Глава 1
Домик в роще

Небо не темнеет в Анадуне, ветерки такие же нежные, солнце светит – все, как всегда, но тень уже легла на благословенную Эленну. Уже не видно кораблей, приплывающих в Андуние из Эрессеи, святилище на Менельтарме забыто и заброшено – люди не хотят более помнить тех богов, кто поднял и даровал им эту землю.

У подножия горы лежит прекрасный Арменелос, он сияет так, что больно глазам, потому что в городе все просто кричит о богатстве и благополучии – его позолоченные крыши и пики, мозаичное стекло, сделанное из необыкновенно ярких цветных кусочков, сверкающих, когда случайный луч полуденного солнца решает скользнуть по одному из них. В воздухе витают тонкие ароматы изысканных дорогих специй, люди ходят туда-сюда, кто-то торопится по делам, кто-то просто слоняется без дела. Благородные дамы, одетые в золото и драгоценности; моряки, только что вернувшиеся из очередного путешествия в Эндор; торговцы и воины; дети, сбежавшие от своих родителей; подмастерья и министры из королевского дворца – все смешалось в непрерывном движении человеческого муравейника. Всплеск жизни, пик процветания и величия перед тем, как исчезнуть навсегда, перед тем, как умереть...

Там есть домик, не очень большой, недалеко от города, но в месте тихом и спокойном; дом спрятан от любопытных глаз в маленькой роще. Просто обыкновенный дом, из тех, в которых живут состоятельные нуменорцы, кто уже может позволить себе определенное число рабов из Эндора и все еще не может позволить себе участок земли в колониях. Но окна дома завешены так, чтобы случайный взгляд не мог проникнуть за фасад и выведать секреты этого на первый взгляд обычного дома. Хотя случайных посетителей здесь и не бывало, и только одна дорога вела от этого места в столицу, и люди знали, кто был владельцем дома. Построен он был по разрешению короля Ар-Фаразона Золотого и принадлежал его пленнику и советнику.

Комнаты никогда не были достаточно освещены, потому что владелец предпочитал мягкий полумрак; сейчас он сидел на мягкой черной кушетке, одетый в черный халат, его белые руки спокойно лежали на коленях, создавая резкий контраст. Необычным он был, внешность его привлекала внимание: кожа его была очень бледной, почти прозрачной, очень светлые волосы казались почти белыми, они были короткими по сравнению с нуменорскими – немного ниже плеч, легкие, как перья, заплетенные снизу в несколько небрежных косичек. Глаза у него, напротив, были глубокого недоброго зеленого цвета, с нечеловеческими вертикальными зрачками, словно и не глаза это были, а два злых изумруда. Лицо его было красивым, с совершенными чертами, но какое-то ненатуральное и безжизненное. Он больше походил на статую, чем на человека из плоти и крови. Он был не один. В его госте можно было узнать одного из тех гордых, благородных нуменорских господ с большими амбициями и впечатляющим состоянием, чьи секретные желания было так легко предсказать. Особенно в нынешнее время. Серые глаза бегали, хотя он старался выглядеть уверенным и спокойным.

– Ну? – послышался с черной кушетки холодный голос.

– Ну-у, мой господин, я просто хотел... ну... – нуменорец встряхнул головой, и его черные волосы в беспорядке рассыпались по плечам.

– Я понимаю, – холодное хихиканье.

Мне уже все было ясно, когда я только услышал цокот копыт твоей лошади, приближающейся к моему дому. Кроме того, что может желать такой нуменорец, как ты? Такой богатый и могущественный? Я-то разглядел твою заветную мечту, твою недостижимую цель, то, в чем валар отказали вам и что большинство из вас страстно желает. И ты был достаточно отважен, чтобы попросить меня об этом. Хорошо же...

– Бессмертие, магическая сила, секретное знание... Я прав? – безразлично спросил королевский советник.

Ну, разумеется, я прав.

– Ну-у... да... – прошептал бледный мужчина, нервно ерзая на своем стуле. – Но я готов, готов заплатить, – выдохнул нуменорец и сжал свои бледные губы. – Все, что ты потребуешь... драгоценности... золото... рабы... землю... Мне не важно!

Неужели ты действительно считаешь, что это то, что мне нужно? Что это – подобающая цена за бесчисленные годы бессмертной жизни?

Колдун на кушетке прикрыл поблескивающие глаза, белые ресницы упали, идеально очерченные губы дрогнули в слабой улыбке.

– Ты можешь предложить что-нибудь еще?

Нуменорец вздрогнул и уставился на разнообразные фиалы, стоящие на полках вдоль стен. Они тускло мерцали в неясном свете единственного светильника, спрятавшегося на маленьком столике между древними свитками и чашами, наполненными странными жидкостями. Ковер под ногами. Он знал, что ворс его мягкий, потому что у него самого в покоях был такой ковер, доставлялись они из южных земель, эти дикари шили их неплохо – дорогая вещь...

Кубок в его руке, сделан из золота, вино в нем, тонкие длинные пальцы невольно его стиснули.

– А чего ты хочешь, господин? – голос немного дрожал.

– В любом случае не те ничтожные символы власти и богатства, что ты мне предложил, – процедил майя. Между его тонких прямых бровей легла маленькая морщинка.

– Что я получу из всего этого? То, что мне нужно – это ты, твое тело и твоя душа, чтобы служить мне. Это высокая цена, но твои желания стоят того, не так ли? Иначе тебя бы здесь просто не было. Ну, ты готов?

Да, ты понимаешь, о чем я. Ты ведь сообразительный.

Нуменорец отпил из своего кубка. Тот заметно дрожал в его пальцах. Затем он опустил голову, и пряди его волос упали вниз и скрыли лицо. В этот момент в нем боролись различные чувства. Да, он знал, о чем говорил Темный Властелин. Темный Властелин... Это то, чем он был, даже здесь и сейчас, даже в Нуменоре в этот солнечный день, несмотря на то, что ни один луч солнца и не проникает сквозь толстые занавески этого жилища. Темный Властелин... Тьма... Но разве он, могущественный нуменорский вельможа, не приносил жертвы Тьме в надежде получить секретное знание о том, как победить смерть? Бесконечная жизнь... Он был удивлен, потому что и не смог найти причины для отказа, нет, он не мог отказаться. Желание обрести нескончаемую жизнь вспыхнуло в нем заново с силой, которую он раньше не ощущал. Изменить свою жизнь, стать могущественным в магии и жить, жить, не думая о той каменной постели, что ожидает каждого на этом острове, когда-то благословленного, а сейчас оставленного богами. Разве это не то, о чем он мечтал на протяжении многих лет?

– Я согласен, – тихий шепот.

Ты понимаешь, что ты выбрал, и ты выбрал это по своей воле.

Светловолосый встал с кушетки и подошел к стене за нуменорцем. Там он снял с полки один из фиалов, вынул из на первый взгляд невидимого шкафчика граненую стеклянную чашу и вылил в нее бордовую жидкость из фиала. Затем он встряхнул чашу и предложил ее своему гостю.

– Пей.

Нуменорец обернулся и взял чашу. Некоторое время он вглядывался в содержимое, но потом выпил все.

Вкус был странным – сладкий и немного горький, но в нем было что-то еще, но что именно, понять нуменорец не смог. Но когда он попытался сосредоточиться на этом, он начал гореть изнутри. Было не больно, но горение хотелось прекратить. А потом он почувствовал себя так, как если бы он расплывался и покидал пределы собственного тела. Он начал бояться, что станет лужей на этом мягком ковре... это было бы странно... лужа на ковре...

Реальность ускользала...

Кто я?

Все ускользало...

Он ускользал от реальности...

Хозяин наблюдал за своим гостем с интересом в зеленых глазах. Сейчас они вспыхивали в предвкушении.

– Хорошо... – прошептал он.

Наконец он наклонился и провел длинными пальцами по бледному лицу гостя. Какое-то мгновение майя всматривался в нуменорца, потом он обхватил своего будущего слугу и положил на кушетку, где сидел перед этим.

Вот и время для развлечений.

Улыбаясь, майя принялся раздевать беспомощного гостя...

Его руки ласкали и царапали бессознательное тело, язык слизывал выступающую из царапин кровь... Такую сладкую... Он не мог забыть ее сладкий вкус с тех пор, как он в первый раз обратился в вампира. И когда его желание начало расти, он начал целовать и кусать все глубже и глубже обнаженное тело нуменорца...

Нуменорец тихо стонал.

Майя снял свой халат, чтобы лучше почувствовать горячую кожу под своим телом. Его собственная гладкая кожа будет в крови, но это уже не имело никакого значения для него. Затем он раздвинул ноги своего гостя и одним быстрым толчком вошел в неподвижное кровоточащее тело. Нуменорец судорожно вздохнул и распахнул свои серые глаза, уставившись на стройное тело над ним. Сопротивляться в таком беспомощном состоянии он не мог, да и не хотел. Странное удовольствие пополам с чувством стыда захватило его, заставив вцепиться в гладкие бедра королевского советника, чтобы притянуть его ближе...

Это было как пламя, обжигающее и успокаивающее, заставлявшее желать больше...

Глава 2
Что я видел

Через шесть дней я отплыл в Умбар. Стоя на палубе собственного корабля, слушая отчаянные крики чаек, дрейфующих на волнах, я пытался представить себе то будущее, что ждало меня в Средиземье.

Стремясь стать бессмертным, я бросил все, что связывало меня с прежней жизнью: я оставил свой дом, свои земли и свою жену там, в Нуменоре. Я отрекся от своего имени и благородного происхождения, потому что разве происхождение или богатство, или что-то еще имеет значение перед лицом смерти? И я боялся смерти, я действительно не хотел умирать. Я бежал от своей судьбы и от той величественной каменной гробницы, темной и сухой, где мое безжизненное тело становилось бы пылью на протяжении многих лет. Там бы я лежал среди золота, серебра и драгоценностей, но мне было бы уже все равно. Могильные черви стали бы моими единственными товарищами. Я умру, рано или поздно. Я был еще молод по нуменорскому сроку жизни, но для кого приход старости не становится неожиданным?

Люди говорили мне, что с детства видели тень обреченности в моих серых глазах. Что я не боялся ночных шорохов под кроватью в темной комнате, но боялся подходить близко к морю в страхе, что прозрачные холодные воды могли сомкнуться над моей головой... Потому что я видел людей, которые утонули, я хорошо помню их отекшие голубые тела, пустые выпученные глаза, уставившиеся в ничто, серые водоросли в их спутанных волосах, вонь гниющей плоти, уже изъеденной прожорливыми морскими тварями... Нет, умирать я не хотел.

Я видел, как умирала моя мать, когда мне было десять. Она была отравлена одной из тайных наложниц моего отчима. Я никогда не забуду ее лицо, медленно зеленеющее, искаженное от невыносимой боли, и ее крепко стиснутые в судороге кулаки. И ее отчаянные крики, становящиеся все тише и тише, превращающиеся в слабый стон, пока они не прекратились навсегда... Я не хотел умирать.

Я видел отважных воинов, корчащихся от обжигающей боли, захлебывающихся собственной кровью, вглядывающихся в бездонное голубое небо, что так красиво, так жестоко в своей красоте, пытающихся вдохнуть в последний раз в своей жизни и омывающих своей хлещущей кровью зеленую траву, такую мягкую и густую, на которой они лежали со своими стройными, веселыми девами без всякой мысли о смерти... И цеплялись, цеплялись за жизнь, за свою невыносимую боль – эту соломинку в океане небытия, только чтобы не упасть в пропасть, из которой нет возвращения...

Пока они умирали в мучениях, жизнь продолжалась...

Трава становится гуще, солнце улыбается с высоты... Но они этого уже не увидят...

И это они называют Даром Людей...

Нуменорец тряхнул головой в попытке отогнать свои невеселые мысли. Легкий ветерок весело играл с его мягкими черными волосами. Его серые глаза сузились – поверхность моря немилосердно сияла.

Говорят, здесь, в Эндоре, есть страна, страна тени – прибежище отвратительных злобных тварей, искаженных злом, царство пытки и жестокости. Так говорят. Пусть... Но я бы сказал, что там я сброшу эти оковы смертного удела и там я буду радоваться каждому дню своего существования, не считая их. Там я смогу забыть, что все в этом мире когда-нибудь встретит свой конец...

Глава 3
Улыбаясь солнцу и падая в пропасть

Подъезжая ко дворцу, черная лошадь споткнулась, но слишком глубоко погруженный в свои мысли всадник не заметил этого. Он пытался еще раз пережить те опьяняющие ощущения, пробужденные в нем, когда он получал удовольствие от того нуменорского лорда, и снова и снова вызывал в памяти чувственные образы их наслаждения.

Тихий стон, срывающийся с искусанных губ нуменорца, когда легкая прядь мягких белых волос коснулась кожи на его груди...

Хищный блеск в серых глазах, когда нежные губы скользили по разгоряченной плоти...

Тонкие пальцы, вцепившиеся в поверхность черной кушетки, когда горячий язык майя слизывал капельки крови, появляющиеся на бледной коже после укусов острых зубов...

Поток волнительных мыслей был внезапно прерван.

Он и не заметил, что уже достиг дворца. На мгновение его красивое лицо скривилось. Ар-Фаразон. Это был его голос. Саурон спрыгнул со своей холеной лошади, бросил поводья спешащему навстречу слуге и направился во дворец, зная, что король наблюдает за ним из распахнутого настежь окна королевского кабинета. Наконец, пройдя через бесчисленные коридоры, он пришел. Майя учтиво поклонился королю и тихо закрыл за собой дверь. Королевский кабинет был впечатляющим помещением: просторный и хорошо освещенный, пестрый пушистый ковер, замечательные мечи и доспехи вдоль стен, большой стол и стул из красного дерева. Такой же шкаф в дальнем углу. Все было очень дорогим и претенциозным. Но на это Саурон внимания не обращал. Он выжидающе смотрел на Ар-Фаразона, который, тяжело ступая, ходил туда-сюда.

– Я размышлял над всем тем, что ты мне сказал, и принял решение, – произнес король, поднимая голову.

Неужели?

Майя сузил сверкающие глаза. Король Ар-Фаразон Золотой. Он ведь старел...

Великим воином он когда-то был, очень высоким и сильным, с широкими плечами и крепкими руками. Его лицо было покрыто сетью тонких морщин, вот уже и серые пряди в его черных волосах, дряблый живот он прятал под великолепным красным одеянием из шелка, украшенным золотом и драгоценностями. Он расплылся с тех пор, как повесил свой меч на стену...

Внезапно Фаразон схватил Саурона за запястье своими толстыми короткими пальцами.

– Ты меня слушаешь? – прогудел он. – Иногда у меня возникает такое чувство, что ты вообще меня не слушаешь, да и не хочешь.

Он начинал злиться.

Саурон взглянул на него и улыбнулся, не размыкая губ. Он ничего не ответил.

Король Нуменора тяжело упал в свое кресло, все еще сжимая руку майя, и распахнул свое одеяние.

Становясь на колени, Саурон наклонился вперед и закрыл глаза. Он не хотел видеть.

Наслаждайся. Наслаждайся, пока ты можешь. Наслаждайся своей силой, моими губами и моим языком. Наслаждайся последними днями своей жизни, потому что они последние из тех, что еще остались. Но ты об этом еще не знаешь.

...Наконец тот день пришел.

Саурон лежал на спине на поляне в своей роще, избегая смотреть на сияющее солнце.

Синее небо над ним...

Мягкая густая трава под ним...

Пульсирующая жизнь вокруг него, он сам – жизнь, чувствующий все токи бытия. Он радовался тому, что он живое существо, и радовался той возможности почувствовать все это – эту траву, это небо, это тело, этот пульс жизни. Забыть о своей изломанной душе и просто жить. Просто позволить этим изможденным осколкам вспомнить время, когда они были живыми...

Ветер трепал его легкие белые пряди, он улыбался... Он знал, что происходило сейчас в гаванях: собирались суда, очень много военных кораблей – большой флот... Все, что он когда-либо прошептал в ухо королю, делало свое черное дело.

Мысли о том, что он мог бы сделать с этим островом, будоражили воображение. Улыбка стала шире. Он чувствовал себя хорошо, у него было очень чувственное тело, отзывчивое как на ласку, так и на боль. Распахнув свое одеяние, он провел тонкими пальцами по груди и животу, затем скользящие прикосновения по бокам, лаская гладкую бледную кожу... и потом еще ниже...

...Он был уже дома, когда ясное голубое небо потемнело и начался дождь и град. Зная причину всего этого, Саурон засмеялся. Если бы кто-нибудь услышал этот смех, он бы уже не забыл его до конца своих дней. Майя немедленно вышел из дома, взял свою лошадь и отправился в Храм.

...Тридцать восемь дней прошло с тех пор, как отплыл нуменорский флот.

У Саурона, уже повелителя этого острова, было много дел. Он занимался теми Верными, что еще оставались здесь. Пламя на алтаре не затухало даже на мгновение, пожирая нечистые тела их обладателей. Его жертвенный нож не высыхал от мерзкой крови, пронизывая их поганую дрожащую плоть. Стены Храма впитали их отчаянные предсмертные крики, когда они корчились в агонии.

Наконец усталый, но довольный, он сидел на троне перед алтарем, почти дрожа в предвкушении.

Король Нуменора ступил на благословенную землю Амана.

Невольно Саурон стиснул резные подлокотники своего трона.

Король Нуменора, стоя на Туне, объявил Тирион своими владениями.

Саурон закрыл глаза.

Скалы обрушились и отправили в небытие короля Нуменора и все его войско.

Саурон засмеялся.

Он все еще смеялся, когда земля содрогнулась и бездонная темная пропасть разверзлась, погребая в себе все.

Вид расколотых слоев земли и огромных волн, поднятых гневом валар, привел его к безумию. Никогда он не представлял себе, что может испытать такой неописуемый ужас, забывая все остальные эмоции и чувства, теряя последние остатки рассудка.

Его широко распахнутые в неверии всему происходящему глаза не отразили ощущения тела, когда безжалостные волны и слои низверглись на него со всей своей ужасающей силой, и он упал в черную пропасть... и неумолимые воды сомкнулись над ним.

Глава 4
Средиземье

Умбар. Главное колониальное поселение Нуменора. Нуменорец не очень много знал об этом городе, поэтому он с интересом смотрел по сторонам, подмечая различия между Арменелосом и всеми провинциями Эленны, которые он когда-либо посетил в Земле Звезды, и этим портом. А различий было много. Узкие грязные улицы, где каждый мог угодить под понесшую лошадь, потому что места уклониться не было. Грубые шумные умбарцы; невыносимая вонь гниющей рыбы, слишком поздно выгруженной с кораблей, стоящих здесь на приколе; безжалостная жара, и нет места, чтобы укрыться от нее...

Он остановился в доме друга своей юности, который покинул Нуменор уже давно и приобрел здесь кусок земли. Не стесненный в средствах, он владел богатым особняком, богатым, но безвкусным, как и все остальное в городе. Сначала нуменорец хотел задержаться в Умбаре ненадолго и познакомиться с обычаями Средиземья, но город не располагал. Так он решил уехать как можно раньше.

Вечером за ужином, что, разумеется, не обошелся без рыбы, он беседовал с умбарским лордом. Нет, как и все нуменорцы, он любил рыбу и морепродукты, но он сомневался, что на острове что-то подобное считалось бы съедобным.

Сколько дней провела эта рыба в трюме перед тем, как быть поданной на этот стол?

Он не был уверен, что хочет знать ответ.

– Почему ты решил посетить нас? Насколько я знаю, это первый раз, как ты покинул Эленну.

Какое-то время нуменорец молчал.

– Я собираюсь переехать в Средиземье. Люди уезжают из Нуменорэ и селятся здесь или в Пеларгире, или где-нибудь еще. Да ты и сам знаешь.

– Ну а как насчет тебя? – поинтересовался умбарец.

Гость попытался не кривить лицо, прожевывая свою рыбу.

– Что ты можешь сказать о Востоке? – спросил он невзначай.

Умбарский лорд нахмурился.

– У нуменорцев нет поселений восточнее Пеларгира. Даже Умбар лежит слишком близко к Мордору.

Гость слабо улыбнулся.

– Разве ты не знаешь, что Властелин Мордора – пленник Нуменорэ?

Он закрыл глаза, вызывая в памяти события того самого дня, что привели его сюда.

– Это не имеет никакого значения. У него много слуг, и среди нуменорцев тоже. Уверен, ты слышал о них. Черные нуменорцы. Они жили здесь, в Умбаре, но потом покинули город и отправились дальше на Юг. Ты еще помнишь Хэрумора? Он использовал черную магию, – тихо прошептал умбарец.

– Да, я помню лорда Хэрумора, – ответил гость, нисколько не смутившись.

– А еще говорят, что там назгул... – продолжил хозяин.

– Назгул? – эти новости не удивили нуменорца, но он притворился, что ничего не знал.

Умбарец вздохнул. Отодвинув свою тарелку, нуменорец встал.

– Завтра я бы хотел отправиться в Пеларгир, – сказал он наконец.

– Я распоряжусь о лошади, – кивнул хозяин.

...Ночь казалась бесконечной...

На следующий день он попрощался с умбарцем и выехал из города, двигаясь на запад. Скоро он нашел, что искал, – дорогу, ведущую в Мордор...

Глава 5
Воплощение зла

Очередной порыв ветра, подхватив ядовитую вулканическую пыль, хлестнул по Темной Башне, но высокая фигура на балконе не пошевелилась. Черные волосы растрепались, и высокий небрежно их пригладил. Черные, черные как и его сердце, когда оно у него еще было. О своей внешности он уже не заботился – его сутью стала тень. Он ждал, уже много лет он ждал Его, своего Господина. Два-три года были ничем для него, потому что он был бессмертен, но разлука тяжела – она добавляла чувство одиночества, и он был погружен в него один, хотя он-то привык разделять свои чувства со своими собратьями и Господином. Но их не было, и он был один.

Иногда, когда он приближался к Кольцу, что бережно хранилось в Его темных покоях, он слышал, как оно тихо плачет, жалобно шепча:

– Одиночество, одиночество... Поговори со мной, пожалуйста, поговори со мной, ведь я так одиноко... Он вернется? Когда Он вернется? Пожалуйста, не уходи, поговори со мной... Только не уходи...

И он всегда немедленно покидал покои. Его собственное кольцо молчало.

Он почувствовал робкое движение за спиной и обернулся. Омерзительный запах давно не мытого тела, грязной одежды и благоговейного страха – на балкон вошел орк, согнувшись почти вдвое и дрожа.

– Goth[1], – прокаркал он, не осмеливаясь встретить его взгляд. Ни один орк не осмеливался встретить взгляд Повелителя назгулов.

– Mash?[2] – прошептал Черный Капитан.

Пытаясь контролировать дрожащее тело, орк продолжил.

– Tal tark skaatuga ugadhol-ghaara.[3]

Произнеся это, он быстро прижался к стене и сжался, потому что назгул прошел мимо, уже забыв про его существование. Задыхаясь, орк бессильно опустился на пол...

Мысленно призрак улыбнулся, бесшумно ступая по холодному полу одиноких проходов. Его уже боялись, когда он был еще жив, и сердце его билось, и кровь его бежала по венам. Люди содрогались, когда слышали его имя, потому что великим завоевателем он был, беспощадным и безжалостным – могущественный нуменорский полководец, сын короля. Его неумолимый меч не различал старых и молодых, мужчин, женщин и детей, проливая их презренную кровь во славу Нуменора, принося погибель каждому, кто стоял на его пути. Они даже не отваживались проклинать его вслух...

Я ждал в большом холодном и пустом зале, пламя факелов подрагивало на сквозняке, тени танцевали в углах и на высоком потолке, неясно шепча свою таинственную песню.

Я ощутил его присутствие раньше, чем увидел его. Это было, как если бы тысячи тонких ледяных лезвий пронзили мое тело и душу в поисках сердца. Сначала я подумал, что он просто тень, но потом я осознал, что у него было и лицо, и тело не из плоти смертных. И я удивился, потому что он, без сомнения, был нуменорцем – его облик подтверждал это. Но не простым: бездонные серые глаза; совершенные черты лица; длинные волосы, темные, словно безлунная ночь; очень высоким и широкоплечим был он. Нуменорец из древнего королевского рода, до того, как этот род выродился. И его взгляда я не мог выдержать.

– Добро пожаловать, я ждал тебя, – прошипел он, холод могильных плит в том шипении.

Я кивнул, не в состоянии сказать что-либо.

– Следуй за мной, – продолжил он, развернувшись и направившись к черному провалу в стене.

Я подчинился.

...Мои покои в Лугбурзе просторны и тихи, расположенные на верхних уровнях Черной Башни, они находились близко к Его покоям. Только лишь Повелитель назгулов жил ближе – знак неограниченного доверия. Много позже Черный Капитан завладеет Башней Темных Чар, и я займу его покои, и тогда уже не будет никого между мной и моим Повелителем...

Что касается первого назгула, он взял меня в ту самую первую ночь. Я никогда не забуду его бесконечно холодных рук, крепко держащих мое дрожащее тело; его прохладных губ, скользящих по моей влажной коже; его нечеловеческую ледяную плоть, пронзающую меня, и каждое движение этой плоти внутри меня замораживало крики, что пытались сорваться с моих губ; и его дыхание было дыханием смерти...

Это было давно...

Мне сказали, что Нуменор погиб, но ничто не шевельнулось в моей душе. Я начинаю забывать...

Глава 6
Голос Саурона

Наконец Он появился в Мордоре. Остальные восемь назгулов вернулись раньше. Но Саурон не смог больше создать для себя сколько-нибудь привлекательное воплощение. Тем не менее, нуменорец был доволен. Смыслом его жизни стало служение Повелителю. Он полагал, что это был достойный смысл.

Образы прошлого вскоре растворились навсегда; чувства продержались немного дольше, но и они наконец, тем не менее, исчезли, не оставив и воспоминания или осколка в его сердце. Служба его в Черной Башне была долгой, и он стал одним из самых любимых слуг Темного Властелина, обладая как могуществом, так и доверием. Имя его стало Голос Саурона, и он достиг всего, чего когда-либо желал. Он получил власть и бессмертие.

И вот он уже желал большего. И для этого у него были возможности. Прожив много веков, он думал, что такая жизнь хороша...

Голос Саурона был свидетелем бесчисленных битв, побед и поражений. Он покидал Мордор, уезжал в Харад и возвращался. Возвращался, когда его Господин вернулся во второй раз. И все начиналось заново. Снова его цель, его могущество, Лугбурз – снова его дом. Другого дома, кроме Темной Башни, он уже не знал. Как если бы он был в ней рожден.

Я здесь родился. Здесь, во второй раз.

Я – Голос Саурона.

Найдется в этой стае хоть один достойный вести переговоры со мной?

Но все-таки тот день настал, и тот час пробил. Потому что даже он знал, что когда-нибудь все закончится.

Глубоко в своем сердце он это знал.

Так и случилось. И он погиб при падении Барад-дур, чувствуя не раскаяние, а неописуемое удивление...

Но я же смог, я смог!..

Закончить эту мысль времени у него уже не осталось.

Душа его, как и души назгулов, никогда не появлялась в Мандосе.

[1] «Господин» (Черная речь)

[2] «Что?» (Черная речь)

[3] «Там человек, приехавший с острова» (Черная речь)