Кадаж...
Кадаж напомнил мне обо всем, что происходило до катастрофы. Напомнил мне о Сефироте – великом экс-Солджере, против которого не устояло могущество Шин Ра.
Их было трое, прекрасных, как боги, и куда менее реальных. Трое потерявшихся детей, искавших свою мать, искренне веривших в то, что Дженова может ответить на их привязанность и одарить их своей силой – дать реальность в ускользающем мире иллюзий и призрачных надежд. Но Дженова никогда и никого не любила. Это существо было чуждым планете. Древним, прекрасным, сильным, мудрым. Но, тем не менее, чуждым всему человеческому. Ее пришлось уничтожить во имя сохранения мира. И только ныне покойный профессор Ходжо рискнул использовать ее клетки в своих генетических экспериментах.
Лоз – высокий, сильный боевик, обладающий редким даром ускользания. Он двигался с такой скоростью, что не всегда можно было разглядеть его. Йазу – своенравный снайпер, дикий и необщительный, но удивительно мягкий. И младший – Кадаж... Гибкий, властный, манерный юноша. Мозг этой троицы. Аватара Сефирота. Единственный, кто заставил меня – пусть на короткие мгновения – забыть о моем возлюбленном...
* * *
Руфусу хотелось закрыть глаза, заткнуть уши берушами и вообще испариться. Второй час его отец терпеливо выслушивал нудный отчет Ценга, славившегося своей обстоятельностью. Терпение начальник подразделения Турков считал главной добродетелью любого человека. Кажется, он просто периодически забывал, что окружающие его люди росли не в Вутае...
Юноша принялся в очередной раз рассматривать комнату совещаний. Он настолько привык к почтительному уважению, к признанию и молчаливому согласию служащих компании с тем, что после отхода Артура Шин Ра от дел все перейдет к его единственному сыну, что вздрогнул, когда встретился взглядом с насмешливыми, дерзкими сине-зелеными глазами. Рено Синклер был любимцем отца, лучшим Турком Ценга. Он мог себе позволить сидеть сейчас, развалившись в кресле, и не слушать доклад. Мог позволить себе быть лохматым, не застегивать наглухо воротничок и не носить галстук... И улыбаться!
К удивлению Рено глаза Вице-президента потемнели и сверкнули яростью. Рыжий Турк поспешно выпрямился и скромненько уставился в столешницу, предчувствуя, что Руфус сейчас сделает какую-нибудь пакость...
– Господин Президент, мне кажется, целесообразным было бы просить доложиться также и мистера Синклера.
...самому себе. Рено расслабился. По тонким губам скользнула небрежная ухмылка.
– Господин Вице-президент, – в голосе Артура Шин Ра, казалось, можно было заморозить средних размеров деревушку. – Если вы желаете разобраться во всем детально, Синклер к вашим услугам вечером после работы. Пока же прошу вас удовлетвориться сжатым отчетом мистера Ценга. Второй раз выслушивать одно и то же не имеет смысла. Вы так не считаете?
Рено исподтишка посмотрел на Руда, своего напарника. Тот пожал плечами и преданно уставился на Ценга. Артур Шин Ра смотрел в стол. Тогда Рено перевел взгляд на свои руки. А Руфус ненавидящим взглядом испепелял макушку рыжего Турка, по милости которого в очередной раз выставил себя посмешищем в глазах отца.
– Ценг.
– Что?
– А меня отмазать никак нельзя? – Рено с тоской оглядел пустой стаканчик из-под кофе, вздохнул и выкинул его в корзину для бумаг. – Мне вообще-то есть, чем заняться вместо того, чтобы пытаться...
– Замолчи, – прервал его Ценг, не повышая голоса. – И, надеюсь, больше я от тебя этого нытья не услышу. В конце концов ты сам попросился в Турки, никто тебя не принуждал.
Рено поспешно кивнул, пока начальству не пришло в голову напомнить, кем он был до Академии Турков.
– Ты вечером останешься с Руфусом и будешь делать все, что ему будет нужно, – Ценг на мгновение оторвался от изучения какой-то схемы на экране монитора и посмотрел на подчиненного в упор. – Да, и еще. Информация к размышлению, Рено. Артур Шин Ра рано или поздно поставит Руфуса главой элитного подразделения Турков. Постарайся об этом вспомнить, прежде чем начнешь хамить сыну Президента. И между нами... Руфус-качо вовсе не маменькин сынок.
Юноша прикусил губу и вздохнул. О верности Ценга Руфусу ходили легенды.
Это если не считать того, что Турком Рено стал исключительно благодаря вутайцу.
Ну да. И благодаря ему же еще раньше оказался на улице...
Рено устало потер глаза. Нет. На улице он оказался только благодаря себе, и никому больше. Пальцы привычно скользнули по двум симметричным шрамам – памяти о темных переулках Седьмого сектора.
Надо бы выбраться туда, погулять...
Рыжий Турк уткнулся в экран и на некоторое время полностью погрузился в изучение досье на Руфуса. К слову сказать, объемного... Вызов из кабинета Вице-президента застал его врасплох.
– Да? Рено Синклер слушает.
Руфус несколько мгновений смотрел прямо перед собой. Он не знал, что ему теперь делать с нахальным любимчиком отца. Отчет Ценга, копия которого лежала сейчас перед ним, и в самом деле был точным и емким.
– Зайди ко мне. Я хочу услышать о Гонгаге подробнее, – он отключил внутреннюю связь и откинулся на спинку кресла.
Отец обещал поставить его главой Департамента Турков. Но самому Руфусу этого не очень хотелось. Это означало, что основные дела Корпорации придется изучать в свободное время.
Dark Nation поднялась со своего места, почувствовав тревогу и неуверенность хозяина, подошла и ткнулась в его руку влажным, прохладным носом. Юноша покосился на свою любимицу, потрепал ее по загривку.
– Иди на место. Все хорошо.
Огромная пасть аккуратно сомкнулась вокруг его запястья, а потом животное вновь свернулось в клубок в углу кабинета. Раздался стук, а потом в дверном проеме показался Синклер.
– Звали, мистер Вице-през?
Руфус вспыхнул, но сдержался.
– Заходи. И закрой за собой дверь.
Собака приоткрыла один глаз, но, почуяв знакомый запах, постучала по полу хвостом и продолжила дремать. Еще один пункт, неизменно раздражавший Руфуса. Dark Nation с самого начала прониклась симпатией к Рено и упорно отказывалась относиться к нему с тем же недоверием, что и к остальным людям.
– Начнем, пожалуй, – светловолосый юноша повернулся к Рено. – И начнем мы с рассказа о том, каким образом такой наглый, беспринципный тип, как ты, умудрился попасть в элитное охранное подразделение Корпорации.
Турк с удивлением уставился на него и криво улыбнулся.
– Если вы вызвали меня сюда, чтобы обсуждать детали моей биографии, то я лучше отправлюсь домой, потому что моя жизнь – это только моя жизнь, и никого другого она не касается. Мое прошлое отношения к службе не имеет и никак на ней не сказывается.
Они вскочили с мест одновременно, и Рено замер, глядя прямо в дуло винтовки. Красавчик Вице-президент смотрел на подчиненного холодными, ненавидящими глазами.
– Один шаг, и ты уволен, – процедил он сквозь зубы.
– Не думаю, – жизнерадостно возразил Рено. – Артур этого не допустит. Но ты можешь просто убить меня. Прямо сейчас. Хочешь?
Dark Nation вскочила на ноги и с беспокойством мяукнула. Руфус не обратил на любимицу ни малейшего внимания. Он видел только Рено Синклера. Его глаза – глаза человека, видевшего в жизни больше боли, чем десять таких, как Руфус. Сын президента медленно опустил винтовку и отвел взгляд.
– Садись. Вернемся к Гонгаге.
Турк помедлил немного и сел обратно. Dark Nation тут же ткнулась носом ему в подмышку. Удивленный Руфус промолчал. Обычно она таким образом утешала его самого, когда считала, что он в этом нуждается.
Рено погладил собаку, расстегнул пиджак и приступил к докладу...
Когда они закончили, Турк поднялся и подошел к сидящему Вице-президенту вплотную.
– Вот что, Руфус, – тихо сказал он. – Если о людях хотят знать больше, их спрашивают об этом в дружеской обстановке за стаканчиком виски, а не в принудительной форме, выдавая это за служебную необходимость. У меня есть действительно веские причины пытаться забыть о моем прошлом. Уважай чужие желания. Особенно желания людей, от которых зависит безопасность твоей семьи.
– Это угроза? – Руфус встал и притянул Рено к себе за ворот рубашки. – Это – угроза? – медленно и тихо повторил он.
– Нет, мистер Вице-през, – небрежно улыбнулся юноша. – Это напоминание об этикете. Вы...
Руфус неожиданно для самого себя впился в рот Турка поцелуем. Губы у рыжего оказались потрескавшимися и шершавыми, приятно прохладными... Смешанный запах ментола и вербены... Руфус никогда не любил эти запахи, но сейчас они почему-то возбуждали.
Рено усмехнулся. Обыграть его на его же территории еще никому не удавалось. Он притянул тонкое тело к себе, отвечая на поцелуй со свойственной ему страстью и напористостью. Сладкий... Терпкий... Руфус оказался именно таким, каким он его себе и представлял.
Не прерывая поцелуя, Рено запустил руки под сюртук Вице-президента, чтобы почувствовать размеренное, сильное биение его сердца, скользнуть ниже – одними кончиками пальцев ощутить чужое возбуждение.
Взаимно, поганец ты блондинистый...
Позади распахнулась дверь.
– Господин Вице-президент, я... – черноволосый вутаец осекся.
Руфус отшатнулся от Рено. На щеках его горел предательский румянец, прядь волос упала на лоб, и юноша привычным жестом откинул ее с лица.
– М-м... Ценг, я убедительно прошу тебя стучаться, когда ты входишь в мой кабинет.
– Простите... Мне зайти позже?
– Ни в коем случае. Мы уже закончили, и Синклер как раз собирался уходить.
Руфус, да что ты несешь?! Ты хоть понимаешь, как это звучит?!
Рено обернулся к Ценгу.
– Я доложился по форме насчет Гонгаги, шеф. Думаю, осложнений с этим ни у кого больше не возникнет, как и надобности в подобных... м-м... воспитательных мерах. Это все, сэр? – обратился он к Руфусу.
– Да. Ты можешь идти.
Рено кивнул, подав Ценгу незаметный знак, означавший «все не так, как ты мог бы подумать», и вышел за дверь.
* * *
Дети...
Это было первое, что пришло мне в голову. Статуэтки черненого серебра с зелеными глазами, сверкающими энергией Мако. Словно Сефирот обратил наконец внимание на какую-нибудь встречную красотку и оставил ей память о себе.
Я ожидал, что говорить будет Йазу. Но тот только скромно отошел в сторону, вперед выступил Кадаж – маленький, хрупкий. И меня сбила с толку сила, с которой зазвучали его слова. Огромная внутренняя сила, составлявшая странный контраст с субтильной внешностью. На секунду я увлекся его произношением – странно неправильным, с неожиданными интонациями, словно родной язык у него был вутайский. А потом я вслушался в то, о чем он говорил, и услышанное заставило меня недоверчиво улыбнуться.
– Хочешь, чтобы я вернул принадлежащие вам по праву клетки Дженовы во имя... как ты сказал... а, Воссоединения? Ты сумасшедший, мальчик. Этот проект давно мертв вместе с создавшими его Ходжо и Сефиротом.
Из зеленых глаз плеснуло обидой и недоверием. И бешенством. О, как несдержанны были все трое в своих эмоциях!
– Не смей!!!
Рядом с ним прямо из пыли материализовались два неприятного вида монстра о четырех ногах и с большим количеством зубов: Йазу прикрывал брата, остро реагируя на его эмоции. (Это не я такой умный – это мне потом Руд сказал.) Я пожалел, что моей великолепной Dark Nation со мною нет, как и винтовки. Ах, как удачно! Ну посмотрите на меня, дети. Что может противопоставить вам несчастный калека, больной геостигмой, проводящий все свои дни в инвалидном кресле?
– Убери. В них нет нужды. У нас нет клеток твоей матери, – я поправил сползающий капюшон. – Но, возможно, есть кое-кто, кому под силу вам помочь. Скажи, ты ведь знаешь, что вы не единственные? У вас есть брат...
Кадаж приблизился, опустился на одно колено и заглянул мне в глаза, склонив голову набок, словно маленькая любопытная птичка.
– Как его найти?
* * *
Руфус проводил Рено растерянным взглядом, а потом обернулся к Ценгу, успевшему с удобством расположиться в кресле.
– Это...
– ...не то, что я думаю, – закончил за него вутаец. – Не волнуйся. Вдобавок, это еще и не мое дело.
– Почему он такой, а? – досадливо поморщился юноша, усаживаясь в соседнее кресло. – Он как будто специально постоянно делает мне гадости.
– Характер у него такой, – пожал плечами Ценг. – И, поверь, гадости он делает не только тебе.
– А как он вообще попал в Турки?
– Как и большинство. Пришел с улицы.
– И ты его вот так просто взял?
– Пришлось. Восемь лет назад, знаешь ли, этот стервец взломал Центральный сервер Шин Ра... Тебе отец рассказывал, наверное?
Руфус кивнул и задумчиво посмотрел на начальника Турков.
– Восемь лет? Подожди... По-моему, ты что-то путаешь. Ему тогда было только двенадцать...
Ценг молча смотрел на босса. Тому стало неудобно за свои слова – вутаец никогда ничего не забывал и не путал.
– На твоем месте я присмотрелся бы к нему, Руфус. Он очень умен. И очень несчастен. Не усугубляй его положение и не расспрашивай о его прошлом. Захочет – сам расскажет.
* * *
Кадаж, сопровождаемый Йазу и Лозом, давно ушел, а я сидел в кресле, откинув капюшон, и почему-то не мог выкинуть из памяти наш разговор. Что-то казалось мне неправильным, неестественным. Дети... Эти трое выглядели взрослыми юношами, но вели себя и думали определенно как дети. Максимализм, помноженный на идейность и идеалистику. Ну кто еще мог создать такое, кроме Сефирота? Он и сам таким был...
Рено умел, когда хотел, двигаться совершенно бесшумно, и я не замечал его присутствия, пока тонкая рука не легла мне на плечо.
– Он тебе нравится?
– Кто? – неожиданные вопросы Рено иногда ставили меня в тупик.
– Кадаж, – в голосе моего Турка не было и капли ревности. Он просто говорил об очевидных для него вещах.
Я задумался. Нравился ли мне Кадаж в том смысле, какой вкладывал в это понятие Рено? Я попытался взглянуть на предводителя этой подростковой банды глазами своего друга.
Хрупкий, стремительный, гибкий, словно змея, манерный – Кадаж завораживал. Он был красив смертоносной красотой, и сравнить его можно было, например, с действием материи Ультима. Это смерть смотрела на меня потерянными светло-зелеными глазами с матово-бледной маски лица.
– Нравится. Но не так, как ты...
Я не стал возражать, когда вместо того, чтобы поцеловать меня, Рено отвернулся, на мгновение сжал мое плечо и вышел на солнышко, во двор.
* * *
Как и обещал, отец приписал Турков к нему. Пока что негласно.
– Учись у них. Запоминай, – напутствовал он сына. – Особенно у Ценга и Рено. Они по праву могут считаться лучшими в этом Департаменте. Они знают обо всем, что происходит в Корпорации и вне ее. Это твои глаза, уши и руки.
Руфус рассеянно кивал. Отец, на его взгляд, часто перебарщивал с лекциями, а у него сейчас из головы не шел рыжий Турк.
– Если понадобится, любой из них без колебаний отдаст за тебя жизнь, – голос отца сумел пробиться сквозь упрямые мысли.
– Даже Рено? – спросил вдруг Руфус, заставив отца умолкнуть и внимательно посмотреть на сына.
Потом Артур отвернулся и отошел к огромному, во всю стену, окну, словно бы для того, чтобы посмотреть на город.
– Особенно Рено, – донесся до Руфуса тихий ответ.
Почему?!
Он ничего не стал спрашивать.
Только кивнул и удалился.
* * *
Рено нетерпеливо мерил комнату шагами в ожидании Клауда Страйфа. Из спальни мне был слышен характерный звук – подбитые железом форменные ботинки скрежетали по каменному полу. Я улыбнулся. Рено никогда не хватало на то, чтобы сесть и спокойно посидеть. Если он не ходил, не бегал, не курил или просто не вертел что-нибудь в руках... Ладно, признаться честно, я никогда его таким не видел. Разве что во сне. Очень редко. Практически никогда – чаще всего он засыпал после меня и просыпался с первыми лучами солнца.
С экс-Солджером у него были свои счеты, поэтому я не особо удивился, когда вслед за звуком заглушаемого мотора из соседней комнаты донеслись звуки борьбы. Я хорошо знал также и Клауда, и когда мгновением позже хлопнула входная дверь, щелкнул замок и стало тихо, я тоже не удивился. Лишь кивнул Руду, чтобы выходил первым. Услышав стук в дверь, я с трудом удержался от смеха.
– Ру-у-уд! Ты рулезный, – раздался голос рыжего Турка из-за двери. – Задай ему!
Руд, конечно же, не задал. Клауд по силе не уступал великому Сефироту, на которого когда-то так мечтал походить.
Он был все таким же – угрюмым, несговорчивым. Разве что подрос немного. В чем-то Клауд был куда более странным и непривычным, чем Сефирот. И, конечно же, где-то подхватил геостигму... Когда он впустил Рено и ушел, Турк посмотрел ему вслед странным взглядом.
– Ну, его развитие хотя бы уже не на уровне тринадцатилетнего ребенка.
Руд кивнул. Я тоже согласился. Рено был куда серьезнее, чем казался на первый взгляд, и судил о жизни порой куда более здраво, чем я или Ценг.
– Ты думаешь, это действительно хорошая идея? – задумчиво спросил Рено, теребя полу форменного пиджака, все еще несколько смущенный своим неуместным вмешательством в разговор.
– Какая?
– Позволить им гоняться друг за другом. Рано или поздно Кадаж поймет, что у Клауда нет никакой Дженовы – только огромное количество материи.
Я пожал плечами. Предоставим проблемам решаться по мере их возникновения...
* * *
Как хорошо было выбраться отдохнуть и развлечься тайком от отца! Одеться попроще, прихватить с собой Руда и Рено в качестве охраны и смыться в «Метеорит» – новый гейский стриптиз-бар в Седьмом секторе. (В Корпорации многие увлекались красивыми мальчиками – с некоторых пор это вошло в моду, но большинство были стрейтами, настоящих геев было мало. Руфус принадлежал к последним.)
Он ловко пробирался к заказанному заранее столику сквозь толпу посетителей. Мельком бросив взгляд на своих сопровождающих, он с удивлением отметил, что Рено чувствует себя в своей стихии в противовес Руду, которому заведение явно пришлось не по вкусу.
– Эй, парень!
– Мда? Вы ко мне обращаетесь? – Руфус перевел взгляд с Рено на похожего на наркомана синеглазого парня, во рту которого от щеки к щеке перекатывался шарик жвачки.
– К тебе. С собаками сюда нельзя, – он указал на Dark Nation, осторожно переставлявшую, чтобы не отдавили в толпе, лапы.
– Это не собака! – вспылил Руфус.
– Да плевал я. С животными нельзя. Любыми животными. Ты читать умеешь?
– Слушай, да ты знаешь, с кем разговариваешь хоть?! – начал было Руфус, но умолк, когда мимо него метнулось что-то рыжее.
– Клио! – Рено повис на шее у тощего темноволосого парня и поцеловал его в щеку. – Клио, ну, блин, не ожидал!
Юноша на мгновение обернулся к спутникам.
– Идите к своему столику, Руфус-качо. Я сейчас все улажу, – он тут же отвернулся, голос его стал похож на мурлыканье. – Клио, этот чудик в белом – сын Артура Шин Ра. Животное всегда с ним. Он с ней, по-моему, даже моется и спит...
Голос его удалялся по мере того, как Рено уводил своего знакомого в сторону барной стойки. Руфус проводил Синклера ошалевшим взглядом и посмотрел на Руда в поисках ответа на возникшие в голове вопросы. Тот пожал плечами.
– Откуда этот... Клио свалился?
– ...
– И откуда Рено может его знать?
– ...
– Пошли. Что ты встал, как истукан?!
– ...?!
Руд последовал за ним, молча удивляясь, почему вдруг босс вызверился именно на него. Не успели они усесться, как примчался Рено с подносом.
– За счет заведения. Двойной «мартини», вутайское пиво «особое», – он расставил бокалы и кружки на столике и напоследок водрузил на него бутылку бурбона и бокал для себя.
– Спасибо, – Руфус кисло улыбнулся, гадая, как Рено умудрился запомнить, что он любит сухой «мартини».
– Не за что. Нам повезло. Сегодня выступают Ленрик и Тани. Они вместе просто чудесно смотрятся.
Он ничего не сказал, наблюдая за рыжим Турком прищуренными глазами. С одной стороны, в ориентации Рено Синклера никто в Шин Ра не сомневался. Но с другой...
– Рено, что ты скажешь, если я попрошу тебя подняться на сцену и станцевать для меня?
Прежде чем Рено открыл рот, Руд под столом наступил напарнику на ногу, и нецензурный ответ застрял у юноши в горле. Руд прокашлялся.
– Руфус-качо, я не думаю, что это хорошая идея.
Вице-президент тяжело посмотрел на бритого Турка. Тот был, разумеется, прав. Одно дело какая-нибудь «голубая вечеринка», и совсем другое – вот так, открыто требовать исполнения танца со стриптизом от собственного сотрудника. Но в какой-то момент – и плевать на приличия – до боли захотелось...
Чего именно? Унизить? Причинить боль? Разозлить?
Честный ответ на собственные вопросы дела не упростил. Даже, скорее, наоборот.
Хотелось увидеть Рено без одежды, в движении. Отчаянно хотелось снова почувствовать вкус его поцелуя.
– Все в порядке, Руд, – услышал он тем временем. – Если качо именно этого хочется, то я вполне могу исполнить его желание. В частном порядке, – Рено безжалостно, не отрываясь, смотрел в аквамариновые глаза своего шефа.
Давай же, паскуда... Смотри мне в глаза, когда говоришь об этом с такой легкостью. Тебе мало, что все вынуждены пресмыкаться перед тобой и отсасывать у тебя по первому требованию. Тебе мало, что мы готовы умереть за тебя в любой момент. Ты за что-то невзлюбил меня и просто так готов унизить? Попробуй!
Почему-то в поединке взглядов всегда побеждал Синклер. Вот и сейчас Руфус первым отвел взгляд. То, что он видел в глазах Рено, заставило его покраснеть и задуматься уже по-настоящему. Что же такое довелось испытать этому рыжеволосому наглецу, что делало его особенным, непохожим на других?
Несмотря на действительно блестящее выступление пары, о которой говорил Рено, вечер был безнадежно испорчен. Сидеть в «Метеорите» больше не хотелось...
– Мы уходим, – тихо сказал Руфус подошедшему принять заказ мальчику, положил деньги на стол и свистнул Dark Nation, чтобы вылезала из-под столика.
Они доставили Вице-президента домой и пешком отправились к Руду. Рено то и дело прикладывался к бутылке, которую забрал с собой из бара. Руд не мешал ему. Он прекрасно знал, почему его напарник это делает. Нельзя все время бегать от своего прошлого, не спотыкаясь об него.
– Я к тебе. Можно?
Он молча кивнул.
Младший брат... Бездомный котенок... Что еще Руд мог сделать для него?
Руфус пинком закрыл дверь и опустился на пол прямо в холле. Dark Nation сунула голову ему под мышку и скулила – ее хозяин плакал, и ей тоже было плохо...
* * *
– Что? Неужели все так было?
– Ага.
– Ну, я такого не помню. А ты правда пошел к Руду просто чтобы напиться?
– Да. Я периодически и сейчас так делаю...
– Да ну?
– Ну да. Передай сюда бутылку.
– Ты слишком много пьешь.
– Ничего не много!
– А стриптиз ты мне все-таки устроил...
– Верно, верно!
* * *
Это оказалось даже забавнее, чем я думал. Когда Кадаж узнал, что мы обманули его, он пришел снова. На этот раз, не ограничиваясь угрозами, он с нахрапу сшиб моих телохранителей, применив к ним материю Конфуза, и мне волей-неволей пришлось общаться с ним один на один.
Какие странные фокусы выдает порой наша память. Каждый раз, когда я видел этого юношу, я почему-то вспоминал даже то, что надежно и давно забыл. На этот раз воспоминания захватили меня целиком. Казалось, всего мгновение прошло с момента, когда он опустился на одно колено у моего кресла, и до того, как я увидел в нем Сефирота. Но за это мгновение я вспомнил до мельчайших подробностей и эксперименты с клетками Дженовы, и создание сверх-Солджера, и разработки в области новейших технологий и оружия, и не всегда легальные способы добычи энергии Мако... Я вспомнил и то, как обращался с Рено Синклером в первые годы нашего с ним знакомства, и мне стало ужасно стыдно. И в то же время... Множество раздробленных фрагментов моей жизни слились в одно целое, стали мною, а я стал ими. И это было пугающе прекрасное чувство единения.
– Воссоединение, – шепнул Кадаж у самого моего виска. Его дыхание легко коснулось кожи.
И я вспомнил и все те мелочи, что составляли меня самого... Моих пересохших губ коснулись прохладные губы... Кадажа? Сефирота? Я не успел удивиться. Энергия хлынула в меня, собирая все мои мысли, воспоминания, мечты и желания воедино. Это было, как вспышка, как мгновенное дуновение теплого ветра у самого дома, как... долгожданный и одновременно мучительный оргазм.
В следующий момент Кадаж оказался в нескольких шагах от меня, поддерживаемый Йазу, который озабоченно хмурился, явно пытаясь разобраться в своих эмоциях, – все трое, как я уже упоминал, прекрасно ощущали переживания и чувства друг друга. А я бессильно откинулся на спинку кресла – ошеломленный, взмокший, едва переводящий дыхание. Глядя на меня, юноша ехидно рассмеялся, хотя сам явно едва держался на ногах.
– Прими мое причастие, Руфус Шин Ра! Прими... мое... Воссоединение!
Он пошатнулся и ухватился за шею брата. Тот, не долго думая, подхватил легкое тело на руки. Вроде ничего особенного в этой картине не было, но мне почему-то захотелось отвернуться, чтобы не видеть этой невольной, щемящей нежности, взаимопонимания настолько полного, что не нужен был никто еще, разве что Лоз. Я... Был возбужден? Да. Но еще я завидовал.
– Будешь ты помогать нам? – нетерпеливо спросил Кадаж, сверля меня пронзительным взглядом.
Я кивнул.
Я не смотрел, как Йазу выходит, бережно обнимая доверчиво прильнувшего к его груди брата... Когда я убедился, что они уехали, я встал из кресла и подошел к Рено.
– Вставай, радость моя...
Я протянул ему руку. С трудом сфокусировав взгляд, «моя радость» ухватилась за нее и, кряхтя, поднялась на ноги. Когда он обнял меня и уткнулся пылающим лицом мне в грудь, меня охватило чувство умиротворения, и я закрыл глаза, зарывшись носом в невозможно огненные волосы. Кадаж – это всего лишь дух, а Рено – вот он, живой и теплый, любящий меня самозабвенно, до последнего вздоха.
* * *
Руфус совсем забыл о своей выходке в «Метеорите» и вспомнил о ней очень не скоро – пару лет спустя, когда Артура уже год, как не было на свете, а сам Руфус стал Президентом и полновластным хозяином Корпорации Шин Ра. К тому моменту Рено уже давно был его любовником, по причине чего вел себя порой просто отвратительно. Особенно во время личных докладов... К примеру, сидел, развалясь, в кресле и пил свой неизменный бурбон.
– Рено, сядь как следует.
– Я запер дверь, – сине-зеленые глаза вдруг вспыхнули. – У тебя тут музыка есть?
– Есть, – обалдело выговорил Президент Шин Ра.
– Я, кажется, кое-что тебе должен, мистер През...
– Ты когда-нибудь перестанешь меня так называть?!
– Простите, качо, – со смиренным видом начал Рено и нахально улыбнулся, заканчивая фразу, – но... боюсь, что нет.
Руфус усмехнулся и покачал головой, а Турк стянул со стола пульт и включил музыкальный центр. Он перебрал несколько дисков и остановился на классике в обработке. Руфус заинтересованно следил за этими приготовлениями, пока вдруг не понял, что происходит.
– Рено...
– Я же сказал, что запер дверь...
Тогда Президент приглушил слишком яркий свет, оставив только несколько ламп, отключил интерком и вернулся в кресло.
* * *
Где бы ты сейчас ни оказался, что бы ни делал, какое бы солнце ни освещало твой путь, Кадаж, я хочу, чтобы ты был счастлив там, где ты есть. В своем Воссоединении или без него, нашедший или окончательно потерявший себя, ты наверняка счастлив со своими братьями – в союзе столь совершенном, что понять его умом просто невозможно, а не увидеть сердцем – значит, быть совсем слепым...
Если бы я мог, я поблагодарил бы его.
Но я не мог. И все, что мне оставалось... Оставалось мне.
– Рено.
– Да, качо? – он весело улыбнулся, отрываясь от взрывчатки, с которой увлеченно возился на столе, собирая небольшие снаряды.
Да уж... Этот зубоскалит, даже когда убивает...
Я подошел ближе и обнял его, игнорируя иронично-вопросительный излом его бровей.
– Прости меня...
Он усмехнулся.
– Если бы я тебя не простил давным-давно на много лет вперед, как ты думаешь, был бы я сейчас здесь, с тобой? – довольно улыбнувшись, он аккуратно отложил в сторону полый цилиндр и отодвинул подальше нитроглицерин. – Вот теперь можно разговаривать...
Я рассмеялся, утянул его за руку в спальню и запер дверь. Привычка входить, не постучавшись, никуда от Ценга не делась...
* * *
Рено двигался так непринужденно, так грациозно, что казалось странным, что в повседневной жизни он врезался в каждый угол, и утреннее приготовление кофе каждый раз грозило превратиться в аутодафе. В то же время танец этот не включал в себя ни одного движения, которое было бы знакомо Руфусу, в детстве угробившего кучу времени на занятия танцами по настоянию своей матери. Синклер двигался интуитивно, используя все, что попадалось под руку, в качестве опоры в трудных поворотах и па. Ну и, естественно, постепенно раздевался...
Руфус нервно сглотнул, представляя, что сейчас может твориться на пункте наблюдения, если там есть кто-то еще, кроме Ценга, плеснул себе виски и откинулся на спинку кресла, не отрывая взгляда от изысканных изломов худощавого тела перед ним. Рено в этот момент как-то по-особому выгнулся, выскальзывая из рубашки. Даже в приглушенном свете на белой коже отчетливо виден был каждый шрам, и Президент вдруг почувствовал короткий укол совести – больше половины этих отметин Рено получил на службе у Корпорации.
Турк замер, переводя дыхание. Щелкнул на рандоме проигрыватель, перебиравший мелодии. Спустя мгновение из колонок полился постепенно нарастающий ритм какой-то неизвестной рок-композиции. Руфус даже не успел подумать о том, что надо бы сказать секретарше, чтобы внимательнее отбирала музыку для начальства. Что-то в песне тревожило, не давало сосредоточиться на словах, заставляя воспринимать их исключительно через движения танцора, успевшего за минуту передышки избавиться от обуви и двигавшегося теперь совершенно бесшумно по толстому ковру.
Руки Рено – такие знакомые, нервные, летящие – начали свое путешествие по покрытому испариной телу, заставляя Руфуса покраснеть, остановились у ширинки, словно в раздумье. Незаметное движение... И вот – так близко и так далеко! – полуприкрытые глаза Рено, манящая кривая усмешка. Он гибко отклонился в сторону, когда его возлюбленный потянулся к нему. Покачал головой. Перекатился назад через голову, ловко избавившись от остатков одежды. На мгновение замер на долгих конечных нотах с отчаянно колотящимся сердцем, напрягшись всем телом... И опустился на колени одновременно с окончанием композиции. Руфус не сразу сообразил, что танец окончен. Потом поставил опустевший бокал на стол.
– Рено...
– Что? – глухо отозвался с пола Турк, переводя дыхание.
– Иди ко мне.
Рено поднялся и, запнувшись по дороге о кресло, подошел. Президент притянул его к себе на колени и жадно поцеловал.
– Мистер През... Видео-камеры...
– Несносный Турк! – прорычал Руфус. – Ебал я эти видео-камеры!
– Мистер През знает толк в извращениях, – мурлыкнул Рено, изогнувшись и потираясь о напряженную плоть любимого.
Тот сдавленно охнул, когда ловкие, опытные пальцы Синклера пробежались по груди, сквозь тонкую ткань рубашки коснулись сосков и легко сжали их. Рыжий усмехнулся, интенсивнее заерзав на своем сидении и сжав бедра любовника своими. В такие моменты Руфус порой начинал ненавидеть своего возлюбленного с прежней силой – за неземную красоту, за обаятельную кривую усмешку, за власть, которую Турк имел над его телом...
– Ты ужасен...
– Да, любовь моя, – язык Рено скользнул между губ Руфуса, заметался там, превращая поцелуй в возбуждающую игру, доводя удовольствие почти до боли, удерживаясь на грани, заставляя... Перевозбужденное тело не выдержало. Руфус крепче вжался в Рено, хрипло застонал, и стало как-то ни до чего в этом мире, кроме разлившегося по телу блаженного тепла.
Когда они уезжали домой, Рено постарался воздержаться от комментариев по поводу кое-чьих мокрых брюк, но улыбался он так, что на следующий день еле мог ходить – и то враскоряку.
Час спустя после их ухода в кабинет Президента тихо вошел Ценг и положил на стол кассету и диск с изъятыми записями происходившего в помещении с момента окончания доклада Рено. С минуту начальник Турков стоял у окна, задумчиво глядя на мерцающий колдовским зеленым светом Мидгар. Затем он улыбнулся и вышел.
* * *
– Ты хочешь сказать, что все компрометирующие записи доставались тебе и не имели резервных копий?!
– Тебя что-то удивляет?
– Ага. А еще меня интересует, где ты держишь эту порнуху и как часто смотришь.
– Рено!!!
– Да, мистер През, я вас внимательно слушаю...
– Рено, я уже замучался с...
– Господин Президент, вы позволите?..
– Да, Руд?
– Я прошу вашего разрешения забрать Рено ненадолго. Ценгу требуется его консультация.
– Ясно.
– Господин Президент, с вашего позволения...
– Да, Рено. Иди...
Я улыбнулся краешком рта, провожая любимого Турка взглядом.
К О Н Е Ц
2006
© Abyss de Lynx
