В посвящение сэру Люку, вдохновителю и
дарителю, хрупкому сокровищу, с любовью...

Это был один из тех редких солнечных дней, что выпали на долю Гондора в этом году. Эру не пожаловал народ гондорский своей милостью в этом сезоне. Дожди практически не прекращались, почти весь урожай погиб. Появилась угроза остаться без припасов на более суровые времена. Солнце показывалось теперь столь редко, что возможность увидеть его на небосклоне стала почти чудом...

Фарамир легко сбежал по лестнице во внутренний двор крепости. Солнце озаряло отяжелевшую от бесконечных небесных потоков мостовую, слепило отвыкшие от яркого света глаза, отражаясь в глубоких лужах, оставшихся после ночного ливня, било в окна и будило незадачливых горожан, отвыкших от ранней побудки. Фарамир счастливо улыбнулся и быстрым шагом двинулся по залитой нежным светом мостовой в сторону конюшен. Солнце звало его, манило за собой во все еще влажные от ночной влаги поля, к ветру и полной свободе. Младший сын наместника очень скучал по этому. Он не был создан для жизни в четырех стенах. Все, в чем он так нуждался в последние дни – это быстрый конь, книга и свежий ветер. Блаженная улыбка не сходила с его лица, пока он седлал своего верного коня.

– Эй, младшенький, куда это ты собрался? – на плечо юноши опустилась тяжелая рука. Он медленно обернулся. Его улыбка стала еще счастливей – хотя, казалось, это было уже невозможно, – когда он увидел воина, стоящего позади него. Воин был золотоволос, голубоглаз, красив и обладал волшебной способностью в любую погоду и в любое время разжигать в сердце юноши огонь, согревающий и возносящий. Фарамиру начало казаться, будто за спиной у него растут крылья.

– В поле, брат... Посмотри, какая погода! – он с восторгом взглянул на свет, струящийся из окон конюшни. – Сегодня первый солнечный день в этом месяце! Ты приглядись!.. Прислушайся!.. – юноша захлебнулся эмоциями и замолчал, с улыбкой глядя на старшего брата.

– И правда... – хмурое лицо воина немного просветлело. – Знаешь, я так устал в последнее время... Все время в четырех стенах... Надеюсь, ты не будешь возражать, если я пожелаю сопровождать тебя в твоей прогулке?

Фарамир, сияя, сжал руку Боромира.

– О большем я и мечтать не смею! Поехали... Я покажу тебе свое любимое место...

Фарамир замер в седле, любуясь братом. Солнце только придавало особенное сияние его золотым волосам, озаряло стройную фигуру, а когда Боромир повернул голову, высветило его орлиный профиль. Младший задохнулся от восторга и гордости за старшего, созданного для власти и побед. На взгляд стороннего наблюдателя как наездник он ни в чем не уступал брату – горделивый вид, прямая спина, золотые вьющиеся локоны, струящиеся по плечам, – но сам он этого никогда бы не признал. Он знал, что Боромир во многом превосходит его, и гордился им.

– Фарамир, ну что ты остановился? Ты обещал куда-то меня отвезти! – в голосе старшего проскользнули недовольные нотки.

– А, да, конечно... Я просто задумался...

– О чем же, позволь узнать?

– Ни о чем... – юноша уклончиво повел плечами и пришпорил коня. – Вперед. Это через поле. Там, кстати, есть и прелестная рощица, где мы сможем оставить лошадей!

Братья оставили лошадей в небольшой роще и двинулись дальше. Сквозь деревья просвечивали необычного вида развалины.

– Меня всегда тянуло сюда... – заметил Фарамир, когда они подошли почти вплотную к остаткам древнего строения.

– Никогда не мог понять, что ты находишь в подобных местах! – хмыкнул брат, разглядывая руины.

– Нет в тебе романтики, Боромир! Конечно, сейчас, в ярком солнечном свете, они теряют часть своей загадочности, но... Они все равно остаются таинственным и прекрасным местом... – Фарамир протиснулся между двумя гигантскими обломками камня и оказался внутри большего из кругов, образуемых ими. Боромир, который, в отличие от брата, был более широк в кости и в плечах, предпочел обойти препятствие.

Эти камни, явно древнего происхождения, располагались странным образом. Комплексы из двух огромных мегалитов, покрытых третьим, образовывали что-то вроде большого круга, внутри которого находился круг поменьше. Невозможно было даже представить, сколько лет этим глыбам; они находились в таком полуразваленном состоянии еще до основания на этой земле страны Гондор.

– Как ты говоришь, называются эти камни? – переспросил Боромир.

– Мегалиты. Ме-га-ли-ты, – терпеливо повторил младший. История всегда давалась Боромиру с трудом, да он и не стремился к изучению наук. Если что потребуется, всегда можно спросить у ученого братца. – Говорят, что когда Эру Единый создал Арду, среди сотворенных им существ были те, кого принято называть друидами. Никто не может сказать, кем они были, как существовали и куда исчезли. Ходят слухи, что эти камни были немаловажной частью их существования...

– Постой-постой... «Ходят слухи», «говорят» – это значит, что никому не известно точно?!

Фарамир кивнул:

– Да, это так. Ничего так и не определено. Даже не известно время создания этих мегалитов. Ты же знаешь, я общался со многими учеными мужами, посещающими Минас-Тирит. Про эти мегалиты мне рассказывали многое, но все это – лишь догадки. Митрандир лично возил меня сюда. Объяснял все, что знал, про каждый камень, про их значение.... – юноша ласково погладил шершавую поверхность камня. – Впрочем, тебе это вряд ли покажется интересным... Ты ведь не видел его в лучах закатного солнца? А в сумерках под проливным дождем? А я видел. И... это волшебное зрелище. У меня не найдется слов, чтобы описать его...

Боромир мягко улыбнулся.

– Если хочешь, мы останемся здесь до заката. И ты покажешь мне эти мегалиты такими, какими ты их видишь...

– Правда? – в глазах Фарамира вспыхнула благодарность. – Но ведь сейчас лишь день!

– Тут спокойное, уютное место. Я схожу к нашим лошадям, принесу тебе твою книгу, фляги с вином, и отдохнем. Если ты, конечно, не против...

Фарамир склонил голову к плечу.

– Нет, брат... Не против... Я подожду тебя здесь...

Солнце грело лицо Фарамира, легкомысленный ветер трепал страницы книги, мешая читать. Наконец юноше это надоело, и он отбросил книгу.

– Неинтересно? – поинтересовался Боромир.

– Да нет. Просто читать неудобно... – младший брат пожал плечами. – Ветер.

Старший усмехнулся в усы и откинулся на спину, так что его голова оказалась на коленях у Фарамира.

– Ты не против, если я вздремну немного? – пробормотал он, закрывая глаза. – Это солнце...

– Спи... – Фарамир с нежностью посмотрел на него и вздохнул. Потом поднял голову к солнцу и прижал палец к губам, словно умоляя солнечные лучи, ветер и цветочные запахи не шуметь. Не мешать его брату.

Сколько Фарамир так просидел, любуясь спящим мужчиной, он не мог сказать и сам. Постепенно сон сморил и его. Он осторожно, чтобы не потревожить Боромира, откинулся на спину и прикрыл глаза...

Разбудило его легкое прикосновение. Фарамир открыл глаза и увидел склонившегося над ним Боромира, который улыбался той самой особенной улыбкой, которой удостаивался только его младший брат. Рука его соскользнула со лба юноши на щеку. Лицо Фарамира вновь осветила счастливая улыбка. Он перевел взгляд его лица на небо – солнце уже готовилось к отходу ко сну.

– Хорошо отдохнул? – поинтересовался Боромир, помогая брату подняться на ноги.

– Да... Мне снились чудесные сны...

– Это было понятно по выражению твоего лица. Даже жалко было тебя будить... Но – скоро закат. Я не хотел, чтобы ты проспал это зрелище...

– По-моему, все обстоит как раз наоборот! – иронично сощурился Фарамир. – Это я не хочу, чтобы ты упустил возможность увидеть то, чем я не перестаю наслаждаться уже многие годы... – Фарамир потянул брата за рукав. – Отойдем туда. К тому камню. Помнится, я как-то приехал сюда в ужасном настроении... после ссоры с отцом... я сидел там же... И когда алые закатные лучи озарили все вокруг... Я забыл про свои неприятности... Это место как-то влияет на людей... Успокаивает...

Юноша опустился на холодную землю. Старший брат сел рядом с ним так, чтобы видеть его лицо. Солнце клонилось все ближе к закатной черте.

Его свет плавно перетекал в оранжево-алый, постепенно подбираясь к земле. Горизонт окрасился в багряные цвета, придавая фантасмагорический облик кронам далеких деревьев. Трава стала оранжево-алой, и вот солнечное пламя – последний крик солнца этой ночью – долетело до старинных мегалитов, оттеняя серо-синие тона теней, отбрасываемых ими. Заливая камни безумными сочетаниями розового, оранжевого, золотого, багряного, алого и белого. Древние камни вспыхнули, словно полуночный костер.

У Боромира перехватило дыхание. Фарамир прав – это зрелище настолько прекрасно, что его невозможно описать словами. Вид освещенного умирающим солнцем строения древних затягивал, манил... Мужчина перевел взгляд на брата. Бледное лицо юноши так же было залито золотисто-алым светом, в котором проскальзывали всполохи бордового и белого. И – Боромир неожиданно понял это с кристальной ясностью, – никогда еще его брат не был столь прекрасен, как в эти минуты, когда отдавал закату частичку себя... Внезапно старший понял, что не хочет делить своего брата ни с кем – даже с источником этого безумно-волшебного сияния. Он ревновал к солнцу. И отчетливо понял вдруг, что если и надо сделать что-то, то сейчас самое время...

Боромир придвинулся ближе к брату и за плечи повернул к себе лицом. На лице Фарамира застыло неописуемо прекрасное выражение, чуть отстраненное и словно сияющее изнутри каким-то неестественным светом... У Боромира защемило сердце от сознания того, насколько хрупкой была эта красота, скрывающаяся в глубине горячего сердца и так редко проступающая на поверхность. Он вытянул руку, запуская ее в локоны брата. Их взгляды соприкоснулись. В синих глубинах глаз Фарамира вспыхнуло странное выражение, одновременно пугающее и манящее. Боромир вздрогнул, столкнувшись с этим, – душа брата была сейчас для него, как открытая книга, ибо взгляд этот был ничем иным, кроме как приглашением войти в сердце. Сердце подсказывало старшему брату, что никто, ни единое существо на этом свете не видело этого взгляда, который предназначался ему одному. Это хрупкое создание, которое он обнимал, доверяло ему. Полностью. И Боромир знал, что должно случиться что-то, что позволит этой хрупкости, этой красоте не исчезнуть из глаз его брата...

Боромир резко вздохнул и притянул брата к себе. Их обмен взглядами перерастал в нечто большее, и это нечто требовало сближения... Молчаливая дуэль взглядов, противостояние. Фарамир сдался первым. Длинные ресницы скрыли его взгляд от сторонних глаз, и юноша отдался на милость победителя. Плечи расслабились, он сам потянулся навстречу...

Боромир еще раз пристально вгляделся в лицо брата – такое прекрасное сейчас в своей беззащитности и доверчивости, озаренное закатными лучами, – словно запоминая каждую его черту, и поцеловал его. Их губы соприкоснулись – сначала легким касанием, случайным прикосновением, которое заставило Фарамира вздрогнуть в руках брата.... Боромир убрал руку с его плеча и обнял за талию, другая рука лишь опустилась на шею, не отпуская пряди волос, прижимая его к себе все ближе.

Фарамир отстранился и поцеловал брата в уголок губ. Боромир чуть наклонил голову, превращая поцелуй в более глубокий и страстный. Фарамир отвечал на его страсть тихой нежностью, от которой сердце билось быстрее...

– Я люблю тебя, Фарамир... – прошептал Боромир в губы брату. Вроде бы эти слова они говорили друг другу сотни раз, но сейчас все звучало совсем по-другому, словно открывая свой новый смысл. Фарамир промолчал. Он отстранился от брата, насколько позволяли объятия, и снова поймал его взгляд. Этот взгляд говорил лучше всяких слов...

Его руки обвили талию Боромира, и это было не то объятие, которое принято называть братским, – но нечто большее. Его не покидало чувство правильности их действий – все шло так, как должно было идти...

Боромир сидел, привалившись спиной к камням, держа в объятиях своего возлюбленного брата. Голова Фарамира покоилась у него на плече. Фарамир тихо улыбался прекраснейшей улыбкой – так улыбаются только люди любимые и любящие.... Солнце уже покидало строение, кидая последние блики на лица братьев; небо стремительно темнело – ночь вступала в свои права. Где-то на горизонте слышались удары грома – значит, ночью вновь будет дождь....

22.01-23.01.2005