чего ко мне прилип?

– Не могу больше... Я мозоли уже на руках натер... – простонал Грима. – Ну, дай хоть разочек!

– Ничего я тебе не дам! – отрезал маг, делая вид, что все понял, и грозно выставляя расческу перед собой. – Пошел вон с глаз моих!

Грима застонал и, шатаясь, вышел из зала...

«М-да... Кажется, я слегка переусердствовал с пыткой... Придется прекратить, – подумал Саруман. – Человечек сказал про мозоли на руках. Похоже, у пытки есть и какой-то побочный эффект... Надо будет сегодня запереть дверь в спальню... И все же... Что он от меня хотел?»