Ночной Корусант в безумном ослепляющем хороводе огней. Открытый балкон в покоях сенатора Амидалы. Она безмятежно спит, чувствуя себя под охраной, а у меня от волнения и подавленности сводит желудок. Сейчас он войдет. Через Силу я чувствую его приближение. Я чувствую, он расстроен моим поведением. Я знаю, знаю, я нетерпелив и несдержан на язык, я сгораю в его присутствии белым пламенем. Ярость в его бездонных глазах так будоражит меня, я готов снова и снова доводить его до бешенства, чтоб только увидеть, как в жесткую линию превращаются его мягкие улыбчивые губы, а глаза темнеют под сведенными бровями. В ярости меняется рисунок его Силы, его сущность, мне приятно думать, что он неистов и бесстрашен в любви, потому что он смелый и честный перед самим собой.

Легкое колыхание воздуха, открылась-закрылась дверь, мягкие шаги. Надоевший плащ ты бросаешь небрежно на кресло, в комнате полумрак, и ты не замечаешь меня, затаившегося у балкона. Я вбираю всеми чувствами твое появление, твою небрежную грацию, твое утомленное лицо, слегка растрепанные золотистые волосы, по которым ты задумчиво проводишь рукой. Твою глупую маленькую бородку, которую ты отпустил, чтобы казаться старше, какая наивность! Ты молод, молод, всего на полтора десятка лет старше меня, но это Я чувствую себя старше, потому что познал самое взрослое чувство – любовь.

– Энакин, твое поведение недопустимо.

Голос мягкий, но я знаю, что мягкость дается с трудом и тебе хочется ее сбросить, как надоевший плащ. Но ты сильный и контролируешь свою Силу. Ты подходишь почти вплотную, и у меня дрожат колени и кружится голова. Неяркий свет подчеркивает твои такие знакомые и родные линии лица, я готов умереть прямо сейчас, если попросишь. Я не слышу твоих слов и мне все равно, что ты говоришь, мои глаза приклеены к твоим губам, произносящим какие-то слова. Я чувствую твое тепло и твой запах, красивые длинные пальцы, засунутые под ремень, ты всегда так делаешь, когда расстроен или задумчив.

– Энакин, ты выглядишь утомленным.

Мне не надо твоей равнодушной заботы, я хочу твоей любви, твоего всецелого внимания. Я хочу сорвать твою защитную броню и увидеть тебя настоящим. Ласковый ты или свирепый, жестокий или чувствительный, нет разницы, я готов видеть тебя любым, но только НАСТОЯЩИМ.

Я всматриваюсь в твое лицо, как будто ты незнакомец. Я не знаю тебя, хотя мы проводим все время вместе. Даже когда мы на расстоянии, мы связаны в поле Силы, но ты умеешь закрываться, а я нет. Я открыт и беззащитен перед тобой, я боюсь твоего разочарования и твоей душевной боли, я боюсь тебя. Я люблю тебя и умру за тебя. Я ненавижу твое тренированное джедайское самообладание, я люблю твою запредельную джедайскую сдержанность. Я горю в твоем ослепительном холодном огне, таком стылом и непреодолимом, что бесконечный космос кажется теплее и душевней. Чужак.

– Энакин, ты плохо спишь. Это из-за матери?

О чем он? При чем тут мать, которую я без сожаления оставил, следуя властному зову неизвестной природы, которую я тогда не умел различать? Потом они назвали это течением Великой Силы. Мне все равно, как называть судьбу. Ты моя судьба. Все так и должно было случиться. Даже гибель твоего прежнего учителя – моих рук дело. Мне пришлось до полусмерти избить и запугать несчастного забрака, чтобы его сил хватило только на одного мастера. Теперь ты мой учитель, я в твоей власти, ну что ж ты медлишь???

Он, слегка наклонив голову, прислушивается к тревожным звукам. Он всегда готов к нападению, прекрасные глаза цвета штормового океана выискивают врагов, мягкие губы умеют отдавать жесткие приказы, красивые тонкие руки так хорошо управляются с оружием, а легкое пластичное тело идеально подходит для сражения. А для любви?

Я бесконечно одинок в его присутствии, меня пожирает темный огонь ненависти и страсти. Я распластан и расплющен своим огромным чувством и тоской по тому, что никогда не случится.

Кеноби, мое сердце, моя боль, моя ненависть, моя страсть, моя преданность, моя нежность, моя жизнь, моя тайна...

Кеноби, душа моя...