Глава 1

С того момента, как рейс Париж – Лос-Анджелес поднялся в воздух, прошло уже пять с лишним часов. Большинство пассажиров дремали, устроившись поудобнее, – из-за непогоды вылет отложили на одиннадцать вечера, а четыре утра по внутренним часам – время для самого сладкого сна.

Проходя по салону бизнес-класса, стюардесса заметила молодую светловолосую девушку лет шестнадцати, глядевшую в иллюминатор, за которым не было ничего кроме темноты, – там, куда они летели, ночь только наступала.

– Всё в порядке, мисс... ?

Пассажирка подняла голову. Взгляд светло-голубых глаз казался расфокусированным, как будто она смотрела не на женщину, а сквозь нее. Стюардессе подумалось, что она зря побеспокоилась: девочка, возможно, дремала с открытыми глазами. Или просто не понимала английский. Немного напрягшись, она произнесла по-французски:

– Comment ça va? Etez-vous bien?

– Oui, tres bien, merci.

Голос девушки был каким-то не девичьим, грудным, с легкой хрипотцой. Хотя, может быть, всё дело было в этом странном картавящем языке? Или всё-таки с ней что-то было не так? Женщина сомневалась, хотя причину этого точно назвать бы не смогла.

В полумраке салона глаза француженки так отражали верхние освещение, что могло показаться, что они слегка светятся – ровным и холодным голубым светом. Стюардесса отступила назад, почему-то чувствуя себя слегка неуверенно под этим пристальным взглядом. Но это странное ощущение продлилось ровно несколько секунд, после чего девушка улыбнулась – совершенно естественной, чуть смущенной улыбкой – и сказала, слегка коверкая слова чужого языка:

– П’гостите, у меня бессонница... Со мной всё в по’гядке, благода’гю вас.

– О, отлично, – ответила стюардесса, поправляя – чуть нервно – одеяло на соседнем пассажире. – Может быть, воды?

– Нет, спасибо. Не стоит.

Выговор француженки был довольно чистым, хоть она и говорила с видимым трудом. Женщина вдруг почувствовала к ней что-то вроде симпатии. В черном пиджаке, с выглядывавшей из-под него белоснежной блузкой, девочка была похожа на школьницу на каникулах. Скорее всего, так и было.

– Первый раз летите в Америку, верно?

– В’годе того, – чуть напряженная улыбка показала, что ее обладательница слегка нервничает.

– Ничего, – пообещала стюардесса, успокоившись и уже направляясь в кабину пилота. – Я уверена, вам понравится...

Прозвучавшее в ответ тихое: «Возможно» – без малейшего признака акцента – она уже не расслышала. Впрочем, она и не должна была этого услышать...

Люция проводила женщину взглядом и снова уставилась в иллюминатор. Темнота. Ничего кроме темноты. Где-то в семи тысячах километрах под ними лениво ворочалась ночная Атлантика, шелестя волнами, накатывающимися друг на друга. Она представляла себе это – бесконечную темную гладь и звёзды. Бесконечно и необозримо.

«Мы летим навстречу ночи, – подумала Люция. – Какая прекрасная метафора. Особенно для посещения Города Ангелов. Падших Ангелов...»

Она прожила там чуть меньше года и успела в полной мере оценить его. Роскошный город: ад и рай в одном флаконе, бесконечные возможности для удовольствия и боли. Одно из тех мест, которое нужно либо любить, либо ненавидеть. Хотя она сама не испытывала ни одно их этих чувств, даже когда вплотную приближалась к ним. Этот Город Греха был слишком уж хорош, чтобы продать ему еще и свою душу.

Люция всегда предпочитала покупать.

Именно это ей предстояло сейчас проделать. Кое-что купить.

К несчастью, она пока что не имела понятия о том, как именно это будет сделано. Хотя, как любил поговаривать один ее знакомый, «а кому сейчас легко»?

Люция повернулась и прошлась взглядом по своему ряду. Ее – команда? Свита? Свора? – мирно дремала в креслах. Да, сейчас они действительно походили на школьников на каникулах.

«Все мы хороши, когда спим зубами к стене», – Люция вспомнила одну из самых невинных шуточек Хордевы и улыбнулась. Сама Хорд дремала справа, мирно посапывая. Что забавно, очень по-человечески. Самый страшный компромат, который можно было на нее придумать. Люция усмехнулась своим мыслям и перевела взгляд на следующие сиденья. Винсент – Койот. Идзуми. Миллисента по кличке «Кукла Барби». С ней вместе – пять. Маловато для регулярной охраны, но «кто защитит меня, если я сам на это не способен?». Один их первых уроков, заученных ей навсегда.

Свита. Необходимый элемент ее статуса. К счастью, всех их Люция выбирала сама, без какого-либо вмешательства со стороны. Ее стая, и она – вожак: самый главный критерий отбора.

Впрочем, самые главные проблемы на этот раз придется решать ей.

Люция положила на колени ноутбук. Ее пальцы лениво пробежались по черной клавиатуре. Информация, информация... ее всегда мало, слишком мало, и чаще всего только ответы на вопрос, чего именно она не сможет сделать. Информация об отсутствии информации – обычная рабочая ситуация.

На экране возникло холеное лицо мужчины лет тридцати. Справа от картинки поползли строчки текста.

Бальтазар. Демон. Самый влиятельный в ЛА. Возраст (хм-м... правильнее было бы говорить «стаж в этом мире») – 147 лет. Возглавляет фирму... Годовой доход... Финансовые отчеты...

И цифры, цифры, цифры. Как будто его можно будет подловить на финансовых махинациях. Хотя, если подумать, таковые наверняка имели место. В особо крупных размерах.

Все эти частности, собранные в единое целое, конечно, давали относительное представление о том, чем занимается «клиент». Но ничего не говорили о том, кто он такой. А сила и слабость человека / демона / оборотня / вампира и т.д. не выражалась в денежных потоках, проходящих через его банковские счета. Во всяком случае, далеко не полностью.

Люция вздохнула, щелчком клавиши перелистывая фотографии. Дорогие костюмы, шикарные авто – и везде высокомерно-насмешливая улыбка, как будто говорящая: «Да, всё это, и всё – по праву». Финансист и франт. Цепко практичный прожигатель жизни, вернее, срока, отпущенного ему на земле. Да, это будет непросто...

И всего две недели до летнего солнцестояния.

Сопение рядом прекратилось, и знакомый хриплый голос поинтересовался:

– Сколько времени?

– Четыре тридцать пять по Парижу, – ответила Люция, не отрываясь от экрана.

– Черт, спина затекла... Вот дерьмо-то... – пожаловался голос.

Люция скосила глаза в сторону и встретила иронический взгляд золотисто-карих глаз. В них прыгали хорошо знакомые ей чертики – Хордева из рода Бруджа явно была в неплохом настроении, несмотря на все неудобства.

– Всё паришься? Ну-ну... – протянула девушка, заглядывая в экран ноутбука.

Люция остановилась на той фотографии, которая казалась ей самой удачной, и немного ее увеличила.

– А он красавчик, – откомментировала Хорд задумчиво. – Слушай, может мы на него Барби натравим? Он сам сразу на всё согласится...

Люция, усмехнувшись, покачала головой. Имей они дело с кем-то другим, этот номер мог бы и пройти; но сейчас она была убеждена, что бритниспирсообразная красота Милли, даже в сочетании с ее неукротимым сексуальным аппетитом и неукротимым же садизмом – это немного не то, что можно было бы предложить Бальтазару. Нужно было что-то более утонченное, более изысканное.... Но что?

Мужчина на экране кривил свои чувственные губы в саркастической усмешке. Слишком хорош. Почти совершенен. Достойный противник.

Последние слова она произнесла вслух.

Хорд презрительно фыркнула:

– Слишком хорош – для тебя или для всех нас?

– Для нашего предложения, – спокойно ответила Люция, наконец оторвавшись от экрана и глядя на подругу. – Он не согласится просто так.

– Возможно. Тогда мы дадим Винсу пистолет с освященными пулями, и пусть дьявол упокоит его душу в аду. Если, конечно, она у него есть.

Люция внимательно поглядела на соседку. Губы Хорд растянул знакомый оскал. Она явно была готова к хорошей кровавой драке.

– Неконтролируемая агрессия, Хордева?

Оскал стал чуть шире. Из-под верхней губы показалась пара острых клыков.

– Наша задача – «любой ценой», если я не ошибаюсь? Поправь меня, если это не война.

Люция перевела взгляд на экран.

– Поправляю. Это бизнес. Наша задача – любой ценой, но как можно дешевле.

Бальтазар продолжал высокомерно улыбаться.

Мы это сделаем, подумала Люция. И, в конце концов... освященные пули – это тоже вариант.

Дочь Князя Камариллы имела право почти на всё. Исключая поражение.

* * * * *

– Что за черт! – Койот яростно просигналил встречной машине, только что выписавшей на дороге такой лихой зигзаг, что еще чуть-чуть – и столкновение было бы неминуемым,– и шепотом выругался: – Псих долбаный!

– Тебя послушать, так все здешние водители – психи и мудаки, – тут же отозвалась Хорд сзади.

– Не все, но преобладающая их часть, – мрачно буркнул мужчина, не отрывая взгляда от дороги.

– А ты, значит...

– Помолчите, пожалуйста, – холодно сказала Люция. В машине тут же воцарилась полная и абсолютная, прямо-таки гробовая тишина. Здесь все умели отличать шутку или брошенное вскользь замечание от прямого приказа и вели себя соответственно.

Люция мысленно усмехнулась. Она вовсе не хотела демонстрировать свою власть нарочно – всего лишь заставить их слегка сосредоточиться и хорошо запомнить всё то, что она сейчас собиралась сказать. И всё же: управляя этими бешеными псами, требовалось держать их в хорошей узде.

Выдержав достаточную, по ее мнению, паузу, девушка наконец заговорила – чуть насмешливо, чтобы несколько ослабить напряжение:

– Итак, девочки и мальчики, слушай мою команду: в местном элизиуме не напиваться до полного неподобия, не драться без особой необходимости и никого не убивать. Нейтральная территория, никакого апартеида, полное равноправие и демократия. В общем, мы в Соединенных Штатах. Всё ясно?

– Да куда уж яснее... – проворчала Хорд недовольно. – Бутылки не бить, ангелов за крылья не дергать...

– Вот именно. – Люция повернулась к Миллисенте. – И еще. Кавалеров не цеплять.

– Что?! – Барби казалась возмущенной до глубины души. – Две недели без секса? Да я же с ума сойду!

– Не сойдешь, – буркнул Койот. – Тебе уже некуда сходить...

Люция достала свой люггер и оттянула затвор. Внимательно осмотрела его и снова засунула за брючный ремень. Кобуры она не признавала.

Койот припарковался, втиснувшись аккурат между двумя дорогущими тачками – скорее всего, принадлежавшим местным демонам. Хотя... Лос-анджелесские ангелы иногда бывали большими оригиналами.

Наблюдая за манипуляциями Койота, Хорд недовольно фыркнула, но промолчала. Люция знала, что именно так раздражает ее подругу в Джоне: Хорд, уже рожденная вампиром и всю жизнь плюющая на человеческие порядки, просто не воспринимала те остатки человеческих привычек, от которых новообращенный не мог или не хотел избавиться. Стремление избегать штрафа за неправильную парковку, например. Или то, что он всегда переходил улицу только на зеленый свет. Люция порой и сама чувствовала легкое раздражение из-за пустой траты времени, пусть даже это и были всего несколько секунд или, в крайнем случае, минут. В эти моменты она обычно вспоминала, что еще два года назад этот – тогда еще – человек был «вольнонаемным агентом по доставке смерти на дом». Проще говоря, наемным убийцей; нарушая закон по-крупному, он избегал связываться с ним по мелочам, чтобы как можно реже попадать в поле зрения полиции. Даже на его периферию. От таких привычек, выработанных годами, избавляются подолгу. Койоту не так просто было привыкнуть к мысли, что он теперь невидим для закона и его блюстителей.

В молчании они спустились вниз по железной лестнице и оказались в клубе, носящем гордое название «У полуночи» – по имени хозяина небезызвестной в Лос-Анджелесе персоны. Собственно говоря, его они и собирались навестить.

Место действительно оказалось популярным. Оно было набито битком: ангелы, демоны, вампиры, оборотни, шушера помельче всех мастей и видов. Громкая музыка в стиле техно-данс, освещение в красных тонах. В стеклянных перегородках, освещенных изнутри, ползали здоровенные черные скорпионы.

В общем, довольно милое местечко, подумала Люция, неторопливо продвигаясь вперед. Хотя все казалось, были заняты своими делами, она чувствовала, как их тщательно ощупывают взглядами с головы до ног, присматриваясь, прицениваясь, определяя, кто они – обнаглевшая донельзя добыча или новые охотники. Хорд и Койот шли по бокам, Идзуми и Милли – чуть сзади; и толпа танцующих как будто случайно расступалась. Неплохо для начала, отметила девушка, мысленно улыбаясь.

Все диванчики у стен и столики были заняты, а встреча с Миднайтом была назначена ровно на 11 часов – оставалось ждать еще пятнадцать минут. Вампирский этикет обязывал их явиться точно в назначенное время, ни минутой раньше, ни минутой позже. Взгляд Люции упал на столик в самом дальнем углу. Хотя он был рассчитан на шестерых, сейчас там сидел всего один чело... человек? – человек. Хм, ну и дела... Мужчина сидел перед початой бутылкой виски, зарыв пальцы в черные волосы, с совершенно отсутствующим видом, очень контрастируя с танцующими вокруг и веселящимися – ну, или, по крайней мере, пытающимися веселиться – инферналами.

Люция указала взглядом Койоту на сидящего и плавно опустила руку вниз, приказывая действовать осмотрительно. Мужчина кивнул и двинулся вперед. Он наклонился над сидящим и мягко встрянул его за плечо:

– Эй, приятель, потеснись!

Мужчина поднял голову. Его глаза были мутными, лицо – опухшим. Судя по этому замечательному виду, такое времяпрепровождение было для него обычным делом. Он уставился на вампира, но продолжал сидеть, не трогаясь с места.

– Уступи-ка место, парень, – так же мягко повторил Койот, но Люция услышала в его голосе угрожающие нотки. Мужчина продолжал сидеть на месте, с каким-то странным любопытством глядя на своего vis-a-vis.

– Да он же в стельку пьян! – буркнула Хорд, которой уже всё это наскучило, выдвинулась к столу и раздраженно бросила:

– Эй, малыш, нас пятеро, ты один; так что не занимай место и сгинь куда-нибудь, пока мы добрые!

– А не пошла бы ты? – поинтересовался брюнет, переводя на нее взгляд.

Люция коротко рассмеялась. Такая человеческая наглость была просто поразительной, учитывая время и место. Странные дела творятся в Лос-Анджелесе, думала она, разглядывая человека. Или это американская демократия так бьет им в голову? В Трансильвании он был бы уже три раза мертв, и каждый раз – особо мучительным способом; но, с другой стороны, ездить со своим углем в Ньюкасл было не в ее правилах. Ну что ж, еще одна попытка, и после этого она просто прикажет вышвырнуть его отсюда. И думается, этот приказ ее волкодавы выполнят с особым удовольствием. В конце концов, с той самой секунды, когда этот отмороженный посмел сказать им «нет», это становилось уже делом принципа...

– Молодой человек, – Люция постаралась вложить в свои слова всё необходимое: она не любила тратить время зря, – ВСТАНЬТЕ. Уступите место...

Мужчина посмотрел на нее. Похоже, он был в легком затруднении. Его глаза – серо-карие, довольно красивый цвет, напомнивший ей почему-то об оперении сов, – пробежали по ее лицу, обратились на Джона и Хорд, снова вернулись к ней. Гордость и опьянение, видимо, схватились в кратком, но кровопролитном бою с разумом и осторожностью, но в конце концов вторые потерпели сокрушительное поражение.

– Пошла к черту, полукровка!– произнес он отчетливо, глядя ей в лицо.

И следующим звуком, который услышала Люция, был щелчок взводимого курка –

Койот одним плавным движением, почти неразличимым в царивших вокруг сумерках, приставил ко лбу мужчины дуло пистолета.

– Позвольте сделать, это для вас, леди? – произнес он ровным, лишенным эмоций голосом.

Люция, даже не оглядываясь по сторонам, знала, что все взгляды обратились сейчас на них. Она чувствовала в них легкий испуг... удивление... одобрение и жажду крови. Похоже, никто не рискнул бы свой шкурой, чтобы стать у них на дороге. Наоборот, публика, скорее всего, насладится зрелищем человеческих мозгов и крови, размазанных по танцполу.

Эти мысли пробежали через ее мозг мгновенно, пока шаткое равновесие оружия и черепной человеческой коробки не было нарушено. Нужно было что-то решать. Немедленно.

– Отдайте его мне... – пропела Барби почти нежно, протискиваясь вперед. – Я так голодна...

Странно, но музыка, до этой секунды просто бившая по ушам, как будто затихла. Как будто кто-то поставил звуковой фильтр. Иначе как бы она, даже с ее острым слухом, расслышала скрип открывающейся двери?

Люция обернулась.

Всего в двух метрах от нее в дверном проеме стоял сам Миднайт, утративший свою обычную непроницаемость: на его лице ясно читались изумление, раздражение и страх в равных порциях. Но это не это заинтересовало Люцию больше всего.

Рядом со старым колдуном стоял никто иной, как Бальтазар. Собственной персоной.

Да, это было неожиданно.

Она смотрела, как ее учили: не переводя взгляд сверху вниз и влево-вправо, а схватывая сразу всё, объемно, в цвете, так, чтобы со стороны этот взгляд был вскользь и мельком; одновременно сличая оригинал с возникшим в ее памяти образцом.

Дорогой, чуть старомодный серый костюм, серебряная монета, танцующая на костяшках холеных пальцев; черные, как смоль – какое поэтическое сравнение – волосы, аккуратно убранные назад, пристальный взгляд антрацитово-черных глаз, в которых зрачок сливался с радужкой. Отличие от ее фотографий было только одно: сейчас Бальтазар не улыбался самоуверенной улыбкой победителя; на внешне равнодушном лице при должном внимании читалось удивление и еще какое-то чувство, которое она не могла определить. Некая обеспокоенность, возможно... Впрочем, в данной ситуации это было вполне объяснимо: Койот явно и не думал опускать свой пистолет, во всяком случае – не выстрелив из него предварительно пару-тройку раз.

Нужно было что-то решать. Срочно.

Люция повернулась на каблуках и легко, но твердо отвела руку Винсента в сторону.

– Мы здесь в гостях, Койот, – сказала она резко и, наклонившись к нему, чуть слышно прошептала:

– Отложим это на потом.

И мужчина нехотя убрал пистолет в кобуру.

Люция повернулась к Миднайту. Старый колдун прокашлялся. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке.

– Добро пожаловать в Лос-Анджелес.

– О да, благодарю вас, – холодно, но учтиво ответила Люция, скрестив руки на груди, – легкая демонстрация неодобрения хозяину за неосмотрительный выбор клиентов. Во всяком случае, она имела на это право.

Бальтазар молчал. Небольшая странность – по ее описаниям, это было не слишком типично. Более естественно бы смотрелась какая-нибудь язвительная реплика. На секунду его взгляд скользнул за ее спину, потом снова вернулся к лицу, но остался совершенно непроницаемым. Она даже не могла уловить в черных глазах обычный для демонов красный отсвет. Похоже, этот экземпляр очень хорошо владел собой...

Миднайт прервал неловкую паузу, отступив в сторону:

– Прошу...

– Merci beaucoup, – надменно процедила девушка, давая знак свите следовать за собой. На мгновение она оказалась почти лицом к лицу с демоном, встретилась с ним глазами, но он уже сделал движение в сторону, явно стремясь удалиться с поля боя.

Напряженный обстрел взглядами между тем ослабел – всем стало ясно, что вышибание мозгов, а также иные развлекательные мероприятия временно отложены на неопределенный срок. В воздухе прямо-таки витало разочарование. Если подумать, такое поведение инферналов было чрезвычайно человеческим, хотя большинство из них наотрез бы отказались это признать.

Высокий чернокожий охранник закрыл за ними дверь, оставшись снаружи. Оно и понятно: разговор предстоял весьма и весьма непубличного характера. Миднайт прежде всего был бизнесменом, а Камарилла неплохо ему платила за информацию. И необходимости нежничать и играть в глупые игры Люция не видела. Поэтому, опустившись в кресло перед столом хозяина кабинета, она, выдержав минимальную паузу, заметила, стараясь впрочем, быть вежливой – истинно в вампирском стиле:

– Весьма рада встрече, – пауза, – хотя и омраченной этой маленькой неприятностью.

Сам Миднайт, уже восстановивший самообладание, произнес сакраментальное:

– Прошу прощения за столь досадный инцидент.

– Не стоит, это же не ваша вина... – Люция усмехнулась. – Кстати, кто он?

Колдун несколько секунд сомневался, но у него не было выхода: она бы всё равно получила необходимую ей информацию, уж лучше – от него.

– Константин. Джон Константин. Местный экзорцист.

Люция хмыкнула.

– Ясно, – сказала она так, как будто это всё объясняло. – Ладно, не будем больше об этом. Давайте поговорим о делах...

* * * * *

Из клуба Люции удалось выбраться уже в шесть утра, перед самым закрытием. Разговор с Миднайтом затянулся далеко за полночь, а оставшееся время она уступила своей свите, которой уже не терпелось оттянуться по полной – в особенности, конечно, Хорд, на которую даже час приличного поведения оказывал весьма удручающее воздействие. К счастью – их и своему, – Константин уже успел куда-то исчезнуть, чему Люция была очень рада – еще одно оскорбление в ее адрес, и она бы просто не имела права остановить Койота. Честь рода – дело святое, в конце концов...

Бальтазар тоже не показывался – это уже к сожалению. Люция бы не отказалась взглянуть на него еще раз – желательно, чтобы у нее было немного больше времени. Раз уж так вышло, что их первая встреча была незапланированной и продумать детали, как она предпочитала, было невозможно – нужно было пользоваться тем, что было в наличии. Больше всего ей хотелось посидеть в тишине и подумать, но этому мешала чересчур громкая музыка, набивавшаяся в уши, и множество взглядов исподтишка (иногда ее обостренная чувствительность была скорее недостатком). И всё же Люция попыталась сосредоточиться. Потягивая третий за вечер мартини, она перебирала в памяти всё, что знала о Бальтазаре, но в голову почему-то совершенно некстати лез упрямый экзорцист. Пару раз попробовав вышибить его оттуда, Люция отчаялась и, не очень понимая, что, собственно говоря, она хочет найти, начала вспоминать в подробностях сегодняшний инцидент. Она не верила в случайности – ее так учили. Каждая случайность была еще одним путем к иной, вариантной реальности, и все они одинаково заслуживали внимания. Иногда Люция раздумывала: то, что она делает, очень похоже на поиск единственной ключевой нити в паутине, потянув за которую, можно получить желаемое. Эта задача осложнялась тем, что в теневом мире одна путина всегда переплеталась с множеством других, еще более запутанных. Множество ложных путей, обманные пути, ведущие в никуда... Тогда почему же сейчас ей кажется, что она ухватилась за нечто чрезвычайно важное?

Люция закурила и осмотрелась вокруг. Барби усиленно кадрила сразу двух демонов, Идзуми тихо переговаривалась с какой-то девушкой восточной внешности, Койота облепили несколько девиц и даже один парень, а Хорд уже кого-то успешно задирала. В общем, все были заняты своим любимым делом.

Интуиция редко ее подводила, и Люция прислушивалась к ней, даже когда факты говорили о прямо противоположном. Теперь же... Константин, Константин. С ним она тоже разберется. Обязательно. Чуть позже. Но вот убивать его не надо – пока расклад не ясен, по крайней мере. Темная лошадка, этот парень. Лишний джокер в колоде – кому же он теперь выпадет? Ничего, как говорят оборотни-людоеды, «пожуем – увидим», подумала она с мрачным сарказмом. Увидим.

Наконец оказавшись на свежем воздухе, Люция с облегчением вздохнула. Хотя, конечно, назвать свежим воздухом атмосферу улиц в центре Лос-Анджелеса можно было только с большой натяжкой. Впрочем, мир несовершенен. Это факт, а факты вещь упрямая.

Она оглянулась на свою гвардию, уже слегка подуставшую, но не утратившую боевого куража, и, едва удержавшись от парочки язвительных комментариев на их счет, сказала:

– Поехали.

Желающих возражать не нашлось. Все двадцать минут, которые они ехали по пустой дороге, игнорируя светофоры, в машине стояло молчание – не гробовое, а обыкновенное, чуть сонное. Будь они людьми – попросту заснули бы прямо здесь, припарковавшись где-нибудь на обочине, подумала Люция, неохотно вылезая из машины и глядя, как Хорд спихивает с себя придремавшую у нее на плече Барби и будит ее парой дружеских оплеух. Впрочем, так ли далеко они ушли?

Она припомнила встречу с князем Лос-Анджелеса – седовласым Тореадором с великолепным аристократическим носом и неприятными, холодными и вялыми руками и такой же неприятной вкрадчивостью манер. Это он предоставил гостям номера роскошной гостиницы, что называется, для избранных – на верхнем этаже одного из небоскребов Города Ангелов, которые, казалось, упирались прямо в небо. О да, он был весьма щедр на услуги, пытаясь выведать у нее, не собираются ли его сместить с насиженного места. Впрочем, думать об этом было не только неприятно, но и бессмысленно. Она здесь не за этим.

Как-то само собой получилось, что все забрели в гостиную ее номера и там же расположились: кто-то на диване, кто-то на подоконнике, а Хорд со своим пренебрежением ко всяческим удобствам – прямо на ковре.

Сначала беседа текла вяло, как будто между прочим. Наконец Койот, не слишком деликатничая, поинтересовался:

– А что делать с этим мудаком из бара?

Люция стянула пиджак и упала в роскошное кресло, закрыв глаза и вытянув длинные ноги.

– Ничего с ним не нужно делать. Пока, – она ответила бесстрастно, игнорируя его вопросительный взгляд.

Мужчина нахмурился:

– Он оскорбил тебя, а значит, всех нас. Позволь, я покончу с этим сегодня же.

Люция усмехнулась, не открывая глаз:

– Не будь таким кровожадным, Койот. Его смерть не принесет нам никакой выгоды.

Мужчина недовольно пожал плечами:

– А какую выгоду нам принесет его жизнь?

– Еще не знаю, – протянула девушка, потягиваясь. – Я еще не знаю...

Хорд спрятала улыбку. Она сама с удовольствием бы размазала мозги Джона Константина по шоссе, если там, конечно, было, что размазывать; но опыт нескольких лет общения с Люцией говорил о том, что как бы странно и иррационально она себя ни вела, во всей Камарилле не было человека практичнее, исключая, быть может, Виктора... но Виктор был вне сравнений.

Люция открыла глаза.

– Хорд, будь хорошей девочкой, дай мне, пожалуйста, ноутбук.

Барби издала что-то, напоминающее одновременно стон и всхлип, и, посмотрев на Люцию со смесью ужаса и благоговения, пробормотала: «Если что, я внизу» – и пулей вылетела из комнаты.

Койот опять собрался что-то возразить, но Хорд мягко взяла его за рукав и, обронив:

– Ну, мы пойдем, посидим, захочешь развеяться – спускайся, – вывела из комнаты.

Еще одно из базовых правил общения с Люцией, выведенных ей, так сказать, эмпирически, гласило: « Если она хочет подумать, бесполезно ей мешать». Хорд никогда и не пыталась. Во избежание...

Люция услышала, как хлопнула дверь внизу и мысленно улыбнулась. Иногда эти кровожадные гончие ада были так мило настойчивы!.. Ее всегда забавляла эта дикая смесь человеческого с звериным инстинктом. Впрочем, в данный момент это было неважно.

Девушка вытащила из кармана куртки плейер, засунула в правое ухо наушник и включила радио. Играли Дюран Дюран, «Что будет завтра». Ей всегда нравилась эта песня. Напевая: «Не беспокойся, детка, и не торопись взрослеть», Люция пробежалась по клавиатуре, мельком просмотрев уже наизусть заученную информацию, и снова вывела на экран ту – самую любимую, даже без кавычек – фотографию.

С момента встречи в клубе прошла всего пара часов, но теперь, когда она смотрела на уже изученное во всех деталях лицо, казалось, что она знает Бальтазара целую вечность.

Демон оказался именно таким, как она ожидала, – десять очков, Люция, – высокомерным, но расчетливым и практичным, а следовательно – предсказуемым.

Теперь, увидев его во плоти, Люция испытывала даже что-то вроде симпатии. Интуиция или суеверие, но – она чувствовала постепенно возникающие между ними ниточки глубокой, почти интимной связи охотника и добычи. Ее разум уже старательно исследовал его сверкающую оболочку, и, кажется, в ней была брешь. Возможно, даже не одна.

Мурлыча: «Время – это лента, это безмолвная ледяная река, в которую вмерзли мы все...», Люция еще немного увеличила фотографию. Вторую. Третью. На всех них демон улыбался – одновременно сексуально и отталкивающе, так, что бьющее за край чувство собственного превосходства было запечатлено в самом изгибе этих чувственных губ.

Но она была абсолютно уверена, что тогда, когда Койот приставил шестизарядный кольт ко лбу Константина, Бальтазар не улыбался.

И было что-то еще... ах да, монета. Серебряная монета. Она опустила веки, пытаясь вспомнить всё вплоть до мельчайших деталей.

Щелчок взводимого курка.

Холодный голос Койота:

– Позвольте сделать это для вас...

Испуганные и удивленные взгляды со всех сторон.

Шорох за спиной. Звук открывающейся двери.

Серебряная монета, танцующая на костяшках пальцев, останавливается, застывает, на закончив начатого движения, мгновение балансирует между указательным и безымянным пальцами, ложится в ладонь. Холеные пальцы с аккуратно подстриженными ногтями сжимаются в кулак.

Собственный голос:

– Мы здесь в гостях...

Взгляд в сторону – дуло пистолета медленно, нехотя опускается вниз.

А потом... Что же было потом?

Это необходимо вспомнить, это просто необходимо вспомнить...

Но вспоминалось только непроницаемое лицо Миднайта, с едва заметным беспокойством в глазах.

– Добро пожаловать в Лос-Анджелес.

– О да, благодарю вас...

Движение навстречу. Они стояли лицом к лицу, но это продлилось всего долю секунды. И она глядела ему в лицо. А монета? Кажется, ее тогда уже не было...

Неважно. Она вспомнит. Попозже. А теперь важно другое.

Люция снова пробежалась пальцами по клавишам, не глядя, набрав запрос:

Константин. Джон Константин. Экзорцист.

Через пару часов она откинулась назад в кресле, прикрыв уставшие глаза. За окном уже изо всех сил сияло яростное лос-анджелесское солнце. Ночь прошла незаметно.

Досье на Джона Константина оказалось довольно объемным и крайне занимательным. Кто-то очень постарался, собрав не только собственно биографию экзорциста, но еще информацию на всех его друзей, знакомых, осведомителей и шлюх. Возникало впечатление, что в свое время под Константина основательно копали, но потом бросили. Мысленно поставив себе в памяти галочку – разобраться, кому из Камариллы понадобился этот охотник на демонов, – Люция попыталась проанализировать информацию. Но почему-то ничего не получалось. Досье было именно таким, как надо – всё, вплоть до вредных привычек (рак легких, хм...), случайных подружек (последняя – Анджела Додсон, медиум, работает в полиции, еще одна галочка в памяти, сильные медиумы на дороге не валяются) и школьных оценок (учился Джонни, надо сказать, так себе). Всего в меру, хорошего и плохого – реальный человек, именно тот, которого она видела.

И всё-таки что-то было не так. Но что именно, ускользало от ее понимания. Какой-то во всем этом был серьезный пробел, упущение, очень хорошо, профессионально замаскированное...

Люция выключила компьютер и поставила его на подзарядку. Встала, мысленно поблагодарив гостеприимных хозяев именно за эту комнату – почти пустую, диван, столик и два кресла, и огромные окна с видом на Лос-Анджелес, – она всегда любила высоту, ее комнаты всегда были на верхних этажах.

Сейчас, пожалуй, лучше спуститься вниз и выпить чашку кофе. А потом она обязательно разберется, что именно не так с досье на Джона Константина и что с этим общего имеет Бальтазар.