Время действия: январь 1265 года от основания Аквилонии

Место действия: Шадизар, Замора

Сегодня ему были совершенно не рады.

– У меня нет времени! Я занята! Занята, занята! Меня здесь нет, я тебе мерещусь! Ты по дороге паланкин не видел? С розовыми занавесями? Нет? Точно нет? Ну почему, почему в этом треклятом городе ни на кого никогда нельзя положиться?! Договаривались же – к пятому дневному колоколу! Что ты говоришь, милый? Прости, сам виноват! То пропадаешь седмицами, то вдруг являешься в самый неподходящий момент! Эйхнун! Плащ! Нет, другой! Зеленый с меховой оторочкой! Тиннит! Душечка, где мое янтарное ожерелье? Что значит – «откуда я знаю»? Ты третьего дня взяла его поносить на вечер, да так и не вернула! Тиннит, кошка драная!

– Госпожа, паланкин прибыл...

– Тиннит, считаю до трех! Если ты немедленно не притащишь сюда свою ленивую задницу, мы с тобой больше не подруги! Один, два!..

– Диери, заткнись! Не ори на меня! Не на базаре пирожками торгуешь! Что тебе госпожа Мерида говорила о пристойном поведении? Вот-вот, забыла уже? Держи свои стекляшки и закрой рот. Доброго вечера, Малыш. Я тебя как-то не заметила. Все-все-все, никакой болтовни, мы уезжаем! Эйхнун, мой мешочек с духами... Спасибо. Диери, выпрямись! Улыбку! Кому говорю!

– Малыш, дорогой, я вернусь к утру! Обещаю, золотце! Дождись меня, ладно? Эйхнун, Малыш заночует у нас!

– Доброго вам пути и удачи, госпожа Тиннит. И вам того же, барышня Диери.

– Ой, я забыла костюм для танцев!..

– Вот он, в этой коробке... Диери, хватит кудахтать. Ишлаз, восьмой дом от начала – и быстро, быстро! В жизни себе не прощу, если мы опоздаем!..

Запряженный двумя гнедыми мулами паланкин закачался, маленьким корабликом уплывая вниз по улице Изис, тихой и почти безлюдной в этот предвечерний час. Впереди, тряся дребезжащим колокольчиком, трусил мальчишка-вестовой. С крыльца двухэтажного особнячка, выкрашенного в оранжево-белые цвета, вслед уезжающим девицам махала грязноватым платком взволнованная дородная служанка. Ступенькой ниже стоял долговязый молодой человек со встрепанной гривой прямых темных волос и диковато-настороженным взглядом. Легкомысленное прозвище «Малыш» совершенно ему не подходило, но другого он пока заслужить не успел.

– Эйхнун, чего они так всполошились? – озадаченно спросил парень, когда паланкин свернул за угол и исчез из вида. Говорил он с непривычным в здешних краях гортанным акцентом, растягивая гласные и проглатывая окончания слов.

– Так ведь барышням нашим счастье привалило! – заохала Эйхнун, исчезая в дверях дома. Малыш мгновение поколебался, дернул плечом и вошел за ней. Все равно все сегодняшние планы на вечер и ночь пошли прахом. – Пригласили их, да не какая-нибудь шваль голозадая, а сам его светлость Намир уль’Вайяз! У него нынче полон дом гостей – из Бельверуса какие-то важные господа к нам пожаловали!

«У-у, это надолго, – поскучнел молодой человек. – Раньше завтрашнего утра Диери не вернется».

Ему не очень нравилось ремесло, избранное его подругой, однако он понимал: выбор у Диери небогат. И она все-таки куртизанка, хоть и невысокого ранга, а не дешевая уличная потаскушка или размалеванная бордельная девка. У нее, как умно выражалась образованная Тиннит, есть «неплохие перспективы». Ради этих, демон их побери, «перспектив» (знать бы еще, что это заковыристое словцо означает!) Диери сломя голову несется на другой конец города, сидит на вечеринке, строя глазки заезжим немедийцам и отчаянно стараясь обратить на себя внимание. Если ей повезет, она обретет богатого покровителя, купит себе новых нарядов, наймет вторую служанку... и переберется на следующую ступеньку той длинной и крутой лестницы, что зовется «путь в высшее общество».

А он, Малыш, останется на прежнем месте – на прокаленных и пыльных шадизарских улицах, в толчее шумных базаров, в темных узких переулках, где так легко обрывается жизнь. Потому что она – юная куртизанка с перспективами, а он всего лишь мальчишка-подросток из далекой страны, о которой здесь даже слыхом не слыхивали, грабитель и вор. Деньги, которые ему удается раздобыть, не покрывают даже четверти расходов Диери. Почему она до сих пор не указала ему на дверь – непонятно.

«Потому что люблю тебя, глупый ты варвар! – беспечным голоском Диери хихикнул знойный воздух. – Ты мой друг. Я точно знаю: если я влипну или окажусь в безвыходном положении, ты будешь единственным, кто не станет ничего спрашивать, торговаться и раздумывать, а бросится меня выручать. Вдобавок ты мне нравишься».

Диери, Диери... Взбалмошная, расчетливая и своенравная. Обычная девица, рожденная в Шадизаре. Лет через пять непременно окрутит кого-нибудь купца побогаче, а то и заезжего дворянина из Империи, успешно выскочит замуж, позабудет и дом на улице Изис, и нескладного варварского мальчишку, и...

– Малыш, есть хочешь? – Эйхнун совершенно не интересовали мрачные размышления подростка. – Конечно, хочешь! Иштар Милостивая, ты хоть раз видел себя со стороны? Одна кожа да кости, в чем только душа держится! Сиди здесь, я сейчас что-нибудь раздобуду!

Она уплыла на кухню, вернувшись с полным подносом всякой снеди и даже с кувшином дорогой «Лозы Либнума». Убедившись, что «мальчик» всем обеспечен, Эйхнун приоделась, нацепив кружевной чепец с перышками, и объявила, что уходит к приятельнице. «Вернусь к десятому вечернему колоколу или попозже. Если хочешь переночевать, внизу есть пустая комната».

Малыш остался в одиночестве – если не считать журчащего фонтанчика посреди маленького двора и воркующих на карнизе горлинок. Эта часть квартала Нарикано считалась «приличной», по здешним улицам время от времени даже проходил патруль стражи, гоняя попрошаек и следя за порядком.

Спустя полколокола и четверть кувшина блаженную тишину нарушил назойливый трезвон колокольчика. В доме вообще-то имелся сторож, старый Гидасси, но сейчас он либо дрых в своей каморке, либо убрел в таверну на соседней улице – промочить горло и перекинуться с дружками в кости. Малышу совершенно не хотелось вставать и идти узнавать, кто там колотится. Наверняка Диери доставили письмецо от очередного воздыхателя. Позвонят, постучат, смекнут, что никого нет, и уйдут.

– Хозяюшки-и! – бодро завопили на улице. – Диери! Тиннит, сокровище мое! Есть кто дома?

Ох. Принесла нелегкая. Голосок-то знакомый. Отчего сегодня всем взбрела в голову мысль проведать Диери? Хорошо зная привычку Ши Шелама, своего давнего дружка и напарника по темным делишкам, стоять под дверями и орать, пока не откроют, Малыш тяжко вздохнул и поплелся к воротам.

– Так и думал, что ты здесь! – жизнерадостно сообщил Ши, ужом проскальзывая в приоткрывшуюся узкую щель. – А где несостоявшаяся любовь всей моей жизни, Диери?

– Нету ее, – отрезал Малыш. – Уехала. И она, и Тиннит. К евойной светлости советнику Намиру, хвостом трясти и гостей развлекать. А Тиннит наказывала передать, что в долг тебе больше не даст. Пока прежнее не вернешь. Так что с тебя десять империалов.

– Унылое ты существо, Малыш, – фыркнул воришка, цепким взглядом окидывая пустующий дворик, стол под шелестящим навесом из виноградных листьев и отодвинутое в сторону кресло. – Чем же, позволь узнать, ты занимаешься, ежели обе прекрасные дамы в отъезде? Дом сторожишь?

– Вроде того, – кивнул подросток-варвар.

– И пьешь «Золотую лозу», – блестящие черные глаза Ши подозрительно прищурились. В голосе зазвенело праведное возмущение, а указательный палец обличительно ткнулся в коварного друга. – В одиночестве! Без меня! Свинья ты киммерийская, вот кто!

– А в морду? – беззлобно осведомился Малыш. – Ты зачем вообще пришел, ошибка Создателя?

– Попрошу без оскорблений! – Ши Шелам предусмотрительно попятился. Достойный наследник десятка поколений выходцев из Шема, перебравшихся на жительство в Шадизар, воришка чрезвычайно дорожил своей внешностью. Под злую руку Малыш не раз велеречиво именовал приятеля «украшением скамьи» и «мужем женовидным». Высказывания киммерийца Ши пропускал мимо ушей, с достоинством ответствуя: «Завидуешь, орясина неотесанная?»

Смазливая горбоносая мордочка Ши и в самом деле смахивала на девичью. Из-за длинных вьющихся кудряшек иссиня-черного цвета Шелама порой принимали за одного из «птенчиков» – хорошеньких бесполых созданий, что торговали собой на площади Скачущих Коней.

Впрочем, близкие друзья юного шемита прекрасно знали, кто скрывается за симпатичным личиком и обманчиво простодушными очами в длинных ресницах. Умелый карманник, мастер по подмене настоящих костей фальшивыми и мошенник, денно и нощно мечтающий о том, как бы поскорее завладеть содержимым вашего кошелька. Пальцы у Ши частенько действовали независимо от разума – он мог, не моргнув глазом, обокрасть даже собрата по шайке. Правда, до сих пор похищенное исправно возвращалось. Рассердиться на Ши всерьез было невозможно, чем воришка беззастенчиво пользовался. Поговаривали, будто грозный смотрящий Нарикано, Кодо Ходячий Кошмар, призвав нашкодившего Шелама для заслуженной трепки, ограничился лишь словесным внушением и парой легких подзатыльников. «Рука не поднялась, – с оглядкой уверяли остряки. – Зато кое-что иное очень даже поднялось. Так Ходячий Кошмар его и оприходовал – чтоб впредь не забывался и порядок уважал».

Правда то была или нет, оставалось пока невыясненным. Не пойдешь ведь и не спросишь достопочтенного Кодо: «Скажите, вы действительно поимели Ши Шелама по прозвищу Умелые Ручки? Или сплетники на рынке врут в глаза честным людям?»

– Да ни за чем, – ловким обходным маневром Ши захватил опустевшее кресло и с вожделением уставился на стол, где половина блюд стояла еще нетронутыми. – Диери повидать захотелось. Слушай, ну не жадничай! Я с утра голодный!

– Ты не с утра голодный, ты с рождения ненасытный, – буркнул Малыш и отправился искать другое седалище. Ибо любому было ясно: Ши Шелам не двинется с места, пока не расправится со всей снедью, до которой сумеет дотянуться.

* * *

Дармовое угощение настроило объевшегося Ши на меланхолический лад. Воришка притих, не докучая разговорами, и тихонько икал. Стемнело, в шелестящей виноградной листве заливались трескучие цикады. На небосводе одна за другой вспыхивали алмазные точки звезд. Малыш, задрав голову, пытался отыскать хоть одно знакомое созвездие. Ему не повезло – слишком уж много лиг разделяло его родину и здешние жаркие края. Слишком много лиг, воспоминаний, погребенных на самом дне колодца памяти, оставшихся позади дорог, отчаяния и боли. Ни к чему вспоминать, ни к чему задумываться. Прошлое мертво. Его призраки изгнаны. Он не желал вспоминать даже собственное имя, согласившись на легкомысленное прозвище.

Вернувшаяся из гостей Эйхнун глянула на расположившегося за столом Ши с неодобрением и поджала губы. Шелам немедля одарил ее проказливой ослепительной улыбкой, сорвался с места и заюлил вокруг почтенной матроны, разливаясь весенним соловьем. Вскоре подобревшая Эйхнун хихикнула, махнула рукой, и на столе возникли еще два кувшина драгоценной «Лозы» и витой бронзовый шандал с парой свечей. Ши запалил трескучие фитильки и поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее. Ненароком глянув на сидевшего напротив и задумавшегося о чем-то своем Малыша, воришка изумленно заломил бровь. Игра мерцающих отблесков свечи и качающихся резных теней на миг превратила обычного варварского парнишку в создание невероятной красоты – с высокими, резко очерченными скулами, твердой линией подбородка и аристократически прямым носом. Ши озадаченно сморгнул, наваждение пропало. Малыш вновь собой, угловатым и долговязым подростком, только-только переступившим порог мужской зрелости. Будучи всего двумя годами старше, Ши полагал себя намного умнее и опытнее приятеля.

– Малыш! Малыш, ты чего, уснул сидя? Давай поболтаем, глядишь, веселее станет, – Шелам откупорил следующий кувшин и с удовольствием принюхался к поднявшемуся над горлышком терпкому аромату. – Чего ты вечно такой хмурый, точно тебя завтра хоронить понесут? Как только Диери тебя терпит? Кстати, давно хочу спросить, да все случая не подворачивалось... Откуда ты свалился на наши головы? Сколько живешь с нами рядом, и ни единого словечка о себе не сказал!

Гадалка Феруза, благодаря доброму сердцу которой Малыш обрел приятелей и наставников, строго-настрого предупреждала: не расспрашивать подростка о том, какими дорогами ему пришлось идти, прежде чем войти в ворота Шадизара. Однако с тех пор миновало уже больше года и запрет позабылся. Да и нынешний Малыш мало напоминал изможденного, страдающего от лихорадки, голода и усталости бродягу, на которого наткнулась Феруза. Воришка счел, что большой беды от его расспросов не будет. Коли Малыш не захочет отвечать – отмолчится, как он всегда делает.

– Нет, ты не отворачивайся, ты послушай! – разглагольствовал увлекшийся Ши. – Мы ведь друзья, верно? (Малыш неохотно кивнул.) Какие могут быть секреты между друзьями? Никаких!

– Тогда чего ж ты давеча на общем сходе промолчал про финтифлюшку, которая так удачно завалилась к тебе в карман?

Шелам состроил трагическую мину невинно оскорбленного. Жизнь в цивилизованном обществе сделала Малыша до неприличия язвительным. Подумаешь, всего-навсего утаил от сдачи в общак маленькую золотую побрякушку, а крику-то! Он непременно возместит взятое... как только продаст вещицу, расплатится за проигрыш в «Улыбке удачи» и пополнит свои доходы.

– Я взял, я и верну, – сердито буркнул воришка. – Зато я не ору по ночам и не хватаюсь всякий раз за кинжал, если кто-то случайно проходит у меня за спиной.

– А что, я кричал? – светло-синие глаза Малыша нехорошо помутнели, словно подернувшись изнутри паутиной.

– Диери так говорила, – сослался на авторитетного свидетеля Ши. Подумал и добавил: – Да я и сам слышал. Помнишь, две луны назад мы ездили в Аренджун и заночевали в степи? Я тебя еще растолкал посреди ночи.

– Ты сказал, я храплю и мешаю тебе спать, – растягивая каждое слово, произнес Малыш. – Зачем ты соврал, Ши?

– Надо было красочно живописать, как ты скрипел зубами, да так, что у меня душа в пятки ушла? – рассердился Шелам. – Я, конечно, не разумею варварских наречий, но в силах догадаться, когда человек ругается на чем свет стоит. А потом ты начал выть – тихо так, словно ножом по сердцу – и больше я уже выдержать не мог. У всякого, знаете ли, есть предел.

Он торопливо плеснул вина по кружкам, отхлебнул и торопливо продолжил, опасаясь, что Малыш сейчас встанет и уйдет:

– Конечно, можешь и дальше играть в молчанку. Твоя жизнь – она твоя и ничья больше. Ты ж у нас такой сильный и молчаливый, смотреть противно. Только послушай внимательно, что я тебе скажу. Скверная память о прошлом, которую стараешься затолкать поглубже – как плохо залеченная рана или дурная болезнь. Ржавчина под слоем позолоты, – Ши отчаянно старался подобрать сравнения, доступные не очень гибкому разуму Малыша, – день за днем она потихоньку разъедает тебя изнутри. Снаружи ее не заметно, ты думаешь, что все в порядке – а она там, никуда не делась. Если в один прекрасный день она возьмет над тобой верх, что тогда?

Малыш не ответил. Вертел в руках дешевый оловянный кубок, смотрел на оранжевые язычки свечей и молчал. Ши подумалось, что они дали молодому варвару неправильное прозвище. Надо было назвать его не Малышом, а Молчуном.

Воришка перевел дух и отважился на вторую попытку. Он даже привстал, навалившись локтями на стол, чтобы оказаться поближе к угрюмому подростку.

– Ты не сможешь сделать из себя ходячую гробницу собственных воспоминаний, – со всей доступной ему убедительностью толковал Ши. – Иногда их нужно выпускать на волю. Иначе просто свихнешься. Правда-правда, я знаю, что говорю. Да, мы учили тебя никому не доверять, не верить ничьим словам, в том числе и нашим собственным. Однако в любом правиле и в любом законе бывают исключения. Доверься мне. Расскажи о призраках, которые терзают тебя по ночам.

Над тихим двориком повисла долгая тягостная пауза, наполненная серебристым журчанием воды и неумолчной перекличкой цикад. Мысленно Ши уже махнул рукой – красноречие было потрачено впустую, Малыш по-прежнему останется нем, как камень. Самоуверенный юнец с Полуночи в наивности своей полагает, что в силах одолеть призраков сам, ха! Или справедливо опасается, что доверенный Ши секрет завтра же станет достоянием всех сплетников Шадизара.

Шелам уже начал подумывать, не накалить ли на свече нож и не прочитать ли слова Обещания Крови. Может, это убедит Малыша в том, что Ши отнюдь не такой болтун и трепло, каким кажется?

И тут подросток заговорил. Незнакомым, сухим и совершенно бесстрастным голосом, более подходящим варварскому старцу-сказителю или внезапно обретшему дар речи замшелому камню на вершине холма. Он рассказывал медленно, однако без запинок и мучительных поисков нужного слова, неотрывно смотря на изогнутый конек крыши напротив. Ши молча слушал, пил вино, словно простую колодезную воду, и никак не мог поверить услышанному. Хоть Малыш и произносил слова «я», «меня», в голове Шелама никак не укладывалось: можно ли повествовать о пережитом кошмаре с таким спокойствием, ни разу не повысив голоса? Малыш-рассказчик и Малыш – участник былых событий в конце концов превратились для Ши в некоего мальчика, лишенного имени и лица. Просто «Мальчик», маска, персонаж еще не созданной легенды.

Ши не задавал вопросов, не перебивал и твердо знал – второй раз эту исповедь Малыш повторять не будет. Никому и никогда.

* * *

Мальчику четырнадцать. Так нацарапано в документе, что вручен его покупателю. Сам Мальчик точно не знает. Ему говорили, он родился под Зимний Солнцеворот, в год, когда большая лавина накрыла поселения соседей, Лачишей. Мальчик – военный трофей. Победители-асиры продали его на ярмарке в форте Рагнадрис. Он куплен торговцем из Гипербореи, вместе с еще двумя дюжинами подростков и молодых людей из разных стран. Мальчику надели кожаный ошейник и затолкали в фургон.

Большой караван идет на Полночь, забираясь все выше в горы. Осень, купец спешит добраться до цели до того, как начнутся проливные дожди. Подростки, едущие в фургоне, мерзнут и голодают. Большой город, кто-то произносит название – Халога. Младшие начинают в ужасе хныкать: всем известно, что Халога – город гиборейских злых колдунов и чернокнижников. Наверное, их привезли сюда, чтобы продать магикам. Караван останавливается, рабов выталкивают наружу. Окраины, глинобитные хижины, площадь, в отдалении – большое приземистое здание серого камня. Приходят важные покупатели, похожие на асиров – в мехах и коже. Малышню быстро раскупают и уводят. Остальных табунком гонят к мрачной постройке. Лязгающие железные ворота, решетки, издалека доносится непонятное уханье и ворчание. Внутренний двор, щербатые плиты, ряды полукруглых арок. К торговцу выходит человек в кожаной безрукавке и потрепанных кожаных штанах – лысоватый, приземистый, длинные руки перевиты мускулами. Он тщательно разглядывает и ощупывает каждого из подростков, раздраженно бормоча:

– Щипаный куренок. Сдохнет через седмицу. Этот не лучше. Полное дерьмо. Слишком тощий. Заморыш, ребра наружу. Дохлятик, ноги не держат. Что ты привез? Это же ходячие трупы!

Перекупщик возражает. Перекупщик машет руками и доказывает, что половина забракованных почтеннейшим ланистой мальчишек вполне пригодна. Нужно только слегка их подкормить и почистить. Ланиста презрительно фыркает. Торговец не унимается. Наконец сделка заключена, деньги переходят из рук в руки. Признанных негодными – около трети от общего числа – уводят. Остальных длиннорукий и трое его помощников строят цепочкой и ведут в глубины помещения.

Мальчику страшно. Его сосед громко стучит зубами. Кто-то всхлипывает от ужаса.

Зал. Низкие потолки, дым, копоть, кислый запах перебродившего хмеля. Длинные столы, на них тарелки с кусками мяса, кувшины, лужицы пролитого пива, огрызки и объедки. Много мужчин – шумящих, орущих и полупьяных. В дальнем углу кого-то лупят, за ближайшим столом нескладно выводят песню.

– Тих-хо! – неожиданно пронзительным голосом вопит длиннорукий. Зал нехотя умолкает. – Парни, вы сегодня были молодцами! – одобрительный рев. – Вы порвали этих недоносков на куски и втоптали в грязь, нассали им в черепушки и отымели, как они того заслуживали... Молчать, сыны свиньи, когда говорит ваш ланиста! Я помню, что обещал вам за победу...

– Женщин! – надсаживаясь, орет кто-то, неразличимый в клубах дыма. – Телок! Шлюх! Арбр, сукин сын, где телочки-и?!.

– Нанятые мной шлюхи слишком хороши для вас, – едко хмыкает лысый Арбр. По залу летит усиливающийся стон разочарования, кто-то колотит кружкой по столу. – Я решил оставить их для себя и моих друзей. Но вы тоже не пропадете в одиночестве, утешаясь со своими кулаками. Я добыл для вас свежее, нетронутое мясцо. Каждому достанется по кусочку! Но – не калечить, не уродовать и со всей дури не лупить!..

Мальчика толкают в спину, он невольно делает шаг вперед. Подросток рядом с ним – смазливый блондин лет шестнадцати – уже смекнул, что к чему. Он вымученно улыбается и сам спускается вниз по ступенькам в зал. Истошный, поросячий визг – Арбр пинает крикуна, тот улетает под стол. К Мальчику тянется рука, перехваченная в запястье толстенным серебряным браслетом. Он щерится и рычит, как загнанный в угол волчонок. Когда рука смыкается на его предплечье, Мальчик впивается в нее зубами. Рот наполняется горькой кровью, обидчик орет – больше от удивления, чем от боли – и отшвыривает подростка в сторону. Хохот, крики: «Теперь ты точно помрешь, Жаба, у него наверняка зубы ядовитые!». Кто-то хватает Мальчика за волосы, пытаясь затащить на стол. Вдалеке слышны вопли – пронзительные, сверлящие голову.

Мальчик молча и яростно отбивается, точно прославленные в легендах его родины воины-берсеркеры. Пусть неосознанно, однако он достигает цели: в раздражении кто-то бьет упрямца кулаком в висок. Потерявший сознание подросток обмякает и мешком валится на грязный пол. Его пинают ногами, высоко над головой честят какого-то Исклинга, называя того дурьей башкой и полоумным бычарой. Мальчика спасает то, что жертв на сегодня хватит и без него. Сначала его просто отшвыривают к стене, потом разносящий вино и еду горбатый слуга взваливает его на плечо и уносит.

Тесная, узкая камера, вместо одной из стен – решетка. Лязгает замок. Горбун сбрасывает ношу на ветхий топчан. Мальчик неподвижен, глаза закрыты. Слуга хмыкает и двумя пальцами придавливает точку над локтем подростка. Тот не выдерживает боли, кривится и выдает себя.

– Сиди тихо, – советует горбун. – Они еще не скоро угомонятся. Может, и не вспомнят. А ежели вспомнят, то делай, что велят. Да орать не вздумай, иначе сразу прибьют.

– Где я? – тихо, хрипловато спрашивает Мальчик на асирском наречии. – Что это за место?

– Это Халога, – хмыкает прислужник. – «Логовище драконов», гладиаторские казармы господина Арбра. Ты здесь надолго задержишься. Привыкай.

Горбун запирает решетку на замок и уходит. Из глубин полутемного коридора летят азартные возгласы, вскрики, звуки борьбы и звон бьющейся глиняной посуды. Мальчик ежится на шатком топчане, кутаясь в вонючую и расползающуюся под руками овечью шкуру. Ужасно болит голова и хочется есть. Он думает, что зря не утащил с собой куриную ногу – та валялась в обеденном зале на полу как раз рядом с ним.

Мальчику хочется подремать, но он страшится незваных гостей. Усталость берет верх, подросток проваливается в тягостный полусон. Будит его ржавый скрежет поворачивающегося ключа – звук, который вскоре станет для него привычным. В камеру, дыша смрадом выпитого и съеденного, вваливается ланиста Арбр. Прежде чем Мальчик успевает рвануться прочь, его опрокидывают на живот, сдирая держащиеся на честном слове штаны. Вопль бессильно утихает, заткнутый набившейся в рот кислой овечьей шерстью. Арбр глыбой живой плоти валится сверху, раздвигает жертве ноги и заталкивает свое внушительных размеров орудие между тощих ягодиц подростка. Раздирающая внутренности надвое боль так сильна и свирепа, что Мальчик уверен: он сейчас умрет. Но мгновения бегут, он остается в живых, а оседлавший его мужчина, хрипло сопя, ерзает взад-вперед. Потом Арбр начинает судорожно пыхтеть, а внизу все становится липким и скользким.

Закончив, владелец и содержатель «Логовища драконов» встает, неторопливо затягивая ремень. Мальчик лежит ничком, еле различимый в темноте камеры.

– Молодцом, – бурчит Арбр и в качестве жеста одобрения слегка похлопывает подростка по спине. – Умник, да? Нарочно в драку ввязался, чтоб по башке двинули? Хвалю. А того светленького, со сладкой задницей, насмерть уходили. Дурачок выискался. Думал, ежели добром отдастся, то уцелеет. Впрочем, от этого хиляка все равно пользы бы не было. А из тебя толк выйдет, помяни мое слово. Так что ты меня еще благодарить должен – ребятки сегодня малость не в себе, в клочья бы порвали. Ну-ка, быстренько сказал: «Благодарю за заботу и участие, господин ланиста!»

Подросток молчит, и Арбр раскрытой ладонью ударяет его по затылку – вполсилы, чтобы дать понять, кто здесь старший.

– Оглох? Или вообще немой?

– Благодарю за заботу и участие, господин ланиста, – медленно, с сильнейшим акцентом выговаривает Мальчик.

– Вот то-то же. Ладно, дрыхни. Распоряжусь, чтоб тебя пока не трогали. Тоже мне, волчонок выискался...

Дверь с лязганьем закрывается. Мальчик мечтает о смерти. В заднице словно проворачивается раскаленный штырь, все болит, по ногам, смешиваясь с кровью, течет чужое теплое семя. Уткнувшись лицом в шкуры, Мальчик беззвучно плачет. Сегодня ему исполнилось пятнадцать.

Умирает и возрождается луна. Мальчик выжил, он – младший прислужник в казармах. Посыпает опилками учебные арены, драит доспехи и оружие, работает в кухнях, бегает с поручениями. Ему дали кличку «Вульфи» – «волчонок». Он почти не разговаривает, цедит слова сквозь зубы и рычит, когда его задевают. Впрочем, он исполнителен и не вороват, как другие. На его плоть больше никто не покушается – то ли Арбр запретил, то ли тощий озлобленный мальчишка не вызывает интереса ни у кого из гладиаторов. Из дюжины рабов, попавших сюда одновременно с Мальчиком, троих уже нет в живых. Один покончил с собой, двое погибли.

В соседней с Вульфи камере обитает Дайм, бывший солдат Пятого Немедийского легиона. Дайму восемнадцать, он попал в плен во время стычки на границе Немедии и Коринфии, а потом угодил сюда, в Халогу. В казармах он считается старожилом – протянул почти год. Он числится старшим учеником. У Дайма есть покровитель, асир Исклинг по прозвищу Полутролль. Мальчик его опасается: Исклинг похож на гору мышц и мускулов, увенчанную короткой рыжей щетиной, а кулаки у него – что твоя кувалда. Покровительство асира выражается в том, что он делится с Даймом пищей, под настроение защищает его от нападок и насилует каждую третью-четвертую ночь. Иногда немедийца уводят из камеры ночные сторожа, иногда Исклинг является сам. Тогда Мальчик забивается в угол и зажимает уши, лишь бы не слышать жутких звуков.

Зимний день, холодный и бодрящий. На карнизах лежат тяжелые шапки икрящегося снега. Над головой виден клочок пронзительно-синего неба в белых облаках. Дайм и Вульфи назначены чистить клетки в зверинце. Господа Халоги любят созерцать поединки людей и животных, и недавно ланиста прикупил парочку гирканских тигров. Мальчик отставляет в сторону вилы и, прижавшись к толстым прутьям, завороженно смотрит на огромных рыжих кошек. Смертоносные и прекрасные, они лениво ходят по загончику, порой утробно рыча друг на друга.

– Красивые? – спрашивает за спиной Дайм. Раньше он никогда не заговаривал с соседом. Удивившись, Мальчик оборачивается. Немедиец скверно выглядит – рот разбит, один глаз заплыл, движения преувеличенно осторожные.

– Кто это тебя? На тренировке? Или Полутролль приласкал? – нерешительно говорит Вульфи. Язык его плохо слушается – Мальчик слишком давно не говорил вслух.

– Он, зараза, – бывший легионер сплевывает красным.

– Почему ты не сопротивляешься? – светлые глаза Вульфи внезапно вспыхивают злым пламенем. – Он обращается с тобой, как с животным!.. Нет, хуже! А ты терпишь!

– Все терпят, – спокойно отвечает Дайм. – Покровитель – это шанс выжить. Бежать. Скопить денег на выкуп. Отличиться на арене и заслужить свободу. Ты поймешь, когда проживешь здесь подольше.

– Никогда не пойму! – заносчиво кричит мальчишка. Немедиец хмыкает и пожимает плечами.

У Вульфи появляется приятель. Спустя несколько дней Мальчик затевает драку с младшими гладиаторами – те глумятся над кухонным мальчишкой. Достается обоим, на шум приходит ланиста Арбр, Вульфи дополнительно прописывают пяток плетей. Спасенный таскается за ним и приносит с кухни объедки. Мальчик сперва отказывается, но вечный голод берет свое.

Близится весна. Мальчик переходит из разряда слуг в ученики, Дайм – в младшие гладиаторы. Регулярное и более-менее сытное питание вкупе с ежедневными тренировками дают о себе знать – Вульфи незаметно растет и крепнет. Арбр, похмыкав, выпускает его «в поле» – перед настоящими боями ученики развлекают публику потешными поединками. Они дерутся на кулачках и деревянных мечах. Обычно Вульфи показывает весьма средненький уровень, но порой на него накатывает боевое исступление. Мальчишка рубит деревяшкой, точно стальным мечом, калеча не успевших вовремя убраться с дороги противников. Дважды его выходил усмирять сам ланиста, сбивавший буянящего подростка с ног и за волосы утаскивавший прочь с арены.

На трибунах образовалась маленькая группа поклонников «бешеного Волчонка с Полуночи», они присылают ему в казарму подарки и угощения. Стражники забирают себе половину, но кое-что перепадает и Мальчику. Вульфи делит добытое с образовавшейся вокруг него кучкой приятелей. Однажды кто-то из зрителей купил право встретиться с ним. Мальчик в растерянности – ему говорили, что такие встречи устраивают себе богатые дамы Гибореи, ищущие новых ощущений. На встречу пришла молоденькая белокурая девчонка, но вовсе не за этим. При ней неотступно мялся телохранитель, а Волчонок находился за решеткой, под присмотром Арбра. Девица расспрашивала, откуда он такой взялся да как попал в казармы. Посулила подарить что-нибудь – и не обманула. Добыла где-то неплохой кожаный доспех в медных заклепках и небольшой клинок ванахеймской работы. Арбр, осмотрев клинок и прощелкав лезвие ногтем по всей длине, признал его годным и велел начинать с ним тренироваться. Мол, еще луна-другая и начнешь всерьез отрабатывать потраченные на тебя средства.

Мальчик угрюмо кивает. Густая черная челка падает ему на глаза. Ланиста хотел остричь его, как положено, но мальчишка избил цирюльника и не дался. Теперь ходит с завязанным сзади хвостом. Сверстники побаиваются Вульфи, но дорожат его мнением. Он становится чем-то вроде вожака среди учеников. Покровителя у него по-прежнему нет, что вызывает уважение и молодежи, и гладиаторов постарше. Любой, решивший ночью сунуться в его камеру, трижды подумает: стоит ли драка с озлобленным мальчишкой нескольких мгновений сомнительного удовольствия? Арбр, правда, наведывается к Вульфи раз в две-три седмицы, но ланиста – другой разговор. Он наносит такие визиты всему молодняку «Логовища». У Мальчика хватает ума не сопротивляться владельцу казарм – он молча спускает штаны и ложится ничком на топчан.

– Рыба ты снулая, мороженая, – всякий раз недовольно ворчит Арбр. – Хоть бы разок для порядку дернулся! Лежит бревно бревном, только зубами скрипит!

Снег тает. Опилки на арене все время мокрые, свалявшиеся в кучки. Пахнет талой водой. Мальчик впервые выходит на бой с настоящим оружием. Его противник тоже молод, чуть постарше годами и малость опытнее. Звон стали, выкрики с трибун, разлетающиеся веером прелые опилки. Неожиданно для себя Вульфи берет верх. Их поединок считается «сражением до первой крови», противника уносят, против Мальчика выходит следующий. Он выдерживает еще три боя, потом его задевают по ноге. Он уходит сам, ковыляя, однако без помощи служителей. Ланиста доволен, зрители и посредники на ставках тоже. Победы Бешеного Волчонка немного пощекотали нервы одним и увеличили доходы других. Мальчик заслужил поощрение: в его камере меняют топчан, приносят нормальные шкуры и разрешают иногда пользоваться свечами.

Дни бегут. Звенит бронзовый колокол, отмечающий начало поединков. Сегодня противник в глухом немедийском шлеме, похожем на петушью голову с гребнем. Вульфи тоже выдали такой – неудобный и непривычный, а вдобавок обтянутый кожей деревянный щит. Противник достался хитрый, проворный и искусный. Мальчик с трудом держит сыплющиеся на щит удары. Мелькает искусительная мысль – может, сдаться? Арбр станет орать, что зрители недовольны, и наверняка прикажет дать плетей, но тот, другой, сильнее и ловчее.

После пропущенного удара глаза застилает блекло-алая пелена. Остановиться невозможно. Щит летит в сторону, Вульфи взмывает вверх, безошибочно отыскивая брешь в защите соперника, клинок превращается в стальную змею, жалящую насмерть. Противник падает, светлые опилки стремительно пропитываются красным. Опомнившийся Мальчик сдергивает с пораженного врага шлем и цепенеет. На него бессмысленно таращится Дайм, из перерезанного горла толчками вытекает густая кровь.

У закрытого решеткой входа на арену беснуется Исклинг Полутролль, в него вцепились четверо и тащат обратно, в полутьму казарм.

Вечером асир появляется в полуподвальном этаже, где расположены камеры новичков и учеников. Караульный пытается возражать, улетает на другой конец коридора. Полутролль срывает с гвоздя связку ключей и врывается в камеру Мальчика. Тот пытается объяснить, что вовсе не желал Дайму смерти, но Исклинг не желает тратить время на разговоры.

Такой свирепой трепки на долю Вульфи еще не выпадало. Удары сыплются со всех сторон, его швыряют от стены к стене, словно куль с тряпьем. Понимая, что Исклинг способен забить его насмерть, Мальчик в отчаянье бросается на гладиатора. Тот встречает его прямым выпадом кулака в челюсть. Вульфи отбрасывает в угол, он сползает по стене. Перед глазами ураганом летят черные и зеленые снежинки. Исклинг сгребает подростка за волосы и ставит на колени. Потом развязывает шнурки на штанах. Крупный бивень торчит, покачиваясь, из гнезда жестких завитков.

– Нет, – из последних сил мотает головой Мальчик. Асир наотмашь хлещет его по щекам, мертвой хваткой сдавливает горло.

– Раскрой пасть, поганец, – тихо, размеренно произносит он. – Возьми. Иначе убью.

Сопротивляться бессмысленно. Вульфи зажмуривается и подчиняется. Рот заполнен твердой плотью, от отвращения Мальчик давится, пытается языком вытолкнуть дрот Исклинга наружу. Асир бьет его, начиная с силой двигать бедрами, загоняя свое достоинство в глотку жертвы.

Уходит Исклинг только к утру. Голый, избитый до полусмерти Вульфи валяется на полу, вымазанный в крови и семени. Он крепился как мог, но Полутролль заставил его орать, визжать и молить о пощаде. Горло саднит от криков, Мальчик еле слышно воет, словно угодившее в капкан животное.

Так начинается истинный кошмар. Похоже, что Полутролль действительно был привязан к своему былому подопечному, и сполна отыгрывается на невольном убийце. Или ему доставляют удовольствие отчаянные попытки Мальчика защитить остатки своего достоинства. Вульфи почти не спит, под глазами у него появляются багровые круги, ребра в радужных разводах синяков, он совершает ошибки на тренировках. Друзья его сторонятся – любое неосторожное слово может вызвать у Мальчика приступ ярости. Ланиста молча созерцает этот поединок и, наконец, вмешивается. Асиру достается дюжина ударов кнутом – за порчу казенного имущества. Мальчика переводят на верхний этаж, где светлее и теплее, а помещения для жилья отчасти похожи на комнаты. Исклинг больше не приходит по ночам, но Вульфи все равно не может спать. Каждые четверть колокола он вскакивает, затравленно озираясь и никого не видя.

Исклинг, отлежавшись, начинает преследовать Мальчика по зданиям казарм. Дважды асир ловит и насилует его в мыльне, один раз застает в пустом тренировочном зале. Этот случай Мальчик старается не вспоминать. Полутролль привязал его к станку для поднятия тяжестей и воспользовался рукоятью учебного деревянного меча.

К Белтайну ланиста готовит нечто особенное. Празднества продлятся целых две седмицы, в Халогу съедутся гладиаторы из других городов и стран. «Логово драконов» обязано не ударить в грязь лицом. Планируются гонки на колесницах, постановка нескольких знаменитых сражений – Бойня в Ущелье Черепа, Битва на мосту через Хорот и Разгром зингарской Армады – а также поединки знаменитых бойцов и бои с хищниками.

Однако с животными возникают неожиданные проблемы. Серые медведи в полном порядке, пятерка леопардов тоже готова к бою. Но за несколько дней до начала Игр у тигрицы начинается течка. Запах самки сводит самцов с ума, они мечутся по клетке и думают только о продолжении рода. Самку перегоняют в отдельную клетку и перевозят в другое крыло. Тигры немного успокаиваются.

Мальчик украл в кухнях мясных обрезков и пришел навестить тигрицу. Та кружит по загону с мечтательным выражением на лохматой морде, задумчиво мурлыча. Из-под полосатого хвоста падают капли и сгустки вязкой, почти черной крови, орошая солому и опилки. Вульфи берет щепку и тщательно подбирает испачканные в черной жидкости соломинки, ссыпая их в принесенное с собой ведро.

Арсенал. Вульфи считается прислугой Полутролля и готовит его доспехи к завтрашним состязаниям. На бой с тиграми Исклинг и еще пятеро гладиаторов выйдут почти безоружными, только с короткими кинжалами. Оглядевшись по сторонам, Мальчик воровато втирает в подкладку бронзового панциря асира тигриную кровь. Он надеется, у зверюг достаточно чуткий нюх, чтобы уловить манящий запах.

Слугам, ученикам и младшим гладиаторам настрого запрещено показываться в амфитеатре для публики. Они наблюдают за поединками из-за воротных решеток, из отдушин расположенных ниже уровня арены вспомогательных помещений, счастливчикам удается проникнуть на крышу казарм и вволю глазеть оттуда. Вульфи и двое его приятелей обосновались на крыше. Чуть прищурившись от яркого солнца, Мальчик пристально наблюдает за тем, как ополоумевшие от аромата недоступной самки полосатые звери рвут Исклинга в клочья. Трибуны заходятся от восторга – давно уже «Логовище драконов» не радовало их таким обильным кровопролитием. Вульфи немного жаль тигров, которых гоняют по всей арене. Одному, более сообразительному, удается проскочить в распахнутые двери спасительной клетки. Второго убивают.

Белтайнские игры признаны великолепными. Сражения, поединки, гонки выше всяких похвал. Представитель Круга Белой Руки, градоправитель Халоги и старшина торговой гильдии прибывают лично вручить ланисте Арбру благодарственную медаль и щедрое денежное вознаграждение. Тренировки отменяются, три дня казарма гуляет, буянит и невозбранно пьет. Вульфи и нескольким младшим ученикам дозволяется прогулка в город. Юноши посещают дом свиданий, Мальчик впервые познает женщину. Опыт выходит не совсем удачным, но интересным. Девица в постели куда приятнее и ласковее, чем разъяренный Полутролль.

После игрищ Вульфи немного успокаивается, сочтя себя в относительной безопасности. Перекупщики доставляют в «Логово драконов» молодых рабов, Мальчику поручают заняться их натаской. По казармам порхают шепоты и слухи. Во-первых, о том, что грядущим летом Арбр повезет отличившихся в Играх на целую луну в горы. Во-вторых, вовсю обсуждается новый обитатель «Логова».

Его зовут Нелл. Нелл Молния. Он уроженец Бритунии. Вольный гладиатор. Занимается этим ремеслом по собственному выбору и желанию. Нелл переезжает из страны в сторону, выступает на аренах и неплохо с того живет. Он создал себе имя – достаточно громкое, чтобы зрители специально приходили поглазеть на его выступления. Он таскает с собой целую свиту – наставника по фехтованию, человека, который ведет дела и счета, кузнеца, мастера изготовления доспехов, двух швей, лекаря и кхитайскую девицу, умеющую готовить разнообразные зелья и настои.

Нелл хорош собой, слава пока не сделала его заносчивым, и он не испытывает презрения к тем, кто оказался на арене по злой воле случая. У него прекрасные отношения с ланистой Арбром, он ходит на общие тренировки и отличается от прочих «Драконов» лишь тем, что живет в отдельных комнатах. Впрочем, вскоре он оставляет их прислуге и переселяется на этаж старших гладиаторов.

Вскоре Мальчик начинает подозревать неладное. Заезжий гость слишком приязненно настроен к простому ученику, он охотно делится опытом и познаниями. Вульфи пытается избегать его, потом озадачивается – а собственно, почему? Нелл не пристает к нему, не ведет многозначительных речей и не пытается хватать за задницу.

Дружба возрождается. Грядет лето, Халога изнемогает от духоты и влажных испарений. Мальчик сует голову под струйку рукомойника в коридоре, мотает мокрыми волосами и случайно замечает мечтательный взгляд стоящего невдалеке Нелла.

На сей раз насилием вроде не пахнет. Бритуниец обхаживает подростка, словно застенчивую девицу, тратя на это все лето. Он добивается от Арбра разрешения отправить Мальчика в летний лагерь в предгорьях Граскааля. Ланиста сомневается, утверждая, что мальчишка сбежит при первом удобном случае. Нелл заявляет, что в этом случае выплатит Арбру сумму, в которую тот оценит пропавшего ученика. О договоре сообщается Вульфи, и тот, скрепя сердце, отказывается от мыслей о побеге.

Две чудесных луны – седьмая и восьмая. Осенью Вульфи возвращается в казармы вытянувшимся едва ли не на целую ладонь и выглядит гораздо старше своих законных пятнадцати зим. Если б не пребывание в «Логове Драконов», он был бы почти счастлив. В Халоге его поджидает неожиданное известие. Нелл в скором времени уезжает в Пайрогию. Он намерен выкупить контракт и взять Мальчика с собой. Однако сперва он желает поближе узнать своего будущего попутчика.

Мальчик уже достаточно сообразителен, чтобы понять намек. Он размышляет, перебирая свои скудные знания о людях и окружающем мире. Он больше не верит никому. Пусть Нелл кажется приличным человеком, однако на уме у него то же самое, что у покойного Полутролля. В темноте своей комнатушки Волчонок криво ухмыляется заглядывающей в окно луне. Волк не станет ничьей комнатной собачонкой.

На следующий день он является к Неллу, спокойно и внятно излагая свои требования. Да, он мечтает покинуть «Логово». Однако он не желает оказаться в роли соблазненной и покинутой простушки. Ему нужны гарантии. Бумага. Документ с подписью и печатью.

Слегка ошарашенный такими рассуждениями мальчишки, выглядевшим слегка отесанным дикарем, Нелл согласился. Мальчик желает, чтобы встреча произошла у него? Что ж, пусть так.

В назначенный час бритуниец входит в комнату, запирая за собой дверь. Вульфи ведет себя на удивление покладисто и смирно. Позволяет себя целовать и раздевать, без долгих уговоров укладывается в постель... и, подгадав миг, страшно, изо всех сил бьет сложенными в щепоть пальцами наклонившегося к нему Нелла в точку под нижней челюстью.

Не издав ни звука, бритуниец валится на пол. Вульфи пытается уловить дыхание – его нет. Мальчик переваливает труп на кровать, обшаривает одежду, сдирает кольца, отстегивает кинжал. Накрывает тело неудачливого покровителя шкурами. Забирает ключи, отпирает дверь и выходит наружу.

Сторожу при выходе из коридора он спокойно говорит, что месьор Нелл отправил его на кухни – заказать ужин и выпросить у ланисты бутылку хорошего вина. Скорее всего, с этим ужином он пойдет в комнаты месьора Нелла и вернется только к утру. Дозорный зевает и отпирает Мальчику дверь. Он уходит – чтобы никогда больше не возвращаться.

В сарае подле зверинца Вульфи припрятал украденный моток веревки и кованый железный крюк. Он забирается на стену, окружающую «Логово драконов» – в том месте, что выходит на скалистый обрыв, означающий черту Халоги. Дозорные, обходящие по ночам казармы, редко сюда заглядывают. Мальчик закрепляет крюк, сбрасывает веревку вниз и, оглядевшись, начинает спуск. Светит луна, серебристые блики ложатся на камни, отбрасывая голубоватые тени. Вульфи спускается, напряженно размышляя – сколько времени пройдет, прежде чем в его комнате обнаружат мертвое тело.

Внизу, в овраге, темно. Журчит по камням бурный ручеек. Мальчик идет вниз по течению, стараясь не поскользнуться на мокрых камнях. Казармы угрожающе нависают над ним, но тревожных криков пока не слышно.

Ручей становится шире, вливается в небольшую речку, та – в реку покрупнее. Луна скатывается за горизонт, Мальчик бежит из Халоги навстречу неизвестности.

* * *