Нога ныла. Альберт вообще не привык, чтобы у него болело что-то, кроме задницы после верховой езды, а в этом новом мире ездить верхом не приходилось. Он снял берцы и пробормотал:

– Вас приветствует транспортная служба Воратинклис.

Это было недалеко от истины. Последнее время маг занимался в основном созданием порталов. То есть обеспечивал транспортировку. В основном, конечно, людей. Но бывало по-разному. Он снял штаны и с тоской посмотрел на ногу. В том месте, где укусила какая-то зловредная насекомая пакость (или какое-то комэйрк в насекомом виде), опухоль практически спала и бедро было нормального цвета. Зато колено и почему-то лодыжка сильно увеличились в объеме. Надо посмотреть по справочнику, а растяжения так точно себя ведут? Или Артура спросить... Ага, спросить... Как же. Ногу Альберт вывихнул в следующей точке того же злополучного материка, забыв после укуса, как ходить правильно, и даже не почувствовал боли, пока не закончил дела и не добрался до базы. Да и когда почувствовал боль, швырнул в собственное колено коротеньким заклинанием на онемение... Короче, к вечеру стало больно. Но великий маг Альберт Северный, разумеется, не обратил на это внимания (ну еще бы! Так и представляется – знаешь, Артур, я тут, кажется, связку растянул... Ага, еще можно Хельгу пожаловаться. Тоже смешно получится). Что на свете есть люди попроще, чем святой Артур, отрешенный Хельг и насмерть занятый Орнольф, Альберту в голову почему-то не приходило. А когда пришло (когда на пути, наконец, попался медик), нога болела уже через заморозку и проходить не собиралась вовсе. Медик поставил на место подвывих, выдал наколенник и послал работать дальше, пробормотав – «обезболивающее в аптечке». Наверное, он был тоже замотан до полного неосознания действительности в целом и Альберта Северного в частности.

Альберт прекрасно знал, что ничего не происходит просто так. Что маг (особенно его класса) просто так левую ногу растянуть не может. Что случайностей в принципе не бывает. Что никто, кроме него, не виноват. На случай собственного сомнения в этом он представил себе Альгирдаса Паука, случайно растянувшего левую ногу. Фыркнул. Паук – не маг вовсе! – легко затягивал серьезные резаные раны, свои и Касура. А тут... Н-да. Причем Артура Альберту лечить доводилось.

Младший Нордан и в самом деле совершенно не привык к боли. Он не мог взять в толк, что и пятна перед глазами, и тошнота – всего лишь последствия болевого синдрома. У него никогда не случалось никаких травм. Его всегда прикрывал Артур. Но у святого сейчас свои, святые, заботы. А Миротворец – это топор.

Не спалось. Тогда Альберт встал, раскрыл мэджикбук и сел думать. Часам к двум ночи он устал думать, перед глазами плавали развеселые разноцветные рожицы, а вставать в любом случае рано. Но спать нога не давала. Тогда он все-таки принял две таблетки обезболивающего из стандартной аптечки. В инструкции не были указаны побочные эффекты. Промаявшись еще минут десять, Альберт кинул общее заклинание на себя. Сочиненное совсем недавно. И только падая в темный колодец, сообразил, что что-то идет не так. По ходу сюжета темных колодцев не полагалось. От боли и общей усталости младший Нордан не учел свой фактический возраст. Заклинание было рассчитано на зрелые организмы.

«Алису в Стране Чудес» юный маг не читал. Из всей компании ее читали Касур и наверняка Маришка, но это уже не имело значения. Как и ничто иное. Падая, Альберт сумел сделать последнее усилие. Выделить из своей личности Наблюдателя. Наблюдатель, правда, вышел слабоватый – Альберт гордился своей относительно слабой эмоциональностью и не практиковался.

Первый же уровень Альберта озадачил. Вернее, сначала озадачил, а потом стало не до того. Кто-то в него стрелял, и он – Альберт Северный – эффективно и прицельно отстреливался, но потом ногу пробила жгучая боль, и что-то резко ударило в плечо. А потом темнота ушла, и был яркий свет, и кто-то бил его по лицу, монотонно вопрошая – где Алекс? А Альберт ошалел настолько, что тряс головой, даже не пытаясь сказать, что не знает никакого Алекса. Все равно бы не поверили.

Ошибка или не ошибка – гадал Альберт Нордан, морщась разом от боли и от чужого бесстрастного интереса. Скорее всего, ошибка, потому что больно уж плоские методы допроса, и поверить в подставу такого уровня он не может. Тут ему еще раз дали по морде, и он отключился, проваливаясь в темный колодец.

И он за рулем тяжелой машины куда-то мчался, и с его колен рыжая – рыжая? – время от времени неубедительно просила его следить за дорогой. Совершенно неожиданно под колесо влетело бревно, и, проваливаясь в темный колодец, он еще успел подумать, что столкновение с этим столбом рыжей не пережить.

Ему было дурно. Перед закрытыми глазами мельтешили солнечные брызги.

– А больше я ничего не могу, – сказал женский голос.

– А если, – поинтересовался озадаченный мужской.

– А ты не видишь – это не человек! Он по всем признакам ближе к эльфам!

– И наверняка маг, – вмешался третий мужской голос.

– Это у нас путаница получается, – сказал озадаченный мужской, – он маг, и он был при смерти, и... Стелла?

– Я понимаю, что это важно. Но я сделала все, что могла, а вы, оба, покинете это помещение. Немедленно!

Госпиталь, сказал внутренний голос. Только какой-то странный. И разве Альберт эльф? Н-да, многие же принимали его за фейри... Женский голос скороговоркой диктовал что-то, по всей видимости, в больничный журнал – о переломах, пулевых ранениях и положенном поверх всего этого заклятьи. Дальше, пожалуй, падать не стоило.

Альберт поразился несуразности мысли и попытался вспомнить хоть что-нибудь, в результате чего провалился в глубокий сон. Видимо, продолжительный.

Разбудил его тот же женский голос, который снова надиктовывал его состояние, – очевидно, он очень быстро шел на поправку. Он приоткрыл глаза.

– Если вы меня слышите, не могли бы вы снять охранное заклинание? – спросила дама в белом халате.

– Да, – ответил он, отчего-то думая, что этого не стоит делать.

– Тогда мы бы смогли эффективнее вам помочь. Поверьте, у нас вам нечего бояться...

– Хорошо, – ответил он, проваливаясь еще на слой глубже.

Снова госпиталь, совершенно другого вида. Пара ремней через торс, страшно неудобно. Нога на растяжке. Сладкая полугреза, похожая на результат воздействия какого-то наркотика (принимать наркотики Альберту не приходилось). Присевший на край койки рыжий мужик с забинтованным торсом. Альберт почти не удивился, поняв, что лежит нагишом и что мужик лезет под одеяло явно не с целью подставить ему утку. Догадавшись по косвенным признакам, что развлекаются они так не в первый раз, он не удивился тоже.

– Тебе лучше сегодня? – не переставая ласкать его, спросил мужик.

Альберт в ответ отчетливо улыбнулся. Мужик вопросительно мурлыкнул, а Нордану-младшему очень нравилось все, что он делал.

– Да.

– Да-а?

– Да.

– Ну смотри! – партнер (какое логичное слово) откинул одеяло.

Над дверью замигал огонек. Вошла девица с совершенно каменным взглядом. Все сделали вид, что ничего не замечают. Девица отстегнула страховочные ремни и удалилась.

Никто не передумал. Для Альберта это было в первый раз, для мужика явно не в первый, но все это не имело значения.

– Я же говорил, ты не человек, Берт, – пробормотал рыжий.

– Почему, капитан? – еще мог спросить Альберт.

– Устроен по-другому... ты... я...

– Ну?

Наблюдатель саркастически усмехнулся. Было не до него. Страсть, и взаимопонимание, дружба, уверенность, чувство локтя – и никакой любви. Но как же хорошо иногда быть ведомым! Быть снизу... Еще, подумал Альберт, принимая в себя.

Истома превратилась в полудрему, а та – в сон.

Колодец? Да нет, коридор. Школьный коридор, и внезапно включается свет.

– Э-эй! Альберт, ты с нами?

– А ты как думала?! – и, отшвырнув сумку, он бежит следом за темнокожей девчонкой с осветленными до рыжины косичками. Смех, крики – солнечная улица, школьный двор, фонтан посередине. Драка или потасовка – все равно ведь все не всерьез, все почти в шутку, даже если рюкзаком по голове.

– Артур! Нордан, к’э.

– Ры-ыжий?

Падения не было. Колодца тоже. Был залитый солнцем сад. На ветках висели яблоки, а Альберт стоял рядом с мамой возле раковины на улице и чистил картошку. Наперегонки. Вокруг них прыгала с лейкой сестренка, и отец шел с лопатой с дальнего огорода. Альберт и мама неторопливо и обстоятельно ругались. Вода журчала. Альберт счастливо улыбался.

– Это счастье? – поинтересовался внутренний голос, – наличие водопровода?

– Да, – ответил Альберт, – пошел вон.

Потом был семейный обед на четыре персоны, и сестренка вертелась на стуле и капризничала, а отец ехидничал и подшучивал надо всеми, а мама скандальным тоном требовала своего пива. Альберт скучно объяснял родителям, почему в свои семнадцать он имеет право выбора и почему он ушел из одного института и поступил в другой, а мама грозилась уменьшением объема материальной помощи. Альберт улыбался.

– У-упс, – поинтересовался внутренний голос, – какая скука! Тебе правда нравится?

– Отвянь, – ответил Альберт, – это моя жизнь.

Потом все смотрели фильм, пресный и простой, служащий лишь фоном для общения с отцом в стиле вольная борьба на диване, потом они с сестренкой взяли велосипеды и поехали кататься, и Альберту приходилось наворачивать по паре кругов на дороге, пока сестренка его догоняла, потому что ей все-таки, как-никак, еще нет восьми. И Альберт смеялся и грустил, и злился, и нервничал, и обижался без оглядки.

– Сестренка? – с недоумением спросил внутренний голос, – мама? Отец?

– Мама, – спросил на взрослом ужине, когда все распили по стаканчику винца, Альберт, – я тут со вступительными замотался совсем. А Артур не...

– Артур? – спросила мама, – это такой белобрысый, тощий?

Адам Элиато предлагал людям то же самое. Просто Альберту Северному вовсе не нужен Адам Элиато, и вовсе не нужно расплачиваться душой, чтобы творить для себя мир. Альберт Северный прекрасно справляется и так.

– Так ведь он ушел в армию, – сказала мама, – зайди к нам в городе, там лежит для тебя письмо. И вообще, заходи почаще.

Бред! Артур? В армию? Артур?

Ниже некуда. Достиг дна.

Не воспоминания. Это ведь бред, правда? Клятва на холме. Флейтист. Почти-предательство. Светлая Ярость. Фантастика. Дешевое фэнтэзи для позднеподросткового возраста.

Это называется мечтать? Младший Нордан захлебнулся воздухом и неожиданно выпал. Сел на шконке, переводя дыхание. Жесткая кровать, яркие шторы, мэджикбук на столике у окна. Кровать не потревожена, будто и не спал на ней, подушка не скомкана. Воратинклис. Мышцы крутило, как если бы он ехал верхом, не останавливаясь и без седла, трое суток.

А ведь он мог остаться там. В сладких и горчащих мечтах собственной подростковой нервозности. В том, чего у него никогда не было. И тогда не стало бы на Земле мага по имени Альберт Нордан. И не осталось бы у Артура брата.

Альберт уперся обеими руками в жесткую кровать и судорожно, со свистом вздохнул. И не стало бы у Артура брата. А ведь это уже было. Альберт Северный, самое слабое звено команды, самая уязвимая точка. Он снова едва не предал брата. А тот и не подозревал... на сей раз.

Надо связаться с Касуром. Если кто-то сможет хоть что-то объяснить, то это – Касур. Он когда-то был наставником.

– Обратитесь к психоаналитику, – произнес Альберт, обращаясь к мэджикбуку, излишне громко и отчетливо. И тут сообразил, что Орнольф – тоже рыжий. И расхохотался. До слез.