Поздним летним вечером Арамис возвращался домой по улице Феру. Легкий ветерок шуршал листьями деревьев и шевелил перья на шляпе. Арамис тихонько напевал: мотив он позаимствовал у одной модной песенки, а слова сочинял на ходу.
Арамис любил гулять по ночному Парижу и очень удивлялся тому, что его друзья не разделяют это увлечение. Впрочем, кое-что им можно было простить за то удовольствие, которое он испытывал в их компании.
Арамис остановился и вдохнул ночной воздух. «Сегодня будет прекрасная ночь», – сказал он себе, толкнул дверь дома и вошел.
Поднимаясь по лестнице, Арамис гадал, не слишком ли он задержался у мадам д’Эгильон. Возможно, ему следовало уйти пораньше.
Он постучал, дверь открылась.
– Он еще не спит?
Гримо покачал головой.
– Прекрасно. Он очень пьян?
Гримо наклонил голову.
– Тоже неплохо, – сказал Арамис и прошел в комнату, где за столом сидел Атос.
– Арамис? – спросил тот, поднимая голову. – Что вы здесь делаете?
– Другу разрешено навещать друга, если означенный друг уже неделю привлекает всеобщее внимание своим странным поведением и подавленным настроением, а непосредственно в день посещения вообще не появляется.
– Да, правда, – сказал Атос. – Я сегодня не выходил из дома.
– Вот именно, – сказал Арамис, усаживаясь.
– Я... Хотите вина, Арамис?
– Нет, благодарю. Так что с вами случилось?
– Вы не поверите, Арамис, – сказал Атос, наливая себе вина, – но я убийца.
– Вообще-то, – сказал Арамис, – этим заявлением можно было бы удивить только человека, не знакомого с вами близко.
– А вы полагаете, что хорошо знаете меня, Арамис?
– Лучше, чем кто-либо другой, – ответил Арамис с улыбкой.
– Вы ошибаетесь. Послушайте: когда-то я убил человека.
– И что в этом такого особенного? Не далее как на прошлой неделе вы закололи троих гвардейцев. Чем вы надеялись меня удивить?
Атос сделал нетерпеливый жест, едва не опрокинув бутылку.
– Вы не понимаете. Это был не такой человек.
– Какой же?
– Другой.
– Чем же он отличался от де Ланжи?
– Цветом волос, – сказал Атос и расхохотался.
Арамис терпеливо ждал. Атос смеялся, показывая свои безупречные зубы, даже не пытаясь утереть слезы, откинув голову назад, бесцельно шаря руками по столу. В конце концов он задел бокал, тот опрокинулся и покатился. Вытекшее вино расплылось по грязной скатерти пятном.
– Ничего иного я и не ожидал, – невозмутимо сообщил Арамис. – Вы слишком много пьете, Атос.
– Вы думаете, дело в том, что я пьян? Вовсе нет.
– Хотите сказать, что вы помешались?
– Еще лучше.
– Или хуже, – меланхолически заметил Арамис. – Так в чем же дело?
Атос уронил голову на руки, его смех перешел в рыдания.
Арамис наблюдал за ним через стол.
– Понимаете... – едва выговорил Атос, – ей было всего шестнадцать.
Арамис приподнял одну бровь.
– А теперь?
– Теперь... Будь она жива, она была бы теперь старше.
– Несомненно, – согласился Арамис. – Так что же, она умерла?
– Нет.
– Значит, она жива. С чем ее и поздравляю.
– Нет, – покачал головой Атос. – Она не умерла. Я убил ее.
– Да, Атос, вы и в таком состоянии не утрачиваете своей железной логики, но знаете, что вам следует сейчас предпринять?
– Что? – спросил Атос, с интересом глядя на Арамиса.
– Вам следует лечь и как следует выспаться.
– Вы знаете, это мысль, – согласился Атос.
Он попытался подняться, но так неуверенно, что Арамис счел необходимым поспешить ему на помощь.
– Возьмите мою руку.
– Я обойдусь и своей.
– Увы, это не смешно. Возьмитесь за мою руку, я помогу вам, вы же на ногах не держитесь.
В конце концов, Арамису удалось довести Атоса до кровати, на которую тот упал.
– Похоже, Гримо уже заснул, – сказал Арамис. – Придется мне заняться вами. Чего не сделаешь для друга.
Атос хрипло рассмеялся.
– Друга? – спросил он. – Вы в этом уверены, Арамис?
– Вы думаете, что я преследую какую-то иную цель, Атос? – спросил Арамис терпеливо. – Уж не намекаете ли вы, что я пришел в гости к Гримо?
Атос не ответил, но когда Арамис, усевшийся было на кровать, решил, что в этот раз будет разумнее уйти, и попытался подняться с нее, мушкетер схватил его за руку и дернул с такой силой, что тот едва не упал на своего друга.
– Вам еще рано уходить, – сказал Атос, трезвея на глазах. – Я не намерен оставаться наедине с призраками.
– Не хотите ли вы сказать, что боитесь, Атос? – спросил Арамис, улыбаясь и пытаясь высвободиться. В прошлом году все было совсем не так.
– Нет, – ответил Атос, приподнимаясь и продолжая удерживать его, – но они тоже нисколько меня не боятся. И я устал от них. Поэтому вы остаетесь.
Арамис посмотрел на Атоса, и тот ответил ему своим обычным ясным взглядом.
– Не беспокойтесь, Атос, – сказал он, больше не сопротивляясь (в конце концов, разве не для этого он сюда пришел?), – сейчас вы забудете и о блондинках, и об убийствах.
И действительно, Арамис очень успешно отвлек Атоса от этих мыслей. Тот, правда, ни словом позже не обмолвился о происшедшем, тем более что проснулся один: Арамис, удостоверившись в том, что его друг уснул, поднялся, оделся и вышел, радуясь тихой июльской ночи, одной из тех прекрасных теплых ночей, когда спать не только не хочется, но и кажется неправильным.
Что же до Гримо, то Атос не спросил, а слуга не счел нужным рассказать своему хозяину, что он подсмотрел и подслушал в ту ночь.
