Из темноты выскочило нечто юркое и побежало к нему с неестественной скоростью и плавностью. Паук. Рик передернулся. Круглое тельце на суставчатых лапках, покрытое ворсом и отвратительное на ощупь. Он шагнул навстречу пауку и смачно наступил на него всем весом. Под подошвой еле слышно хрустнуло и сыто чавкнуло. О’Коннел удовлетворенно улыбнулся. Одной тварью меньше. Он вытер подошву о песок и махнул факелом, разгоняя тьму. Горящая смола потрескивала, но даже сквозь этот звук доносилось нехорошее шуршание и поскребывание – прямо из глубины лаза. Он чертыхнулся, отступая к стене. Будь проклято его любопытство, будь проклята эта и без того Черная Земля и будь трижды проклята эта яма! И заодно можно семижды проклясть трусливых местных, наверняка сбежавших при первом же постороннем шуме. Во всяком случае, на его призывные вопли не откликнулась ни одна чумазая сволочь. Рик сделал шаг вперед и угрожающе махнул факелом. Темнота в узком лазе чуть-чуть отступила, став просто темнотой, а не месивом затаившихся теней. Но стоило ему вернуться на прежнее место, как месиво заскреблось, зашуршало и стало выливаться из горловины входа, ведущего черт-те куда. О’Коннел судорожно сглотнул, борясь с постыдной дурнотой. Откуда они взялись в этом месте? Неужели проклятье притянуло их со всей округи? И сколько их там? Шевелящаяся масса продвинулась вперед еще на несколько дюймов.
О’Коннел ненавидел пауков. Он попятился к стенке, уперся в нее лопатками и совершенно машинально заскреб пятками по монолиту закаменевшего песка, раз за разом пытаясь выбраться наверх. Пауки замерли на световой границе, то накатываясь, то отступая в сторону темного провала. Колеблющийся свет факела то отгонял их чуть подальше, то вновь позволял подобраться к человеку поближе. Рик прекрасно понимал, что рано или поздно факел погаснет, и от этих мыслей у него вставали дыбом волосы не только на голове, но и по всему телу.
– Хэй! – крикнули сверху.
Рик аж подпрыгнул от радости. Голос прозвучал с отчетливым египетским акцентом, а это значит, что у злосчастного археолога появилась надежда на спасение. Наверное, это кто-нибудь из аборигенов, кто-нибудь, чья жадность одолела страх.
– Я здесь! – заорал он, бешено размахивая факелом. – Внизу!
– Какой знакомый голос, – неожиданно произнес обладатель акцента.
Рик остолбенел. Во-первых, судя по стилю речи, это не был один из наемников. Во-вторых, ему самому тоже был знаком этот голос. И, наконец, в-третьих, архаичное построение фраз на полузабытом диалекте... Рик медленно поднял голову.
В улыбающемся бронзовокожем лице, маячившем над краем ямы, он узнал Верховного Жреца, трижды умершего и, похоже, так и не сподобившегося сделать это окончательно...
– Здравствуй, человечек, – приветственно оскалился Имхотеп.
И помахал рукой.
– Опять ты явился по мою душу! – очнувшись, завопил О’Коннел. – Не может быть! Ты сдох!
– Я буду возвращаться снова и снова, – раздвинул губы в улыбке Имхотеп. – Мое проклятье – мое благо, – он прикрыл глаза на секунду. – Ты боишься пауков?
Рик нервно оглянулся. Ему показалось, что в темном проходе шевелится и бурлит тесто, состоящее из миллионов восьминогих тварей. Похоже, тесто всходило, готовясь выплеснуться ему под ноги. А факел догорал так быстро...
– Они уродливые, – помолчав, продолжил жрец хорошо поставленным и старательно наводящим ужас голосом. – Их много. Ты чувствуешь, как тысячи лапок взбираются по твоему телу?
– Заткнись, тварь! – Рик повысил голос до такой степени, что приблизился к фальцету.
– Среди них обязательно будет сотня-другая ядовитых. Паучий яд – это очень неприятно. Они съедят тебя заживо.
Последнюю фразу Имхотеп произнес с таким ненавидящим присвистом, что Рик моментально представил себе участь жреца, погребенного в саркофаге со скарабеями, и покрылся липкой испариной. Похоже, этот вновь воскресший труп издевается над ним. Но самое ужасное было в том, что Рик точно знал – в своем страхе перед пауками он устроит замечательное представление для трижды дохлого садиста.
– Тебе помочь? – неожиданно спросили сверху.
– Чтоб ты сдох! – неоригинально рявкнул ирландец со всей злостью, на которую был способен.
– Я думаю, что уступлю это право тебе, – засмеялся Имхотеп.
Его смех был настолько живым, что Рик чуть ли не завыл. Благополучно сгнивший труп, убитый пару раз, он создавал впечатление наслаждающегося жизнью человека. Ублюдок! Ирландец прикинул, что если он сейчас швырнет в хохочущую морду факел, то собственная смерть будет долгой и мучительной... да, пожалуй, видом обгоревшего Имхотепа он недолго сможет утешать себя, пока его будут обгрызать жадные до мяса твари. Рик был уверен, что пауки плотоядны.
– Выбирай. Можешь некрасиво умереть. Можешь довериться мне.
О’Коннел задавил рвущуюся наружу панику и решил пойти ва-банк, одновременно обливаясь холодным потом при одной только мысли, а что если... Не желая додумывать, он метнул факел назад, подпрыгнул и судорожно вцепился в протянутую руку. Против его самых пакостных ожиданий Имхотеп не стал отдергивать руку и злорадно хохотать. Рик вцепился в него, словно бультерьер в кость, и взлетел наверх, к благодатному полумраку, буквально кожей ощущая, как разочарованно скребутся внизу пауки.
– Ну... спасибо! – судорожно выдохнул он, пытаясь разжать пальцы и придерживая другой рукой дико колотящееся сердце, грозившее вот-вот выпрыгнуть из реберной клетки, чтобы убежать.
Имхотеп молчал, прикрыв мерцающие глаза, и не торопился отпускать ладонь Рика. Ирландец нервно зашарил взглядом по фигуре Верховного Жреца, словно ожидал, что тот выхватит откуда-нибудь кривую саблю, после чего немедленно отрубит спасенному голову. Рик полностью разжал собственные пальцы и нервно дернул рукой, качнувшись назад всем телом. Имхотеп покачал головой и, в свою очередь, дернул О’Коннела к себе навстречу.
– Отойди, – сказал Имхотеп. – Они за твоей спиной.
Рик крутанулся на месте, высвободившись из хватки Верховного Жреца. Они действительно притаились сзади, вовсе не собираясь легко расставаться с добычей. Из паучьего логова поднималась шевелящаяся, колыхающаяся масса. Вспучивалась, как тесто, выбрасывая вперед мохноногих разведчиков размером чуть ли не с кисть взрослого человека. Рик почувствовал, что еще секунда – и он закричит, как истеричка, увидевшая колону мышей, поэтому медленно сделал шаг в сторону и два назад – за спину Имхотепа.
– И держись за меня, – добавил Верховный Жрец.
Так же медленно, преодолевая себя, Рик положил ладони тому на плечи и буквально впился вновь скрючившимися от сдерживаемого ужаса пальцами в гладкую кожу.
Имхотеп тряхнул головой и протянул руки, вывернутые ладонями вперед, к паучьей яме.
– Что ты задумал? – просипел Рик. – Надо швырнуть туда пару факелов, а лучше взрывчатки!
– Не мешай, смертный, – высокомерно ответствовал Имхотеп. – Я знаю, что делать.
– Тогда почему ты не занялся этим раньше? – повысил голос Рик.
– Заткнись.
Последнее слово было произнесено на чистейшем английском, и О’Коннел ошеломленно заткнулся. Откуда бы трехтысячелетней мумии знать английский язык? Даже с учетом многоразового воскрешения. И что он, Рик, вообще тут делает? Бежать надо, да подальше и поскорее! Но ему почему-то казалось, что если он хотя бы на шаг отойдет от египтянина, то пауки тут же догонят его и немедленно сожрут. Закусают до смерти, как и предсказывал Имхотеп.
Верховный Жрец коротко и отрывисто произнес несколько фраз на каком-то совершенно незнакомом Рику диалекте – сухом, прищелкивающем. Как паучьи лапки. Рик передернулся и пригнулся, стараясь встать так, чтобы над плечом Имхотепа выглядывали только глаза. При этом он не забывал посматривать по сторонам, на всякий случай ища какое-нибудь оружие. Может быть, сейчас они и в одной лодке, но что-то он сомневался в теплом и дружеском к нему отношении со стороны Имхотепа, особенно в свете той роли подводного камня, которую Рик с успехом играл во всех планах Верховного Жреца. Мгновение спустя Имхотеп словно выплюнул последнее слово, и паучье тесто медленно начало опускаться туда, откуда явилось.
Рик шипяще выдохнул, обнаружив, что в груди уже печет от нехватки воздуха. Имхотеп не шевелился, держа руки по-прежнему вытянутыми, и Рик позволил себе предположить, что Верховный Жрец впал в транс от чрезмерного напряжения. О’Коннел не удивился бы, грохнись сейчас Имхотеп в обморок. Ирландец осторожно выпрямился, медленно расслабил пальцы – один за другим, как чужие – и с ощутимым трудом отлепил ладони. На загорелой коже проступили четкие белые пятна, моментально потемнев. Имхотеп тут же вздрогнул, опустил руки и стремительно обернулся. Рик отскочил назад, споткнувшись об очередное свидетельство былого величия. Он не мог позволить себе отвести взгляд от Верховного Жреца. Слишком сильна была память о нечеловеческой реакции мумии. Бывшей мумии. Рику померещилось, что обвал, яма-ловушка и исчезновение рабочих элегантно увязываются в цепочку, на конце которой стоит никто иной как Верховный Жрец Египетского Царства.
– Пойдем беседовать, – гортанно произнес Имхотеп.
Повернувшись спиной к Рику он направился куда-то в сторону с величием истинного фараона. Нестандартно мирный подход окончательно сбил Рика с толку. Ирландец, проклиная собственное любопытство, последовал за Верховным Жрецом. Не надо было тащиться в это Богами забытое местечко, тем более в свете не столь давних событий. Всего-то год миновал с тех пор, как Имхотеп в паре с еще одним порождением ночных кошмаров окончательно сдохли в гиблой Египетской пустыне... Кстати, о кошмарах. Именно они привели Рика сюда. Нет-нет, ему вовсе не снилось, что провалившийся в бездну Имхотеп манит его корявым пальцем, предсказывая ужасы Конца Света. И голосов наяву он тоже не слышал. Но все же его очень беспокоило то подозрительное песчаное облако, вырвавшееся из раскаленных песков, которые поглотили загадочную пирамиду Царя Скорпионов. О’Коннел специально выбрал дату, совершенно не совпадавшую с тем событием. Никаких круглых чисел, никаких звезд, выстроившихся на одну линию, никаких солнечных и лунных затмений. Он проштудировал астрологические и астрономические трактаты, выбрав наиболее безопасный период. Ему совершенно не хотелось давать Фортуне хотя бы ничтожный шанс повернуться к нему задом. И, вдобавок, Рик отправился в Египет в самое отвратительное время года – сезон дождей. Благословенный дар небес лился сверху мутным потоком, нагло жужжали самые стойкие мухи, наемные работники мокли, мерзли и жаловались. Рик, закапываясь в мокрый лежалый песок, торжествовал. В такую мерзкую погоду ни одна уважающая себя тварь не вылезет наружу.
Оказалось, он ошибался. Ровно наполовину. Тварь действительно не вылезала наружу. Он сам пришел к ней. Рик смачно плюнул с досады, торопясь за вроде бы неспешно шагавшим Имхотепом. Тот внезапно остановился, оглянулся по сторонам и, выбрав ничем не примечательный обломок колонны, двинулся к ней. О’Коннел насторожился. Ему примерещились тысячи вариантов развития событий – от потайного люка, ведущего в какие-то адские лабиринты, до цельного бриллианта, грубо замаскированного штукатуркой. Интересно, что Имхотеп может попросить за такой камень? Селезенку? Глаза? Или, может быть, аппендикс? Рик нервно фыркнул, подавляя отдающий истерикой смех.
Вместо живо представлявшихся ему картин, Имхотеп небрежно смахнул песок с обломка и уселся на него, скрестив ноги. Рик остановился перед ним, не в силах сообразить, чего теперь ожидать от коварного египтянина. Может быть, плюнуть на все и спешно отступить? А еще лучше – достать из-за пояса револьвер и всадить весь барабан Верховному Жрецу прямо в голову. Для надежности. А потом сжечь. Рик никогда не отличался особой кровожадностью, но это был особый случай. Проблема состояла в отсутствии револьвера и керосина.
– У тебя есть одна вещь, – внезапно и без предисловий начал Имхотеп.
Рик с трудом сохранил спокойное выражение лица. Неужели все-таки части тела? А может, подземный гаденыш имеет в виду его находку? Знать бы, откуда он про нее разнюхал...
– Что за вещь? Никакой вещи у меня нет...
– Есть. Отдай ее мне. Она нужна мне.
– Сначала скажи, что это за вещь, – Рик отчаянно тянул время.
– Кольцо.
О’Коннел поперхнулся. Значит, все-таки узнал. Мысли в голове заскакали, как тушканчики.
– Опять безделушки? – подозрительно спросил он. – Книги Живых и Мертвых, браслеты, теперь кольцо тебе подавай? Может быть, мне еще встать в ряды твоих верных последователей под знаменем очередного завоевания мира?
– Какой ты догадливый, человечек, – протянул Имхотеп и многозначительно замолчал.
Рик с трудом удержался от того, чтобы похлопать себя по кармашку, проверяя наличие тусклого кольца, украшенного узором из черных камней. Хотелось бы ему знать, почему Имхотеп не прибрал эту штуку еще в прошлый раз. Власть над песчаными воинами затмила разум? Хотя, есть вариант, что сдерживающая сила этого места до сих пор действовала, если Верховный Жрец до сих пор не кидается в него молниями и громами. Значит, надо... Только не убивать его снова! Лучше сбежать и притвориться, что ничего не было. А средства цивилизованного мира помогут решить ему эту проблему. Мощь Британской империи – это не полудикие земли, пропитанные страхом и суевериями. Точно, он просто уйдет, сохранив достоинство.
– Я сваливаю отсюда, – решительно заявил он. – Ты спятившее чудовище, которое спит и видит, как завоевать мир. Только вот не получилось два раза – не выйдет и на третий. Оревуар!
– А ты обернись еще раз, – улыбнулся Имхотеп.
О’Коннел замер. Либо Верховный Жрец пытается его подловить, либо действительно о чем-то предупреждает. Рик молниеносно занял боевую стойку, развернувшись в полуприседе и выставив руки в классическую защитную позицию того вида бокса, которому не учат в клубах для джентльменов. Но увидев, что имел в виду Имхотеп, Рик понял, что ни классический, ни портовый бокс ему не помогут. Правда, понял он это уже в воздухе, в красивом прыжке, который наверняка можно было причислить к рекордам, если бы было кому причислять. Рик с грохотом и пылью приземлился на соседствующий с «троном» Верховного Жреца обломок.
Пауки. У него за спиной были пауки. Сотни! Тысячи!! Миллионы!!! То самое паучье тесто, которое Имхотеп совсем недавно столь успешно загнал в яму, откуда оно и явилось. Рик заскрежетал зубами. Надо было догадаться, что это неспроста.
Имхотеп хохотал. Тем самым злорадным смехом, которого Рик подсознательно ждал и боялся все это время. Во всем этом был один маленький плюс – интуиция его не обманула. Но крохотный плюсик мерк перед гигантским, жирным и многоногим минусом, который живой волной накатывался на его хлипкое пристанище.
– Имхоте-е-е-е-е-еп!!! – взвыл Рик так, что ему ответило многоголосое эхо.
– Я думаю, что роль главной жертвы отводится тебе, – сообщил Имхотеп таким тоном, как будто это было нечто очевидное и предсказуемое.
– Почему я?! – малодушно выкрикнул Рик, опасно раскачиваясь на обломке.
– Потому что каждый раз, когда я возвращаюсь, то вижу тебя, – Имхотеп выпрямил ноги и легко спрыгнул на пол. – Мне кажется, что это знак Судьбы.
Пауки расступились перед ним со все тем же потусторонним шорохом. Рик привстал на цыпочки, балансируя в попытке улетучиться куда подальше из этого чертова подземелья.
– Отдай кольцо, – Имхотеп требовательно протянул руку.
– Поцелуй меня в зад! – выпалил ирландец.
Верховный Жрец опять прикрыл глаза, пряча масляный блеск. Смешной человечек. Конечно, откуда ему знать подлинный смысл того, что он произносит. Имхотеп вновь отдал мысленный приказ многоногим бойцам. Они послушно окружили обломок колонны и начали штурмовать его с тщательно выверенной, навевающей ужас неторопливостью. Они обтекали Имхотепа, опасаясь приблизиться к нему ближе, чем на расстояние локтя, и Имхотеп знал, что человечек больше всего на свете хочет оказаться на его месте. Или, по крайней мере, рядом с ним. Пауки оставили крохотную дорожку. Верховный Жрец ухмыльнулся и приглашающе протянул руку. Рик плюнул, но промазал.
Заманчивая дорожка вела прямо к Имхотепу в руки, и Рик шкурой чувствовал, что ничего хорошего ему это не сулит. С другой стороны, подбирающиеся к нему пауки явно не собирались познакомиться и предложить контакт между цивилизациями людей и насекомых. Разве что с точки зрения усвоения представителя первой представителями второй. Пауки, пауки, всюду эти мерзкие насекомые или кто они там по энтомологической классификации? К сожалению, Рик разбирался только в археологии, а другие науки в большинстве своем носили для него абстрактный характер. О’Коннел все-таки попытался вспомнить хоть что-нибудь о строении и повадках этого племени, чтобы избавиться от леденящего, липкого одеяла ужаса. В голову лезли чудовищные истории об огромных пауках-птицеедах, раскидывающих сети в удушливых тропических лесах. Говорят, такую сеть можно использовать как рыболовную, она ничуть не уступает ей по прочности. Маленький внутренний Рик заметался, истошно вопя и колотясь в стены безысходности. Большой Рик не выдержал. Когда через край обломка перевалился самый огромный и нахальный паук, который показался ирландцу ничуть не меньше среднего голубя, О’Коннел задушенно вскрикнул и сиганул вперед.
Он угодил прямо в приветственно раскрытые объятья Имхотепа, который стиснул его с таким пылом, будто они родственники, не видевшиеся добрую сотню лет. О’Коннел молча, но яростно принялся вырываться, давя подошвами самых шустрых гаденышей, которые поторопились на помощь. Ну или просто не успели уклониться. Имхотеп каркнул что-то по-своему и сделал противнику банальную подсечку.
Оба рухнули на каменный пол, отбивая все части тела, покатились по выщербленной поверхности, щедро сдобренной песком. Рик чудом не приложился головой о какой-нибудь предательский скол камня, да и прочная одежда защитила от излишних повреждений. Зато Имхотепу, выряженному лишь в некогда роскошную набедренную повязку, пришлось несладко. К его неприятному удивлению на полу оказалось великое множество ранящих осколков, а в свежие царапины радостно забивался песок, раздражая и уязвляя слабое человеческое тело. Имхотеп заскрежетал зубами, когда очередной обломок прошлого оставил метку на его теле. Он был, мягко говоря, очень зол. Не слишком-то приятно умирать раз за разом и раз за разом же видеть человека, повинного в этом. Жажда мести требовала разорвать наглого человечка голыми руками, но холодный ум подсказывал, что важнее сохранить свое тело. Верховный Жрец все-таки сумел приложить O’Коннела головой об пол и, когда тот обмяк на пару секунд, высвистел очередной приказ. Мохнолапое воинство, словно только и ожидавшее этого, волной бросилось вперед.
Рик заметил движение краем глаза и не смог удержаться от вопля:
– Убери-и-и их!
Ирландец рванулся вверх, словно распрямившаяся пружина, почти сбросив Имхотепа. Ужас придал ему сил, но только для короткого броска. Сила инерции вынесла обоих на колени, и они замерли в неустойчивом равновесии.
– Держись за меня, – проронил египтянин.
Имхотеп приглушенно хихикнул, когда О’Коннел вцепился в него с пылом мартышки, завидевшей ягуара. По спине ирландца зашуршали паучьи лапки, и невезучий кладоискатель бессловесно замычал, содрогаясь от ужаса. Он выгнулся, пытаясь избавиться от кошмарного присутствия, и рука Имхотепа, небрежно стряхнувшая ядовитых тварей, показалась ему даром небес.
Жрец оттолкнул его, и Рик плюхнулся на пятую точку, чувствительно приложившись о каменный пол. Вокруг него с шорохом образовалось кольцо из отвратительных стражников. О’Коннел помотал головой, выгоняя страх, затуманивший мозги.
– Сними одежду.
Отдав незамысловатый приказ, Имхотеп оглядел О’Коннела с ног до головы – очень нехорошо оглядел, по мнению Рика. Даже не хотелось задумываться о подтексте.
– Зачем? – так же коротко спросил ирландец, поджимая ноги.
Верховный Жрец чуть нахмурил брови, но все же снизошел до подобия объяснения, ткнув пальцем себе в грудь.
Рик представил себе Имхотепа в добротных теплых трусах, и его чуть ли не скрутил приступ беззвучного хохота, заклокотавший где-то в животе. Однако долго веселиться не пришлось – Имхотеп нетерпеливо дернул головой, и где-то за границей взгляда зашуршали паучьи полчища. Рик начал буквально сдирать с себя одежду, второпях отрывая пуговицы и снеся пару ногтей о тяжелую ременную пряжку. Через десять секунд рядом с ним высилась неопрятная кучка одежды, а сам ирландец гордо выпрямился, настороженно ожидая любой подлости. Но от нижнего белья Рик и не подумал отказываться, вовсе не желая остаться в проигрышном положении. Он прекрасно осознавал, что человек без штанов не может претендовать на роль лидера в психологической схватке, – а в том, что она состоится, он был уверен.
Имхотеп подошел ближе, небрежно поворошил пропотевшие и грязные тряпки, гордо называвшиеся деталями туалета, и задумчиво начал расшвыривать их, брезгливо поддевая ногой. Рик злобно проследил недалекий, но уничижительно-обидный полет своего гардероба. Почему-то ему сразу представилось, как пауки набрасываются на его одежду, подобно обученным собакам, чтобы преследовать владельца по едва уловимому запаху. Имхотеп приподнял один ботинок за голенище, словно дохлую крысу, и скривился, принюхавшись. Рик почувствовал себя невероятно оскорбленным – попробуй, походи несколько недель подряд в одной и той же обуви! И потом, он старался регулярно проветривать ботинки...
Верховный Жрец поднял на него глаза, и О’Коннелу показалось, что его накрыло волной чего-то липкого и тяжелого, вроде нефти. Имхотеп явно был недружелюбно настроен.
– Снимай все. Я сказал.
Вздрагивая от бессильной злости, Рик содрал последнюю рубашку, если так можно выразиться в адрес нательного белья, и швырнул в Имхотепа, целясь тому в лицо. Верховный Жрец чуть отступил, и снаряд пролетел мимо, бесславно канув среди паучьих орд. Кольцо он зажал в кулаке, исходя на бессильную злобу. С таким же успехом можно было преподнести его Имхотепу в подарочном оформлении, в бархатной коробочке.
– Я хочу, – задумчиво произнес египтянин.
– Я отдам его тебе прямо сейчас! – сдался О’Коннел, чувствуя, как подводит живот.
Ему очень, очень не нравилось выражение лица, с которым Имхотеп осматривал его с ног до головы. Оно наводило на мысли о древних ритуалах с непременным атрибутом вроде долгого и болезненного кровопускания.
– Нет. Хочу это тело.
Имхотеп разговаривал как бы сам с собой, и от этого становилось еще хуже. Рик немедленно почувствовал себя предметом мебели, над которым раздумывает владелец – то ли отнести в мастерскую, то ли вышвырнуть из дома. Или приспособить для долгой службы.
– Тебе почки или печень? – максимально ядовито осведомился он. – Чего для окончательной реинкарнации не хватает в твоем пожилом организме?
– Ты не понял, – улыбнулся Имхотеп. – Мне нужен ты сам.
Верховный Жрец присел на пол рядом с ним. Аккуратно, словно мужское воплощение Баст, только ноги хвостом не обернул – да и откуда ему взяться?
– Скажи мне, Рик O’Kоннел, – Имхотеп помедлил, – ты живешь с Нефер... с той, кто так похожа на дочь фараона?
– Да, – настороженно отозвался Рик.
– Значит, у тебя есть семья... А рядом со мной так давно не было живого человека...
Имхотеп прикрыл глаза, словно погрузился в воспоминания. Рик стрельнул глазами по сторонам, убедился, что выхода по-прежнему нет, и приготовился слушать маразматичные излияния ожившей мумии. По-видимому, свихнувшейся от нескольких возрождений.
– Поэтому я хочу тебя.
Верховный Жрец неожиданно твердо завершил пассаж и ткнул пальцем в груди ирландца. Рик по-прежнему хранил молчание и абсолютно бессмысленными глазами наблюдал, как палец Имхотепа отслеживает слегка извилистую дорожку к самому его паху.
«Пауки! – бесновалась в голове заполошная мысль, – не выпустят! Спаси меня Господи!»
– Это противоестественно, – наконец выговорил он. – Твои боги не говорили об этом?
– Мои боги оставили меня, – оскалился Имхотеп. – И я решаю сам. Заверши разговоры и покажи мне, как ты можешь подчиняться.
O’Koннел, будь он собакой, непременно зарычал бы и вздыбил шерсть на загривке. Но, будучи всего лишь человеком, просто уставился на Имхотепа с ненавистью во взгляде.
– Поцелуй меня, – лениво произнес египтянин.
Рик скривился так, будто ему предложили отведать верблюжьего плевка. Потом резко подался вперед, прилепился губами к твердой полоске чужого рта, замер, отсчитывая секунды, и облегченно откинулся назад. Имхотеп чуть приподнял бровь.
– Плохо, – скучающе произнес Верховный Жрец. – Без чувств.
Чувства-то Рик испытывал. В данный момент он испытывал почти непреодолимое желание схватить Имхотепа за уши и приложить коленом в лоб так, чтобы треснуло и хрустнуло. Вместо этого, памятуя о пауках, ему пришлось вновь повторить отвратительное действо, но на этот раз необходимо было сымитировать пылкие чувства. Для произведения должного впечатления он даже положил ладонь на затылок Верховного Жреца, притягивая того поближе.
Имхотеп издал какой-то невнятный звук, и Рик счел за лучшее посчитать его признаком удовлетворения. В нем все еще жила совсем слабенькая надежда, что этим дело и ограничится, но она растаяла вместе с поползновениями ладони Верховного Жреца.
Рик начал инстинктивно зажиматься, уворачиваясь от настойчивых пальцев, норовящих сжаться на самом драгоценном органе, однако Имхотеп проявил настойчивость, с которой нельзя было поспорить. Жесткая ладонь двигалась с такой уверенностью, с какой никогда не делает этого женщина, будь она хоть трижды опытной. На животе у ирландца проступил пот. Мысль о том, что его ласкает мужчина (нет, нет, не труп и не мумия, только не думать об этом), извращенным образом возбуждала его. Стало очень жарко, и он приподнялся, вталкивая себя в ладонь Верховного Жреца.
Имхотеп вздохнул и отодвинулся от ирландца. Забавно... Светлая кожа, светлые глаза, весь на вид, как из холодной воды, – а вспыхнул моментально, будто хорошо просмоленный факел. Размышляя, Имхотеп не сбивал ритма, и O’Kоннел под ним уже начал содрогаться всем телом. Верховный Жрец решил, что в последний раз со своей избранницей Рик O’Kоннел был очень давно. Поэтому сейчас он напоминает переполненную чашу. Неловкое движение – и созерцай результат в виде беспорядочных потеков. Имхотеп прекратил ласкать напряженный орган.
– Пожалуйста... – хрипло произнес Рик. – Пожалуйста...
Он плохо соображал в такой обстановке. С одной стороны – наводящие ужас пауки, с другой – похотливая мумия в виде бронзовокожего египтянина (что придает ей несомненно больше привлекательности), с третьей – навязчивое желание настоящего секса, до сих пор благополучно вытравливаемое кропотливой и тяжелой работой.
– На четвереньки, – сказал Имхотеп, отодвигаясь.
Выдержав краткую битву с чувством собственного достоинства, ирландец с трудом, но все же исполнил приказание. Мощным аргументом выступили все те же проклятые кусачие твари, словно почуявшие внутренний протест O’Kоннела и подобравшиеся ближе.
Рик угрюмо опустил голову, догадываясь, что его ждет мало приятного. Легко вспыхнувшее возбуждение так же легко угасло, оставив пепел боязливости.
Верховный Жрец довольно пробормотал что-то и наклонился вперед, прикасаясь языком к хвостовым косточкам. Забавляясь, сомкнул зубы на выступающем копчике и тут же проложил мокрую дорожку вниз. Рик задохнулся от неожиданности. Он представлял совершенно иное, что угодно, но не это. На мгновение в нем шевельнулась брезгливость – и как это египтянину не противно... Впрочем, откуда ему знать, какие нравы были в ходу в то время. Догадки, теории... Рик в очередной раз охнул и непроизвольно выгнулся. Оказалось, он страшно восприимчив там, сзади – настолько, что собственный пенис моментально задел его по животу. Рик опустился на локти, а потом и вовсе уткнулся лбом в скрещенные руки, чувствуя, как полыхают щеки и сдавливает горло предвкушение оргазма. Имхотеп снова начал поддразнивать его рукой, гладя самые чувствительные места. Рик захрипел, яростно двигая бедрами, и не успел опомниться, как залил дарящую блаженство руку.
O’Kоннел все еще находился в приятном забытьи, когда Имхотеп резко вспомнил о собственном удовольствии. Повинуясь неслышному зову, пауки в мгновение ока приволокли давно погасший факел, с которого Верховный Жрец набрал немного жира. Основой послужило то, что Рик только что щедро подарил ему.
– Стой! – заорал Рик, почувствовав недвусмысленную боль и моментально приходя в себя. – Нет!
Имхотеп сладко вздохнул, медленно преодолевая сопротивление ирландца.
– Больно! – Рик перешел почти на визг, вырываясь.
Имхотеп впился скрюченными пальцами в его бедра, не давая O’Kоннелу прервать слияние. Имхотеп уже извелся от нетерпения, и без того соблюдая мыслимую осторожность, и поэтому вовсе не собирался потакать каким-то воплям. Единственное, что удерживало его от насильных действий, это опасение за самого себя. Слишком тесно пока, можно причинить себе же боль... Но прямо сейчас он чувствовал себя восхитительно и намеревался продлить эти ощущения максимально. О’Kоннел под ним прекратил тратить воздух, лишь задавленно вздыхал.
Верховный Жрец довел дело до конца и потянул ирландца назад, заставляя выгибаться до хруста в спине. Сдерживая себя, он в который уже раз начал заставлять Рика отозваться на ласку. Имхотеп беззвучно оскалился.
О’Kоннел чувствовал себя так, будто его подвергли древней казни, именовавшейся посажением на кол. Правда, он не мог припомнить за собой греха, который мог бы повлечь такое наказание. В данный момент виновник мучений упирался куда-то под самые ребра, мешая дышать. Рик прижал ладонь к животу, суеверно опасаясь, что сейчас у него развяжется пупок. Однако этого так и не произошло, а на редкость деликатный Имхотеп, против мерзкого обыкновения, не разражался громами, молниями и прочими катаклизмами. Имхотеп был терпелив и ласков, словно – ха-ха – верная наложница фараона. Хотя Рик очень сомневался, что наложницы развлекались с фараонами таким образом. O’Kоннел неуверенно шевельнулся и коротко вздохнул, когда Имхотеп качнул бедрами в ответ. Рик осторожно подвигался вверх-вниз, храня упорное молчание. Он сам не мог сказать, зачем угождает Верховному Жрецу. Теоретически – чтобы тот быстрее закончил свои гнусности. Практически же... Боже, ему, кажется, становилось хорошо... А потом Имхотеп, наконец, начал по-настоящему двигаться в нем, заставляя Рика судорожно заглатывать воздух, которого внезапно оказалось недостаточно для таких занятий.
В какой-то момент Рик понял, что помимо всего осознал смысл выражения «хвататься за воздух» – ему нестерпимо хотелось вцепиться во что-нибудь, удержаться таким образом от поспешного окончания понравившейся игры. Пальцы сами по себе сжимались и разжимались, норовя ухватиться за отсутствующие поверхности. В конце концов он не выдержал и обхватил ладонью равномерно двигающуюся ладонь Верховного Жреца. В другой руке он по-прежнему стискивал загадочное кольцо, чувствуя, как впиваются в мокрую ладонь острые грани. Имхотеп особенно резко двинулся, и ирландец прикусил язык, чтобы не вскрикнуть. Верховный Жрец это заметил и продолжил в том же духе. Рик затрепыхался, чувствуя, как тяжелеют веки и низ живота заливается знакомой и приятной тяжестью.
– Давай, O’Koннел, – издевательски прошептал у него над ухом египтянин, сжимая ладонь.
Подобного давления на психику Рик не выдержал. Второй раз за это короткое время плеснул в руку Верховного Жреца, но попал даже на свою. И колени задрожали, не удерживая свинцовую тяжесть расслабившегося тела. Пальцы, стиснутые вокруг кольца, разжались.
Имхотеп позволил ему снова перевалиться на локти, понаслаждался еще немного и со стоном облегчения получил оргазм. Впервые за три с небольшим тысячи лет.
Рик заерзал под опустившейся на спину тяжестью, потом приноровился и какое-то время плавал на грани сновидения. Но затем настойчивый шорох лапок пробудил его к жизни, и О’Коннел панически толкнул Имхотепа локтем. Пауки, по каким-то им одним видимым причинам, начали подбираться ближе. Может, они решили, что он убил их хозяина? Рик нервно ухмыльнулся.
– Боишься моих слуг, – будничным тоном сказал Имхотеп, отрываясь от нагретой спины.
Приглядевшись, он заметил поблескивающее кольцо и с торжествующей улыбкой подхватил его с пола. Рик только ахнул и досадливо треснул кулаком по песку.
– И что теперь? – с вызовом спросил он, оборачиваясь через плечо. – Убивать?
– Скорее всего, нет, – Имхотеп задумчиво разглядывал вцепившееся в его палец серебряными лапками кольцо, выполненное в форме паука с гранатовой спинкой. – У меня огромные планы. Если я хочу завоевывать мир, – он насмешливо покосился на O’Kоннела, – то мне нужно изучить, как он изменился за три тысячи лет.
Рик заскрежетал зубами в расстройстве. Почему-то его не оставляло смутное подозрение, что Верховный Жрец непременно пожелает изучить мир в его тесной и теплой компании.
