Александр ждал. Ждал долго, отчаянно жалея, что не может просто послать к Гефестиону пажа с приказанием явиться немедленно. Единственный человек во всей бескрайней империи, которому Великий Царь не в силах был приказать.

На поле боя, во время сражения Гефестион всегда беспрекословно подчинялся, его гетайры безукоризненно выполняли все распоряжения Александра, но после... «Хорошо, Александр, я зайду, если будет время. Вообще-то я рассчитывал провести вечер иначе». С тех пор прошло три часа, но Гефестион не появился.

Александр вздохнул. Рука лениво перебирала свитки, горой лежавшие на кровати. «Надо бы заняться почтой. Но эта жара...» В комнате было душно. Только прохладная ванна помогала остудить тело, приносила облегчение, но сегодня Александр отослал Багоаса из своих покоев.

Возможно, Гефестион просто забыл о своем обещании прийти? Что могло так задержать его? Александр закрыл глаза, откинулся на подушки. «Нет, Тион, прошу, не сейчас... – Почему? Только не говори, что не хочешь меня... – Ты не понимаешь? Все ждут только нас, мы должны выезжать! Оставь мой пояс, ради Аполлона... – Нет, Александр... Сегодня ты получишь Вавилон, но прежде я получу тебя... – Гефестион, вовсе не обязательно рвать, можно просто снять... О, боги... Гефестион...» Воспоминание оказалось таким ярким, что Александр почувствовал, как на лбу выступила испарина. Он провел рукой по груди, животу, слегка влажная кожа была чувствительна к самому легкому прикосновению. «Мне остановиться? – Нет, умоляю, нет...» Ладонь сжала отвердевший фаллос. «Гефестион...»

– Так что ты хотел, Александр? Ты произнес мое имя, или мне только показалось?

Александр вздрогнул, открывая глаза, возвращаясь к реальности. Гефестион стоял у ложа, отпивая вино из чаши.

– Я... Я не слышал, как ты вошел.

– Конечно, не слышал. – Гефестион усмехнулся, склоняясь и накрывая ладонь Александра своей. – Ты думал обо мне? – Губы мягко коснулись губ.

– А о ком же еще? Я жду весь вечер, где ты был?

– Поспорил с Неархом, сколько сможет выпить Гарпал, прежде чем свалится без сознания.

– И что? – прошептал Александр, постанывая, когда Гефестион чуть прикусил мочку уха. Сплетенные руки двигались быстрее.

– Я проиграл. Пришел к тебе утешиться немного.

– Я просил тебя прийти три часа назад, а ты развлекался!

– А разве твой персидский красавчик не скрасил ожидание? – Гефестион взял чашу со столика и отошел от ложа, заставляя Александра разочарованно охнуть.

– Клянусь Гераклом, я не знаю, почему я позволяю тебе так вести себя, Гефестион!

– А ты бы хотел, чтобы я был рядом по первому зову? Как он?

Багоас незримо присутствовал в царской спальне даже сейчас. Гефестион ничего не мог с собой поделать. Что еще, как не чувство соперничества, заставляло его, воина, всегда чуравшегося излишних украшательств, подводить глаза на персидский манер, облачаться в эту непривычную одежду?

– Останься со мной сегодня. – Во взгляде Александра была мольба, и желание, и тысяча невысказанных слов.

– В следующий раз, повелитель. – Гефестион направился к дверям.

– Ты думаешь, я позволю тебе уйти? – Александр встал, загораживая выход. – Посмотри на себя... Ты оделся так, только чтобы сказать, что не желаешь остаться? Я не поверю. – Его пальцы коснулись полуобнаженной груди Гефестиона, откидывая невесомую светло-зеленую ткань.

– Нет, я же сказал... – Гефестион отвел руки, пытавшиеся обнять его за талию. В голосе уже не было прежней уверенности. – Я сказал, что...

Горячие сухие губы не дали ему договорить. Халат заскользил с плеч. Ладони Александра блуждали по спине, спускаясь ниже, пока не наткнулись на пояс тонких персидских шальвар.

– Знаешь, все-таки македонская одежда намного удобнее, – прошептал он.

– А как же слияние варваров и греков? Я всего лишь выполняю твою волю, мой царь. – Гефестион знал, как не любит Александр слышать такое обращение от близких друзей, особенно от него. Но это было частью игры. Игры, не надоедавшей со времен юности и сейчас приносящей не меньше удовольствия. С тщательно скрываемым удовлетворением он наблюдал, как жертва снова охотно идет в расставленные им силки.

– Тогда я требую, чтобы моя воля выполнялась и сейчас. Раздевайся.

Александр отошел к ложу и сел, глядя, как руки Гефестиона медленно опустились к поясу и развязали тонкие шнурки. Расшитая ткань упала на каменные плиты пола. Александр задержал дыхание. Совершенная красота тела возлюбленного сражала его раз за разом.

– Аль Скандир, позволь мне... – послышалось от дверей. Увидев, что повелитель не один, Багоас замер, ужас на хорошеньком смуглом личике.

– Прочь, – сквозь зубы сказал Александр. – Прочь, немедленно!

Плохо сдерживаемая ярость в голосе заставила евнуха броситься вон из покоев.

– Слишком много желающих согреть ложе Великого Царя, – Гефестион даже не старался сдержать сарказм.

– Но лишь один в силах согреть его сердце.

Александр взял его за руку, потянул к ложу. Взяв небольшой фиал со столика, Гефестион налил масло в ладони, разогревая. Александр лег на живот, позволяя сильным рукам скользить по плечам и спине, нанося масло на золотистую кожу.

– Клянусь Афродитой, Тион... Как давно я не чувствовал ничего подобного, – выдохнул Александр, когда осторожные пальцы медленно проникли в него.

Гефестион улыбнулся, проводя другой рукой вдоль позвоночника, очерчивая каждый мускул.

– Неужели твой темноглазый наложник менее искусен в любви, чем простой македонский воин?

Александр чуть приподнялся навстречу сводящим с ума движениям, но твердая рука вернула его на живот.

– Как же ты нетерпелив...

– Всегда был таким... – простонал Александр, чувствуя, что еще один палец скользнул внутрь, уже почти не встречая сопротивления. – Ты же знаешь, никому не позволено касаться меня так... Так, как ты...

– Я бы убил любого, кто посмел бы посягнуть на то, что принадлежит только мне, – ответил Гефестион, откидывая волосы с шеи любимого и прижимаясь губами к влажной от пота коже.

– Прошу, Тион... Я хочу почувствовать тебя в себе... Прошу...

Гефестион знал, что он был единственным из смертных, кто слышал, как Великий Александр просит, почти умоляя. Но не собирался облегчать задачу, сколь возможно отодвигая сладкий момент соединения тел и душ.

– Ты привык, чтобы все делали за тебя, не так ли? Твоя очередь.

Гефестион привстал, протягивая Александру фиал. Тот улыбнулся, сразу угадывая все желания и хорошо зная его маленькие прихоти. Растирая масло в ладонях, он не мог отвести глаз от Гефестиона, стоявшего на коленях на кровати. От его широких плеч, покрытых шрамами. От сильных рук с удивительно изящными запястьями. От стройных бедер, средоточия желания. Пальцы Александра легко касались твердой плоти возлюбленного, лаская и покрывая маслом. Гефестион притянул его ближе, целуя, чуть покусывая нижнюю губу. Язык проник внутрь, настойчивый, требующий подчинения.

– Ложись... – наконец прошептал Гефестион, останавливая ладонь Александра. – Теперь уже я не могу ждать больше.

Александр снова лег на живот, зарылся лицом в покрывала.

– Еще шире! – Ощутив шлепок по бедру, он повиновался. Желание всегда делало Гефестиона агрессивным. – Как сильно ты хочешь меня, Александр? – Колкая щетина царапнула кожу на плече.

– Я готов пообещать тебе империю...

В любви Гефестион привык полностью повелевать, и Александр никогда не возражал. Одна мысль, что Гефестион обладает им, владеет безраздельно, лишала рассудка, заставляла забыть о царском венце.

Он не почувствовал боли, когда Гефестион вошел одним энергичным рывком, только теплую волну удовольствия, накрывающую с головой.

– Скажи, что ты мой... Что принадлежишь только мне, Ксандр.

– Только твой, всегда...

Александр приподнялся, опираясь на локти и колени. Ладонь Гефестиона обхватила его, двигаясь одновременно с телом.

Мир вокруг исчез, остались лишь бордовые всполохи пламени под закрытыми веками. И движение, растворяющее в себе, поглощающее действительность. Движение, переплавляющее два тела в одно.

– Я... О, боги... Ксандр, я люблю тебя... – В моменты близости Гефестион всегда переходил на македонский.

– Я хочу видеть... Видеть твои глаза сейчас.

Гефестион замер, тяжело дыша, потом резко отстранился, давая Александру возможность перевернуться на спину. Приподнимая бедра Александра, снова вошел в него, резко, яростно, возвращаясь к прерванному ритму. Глаза Гефестиона казались черными, расширенные зрачки почти поглотили сапфировую радужку.

– Смотри на меня. – Александр не узнал свой голос, неожиданно низкий и хриплый. – Тион...

Мучительно-сладкий спазм прокатился по его телу, проливаясь на живот перламутровыми каплями, мгновенно передаваясь Гефестиону и выплескиваясь где-то в глубине сердца.

– Мой, ты только мой... – прошептал Гефестион, обессиленно опускаясь на грудь Александра, все еще изливаясь в него.

– Никогда не принадлежал никому другому. И не буду принадлежать, клянусь Зевсом.

Александр долго не отпускал его, не разжимал объятий, ноги все еще скрещены на талии возлюбленного.

– Мы так и останемся, или ты все-таки позволишь мне встать? – спросил Гефестион, ловя языком капельку пота, сползавшую по виску Александра.

– Если я отпущу тебя, ты уйдешь, я же знаю.

– Только не сегодня, обещаю. А теперь отпусти, у тебя уже, наверное, ноги затекли лежать так.

Взяв чашу, Гефестион отпил и протянул ее Александру.

– Все, что мне удалось спасти от Гарпала.

Но Александр вдруг посерьезнел.

– Помнишь, Гефестион, как было раньше? Еще в Македонии. В Миезе, потом в Пелле? Ты преследовал меня, был так ненасытен... До сих пор не могу забыть, как корень того вяза в роще за школой впивался мне в спину, когда ты... Ты же помнишь, да? А теперь я часами жду, умоляю прийти...

– Ты думаешь, что мое желание с тех пор стало слабее? – Гефестион повернул лицо Александра к себе, прижался колючей щекой. – Просто мне так нравится, когда ты добиваешься меня, просишь о любви, как я когда-то... Прости, я, наверное, стал слишком тщеславен.

– Нет, Гефестион, дело не в том. Возможно, я заставляю тебя страдать больше, чем сам осознаю.

– Никогда, Ксандр, никогда. Ведь я знаю, что ты принадлежишь только мне.