Сегодня Михаэль выглядел как-то иначе. С самого утра меня не покидало это дурацкое чувство. Накануне вечером он был обычным, а сейчас в облике брата что-то неуловимым образом изменилось, но как я ни пытался, не мог разглядеть, что же именно. Наконец я не выдержал и задал ему вопрос.

Улыбнувшись, я последний раз посмотрел на брата и поудобней устроился на диване. А потом, подчиняясь какой-то неведомой силе, закрыл глаза и полностью растворился в звуке его голоса...

* * *

Вечерело. Мы с Майком сидели в большой гостиной его дома в Швейцарии и на брудершафт пили шампанское.

– За наши новые победы! – произнес брат, залпом опустошая бокал.

Я только улыбнулся и, сделав небольшой глоток, отставил бокал в сторону.

– Как считаешь, – проговорил я задумчиво, – «Мишлен» на самом деле уйдет из «Формулы»? Со всеми этими шинными войнами...

Закончить фразу я не успел, так как в трубе большого нерастопленного камина вдруг послышалось яростное шевеление и громкий недовольный писк.

Мы оба вздрогнули и, как по команде, вскочили на ноги.

– Что за черт? – Майк сверлил меня тяжелым подозрительным взглядом. – Ральф, кончай шутить!

– Я здесь не при чём! – я попытался осадить брата. – Это, наверное, какое-то животное застряло у тебя в трубе! Летучая мышь, кошка или птица. И вообще, почему, чуть что-то непонятное происходит, так сразу я виноват?!

Михаэль налил себе еще шампанского и на одном дыхании выпил.

– Я слишком хорошо тебя знаю, – проговорил он не очень уверенно.

Осторожно мы приблизились к камину. Теперь оттуда доносилось тяжелое пыхтение и какое-то странное шарканье. Было похоже, что кто-то планомерно дюйм за дюймом продвигается по узкой трубе и совсем скоро предстанет перед нашими очами.

– До Нового года еще далеко, – почему-то шепотом произнес я.

Лицо Михаэля побагровело.

– Сейчас я покажу этому шутнику!

Брат схватил со стола бутылку недопитого шампанского и, как только из камина что-то показалось, со всего размаху обрушил ее на нашего незваного гостя.

Бутылка разлетелась вдребезги, а из камина, чихая и чертыхаясь, выкатился маленький толстенький человечек размером чуть больше футбольного мяча. Морщинистое лицо существа покрывала бурная растительность, а из одежды на нем был только странный льняной халат, перевязанный на талии грубой холщовой веревкой. Маленькие злые глазки пришельца светились фиолетовым, а на его широком лбу наливалась здоровенная шишка.

– Мама!.. – Михаэль попятился к стенке. – БЕЛОЧКА!

Я не мог прийти в себя от испуга и во все глаза смотрел на маленького старика.

– М-м-м-майк, – наконец смог выдавить я из себя. – Эт-то не п-похоже на б-белочку!

Глаза Михаэля, казалось, выкатились из орбит.

– Ральфи! Ты тоже ЭТО видишь?!!

Я медленно кивнул.

Гном наконец отряхнулся, последний раз чихнул и уставился на нас с Михаэлем.

– Как вы посмели, гнусные твари, – пропищал он гнусавым дребезжащим голосом, больше похожим на скрежет стекла по металлу, – поднять руку на Василия?!!

– О Боже... – Майк схватился за сердце и начал медленно оседать на пол.

Я подскочил к брату и вовремя поддержал его.

Мерзкий дед между тем продолжал:

– Да я превращу вас в пиявок, да я зажарю вас в печи белокаменной!..

Смотреть на это и слушать бесконечный поток ругательств было просто невыносимо, и я, что есть силы тряхнув головой, развернулся на 180 градусов.

– Да как вы смеете отворачиваться, гниды?!!

Краем глаза я заметил, как от стены отделилась чья-то тень и, пролетев через комнату, опустилась за моей спиной. Не понимая, что делаю, я, волоча за собой что-то слабо бормочущего брата, бросился прочь из комнаты.

У порога меня остановил звонкий девичий голос.

– Стой, Ральфи.

Я замер и медленно повернулся лицом к опасности.

Рядом с разъяренным дедом стояла крошечная белая овечка и ласково смотрела на меня большими добрыми глазами.

– Что за чертовщина? – пробормотал я. – Кто вы такие?

– Я Агнесс, – проблеяла овечка. – Хранительница этого дома. А это Василий, мой друг из России.

В моей голове как будто что-то щелкнуло.

– Вы – домовые? – проговорил я, по слогам произнося каждое слово.

Василий снова чихнул.

– Да, – кивнула мне Агнесс, – можно сказать и так. Вы очень обидели моего гостя. Василий немного не рассчитал с приземлением, застрял в трубе, а потом еще получил бутылкой по голове. И как вы думаете, какое у него после этого должно остаться впечатление о нашей стране?

– Ральфи... – пробормотал Михаэль. – Оно уже кончилось?

– Нет, Майк, – я коротко мотнул головой. – По-моему, всё только начинается.

Глаза брата сфокусировались на Агнесс, и он тут же вскочил на ноги.

– Не так резко, Михаэль, – проблеяла овечка. – Садитесь-ка лучше на диван, а мы сейчас решим, что с вами делать.

– Ральфи, скажи, сколько я сегодня выпил?

– Достаточно, но не настолько, – пробормотал я, на ватных ногах подходя к дивану и опускаясь на мягкие подушки.

Немного помедлив, брат присоединился ко мне.

Василий и Агнесс приблизились почти вплотную, и у меня тут же закружилась голова.

– Начнем, – вздохнула Агнесс. – Василий, какое наказание для этих молодых людей тебя удовлетворит?

Русский домовой, молчавший с тех самых пор, как в комнате появилась Хранительница, проскрежетал:

– С твоего позволения, я превращу их в головастиков и отправлю в болото к Кикиморе!

– Нет-нет, – покачала головой овечка. – Ни в коем случае! Нельзя быть таким жестоким! Покажи широту души русской!

Василий фыркнул.

– Ну хорошо, Агнесс, раз ты настаиваешь, так уж и быть. Тогда ты должна помочь мне. Я вижу этих гнусных мальчишек впервые, но уверен, что на счету их не одно темное дело. Расскажи мне обо всех их прегрешениях, и тогда я придумаю для них подходящее наказание.

Внезапно я почувствовал облегчение. Происходящее уже перестало казаться мне чем-то невероятным, теперь я воспринимал всё как умело разыгранный спектакль.

Когда мы с Майком были детьми, родители иногда нанимали бродячих актеров, которые сначала разыгрывали нас и пугали, а потом одаривали мелкими сладостями.

Сейчас по сценарию овечка скажет, что мы хорошо себя вели в этом году, Василий немножко поворчит, но потом успокоится, и мы с братом получим законные конфеты.

Одно меня только смущало в этой догадке. Ведь мне больше не семь лет, а Майку не тринадцать!

Агнесс внимательно нас оглядела, потом повернула свою маленькую пушистую голову к Василию и вопреки всем моим ожиданиям проблеяла:

– У мальчиков очень много недостатков, с которыми им необходимо бороться. Они не умеют ценить любовь, а ради достижения своих целей способны пойти по головам лучших друзей! Майки обманывает свою жену, обманывает любимых друзей, обижает партнера по гоночной команде. Ральфи – мальчик в принципе неплохой, но очень капризный и не приспособленный к самостоятельной жизни. Он заботится о своей жене – это плюс, но за глаза может говорить о друзьях гадости. Ральфи завидует своему напарнику Ярно, считая его более красивым и успешным.

– Так значит, – Василий бросил на нас с Майком быстрый взгляд из-под кустистых бровей, – мальчики не знают, что такое Любовь и Дружба... Я, кажется, понял, какое испытание им подойдет! Майки и Ральфи предстоит пройти путем тяжелых испытаний и в конце пути усвоить Истинные Ценности. И от того, справятся они или нет, будет зависеть, смогут ли они вернуться к прежней жизни. Также от их действий будут зависеть и жизни других людей. Я отправлю этих мальчишек в дикий сказочный лес, пройти через который дано только самым смелым и отважным, добрым и преданным. И если ребята пройдут испытания, станут лучше и духовно богаче, а если не смогут – плутать им по лесным тропинкам вечно!

На мордочке Агнесс было написано выражение полной задумчивости.

– Это очень любопытно, Василий... И крайне полезно... Но как же ты сможешь осуществить задуманное? Ведь наши мальчики уже давно выросли, а взрослым не под силу пройти этот путь!

Старичок прикусил нижнюю губу и громко причмокнул:

– Ты права как всегда, моя милая Агнесс, но, поверь, я знаю, как решить эту проблему.

Домовой снова вперился в нас с Майком своим фиолетовым взглядом, и неожиданно я почувствовал, как перед моими глазами поплыло. Какое-то время я еще мог видеть цепляющегося за воздух брата, лицо которого странно вытягивалось и одновременно уменьшалось в размере, но вскоре и эта картина исчезла, уступив место плотной пелене тумана...

* * *

Очнувшись, я понял, что лежу на земле, а в рот мне набилась целая куча сосновых иголок. Кое-как я приподнялся и сел. В голове у меня всплывали странные видения – белая овечка Агнесс, отчаянно размахивая передними лапками, пытается что-то втолковать старому домовому Василию. Наверное, мне вспомнилась сцена из какого-то глупого мультфильма, которые мама заставляла смотреть нас с Майком чуть ли не каждый день.

Голова нестерпимо болела, как с перепоя, и я со всей силы сжал двумя пальцами виски.

Постойте-ка – «с перепоя»?!! Но откуда я знаю, что такое перепой? Ведь отец прячет от нас с Майком бутылки!

Неожиданно мне стало очень страшно, и я шепотом пробормотал:

– Майк? Мама? Папа? Где вы?

Рядом со мной послышалась слабая возня, потом стон. А где-то рядом заплакал ребенок. Вокруг было темно, и я не видел ничего, кроме черных силуэтов деревьев-исполинов. И только голос Майка удержал меня от подступающей истерики. С моих глаз успели сорваться только две робкие капли.

– Ральфи? Это ты?

Глаза постепенно привыкли к темноте, и я смог различить фигуру брата. Майк тоже сидел на земле и протягивал ко мне руки.

Недолго думая, я кинулся к нему на шею и зарылся носом в его теплое плечо.

– Майки, где мы? Почему здесь так темно? Где мама и папа?

– Ральфи, малыш, – брат гладил меня по волосам. – Мы снова дети, понимаешь? Всё это не было сном! Нам надо пройти через лес!

– Одним? Через лес??? – я не мог понять, шутит Майк или говорит серьезно.

Где-то в темноте продолжал надрываться ребенок, а вокруг нас слышались непонятные шорохи.

– Майк, мне страшно! – прошептал я и еще сильнее вжался в его плечо.

– Ральфи, – бормотал он, – неужели ты совсем ничего не помнишь?

– Чего я не помню? – я продолжал прислушиваться к шорохам, среди которых мне теперь слышались приглушенные голоса.

– Я – семикратный чемпион мира в «Формуле-1», а ты встречаешься с Хуни!

– С какой Хуни? – я всё-таки заплакал. – Не хочу ни с кем встречаться! Ненавижу девчонок!

– О Боже... – Майк замолчал, потому что к нам приблизились три темные фигуры.

Все трое были мальчиками, причем один из них выглядел даже старше Михаэля, а двое других казались немногим больше меня самого.

– Михаэль? – произнес самый высокий мальчик. – Ральф? Это вы?

Мой брат внимательно уставился на подошедших.

– О-о-оливье? Л-л-лука? – произнес он, почему-то заикаясь на каждом имени. – А третий кто?

– Риккардо, – со вздохом констатировал темненький мальчик, опускаясь на землю рядом с нами. – Зонта.

– Вы что-нибудь помните? – снова задал Михаэль свой глупый вопрос. – Помните, что было до того, как вы попали сюда?

– Я почти всё, – кивнул головой старший мальчик, которого Майк назвал Оливье. – А вот Рик и Лука только отдельные фрагменты.

– Я помню красные машины! – подхватил светленький Лука. – И помню, что я их очень люблю. А еще я помню тебя! – он показал на моего брата рукой.

Детский плач неожиданно резко прекратился, и вокруг воцарилась звенящая тишина, нарушаемая лишь тихим уханьем филина в отдалении.

– По логике вещей, – задумчиво проговорил Майк, – здесь не хватает Рубенса...

– И Ярно, – подхватил Оливье.

Имена показались мне смутно знакомыми, но я не мог сопоставить их с конкретными людьми.

Мой брат и странные мальчики говорили о непонятных мне вещах, а я никак не мог уловить смысл их разговора. Казалось, они обсуждают какую-то игру.

– А кто у вас третий пилот?

– Марк, но он сейчас на больничном.

– Нам нужно сейчас же найти Ярно и Рубенса!

– Мы пройдём через лес, и тогда всё вернется на свои места!

Я почувствовал, что засыпаю. Плечо Майка показалось мне теплой мягкой подушкой, и я с удовольствием закрыл глаза.

– Ральф! Не спи!!! – от крика брата я вскочил на ноги. – Здесь слишком опасно, и мы должны найти более подходящее место для ночлега!

Словно в ответ на его слова в кустах послышался треск.

– Это волки! – закричал Рик, вскочил с земли и мигом залез на ближайшее дерево. – Я слышал как они выли, когда очнулся!

Обезумев от страха, я стал карабкаться вслед за ним.

Оливье, схватив с земли огромную палку, принял боевую позицию. Майк, сначала было последовавший моему примеру, спрыгнул на землю и встал рядом с Оливье. А Лука сел на землю и тихонько заплакал.

Из кустов, проложив там собственную тропинку, вылез совсем даже не волк и не медведь, а всего лишь еще один мальчик довольно крепкого телосложения, на вид которому можно было дать лет десять. Точнее, этот мальчик был совсем даже не один. На руках он держал очаровательного ребенка. Ребенок походил на маленького ангела. Его головку украшало облачко светлых волос, часть из которых была стянута в хвостик, а большие умные глазки смотрели на нас с недетской проницательностью.

– Ваш малыш? – тихим голосом поинтересовался визитер. – Как вы можете оставлять ребенка в лесу без присмотра?

Потом взгляд крепыша вдруг сфокусировался на моем брате, и он с удивлением спросил:

– Михаэль???

Я почувствовал легкую обиду. Почему это моего брата все узнают? Потому что он старше? Но я же не виноват, что мама родила меня позже!!!

– Рубенс? – шепотом проговорил Майк. – А это кто?

– Н-н-не знаю, – теперь мальчик заикался. – Р-р-ребенок.

– ЯРНО? – хором спросили Оливье и спрыгнувший на землю Риккардо.

Малыш, услышав свое имя, заморгал и протянул к ним свои ручки.

– Но почему такой маленький??? – в голосе Майка недоумение смешалось с отчаянием. – По логике он должен быть на год старше Ральфа! Ему должно быть по крайней мере восемь, а выглядит он не больше чем на три, а то и на два с половиной!

– Здесь нет никакой логики, – тихо проворчал Рубенс. – Если мыслить логически, то все мы сейчас должны говорить на разных языках. Но я же прекрасно вас всех понимаю. А в десять я не был вундеркиндом.

– Давай я возьму его, тебе тяжело, – и Оливье принял из рук Рубенса маленькое чудо, к которому я сразу же почувствовал странное расположение.

Малыш тут же обхватил его за шею, закрыл глазки и заснул крепким детским сном.

– Поставил бы его на ноги, – скептически заметил Майк. – Он уже вполне способен сам передвигаться! А нам тащить его через весь лес, что ли?

Оливье нахмурился.

– Прекрати, Михаэль. Ты же прекрасно понимаешь, что дети в такое время должны спать!

Рубенс почему-то засмеялся:

– Да будь твоя воля, ты бы и по паддоку его на руках таскал!

– А паддок – это там, где красные машины? – робко вмешался Лука.

– Ага, – коротко ответил брат.

– Паддок... – повторил я, глядя на мирно посапывающего Ярно. – Майк, а когда я устану, ты возьмешь меня на ручки?

– Ральф, ты что, сдурел? – брат посмотрел на меня, как на идиота. – Сколько тебе лет?

– Шесть, – попытался соврать я, но понял, что этот номер не прокатит. – Ну хорошо, семь.

– Тебе тридцать! – огорошил меня брат. – И я не виноват, если ты ничего не помнишь!

– Не психуй, – тихо пробормотал Рубенс. – Только не психуй!

Поняв, что надвигается скандал, Лука сделал шаг в сторону. Я поискал глазами Риккардо. Тот снова залез на дерево и теперь обрывал оттуда шишки.

– Руби!.. – прошипел Михаэль.

К моим глазам подступили слезы.

– Майк! Ты дурак! Не смей так шутить! Я всё скажу маме!!!

– Успокойтесь все! – Оливье в знак внимания поднял вверх свободную руку. – Криком делу не поможешь. Кто вообще в курсе, почему с нами могло такое произойти и что нам надо делать, чтобы вернуть всё на свои места?

Михаэль тяжело вздохнул:

– Нам надо пройти через лес. Тогда всё вернется на свои места и мы снова станем самими собой. Только не спрашивайте меня, откуда я это знаю. Я знаю и всё!

– А сейчас мы кто? Не мы? – с дерева спросил Рик.

– Мы – это мы. Только мы – дети и находимся в темном лесу, полном всяких опасностей. А я хочу снова быть великим гонщиком и отдыхать на собственной вилле. Кто-то не согласен? У кого-то будут возражения?

Все промолчали. Тогда Майк заметил:

– Чем скорее мы начнем идти, тем скорее выберемся отсюда.

– Не глупи, – покачал головой Оливье. – Мы должны переждать до утра.

– Майк! Не смей уходить один! – сквозь слезы прокричал я. – Мы должны идти все вместе!

Было видно, что согласие далось Михаэлю с невероятным трудом.

– Ну хорошо, – проворчал он. – Где будем укладываться? Прямо здесь?

Риккардо спрыгнул с дерева.

– Предлагаю сделать шалаш из веток и в нем переждать до утра. У меня есть спички, и мы можем развести костер.

Оливье кивнул:

– Рик рассуждает здраво.

Следующие полчаса мы сооружали из еловых веток просторный шалаш, а Риккардо пытался развести костер.

Когда мы закончили со строительством, огонь уже полыхал вовсю, едва не цепляясь за ветки ближайших деревьев.

Мне стало очень тепло, и я понял, что снова засыпаю. Краем глаза я следил за тем, как Рубенс и Оливье укладывают в шалаше маленького Ярно; в руке у меня непонятно откуда-то появилась кедровая шишка и мокрый блестящий корень, который я тут же принялся грызть.

Я слышал, как Рик говорит что-то про охоту и заячий помет, и одновременно чувствовал, как сильные руки брата подхватывают меня и кладут на что-то мягкое. Последнее, что я запомнил, перед тем как отключиться окончательно, – маленькое личико Ярно, который чему-то улыбался во сне.

Проснулся я от пленительного запаха жареного мяса. Мой желудок, устроив настоящий ураган в теле, отчаянно кричал и звал на помощь. Подчиняясь, я раздвинул плотный полог еловых веток и выполз на улицу.

У костра сидели Рик и Оливье и по очереди крутили подвешенную над углями на своеобразном вертеле тушу какого-то небольшого животного. Майка и Рубенса нигде не было. Я видел, что в шалаше их тоже нет, – когда я выходил, там оставались мирно спящие Лука и Ярно.

– Где Майк? – вместо приветствия поинтересовался я у «поваров».

– Доброе утро, – ответил Оливье. – Они с Рубенсом пошли за водой. Здесь недалеко есть отличный ручеек, в котором при желании можно даже искупаться.

Я поежился и подошел ближе к костру.

– А что жарится?

– Кролик, – улыбнулся Рик. – Я его ночью поймал. Не густо, конечно, но на первое время сойдет.

– Я не знаю, чем кормить Ярно, – грустно проговорил Оливье. – Мне кажется, это мясо слишком жестко для его желудка. Надо поискать что-нибудь похожее на картошку...

За деревьями послышались голоса, и скоро на небольшую полянку, на которой мы нашли временное пристанище, вышли Михаэль и Рубенс, держа в руках странную белую емкость, до краев наполненную водой.

– Что это? – глаза Риккардо расширились от суеверного ужаса. – Никак, яйцо?!!

Оливье присвистнул.

– Ого-го! И что же это должна быть за птичка!

Майк и Рубенс прислонили огромное яйцо к дереву и переглянулись.

– Там было три таких, – констатировал брат. – И все пустые. Но, похоже, птички вылупились совсем недавно.

Я подошел к яйцу и жадно припал к воде. Желудок всё еще рвался наружу, И я, не выдержав, спросил:

– А когда оно будет готово?

– Очень скоро, – улыбнулся Рик.

– По-моему, пора будить Луку... – со вздохом Рубенс направился к шалашу. – Солнце уже довольно высоко и нам пора отправляться в путь.

Я посмотрел на брата. Он был чем-то очень взволнован, и я понимал, что дело не только в огромных птицах. Одновременно на лице его читались досада и раздражение.

– Майки, что с тобой? – поинтересовался было я, но тут из нашего убежища донесся громкий вопль и заливистый детский смех.

Из веток показался Рубенс, а за ним, чему-то весело улыбаясь, странной косолапой походкой ковылял довольный-предовольный Ярно. Лицо Рубенса, напротив, было чернее тучи.

– Он обделался, – мрачно проговорил Руби, показывая пальцем на малыша. – Мы его перед сном никуда не посадили! И во что его теперь переодевать?!

– О Боже! – Майк, наморщив нос, отвернулся. – Начинается!

Из шалаша вылез взъерошенный Лука и на негнущихся ногах приблизился к костру.

Оливье со вздохом подошел к Рубенсу, и шепнув ему что-то на ухо, подхватил по-прежнему улыбающегося Ярно на руки.

– Нам придется сделать внеплановый привал у ручья, – провозгласил он.

Михаэль схватился за голову:

– Так я и знал, что случится что-нибудь подобное! Ребенок в дороге – как баба на корабле!

Наскоро перекусив, мы двинулись к ручью.

Как и говорил Майк, на берегу мы нашли остатки скорлупы еще двух гигантских яиц.

Рик поддел одно из них ногой.

– Вообще-то, это не совсем похоже на птичьи яйца. Скорее на крокодильи...

– На крокодильи? – Лука, который уже успел войти в воду, тут же оказался на берегу.

– Я искупаю Ярно, – услышал я за спиной голос Оливье, – а кто-нибудь пусть постирает его вещи!

Ответом ему было лишь молчание.

– Ну хорошо, – самый старший из нас предпринял новую попытку. – Я постираю вещи. Кто тогда искупает ребенка? Вы поймите, что я не могу всё делать одновременно! Кто-то ведь говорил, что нам дорогá каждая минута!

Михаэль фыркнул.

– Ладно, я постираю... – со вздохом произнес Рубенс.

– Я пока схожу на разведку, – бодро предложил Рик. – Посмотрю, какие здесь есть дороги.

– Я с тобой, – пробормотал Майк. – Не могу здесь больше оставаться. Ральф, ты как?

– Я хочу купаться! – я улыбнулся неожиданному вниманию брата. – Я останусь.

– Как знаешь, – кивнул Майк, и они с Риком направились сквозь деревья вглубь леса. – Вернемся через полчаса!

Я заметил, что Лука, всё еще опасливо поглядывая на скорлупу, увязался вслед за ними.

Стоя на середине совсем неглубокого ручья, я смотрел, как Оливье учит Ярно плавать. Малыш с громким криком «КУПАТЬСЯ!!!», загребая ручками и ножками, сантиметр за сантиметром приближался к присевшему на корточки парню.

«Так красиво, – подумал я, доставая со дна небольшую продолговатую ракушку. – Когда я вырасту, у меня тоже будет свой маленький Ярно, и я тоже буду учить его плавать...»

Но мысли тут же завели меня совсем в другую сторону. Ведь чтобы иметь своего малыша, нужно жениться на какой-то девчонке! Нет-нет-нет и нет! И пусть мой брат не говорит ни про какую Хуни! Не хочу, и точка!

Неожиданно из глубины леса послышались вопли. На берег выбежал чем-то крайне взволнованный Лука. Рубенс, который как раз закончил развешивать на ветке одежду Ярно, тут же кинулся к нему навстречу. Я поспешил к нему присоединиться, краем глаза заметив, что Оливье с ребенком на руках тоже стал вылезать из воды.

– Что случилось? – первым накинулся на Луку Рубенс. – Где Рик и Михаэль?

Лука задыхался.

– Майк! Он упал в яму! Рик послал меня! Нужна помощь! Быстрее! Пойдёмте! Скорее же!!!

Рубенс коротко кивнул. Оливье кинул быстрый взгляд сначала на меня, а потом на Ярно.

– Ральфи, – сказал он, опуская малыша на землю, – побудь пока с ним. Мы постараемся скоро вернуться.

Потом он обратился к Ярно:

– Побудь с ним, солнышко. Побудь с Ральфи. Мы с Рубенсом очень скоро придем.

Глаза Ярно наполнились слезами.

– Я не хочу! Не уходи! Купаться!!!

Я понял, что должен что-то сказать.

– Ярно, малыш, мы с тобой поиграем.

– КУПАААТЬСЯ!!!

– Я достану тебе со дна красивую ракушку.

Оливье и Рубенс, подмигнув Луке, медленно отошли в сторону и скоро скрылись из виду, оставив меня наедине с маленьким существом, которого я вчера увидел впервые, но уже успел полюбить.

Конечно, мне было страшно за Михаэля, но в глубине души я чувствовал, что паника Луки сильно преувеличена и что мой брат совсем скоро появится на берегу этого ручья в компании наших старых-новых друзей. Гораздо важнее для меня было осознание того, что мне, маленькому глупому Ральфи, доверили жизнь крохотного человечка, пока не способного на самостоятельные решения. И это чувство наполняло мое сердце гордостью и отвагой.

Ярно начал хныкать. Я повернулся, чтобы отдать ему свою ракушку.

– Малыш, смотри, что у меня есть!

Но Ярно не обращал на меня внимания. Он стоял под старой ивой и тоненькой ручкой показывал вверх, где на ветке сушился его синенький комбинезончик с вышитой на груди вишенкой.

– Достань мне! Достань!

Я подпрыгнул и подтянулся на ветке. Комбинезон был еще влажный, а вот тонкий светлый джемперок, трусы, майка и носочки уже успели высохнуть на жарком летнем солнце. Я снял сухую одежду и протянул ее малышу.

– Давай я тебе помогу.

Ярно выхватил у меня из рук свои вещи и с криком «Я сам!!!» отбежал в сторону.

Я сел под дерево и стал ждать. Как я и предполагал, через некоторое время Ярно подошел ко мне и поставил рядом со мной свои маленькие ботиночки.

– Одень! – приказал он. – Завяжи!

Я подчинился, и уже через пять минут радостный полуодетый малыш со звонким смехом носился вокруг меня, пытаясь поймать огромную желто-синюю бабочку, порхающую с цветка на цветок.

Я вздохнул с облегчением. Но мое спокойствие оказалось недолгим. Не прошло и четверти часа, как взгляд Ярно снова сфокусировался на синем комбинезончике.

– Достань!

Я снова с трудом дотянулся до ветки.

– Нельзя. Он еще не высох.

– Достань!!!

– Ну я же сказал тебе...

Берег огласил пронзительный детский плач. Не зная, куда себя деть, я всеми силами пытался успокоить ребенка.

– Ну, Ярно, перестань. Сейчас придет Оливье, сейчас придет Рубенс.

– Оливье! Лубенс! Хочу!

К счастью, я увидел ту самую большую бабочку, которая раньше так заинтересовала малыша.

– Ярно, маленький, – проговорил я, – смотри, бабочка! Хочешь, я тебе ее поймаю?

Взгляд Ярно прояснился, и он, не переставая, впрочем, плакать, кивнул мне головой.

Я бросился в погоню за бабочкой.

Противное насекомое, казалось, обладало мышлением. Оно давало мне приблизиться почти вплотную, но как только я заносил руку для решающего броска, тут же улетало прочь. Однако я оказался хитрее. Стянув с себя майку, я, словно сачок, накинул ее на бабочку. Осторожно вытащив пленницу из «сети», я громко рассмеялся и тут только сообразил, что уже давно перестал слышать плач маленького Ярно.

С тревогой я повернулся вокруг своей оси и поискал его глазами. Малыша нигде не было видно.

– ЯРНО!!! – со всей силы крикнул я в пустоту. – ЯРНО! ГДЕ ТЫ???

Над моей головой послышался слабый детский крик, и я тут же глянул наверх.

На верхушке той самой старой ивы, на которой Рубенс развесил Ярнову одежду, сидело... чудовище. Трехголовый зеленый дракон с перепончатыми крыльями сверлил меня взглядом шести огромных глаз. Из широких черных впадин ноздрей вырывались клубы сизого дыма, а из пасти средней головы – маленькие язычки желтого пламени.

Но самое страшное открытие ждало меня впереди. На спине чудовища, оседлав его, словно гигантскую лошадь, сидел Ярно и отчаянно хватался за длинную чешуйчатую шею.

Я испустил дикий вопль, потом еще один. Потом я упал на землю лицом вниз и с головой зарылся в прелые прошлогодние листья.

– Ральф! – кто-то тряс меня за плечо. – Ральф, что случилось? Где Ярно?

Я попытался еще глубже спрятаться в листья, но руки Рубенса вытащили меня на свет.

– Майк, – позвал я шепотом и заревел.

Михаэль с ободранными руками, в рваных грязных джинсах подковылял ко мне.

– Рассказывай, Ральфи, что здесь произошло? Мы уже и так поняли, что этот лес нельзя назвать обычным.

Все остальные молча смотрели на меня. Только Оливье сжимал в руках синий комбинезончик с вишенкой.

– Это чудище! – сквозь слезы проговорил я. – Д-д-дракон! Он унес Ярно с собой!

Посиневший от страха Лука жалобно проговорил:

– И-и-и что же нам делать?

Михаэль вздохнул:

– Давайте рассуждать здраво. Все мы понимаем, что попали... э-э-э... в сказку. В русскую сказку.

– В русскую? – с недоверием переспросил Рубенс.

– Вот именно. Кто из вас читал русские сказки?

Все переглянулись, но промолчали. Потом Риккардо заметил:

– Майк, а ты не считаешь, что все сказки одинаковые?

Михаэль покачал головой:

– Нет, ребята. В сказках каждой группы народов есть что-то особенное. Хорошо. Поставлю вопрос по-другому. Кто что знает о России?

Риккардо почесал в затылке:

– Э-э-э... Ну, русские любят с финнами водку пить.

Михаэль нахмурился:

– Понятно. Это всё?

Присутствующие закивали.

– Это нам вряд ли поможет. Тем более что финнов среди нас нет.

– Мы будем делать хоть что-нибудь? – Оливье наконец-то присоединился к разговору. – Давайте обыщем лес! Ральф, – он повернулся ко мне, – в какую сторону полетел дракон?

Не переставая плакать, я прижался к Михаэлю.

– Н-н-не зн-н-наю. Я н-не в-видел.

Неожиданно я понял, что взгляды ребят прикованы к чему-то за моей спиной. Не помня себя от страха, я обернулся.

На берег ручья откуда-то из леса выкатился небольшой розовый шар и теперь чуть подрагивая, лежал у моих ног.

– Это клубок! – осенило вдруг Луку. – Клубок – это хороший знак! Мы должны идти за ним, и он точно приведет нас к Ярно!

– Ты знаешь сказки? – спросил у него Михаэль. – Почему же ты раньше молчал?

Лука осекся.

– Но ты же только про русские спрашивал...

Розовый клубок, как будто услышав чей-то сигнал, покатился вглубь леса. Как по команде, мы побежали вслед за ним.