МАХАОН

Может быть, это сказка,

Спят на твоих ресницах.

Кто говорит, что боль нельзя увидеть?.. Они лгут. Можно.

Боль – темно-алая, густая, как застывающая кровь... Она заполняет сосуды и сковывает тело... Она натягивает нервы...

Ек можно изгнать.

Звон холодного бледного металла.

Я слышу боль.

Белизна тонкой полупрозрачной кожи на запястье.

Я вижу боль.

Танец лезвия по коже, алая летопись жизни, вырезанная Безумием...

Я изгоняю боль.

Она больше не нужна.

Она уходит.

С каждым вздохом. С каждым стоном. С каждой каплей...

Она падает и разбивается о мрамор пола, растекаясь по нему темными пятнами. Она тихо шепчет последние проклятья и исчезает... Забирая с собой свет и четкость разума...

– Идиот.

Я слышу голос Махаона, но открыть глаза уже не могу. Боль ушла, похитив все, что мне принадлежало.

Но ведь Махаон мне не принадлежит.

– Посмотри на меня.

Его холодный, спокойный голос не уходит из сознания. Он опять меня не отпустит...

Я с трудом открываю глаза – и встречаю взгляд его глаз. У Махаона опасные глаза... Серые, как талый лед, с черной каемкой и темно-багровыми безднами зрачков. Эти глаза ловят и затягивают в глубину радужного бреда...

Махаон улыбнулся и слегка отстранился от меня. Тряхнул головой, отбрасывая назад тяжелые белые пряди.

– Так ты не уйдешь.

Говорить трудно и больно – каждый звук отголоском грома звенит в сознании. Но я все же спрашиваю:

– Почему?..

Его длинные, тонкие пальцы скользят по моему запястью, очерчивая кровавую дорогу.

– Бесполезно. Нужно резать глубже.

Я вижу его всеё лучше – его левая рука все еще лежит на моем запястье, возвращая мне силы. Правой рукой он держит бритву, задумчиво вертя ее в пальцах.

Я не хочу уходить – боль ушла, а жизнь осталась. И Махаон остался... Пытаюсь улыбнуться:

– Может, сначала покажешь на себе?

Я шучу – и он это знает. Но я вижу, как расширяются его зрачки при взгляде на лезвие в алых пятнах.

Он отпускает мою руку, собирает пальцами широкий рукав белой рубашки.

Подносит бритву к запястью.

– Смотри и учись...

И я смотрю. Мне невыносимо хочется отвести взгляд, но не могу – и смотрю, до рези в глазах...

Бритва дергается в его руке и тонет в вене. Алые ручейки текут по коже, пересекаясь, оплетая руку Махаона движущейся сетью.

Пальцы ведут лезвие дальше, а на губах застыла улыбка.

Рука от запястья до локтя – белая в алых всполохах. Кровь капает на пол, мешаясь с моей.

А потом...

Я видел это много раз – но до сих пор не могу привыкнуть. Как можно привыкнуть к тому, что алая линия на руке Махаона исчезает, затягивается, поглощая ручейки крови?.. Как поверить, что он, только что убивший себя, сидит в кресле напротив меня и поправляет кружево на рукаве, отбросив бритву?

Как можно понять его?..

– Так ты себя убьешь. Правда, тебе будет очень больно...

Я сползаю по креслу на пол, смотрю на Махаона снизу вверх:

– А откуда это знаешь ты? Тебе никогда не бывает больно.

На бледных, красиво изогнутых губах Махаона – едва заметная тень улыбки:

– Они все кричали... Когда я заставлял их уйти так.

Они все кричали... Под высоким потолком этого зала до сих пор мечется эхо их криков – криков тех, кто был до меня. Тех, с кем я не буду.

– Они тоже так думали.

Плавное движение – и Махаон наклоняется надо мной, глядя в мои глаза. Он не умеет читать мысли – но всегда знает, о чем я думаю.

– О чем?.. – мой шепот едва слышен. Махаон снова улыбается – теперь уже по-настоящему:

– О Вечности... Со мной. Но мечты сбываются только в сказках.

– Нет... – бормочу я, зарываясь лицом в его холодные волосы, – твои мечты сбываются...

– Откуда ты знаешь, о чем я мечтаю? Может быть, я хочу, чтобы ты не уходил...

Я не вижу его лица, а по голосу непонятно – шутит он или говорит серьезно.

– Ты не можешь этого хотеть. Ты – сын Вечности, а я – Ее жертва.

Звук его голоса сливается с ощущением резкой боли – в руке Махаона был зажат тонкий серебряный стилет... А я и не заметил.

Когда шум в сознании поглощает реальность, я успеваю услышать: «Чему хорошему такая жестокая мать может научить сына?.. Я хочу, чтобы ты остался...»

И, когда мой голос вплелся в хор Потерянных, поющих проклятья Вечности...

Махаон убрал стилет в ножны. Посмотрел на быстро растворяющееся в воздухе тело. И закончил фразу:

– Но мечты сбываются только в сказках. Моя мать никогда не умела их рассказывать.