Ночь начиналась удачно. Я лежал на диване, закинув ноги на подлокотник и скрестив руки за головой. В комнате было темно, но я не собирался включать свет. Зачем? Расположение вещей в квартире с годами заучено наизусть, да и блики фонарей с улицы хорошо освещали комнату, создавая лишь по углам таинственный полумрак. На сегодня никаких заданий, так сказать, выходной. Редкий случай, когда можно ночью полежать вот так спокойно дома, глядя, как фары проезжающих мимо машин чертят огнями узоры на потолке. Я уже почти начал впадать в оцепенение, когда неожиданно чувство, которое не отключается никогда и нигде и благодаря которому я и попал в Ночной дозор, дало сигнал. Это было странное ощущение, как будто видишь третьим глазом сквозь стены и запертые двери. Точно знал, что он уже спускается по лестнице и через пару мгновений окажется у моего порога. Сбросив сонную пелену, я вскочил с дивана, быстро прошел по коридору и остановился у самой двери. А он, уже сойдя с последней ступеньки, стоял перед дверью с другой стороны, на лестничной площадке. Мне даже не надо было напрягаться, чтобы почувствовать его безмерную радость и сильно бьющееся сердце, а потом вдруг неожиданное сомнение и то, как нерешительно потянулась его рука к звонку. Я щелкнул замком и распахнул дверь – на пороге стоял молодой вампир Костя, его губы мгновенно расползлись в счастливой улыбке, он убрал руку, застывшую в миллиметре от кнопки.

– Ты знал? – его так и распирало от счастья и еще от какой-то новости, которой он хотел со мной поделиться.

Сейчас все выяснится, я пропустил его в дом. Странно? Да, я согласен, Темный не должен заходить в обитель к Светлому, но он был мой друг. Наша дружба началась еще до того, как я узнал, что есть Иные. Может быть именно поэтому, когда выяснилось, что мы находимся по разные стороны баррикад, она приобрела для нас большое значение, а потом превратилась в...

– Как хорошо, что ты оказался дома. Я боялся, что ты на дежурстве, – Костя заглянул мне в глаза и потупился. – Сегодня я могу остаться на всю ночь...

– А как же родители? – я с интересом разглядывал моего вампиренка, красивый, чертеныш, семнадцать лет, а уже фигуристый, но, пожалуй, немного хрупкий...

– Они в гостях, придут только утром, – легкий румянец окрасил щеки Кости, – поэтому я и...

Он смешался и замолчал, ожидая моей реакции, похоже, боялся, что я начну его выгонять. Смешной!

– Хорошо, оставайся, – не шевелясь, я тоже ожидал. – Чем собираешься у меня заниматься?

Стремительно шагнув, Костя положил руки ко мне на плечи и губами потянулся к моим губам.

– Идем в комнату, не на пороге же, – я похлопал его по спине и, не убирая руку, повел в апартаменты.

– Чего не включаешь свет? – Костя посмотрел на причудливые желтые квадраты возле окна и перевел взгляд на меня.

Мы стояли в пустом пространстве комнаты, и безликие потоки лучей очерчивали его широкие плечи и стройные бедра.

– Так привычней. Спокойней, – я любовался им, совершенным творением призрачного мира.

– Ты ждал меня, Антон? – его вопрос прозвучал почти как утверждение.

– Скорее чувствовал, что ты придешь. Давай сядем, – я повернулся к дивану, но Костя остановил меня, схватив за руку.

Обернувшись, посмотрел на него, а он, набравшись отчаянной смелости, снова рванулся к моим губам.

– Осторожно, не покусай меня, – прошептал я в близкий приоткрытый рот и улыбнулся. Костя тоже улыбнулся и коснулся меня медленным поцелуем. Его мягкие нежные губы прошлись по всей длине моих и осторожно заглянули внутрь, любопытный кончик языка притронулся к небу. Я притянул Костю к себе поближе за талию, и он доверчиво прильнул, как бы говоря: «Я знаю, ты не причинишь мне вреда, Светлый». Мои руки начали своевольно гулять по его спине, поглаживая и разминая гладкие мышцы, потом спустились на упругие ягодицы и слегка сжали их. А поцелуй все продолжался и продолжался, завораживая танцем движений и разжигая огонь вожделения внутри. Косте очень нравилось целоваться, наверное, у вампиров губы, зубы, язык – одна большая эрогенная зона; конечно, он не стал бы меня кусать, просто я любил его иногда подразнить, и он не обижался. Разжав пальцы и переместив их вперед, я погладил Костины бедра, надежно скрытые джинсами. Юноша тихо застонал, у него начали подгибаться колени, мне пришлось наклониться, следуя за его уходящими вниз губами. Наконец, испугавшись, что он сейчас упадет на пол, я подхватил его и поставил на ноги. Похоже, он утратил над собой контроль.

– Костя. Костя, – легонько подул ему в лицо, заставляя трепетать светлые кудри, обрамлявшие точеные черты.

– Пошли на кровать, – шепнул он, не открывая глаз.

Поддерживая его за талию, я буквально отнес Костю к полутораспальному ложу и уложил. Он слишком чувствительный, как, впрочем, всякий Иной, будь то Светлый или Темный, к тому же еще молод, его ощущения не обросли толстой коркой защитных заклинаний, за которой вынужден прятаться я. А здесь со мной он вообще отбрасывал всякие барьеры, хотя я его и предупреждал, что это может быть опасно, ведь мы потенциальные враги. Косте казалось, что его вера и любовь могут противостоять и Свету, и Тьме, всему миру.

– Ну, почему ты не идешь ко мне? – в его голосе послышался легкий упрек.

Юный, капризный, прекрасный – кто сможет устоять перед тобой? – я, Светлый маг третьего уровня, и то не смог, а что говорить о простых смертных... Они же будут вестись за тобой, Костя, как овцы за пастухом... Прогнав подальше назойливые мысли, я мягко накрыл его своим телом. Он тут же расслабился и обвил меня руками. Его темно-вишневые, будто окрашенные настоящей кровью губы просили прикосновения, а сверкающие глаза умоляли об этом же. Не стоило ждать, хотя вся ночь впереди. Мне тоже нравилось целоваться – это было «тяжелое» наследие тех времен, когда я сам чуть не стал вампиром. Долго и нежно смакуя друг друга, мы приблизились к точке, когда желание становится нестерпимым. Раздеть Костю, раздеться самому – для этого понадобилось несколько мгновений, я вновь накрыл его, он выгнулся подо мной, по его телу пробежала сладкая волна и вырвалась стонущим выдохом. Сейчас тебе, Костя, придется поработать легкими – я бережно касался его чувствительных мест: возле ушей, внизу шеи, ключицы, сосков... О, Костины соски – отдельная история, он так бурно реагирует на легкие покусывания, что я иногда вообще боюсь дотрагиваться до них. Поэтому, пробежав по одному, а потом по другому языком, последовал дальше, несмотря на возгласы:

– Остановись. Еще, еще. А-ах...

Костин член был уже сильно возбужден, на моей груди, касавшейся его, осталась мокрая дорожка, он был почти на грани... Дразнящим движением я лизнул головку, прошелся языком вокруг нее и, глубоко взяв в рот, задал быстрый жесткий темп. Костя глубоко задышал, застонал и, наконец, коротко вскрикнув, кончил в меня теплой струей. Да, я мог почувствовать его вкус, но не долго и не более того. Даже во рту сперма Темного кажется горящими углями, а уж внутри... Конечно, это будет не смертельно, но произойдет изменение структуры тела, непоправимое. Пожалуй, только мой шеф мог бы попытаться избавить меня от пагубных последствий влияния темного семени, но как я ему буду объяснять, каким образом оно во мне оказалось? Это наша расплата за то, что мы Иные, за то, что мы разные, диаметрально противоположные с моим Костей. Полоща рот водой, я думал: «Интересно, были у кого-нибудь подобные проблемы? Вряд ли. Нам предоставлена честь стать единственными в этом роде». Хотя трудности только крепче соединяли меня и его. Невесело усмехнувшись, я вернулся в комнату, Костя сидел на краю кровати.

– «Иди ко мне», – позвал он, не произнося ни слова вслух.

Это тоже было одной из особенностей наших отношений – после близости, точнее, контакта с семенем мы начинали «слышать» мысли, направленные друг другу. Я подошел к нему вплотную.

– «Что ты собираешься делать?» – послал ему безмолвный вопрос.

– «Увидишь», – а на лице только хитрая улыбка.

Его руки легли на мой член и мягко заскользили, возвращая поубавившуюся было эрекцию. Мне оставалось только полностью довериться ласковым настойчивым движениям, что я и сделал, закрыв глаза и откинув голову. Я чувствовал, как он временами касался кончика языком и продумывал: «Вкусный». С каждой секундой в паху становилось все жарче. Я уже начал двигать бедрами в такт его рукам, но неожиданно он отпустил меня. Показалось, что Костя куда-то отдалился. Открыв глаза, я увидел в свете лунных фонарей, что он лежит на кровати, широко раздвинув колени.

– Иди ко мне («Иди в меня»), – он позвал одновременно вслух и мысленно, раскрывая двойное значение фразы.

Прижимаясь к нему, я скользнул вдоль его тела и остановился напротив лица, напротив отверстия.

– «Не боишься?» – мой внимательный взгляд.

– «Нет, ведь ты будешь держать под контролем».

– «Да, Костя, да».

Только под контролем. Плавно двинув бедра вперед, я вошел до конца. Костино лицо исказилось, послышалось: «Больно».

– «Прости, Костя. Сейчас пройдет...»

Двигаясь в нем мягкими толчками, я старался найти точку, которая доставила бы ему наслаждение. Если не получится, придется прекратить – невыносимо причинять любимому человеку боль.

– «Да-а. Там. Еще...» – а вслух громкие стоны.

– О, Костя! («Я люблю тебя».)

У него хватило сил счастливо улыбнуться на мое признание. Я старался быть нежным, насколько это было возможно, и не потерять голову. Все должно быть под контролем – горькая расплата за счастье. Углубляясь в него нарочно медленно, я пытался оттянуть неизбежный финал. Плотное кольцо плоти, охватившей мой член, казалось, сдавило и мой разум. Низкое рычание вырвалось из горла, и, откинувшись назад, я стремительно ринулся к желанной развязке, наращивая темп ударов, перед глазами повис мутный туман. По краю сознания пришло ощущение того, что до этого безмятежно купающееся в неге Костино тело напряглось и он посылает мне отчаянные жесты. Неимоверным сверхъестественным усилием я заставил себя выйти из него и тут же излился на его живот. Обессиленный, задыхающийся, упал на хрупкое тело, придавливая собой, и почувствовал горячую волну, вышедшую и из его члена. А потом Костин мысленный шепот:

– «Спасибо, я испугался...»

Глянул на его лицо, но серые глаза были закрыты.

– Все хорошо?

– Да («Я люблю тебя»).

Пальцами пробежал по персиковому шелку его щеки, прильнул к нему благодарно губами. Все равно это счастье, каким бы трудным оно ни было...

...Счастье, которое так неожиданно началось. Помню, будто это было вчера. Я возвратился с дежурства ранним утром, небо едва светлело на востоке, а на улицах еще смело бродили ночные тени. Наш Дозор проводил крупномасштабную операцию. Ночь накануне была посвящена выматывающему ожиданию, день – мобилизации всех возможных и невозможных способностей Светлого для обнаружения места перемещающегося прорыва, а заканчивающаяся ночь была занята его поимкой. Самой неприятной и сомнительной, во всяком случае для меня, частью операции. Короче говоря, ни секунды не отдыхая, я провел около двух суток и в тот замечательный момент, когда оказался, наконец, дома и собирался рухнуть в мягкие объятия кровати, почувствовал, что ко мне спешит Костя. Первой мыслью было: «Только не это», да, он мой друг, но и друзья могут иногда заявляться не вовремя. А Костя уже трезвонил в дверь. Пока я вел его на кухню, он что-то восторженно щебетал мне про то, что у него сегодня ночью получилось, после двадцатой попытки, превратиться в летучую мышь. И он уже собрался продемонстрировать мне это, когда я подошел к нему и обнял за плечи, чтобы остановить его безумное желание трансформироваться, а потом прошептал:

– Костя, я не могу больше...

Что уж он там себе вообразил, не знаю, но понял он меня совсем не так, как предполагалось. Резко развернувшись, задев своими губами мои, Костя вырвался и отступил. Я был шокирован, даже слабость ушла на второй план. Какой-то черт дернул меня начать извиняться:

– Прости, Костя, так вышло...

Не дослушав, вспыхнув пурпурным огнем, он вылетел из моей квартиры, я ощущал его растерянность, смущение и еще что-то очень смутное, непонятное. Через пару минут мое сознание отключилось, потерявшись в царстве снов.

Поздний вечер разбудил своей тишиной, я очнулся и сразу же почувствовал, что что-то изменилось в моей душе. Сканирование самосознания выявило большую привязанность и зародыш любви к какому-то человеку. Осталось вспомнить к какому. Мысленные образы разных людей поплыли перед глазами. Внезапно мягкий сигнал от входной двери ослепил меня. Костя. Костя?! Не должно этого быть! Сердце вздрогнуло утверждающим толчком.

Он зашел, робея и не поднимая глаз.

– Антон, извини, я...

– Все нормально, – я снова прижимал его к себе, – все в порядке...

Кровь уверенно пульсировала в висках, я поцеловал его куда-то в шею, он ответил неловким прикосновением к моей щеке, а мне, в свою очередь, оставалось только вернуть мимолетное скольжение губ. Короткий неглубокий поцелуй закончился, и он уткнулся в мою грудь.

– Ты мне друг, Антон?

– Нет, теперь уже не друг...

Повисла тяжелая пауза, Костя шевельнулся.

– Мне нужно идти. Родители...

– Конечно.

– Я приду к тебе завтра? Можно?

– Для тебя моя дверь всегда открыта. Как и прежде...

С этого вечера наши отношения изменились, стали какими-то странными, натянутыми, мы как будто заново открывали друг друга. Костя приходил ко мне каждый вечер и молча пил со мной чай на кухне, бросая короткие испытующие взгляды, я не мог понять, о чем он думал. Не мог, возможно, потому, что сам в это время копался в себе, пытаясь выяснить, что толкнуло меня, взрослого, абсолютно нормального в сексуальной ориентации мужика к мальчишке, к тому же Темному. Хотя фактор запрета всегда срабатывает с точностью до наоборот. Если честно, наша с ним дружба с самого начала была какой-то слишком нежной, я думал, что во мне говорила невостребованная любовь отца к сыну (Костя был почти в два раза младше меня), но все оказалось не так просто...

Вечера были похожи один на другой. После чая я выключал свет, и мы целовались, одновременно перемещаясь в мою спальню, поцелуи продолжались в кровати, а потом... А потом Костя уходил домой спать, а я – дежурить в город. Может, мне и хотелось большего, но я никогда не сказал бы об этом первым. Нужны были юноше более близкие отношения или нет – это должен был решить только он. Впрочем, Костя оказался очень страстным молодым человеком и достаточно скоро заявил, что желает почувствовать нечто совсем «другое». Я исследовал его тело, а он сообщал, где ему особенно нравятся прикосновения. Кончики моих пальцев медленно пробегали по бархатному лицу, волевому подбородку, постепенно спускаясь к шее... Довольно долго Костя говорил, что ему просто приятно, однако ничего необычного он не чувствует, но неожиданно его тело судорожно дернулось, глаза широко раскрылись. Вот тогда-то я узнал, что у него очень чувствительные соски. Он попросил провести по ним еще раз, потрогать их губами, а я не понял, в чем дело. Казалось, Костя просто хочет получше разобраться в своих ощущениях. Осторожно коснувшись правого губами, я лизнул его, а затем легонько прикусил – юноша взвился, опрокинул меня на спину, его нечеловеческая сила тут же дала о себе знать, в светлых глазах промелькнули красные огоньки, и только когда мне удалось перехватить его руки, он немного пришел в себя. С тех пор я старался быть очень аккуратным в ласках с ним, не причинять лишней боли, как, впрочем, и он со мной.

Тот вечер, несмотря ни на что, закончился исключительно успешно. Для Кости это было в первый раз, поэтому я не жалел ни губ, ни языка, стараясь, чтобы ему понравилось. Его стоны рвали мое сердце на части. Тогда же впервые я понял, что так до конца и не смогу узнать его вкус, оставить себе. В тот вечер много чего было еще в первый раз: мы услышали мысли друг друга и смогли сказать то, что не решались произнести вслух, – и между нами бесследно растворилась холодная стена непонимания и боязни, разделившая нас в последние дни. Еще я до конца осознал, что будет, если о наших с Костей отношениях узнают его родители или мой шеф, – от нас отвернется весь мир, мы будем изгнанниками... Я тогда обнял Костю, прижал к себе, надеясь защитить его от любой боли и страха. Но так получилось, что именно мне пришлось стать источником его боли.

Я долго отказывался от настоящей близости, но Костины неожиданные умения и фантазии порой просто заставляли меня терять над собой контроль, и наш первый контакт прошел гораздо более агрессивно, чем я ожидал. Поглаживая его напряженную спину и шепча слова утешения, с ужасом чувствовал его слезы. В тот момент, когда ему наконец начало нравиться, я забыл обо всем и допустил роковую ошибку. Оглушительный крик сразу после того, как я кончил, вывернул его тело. Единственное, что делает мне честь, – это то, что я мгновенно понял, что произошло и чем это грозит; быстро перенес корчащегося Костю в ванную и сделал все возможное... Потом, уже стоя в комнате и прижимаясь вспотевшим лбом к холодному злому стеклу окна, я думал, как переступить через свои чувства к нему, чтобы заставить бросить меня, мы никогда не сможем быть по-настоящему вместе. Он подошел ко мне сзади, прижался, требуя ласки.

– Костя... – в моей голове созрел дурацкий жестокий план.

– «Ты не виноват в том, что произошло – это наше возмездие. Но ведь не смертельное. Вот если ты оставишь меня, то этим убьешь...»

– «Ты прав, Костя. Но я должен был предусмотреть...»

– «А я знал, что так будет. Чувствовал...»

– «И все равно просил меня сделать это?» – развернулся к нему.

– «Да. В другой раз ты...» – ясные чистые глаза.

– «Другой раз? Да больше никогда...»

– «Никогда?» – легкая обида.

– «Что же ты делаешь со мной, Костя?» – я закрыл глаза и почувствовал его победную улыбку...

...Поток воспоминаний, проскользив призрачной лентой, растворился в реальности.

– Костя, тебе надо в душ.

– Я подумал, что ты уснул, – он потормошил мои волосы.

– И что, ты бы так и лежал всю ночь подо мной? Не будил?

– Да, – с придыханием.

– Иди, иди, – я освободил его из своих объятий.

– А ты? – он пока не двигался, наша сперма, смешавшись, блестела на его животе.

– Я после тебя, – мне не хотелось отводить от него глаз.

– Нет. Пошли со мной, – Костя приподнялся и потащил меня за руку.

– Ты же знаешь, чем все это кончится... – я сопротивлялся.

– Ну и что, прямо там и помоемся. Пошли, – почти стащив меня с кровати, он и не собирался отступать.

– Ну, мышоныш, погоди, – пришлось встать и пойти за ним.

В крохотной ванной комнате я остался стоять в стороне, наблюдая за Костей, нежащимся в теплых потоках искусственного дождя. Только ему было мало того, что он и так стоит передо мной обнаженным, юноша решил специально подразнить и принялся вытанцовывать какой-то невероятный эротический танец: поглаживал себя по животу, по внутренней стороне бедер, проводил пальцами по всей длине члена, открывая чувствительную головку, ловил ртом упругие потоки воды, нахально играя розовым язычком...

– Ты хочешь, чтобы я еще раз тебя прямо здесь? – откровенно говоря, я уже был близок к тому, чтобы сделать это, но сдержался.

Костя не отвечал, специально блокируя мысли. Забравшись под душ, я похлопал его по круглым ягодицам.

– Дай мне помыться.

– «Остаться посмотреть?» – ухитрился он мысленно промурлыкать.

– Ничего интересного ты не увидишь, иди в кровать.

В его движениях, когда он выбирался из-под воды, сквозило разочарование, но так было надо, иначе бы я не стерпел... А сегодня был шанс попробовать... Закрыв глаза, я отдался горячим прозрачным потокам.

Холодный воздух мгновенно окутал меня в коридоре, поэтому, быстро преодолев небольшое расстояние, я оказался под одеялом рядом с Костей. Он лежал смирно, пытаясь разобраться в причинах моего странного поведения.

– «Ты же хочешь меня. Я знаю, – я ощутил, как юноша тихонько меня просканировал. – Тогда почему...»

Схватив его, притянул к себе.

– Попробуешь сегодня сам?

– Я? А если не сдержусь? – почему-то он вдруг стал маленьким и пугливым.

– Не надо бояться. Все получится, – я постарался отдать ему часть своей уверенности.

...Горящие угли во рту были ерундой по сравнению с острыми битыми стеклами, раздиравшими меня изнутри, – Костя почти успел выйти из меня, перед тем как... Почти...

– Антон, Антоша, прости, – он еще задыхался и не мог внятно говорить, сбивчивое дыхание било меня в затылок. – Иди скорее...

– «Не беспокойся, все в порядке» – я остался лежать. Не знаю, почему так сделал, может, хотел хотя бы один раз оставить себе частицу его.

Невыносимо жгучая боль постепенно растворялась, но не проходила, а превращалась в тупую заунывную, разбегаясь по всему телу. Костя маленькими нежными поцелуями осыпал мои плечи, я услышал его мысли.

– «Ты красивый, Антон. Вот бы мне стать таким...»

Улыбнувшись через силу, ответил ему:

– «Мальчик мой, ты сам лучше всех».

Он опустился чуть ниже вдоль моей спины, его пальцы начали легкими движениями чертить замысловатые спирали на коже. Странно, но под Костиными губами боль уходила, отступала. Вначале я не поверил, решив, что это совпадение. Его язык коснулся моих лопаток, и ноющие судороги медленно поползли вниз.

– «Костя, спустись еще ниже».

Не выказывая ни капли удивления, он безмолвно повиновался. Губы рисовали путь, оставляя спокойствие и удовлетворение. Ни на секунду не засомневавшись, юноша прикоснулся к моим ягодицам, а его руки заскользили от бедер к коленям. Остатки боли плавно, но неумолимо трансформировались в возбуждение. Перевернувшись, я подхватил его и прижал к груди. У нас была впереди вся ночь. Первая полностью НАША ночь.

* * *

Шатаясь и чуть не падая от истощения, я брел по улицам в свою обитель. Сегодня была охота, страшная охота, едва не стоившая мне земной жизни. Потоки темных огней проплывали мимо меня, двигаясь как будто в тумане. Все кончилось, но руки предательски сжимались в нервной конвульсии: я убил его, убил...

Наконец-то мой дом – моя крепость. В темноте родной прихожей, прислонившись к стене и закрыв глаза, я остался стоять. Дверной звонок прорезал тишину нетерпеливым звуком. Кто это? Костя? Шестое чувство показало, что за порогом сгустился плотный серый дым. Что это с ним? Я распахнул дверь.

– Заходи, Костя.

Он нерешительно мялся и молчал, не поднимая глаз. До меня дошло: на сегодняшней охоте мне пришлось убить Темного. Темного вампира.

– Ты уже в курсе? – вопрос был лишним, он сразу узнал об этом, как только произошло убийство.

– Нас очень мало, Антон, – Костя поднял взгляд. – Когда кто-то уходит, мы сразу чувствуем.

– Знаешь, Костя, вместо него мог погибнуть я, – глаза в упор. – Просто так получилось, что сегодня это произошло с ним, а в следующий раз...

Я замолчал, видя его внутреннюю борьбу, отразившуюся на бледном лице. Он закрылся руками.

– Не говори так, но... но это всегда будет между нами, будет разделять нас, – его голос звучал приглушенно.

– Мы в разных лагерях. Ты ведь знал об этом...

Костины глаза метнули молнии.

– Я знал. А ты знал?! Ты хоть помнишь, как я выгляжу ТАМ, в Сумраке, или предпочитаешь не думать об этом, когда целуешь меня? – гнев преобразил его. – Напомнить тебе?

– Костя! – я протянул к нему руку, но он уже вошел в Сумрак.

Секундная задержка, и моя тень шагнула ко мне навстречу, я оказался рядом с ним. Только это был уже не тот Костя, которого я знал: два серо-черных крыла повисли за спиной, во рту отчетливо выступали острые клыки, его тело выглядело непривычно, странно, кожа окрасилась в бледно-серый оттенок. Но наверняка и мой вид ему был не очень-то приятен, в Сумраке нет одежды. Здесь от меня исходил слабый белый свет, а вокруг Кости образовалась сфера тьмы, которая норовила расползтись от своего хозяина и заполнить собой все вокруг.

– Я тебе нравлюсь таким? – его сумрачный голос был низким и хриплым.

Рассеяв нерешительно подползавшее темное облачко и подойдя к нему, я молча лизнул выступавшие из его рта клыки. Он вздрогнул и уперся руками в мою грудь. Хлынувший поток ледяных тончайших игл чуть не согнул меня пополам. Костя собрался отдернуть пальцы, но я накрыл его руки своими, не давая этого сделать. Дойти до конца и погибнуть вместе – это ли не настоящая любовь? Закрыв глаза, я покорился муке с упоением мазохиста.

– Антон, не надо, – его голос стал чуть выше, видимо, он собирался выйти из Сумрака.

– Надо! – удержал его.

Интересно, а что Костя тогда чувствовал, скорее всего, это было похоже на те ощущения, когда кладешь ладони на раскаленную сковородку, но он терпел. Невыносимый холод, казалось, насквозь проморозит мне грудную клетку, я расслабился, стараясь словить кайф от боли. Секунда, две, три, и мои нервные окончания сдались, в конце концов, и приятный, и неприятный раздражитель приводят к одинаковому состоянию возбуждения, нет особой разницы, каким путем. Его руки двинулись вдоль моего тела, и иглы мгновенно вонзались в новые участки кожи. Дьявольским усилием я заставил себя не закричать, а выпустить лишь полузадушенный стон.

– Еще, Костя! – распахнув глаза, увидел оскал его выгнувшихся от боли губ.

Ты был не прав, мышоныш, никогда я не забывал, как ты выглядишь в Сумраке, только поверь, это нисколько не мешало любить. И не помешает никогда. Мой язык, скользнув белой змеей, снова притронулся к длинным клыкам, облизал их.

– Я хочу попробовать твоей крови, – глубокие глаза чудовища горели светло-красным огнем.

– Попробуй, – покорно склонив голову набок, я подставил свою светящуюся кожу.

Его раздвоенное жало, стремительно развернувшись между двух острейших бритв, обожгло мою шею, прошлось от уха до ключицы, оставляя ядовитую разъедающую кислотой слюну.

– Нельзя, ты же знаешь, – свернувшись, черный язык исчез.

Он потянул меня к себе, наши тела соприкоснулись, вспыхнули искры – разряд Света и Тьмы. Его гипертрофированный член упирался в мой выступающий фаллос. Сумрак стремительно забирал расточаемые на борьбу друг с другом силы, голова раскалывалась, опустошаемая разрывающей болью. Я уткнулся в его шею, здесь Костя был выше меня. Колени подкашивались, несколько мгновений медленного, как будто в воде, полета, и мы оказались на полу. Он извивался подо мной, шумно обдавая выдыхаемой тьмой, его крылья били по сторонам подобно парусам во время шторма. Ощущения тысячекратно обострились благодаря Сумраку, острое желание сдавило низ живота, я потянулся к его отравленным губам, рискуя напороться на коварные кинжалы зубов. Обхватил верхнюю половинку рта и с силой всосал. Мои руки накрыли его соски, они были невероятных размеров и формой напоминали пухлые губы. Вампир взвыл, приподнимая меня бедрами и отрывая от земли. Мой член разбух до гигантских размеров, внезапное вознесение обрушило на наши воспаленные страстью органы тяжесть моего тела. Свет перед глазами померк, отпустив его губы, я замер в безмолвном крике. Он мягко опустил бедра обратно, крылья заскрежетали по полу. Мой стон вернул меня в Сумрак, двинувшись вперед, я поплыл, накрывая его тело волнами. Вжимая руками мои бедра в себя, Костя шептал мое имя, настоящее имя, я сам открыл его ему. Потому что у него было больше прав его знать, больше даже, чем у моего шефа. Наши фаллосы терлись, вскипая и продолжая наполняться сумрачной спермой – Темной и Светлой. Рывок и снова подъем, ослепляющий болью. Невесомость, заканчивающаяся полетом вниз, опять попытка обогнать ускорившееся время скоростью фрикций. Руками я ласкал его соски, сжимая безжалостной приторной пыткой, а он, впившись в мои ягодицы когтями, заставлял двигаться на нем еще быстрее, разрывая меня нечеловеческой силой. Упав губами в раскрытые губы, я вскрикнул, умоляя о пощаде. Кого? Его? Себя? Снова взвившись и застыв в верхней точке, он излил свое семя, а потом, обессиливший, рухнул на землю; из меня семя выходило мучительными толчками, приподнявшись, я видел, как оно светящимися струями капает на Костю, смешивается, соединяется с темной влагой и исчезает, переходя в другие слои Сумрака. Удивления не было, только легкая смутная тревога. Иссякнув до конца, я опустился на бледно-серое неподвижное тело. Странно, что-то было не так: исчезли ледяные иглы прикосновений к темному телу. Краски стремительно тускнели, Сумрак жадно высасывал оставшуюся энергию жизни.

– Костя, выходи из Сумрака! – вцепившись пальцами в безвольные плечи, тряс его, но он не отвечал.

...Я очнулся в тусклой темноте, тело ныло, как будто меня долго и упорно били до потери сознания, моего сознания. Где-то внизу раздался тихий стон.

– Мышоныш? – я сполз с него и лег рядом.

Провел рукой по его лицу и попытался вспомнить, где мы.

– «У тебя. Это твой коридор», – чужой поток мыслей вонзился яркой молнией в мое сознание и застрял.

– «Ты... С тобой все...»

– «Да», – Костя не шевелился.

– «О, Боже! Я тебя...»

– «Знаю... теперь... точно», – улыбнулся, мои пальцы накрыли его губы, он легонько поцеловал их.

Ночь заканчивалась. Над землей поднималось солнце, погружая весь мир в Свет. Желтый несмелый луч заглянул в квартиру, дотянулся до коридора и обнажил два распластавшихся уставших тела.

* * *

Завтра.

Завтра я приду на работу и узнаю от шефа, что минувшей ночью в глубинных слоях Сумрака появилось новое существо. Его зарегистрировали в районе недалеко от моего дома. Оно обладает странными признаками и не принадлежит ни к Темным, ни к Светлым, являясь промежуточным.

Завтра я вернусь и расскажу Косте, что он стал отцом, и буду помогать ему и себе привыкнуть к этой мысли. Нелегко узнать, что ты в семнадцать лет дал кому-то жизнь, пусть даже этот кто-то и призрак глубокого мира.

Завтра я пойму, что все этого ждали, ждали появления Высшего Сумрачного, чтобы наконец решить спор Света и Тьмы; события были заранее определены. Но...

Но это будет только завтра, еще есть время не думать об этом, Моя Любовь...