Да, он смел, как бог, –
Я бы сам так не смог –
Целый день ходить, как в кино.
Не твоя вина,
Что ты хочешь вина
И что он имеет вино...
Но когда
Твои губы сухи поутру,
Чем ты смоешь пепел побед?
И когда
Все дороги сомкнутся в кольцо,
Как ты выйдешь на правильный свет?
Наутилус Помпилиус, «Живая вода»
1.
– А-а! – коротко вскрикнул он, просыпаясь, и тут же автоматически зажал себе рот рукой. Что-то холодное и липкое сжало изнутри горло, широко раскрытые глаза смотрели в никуда. Он приподнялся, вцепившись пальцами в укрывавшую его простыню.
Он сглотнул, пытаясь унять неровное дыхание, непроизвольно комкая взмокшими руками ткань. Солнце в окно, утро – вот оно, рядом! Дотянуться... Дотянуться бы...
Закрыв глаза, он сглотнул еще раз, перед ним, как наяву, снова встали картины из сна. Прочь! Прочь! Я живу, живу! Он зажмурился изо всех сил, желая их прогнать, но они насмешливо затанцевали перед глазами...
«Умри! Умри же, наконец!»– пульсировало в воспаленном мозгу, но призрак грустно покачал головой: «Нет, нет, я не уйду...»
>><<
На кухню вел запах. Определенно, что-то соблазнительное. Интересно, кто эта добрая душа?.. Айя покачал сам себе головой: выбор-то был невелик. Графика у них не было, поэтому готовить шел тот, кто вставал первым. Это казалось Айе справедливей, чем оставить голодными всех: кое-кто вставал без побудки едва ли к полудню.
Айя медленно спускался по лестнице. В отличие от этого кое-кого он мог себе такое позволить, вставая вовремя. И не то чтобы он был таким уж пунктуальным и педантичным, да и спать с утра хотелось не меньше других, но было такое слово: «надо». Любые колебания отпадали сами собой. Пройдя гостиную, Айя зашел на кухню. Доброй душой оказался Кен. Он вертелся у плиты, орудуя лопаточкой и прихваткой, насвистывая простенькую мелодию. Кен оглянулся и широко улыбнулся Айе, махнув лопаточкой и разбрызгивая в стороны масло:
– Доброе утро!
Айя кивнул, сел за стол и стал наблюдать за Хидакой. Тот танцевал между плитой и кухонным шкафчиком, уже доставая тарелки, накладывая что-то горячее, дымящееся. Наконец он поставил завтрак на стол перед Айей и уселся напротив. Айя посмотрел вниз: поджаристые кружочки мяса, какой-то смешанный гарнир – выглядело неплохо.
– Вкусно, – быстро оценил он старания Кена, маленькими порциями уничтожая завтрак. Хидака кивнул, улыбнувшись.
– Я решил поэкспериментировать. Думаю, дай-ка возьму... – увлеченно стал вспоминать он процесс, размахивая свободной рукой и то и дело сбиваясь на рассуждения. Айя слушал вполуха, зная, что внимательный собеседник тому и не нужен. Его же самого вполне устраивал такой вот незначительный треп. Как хорошо сидеть вот так, вдвоем. За это он и ценил Кена – тот никогда не требовал много внимания.
– ...Я как вспомнил, что вчера Ёдзи сварганил, – продолжал Кен, в шутливом шоке покачав головой; он уже напрочь позабыл о своей тарелке.
Айя с легкой усмешкой перевел взгляд с эмоционального лица Хидаки на его завтрак. «В этом весь он, – подумал Айя, – сам же ведь готовил, и вот вам, пожалуйста...»
Между тем на пороге кухни нарисовалась новая, изрядно помятая и сонная физиономия. Айя покосился на нее и удивленно приподнял бровь: Кудо встал не последним? И тут же едва заметно качнул себе головой – какая же упрямая вещь эти стереотипы. Он постоянно забывает, насколько Ёдзи под них не подходит... «А ведь, скорее всего, – внезапно подумал Айя, – его выгнал из кровати какой-нибудь кошмар». Но раньше... Никакие кошмары не могли заставить Ёдзи вовремя встать. Айя пристально вгляделся в него. Хм...
Хидака замолк, посмотрев в ту же сторону, что и Айя, и хмыкнул, мигом истолковав по-своему такой потрепанный вид блондина.
– Это кто тут меня недобрым словом поминает? – хмурый Ёдзи потер висок всей ладонью и не без труда сфокусировал подозрительный взгляд на Кене. Правильно, маленькая старая роль. Вот такой уморенный вид нужен, чтобы скрыть страх чертова сна, тихонько царапающий внутри. Он ведь пройдет, этот страх, обязательно. Не может не пройти.
– А, поминай – не поминай, лучше не станешь! – с тоскливой безнадежностью в голосе махнул рукой Хидака, вдруг вспомнив о своей еде. Ему совсем не хотелось видеть Кудо с утра, на их с Айей завтраке. Пусть бы лучше дрых до полудня.
Ёдзи между тем с размаху шлепнулся рядом с Айей и широко зевнул, не удосужившись даже ответить на шпильку Кена. Радостная рожа Хидаки его с утра слегка раздражала своим свежим и выспавшимся видом. Затем заметил, что на него все еще смотрит Фудзимия. В упор так смотрит, со странной полуулыбкой на губах. «О, надо же, – мелькнуло у Ёдзи в мыслях, – а я его удивил». Настроение приподнялось. Может, это утро не так уж и плохо?..
– Здрав-ствуй, А-йя, – как можно приветливее постарался протянуть он и даже выдавил из себя легкую улыбку. Ему вдруг захотелось сказать Айе что-то такое незамысловатое, неожиданно мягкое и простое... Чтобы тот не смог оторвать от Ёдзи вот такой вот всматривающийся, ищущий взгляд и улыбнулся...
Айя же вместо этого кинул на Ёдзи взгляд недоуменный и быстрый, не зная, что ответить. Улыбаться – Айе, именно ему? Как-то это было не похоже на Кудо. И что это за намеки в тоне?.. Обнаружив у себя смущение, Айя нахмурился. Ему не понравилось это ощущение. Ему не хотелось быть объектом...
Кен тоже удивленно посмотрел на блондина, подняв глаза от тарелки, потом прищурился. «Опять спектакль устраивает», – недовольно подумал он. Иногда Кудо порядком раздражал его своей манерой поведения.
– Доброе утро, Кудо. Как тебе спалось? – вежливо и холодно наконец поинтересовался в ответ Айя. «Пусть выбирает себе другие объекты, чтобы отвлечься от своих проблем», – зло подумалось ему.
Ёдзи кисло поморщился: перед глазами сразу всплыли воспоминания о ночном кошмаре. Чертов Фудзимия. Неужели так трудно было пожелать доброго утра по-человечески, а не тыкать мордой в очевидное? Он-то ведь, хоть и не выспался, не стал свое настроение срывать на первом попавшемся! Наоборот, пытался быть нормальным... Черт, черт.
– А то не заметно, – буркнул Кудо, вставая с места, и, достав тарелку, хмуро наложил себе завтрак. Настроение снова упало.
Айя задумчиво посмотрел на его спину и отвернулся. Кажется, он сказал лишнее. Но в любом случае, извиняться он не будет. На Кудо не угодишь – с его-то характером!..
Хидака же усмехнулся. «Ну прям как в старые добрые времена», – подумал Кен. Он иногда скучал по их дружеским перепалкам и пикировкам. Сейчас-то Ёдзи почти не обращал на него внимания – даже в шутку, и Кену было немного обидно. Ему вообще порой казалось, что его всё меньше и меньше замечают в команде, и только на миссиях он еще чего-то стоит. Вот и сейчас Кену страсть как хотелось подколоть Ёдзи – чтобы снова ощутить то неуловимое единство, которое он чувствовал все реже.
– Бурная была ночка? – весело подхватил он подначку Айи, улыбаясь во весь рот и кивая в сторону Кудо. – Сколько же красоток пало в твои объятья?
– Не твое дело, – огрызнулся Ёдзи, плюхнувшись на свое место и уткнувшись в тарелку. Вот, еще один... «Заткнулся бы ты, Хидака», – мрачно подумал он. Ему совсем не хотелось вспоминать, как давно у него никого не было... Совсем никого, едва заметно вздрогнул Ёдзи, потому что...
[«Нет! Не надо... Уйди!..» – хрипло дыша, отчаянно сжимая руки на тонкой шейке, пытаясь прогнать из груди бесконечный страх, выматывающий, терзающий душу...
«Пусти!.. Пус... гх... ти...» – слабо вырываясь, задыхаясь от ужаса, в агонии царапая ногтями чужие впившиеся до боли пальцы, вцепляющиеся в живую плоть всё сильнее, крепче...]
Он мрачно уперся взглядом в мясные кружочки в своей тарелке, заставляя себя отвлечься на еду. Настроение, которого не было, ушло в необратимый минус. Какого черта надо еще и Хидаке?!
– И пробуждение, верно, было не-пов-то-ри-мым? – продолжал ерничать Кен, совсем не замечая перемены в лице Ёдзи. Айя предостерегающе посмотрел на него, но тот ничего не понял, продолжая скалиться.
Ёдзи кусок поперек горла встал. Сделалось вдруг до боли обидно. Хотел ведь просто позавтракать, даже вовремя проснулся, да и черт бы с ним, гребаным сном! Так нет ведь! Они сговорились с Фудзимией, что ли? Зачем напоминать о холодной, как лед, одинокой постели, о липких кошмарах каждую ночь, о коже, мокрой от пота?.. В горле вдруг стало сухо, он сглотнул. «Все правильно, – пронзила горькая мысль, – оно и незачем. Им просто плевать. Было, есть, будет».
Ни слова не говоря, Ёдзи резко поднялся, шваркнул тарелку с почти нетронутым завтраком в раковину и, развернувшись, молча двинулся прочь, на ходу задев Фудзимию бедром и не извинившись. Айя ни слова на это не сказал, он просто смотрел ему вслед, провожая широкую спину Ёдзи хмурым взглядом.
На пороге Кудо налетел на входившего Оми, едва не сбив того с ног и отшатнувшись от юноши.
– Здравствуй, Ёдзи-кун, – приветливо поздоровался Оми, отходя в сторону. Ёдзи замер на месте, посмотрел на него пару секунд, как-то криво, грустно улыбнулся, кивнул в ответ и вышел вон.
– Эй, какого черта?.. – запоздало крикнул ему вслед обиженный Хидака, от удивления не сразу среагировав на выходку Кудо. Ну что за тип, в самом-то деле! Всё у него с прибабахом. Ни тебе «здрасьте», ни «спасибо», взвился вон с чего-то...
>><<
Оми молча проводил Ёдзи взглядом, затем повернулся к остальным, поздоровался. В ответ ему дважды кивнули.
– Доброе утро, Оми, – на лице Кена снова вмиг нарисовалась лучезарная улыбка. Айя покосился на него, чуть сдвинув брови, но Хидака опять не заметил этого.
– А что такое случилось с Ёдзи-куном? – поинтересовался Оми, переводя взгляд с одного на другого, одновременно накладывая себе завтрак. «М-м, а Кен-кун постарался на славу», – подумал он, в предвкушении глядя на тарелку. Как аппетитно это выглядело! Да, и что там с Ёдзи?..
– Да не бери в голову! – махнул рукой Кен, пододвигаясь вместе со стулом, чтобы дать ему сесть. – Его плейбойские заморочки, всякая фигня! Шлялся, небось, до утра...
– Кен, – вдруг перебил его так долго молчавший Фудзимия. – Он был ночью дома.
Оми поднял голову от тарелки, прислушиваясь к разговору. Его это касалось, так или иначе. «Ёдзи-кун уже давно ночует дома», – про себя поправил он Айю.
– Да? – озадаченно спросил Хидака. – Ну, может, очередная любовь-до-гроба отказала? – пожал он плечами. Будет он еще задумываться, почему там Кудо выделывается! – и тут же переключился на замершего в задумчивости Оми. – Ты чего это не ешь? Остынет ведь все, и пропадут все мои труды даром... – тоскливо вздохнул он.
– Спасибо, Кен-кун, все очень вкусно, – чуть натянуто улыбнулся тот, ответив немного невпопад. Хидака засиял от признания своего таланта и принялся пересказывать Оми всю запутанную и полную приключений историю приготовления завтрака. Тот вежливо молчал, временами кивая, и размышлял. О всех них... «Трещит по швам, – неожиданно пришло на ум Оми, – вот как это называется...»
Поджав губы, Айя задумчиво смотрел куда-то между ними, затем кинул взгляд на Тсукиёно и снова нахмурился. Ему казалось, что нужно что-то делать. Айя не в первый раз испытывал это четкое ощущение: решение проблемы за ним, это что-то должен делать он. «Больше ведь некому, – объяснил себе эту необходимость Айя, – да и, в конце концов, мы команда». Да, все правильно, кивнул он сам себе, вот только делать что?.. Айя коротко вздохнул. Вот ведь свалилось на его голову чудо долговязое...
Наконец он поднялся, положил тарелку в раковину рядом с треснувшей тарелкой Ёдзи. На выходе приостановился и кинул через плечо оставшимся:
– Поторопитесь, через десять минут – в магазин.
– Да ты не боись, мы начеку! – махнул ему вслед Кен с улыбкой во весь рот.
Оми, автоматически кивнув Айе, посмотрел ему в спину – так же, как и на Ёдзи раньше. «Да. Это касается меня, так или иначе», – снова подумал он, ковыряясь палочками в завтраке производства Хидаки.
2.
Шаг, шаг, еще шаг. Какие аккуратненькие, чистенькие улицы, какие веселые, чистенькие люди! Вас так много, вы все такие красивые, разные... Здравствуйте, здравствуйте! О, вы меня не помните – не знаете? Это правильно... Меня не надо знать. Проходите, проходите мимо, не волнуйтесь. Я того не стою. Огибайте, не касаясь: о, самое главное – не касаясь! Смотрите, не дай боже, испачкаетесь. Забывайте и стирайте.
«Почти как стишок», – весело подумал Ёдзи и громко рассмеялся, широко раскинув руки в стороны. Идущая навстречу девушка, нахмурившись, посмотрела на него и постаралась обойти.
– Куда спешишь, лапушка? – ласково обратился к ней Ёдзи, резко поворачиваясь на каблуках и едва не теряя равновесие. Девушка только тихо фыркнула, бросив на него косой взгляд, и ускорила шаг, чтобы побыстрее уйти от него. Ёдзи, примолкнув и уже не улыбаясь, посмотрел ей вслед. Вот, ушла...
– Она меня не любит, – тоскливо сообщил он бутылке в правой руке. Какой-то мужчина, задев его портфелем, что-то пробурчал себе под нос о пьянствующих иждивенцах. Ёдзи не расслышал, продолжая рассматривать бутылку. Он точно знал: сейчас ему кто-то обязательно ответит...
«Конечно, – тихо согласился призрак за его спиной. – Как же она может тебя любить?.. И она, и тысячи других. Посмотри на них. Зачем им всем это нужно?»
– Да-а... – тихо отозвался Ёдзи и тут же тряхнул головой, с залихватской веселостью отсалютовав бутылкой в никуда. – Так давай выпьем за это!
>><<
Айя аккуратно убирал вазы с самыми нежными цветами в тень – на улице уже стало жарко. Вдвоем с Кеном справляться было тяжеловато, но терпимо. Как он и ожидал, с начала работы в магазине Ёдзи там так и не показался. В отличие от самого Айи – человека долга, Кудо был человеком настроения. «Которое, в свою очередь, было случайной величиной», – угрюмо подумал Фудзимия. Впрочем, весь этот утренний инцидент... Айя вздохнул, когда что-то внутри кольнуло, напомнив ему о решении помочь. Что ж, он простит Кудо очередное опоздание.
Время шло, и постепенно поток людей увеличился. Жара тоже усилилась, проникая всюду, расползаясь ядовитым газом. Взглянув на часы, когда смог оторваться на минутку, Айя обнаружил, что время близится к полудню. Он мрачно осмотрел магазин, в котором толкалось с десяток покупателей. Требовал внимания каждый – а уделять его всем становилось все труднее. Маленькие же размеры помещения только усугубляли дело. Как кстати была бы еще пара рук! А Оми на занятиях, вернется не раньше четырех. Айя недовольно покосился на дверь. Бог мой, настроение настроением, ну надо же и совесть иметь! Теперь он уже не простил бы так легко безалаберность Кудо.
Было уже два часа дня, и на улице стояло невыносимое пекло. Вернувшиеся с занятий школьницы были только рады забежать в тенек, чтобы полюбоваться на симпатичных флористов. То, что их сегодня только двое, девочек мало останавливало.
Айя был на взводе. Цветы вяли от жары, их надо было постоянно опрыскивать. Кен не успевал выполнять заказы и собирать композиции. Сам Айя разрывался между кассой и помощью Кену. Щебетавшие школьницы только создавали толпу, а отогнать их было некому. О накопившихся заказах на дом лучше было вообще не вспоминать... «Хоть бы Оми поскорее вернулся», – со злостью подумал Айя, сердито смахивая со лба мокрые от пота алые пряди. На Кудо он уже не рассчитывал.
Собирая очередной букет, Айя припомнил утренний разговор. Помочь! Блин, да какого черта он должен что-то там делать. Разве он чем-то обязан Кудо?! Пусть справляется сам – это его проблемы. Если же Кудо сам не в силах, значит, он, Айя, тем более ничем помочь не может! Да какое ему дело до всяких там... Стоп! Айя злобно ругнулся, оборвав свою мысль. Он не мог назвать чертова Кудо «всяким». Они слишком связаны, черт подери. Слишком... «Да, – Айя с силой затянул ленточку на неповинных стебельках, – и как же я это ненавижу!..»
В этот момент снова прозвенел дверной колокольчик.
– Ну вот, еще один, – недовольно буркнул Кен, неся в руках огромную охапку орхидей из кладовки. Рядом с ним следовала уверенного вида дамочка, объяснявшая, какой букет ей нужен.
– Ой, девочки, смотрите, смотрите! Это же Ёдзи! – раздался в толпе школьниц звонкий девчачий голосок. Айя отдал сдачу пожилому мужчине с цветами под мышкой и, прищурившись, повернулся к двери. Его мрачный взгляд мигом выхватил высокую фигуру блондина. Растрепанный Ёдзи, в легких бриджах и помятой рубашке нараспашку, между тем широко улыбался, окруженный щебечущими школьницами.
– Сколько красивых де-евушек! – протянул он, слегка пошатываясь.
Айю передернуло от ярости. Рявкнув извинение очередному покупателю и протолкавшись к двери, он подскочил к ничего не подозревающему Кудо и, рванув того за руку, потащил за собой.
Продираясь сквозь толпу, он шипел извинения, крепко вцепившись в блондина, не по своей воле неловко мотавшегося из стороны в сторону. Ёдзи делал слабые попытки вырваться, но хватка у Фудзимии была стальной. Остановившись перед подсобкой, он одним махом открыл дверь.
– Айя!!! – раздался возмущенный вопль Кена, только сейчас заметившего его марш-бросок и вмиг ясно представившего, каково вкалывать одному. – Ты КУДА?!
– Сейчас буду, – рыкнул ему Айя, швырнул Кудо в подсобку, заскочил сам и захлопнул дверь. От резкого толчка Ёдзи с размаху налетел на ближайшую стенку, скривился от боли, ударившей в плечо, машинально потер едва не вывихнутое запястье. Айя, сжав челюсти и сложив руки на груди, молча сверлил его взглядом.
– Какого черта?
Ёдзи посмотрел ему в глаза, не говоря ни слова, плечом опираясь о стену.
– Я спрашиваю, какого черта, Кудо? – медленно процедил Айя.
Ёдзи опустил голову, волнистые спутанные волосы, давно не стриженные, уже отросшие ниже плеч, скрыли его лицо, и Айя не увидел, как его губ коснулась сумасшедшая улыбка.
– Тебе не нравится... – тихо прошептал он, поднимая глаза на Фудзимию. В них плясали странные искорки, улыбка Ёдзи стала еще шире, и он почти пропел: – Тебе-е это так не нра-авится?
Айя молча схватил Кудо за шиворот, толкая вниз и одновременно делая подсечку. Не успевший отреагировать Ёдзи грохнулся на колени. Фудзимия, дернув его за ворот рубашки – тот опасно затрещал, – подтащил Кудо к напольной мойке для цветов. Крутанув свободной рукой кран, сунул голову Ёдзи под обжигающе холодную струю. Через несколько секунд ледяного душа тот взвыл матом и отшвырнул от себя Фудзимию. Хмель в голове вмиг смыла волна злобы. Вскочив на ноги, он яростно замахнулся, но Айя, отшатнувшись, перехватил его руку и изо всех сил сжал пальцы. Ёдзи зашипел, зло дернулся, пытаясь вырваться, ткнул ладонью Фудзимию в грудь, чтобы оторвать от себя. Айя, напрягшись, притянул его руку к себе, выворачивая ему все то же запястье.
– Ты не ответил на мой вопрос, – медленно проговорил он, глядя на Кудо в упор.
Тот каркающе рассмеялся, бросая попытку вырваться.
– Да что ты? И что с того?!
– Ты не должен так делать, – процедил сквозь зубы Фудзимия, тем не менее ослабляя хватку.
– Не должен?! – тут же взъярился Кудо, встряхивая головой. – ПЛЕВАТЬ я хотел на сраный долг!!!
– Черта с два! – взорвался Айя, сверкая глазами, с новой силой вцепился в его запястье, потянув его на себя. – Пока я отвечаю...
– Отвечаешь, значит?! –издевательски прошипел Ёдзи с кривой ухмылкой, оборвав его на полуслове, и рявкнул: – Иди ты на ... со своей ё...й ответственностью!!!
– Не смей меня перебивать, – тихим, срывающимся от ярости голосом произнес Фудзимия, приближая свое лицо к искаженному от злости лицу Кудо. Тот вызывающе усмехнулся, и Айю вмиг захлестнуло новой волной гнева. Он закричал на блондина, впиваясь пальцами в чужое запястье так, что заныло в собственных ногтях: – Я не позволю, не дам тебе так жить! Чтобы ты ни выкинул...
– Да ТЕБЕ-то какое дело?! – злобно прорычал Ёдзи, снова оборвав его, сжимая руки в кулаки.
– Ты мне НУЖЕН! – взбесившись, рявкнул Айя во весь голос прямо ему в лицо.
Ёдзи оторопел, с него вмиг слетела вся злость. Вокруг них вдруг стало совсем тихо. Замерев, он расширившимися глазами вглядывался в другие, в нескольких сантиметрах от его лица, пытаясь понять. Что?.. Он не ослышался? Он кому-то нужен?..
Айя моргнул, чуть нахмурившись.
– Нужен функциональным, – пояснил он свои слова. Затем, заметив, что все еще держит Ёдзи за запястье, разжал пальцы. Тот продолжал на него пристально смотреть, молча опустив руку, видно, даже не услышав последнюю фразу. Айя поджал губы, отворачиваясь. Чертов Кудо. Из-за него он опять не знал, что сказать...
В этот момент в дверь просунулась взъерошенная голова Кена. Он недовольным взглядом окинул обоих, оборвав их неловкую паузу.
– Айя, какого дьявола так долго?! – возмутился праведным гневом Хидака. – Да еще орете на весь магазин!
Фудзимия тут же встрепенулся, вспомнив о деле, и кинул на Ёдзи взгляд исподлобья.
– Пойдем, Кудо, – работать пора, – усмехнулся он, разворачиваясь, а затем неторопливо покинул подсобку.
Ёдзи машинально кивнул, глядя ему в спину, затем подхватил с вешалки полотенце, наскоро вытерся. Бездумными глазами посмотрел на влажную ткань в руках, и уголок его рта чуть дернулся. Он злился на Фудзимию, одновременно улыбаясь. «Гребаный придурок, – подумалось ему, – и что это было?..» Откинув полотенце, Ёдзи попытался пригладить рукой вконец спутанные лохмы, потом посмотрел на запястье с уже порозовевшими следами и прикрыл его рукавом. Наконец он вышел из подсобки, на ходу застегивая и поправляя многострадальную рубашку. Школьницы тут же беззастенчиво уставились на него, затем о чем-то зашушукались, хихикая и бросая хитрые взгляды то на Ёдзи, то на Айю. Кудо на это только фыркнул. Кажется, легенды об их магазинчике станут еще многогранней...
В магазине ощутимо опустело: видно, они и вправду громко кричали. «Ну вот, – ехидно подумал Ёдзи, – и не скажешь ведь, что не помог справиться с потоком покупателей!» Он посмотрел с ухмылкой на сосредоточенного Айю, принимающего заказ, затем заметил опрыскивающего в углу цветы Кена. Тот обернулся, почувствовав взгляд, возмущенно покачал головой, намекая на поведение Ёдзи, и улыбнулся широко, по-дружески. Кудо тотчас сделал вид, что смотрит в другую сторону – он еще не забыл сегодняшнее утро. Хидака состроил кислую рожу, махнул на него рукой и повернулся к цветам. «И чего он снова выделывается?.. – с легкой досадой подумал Кен. – Как такого пижона девчонки терпят?»
>><<
Ёдзи устало потянулся, заходя в свою комнату. «Вот ведь сволочи, – с ленивой усмешкой подумал он, – заставили-таки поработать!» Неторопливо пройдясь по неубранной комнате и захватив с полки пачку сигарет, он подошел к окну. Одной рукой раскрыл его, запрыгнул на подоконник и, привалившись к раме спиной, зачиркал зажигалкой. Закурил. Комнату окутали теплые сумерки, дым витками струился сквозь них.
Ёдзи прикрыл глаза. Тишина... Покой... Мягкие блики фонарей по комнате. Редкий шум проезжающих по дороге машин. Шелковистая полутьма пахла почему-то ландышами. Как хорошо. Хоть ненадолго. Он улыбнулся, глубоко вдыхая ночной воздух. Жизнь все-таки может быть вполне хорошей штукой.
«Правда? – вдруг прошелестело над ухом. – Тогда почему живешь ты, а не я?» Ёдзи вздрогнул, дернувшись, открыл глаза. Опять? Только не...
«Как ты можешь так поступать? – в голосе прорезались надрывные нотки. – Ты не должен! Не должен! Не должен!» – отчаянно закричал призрак. В горле у Ёдзи пересохло. Здесь, он опять здесь. Уже. Снова. Всегда...
– Прости... – прошептал он срывающимся голосом. – Не хотел... Я... не знал... Так вышло...
Призрак рассмеялся горьким мелодичным смехом. «Ты врешь, врешь... Как ты можешь мне лгать?.. Это не поможет тебе, – нежно протянул он, приближаясь. – Когда же ты научишься, Ёдзи Кудо, когда же ты научишься?»
– Нет, нет... – он с силой потряс головой. – Всё не так! Я не лгу! Это неправда!
Призрак ласково посмотрел на него. «Правда, – проникновенно шепнул он где-то совсем близко и вдруг закричал, тонко, протяжно. – Признайся сам себе!»
Ёдзи сжал виски пальцами, уткнулся локтями в колени, стараясь закрыться. Не хочу, слышишь?! Ничего не хочу! Совсем-совсем! Его вдруг шатануло. Подоконник внезапно показался ужасно узким. С него так легко было упасть...
– Уйди, пожалуйста, уйди... – пробормотал он.
«НЕТ! Виноват, виноват!!! Ты знаешь, ты все знаешь! – визжал призрак все громче и громче. – Ты никогда не уйдешь! Ты проклят, проклят, ПРОКЛЯТ – до конца своих дней!!!» Крик окутывал, пробирался под кожу, лип к каждой мысли, душил, душил...
– Йссс! – Ёдзи внезапно дернулся и зашипел: огонек сигареты обжег пальцы. Потом вскинул голову, обернулся. Все смолкло, голос ушел. Боль выдернула его из цепких пут призрака. Он сморгнул, неверяще выдыхая, качнул головой. Встряхнул рукой, выбрасывая окурок в открытое окно. Затем сложил руки на коленях и уткнулся переносицей в запястье, кусая губы. Боль. Вот еще один выход. Но надолго ли?.. Ёдзи замер, напряженно прислушиваясь. Кажется, тихо, но... Он с содроганием ждал. Вот, сейчас голос вернется... Да! Шаги, уже слышны ее шаги, она...
– Можно к тебе, Ёдзи-кун? – раздался вдруг юношеский голос за дверью, и в проем заглянул Оми.
– А... – Ёдзи чуть дернулся, оборачиваясь и тут же отводя взгляд. Не она, не она! Блондин едва заметно выдохнул. – Да, заходи, конечно, – он нервно провел рукой по волосам, заставляя себя успокоиться.
Оми кивнул, зашел, тихонько прикрыв за собой дверь. Затем одним взглядом окинул всю комнату, со всем ее бардаком, но ничего не сказал. Подойдя к стулу, он аккуратно переложил с него скомканные шмотки, подхватив, перетащил к окну и уселся верхом в полуметре от Ёдзи.
– Ничего, что я с тобой посижу, Ёдзи-кун? – улыбнувшись, спросил он.
Тот кивнул, отвернувшись к проему окна. Оми явно пришел поговорить. Кудо был и рад, и не рад. Он испытывал почти благодарность за то, что не один, но говорить сейчас о каких-то проблемах ему совсем не хотелось.
Оми же задумчиво молчал. Он твердо решил, что должен помочь. После той битвы с Шрайнт несколько месяцев назад все стало меняться. Нет, Ёдзи и раньше ходил по грани, но что-то его еще держало. А теперь... Оми понимал, что без помощи со стороны Кудо не выбраться. Он уже пробовал, честно говоря, пару раз, но то ли его попытки были слабыми, то ли моменты он выбирал неподходящие...
Поэтому поговорить надо именно сейчас – после напряженной работы в магазине: Ёдзи наверняка расслабился и не станет мгновенно закрываться. А уроки подождут, у него еще вся ночь впереди. В конце концов, школа не самое главное в жизни. По крайней мере, для него.
Вернувшись сегодня из школы, Оми выслушал бурный и красочный пересказ Кена и украдкой кинул несколько взглядов в сторону Айи. По виду Фудзимии было трудно что-то понять, но Оми сразу заметил: с утра что-то изменилось. Может быть, сейчас самое время...
Перед дверью Ёдзи он попробовал составить несколько вопросов, но ни один из них не мог быть задан просто в лоб. Трудно вести такие разговоры, да и начинать первым было бы неправильно...
Доставая новую сигарету из пачки, Ёдзи краем глаза покосился на тихо сидящего Оми, затем закурил. «Чего же он все-таки хочет?» – вздохнул про себя блондин, тонкой струйкой выдыхая дым. Он предпочитал выяснять все сразу, как бы там ни было, и тем более если уж Малышу так понадобилось – поэтому молчание его напрягало.
– И не скучно тебе со мной? – наконец не выдержал он, стряхивая пепел за окно.
Оми чуть улыбнулся, глядя в сторону:
– Нет, что ты.
Он не знал, с чего начать. Как же тяжело иметь такую семью... Оми тихонько вздохнул. И как они все не понимают того, что так хорошо видит он сам? Что для каждого трое остальных – единственный оплот в безумном хаосе этого мира, та стена, о которую можно опереться? Поставивший на себе крест отрицания и отчуждения Айя. Рвущий в клетке страха свою душу на клочки Ёдзи. Падающий в пропасть цинизма и неверия ни во что Кен. Оми, горько поджав губы, незаметно покачал головой. Что же мне с вами делать, ребята...
Он поднял голову, взглянул на откинувшего голову и закрывшего глаза Ёдзи. Сигарета тлела в руке блондина, а на лице, в уголках губ появилась горькая складочка. Оми молча смотрел на него, а затем, почти не задумываясь, протянул руку и осторожно накрыл ею кисть Ёдзи, безвольно лежащую ладонью вверх на подоконнике. Ненавязчиво сжал и легонько погладил большим пальцем его запястье. Тот приоткрыл глаза, смотря за окно, но руку убирать не стал. «Значит, он мне все-таки рад», – с облегчением подумал юноша.
– Пойдем ужинать, Ёдзи-кун, – негромко позвал Оми и добавил с легкой улыбкой: – Нам без тебя никак.
Кудо фыркнул, не поворачивая головы. «Ну да, – устало подумалось ему, – надо же на ком-то свои проблемы отыгрывать...» Он знал, конечно, что в этом был несправедлив, особенно к Оми. Просто он слишком хорошо – всей сутью – ощущал, что вся эта лохань безразличия, почему-то называемая взаимоотношениями, и есть естественное для человека состояние. Господи, да в чем он мог их винить?..
Ёдзи перевел глаза на Оми, не поворачивая головы. Теплая ладошка грела его руку. Его вдруг тронула волна щемящей нежности. Он тихо, грустно улыбнулся уголками губ. Снова пытаешься установить мир, Малыш... Это так важно для тебя, да? Ёдзи чуть поджал губы, уголки его рта опустились. Я давно уже не злюсь, Малыш...
– Не сердись на Кен-куна, – мягко попросил Оми, словно угадав ход его мыслей. – Он не со зла, ему просто так хотелось, чтобы ты оценил его кулинарный талант... – с простой, обезоруживающей улыбкой добавил Тсукиёно.
«Нет, – вздохнул про себя Оми, – кажется, сегодня ничего не получится...» Он с трудом удержался от того, чтобы провести с силой рукой по виску. Господи, если не сейчас, то когда?.. Он чувствовал: еще немного, и разговоры уже ничего не смогут спасти. Ёдзи просто не позволит их завести. Оми вдруг почувствовал себя таким беспомощным в своем порыве поддержать – удержать... Что, что он мог сделать?..
Ёдзи тихо вздохнул. Конечно, он понимал, каким глупым могло все это показаться со стороны, но эти люди... Люди, чьи пальцы в той же крови, что и у него самого, те, кто с риском для своей жизни не раз закрывали его спину... Единственные люди, способные его понять, способные увидеть его боль через кривое стекло собственной... Но чудес, как водится, не бывает. Даже самых маленьких. Поэтому они не поймут. Как бы то ни было, им просто это не нужно.
Но не стоит расстраивать Малыша. Еще пару секунд, пожалуйста, – и он, Ёдзи, снова наденет маску ради Оми, ну, и для остальных тоже. И не беда, что он теперь не всегда помнит, как ее надевать...
3.
Функциональность. «Какое красивое слово», – размышлял Ёдзи, стоя у выхода и тихонько пиная горшок с драценой. Это – да, это ценят. Взять, к примеру, того же Персию, который в данный момент вещал с экрана. Или Манкс, расчетливую стерву, нашедшую свое место под солнцем. Да даже далеко ходить не надо – вон, Фудзимия сидит. Внимательный и сосредоточенный. У него без галочки в графе «задание выполнено» вообще никак. Притом даже не важно, какое: кофе сварить или катаной проткнуть...
Тот как почуял, что о нем думают. Оглянулся, смерил Ёдзи взглядом:
– Слушай, Кудо, заново объяснять не будут.
Ёдзи посмотрел на него и криво усмехнулся, подумав: «Да ни фига, все ты объяснишь, чтоб самому же мою задницу потом не спасать...» Но к вещающему истину голосу Персии все-таки прислушался. Что-то там было об ужасных экспериментах, об аморальных личностях и о едва ли не смертельно ядовитых веществах...
Наконец основная удочка информации была закинута, Персия, закончив стандартной сакраментальной фразой, умолк. Благословил напоследок, блин. Манкс выключила запись, развернулась к остальным на каблуках.
– Итак, завтра ночью. Вот наводки и детали, – она протянула папку Оми и обвела их цепким взглядом. – Все идут?
Ёдзи кивнул вслед за Кеном и Оми. Айя издал утвердительное междометие.
Манкс качнула головой так, будто и не сомневалась в их ответах («Какой-то дерьмовый закос под свободу выбора», – подумалось блондину), забрала кассету, сумочку и процокала каблуками к выходу. В конце коридора хлопнула дверь.
Они остались одни. Вот оно, место, которое их объединяет, вот единственная причина, по которой все они вместе. Больше незачем. Никому они не нужны, ни поодиночке, ни всей компанией... Ёдзи задумчиво рассматривал покосившуюся драцену. Ему вдруг стало тоскливо от мысли, как давно это все превратилось в рутину. Даже это «белые охотники света, бла-бла-бла» уже не звучало издевкой – так, еще одна непреложная деталька. «Кажется, – мелькнула у Ёдзи полная безнадежности мысль, – я вижу все меньше смысла в чем бы то ни было...»
«Смысл... – вдруг екнуло у него. – В том, чтобы быть кому-то нужным...» Как глупо, наивно надеяться на что-то такое, не правда ли?.. «Этого не бывает», – привычно напомнил себе Ёдзи и сразу же покачал головой: вот ужас-то, собственные мысли становятся рутиной. Умирают по-настоящему ведь изнутри, да? Вот и он тоже умрет. Это неизбежно. Причина проста: смысла нет. Не будет. Не надейся...
«Нет, так нельзя, – тоненько пискнул внутри голосок, – вспомни, вспомни!» Он тут же вскинул глаза на Фудзимию – из памяти всплыл эпизод. Тогда, два дня назад, в подсобке... Когда Айя в ярости швырнул ему в лицо всего три слова. Была ли это правда?.. Он тогда вмиг опомнился и назвал рациональную причину. «Ну вот, кстати, еще одно бессмысленно-красивое слово», – усмехнулся Ёдзи. Рациональность. Но все-таки... оно было после! Тогда, получается, Фудзимия... солгал?
Ёдзи устало закрыл глаза. Ладно, он понадеется. Все равно это один из последних разов. Скоро, совсем скоро все кончится. Не будет больше никакой глупой надежды, не нужно будет бояться боли разочарования. «И я выжгу тогда на груди своей крест...»
Ребята между тем поодиночке покинули подвал. Кен вышел, задумчиво улыбаясь, как-то пристально, с любовью осматривая свое оружие. Оми прошел мимо Ёдзи вслед за Хидакой, на ходу он внимательно вчитывался в детали – ему предстояло составить план операции. Только Айя задержался, выключая аппаратуру. Краем глаза он недовольно косился на Кудо у стенки. И дело было даже не в безалаберности. Айе вообще не очень-то нравилось то, что творилось с блондином последнее время. Он почти перестал шутить и флиртовать направо-налево. Не проходило и нескольких дней, чтобы он не вернулся под градусом. Он почти не следил за собой: одежда, волосы, даже эти пижонские очки – все заброшено. Тень, бледная, слабая тень – он терял себя самого. «Вот оно как, – вздохнул Айя. – Какая уж тут безалаберность...»
Еще два дня назад он решил как-то повлиять, но до сих пор не находил времени толком над этим задуматься. Он должен помочь, да, но как?.. А между тем тот день, когда Кудо напился в рабочее время, ярким примером стоял у него перед глазами. Впрочем, хмуро вспомнил Айя, он и сам сказал то, чего от себя не ожидал...
Выходя из комнаты, он приостановился возле Ёдзи, протянул руку, чтобы выключить свет, и кинул на него быстрый, но внимательный взгляд. Тот поднял голову и задумчиво посмотрел в ответ. Еще один раз, пообещал себе Ёдзи, еще один раз...
Айя отвернулся, собравшись уж было уходить, но Кудо вдруг вскинул руку поперек, опершись о косяк и преграждая выход. «Вполне подходящий момент», – подумалось Ёдзи.
– Что? – хмуро спросил Фудзимия, не поворачиваясь, уткнувшись взглядом в изгиб руки в нескольких сантиметрах от его глаз.
Ёдзи почувствовал, как его губы растягивает широкая усмешка:
– А ты врал, – прищурившись, заметил он.
Айя медленно развернулся и посмотрел на Кудо в упор. Ёдзи, встретив взгляд, насмешливо подернул бровями. Айя чуть нахмурился, не понимая, что он имеет в виду. Или просто делая вид...
Ёдзи хмыкнул. Поднял руку, показывая сине-зеленый браслет синяков на запястье, отчетливо видных даже в тусклом коридорном свете. Айя молча глянул на его руку, его желваки чуть дернулись. Все-то он понял... Всегда был сообразительным. Ну что ж, тогда начнем? Ёдзи, наблюдая за ним, медленно кивнул сам себе головой.
– «Нужен функциональным», – шепотом протянул он, наклоняясь, пытаясь поймать взгляд Айи, сантиметр за сантиметром сокращая расстояние. Фудзимия вмиг вскинул на него настороженные глаза, но Ёдзи слишком давно было плевать на любые границы. Снова улыбнувшись и не отпуская Айин взгляд, он покачал головой. – Это ведь неправда...
Айя, нахмурившись, отвел глаза. Дьявол все побери! Да что нужно Кудо? Да он и так прекрасно все помнил! Он же не хотел такого говорить, ни тогда, ни сейчас. Почему бы просто не забыть гребаный эпизод?.. Какого черта нужно напоминать... Он и так злился на себя за те слова, за то, что не может выдержать взгляд Кудо, за то, что не в силах... Фудзимия замер, глядя перед собой, поджав губы. Да, вот оно... Не в силах, значит? Неужели он не может признаться в этом – хотя бы себе?..
– Может быть, – вскинул голову Айя, сведя брови и в упор сверля Кудо взглядом. Ему не хотелось этого говорить, нет. Но он привык быть честным с собой.
Ёдзи широко открыл глаза, не веря до конца тому, что услышал. Айя, значит. Их всегда отстраненный, не желающий знать других Айя только что ему в лицо признал, что... Он почувствовал, как внутри все будто оборвалось, а потом вдруг подкатило к горлу. Ёдзи тяжело сглотнул. «Ха-хх...» – выдохнул он, смотря в напряженное лицо Фудзимии, в сверлящие его фиолетовые глаза и... Мир перевернулся.
Айя не успел заметить, как был прижат к стене. Он моргнул от неожиданности, хотел возмутиться, но дыхание Ёдзи опалило его губы, и в тот же миг он почувствовал, как чужие губы с силой прижались к его – крепко, жадно. Грубый и едва ли не молящий в своей грубости полупоцелуй... Секунда, еще и еще. Айя только коротко вдохнул, когда понял, что... Шелковистые пряди на скулах, и широкие ладони вцепились в плечи, и в судорожном порыве прижатое тело, и кисло-горький сигаретный запах, и горячие губы – в губы... В голове стало пусто, а внутри тепло, и глаза закрылись сами. Все меньше думая о том, что делает, он тихонько выдохнул, приоткрывая губы. Чуть потянулся вперед, к теплу, к ласке... Как давно ему хотелось взять это, получить от равного себе! Рука Айи плавно поднялась и легко скользнула по светлым волосам, и еще раз...
Ёдзи немного отстранился, задержав дыхание, глядя на него во все глаза. Его губы дрогнули в неуверенной нежной улыбке. Господи... Так бывает, Айя? Неужели и вправду так бывает?..
Пелена вдруг рассеялась, Айя резко сморгнул пару раз, приходя в себя. Вернулось сознание, вернулось ощущение действительности. И в тот же миг его захлестнуло смятение. Он вдруг ощутил лопатками жесткую стену, а на лице – пристальный взгляд. Мысли заметались. Господи, что ж он делает, что он творит? Пытается помочь из чувства долга? Исправить все вот так?! Айю опалило стыдом. Как он мог такое допустить?! Допустить самую мысль, что... Боже! Как он может так поступать? И тем более с тем, кто ему... близок? Айя встряхнул головой. Сейчас не важно. Важно то, что – нельзя.
Он оторвался от стены, отстраняя Ёдзи, пряча глаза. Он был напряжен, не зная, как себя теперь вести. Нужно было срочно все исправить, что-то сказать, что-то сделать. Но что, черт возьми? Айя почувствовал, как внутри все сжимается от чувства вины.
– Куда ты? – удивленно-обиженно выдохнул Ёдзи, но, спохватившись, оборвал себя сам. Он покорно отошел в сторону и с накатившим волной безволием уронил руки – он не мог настаивать, не имел на это права... Блондин опустил голову. Не ему решать...
– У нас миссия. Мне надо разобраться в подробностях и обсудить план операции вместе с Оми, – сухо ответил Айя наконец, найдя правильную причину, стараясь даже не дать себе взглянуть в его сторону. Он едва заметно вздохнул. Он объяснил, хотя и знал, что Ёдзи вряд ли поверит. Кажется, он сделал только хуже... Айя поджал губы. Вот черт... Он не хотел... «Прости меня, Ёдзи», – попросил он про себя, закрывая глаза. Что ж, теперь можно только уйти.
Ёдзи молча кивнул, отворачиваясь. Айя резко развернулся, быстро уходя по коридору. «Как хорошо, что больше ничего не надо говорить», – подумалось ему. Ёдзи не Кен, он больше ни о чем никогда не спросит... «Правильно, Фудзимия, – сказал он себе. – Ничего не спросит. Будет молчать. И смотреть. А потом заливать вином все слова, что умолчал...»
Свернув за угол, Айя остановился. Он хмурился, не замечая, как сжались в кулаки руки. Он допустил ошибку. Да. Ему нельзя было терять контроль. Да. Он не должен был позволять... Да. Но... в те короткие несколько секунд... Рука сама потянулась к немного саднящим губам. Айя, невидяще смотря перед собой, качнул головой и не позволил пальцам коснуться. «Не смей, – прошептал он себе, – не смей делать ему больнее...»
Ёдзи смотрел ему вслед. Внутри было горько и пусто.
«Вот видишь, – торжествующе зашептали над ухом. – Он ушел! Они все уйдут! Все! Ты все равно ничего не...»
– Нет, – шепотом оборвал Ёдзи голос, медленно качнув головой и глядя в пустую глубь коридора. – Еще не всё... Я... верю.
>><<
Весь следующий день перед миссией Айя старался уединиться, оторваться от всех, насколько возможно. Хорошо еще, что была суббота, а вечером – задание, и магазин можно было закрыть на несколько часов раньше. Как только Оми запер дверь за последней покупательницей, Айя постарался с как можно более невозмутимым видом скользнуть наверх, за плащом, и туда – в серую, безрадостную погоду – подальше от «Конеко», от ребят, от Ёдзи... От Ёдзи с его быстрыми боязливыми взглядами и непривычно короткими, негромкими фразами.
Уже на выходе Айя столкнулся с Кеном. Тот ему кивнул.
– Прогуляться? – обезоруживающе улыбнулся Хидака. «Может, хоть внимание обратит?..» – слабо понадеялся он. Ему хотелось, чтобы Айя заметил его, быть может, что-то сказал... Ему хотелось верить, что между ними возможна близость в такие вот маленькие, незначительные моменты.
Айя в ответ промолчал, проходя мимо – он терпеть не мог, когда его спрашивали о намерениях. Был у него такой пунктик: в подобные моменты ему упорно казалось, что так пытаются его контролировать.
Кен почувствовал себя неловко.
– Э-э... Ну, ты ненадолго, ага? – промямлил он вслед Фудзимии, ероша пятерней волосы на затылке, не зная, что сказать. Он почувствовал горький укол разочарования и попытался это скрыть. Черт возьми, неужели так сложно – сказать что-то приветливое, так сложно уделить ему хоть капельку внимания?..
Айя, едва сдержав порыв напоследок пожать плечами, захлопнул за собой дверь. Еще больше Фудзимии не нравилось, когда ему говорили о том, что он и так прекрасно помнил. Что за идиотизм – напоминать ему о миссии!..
Улица встретила его хмурым небом и промозглой погодой – вроде бы никаких осадков, а все равно противно. Ну и черт с ней! Айя глубоко вздохнул. Всё, никого. Теперь можно расслабиться... Сунув руки в карманы и уткнувшись взглядом в тротуар, Айя быстрыми шагами мерил грязный асфальт. Никуда не смотря, он просто сворачивал с улицы на улицу.
Целый день, целый чертов день! Он только и думал о том, как бы ему отвлечься на работу, как удержать лицо. Никто ничего не должен увидеть или понять. Нельзя никому себя показывать – особенно ему. Большая часть внимания уходила на то, чтобы контролировать себя. Чтобы не дать прорваться наружу терзающему Айю сомнению, непониманию, смятению. Семь часов подряд он не позволял себе отвлекаться на раздумья и угрызения совести.
И вот теперь... Айя тяжело вздохнул. Он должен был понять, расставить все точки над «i». Чтобы знать, как себя дальше вести и не сомневаться.
То, что было вчера вечером... Забавно, но Айя, только уже лежа у себя в постели и мысленно прокручивая эпизод, сообразил, что его поцеловал мужчина. Ужасаться было бы глупо. Поэтому он лишь удивился тому, насколько они не нормальны. Живи Айя обычной жизнью и поцелуй его собственный друг, это могло бы шокировать и напугать. Начались бы метания, сомнения, поиск ответов... А тут... Ёдзи был именно тем, кто мог. Все дело было в том, что он был таким же, как и сам Айя. Вроде как и живущим в этом гребаном мире, но выкинутым из общества. За гранью, прозрачной и нерушимой. Все и всё – за ней. Их только четверо. Даже его любимая сестренка, едва только выйдя из комы, тут же оказалась за этой чертой, и он был только рад, чтобы она и впредь оставалась как можно дальше...
А Ёдзи... Айя видел, что ему становится все хуже. Как все более надрывными становятся его движения, как он почти не смотрит никому в глаза... Хотя бы из простой заботы о своей безопасности Айя должен был ему помочь. Но Айя не знал, как. За эти полтора года как-то само собой сложилось, что он никогда не говорил ни с Ёдзи, ни с Кеном, ни с Оми о чьих бы то ни было проблемах из их четверки. Самого Фудзимию это вполне устраивало. Никто не лез к нему в душу, но и сам он никому не добавлял своих проблем. Это казалось правильным. Разве что Оми, как самый открытый из них, пытался время от времени сблизить их.
Теперь же... После того как они наорали друг на друга в подсобке, после вчерашнего... Как же он должен поступить? Айя почувствовал, как сердце захлестнуло горькой волной вины. Нельзя, ни в коем случае нельзя было допустить что-то подобное снова. Это – его крест, ему и нести. Было бы слишком низко допустить даже мысль о том, что Ёдзи разделит его. Как бы тяжело ему ни было, он будет нести свою ношу один. Обязан...
Что же касается этого поцелуя... Неважно, чего хотел сам Айя в тот момент. Единственно возможным извинением перед Ёдзи будет обещание самому себе никогда не позволять подобного по отношению к Кудо. Контролировать себя – всегда, надеясь, что человек, который так крепко связан с ним, сможет понять.
