На душе Ричарда Окделла вот уже который день было легко и радостно. Мечта жизни осуществилась: на троне Великой Талигойи законный король – Ракан, доблестный, благородный и справедливый, узурпатор Фердинанд, показавший себя полным ничтожеством, с позором сброшен с трона и подвергнут всеобщему унижению... Словом, душу молодого Повелителя Скал переполняли радость и восторг. И еще – предвкушение...

Предвкушение того сладостного мига, когда он уже без всяких опасений сможет преклонить колено перед своей возлюбленной. Да, да, теперь все возможно, и можно больше не бояться произнести это слово не только про себя, но и вслух! «Разве могут быть сомнения, – думал Ричард. – Катари не могла не ждать меня, она же знает, что я люблю ее и что теперь ничто не в силах стать меж нами!» С этими мыслями молодой Окделл, как на крыльях, летел по анфиладе дворцовых залов, спешил туда, где – он хорошо помнил – была заветная калитка, ведущая в дворцовый сад...

Пьянящий воздух победы настолько вскружил ему голову, что впервые он решился прийти к своей Катари сам. По своей воле, не дожидаясь приглашения! Было немного не по себе... Но нет, нет, она его не прогонит! Хотя... холодный воздух начинающейся зимы немного остудил разгорячившегося герцога. Как-то неловко... ведь Катари вполне может, например, сейчас молиться за счастливое избавление Великой Талигойи... Да что там! – оборвал он сам себя. Он ведь истинный Человек Чести, он же не станет сразу подлетать к ней, как пьяный мужлан, он подойдет осторожно, посмотрит, не помешает ли он ей, не нарушит ли своим присутствием ее уединение...

В этот момент, ободренный осознанием собственной деликатности, Ричард оказался возле памятной калитки, и сердце его затрепетало: следы! Несомненно, их оставила Она! Скорее, скорее туда, но... сердце тут же опасливо рухнуло куда-то вниз: на первом, свежевыпавшем снегу Новой Эпохи виднелась не одна, а две ниточки следов, тянувшихся совсем рядом. Молодой герцог ощутил, как к щекам подступает жар – как? Но... неужели? Не может быть, ведь Катарина Ариго тоже любила его, хотя и не могла этого сказать – но ведь он видел, он чувствовал это тогда...

Был только один способ узнать все. И Ричард толкнул слегка скрипнувшую калитку, осторожно войдя в давно облетевший, покрытый первой, нежно-белого цвета, порошей сад... Свежевыпавший снег едва слышно поскрипывал под ногами. Дик шел все так же быстро, вот только, пожалуй, уже нельзя было сказать, что он летел, как на крыльях – ибо душу его сжигал огонь беспокойства и предчувствия разочарования. Отчего-то ему сразу показалось, что все его надежды – напрасны, что он опоздал... или даже не опоздал, а с самого начала... но нет, нет, об этом не хотелось даже и думать!

Две фигуры, закутанные в теплые накидки, он заметил очень быстро и, несмотря на все беспокойство, ощутил, как душа наполняется радостью и восторгом, – по рассыпавшимся по плечам одной из них пепельно-белым волосам он узнал Ее Величест... нет, нет, нет! Больше не Величество, просто – его Катарину! На миг Ричард замер, любуясь ее хрупкой и беззащитной красотой и грацией, и этого мига оказалось достаточно, чтобы обратить внимание и на того, кто был с бывшей королевой. Окделл не смог сдержать вырвавшегося вздоха облегчения, и душа его вновь расцвела и запела, а сердце в очередной раз затрепетало, но на сей раз от прилива счастья и облегчения: ну конечно же! Это девушка! Катари прогуливалась по саду с одной из своих фрейлин – наверное, нашлась среди них все-таки такая, которая не поддалась давлению Черного Змея-кардинала, да будет ему пожарче гореть в Закате, и стала своей королеве настоящей надежной опорой.

Подумав, Дик решил не мешать их прогулке, а предстать перед возлюбленной, когда они засобираются на выход. А пока что... он поспешно отступил с дорожки, укрывшись за деревом, и стал ждать.

Легкие шаги двух прогуливающихся дам постепенно приближались, Дик уже слышал их голоса, хотя и не мог пока разобрать, о чем они говорят. На какой-то миг ему стало немного совестно – достойно ли Человека Чести подслушивать разговоры? С другой стороны, они говорили совсем негромко, так что вряд ли он...

– Моя дорогая, – отчетливо услышал он в этот момент чувственный голос, в котором безошибочно узнал голос Катари, – ты даже и представить себе не в силах, что пережила я за эти последние дни! О, как это было ужасно – я думала, это будет счастьем, а оказалось кошмаром, эти несколько дней полного одиночества, когда до меня никому не было дела – кроме короля, который приставил ко мне стражу, и я никак, ну никак не могла шагу ступить свободно! И вот только сегодня... каким-то чудом... – голос ее задрожал, сорвавшись в томно-чувственный вздох, шаги на миг замерли, послышалось легкое шуршание.

«Что это значит?! – остолбенел Дик. – О каком короле она говорит, неужели... нет, нет, несомненно, это проклятый Фердинанд, он чувствовал, что конец близок, и срывал свое бессилие на несчастной беззащитной женщине! Подлец! Вот только... при чем тут счастье?!» – оторопело подумал он.

– Не волнуйся, душа моя, – другой женский голос, уверенный и дерзкий, прервал его размышления. – Нас больше ничто не разлучит, вот увидишь! Они не посмеют стать на пути нашего счастья! – закончила вторая девушка со страстью. Быть того не может, но... этот голос казался Ричарду Окделлу знакомым, ну очень знакомым! Но, закатные твари, о чем это они?!

Преодолев удивленное остолбенение, он осторожно повернул голову, выглядывая краем глаза из-за дерева. Катари стояла, чуть склонив голову, ее лицо было закрыто головой второй девушки, с темно-русыми ровными волосами, повернувшейся к дереву и Окделлу спиной. Левой рукой она обнимала бывшую королеву за плечи, а правую неожиданно подняла и... погладила ее по пепельным локонам! Катари томно вздохнула и склонила голову на плечо темно-русой, даже из неудобной позиции Ричард увидел, как та коснулась губами хрупкой шеи королевы...

Кровь прилила к лицу Ричарда – и тут же отхлынула, заливая его лицо восковой бледностью. Он едва удержался от того, чтобы выдать сдавленный стон – как?! Неужели... нет, это невозможно! Он прикрыл глаза, с неимоверным трудом заставив себя отвернуться... нет, ТАКОГО он не ожидал... не мог ожидать! Но почему?

– О, я с ужасом жду коронации... ты не поверишь, Айри, но меня не оставляет ощущение, что со мной случится что-то страшное! – едва слышно, почти шепотом прозвучал голосок Катари. «Айри?!»

– Не волнуйся, моя радость, – ответила вторая, и теперь Дик понял, почему этот голос был ему так знаком. – Мой брат – очень близок к королю, он не даст нас в обиду! К тому же, он...

Голос стал вдруг очень тихим, Дик перестал его слышать и разобрал лишь окончание:

– Там нам никто не помешает, вот увидишь! – и голос вдруг оборвался каким-то неразборчивым звуком, в котором можно было без труда узнать звук длинного, страстного поцелуя, но Дик об этом уже не думал – ему давно все стало ясно, и этого удара не мог предвидеть никто. И к тому же...

Айрис!!! Сестрица, как ты оказалась здесь, и как... «В конце концов, – с какой-то едва ли не детской обидой подумал он, – как ты могла отобрать МОЮ любовь?! Как вы...» Легкие шаги меж тем возобновились снова, удаляясь, и Ричард отрешенным взглядом смог увидеть две женские фигурки в зимних накидках, тесно прижавшиеся друг к другу – несомненно, они держались за руки – неспешно бредущие по садовой аллее, усыпанной первым снегом. Снегом, белым саваном покрывшим такое, казалось бы, близкое счастье...

* * *

Вечер этого дня застал Ричарда Окделла в комнате бывшего дворца Первого маршала, мрачно поглощающим один бокал вина за другим. Вкуса он вовсе не чувствовал, он вообще перестал что-либо понимать и ощущать. Еще вчера, ходя по коридорам своего нового жилья, он ощущал, как переполняют его противоречивые чувства, как борются в душе воспоминания о прожитых здесь двух годах и жутком финале этих самых годов с гордостью за состоявшуюся победу Чести, как вытесняют друг друга образы монсеньора, подобно какому-то древнему кровавому духу, ворвавшемуся на площадь перед эшафотом, и Альдо, гордо приосанившегося перед высоким зеркалом в королевских покоях. Еще сегодня утром груз воспоминаний сталкивался с переполняющим сердце радостным предчувствием... но сегодняшний шок был превыше всего.

Катари, его Катари, бредущая по дорожке под ручку с родной сестрицей, с Айрис. Айри, неведомо откуда вообще взявшаяся в столице, нежно проводящая ручкой по пепельным волосам и касающаяся губами изящной шеи... Это казалось каким-то бредом, ерундой, в это не хотелось верить... но это было. Он, Ричард, видел все собственными глазами, и теперь лишь мог отрешенно радоваться, если это слово вообще допустимо, тому, что винный погреб особняка Алва остался нетронут.

Дик поставил допитый бокал на стол, видимо, неровно, ибо тот пошатнулся и упал, разбившись. Он с отрешенностью посмотрел на россыпь осколков стекла, разлетевшихся по полу... вот так вот и его сердце. Нет, это... это надо выяснить! Точно! Надо отправиться снова во дворец, и узнать, что там такое произошло. А может... может, поговорить с Альдо?

Так или иначе, он решительно – ну, по крайней мере, как ему самому казалось – встал с кресла и сделал шаг к двери... вернее, попытался сделать. Пол под ногами покачнулся, словно корабельная палуба в бурю, и от совсем неизящного падения на пол Повелителя Скал спас только стол, за который он успел уцепиться руками. Упс... кажется, визит куда бы то ни было придется отложить...

Кое-как, с трудом, удалось Дику доковылять до ближайшей комнаты с кроватью, на каковую он тут же рухнул ничком и уснул, не раздеваясь.

...Утро началось с отвратительного ощущения во всем теле, боли в голове, голода в животе и пустоты в сердце. В преотвратном настроении он спустился вниз по лестнице – где и был встречен прибывшим нарочным от Альдо: король желал видеть его как можно скорее. Кажется, вчера он сам хотел чего-то такого? Наверное... вот только сегодня меньше всего ему хотелось ехать во дворец. Вчера с утра он шагал там, переполненный восторгом по поводу победы Великой Талигойи? Да! А сегодня... не было сил. Он не представлял себе, как он сумеет снова посмотреть на злосчастную калитку треклятого сада...

– Дайте хоть поесть, – бесцветно пробормотал он, не надеясь, впрочем, что это на что-то повлияет...

– Его Величество ждет вас для завтрака, монсеньор, – ответил нарочный.

Стоило бы возмутиться, что вместо талигойского эра его назвали олларским монсеньором, но... теперь уже было все равно. Как заведенная кукла, спустился Дик в конюшню, механически взобрался верхом на Сону – даже лошадь показалась сегодня какой-то недовольной, да что там... весь мир выглядел мрачным и унылым. И он поехал во дворец, словно бы торопясь покончить с неприятным и заодно настраивая себя на то, что Альдо – не только король, но и друг, и что зовет он не просто так, а для того, чтобы еще более укрепить возрождение Великой Талигойи. И наконец, стараясь напомнить себе, что он, Ричард Окделл – Человек Чести и Повелитель Скал, что у него есть долг, о котором он не имеет права забывать, как бы при этом ни было паршиво у него на душе. Но бесполезно, перед глазами упорно стояло нежное личико Катари, склонившееся на плечо темно-русой девицы, оказавшейся сестрой-предательницей.

Альдо в самом деле ждал за накрытым на двоих столом. Без особых изысканностей – что ж говорить, время трудное, новая Эпоха еще только расправляет крылья, – но зато от души, и немало. Жестом руки отослав прочь всех посторонних, он указал Дику рукой на соседнее кресло.

– Понимаю, что без завтрака, но время не терпит, сам понимаешь. Так что, Дикон, ты садись, наверстывай, а я тебе объясню, – на коленях у Альдо лежала какая-то книга, сейчас он ее закрыл и отложил в сторону – что-то о Гальтаре! Наверное, в душе должно было подняться воодушевление, Ричард знал, что должно – но там была все та же давящая, ноющая пустота...

– Верно смотришь, Дикон, – понимающе – ох, понимающе ли? – кивнул король. – О наших сложностях ты все прекрасно знаешь, о моих планах тоже – верно? Так что ходить вокруг да около не стану. Нужно заняться Гальтарой, и как можно скорее, но я... Эй, да что с тобой такое?! – удивился Альдо, только сейчас заметив кислое выражение на лице Ричарда, уныло пережевывавшего кусок мяса со своей тарелки.

– Я? Я не... со мной ничего, – вяло начал было отнекиваться Окделл, но вдруг, словно против своей воли мрачно произнес: – Альдо, я... отвергнут своей возлюбленной.

И – к ужасу своему понял Дик – это печальное заявление вызвало у друга-короля лишь усмешку! Альдо улыбнулся во всю ширь и бодро ответил, едва не расхохотавшись:

– Отвергнут возлюбленной? Вот так новость! Да ладно тебе, Дикон, не бери в голову, вот увидишь, это все образуется. Ты вон ешь лучше... и выпей... хотя нет, лучше не надо. Вижу, с этим ты уже вчера постарался от души, не так ли? – от этих слов стало как-то не по себе. Чего он ждал услышать от Альдо? Сочувствие? Ободрение? Окрик из серии «не отвлекайся от дела»? Напоминание о Великой Талигойе? Наверное – но уж никак не это... не легкомысленно-насмешливые интонации...

От Альдо бесполезно ждать чего-то, понял Дик. Тот никогда не любил... он не знает, что это такое... Да, его можно, наверное, понять, он ведь не просто так, он король, он должен думать о благе Талигойи, в его душе может просто не хватать места на личные чувства. Вот только все это не облегчало, не снимало того тяжелого камня, что со вчерашнего дня давил на сердце Повелителя Скал.

– Да ты не переживай, – хохотнул Альдо. – Вот увидишь, пойдут дела как надо – и она к тебе вернется. Точно! А если даже и нет – тоже не беда, Дикон, вокруг тебя отбою не будет от желающих разделить с тобой счастье, – он похлопал по лежащей рядом книге. – Так что теперь тебе точно самый резон поскорее отправиться в Гальтару.

– В Гальтару?! – удивился Дик. И тут же задумался: это было бы не таким уж плохим исходом. Да, дорога будет вести через опасности... через те части страны, что еще остаются в руках не сложивших оружия сторонников свергнутого мерзавца Оллара, но так даже лучше. Опасности и осознание большого Дела помогут притупить боль в душе, а если ему суждено будет погибнуть... что ж, тогда и вовсе проблем не будет. Вот только прежде... что бы там ни было, он обязан поговорить – если не с Катари, то уж, по крайней мере, с дражайшей сестренкой, похитившей его счастье!

– Я вижу, – прищурившись и внимательно наблюдая за ним, – что ты уже согласен со мной. Прекрасно, Дикон, просто великолепно! С сегодняшнего дня можешь начинать подбирать отряд, много людей не бери, вам нужна скрытность, а не грубая сила... ну, ты понимаешь, – подмигнул Ракан. Вот только, – поморщился он, – ты бы поговорил прежде со своей сестрой, пожалуй, – и сердце Дика забилось резко и глухо – вот оно! Именно это он и сделает, причем теперь у него есть основание – королевский приказ, и точка. Ну, Айрис, тебе придется многое, очень многое объяснить. – Да, да, с сестрой, с Айрис. Помоги ей определиться, что ли... а заодно разберись, чего она хочет, в последние дни она какая-то странная...

– Где я могу ее найти? – глухо спросил Ричард, чувствуя, как к вискам бросается кровь.

– Как это где? – пожал плечами Альдо. – В покоях бывшей королевы, конечно... она же вроде как ее фрейлина... была, вот и до сих пор там остается. Да погоди ты! – он даже пристукнул рукой по столу, видя, что Ричард попытался вскочить сразу. – Доешь сперва, что ли, после вчерашнего...

* * *

На территорию бывших покоев королевы – ну да, бывших, ведь Катари больше не королева! – Дик ворвался, как когда-то, в полузабытой прошлой жизни, летел сюда в поисках Первого маршала с письмом из Торки. Какая-то служаночка попыталась было заступить ему дорогу, но он только рявкнул: «Приказ короля!» и потребовал показать ему, где он может найти Айрис Окделл. «Она у Ее Ве... у эрэа Ариго, сударь», – с легким румянцем на щеках пролепетала та, но Дик уже не обращал на служанку внимания, бегом взлетая по лестнице, ведущей к знакомому будуару. Едва ли не пинком ноги он распахнул дверь – и замер на пороге, чувствуя, как к лицу приливает кровь.

Катари, на которой из всей одежды было лишь что-то воздушно-кружевное, не прикрывающее даже бедер, сидела на бархатных подушках на полу, склонив голову на колени ох какой знакомой темно-русой девицы, не озаботившейся одеванием вообще! Пепельные волосы рассыпались по обнаженным бедрам сестрицы, та откинула назад свои распущенные локоны и, чуть склонив голову набок, пальцами проводила по матово блестящим в полумраке плечикам бывшей королевы, на лице ее при этом играла томно-блаженная улыбка, а Катарина едва ли не мурлыкала от удовольствия. Поодаль виднелась разобранная, застеленная свежим бельем постель, заранее распахнутая, но пока что нетронутая. Сердце Повелителя Скал томительно сжалось от накатившей тоски, все было настолько очевидно, и душу его переполняла страшная боль и тоска, но – он не сердился на нее. Нет. Катари, несмотря ни на что, была ангелом во плоти, и раз так случилось, значит, это не просто так, значит, она была вынуждена, несомненно! Наверное, ее довел мерзкий Оллар, но... постойте, Оллар уже две недели как лишен возможности кого-либо «доводить!» Впрочем, рассуждать логически Дик был сейчас неспособен. Катари невиновна, нет сомнений, а значит... он почувствовал, как краска на лице сменяется бледностью, а к боли в душе примешивается пламенная ярость. Ну, Айри, ну, сестрица...

Все это пронеслось в его голове вихрем, в считанные мгновения, ибо Айрис никогда тугодумием не отличалась и на новое действующее лицо глаза подняла тут же. Томно-расслабленное блаженство на ее лице сменилось удивлением, а потом, постепенно – возмущением.

– Дикон?! – воскликнула она с причудливой смесью этих эмоций в голосе. Катари вздрогнула, ее пальчики соскользнули с тонкой талии дражайшей сестрички, она мельком оглянулась и замерла с приоткрытым ртом, с удивлением и испугом на лице – отчего у Ричарда вдруг словно оборвалось что-то внутри. Бедная... Но Айрис уже буквально взметнулась с кресла, в котором только что блаженно восседала, и в один прием оказалась возле брата, в свою очередь заливаясь краской то ли смущения, то ли гнева. – Ты... Ты что себе позволяешь?! Как ты мог! – сестрица сверкнула глазами и размахнулась ладонью для увесистой пощечины, но Дикон слишком хорошо знал, какова бывает Айрис в раздражении. Издав какой-то нечленораздельный хрип, он сумел перехватить ее руку на замахе и вывернуть, пожалуй, что и до боли. Бросил взгляд на несчастную Катари – та сидела, бледная, только с легкими пятнами румянца на щеках, так и замерев в немом изумлении. Почувствовав, несмотря ни на что, искреннее раскаяние перед ней – все-таки он должен был подумать, несмотря ни на что, он не мог так с НЕЙ поступать! – Ричард резко развернулся, так что Айрис-таки вскрикнула, и буквально вытолкнул ее за дверь будуара, пихнув в случившееся рядом кресло. Сердце его бешено колотилось, боль отчаяния и недоумения, перемешанная с яростью, клокотала в душе...

– Что здесь происходит, Ричард?! – сверля брата пылающим взглядом, возмущенно спросила Айрис – настолько возмущенно, что, похоже, даже и не задумывалась о том, чтобы как-то прикрыться. – Как ты объяснишь...

– Нет, милая сестра моя, – глухо, даже чуть хрипло перебил ее молодой герцог, – это я спрошу тебя. Это я хочу знать, что здесь происходит, как ты вообще здесь очутилась и что все это, – резкий взмах руки на полуприкрытую дверь будуара, – означает! – последние слова он уже не прохрипел, а выкрикнул.

– Я ушла из дома, – с дерзостью ответила Айрис, – там стало совсем невыносимо, ты ведь знаешь! Но когда я приехала к дому твоего эра, оказалось, что тебя больше нет в столице! Но возвращаться домой было выше моих сил, а монсеньор, – в ее голосе прорезалась какая-то затаенная грусть, – он приютил меня в своем доме, – глаза ее снова сверкнули, – а потом устроил меня при дворе, вот так! Но теперь...

– Дальше!! – едва не заорал на нее Дикон. – Милая Айри, я хорошо помню о чувствах, выказанных тобой тогда к эру Рокэ, – при этих словах, произнесенных вслух, сердце Дикона на миг прекратило выстукивать бешеный ритм, словно провалившись куда-то, а потом затрепетало еще сильнее, если это вообще возможно, – но мне по-прежнему не ясно, какое отношение эр Рокэ имеет к тому, что я наблюдал сейчас вот за этой дверью! – Ричард распалялся все сильнее и сильнее, боль утраты в тот миг, когда ты уже почувствовал себя на пороге осуществления всех мечтаний, оказалась столь сильна, что он уже просто не мог себя контролировать, и кажется, Айрис на время смешалась под таким напором, потому что торопливо забормотала в ответ:

– Эр Рокэ... Да, это было похоже на сказку, на какой-то сон, я жила грезами и мечтами, а Ее Величество... поначалу я ненавидела ее, ведь она так часто говорила мне, как они с монсеньором герцогом были близки и в то же время далеки друг от друга, и... ну, в общем... А потом начались волнения, перевороты, мы даже оказались вместе в Багерлее, а это ведь не может не сблизить, пусть даже подсознательно. Нет, я все еще думала, что ненавижу милую Катари – и наверное, думала бы до сих пор, если бы не... – Айрис запнулась, пробормотав что-то совсем уж неслышно. – Монсеньор Алва был схвачен, оказался в тюрьме. Я видела, с каким странным лицом смотрела на это Ее Величество, тогда она еще была мне Величеством, и мне... мне стало ее, для начала, просто жаль. Я подумала, что ей сейчас как никогда нужна поддержка, опора, мы стали проводить время вместе – но и при новом короле ей не было покоя, Альдо приставил к ней охрану... было так жутко... А потом, когда мы поняли, что нас объединяет общая беда, мы стали тянуться друг к другу, я пыталась поддержать ее, когда нам удавалось встретиться, и, наконец, поняла, что... мы поняли, что мы любим друг друга, – покраснев, заключила Айрис и склонила голову. Кажется, это ее привело в себя, и она снова заговорила уверенно и с возмущением: – Подожди-ка, милейший брат мой, а какое отношение к тебе имеют мои чувства к милой Катари?! По какому такому праву...

Наверное, сейчас следовало бы воскликнуть «По приказу короля!» или что-то в таком роде, но Дикон... то ли не считал возможным впутывать в свою личную трагедию третьего, пусть даже и короля, то ли из-за того, как легкомысленно и бездушно Альдо воспринял его попытку рассказать, а скорее всего – просто потому, что, сжигаемый горем и отчаянием, он просто забыл про всякие там королевские поручения... Словом, он не стал больше ничего кричать, а ответил просто, тихо и очень печально:

– Я никогда не думал, что моя сестра, – он запнулся, проглотив подступивший к горлу комок, – способна столь предательски посягнуть на любовь всей жизни своего брата и разбить ему сердце и ранить в душу, – эти слова он произнес, наверное, несколько высокопарно, но он в самом деле не знал, что еще говорить сестре-предательнице. А потом... потом он вдруг понял, что должен добавить еще кое-что: – Но я и не мог также полагать, – голос его стал хриплым, – что моя сестра способна в первый же трудный миг предать и отступиться от того, чьими подарками она так гордилась и кого столь пылко называла своим женихом и требовала объявить о помолвке!

«А ты сам ведь тоже предал, – прорезался из измученной горем души издевательский голос. – И то, что твоя жизнь ныне разбита на осколки – не есть ли это та цена, которую ты платишь за то предательство?»

– Это не предательство! – воскликнула Айрис страстно. – Это любовь, понимаешь ты, любовь!!! – Айрис подскочила с кресла, надвинувшись на Ричарда.

– Айри, ты там скоро? – донесся из будуара дрожащий и в то же время томно-страстный голос королевы. – Мне так холодно и страшно тут одной!

– Да, сестричка, – мрачно ответил Дик, отступая на шаг назад. – Я понимаю. Наверное, куда лучше твоего понимаю, и не только про это! Прощай и будь счастлива...

– Дикон! Постой! Послушай! – кричала она ему вслед, но он уже не слышал и не оборачивался, быстро сбегая вниз по лестнице.

Великая Талигойя, Долг, Честь, славная Победа – кажется, все это перестало в тот миг иметь для него значение. Ибо ради всего этого он совершил предательство... но он думал, что спасает свою любовь, а оказалось... А стало быть, именно он – виной всему. И все громкие слова о деле Раканов, о возрождении Золотой Империи вмиг показались Дику пустыми и никчемными, и он уже не понимал, как еще сегодня утром все это могло приносить ему столько радости и восторга. Как мог он радоваться победе, когда во имя этой победы был воздвигнут эшафот, на котором ведь тоже палаческий топор отбирал у кого-то счастье всей жизни...

И Альдо. Альдо, который легкомысленно похохатывает, когда тот, кого он называл не только вассалом, но и другом, пытается поделиться с ним своей болью... стоило ли идти на недостойный Чести поступок ради того, чтобы служить ТАКОМУ королю?! Стоило ли все оно этого?

Дик замер посреди гулкой, какой-то пустынной анфилады. Ноги машинально несли его к выходу из дворца, но... он остановился. Нет. Хватит. Что бы там ни было, но коли уж он не смог не предать, то, по крайней мере, он больше ни за что не станет жить в доме, отобранном у того, кого он предал. Эту ночь он переночует в гостевых покоях дворца – он имеет на это право, он вроде как приближенный короля, герцог и Повелитель Скал, а завтра – завтра он соберет отряд и поедет в Гальтару, или... нет, не так. Он поедет, но только вовсе не в Гальтару...

– Проводи в гостевые покои, – холодно велел он какому-то слуге – после взятия столицы и того, что ему предшествовало, слуг во дворце определенно поубавилось. Тот молча кивнул и повел молодого герцога по еще одной лестнице и полутемным коридорам.

Но это было еще не все, что готовил сегодняшний день Ричарду Окделлу.

Когда слуга, указав ему свободные покои, с поклоном удалился, из-за угла показался высокий, светловолосый молодой человек с холодными светлыми глазами, в лиловом плаще. Подошел ближе, смерив Дика безразлично-ледяным взглядом – тот узнал его сразу. Валентин, наследник... нет, уже не наследник, а полноправный герцог Придд.

– Эр Ричард, герцог Окделл, если я не ошибаюсь? – так же холодно произнес Придд.

– Честь имею, эр Валентин, герцог Придд, – по возможности столь же бесстрастно ответил Дик, и в тот же момент ему в лицо полетела сорванная с руки Повелителя Волн черная перчатка.

– Имею честь сообщить вам, что вызываю вас на дуэль, сударь, – произнес тот. – Могу озвучить причины... но полагаю, герцог, вы и сами их отлично знаете, – Валентин усмехнулся и оглянулся туда, где – Ричард очень хорошо это помнил – находились покои королевы.

– Позвольте мне, сударь, заметить вам... – Ричард, хотя ему и хотелось воскликнуть в ответ: «Да ты что, не знаешь, что там творится? Оглянись же, мы оба брошены и обмануты!», попытался, тем не менее, ответить все это в положенных этикетом выражениях, но Придд не стал его слушать, а решительно оборвал, пронзив ледяным взглядом.

– Извольте ответить, эр Ричард, герцог Окделл, принимаете ли вы вызов, и назвать время и место поединка! – отрезал Валентин.

Ричарду ничего не оставалось, как упавшим голосом назвать полдень предстоящего дня, после чего Валентин удалился, оставив словно бы шлейф ледяного холода, а Ричард скрылся в покоях.

* * *

Мрачные камни полузаброшенного Нохского аббатства, серые тучи, нависшие в небе, промозглый ветер, заставляющий кутаться в плащ, – так начинался следующий день у Ричарда Окделла, когда он со своим секундантом поджидал на серых плитах аббатства своего противника. Понятно, что остаток вчерашнего дня он провел в покоях, выбираясь из них только для еды, а спал не лучшим образом. Возможно, легче всего было бы сейчас погибнуть на дуэли – но не подставляться же специально, а так... после уроков эра Рокэ Дик не сомневался, что шпагой он владеет много лучше Валентина Придда.

А вот и он, легок на помине... Высокая фигура в лиловом плаще, сопровождаемая секундантом, появилась на дворе аббатства с последним ударом колокола. Валентин замер шагах в двадцати, секундант же его подошел к Ричарду и произнес вполне ожидаемое:

– Господин Окделл, господин Придд настаивает на том, чтобы бой продолжался до смертельного исхода. – Валентин явно следил за происходящим и с вызовом уставился на Дика. Тому ничего не оставалось, как кивнуть, подтверждая свое согласие. В тот же миг лиловый плащ полетел прочь, тускло блеснула извлекаемая из ножен шпага. Дик не заставил себя ждать с ответом.

– Не желаете ли вы, господа, стать на линию? – прозвучал следующий дежурный вопрос. Валентин Придд гордо промолчал, предоставляя выбирать сопернику, а в голове Дика мелькнула шальная мысль, что это был бы лучший выход... но нет. И дело тут не в трусости, нет... он дерется лучше Валентина, что ж... он попробует его разоружить, не убивая, а потом объяснить, что сам предмет их дуэли более не имеет смысла.

– К бою! – прозвучал сигнал, секунданты разошлись, и в следующий миг тускло блеснувшие острия шпаг с протяжным звоном столкнулись в первом выпаде...

И этот бой действительно оказался недолог. То ли Валентин просто не знал, что Дик кое-чему научился со времени учебы в Лаик, то ли... да нет, ему-то с чего идти на сознательную смерть? Так или иначе, Ричарду удалось сначала запутать противника несколькими сериями постоянно меняющихся выпадов, потом едва не нарваться на контратаку, уйти со сбросом чужого клинка, затем – измотать Придда на скорости – который уже раз за эти дни он с благодарностью вспоминал эра. Которого столь подло предал, и теперь расплачивается! – и, наконец, вынудив уйти в глухую защиту, поймать на ложном выпаде и выбить оружие. Шпага Валентина со звоном поскакала по камням, а сам он, потеряв равновесие, рухнул на колено. Шпага Дика оказалась возле горла противника...

– Чего же вы ждете? – прохрипел Валентин, тяжело дыша.

– Я хочу, чтобы ты меня послушал! – столь же хрипло, но менее запыхавшись, воскликнул Ричард. – И понял, что наш спор более не имеет смысла!

– Как... это... не имеет? – не понял Придд.

– А вот так! – горечь утраты снова затопила сердце, и Дик, волнуясь и срываясь, рассказал все, что произошло с ним, что он видел и что узнал. Валентин... Валентин сначала смотрел неверяще. Потом изумленно, потом взволнованно, затем удрученно и, наконец, снова неверяще – но уже просто от нежелания верить.

– И... и это в самом деле... правда? – тихо спросил он. Дик только молча кивнул – говорить было выше его сил. А вот Валентин рухнул и на второе колено – кажется, его шок был еще сильнее. Казалось, он вот-вот сейчас расплачется...

– Что же нам теперь делать, а? – как-то совсем по-детски спросил он, глядя снизу вверх в глаза Окделла. Сердце Дика сжалось который раз кряду – но на этот раз уже от переполнявшей его жалости и сочувствия... Он наклонился к Валентину и ободряюще прошептал:

– Не надо, не надо... вот увидишь, мы тоже что-нибудь придумаем!

– Ты уверен? – робко спросил совсем еще недавно холодный и непробиваемый Повелитель Волн.

– Конечно! Вот меня, например, отправляют возглавлять отряд на Гальтару, и я...

– Возьми меня с собой! – воскликнул Валентин.– Возьми, нам вдвоем будет легче!

– Конечно же, легче, – с уверенностью ответил Дик. – Нам главное покинуть город, а там посмотрим! – он одарил Валентина воодушевляющей улыбкой, похлопал по плечу, помог подняться, и на глазах изумленных секундантов двое недавних противников едва не в обнимку направились к выходу из аббатства.

Главное – покинуть город, а там... нет, он не станет больше помогать Альдо, он разочаровался в нем из-за его легкомыслия! Они поедут на Гальтару, а потом... вряд ли в их отряде будут хорошо знать географию, а от Гальтары недалеко и до Урготской границы. И Валентин, несомненно, должен быть с ним, с Ричардом Окделлом – в конце концов, у них ведь теперь тоже общее несчастье!