– Не желаю я с тобой вожжаться, – восклицает господь Иисус, – задавила ты мне ангела, ах ты, паскуда...

И. Бабель, «Иисусов грех»

Винсент Вега еще раз взглянул в зеркальную стенку шкафа. Обычно это всегда приводило его в хорошее настроение: он любил созерцать свое отражение, вставая перед зеркалом в выгодные позы, примеряя различные выражения лица, отрабатывая наиболее эффектные жесты и даже репетируя ту или иную фразу, которую ему предстояло произнести. Винсенту всегда нравилось то, как он выглядит. Настолько нравилось, что он почитал за особый шик относиться к своей внешности с подчеркнутой небрежностью. Винсент знал, что даже в дешевом костюме, с грязными волосами и намечающимся брюшком от злоупотребления фаст-фудом он все равно неотразим в глазах любой женщины. Бабы вешались на него гроздьями, стоило только взглянуть на любую из них в упор и улыбнуться своей фирменной независимо-самоуверенной полуулыбкой.

– Привет, детка, сегодня вечером я к твоим услугам, – произнес Винсент в зеркало и улыбнулся.

Отражение ответило тем же, давая возможность по достоинству оценить приятные черты лица, чуть иронический прищур синих глаз (составляющих отличный контраст со смоляно-черными волосами), красивый четкий рисунок губ и – главный козырь Винсента Веги – глубокую ложбинку на мужественном подбородке. Итальянские корни и три года, проведенных в Голландии, привнесли в его облик определенную долю европейского шарма, выгодно выделявшего Винсента на фоне остальных громил Марселласа Уолласа. Кроме того, люди Марселласа предпочитали выпивку и кокс, а Винсент ширялся героином. Иногда он спрашивал себя, для чего это делает, но размышления быстро ему надоедали.

Винсент поправил пряжку, напоминающую человеческий глаз, которой скреплялся узкий черный галстук-шнурок, и еще раз оглядел себя с ног до головы. Все как полагается: модернизированная версия классического гангстерского образа 20-30-х годов.

– «Привет, детка»... Нет, так не годится. Звучит слишком фамильярно. Не стоит называть жену Марселласа «деткой», словно телку для случайного перепихона, – подумал он вслух.

Надо признать, его несколько беспокоил предстоящий вечер в обществе жены босса. Услышанная от Джулса история с Антуаном, которого Марселлас выбросил из окна за то, что тот делал его жене массаж ступней, подействовала на него угнетающе. Конечно, он не такой мудак, как бедняга Тони, и все же...

Винсент слегка пригасил улыбку и собрался произнести заготовленную фразу более официальным тоном, но тут в прихожей раздался звонок.

Поправив под мышкой жесткую кобуру «магнума», Винсент не торопясь открыл дверь и выглянул за порог.

То, что предстало его взору, озадачило бы и более скептическую натуру. Во-первых, это чертово свечение. Если бы странному визитеру вздумалось засунуть себе за пазуху электрический фонарик, даже и тогда невозможно было бы добиться такого ровного, ослепительного света, который, словно облаком, окутывал фигуру незнакомца. Винсенту смутно припомнились рассказы об индийских чуваках, которые умеют глотать огонь, ходить босиком по горящим углям и примагничивать к груди железные сковородки.

Слегка прищурившись, Винсент разглядывал необычного гостя. Ну да, так и есть: светящийся субъект был закутан в какую-то белую хламиду, складками ниспадающую до самой земли, и кожаные сандалии на босу ногу. Примерно так одеваются придурки, которые торчат от гашиша и пестрой толпой приплясывают на улицах, распевая свое бесконечное «харекришна». Правда, головы тех напоминают мячи для боулинга, а у этого белокурая шевелюра буйным каскадом струилась по плечам, достигая середины спины. К тому же вся эта невообразимая копна вилась мелкими колечками, как у ягненка или коккер-спаниеля. По мнению Винсента, такая прическа выглядела чересчур претенциозно и годилась разве что для рокеров, лабающих тяжелый металл. У него самого были длинные волосы, но он никогда не позволял им отрастать ниже плеч, а когда собирался на серьезное дело, стягивал их на затылке в хвост.

Стало быть, или кришнаит, или хиппи. Из этих укуренных «детей цветов» посева славных 70-х. Второй вопрос, крайне занимавший Винсента, – это пол незнакомца. По-голливудски красивое лицо с нежной, словно персик или попка годовалого младенца, кожей можно было бы, пожалуй, назвать женским, если бы не полное отсутствие на нем косметики. А вот рост под шесть футов и никаких признаков бюста позволяли предположить, что между ног у этого типа все же кое-что болтается.

Пока Винсент терялся в догадках, существо нарушило молчание и произнесло:

– Винсент Вега? – увы, голос никак не способствовал разгадке пола: слишком высокий для обычного мужчины, но низковат для женщины.

– Примерно так, – не спеша отозвался Винсент. – И запомни: этот самый Винсент Вега не делает пожертвований ни в пользу голодающих детей Уругвая, ни в фонд борьбы со СПИДом. И всякого дерьма типа календарей и брошюр он тоже не покупает. Так что, приятель, ты ошибся дверью.

Подобная отповедь, однако, ничуть не смутила незваного визитера.

– Я твой ангел-хранитель, – сказал он.

– Допустим, – согласился Винсент. – И на кой хрен ты мне нужен?

– Тебе грозит смертельная опасность. Я послан с небес, чтобы охранить тебя от нее. Такова моя миссия.

Винсент понимающе кивнул. Теперь все ясно: это псих, а одежда его – не что иное, как больничная простыня. Правда, Винсенту никогда еще не доводилось видеть психов, светящихся, словно неоновая вывеска, но кто знает, на что вообще способны психопаты.

– Ну и с чего вдруг такая забота обо мне на небесах? – поинтересовался он. – Я вроде бы не слишком большой праведник. Послушай, приятель, в ЛА полно людей, мечтающих о персональном ангеле. Почему бы тебе не обратиться к ним?

– Господни замыслы мне не ведомы, – непоколебимо возразил ангел. – Я знаю только, что мое предназначение – быть твоим хранителем.

– Ладно, парень, ты прикольный тип, было очень занятно поболтать с ангелом, но сейчас мне пора сваливать, у меня нынче встреча с одной крутой телкой.

– Я отправлюсь с тобой, – заявил ангел.

– Слушай, приятель, я сегодня слегка нервничаю, поэтому лучше отъебись, пока я не вызвал санитаров из твоей психушки, – Винсент сунул в карман ключи от машины и, не глядя на следующего за ним по пятам ангела, вышел на улицу. Открыв дверцу своей шикарной вишневой «Шевроле Малибу» 64-го года выпуска, он протер носовым платком ветровое стекло, сел за руль, завел мотор и любовно выжал педаль газа. В зеркало заднего вида он видел, что ангел пытается бежать следом за машиной.

– Во псих! – пробормотал Винсент, когда фигура ангела скрылась из виду. Однако, проехав несколько ярдов, он остановился и задумался. Что, если этот длинноволосый придурок вздумает его дожидаться? Винсент предпочитал не привлекать излишнего внимания к своему жилищу, посему ему не слишком улыбалось, чтобы соседи увидели у его дверей светящегося типа в белой простыне.

Он вернулся обратно. Так и есть: ангел сидел под дверью, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками.

– Эй, мать твою! Мне вызвать копов или самому надрать тебе задницу? – Винсент крепко встряхнул ангела за шиворот.

Тот понял на Винсента скорбный взгляд своих темно-карих (а не голубых, как это полагается всем нормальным блондинам) глаз, но не сдвинулся с места. Винсент заколебался. Копов он не любил и все свои дела старался улаживать без вмешательства блюстителей закона. К тому же он слишком хорошо представлял, что сделают с таким вот небесным созданием без документов в полицейском участке.

– Ладно, красавчик, – решил Винсент, открывая двери. – Заходи и жди меня тут, понял? Вечером я вернусь, тогда и разберемся, у кого какая миссия, – добавил он, в то время как ангел озадаченно разглядывал висевший на стене постер с обнаженной Мадонной. – А чтоб не сидеть без дела, пошарь в холодильнике и состряпай мне чего-нибудь на ужин. После канители с бабами мне всегда со страшной силой хочется жрать. В холодильнике есть пиво, можешь угоститься, а в баре найдешь коньяк и мартини.

– Ангелы не нуждаются ни в еде, ни в питье, – с достоинством возразил тот, но тем не менее отправился искать холодильник.

– И подвяжи чем-нибудь свои локоны, Барби! – крикнул от дверей Винсент. – Терпеть не могу, когда в тарелке попадается волос.

Прежде чем ехать за женой Марселласа, Винсент завернул на подзарядку к Лэнсу. Он чувствовал, что сегодняшним вечером без этого не обойтись. Ширнувшись фирменной Лэнсовой дурью, Винсент взял курс на резиденцию Марселласа Уолласа.

Отрыв прошел из рук вон скверно. Во-первых, Миа Уоллас оказалась не чернокожей. Винсенту нравились «шоколадки», и, зная крутость Марселласа, он представлял себе жену босса шикарнейшей кралей типа Дайаны Росс или Уитни Хьюстон. Но при первом же взгляде на Мию – тощую закоксованную брюнетку – смутные надежды Винсента на приятный вечерок мгновенно рухнули. И дальше было только хуже. Более дурацкого кабака, чем тот, куда они завалили, Винсент не видал даже в глюках: официанты в костюмах Зорро и Мэрилин Монро, певец, бездарно косящий под Элвиса, столики для VIP в виде старых автомобилей, а в довершение всего – молочный коктейль за пять долларов и конкурс твиста. А после кабака, когда Винсенту казалось, что все самое страшное уже позади, миссис Уоллас закинулась вместо кокса героиновой бомбой Лэнса, случайно выуженной вместе с зажигалкой из кармана Винсентова плаща, и чуть не отдала концы. Винсент занервничал: если эта замаринованная стерлядь, до которой он и пальцем не дотронулся, вдруг окочурится, Марселлас наверняка крепко обидится. Нет, конечно, он не станет выбрасывать Винсента из окна четвертого этажа, как беднягу Антуана. Марселлас Уоллас попросту набьет из него чучело и сдаст в зоологический музей. Поэтому Винсент приложил максимум усилий, чтобы вытащить миссис Уоллас из того дерьма, в которое она вляпалась. И ему это удалось. Если бы Винсент верил в чудеса, то назвал бы случившееся чудом воскрешения из мертвых. Миа очухалась от жесточайшего передоза и окончательно добила его анекдотом про помидоры и кетчуп. Тем не менее даже в полной заднице Винсент умел сохранять галантность: он пожелал миссис Уоллас доброй ночи, кое-как вытер платком перепачканные блевотиной руки и поехал домой. Теперь Марселлас мог быть спокоен: от одной лишь мысли о возможности секса с женой босса Винсента выворачивало наизнанку.

– Никогда не ходи в «JACKRABBIT SLIM’S», – бросил он вышедшему навстречу ангелу. – Ни от одного танца так не протираются носки, как от твиста. Черт, что это за вонь, мать твою?

По всей квартире расползалось густейшее облако удушливого чада.

– Я пытался приготовить пищу, но там вдруг все задымилось и загорелось, – ангел показал рукой в сторону кухни. – Я не приспособлен для такой работы.

– Ну еще бы, раз тебе самому жратва не требуется, – Винсент протопал в гостиную, поднял жалюзи и распахнул окно. – Блин, ну и денек, – он подошел к бару, плеснул себе бренди и тяжело плюхнулся в кресло. – Сперва чокнутый ангел, потом жена Марселласа, сучка обдолбанная ... Надо будет завтра рассказать Джулсу, в какую жопу я нынче встрял.

– Каждому воздается по его заслугам, – спокойно произнес ангел.

Это заявление окончательно взорвало Винсента. Рассердившись, он резко поднялся с кресла, надвинулся на ангела и влепил ему увесистую затрещину:

– А ну заткнись, мать твою! Не хватало еще, чтобы Винсента Вегу поучали психи вроде тебя!

Ангел пошатнулся, но устоял и лишь молча закусил губу. Из носа двумя широкими струйками потекла кровь.

Винсент выругался и, отвернувшись от ангела, направился в кухню. Там, с тоской оглядев учиненный ангелом разгром, сварил себе кофе и с ароматно дымящейся чашкой в руке вернулся в гостиную.

Ангел мрачно сидел в углу и утирал струящуюся из носа кровь подолом своей хламиды. Винсенту стало совсем тошно. Он не был бездушным ублюдком и никогда не калечил людей без особой необходимости. Просто сегодняшний идиотский вечер достал его до самой задницы. Но, если разобраться, ангел не виноват в его проблемах.

– Слышишь, парень, прости, что так вышло, – Винсент приблизился к ангелу, присел рядом на корточки и примирительно тронул за плечо. – Сильно я тебе врезал?

– Ангелы не испытывают боли, – чуть глуховато отозвался тот, и Винсент ему не поверил.

– Хочешь кофе? – предложил он, протягивая ангелу свою чашку. – Это тебе не какое-нибудь дешевое дерьмо, которое пьет старина Джулс. Джулс разбирается в хорошем кофе примерно так же, как стриптизерша – в нобелевских премиях. На, попробуй.

Ангел сделал глоток и закашлялся. Винсент рассмеялся и похлопал его по спине.

– Ну, как?

– Горячо, – просто ответил ангел.

– В этом вся суть, – снисходительно пояснил Винсент. – В температуре и в запахе. Холодный безвкусный кофе на хрен никому не нужен, приятель. Даже китайцы не пьют холодного кофе.

Стараясь загладить свою невольную грубость, Винсент начал думать, чем бы развлечь необычного гостя. Он совершенно не представлял, как устроены мозги у ангелов. Предположив, что пришельцу из иных сфер будет любопытно ознакомиться с достижениями земной цивилизации, он включил телевизор. Однако, к его удивлению, ангел не проявил никакого интереса к мелькавшим на экране образам. В конце концов Винсент, на которого бормотание телевизора навевало скуку, решил, что сегодняшняя программа полностью исчерпана и пора ложиться спать. Он щелкнул пультом и направился в спальню. Ангел поднялся с места и последовал за ним.

– Эй, малыш, ты что, собираешься спать со мной? – хмыкнул Винсент, принимаясь раздеваться. – Я вообще-то не против, но только если ты убавишь ближний свет.

– Во сне мое свечение исчезает, – спокойно пояснил ангел.

Винсент улегся на кровать и с улыбкой поглядел на ангела, чьи белокурые курчавые волосы мерцали в полумраке, словно золотое руно. Винсент даже слегка усомнился в натуральности этого блонда. Брови и ресницы были на несколько тонов темнее, а глаза – того теплого бархатисто-коричневого цвета, какой бывает лишь у собак. «А он вообще-то шикарно выглядит. Во всяком случае, пошикарнее жены Марселласа».

– Послушай, – произнес Винсент вслух. – Я думал, ангелы – это что-то вроде привидений, а тебя можно потрогать, у тебя идет кровь, как у обычного человека. И где же, черт подери, твои крылышки?

– Когда ангелы спускаются на землю, то обретают плоть, – ангел вытянул вперед руку и, слегка склонив голову, посмотрел на нее так, словно видел впервые. – А крылья нам нужны только на небесах.

– Ну, и как там, на небесах? – с добродушной иронией поинтересовался Винсент.

– Не знаю, – ангел еле слышно вздохнул. – Я все забыл... Так всегда бывает. Я помню лишь о своей миссии и о том, что не смогу вернуться обратно до тех пор, пока не выполню ее.

– А ты хочешь вернуться?

– Нельзя хотеть того, чего не знаешь. Я знаю, что мое предназначение – быть с тобой, поэтому сейчас я хочу именно этого.

– Черт, тогда нам не мешает познакомиться поближе, – продолжая улыбаться, Винсент приподнялся на локте. – Ты вообще-то парень или девушка?

– Ангелы лишены пола.

– Да ну? – ситуация начинала забавлять Винсента. – Что-то типа гермафродитов или трансов? Ладно, разберемся. Послушай, почему бы тебе не снять это дурацкое тряпье?

Если Винсент предполагал, что ангел начнет ломаться, то глубоко ошибся. Не успел он и глазом моргнуть, как тот плавным движением сбросил на пол свое белоснежное одеяние.

На мгновение Винсент зажмурился: тело ангела было словно облачено в покров из солнечных лучей. Тонкий стан, узкие бедра, стройные длинные ноги в равной мере могли принадлежать как юноше, так и девушке. А в следующую минуту, когда его глаза привыкли к этому ровному золотистому свету, Винсент изумленно воскликнул:

– Срань господня, вот это да!

Ангел говорил сущую правду: он действительно не принадлежал ни к одному из двух известных Винсенту полов. У него вообще не было ничего из того, что именуется полом.

– Черт подери, с таким я еще не сталкивался. Если там у вас все вроде тебя, уныло же вам живется. Может, крылья на земле и ни к чему, а вот без этой штуковины – никак. Ладно, малыш, ты все равно супер. Иди сюда.

Ангел приблизился к кровати и молча улегся рядом с Винсентом. Тот притянул его к себе, погрузив лицо в густые шелковистые кудряшки, отчего-то пахнущие ванилью, провел ладонью вдоль спины и, раздвинув бедра, попытался проникнуть пальцем в промежность – никакого отверстия, все абсолютно гладко и стерильно. Ангел слегка напрягся, но вырываться не стал и медосмотру не противился. И тут Винсент почувствовал, что начинает заводиться. Пожалуй, вечер может закончиться не так паршиво, как начался. Конечно, по-нормальному трахнуться не удастся, но все же это лучше, чем обычная дрочка перед сном.

Ангел чуть повернул голову и устремил на Винсента свой незамутненный, словно у новорожденного ягненка, взгляд широко распахнутых глаз. Любого человека такой взгляд привел бы в замешательство. Но только не Винсента Вегу.

– Послушай, моему верному дружку требуется помощь. Отсосешь мне, о’кей? – предложил он.

В глубине души Винсент ожидал, что ангел разразится какой-нибудь обличительной цитатой из Библии. Признаться, это чертовски бы его разочаровало. Но ангел лишь произнес:

– Если ты расскажешь, как это делается.

Винсент рассказал, и ангел оказался на удивление понятливым. Настолько понятливым, что у Винсента даже мелькнула мысль: а не доводилось ли тому уже раньше заниматься чем-то подобным? Лишь в финале ангел слегка закашлялся, как от горячего кофе.

Винсент блаженно перевел дух. Словленный кайф оказался не слабее, чем трах с той чумовой чернокожей девахой в Вегасе, у которой глотка была – что твой туннель Линкольна, и которая смылась из номера, оставив его с выжатыми яйцами и выпотрошенным бумажником.

Винсент погладил ангела по голове, соображая, чем бы отплатить небесному созданию за оказанную услугу. Решение пришло внезапно.

– Послушай, малыш, тебе когда-нибудь делали массаж ног?

– Массаж? – ангел озадаченно взглянул на свои босые ступни, словно надеясь обнаружить на них следы массажа.

– Некоторые считают, будто массаж ног ничего не значит, но я всегда говорю, что это не так. Сейчас сам увидишь. Ляг на спину и расслабься.

Поудобнее усевшись на кровати, Винсент уложил стройные ноги ангела к себе на колени и принялся со знанием дела поглаживать и разминать их от щиколотки к лодыжке. Затем перешел к ступням – узким, с высоким подъемом и такой мягкой кожей, какой просто не может быть у существа, попирающего земную твердь. Винсент круговыми движениями начал массировать пятки – гладкие, словно обтянутые атласом. Пальцы тоже оказались чудо как хороши: аккуратные, плотно прилегающие друг к другу, с бледно-розовыми ногтями идеально овальной формы. Да при взгляде на такие ноги любой балетный танцовщик и любая фотомодель, не говоря уж об этой цапле, жене Марселласа, сдохли бы от зависти! Винсент окончательно поплыл: наклонился и принялся жадно сосать изящный мизинец. Ангел тащился не меньше. Само собой, он не издавал пошлых возгласов типа «О, да! Уф, кайф!», однако по выражению его лица с полузакрытыми глазами и подрагивающими ресницами было ясно, что старания Винсента встречают самый что ни на есть живейший отклик. Винсент отлично знал, что от его фирменного массажа ног бабы кончают быстрей, чем от простого лизания их киски. И у всех у них в этот момент на лице появлялась именно такая вот блаженная гримаска. Винсент даже решил про себя, что ангелы, у которых нет ни члена, ни дырки, получают свой ангельский оргазм, исключительно массируя друг другу ноги. Завершение тоже было вполне ему знакомо: постепенно веки ангела окончательно смежились, а дыхание стало ровным и глубоким, что свидетельствовало о благополучном погружении в крепчайший сон. Однако самому Винсенту требовалось еще уладить одно дельце, а именно: разобраться со своим вновь вставшим членом. Будить сейчас ангела было бы чересчур жестоко, поэтому он попросту осторожно перевернул спящего на живот, прижался сзади к его плотно сомкнутым ягодицам и нескольким движениями привел себя в норму. Затем Винсент улегся рядом с ангелом, сдвинул в сторону курчавую массу волос, зарылся носом в короткие пушистые завитки на том месте, где затылок переходит в шею, и тоже уснул как убитый.

Утром Винсента разбудил телефонный звонок. Не открывая глаз, он пошарил в складках покрывала (трубки, как всегда, на базе не оказалось) и хрипло буркнул: «Да».

– Винсент, дорогой, извини, что так рано: возникло срочное дельце, – раздался в трубке голос босса. – Одному ублюдку вздумалось кинуть старину Марселласа. Надо разобраться. Ты же знаешь, Джулс выбыл из игры, поэтому этим сукиным сыном придется заняться нам двоим. У меня с ним личные счеты, и мне не хочется вмешивать слишком много чужих людей. Запоминай: Буч Кулидж, адрес...

Буч Кулидж... Винсенту смутно припомнился угрюмый коротко стриженый качок, с которым они слегка схлестнулись в «Салли ЛеРой» и который курит говенные Red Apples без фильтра... Винсент швырнул телефонную трубку на пол и мысленно выругался. Затем взглянул на существо, безмятежно спящее в его постели. Во сне свечение действительно исчезло, и теперь ангел походил на самого обычного человека. Он спал, разметавшись и слегка приоткрыв рот, из уголка вытекала тоненькая струйка слюны, на порозовевшей щеке отпечатался след от подушки. Вообще-то Винсенту не нравилось, когда кто-то пускает слюни на его наволочку. Но сейчас он почему-то совсем не возражал. Усмехнувшись, он пощекотал выглядывающую из-под покрывала идеально-гладкую ангельскую пятку.

Ангел открыл глаза, взглянул на Винсента и улыбнулся. Пожалуй, впервые с момента их встречи.

– Привет, ягненочек! – Винсент фамильярно хлопнул ангела по заду. – Я бы с удовольствием еще с тобой повалялся, но надо ехать к боссу.

– Зачем?

– Надо разобраться с одним недоноском. Мой друг Джулс ушел на покой, поэтому действовать придется на пару с шефом.

– Твой друг ушел, потому что не хочет убивать?

– Да... – Винсент внезапно задумался. – Тут недавно такое дерьмо произошло. В общем, один сукин сын выпустил в нас полный магазин патронов. Расстояние между нами и его долбаной пушкой – не больше пяти футов. И что ты думаешь: ни одной царапины! Ну, старина Джулс после этого и сдвинулся: дескать, Господь явил нам чудо. Заявил, что выходит из игры, и позволил обобрать себя какому-то говнюку, вздумавшему грабануть кафе, в котором мы завтракали. Сам отдал ему свой бумажник с полутора штуками баксов. Представляешь?! Я прямо чуть не охренел от такой дурости.

– А ты не веришь в чудеса Господни? – ангел уселся на кровати, скромно поджав под себя ноги.

– Черт подери, я же католик, – вид голого ангела с взлохмаченными, прилипшими ко лбу кудряшками не слишком располагал Винсента к теологическим диспутам. – В детстве меня, как и положено, таскали в церковь, где на проповедях священник впаривал нам всю эту хрень с превращением воды в вино, воскрешением мертвых и прочими фокусами. Но теперь, чтобы Винсент Вега поверил в чудо, старине Господу придется охренительно поднапрячься. Ладно, детка, мне надо двигать к Марселласу.

Винсент нагишом прошлепал в ванную и встал под душ. После ночной разминки с ангелом он ощущал прилив необычайной бодрости, а побрившись и почистив зубы, почувствовал, что готов на любые подвиги.

Когда Винсент вернулся в спальню, ангел поспешно поднялся с постели и потянулся за своей белой тряпкой:

– Я тоже отправлюсь с тобой.

– Э, нет, приятель, исключено. Если тебе больше нечем заняться, можешь продолжить разгром в квартире, я все равно собираюсь скоро съезжать из этой дыры.

– Почему ты не хочешь, чтобы я находился рядом?

– Детка, во-первых, я собираюсь не в луна-парк. А во-вторых, не хочу, чтобы меня принимали за гомосека.

– Кто такие гомосеки?

– Ну, это мужики, которые занимаются любовью друг с другом. – Винсент закончил одеваться и, подойдя к зеркалу, поправил галстук.

– Это плохо?

– Для них самих – нет. Но другим это не нравится. Поэтому лучше нам не прогуливаться под ручку.

– Не бойся, я невидим для всех, кроме тебя. Пойми, я должен быть с тобой. Это очень важно.

Винсент заколебался. Ладно, в конце концов, он всегда может сказать, что это его голландская подружка. В Голландии полно таких вот белобрысых дылд. Все равно никто из его знакомых, даже сам Марселлас, никогда не бывал в Голландии.

Одна из бывших телок Винсента когда-то оставила у него кое-какие свои шмотки: платье, босоножки... Но он тут же отказался от этой идеи. Для такого маскарада потребовались бы накладные сиськи, и к тому же ангел наверняка не умеет ходить на каблуках. И вообще Винсенту почему-то претила мысль наряжать ангела бабой.

– О’кей, поедешь со мной. Только надень на себя что-нибудь приличное. Мне по фигу, видят тебя или нет, но я не хочу, чтобы персональный ангел Винсента Веги выглядел как какой-нибудь бомж, понятно? Выбери из моего гардероба, что самому понравится.

Ангел не слишком долго мучился выбором. Скользнув взглядом по длинным рядам любовно развешанных в огромном встроенном шкафу-купе костюмов Винсента, он показал на роскошный халат из огненно-красного японского шелка с вышитыми золотыми драконами:

– Мне нравится вот это.

Представив себе, как он идет по улице с ангелом в красном японском халате с драконами, Винсент похолодел.

– Нет-нет, детка, этого надевать не стоит, – поспешно сказал он.

– Почему?

– В этом ходят только дома.

– Но оно такое красивое, – ангел с видимым сожалением отложил халат.

– Может, у себя на небесах ты и разбираешься в шмотках, но, коли попал в ЛА, слушайся Винсента Вегу, – назидательно изрек тот.

Однако отыскать что-нибудь подходящее для ангела оказалось не так-то просто. В конце концов Винсент кинул ему свои старые, изрядно севшие от стирки джинсы (которые, однако, все равно оказались широки, так что ангелу пришлось туго стянуть их ремнем) и клетчатую бело-голубую ковбойку. С обувью было еще сложнее: все кроссовки Винсента были слишком велики, поэтому ангел вновь надел свои ветхозаветные сандалии.

– Теперь ты выглядишь, как самый настоящий долбаный хиппи, – заметил Винсент, оглядев ангела со всех сторон. – Ладно, ништяк, по крайней мере, это получше, чем твой покойницкий саван.

Когда они вышли из дома, Винсенту представился случай убедиться, что ангел не соврал, говоря, будто для всех других он невидим. На улице они встретили старушку-соседку, выгуливающую свою болонку.

– Доброе утро, миссис Дженкинс, – окликнул ее Винсент не без внутреннего трепета: старая грымза чертовски любопытна, и если начнет расспрашивать про ангела, а после трепаться всем и каждому, какого дружка завел себе Винсент Вега ...

Но миссис Дженкинс, глядя прямо сквозь ангела, приветливо отозвалась:

– О, Винсент, дорогой! Куда это ты в такую рань? Наверное, спешишь на свидание с очередной девушкой? Ах, молодость... Фу, Присси!

Мерзкая собачонка подскочила к стоявшему рядом с Винсентом ангелу и разразилась оглушительным визгливым лаем.

– Не понимаю, что это с ней такое сегодня? – удивленно пожала плечами хозяйка, безуспешно дергая за поводок.

– Наверное, все дело в моем новом одеколоне, – нашелся Винсент, распахивая дверцу «Малибу» и делая глазами ангелу знак садиться. – Собаки, знаете ли, не любят незнакомых запахов.

Когда они подъехали к дому Буча Кулиджа, Марселлас был уже там.

– Проходи, Винс, – произнес он. – Все в порядке, наш бойцовский петушок еще не появлялся, но появится непременно, я это нутром чую.

И тут Марселлас увидел ангела.

– Мать твою, Винсент, это еще что такое?! – заплывшие глаза босса едва не вылезли из орбит.

– Э-э-э, – Винсент замялся. – Понимаешь, Марселлас... В общем, это со мной.

Марселлас покачал головой:

– Послушай, Винсент, личная жизнь моих людей мне до задницы. Но притащить на серьезное дело свою голубую подстилку...

– Марселлас, это не то, что ты думаешь. Это... это вообще не мужик.

– Сынок, не надо крутить старине Марселласу яйца. Если это баба, то я – Джуди Гарланд. Вот уж не думал, что ты из этих. То-то Миа мне рассказывала, что ты вел себя с ней, как последний импотент. Что ж, похоже, я не прогадал, поручая тебе свою жену, – Марселлас издал короткий смешок, но тут же вернулся к серьезному тону. – Значит, так. Сейчас я отлучусь на десять минут за кофе и гамбургерами, и, когда вернусь, этого блондинчика здесь уже быть не должно, усек?

– Что же ты заливал, будто тебя никому, кроме меня, не видно? – сердито бросил Винсент к ангелу, когда они остались одни.

– Так оно и есть. Но этот черный человек... Я не знаю, но с ним что-то не в порядке...

– Это у тебя кое-что не в порядке, – буркнул Винсент. Он чувствовал себя полным кретином: мало того, что босс теперь считает его педиком, так еще и предстоящее задание с каждой минутой казалось ему все более идиотским. Только последний дебил мог решить вернуться к себе после того, как натянул самого Марселласа Уолласа. А Буч Кулидж, хоть его и колотила по башке куча народу, дебилом явно не был. В глубине души Винсент даже испытывал к этому ублюдку что-то вроде уважения. Надо же, хапнул Марселласовы бабки и вместо того, чтобы в пятом раунде лечь под Большого Флойда, замордовал своего противника до смерти – для этого требуется просто охренительная наглость. Так обосрать самого Марселласа Уолласа!

Винсент почувствовал, что ему требуется разрядка. Героина под рукой не было, кофе (как выяснилось в ходе обыска кухни) – тоже.

– Пошли, барашек, – сказал он ангелу, кивнув в сторону туалетной двери. – Поможешь мне спустить, пока Марселлас не вернулся.

На сливном бачке валялась тоненькая затрепанная книжонка в мягкой обложке.

– Питер О’Донелл, «Модести Блейз», – прочитал Винсент. – Сойдет. Для сортира О’Донелл – самое то, – он принялся расстегивать брюки.

Отлив (ангел с интересом и, кажется, с некоторой завистью наблюдал за этим процессом), Винсент опустил крышку унитаза, уселся на нее, раскрыл книжку и раздвинул колени.

– Давай, малыш, подрочи мне, – велел он ангелу.

На этот раз ангелу не потребовались никакие дополнительные инструкции. Он опустился на колени и молча принялся за работу. Не успев прочесть и пяти страниц «Модести Блейз», Винсент выстрелил ангелу в рот с такой силой, что досталось и О’Донеллу. Похоже, ангел начал входить во вкус, во всяком случае, ухитрился не поперхнуться.

– Спасибо, дружок, ты чудо. Вечером за мной сеанс массажа, – шепнул Винсент на ухо ангелу, отчего тот вдруг густо покраснел.

И тут до их слуха донесся легкий щелчок входной двери.

– Черт, Марселлас вернулся, – прошипел Винсент, торопливо натягивая штаны. – Сейчас он нам обоим вставит... Ладно, ягненок, выходим без паники.

Но это был не Марселлас. Когда Винсент, сопровождаемый ангелом, вышел из уборной, то уперся взглядом прямо в дуло собственного автомата М61, который сжимал в руках Буч Кулидж.

Несколько томительных секунд показались Винсенту вечностью. Похоже, Буч был изумлен не меньше, поэтому и медлил. Вдруг за спиной у Кулиджа раздался хлопок: это выстрелил поп-тартами включенный и позабытый Бучем тостер. Палец Буча, лежащий на спусковом крючке, конвульсивно дрогнул. Винсент изо всех сил толкнул ангела, заставляя лечь, но тот с неожиданным проворством рванулся вперед и заслонил собой Винсента. Автоматная очередь мощнейшей волной отбросила их обоих обратно в ванную. Приложившись затылком о кафельную стенку, Винсент вырубился – впервые в жизни.

С непривычки он провалялся в отрубе довольно долго. Первое, что Винсент увидел, когда очухался, – это свое отражение в разбитом и забрызганном кровью зеркале. Грудь его белоснежной сорочки выглядела так, словно ее владелец выплеснул на себя полпинты кетчупа. Винсент попробовал пошевелиться, и, если не считать тупой боли в затылке, не ощутил никаких неудобств, которые, по идее, должен испытывать человек, насквозь изрешеченный очередью из автомата М61 (чешское производство, длина ствола с шестью правосторонними нарезами – 112 мм, модификации под патроны «браунинг», «макаров» и «парабеллум», действует на принципе отдачи свободного затвора).

Винсент перевел взгляд и все понял: на полу у его ног, скорчившись в неестественной позе, лежало неподвижное тело ангела. Вокруг растеклась огромная лужа крови, уже начинающая темнеть по краям.

– Ягненок... – прохрипел Винсент, с трудом разлепив пересохшие губы.

Он подполз к ангелу и приложил ухо к его груди. Ничего. Как и следовало ожидать после работы М61. Ангел был мертв.

Винсент поднял оказавшееся на удивление легким тело, перенес его на диван в гостиной и опустился рядом на колени.

Свечение исчезло, и теперь ангел выглядел еще более человечно, чем утром во время сна. Изодранная в клочья ковбойка (из бело-голубой превратившаяся в темно-бордовую), зияющие раны на груди, судорожно сжавшаяся в кулак ладонь, в широко открытых глазах – то ли удивление, то ли мольба. Упругие золотые кудряшки пышным нимбом разметались вокруг головы. Сам не сознавая, что делает, Винсент – совсем как прошлой ночью – уткнулся в них лицом.

И тут с ним произошло то, чего не случалось уже уйму лет. Винсент совершенно не помнил, когда в последний раз плакал, он даже почти разучился это делать.

– Прости меня, малыш... – глаза защипало, к горлу подкатил комок – словно чья-то рука схватила Винсента за глотку.

Он попытался представить, что бы сейчас сказал ему Джулс.

«Ну что, сукин сын, доволен? Господь послал тебе ангела-хранителя, а как ты с ним обходился, дуболом эдакий? Использовал, словно обычную дешевую шлюху. Неужели ангелу нужно было умереть, чтобы ты уверовал в Господни чудеса? Но теперь-то тебе все стало ясно, друг мой? Понял ли ты, наконец, чего от тебя хочет Бог? Понял, что должен делать и как жить?»

Винсент вытер глаза и поднялся с колен.

– Да, Джулс, старина, я чертовски виноват, и за это Господь крепко надрал мне задницу. Но я исправлюсь, честное слово. Я ведь помню всю ту херню из Библии, которую ты вечно талдычил: про путь праведника, беззаконие злобных, великое мщение Господне и прочее дерьмо. И вот что я сейчас сделаю, – он прошел на кухню, поднял валяющийся там М61 и вставил в него запасную обойму. – Я достану этого подонка Буча даже из-под земли и снесу ему его гребаную башку! Клянусь дьяволом, этот говнюк ответит мне за ангела!

...Буч Кулидж до упора выжимал газ из маленькой грязно-белой «Хонды», торопясь оказаться как можно дальше от своего бывшего дома. Черт подери, угрохать Винсента Вегу (так, кажется, звали этого смазливого ублюдка)! Перед глазами Буча вновь встала увиденная в ванной картина: залитый кровью гангстер, безо всяких признаков жизни осевший у кафельной стенки. Если Марселлас и простил бы ему пропажу своих бабок, то смерть самого крутого парня окончательно допечет его до живого. Как бы там ни было, старинные золотые отцовские часы (те самые, которые военнопленный майор Кулидж пять лет носил в своем заднем проходе, чтобы сберечь их для сына и за которыми, собственно, Буч и вернулся в свою квартиру) вновь красуются у него на запястье. «Ты сделал их всех, Буч, ты чемпион, теперь главное – унести свою задницу».

Буч громко рассмеялся и вдруг резко оборвал смех: на ветровое стекло его «Хонды» со скоростью тридцать миль в час надвигалось широкое черное лицо Марселласа Уолласа...