...Каждый вечер, когда солнечный цветок становится пурпурно-красным, а небеса – похожими на расплавленное золото, я сажусь на утес одинокой скалы посреди моря и начинаю петь. Я пою о коралловом дворце морского царя со стрельчатыми окнами из чистейшего янтаря, с крышей из раковин, в каждой из которых лежит по жемчужине такой красоты, что любая из них украсила бы корону любой королевы, и об огромных дворцовых залах, где растут живые цветы, шевелящиеся при малейшем движении воды; об огненно-красных и темно-голубых деревьях, плоды которых сверкают, как золото, а цветы – как огоньки, и о фиолетовых тенях на голубом, как серное пламя, песке... Я не знаю, о чем мне еще петь, ведь все остальное тебе наверняка доводилось видеть.

Я надеюсь, что ты слышишь меня: иногда, в то время когда серебристый месяц готовится уступить место ярко-желтому солнечному цветку, мне кажется, что я чувствую твое прикосновение; и тогда мне хочется, чтобы из моих глаз брызнуло то, что люди называют слезами. Но мы не умеем плакать, и от этого еще горше...

...Я бы с радостью отдала свой голос и свои волосы; согласилась бы на то, чтобы при каждом движении тысяча острых ножей вонзалась в мое тело, но даже морская ведьма не в силах сделать меня подобной тебе, дочери воздуха...

...Я проживу положенные триста лет и обращусь в пену морскую, не имеющую ни конца ни края, и тогда вечно, всюду буду рядом с тобой: морскими брызгами, каплями дождя, белой вуалью облаков стану прикасаться к тебе, слушать твое дивное пение, недоступное моему теперешнему уху...

...Я еще не знаю, что через триста лет, а может быть и раньше, ты обретешь бессмертную душу...