Какое-то больное отчаянье в твоем смехе.
к/ф «Бойцовский клуб»

Одиночество. Горький привкус во рту и спазм в горле.

Пинок. Мяч отскакивает от стены и катится обратно. Подцепить носком кроссовки. Вверх. Еще раз. Еще.

И отсчет про себя: «Двенадцать. Тринадцать. Четырнадцать...»

Одиночество. Сегодня нет даже обычных мальчишек-школьников, с которыми он так часто играет в футбол. Нет восторженных криков: «Как тебе удалось поймать этот мяч, семпай?! Научи меня! Пожалуйста-пожалуйста!», так хорошо заглушающих мысли. Нет хрупкой девчонки в бежевой школьной форме, которая так часто сидит в стороне и наблюдает за игрой. Нет ее шумных подружек, восторженно повизгивающих: «Юй-тян, ты снова здесь?! Ну-у! Ты точно-точно влюбилась в него!». Нет их громкого смеха.

Одиночество...

Ярость.

А ему никто и не нужен.

Пинок. Мяч впечатывается в стену и с такой же силой летит обратно.

Никто. Никто. Никто!

Пинок. Пинок. Пинок.

Никто не нужен, черт побери!

Ярость.

Пинок...

– Пытаешься проломить стену? – ленивые интонации, легкая гнусавость и насмешка в голосе.

Он оборачивается, прижав мяч к земле ногой.

Незнакомый иностранец с кривой ухмылкой и буйной рыжей гривой стоит чуть поодаль, прислонившись плечом к дереву.

– Нет.

Впервые в жизни совсем не хочется быть милым и улыбаться.

Хочется остаться одному и раздробить мячом кирпичную кладку.

– Как тебя зовут?

А какая тебе разница?

Усталая мысль едва шевелится. Проще ответить. Узнать, что нужно этому иностранцу, и отделаться от него.

– Хидака. Кен.

– Шульдих, – рыжий кивает и улыбается.

Хидака Кен думает, что ему все равно, и ждет, пока незнакомец наконец скажет, что ему нужно. На мгновение ему кажется, что мяч под ногой пульсирует, желая поскорее вернуться к...

– Сыграем вместе? – предлагает иностранец.

Кен молчит, озадаченный такой смелостью. В их стране не принято подобное вмешательство в дела других. Как же сложно с этими чужаками.

Так и не дождавшись ответа, Шульдих стаскивает зеленый жакет и вешает его на ветку дерева.

Хидака пожимает плечами:

– Мои ворота здесь, – он очерчивает носком кроссовки черту по земле.

Рыжий кивает, закатывая рукава рубашки:

– Тогда мои здесь.

* * *

Они сидят на склоне холма под лучами заходящего солнца. Кен – придерживая одной рукой мяч, Шульдих – вертя в руках банку колы.

– Что-что, а эта дрянь в любой стране на один вкус, – неожиданно произносит он.

Это первая фраза с тех пор, как они начали игру.

Кен склоняет голову набок, наблюдая, как солнце заползает за череду высоких зданий.

– Я никогда не был за границей, – тихо говорит он.

Шульдих кивает и отхлебывает из банки, а потом передает ее Хидаке.

Японец пьет сладкую газировку, не отрывая взгляда от огненного шара на горизонте. Ему неожиданно нравится эта тишина вдвоем с кем-то. До нереальности правильная и преисполненная смысла.

Совсем не хочется говорить.

И незнакомый человек рядом кажется лучшим другом.

Кен тихо хмыкает и едва заметно улыбается.

Странные эти мысли.

Шульдих поднимается на ноги. Несколько мгновений он просто стоит, вглядываясь в закат, затем наклоняется подобрать жакет, валяющийся на траве.

– Спасибо за игру, – говорит он.

И Кен кивает.

Солнце уже почти зашло за горизонт.

– Приходи еще, – слова звучат совершенно искренне, вовсе не так, как в магазине. И Хидака удивляется.

Иностранец кивает.

– Встретимся.

Кен думает, что это одно из ничего не значащих обещаний, которые все равно приятно получать. Даже зная, что они пусты.

* * *

За окном стеной льет дождь. Хидака поливает розы и чувствует себя нелепо, глядя через витрину на улицу.

Там пусто. Никого. Только неиссякаемый поток между небом и землей.

Посетителей нет.

Айя стоит за кассой, заполняя какие-то бумаги.

Оми подметает несуществующую пыль.

Йоджи дремлет на стуле в углу.

Все так умиротворяющее тихо и спокойно, что хочется орать.

Кен опускает лейку на пол. Дождь тихо стучит по окну. Хидака думает, что это сводит его с ума.

Он беспомощно оглядывается.

Цветы-цветы-цветы. Ужасно. Слишком красиво и чисто.

Тяжелый горшок с большим розовым кустом стоит на самом краю стола.

Кен снова оглядывается.

Айя погружен в бумажную работу.

Оми отставил метлу и протирает вторую витрину.

Йоджи беззастенчиво спит, уронив голову на скрещенные на спинке стула руки.

Кен зажмуривает глаза и что есть силы заезжает кулаком по горшку.

Тот с громким скрежетом опасно накреняется.

Мерзкий звук разбивает тишину на тысячу режущих слух осколков.

– Кен-кун! – испуганно вскрикивает Оми.

И Хидака успевает подхватить падающий горшок. Он профессиональный вратарь. Это его обязанность – всегда ловить.

– Кен-кен, ты чертовски неуклюж, – раздраженно бормочет проснувшийся от резкого звука Йоджи.

Айя согласно хмыкает.

Кен прячет улыбку, вновь поворачиваясь к витрине, и вздрагивает.

С той стороны стекла на него смотрят прищуренные в усмешке синие глаза.

– Привет, – одними губами произносит Хидака.

Шульдих широко ухмыляется и подмигивает.

Кен ухмыляется в ответ.

И рыжий, махнув на прощанье рукой, уходит.

* * *

– Давно не виделись, – иностранец стоит, засунув руки в карманы, на сгибе локтя у него висит жакет.

– Давно, – Кен кивает, не поднимаясь с травы. Около его ног лежит старый футбольный мяч.

– Сыграем? – предлагает Шульдих.

– Конечно! – Хидака улыбается.

В это мгновение он чувствует себя до странности счастливым.

* * *

– Эй! С добрым ночером! Сон отменяется! К нам заглянула очаровательная гостья! – Йоджи кричит это во весь голос, громко барабаня в дверь Кена.

И тот с тихой руганью закрывает голову подушкой. Черт бы побрал эти миссии...

– Хорошо, хорошо... я все слышу! – он сползает с постели и пытается нашарить одежду в темноте.

Когда Хидака спускается вниз, все уже в сборе. Он пробирается к дивану, и Мэнкс включает видеозапись.

Голос Персии настолько монотонен, что Кену стоит больших усилий не зевать каждую минуту. Из длиной речи он улавливает лишь обрывки фраз: «Телохранители... Очень опасны... Наоэ... особые способности... Элло... Такатори...»

Но потом на экране появляются фотографии.

И Кен чувствует, как в желудке сворачивается ледяной ком безнадежного отчаянья.

– ...убийцы, которые заслуживают только смерти!

И смеющиеся синие глаза на экране.

– Охотники света...

И знакомая широкая ухмылка.

– ...твари тьмы не увидят завтрашнего дня!

Хидака чувствует себя преданным.

* * *

– Двадцать минут на сборы, – говорит Айя.

И Кен заторможенно кивает. Он быстрым шагом поднимается по лестнице и закрывает за собой дверь комнаты.

Из зеркала на него смотрит парень с мертвым лицом и больными глазами.

На то, чтобы переодеться, уходит десять минут.

Хидака натягивает на руки перчатки. Сейчас это лишнее. Он всегда надевает их непосредственно перед заданием.

Он сжимает руку, выпуская «когти», и снова тупо смотрит в зеркало.

«Убийцы, которые заслуживают только смерти», – сказал Персия.

Кен размахивается и наносит по зеркальной глади сокрушительный удар.