– Добро пожаловать на борт «Летучего голландца», Джек Воробей.

– Капитан...

– Уже нет, – Джонс усмехнулся. Я закрыл глаза: отвернувшись, я бы увидел либо перекошенные рыбьи рожи команды, либо Кракена, все еще сжимающего щупальцами обломки «Черной жемчужины». – Ну что ж, пожалуй, самое время для расплаты?

– Послушайте, Дэйви, я могу...

– Довольно. Я уже понял, к чему сводятся твои «равноценные замены», – он кивнул команде: – Помогите нашему гостю дойти до моей каюты.

Стараниями малютки Элизабет у меня на запястьях были наручники; о моем оружии позаботились подручные Джонса, так что я был практически беспомощен. Один из матросов, более напоминающий акулу, нежели человека, схватив за шею и левую руку, потащил меня за Джонсом. Позади – вероятно, следя, чтобы я не спрыгнул за борт, – тяжело шлепала какая-то и вовсе неописуемая тварь, напоминающая лангуста. Я зажмурился и попытался найти выход из этой ситуации, но, как назло, в голову ничего не приходило – решительно все обстоятельства были против меня.

– Добро пожаловать, – снова услышал я голос Джонса. Вслед за приветствием раздался стук закрывающейся двери. Я открыл глаза. Как и следовало ожидать, каюта была по-настоящему огромна, хотя места для нее на корабле практически не было – меня протащили почти по всей палубе, да и еще с борта «Жемчужины» я видел, как невелика была обитель Джонса снаружи.

Разумеется, тут не обошлось без колдовства – может быть, Дьявол лично обставил эти апартаменты в обмен на пару сотен душ.

И в каюте было холодно, как в погребе с ледником. Я поежился.

Джонс трижды повернул ключ в замке, но вытаскивать не стал. Для того чтобы выскочить на палубу, мне нужно было пробежать всего несколько метров. Впрочем, я прекрасно понимал, что от капитана «Летучего голландца» так просто не убежишь, кроме того, руки мои были по-прежнему скованы.

– Как видишь, мне все-таки удалось тебя поймать.

– Я полагал, что попаду в твою команду только после смерти. Разве не таков был уговор?

– Ты пока и не на службе, – Джонс ухмыльнулся, и его щупальца пришли в движение. – Скажи, Воробей, тебе случалось ублажать мужчин?

Я ничего не ответил. Да, когда я был юн, мне случалось отдаваться старшим матросам, и не всегда по доброй воле, однако Джонсу вовсе не обязательно об этом знать.

– ...Впрочем, думаю, этот опыт едва ли поможет тебе.

С этими словами капитан «Летучего голландца» расстегнул штаны и рывком спустил их до середины бедер. Я прикусил язык, чтобы не вскрикнуть от удивления и испуга: ноги Джонса были почти полностью покрыты панцирем, похожим на крабий, а сквозь щели между его пластинами проглядывала чуть светящаяся зеленовато-белая кожа. Но испугало меня не это, а член капитана.

Потому что это был не член – это была морская змея, точно вросшая хвостом в плоть. Бледная, с белесыми глазами, она, вытянувшись во всю длину, щупала воздух узким языком.

– Давай, Воробей, становись как надо, не заставляй нас ждать.

Джонс погладил свою змею, и она приоткрыла рот, из которого тут же потекла мутная жидкость. Я рванулся к выходу, но в мое плечо вцепилась клешня монстра.

– Никаких глупостей. А то станешь бескрылой птичкой, – он хохотнул. – Вставай на четвереньки.

Он намотал мои волосы на свою человеческую руку и дернул вниз. Я покорно опустился на осклизлые темные доски пола, потому что неожиданно понял: главное – остаться в живых, тогда можно будет сбежать отсюда.

Сбежать. Остальное не так уж и важно, остальное забудется. Что угодно, только бы выжить.

Довольный моим послушанием, Джонс клешней содрал с меня штаны и безо всякой подготовки запустил свою змею в мои внутренности. Сперва я стиснул зубы так, что они затрещали, а потом, забыв про гордость, заорал во всю глотку. Потому что было больно, чертовски больно.

И холодно.

По полу капитанской каюты сновали морские мыши и рачки; в неглубоких лужах корчились кальмары.

И страшно.

Змея скользила внутри меня вперед-назад, то и дело раня выпущенными зубами, и я молился о том, чтоб она оказалась не ядовитой. Порой я ощущал отголоски наслаждения, когда покрытое мелкой чешуей тело твари задевало чувствительную точку, но удовольствие тонуло в боли, не успевая заставить меня почувствовать стыд.

Я чувствовал, как тело Джонса нагревалось от моей крови, и слышал сквозь свои вопли, как он издавал довольные булькающие звуки.

Сквозь пол и стены начала сочиться влага – «Летучий голландец» погружался в толщу воды. Казалось, плотно притертые доски потеют или истекают слюной. Копошившаяся на полу мелюзга метнулась в укрытия: к огромному органу, стоявшему у дальней стены, и в темные углы каюты, и под вычурную, некогда дорогую мебель. Несколько морских мышей проворно вскарабкались по моим рукам, шелестя своей пестрой «шерстью».

Мне показалось, что откуда-то снизу, из невообразимых глубин, раздался низкий рокочущий вой – песня Морского Дьявола. Но тут же я ощутил, как по моим кишкам, доставая чуть ли не до желудка, разлилась какая-то холодная дрянь, и понял, что это стонал Джонс, вцепившись в меня своими уродливыми пальцами и клешней.

– А теперь ты умрешь, Воробей, – буднично сказал Джонс, вытаскивая из меня свою змею. Вслед за ней хлынул поток крови.

Я так и остался стоять на четвереньках, не решаясь встать; моя рубашка уже намокла, вода подступала к горлу, и морские мыши щекотно копошились под одеждой.

– У тебя будет рыбья кровь – такая же красная, как человеческая, но холодная, точно лед.

Он прижался ко мне, точно впитывая мое тепло. Бессильно повисшая змея болталась у меня между ног, и на нее то и дело попадала кровь, все еще текшая из меня. Бахрома щупалец капитана заползла мне в волосы и за шиворот.

– Зачем тебе убивать меня, Джонс? Что тебе за радость от еще одного мертвеца на борту? – спросил я, судорожно хватая ртом холодный воздух. – Кажется, я нравлюсь тебе теплым.

– Пройдет еще достаточно времени, прежде чем ты остынешь, – щупальца Джонса зазмеились по моему лицу, готовясь вползти внутрь черепа сквозь ноздри и уши. – Ты займешь достойное место в команде, когда вернешься.